Рыжий сидел на мягком чёрном офисном стуле. Кинул взгляд на меня, жестом показал на кровать. Я сел и уставился на монитор. Заставка из фильма "Матрица". Всё ясно, чем увлекается пацан.
- Давай фотку, - сказал не оборачиваясь. Я вынул из кошелька.
- Держи. Посмотри внимательно на женщину в чёрном. Мне нужно знать, кто она.
Схватил и сразу положил на сканер. Затем увеличил на мониторе.
- Глянь, какая смазанная.
- Ты прав, - согласился я.
- Мильтов, - обратился ко мне после паузы, в течение которой что-то быстро искал. Может, пытался свериться с базой данных. Кто его знает. - Чувак, дело - дрянь. Черты слишком смазаны. Ничего не выйдет. Уж извини, - встав, развёл руками. Вышло театрально.
Я забрал фото. Противоречивые мысли и безнадежность душили меня изнутри. Говорить не хотелось, я уже выходил в коридор.
Не знаю, что нашло на пацана, но он окликнул меня:
- Постой. Не надо мне денег. Я Димычу должен. Давай отдам долг тебе. Рассказывай всё, что нарыл, и выкладывай козыри. Помогу, чем смогу, только возьми меня с собой.
Смерил его взглядом. Малой ещё. Тринадцать-то лет. Бойкий. А в глазах горит тоска по приключениям. Подумал, посмотрел в его хитрые зелёные глаза. Он хоть и умный, но я не вправе брать на себя такую ответственность. Открыл было рот, но отказ не вышел. Вместо этого ответил, а отчётливой вспышкой - воспоминание: я был таким же в юности. Таким же шустрым и острым на язык. И также любил участвовать в деле. В любом, в котором мог почувствовать на собственной шкуре, что значит риск.
- Хорошо, едешь со мной. - Увидел радость в глазах. Отрезвил слегка, продолжив: - Мои правила не нарушать, а будешь плохо себя вести, спроважу обратно. - Ухмыльнулся, чувствуя, как его проняло. Увиденная картина позабавила. Осторожность ещё никому не повредила. - Собирайся, едем к Фроловой.
Он ничего не сказал. Злился. Я медленно одевался, ожидая его в коридоре, рассматривая изящный торшер и дорогие обои.
Ехали мы молча. Костя всю дорогу дулся. Я не собирался идти ему навстречу и просто смотрел в окно. Маршрутка была свободной, и я расслабился и прикрыл глаза. Сон подступил незаметно.
- Не спи, Мильтов, ты что? - возмущённый голос зазвенел над ухом.
- Не сплю я, Шаляпин. Не сплю. На следующей выходим, кстати.
Слегка улыбнулся, глядя на его побледневшее лицо и лёгкий страх, показавшийся в глазах. Попляшет он ещё у меня. Ой, как попляшет. Я же говорил, что злопамятный.
Они приходят к вам ночью,
И заглядывают к вам под одеяло.
Mein Herz Brennt ( Rammstein)
По лицу Фроловой, открывшей мне дверь, я понял, что женщина уже давно меня дожидается. Ждала, что позвоню и разгоню тревогу. Как бы не так. Ах, эти женщины. Всегда надеются до последнего.
При виде мальчишки, прятавшегося за моей спиной, её глаза расширились. Хорошенькое лицо побледнело. Тонкие, дугообразные брови взметнулись вверх. Я опередил её, сказав:
Не тяня время, перешла к делу:
- Андрей. Сестра сегодня не пошла в школу. Ей плохо. Врачи не знают, что с ней.
Я снял куртку. Туфли оставил. Вовка бежал следом за мной, словно преданная собачка. Спешил, хотел посмотреть на Олю. В комнате было прохладно, хотя отопление включено. Я бросил взгляд на измождённое лицо Оли. Девочка боролась со сном. Я чувствовал её сонливость на вкус. Лилово-красная, жаркая, невыносимая. Отгородился, приглушив свой талант. Посмотрел в окно. Смеркалось.
- Можно мне кофе? - не оборачиваясь, спросил, чувствуя, что Фролова в комнате.
Она не обратила внимания на мой вопрос, задав встречный:
- Ну как, что ты думаешь?
Я пожал плечами. Правда была суровой.
- Только одно. Женщина на этом снимке как-то замешана. Ангелина, кто она?
Задумалась, рассматривая фотографию. Тонкий шёлковый халат. Короткий. Обрисовывал стройные ноги. Мальчишка уставился во все глаза. Я дотронулся до его плеча, жестом показывая, что всё вижу...
Вовка встал с дивана и подошёл к Оле. Улыбнулся, присел на краешек кровати:
- Владимир - помощник Андрея. - Улыбка сделалась шире.
Да он издевался! Я молчал, буравя его взглядом.
- Не знаю я её и раньше никогда не видела, - подумав, сказала Фролова. - Кто она?
Вопрос на штуку баксов. Хотел бы я знать.
- Работает в музее. Экскурсовод. В отпуске. Завтра выходит в первую смену.
- Думаешь, она каким-то образом убивает мою сестру? Это же смешно.
Я посмотрел на Олю и спросил:
- Попытайся вспомнить. Женщина-экскурсовод, её звали Снежаной.
- Не помню, - тихо прошептала девочка. Затем, после длительной паузы. - Она была красивая. Очень красивая. Чем-то цыганку напомнила. Глаза чёрные.
- Она до тебя дотрагивалась?
Фролова смотрела на меня как на умалишённого. Интересно, насколько её хватит? Когда решит выгнать меня в три шеи?
Да, моим вопросам не хватало житейски привычной логики. Но случай Ольги был в корне лишён здравого смысла.
- Точно, вспомнила, - продолжила тихо говорить Ольга. Её бледное лицо покрывала испарина. Девочка выглядела больной. - Она случайно зацепилась пуговицей за мои волосы. Но я сама виновата. Подошла слишком близко.
Уже что-то. Прикосновение. Оборванная волосинка. Энергия. Её можно запомнить, а потом выследить. Это известно любому, кто интересовался эзотерикой.
- Хорошо. Ольга, сегодня мы будем охранять твой сон. На всякий случай. Ты сильная девочка, поэтому ей тяжело сломить твою волю. - А почему ты лежала в клинике? - спросил невзначай.
Фролова-старшая побледнела. На её лице выступил пот. Рука дёрнулась. Чем обусловлена её реакция? Может быть, она думает, что причина не относится к делу. Скорее всего, именно так.
- Лежала, когда мать умерла. У меня нервный срыв случился. Но я справилась. А это важно, да?
- Может быть, - ответил неопределённо.
Приятно, когда ты знаешь что-то существенное. В моём понимании, Снежана питалась эмоциями. Как и я в какой-то мере. Только она вытягивала их полностью. Заряжалась энергией самых сильных инстинктивных чувств. Дед рассказывал мне о таких эмпатах. Они не люди вовсе. Они сосуды других тёмных существ. Такое случается, когда дар отторгается организмом, и человек умирает. Если его неправильно похоронить. Тогда он воскресает и становится порталом. В нём поселяются тёмные существа. Слишком страшно, чтобы поверить? Я тоже не верил. До сих пор считал легендой. Эх, если бы дедушка был жив. Он бы помог. Он бы справился. А я слабый, и это существо легко слопает меня на завтрак.
- Отдыхай, - сказал я. - Ночь предстоит долгая.
На электронных часах, стоящих на письменном столе, без пяти двенадцать. Время замерло. Близится колдовской час. Я выпил чашек пять кофе и сбился со счёта, Шаляпин - три чашки и хотел еще, но я остановил его, сказав: "Хватит!"
Парень резался в игрушку на дорогом, купленном родителями телефоне. Меня он не доставал, Ольгу тоже не мучил. Терпеливо ждал, сидя на табуретке. Я строил планы. Один краше другого. Ангелина дремала в кресле. Охранника всё это время где-то носили черти, но пару минут назад он пришёл и теперь курил на балконе. А так всё шло тип-топ. Я расслабился и совершенно не был готов к тому, что произойдёт позднее.
Вырубилось электричество. Резко, внезапно. С тихим "хрусь", словно ломается лезвие бритвы. Кто-то закричал. Может, охранник? Затем всё стихло. Я позвал:
- Эй, всё нормально? Отзовитесь! - И сам испугался своего голоса. Такой тихий.
- Андрей, помоги, я не могу подняться.
Вспомнил про телефон. Достал из кармана джинсов. Чёрт возьми, батарея разряжена. "Ааа!" - уже вопил внутренний голос.
- Да, - прошептала. И вдруг в воздухе замерцала белая дымка. Опаньки. Темнота - и вот это. Светилось напротив окна. В дверь забарабанили, а я думал, как бы отвесить шторы. Мысль включить свет даже не приходила в голову. Наверное, подсознание знало, что это было бы зря.
- Ангелина, Оля, вы в порядке?! - кричал охранник, стоящий за дверью.
По именам. Без официальности. Словно член семьи. И почему он просто дверь не откроет? Усмехнулся собственным мыслям. Всё складывалось не в нашу пользу. Дверь удерживало то, что скрывалось в дымке.
- Ломай дверь! - закричал я.
Холодом могилы и стылой земли повеяло на меня. Я рассмотрел контуры женской фигуры. На меня она не обратила внимание. Даже скорость не снизила.
Глухие удары, сильные. Лёгкий треск и тишина. Дверь не поддавалось. Сделана на совесть, дубовая.
- Держись, Оля! Будь храброй, слышишь? Не паникуй!
- Спаси меня, Андрей! Пожалуйста! Я встать не могу!
Бросился к кровати. Споткнулся. Упал через чьё-то тело. Видно, рыжий Шаляпин - мёртвый. Только не это! Скорее всего, спящий.
Крик пронзительный и жуткий:
- Нет!!! - И свист ветра. Запах тлена и стылой воды.
Ощущения играли злую шутку. Я потерял ориентацию в пространстве. На полу наткнулся на книгу, схватил и закричал, бросая её в существо, стоящее возле кровати. Наклоняющееся размытой фигурой всё ниже и ниже над Ольгой.
А я ничего не чувствовал. Её мысли и эмоции были скрыты. Только мой собственный страх клокотал в горле. Мой страх, леденящий ужас Ольги и безысходность.
Шлепок. Книга попала во что-то. Тишина, а потом книга пролетела сквозь существо, ударяясь о стену. Голос, наполненный яростью и нестерпимой злобой:
- Ты, жалкий щенок. Не смей мешать мне.
Мне явно удалось отвлечь ее. Это хорошо.
Дымка дёрнулась, затем, словно передумав, поплыла ко мне. Оля поднялась с кровати. А я видел свой самый страшный кошмар наяву. По-видимому, мой страх пришёлся твари по вкусу.
- Ты не получишь её, - сказал, сам поражаясь своей уверенности.
Грохот. Косяк двери стукнулся об стену. Резкий жёлтый свет крупногабаритного фонарика. Шелест - и тварь исчезла. Я забыл, как дышать. Глаза слезились. Не поверите, но я был несказанно рад появлению охранника.
Щёлк. Свет включился, словно по волшебству. Застонал на полу Шаляпин.
- Какого черта тут происходит? - спросил охранник, чертя фонариком световые круги. Злобно глядя на меня и явно считая во всём виноватым.
Я рассмеялся. Мой смех подхватила Ольга, подошедшая ко мне и крепко обнявшая сзади.
- Спасибо. Спасибо, - безостановочно твердила она, но я знал - это временная передышка.
- Давайте так, - привлёк я внимание всех, остановив охранника, намеревавшегося взять меня за шкирку и вытурить вон, пока хозяйка окончательно не проснулась. - Так, полегче, мужик. Избавишься от меня - и Ольге конец. Из всех в этой комнате только Ольга и я не заснули. А ты вообще ничего не сделал.
Он покраснел. На шее вздулись жилы. Ещё чуть-чуть - и он бы кинулся на меня. Ангелина вовремя проснулась, резко сказав:
- Он прав, Павел. А ты, - глянула на него, - лучше сядь.
-Вовка, звони отцу, - сказал я, обращаясь к рыжему. Парень был бледный. Веснушки казались кляксами.
- И что я ему скажу? Я же сказал, что ночую у друга.
- Я с ним поговорю, - уверила его Фролова. - Ты давай, звони.
Две минуты мы ждали, пока отец Шаляпина поднимет трубку.
Заспанный голос полковника милиции напоминал рычание медведя.
- Если это шутка, сынок, тогда... - прозвучало зловеще. Не договорил, Фролова вмешалась:
- Полковник. Вас беспокоит Фролова Ангелина. Ваш сын сейчас у меня дома. Не беспокойтесь, ничего страшного. Он помогает мне в одном деле. Куда влез ваш сын? Успокойтесь, да, прошу вас. Да, я та самая Фролова, - её голос стал мягче. Значит, полковник понял, с кем имеет дело. - Окажите мне услугу. Это будет стоить денег? Не проблема. Называйте сумму. Мне нужен адрес и телефон женщины работающей экскурсоводом в музее этнографии на Первомайской 42. Как зовут? Стропилова Снежана.
- Он приедет? - испуганно спросил растерянный Вовка. Посмотрел бы в зеркало. Уверенности в себе как ни бывало.
- Нет, твой отец перезвонит. А он торгаш, ты знаешь, Андрей? - констатировала Фролова.
Догадываюсь, подумал, неопределенно пожимая плечами. Надо было мне сразу обратиться к нему за помощью через Фролову, конечно. Меня бы полковник выставил бы вон, как шута. Да, признаю, я горе-сыщик, лоханулся. Вот блин.
На споры времени не было. Я сказал:
- А теперь все собираемся и едем к Снежане. Будем брать с поличным.
От собственных слов стало смешно. Но моё лицо сохраняло бесстрастность, а тон был уверенным. Хотя меня реально трясло, и даже пришлось сжать пальцы в кулак.
Возражения были. Охранник что-то рычал. Возможно, так зашифровано и непонятно он выражал, как будет со мной расправляться в случае моего провала. Вовка просился домой. А я, не в силах терпеть, рявкнул:
- Едем все! Кто знает, на что способна Снежана. Тем не менее, лучше напасть первыми. Есть шанс застать женщину врасплох.
Оля и Ангелина поддерживали моё решение взглядом. Шаляпин испуганно жался, переглядываясь с Павлом. Когда мы собрались, на часах было четыре часа утра.
Возле подъезда стояла "тойота корола". Тёмно-синяя, практически чёрная на фоне белого снега. Ветер стих. Было очень красиво. Снег покрывал белоснежным ковром асфальт и дорожку. Тучи рассеялись, и на тёмном небе кое-где пятнами рассыпались звёзды, мерцающие серебром. Такое утро идеально подходило бы для завершения свидания. Чашечка кофе на завтрак и долгий сон. Но, я отвлекаюсь: недосып и всё такое...
Ольга опиралась на моё плечо. Ангелина держалась рядом. Павел и Вовка, похоже, сговорились. Наверняка Шаляпин чувствовал себя в безопасности, скрываясь за крепким плечом охранника и верным "Макаровым" в его кобуре на бедре.
Навигатор проложил маршрут, и мы поехали. А я всё пытался вспомнить всё, что рассказывал дед мне в далёком детстве. Тогда я думал, что это сказочки-байки, но сейчас жалел, что пропускал всё мимо ушей. Ах, если бы знать её слабое место. Ах, если бы сожаления были лошадками, тогда бы мы все верхом ездили.
Добрых сорок минут провели в дороге - и это на ста километрах в час. Благо в такую пору пробок нет. Лишь рассеянно мигали светофоры. Кое-где проезжала снегоуборочная техника. Круговерть поворотов. Затерянный двор. Полуразрушенные здания, обнесённые высоким забором. Пустырь и овраг - и вот её дом. Одинокий, двухэтажный. Обшарпанный в свете фонарей. Свет не горел в окнах. Только ветер завывал, зловеще и гулко, словно голодный зверь...
Я открылся полностью, пытаясь прощупать обстановку. Ничего. Пустота. Только легкие всполохи голубого утреннего сна людей, живущих в соседних квартирах.
Выйдя из машины, мы напряжённо шли, чуть ли не оглядываясь через плечо. Настороженные, с натянутыми до предела нервами. Если бы внезапно каркнула птица, то ставлю двадцатку - подпрыгнули бы все.
Собратья по несчастью ничего не спрашивали, полностью надеясь на меня, горе-эксперта. Признаюсь, план был, но жалкий. Забрать одну вещь и просто свалить. Как победить такую тварь, как нейтрализовать её - я не знал. Но твёрдо решил одно: Ольгу спасу любой ценой.
Самый первый подъезд. Лавочка возле. Фонарь не работает, и только слабое мерцание синего отблеска телевизора на втором этаже давало рассмотреть обстановку. Шиповник закрывал сломанный остов железного стола. Металлические брусья чёрными пятнами виднелись на белом снегу. А в окнах темнота, будто живущая своей жизнью. Шторы и жалюзи не давали рассмотреть внутренность её квартиры.
Фонари мы пока не включали. Не хотели привлекать внимание. Надежда была, что существо боится света. Хотя это было маловероятно.
Никакого домофона нет и в помине. Только старая тёмная деревянная дверь. Протяжно скрипнула, открываясь, впуская нас в подъезд. На лестничной площадке темно. Лишь ядовито-красный, словно лазерный, свет маленькой лампочки освещал пятачок между квартирами жильцов, светлую выщербленную продолговатую плитку и светораспределительный щиток.
- Куда? - спросила Фролова.
- Шестая, - сухо ответил ей охранник, Павел Петрович.
Он подошёл к двери, следуя плану и доставая набор универсальных отмычек. Его талант сейчас был весьма кстати. Я подошёл к Ольге и шепнул ей пару слов в надежде подбодрить, тихо, чтобы никто не слышал. Отойдя в сторонку, встретился взглядом с испуганным Вовкой. В его глазах страх смешался с предвкушением.
- Что за чёрт? - прошипел охранник. Он толкнул дверь. Она медленно раскрывалась, по-видимому, не запертая.
Мы замерли. Стало так тихо, что я чувствовал, как пульс колотится в горле. Ну и дела! Выходит, Снежана ждала нас? "Ловушка!" - мелькнула запоздалая мысль, но Павел уже переступил порог.
Я бросился за ним, пытаясь остановить. Но темнота поглотила его, скрыв от взглядов. Кто-то что-то кричал. Вакуум поглотил слова. Молчание. Та самая тишина, которую можно назвать зловещей. Коридор манил. Я ступил за порог - и дверь сразу захлопнулась. Хрясь - и тишина.
Зажмурил глаза, пытаясь сконцентрироваться, дать глазам привыкнуть. Скрипнула дверь. Близко. Рядом. Я подошёл к стене. Стал спиной, пытаясь сориентироваться. Погладил обои ладонью: а вдруг найду выключатель. Надежда, что свет включится, жила, но слабая. Пара шагов влево. Руки уткнулись в тяжёлые занавески. Стал тянуть на себя, отодвигая, впуская белизну снега, слабые отблески лунного света и отсвет далёкого фонаря.
Чьё-то шипение. Голос словно морозный иней, такой же скрипучий. Такой же холодный.
- Ты попался, Андрюша. Ты заменишь девчонку. Ты вкуснее...
Звучало многообещающе.... Моя фантазия рисовала картины, одну похлеще другой. Опять скрипнула дверь. Звуки вернулись. В дверь барабанили уже оглушительно.
- Держись, Андрей! - кричала Фролова.
- Я позвонил в полицию. Папа скоро приедет!
- Не сдавайся, Андрей! - ободряюще - Ольга.
Тихо скрипит дверь, ведущая в гостиную. Тёмное стекло отражает обои и шторы. Дверь в паре шагов от меня. Разворачиваюсь назад, лицом к парадной двери. Дёргаю ручку, не открывается.
- Умоляю - не надо! - ранее мужественный, голос охранника писклявый и жалкий.
Волосы поднялись на затылке. Я нутром ощутил его страх и страдание. Что она там с ним делает? Гнев вспыхнул, подстёгивая к действию.
Я ворвался в зал, распахнув дверь так сильно, что стекло задребезжало.
- Давай, стерва, выходи! Вот он, я. Иди и попробуй меня.
Раз - и стекло двери рассыпалось вдребезги. Упал на пол, чувствуя под руками ковёр. Лёгкая белесая дымка окутала комнату, и голос сказал:
Женское лицо. Меняется, пульсирует. То до жути красивое, то древней старухи, злой и жестокой. Тело не поддаётся контролю разума. Холод нестерпимый. Ничего не чувствую. Оно всё ближе. "Не дрогну я. Не дрогну!" - но чёрные глаза поймали мой взгляд, тянут на самое дно, в чёрный омут, в могилу. Я борюсь. Пытаюсь зажмуриться, но поздно.
Камыш и ряска. Сумерки - и в отдалении лес. Белые всполохи сливаются с ядовито-зелёными, притягивая меня. Голова слегка кружится. Ощущения одновременно тревожат и возбуждают меня. Иду дальше по следу из дымки, ловя её, уходя в топь. Туфли промокли насквозь. Я углубляюсь в камыш - и вот дымка всё гуще. А потом падаю на колени, увидев Борьку, спасённого когда-то давно трёхлетнего малыша. Лежит без сознания. Проволока окутала босые ноги. Одна сандалия рядом - красное пятно на чёрной земле.
Неба не видно. Солнце зашло. Ветер шуршит, забирается под одежду, холодя кожу. А я всё смотрю, затем трогаю Борьку за руку. Не могу говорить и кричать не могу. Он тёплый. Затем переворачиваю его на спину. Лицо грязное. Глаза закрыты. Что же с ним? Как помочь ему? Как? В голову не приходит ничего путного, только хлопаю его по щекам. Кожа покраснела, и я слышу стон. Дымка всё гуще. Она исходит от него. Окутывает, и я могу потрогать её руками. Странная.
Внезапно Борька открывает глаза, хватает меня за руку, и я тону в зелени его боли, страхе и ужасе. Крик застрял в горле. Резко кольнуло сердце. Стук, стук трепещет, ударяясь о грудную клетку. Я не в силах дышать. Моя кожа горит огнём. О нет, я не хочу умирать. Так больно, так невыносимо больно.
Зелёные глаза трёхлетнего Борьки смотрят в самую душу. И этот смех - издевательский холодный смех. Всё сильнее, всё громче. Боль давит на виски. Сердце скачет галопом. Не могу вздохнуть. Смех такой невыносимый. Стоп. Смех. Откуда он? Перед глазами чёрные точки. Борьки больше не вижу. Лишь чернота. Лишь страх. Смех. Его не должно быть. Всё было не так...
Каким-то чудом цепляюсь за эту мысль. Отголосок здравого смысла в хаосе и безумии. "Нет", - сжимаю кулак. "Нет!" - нахожу в себе силы закричать. "Нет, я не сдамся!" И открываю глаза.
Я лежу на полу. Надо мной склонилась черноволосая женщина. Её лицо близко, словно для поцелуя.
- Убирайся. Слышишь, ты, ведьма чёртова, прочь из моего разума! Я не боюсь тебя! - крикнул я, и страх исчез.
Она завыла в бешенстве. Я встал и оттолкнул её. Она опешила, растерянная. Далёкие крики, и словно препятствие им - войлок звукоизоляционной комнаты:
Входная дверь раскрылась с грохотом. Женщина закричала, как дикое животное. Свет фонарей ослепил меня. Я успел рассмотреть полицейских в форме. Затем всё смешалось. Событий, происходящих одновременно, было слишком много.
- Стоять на месте! Руки за голову!
Издевательский смех. Фонари замигали. Ругань. Движение. Звуки борьбы. Выстрелы. Хрясь - пуля разбила окно. Звенели стеклянные осколки, падая на пол. Кажется, я оглох.
Теплая кровь попала мне на лицо. Я, в шоковом состоянии, мог только смотреть, как Снежана набросилась на полицейского. Рычание. Выстрелы. Раз, два. Щёлкнула пустая обойма. Чем можно убить чудовище? Пули явно не доставляли ей неудобства. И тут я вспомнил концовку истории, которую дедушка частенько рассказывал мне, пугая до дрожи на ночь.
Могила. Шиповник. Солнечный свет. А главное - вовремя сказать слова. Эх, была не была. Я отчаянно бросился к женщине и толкнул её, приближая к окну. Пытка страхом от холодной кожи. Питается от меня, а я смотрю на мёртвого полицейского с разорванным горлом. Второй мужчина что-то кричал.
Терплю. Невыносимо, боюсь потерять сознание. Слабость волнами накатывает на меня. Но и тварь ослабела. Я чувствую, свинец не пошёл ей на пользу, пробил брешь в обороне.
Щёлкают зубы. Пена у рта. Наверное, сегодня провиденье хранит меня. Собрал последние силы и подтолкнул её к подоконнику. Женское лицо при свете раннего утра резко старело. Она ударила меня наотмашь по лицу, разбивая губы. Моя голова отклонилась в сторону, и я чудом избежал пули. Секунда - и я смотрю, как под действием толчка Снежана теряет равновесие и падает спиной на подоконник. Секунда, чтобы принять решение. "А, твою мать!" Адреналин придал мне силы, и я выбросил её из окна. Звериный крик, сначала оглушив меня, резко затих, обрываясь бульканьем. Я смотрел, как её тело под собственной тяжестью осело на кольях. Хрипы замерли, слова женщины остались непроизнесёнными. И только я видел, считая минуты и ожидая, когда полицейский схватит меня, как белесая сущность покинула женщину, выглядевшую полусгнившим трупом. Тонкая, серая кожа черепа. Волосы как солома, и взгляд безжизненный. И только я видел, как куст шиповника не даёт свечению покинуть место своего погребения.
"И так будет, пока корни его живые и уходят в землю. Мёртвому смерть в забвении".
Протокол о неразглашении был подписан. Ольга осталась жива. Криминалисты забрали тело Стропиловой, напоминавшее иссохшую мумию. Прессу не подпустили. В новостях крутилась липовая история. Очень и очень далёкая от того, что происходило здесь на самом деле.
Спать не хотелось никому. Последствия шока.
Мы сидели на кухне. Я, Ольга и Ангелина. Я пил горячий чай и всё никак не мог согреться. Внутри меня воцарился арктический холод.
- Вот, держи, - сказала мне Ангелина, протягивая пухлый конверт.
Я хотел спрятать его в карман куртки, но она взглядом дала понять: раскрой. Развернув, увидел купюры и билеты на самолёт. Честно сказать, я был удивлён. Откуда Фролова могла знать, насколько сильно я хотел побывать в Гонконге?
- Визу получишь в конце недели. Спасибо за труды, Андрей. - Улыбнулась, встала из-за стола и обняла меня. Я ощутил терпкость духов. Мне стало очень жарко, когда она тихо шепнула мне на ухо: - Возвращайся скорее, мы будем ждать тебя.
Лёгкий румянец лепестками роз расцвёл на её щеках. Ольга улыбалась, переводя взгляд то на меня, то на сестру. Я понял, что небезразличен этим двоим.
- Как ты узнала про озеро? - задал я давно интересующий меня вопрос.
- Причины и следствия, Мильтов. Ни за что не поверишь: Борька, которого ты в детстве спас, - мой троюродный брат.
- Дятлов упомянул, когда речь зашла об оплате.
Ноги меня не держали. Истерический смех рвался из горла. Ну и дела! Не поверил бы, если бы кто-то сказал, что в реале такое бывает.
Ошарашенный, сел обратно, на табуретку, и преспокойно допил тёплый чай.