Чердак. Глава 8/23⁠⁠

Чердак. Глава 1/23

Чердак. Глава 2/23

Чердак. Глава 3/23

Чердак. Глава 4/23

Чердак. Глава 5/23

Чердак . Глава 6/1/23

Чердак. Глава 6/2 /23

Чердак. Глава 7/23

Закончив с ужином, Эльвира Павловна ушла в свой кабинет, оставив Настю и Людку мыть посуду и перешёптываться, предаваясь своим размышлениям.

К слову, стоит сказать, что Настя к тому времени уже вполне доверяла Людке, зная, что такая до наивности простая во всех смыслах женщина не будет строить свои козни за спиной, ума не хватит, и вообще болтать лишнего тоже не будет.

Настя даже ей своеобразную проверку устроила, желая обмануть, притворившись, что собирается кое-что у хозяйки стащить и продать в ломбарде, а ещё цену при покупке животных немного завысить, а остальное оставить себе... Сказала и стала ждать реакции Людки, но, вместо того чтобы обо всём рассказать хозяйке, та вдруг взялась за голову, побледнела и, тяжело вздохнув, воскликнула:

- Настенька, да ты что! Одумайся. Эльвира Павловна узнает всё равно, не утаишь от хозяйки даже таких мыслей! А когда узнает, накажет страшно. Одумайся, Настенька, родная, - взмолилась и неожиданно упала на колени и расплакалась, продолжая сквозь слёзы уговаривать напарницу одуматься.

- Ладно, ладно, успокойся только. Не буду ничего делать, - присела на корточки Настя и стала вдруг Людку по голове гладить и ласковыми словами успокаивать, в этот момент и осознав, какой Людка из себя человек.

Поэтому сейчас Настя полюбопытствовала:

- Ты существо само хоть как видела?

- Не-а, - промычала Людка, продолжая вытирать посуду. И призналась, что слышать слышала, как летает, шевелится, но не видела в темноте-то, добавив, что, может, это и к лучшему, а так бы снилось ей потом. Хотя и так снится, бывает, и во сне тогда такое страшное с ней происходит, когда животных существу приносит, что рассказывать не хочется.

- Тогда крепись, Людка, потому что сегодня мы его точно увидим.

- Ох, - вздохнула на то Людка и притихла.

Так вскорости и с посудой расправились, и вещи необходимые взяли. Подготовили самую большую и крепкую сумку из хозяйских запасов, на дно солому положили. Проверили застёжку – та работала, но верёвку с собой тоже приготовили.

Затем пошли переодеваться и, пока надевали спортивное и удобное, всё прислушивались, ожидая, когда скрипнет дверь из кабинета хозяйки, и она сама выйдет. Тогда уже всё запланированное и начнётся.

Наконец из кабинета вышла Эльвира Павловна, как и служанки, сменившая одежду на спортивное, удобное и обувшаяся в кроссовки вместо привычной обуви на каблуке. В руке у неё был графин с жёлтой, как цветы одуванчика, жидкостью.

- Так. Готовы? - спросила она, внимательно вглядываясь в лица служанок. И, дождавшись кивка, стальным тоном предупредила: - Не подведите меня!

Затем прошествовала с графином в ванную, где что-то нашёптывала неразборчивое, но гулкое, при этом слышное служанкам, потому что дверь оставила открытой.

Эльвира Павловна шуршала, перебирая, видимо, вещи в коробке под ванной – предположила Настя, пока звуки не стихли. И, когда с характерным шлепком натянулись на руки резиновые перчатки, снова послышался звук переливающейся жидкости, так что обладающая изрядным воображением Настя представила, как хозяйка склонилась над раковиной, и переливает жидкость из своего графина – куда? Логично было бы вылить её в пустую бутылку с прыскающим дозатором из тех, которые оставались после дезсредств и большинство которых Настя сама мыла и складывала в коробку под ванну.

Как оказалось, Настя была права. Только Эльвира Павловна вынесла из ванной не одну, а целых три бутылки-пшикалки, в каждой из которых жёлтая одуванчиковая жидкость в равном объёме едва доходила до середины.

- Итак, мои хорошие, а теперь натянули свои повязки из марли и пошли разбрызгивать, как я вам говорила за ужином. А как сделаете, то сразу на чердак, там встречаемся.

Она первой натянула на лицо марлевую повязку из аптеки и вышла из квартиры.

На часах-кругляшах на стене в коридоре стрелка замерла, отметив полночь. Всё шло по плану, как и задумывалось.

Эльвира Павловна обработала двери близлежащих квартир, щедро опрыскав как сами двери, так и внизу оных, возле самого пола, и сразу полезла на чердак.

Насте с Людкой предстояло сделать такие же операции этажом ниже, как и обработать дверь подъезда снаружи, от незваных гостей на всякий случай. Главное в этом занятии было задерживать дыхание при распылении, а об остальном не волноваться, как пояснила Эльвира Павловна. Она же вкратце объяснила, что такая обработка не даст никому из жильцов выйти из квартир, заснут ещё в коридоре. И, видимо, подобное ожидает всех незваных гостей у двери подъезда – сделала свои выводы Настя, которая, надо упомянуть, стала гораздо больше и чаще обо всём происходящем размышлять, когда однажды решилась больше не пить вкусный чай хозяйки, потому что поняла: если его продолжать употреблять, то она так совсем потеряет настоящую себя, превратившись в безвольную куклу.

И Эльвира Павловна тоже, сама не зная об этом, способствовала такому решению Насти, уменьшив дозу трав для заварки. Заметила, что Настя от её чая порой совершенно не может принимать самостоятельные решения.

Настя опрыскала все свои двери быстрее Людки и успела обработать подъездную дверь снаружи, оглядевшись по сторонам и прислушавшись, не идёт ли кто, запозднившись, да хоть в соседний подъезд. Но, к удаче, никого не было.

Задержав дыхание, она вдохнула свежий уличный воздух, затем вернулась. И Людка тоже закончила свою часть работы. Теперь стояла, прислушиваясь, наверняка внутренне сжимаясь пружиной от переживаний.

Она ведь поняла из совместных бесед с Людкой, что та всё ещё не до конца осознавала могущество их хозяйки, не до конца верила её ведьмовским эликсирам. Наивная, ей вскоре предстояло совершить немало ужасных открытий.

Вот и сейчас всё ожидает, что из квартиры выскочит кто-нибудь из любопытных жильцов, а в особенности бабка Мартынова. "Пошли", - жестом дала понять Настя заметно вздрогнувшей от её появления Людке, что пора идти на чердак.

Эльвира Павловна уже была наверху, держа в руках крохотную горящую свечу, распространяющую горько-мускусный запах. Сама же хозяйка нашёптывала и напевала утробным голосом, и со стороны это выглядело загадочно и жутко одновременно.

- Тише... - прошипела она, знаком давая понять, чтобы следовали за ней.

Пол под ногами Насти всё равно скрипел, и тихонько потрескивала под подошвами кроссовок разбросанная солома. Всё это действовало на и без того взвинченные нервы служанок. Пусть рядом с ними и была Эльвира Павловна, но Насте мнилось, что, если план сорвётся и что-то пойдёт не так, хозяйка ведь может их тут с Людкой оставить, например спасаясь сама.

С такими навязчивыми мыслями-паразитами ноги Насти охватывало онемение, и хотелось развернуться и убежать прочь отсюда.

Она охнула, услышав впереди шелест крыльев, скрежет от когтей. Внезапно свеча вспыхнула, и завоняло гораздо сильнее. Впереди, на стене, сверкнули, отражая свет красным, глаза.

- Мамочка! - испуганно воскликнула за спиной Людка. Настя же на мгновение не сдержалась и зажмурила глаза, чтобы не видеть кошмарное существо, его мохнатое раскормленное тельце, острую пасть, полную зубов, и длинные когти на перепончатых лапах.

Шёпот Эльвиры Павловны стал глуше и походил на животный рокот. Настя открыла глаза, от страха заколотилось сердце. Свечи то ли потушила хозяйка, то ли ещё что случилось, но теперь стало совсем темно.

- Давай, помогай. В сумку его, - приказала в темноте Эльвира Павловна, и на мгновение её глаза сверкнули красным, как у того существа.

В руки Насти положили что-то мохнатое, тёплое, вонючее. От вони её едва не стошнило, и пальцы свело от напряжения.

Снова зажглась, как по волшебству, свеча, и в её пламени Настя бросила мельком взгляд на существо, такое одновременно несуразное, сонное, причмокивающее и в то же время дикое, хищное – об этом твердил инстинкт.

Она задержала дыхание и вся сжалась, но мочевой пузырь опорожнился помимо воли - и в этот момент Настя позавидовала тупому и простому разуму Людки, которая аккуратно держала и застёгивала сумку, куда Эльвира Павловна бережно положила такое же существо.

Людка была совершенно спокойной, словно каждый день видела подобных чудовищ и оттого их не боялась.

Настя заставила себя собраться, потому что в пламени свечи, пусть и недостаточно ярком, но она успела заметить довольный взгляд Эльвиры Павловны, брошенный на Людку. И Настя опасалась, что хозяйка заметит её состояние и сочтёт больше непригодной для работы. Тогда дальнейшей собственной участи уж точно не позавидуешь. А вот это для неё гораздо страшнее и хуже всяких чудовищ на чердаке.

В подвал спустились без приключений. К тому же там было заранее подготовлено служанками место для твари. Всё как следует расчищено, пол сверху настила из досок укрыт соломой, хотя всё равно было сыро. И ясно, что существу новое место после сухого и обжитого чердака не понравится. В этом была уверена Эльвира Павловна и вслух выразила свои опасения, потому что привычки существа она знала как свои пять пальцев.

В клетках, у стены, спали куры – еда для существа на первое время. Ведь неизвестно, сколько провозится на чердаке треклятая санэпидстанция под руководством бабки Мартыновой, тоже трижды треклятой.

Раскинутые для этой цели карты конкретных деталей не уточняли. Но больше всего волновалась Эльвира Павловна – нет, совсем не за себя и не из-за проверки, а за существо: вдруг ещё оно замёрзнет, заболеет здесь вопреки всем её усилиям. Или ещё чего случится. Тогда всем её мечтам грозит опасность провалиться в тартарары, как едва не случилось двумя годами раньше, когда существо у неё только появилось.

Она отогнала зловредные мысли в сторону, осторожно поставила сумку на солому, открыла, чтобы когда существо проснётся, то могло бы выбраться самостоятельно. А ещё Эльвира Павловна надеялась, что существо не будет слишком сильно и долго на её поступок злиться. Специально, чтобы задобрить, трёх куриц ему оставила, а пернатые, накормленные успокаивающим кормом, и сопротивляться не будут, как и сильно шуметь, предполагала Эльвира Павловна. И только они собирались покинуть подвал, как сверху послышался звук открывающейся двери, кашель и шаги...
Голос бабки Мартыновой спутать с другим невозможно, хоть сейчас она говорила заметно тише, как с полусна.

- Что здесь происходит? - сказала она и направилась прямо к двери.

Настя и Людка переглянулись и выжидающе посмотрели на Эльвиру Павловну, которая от досады крепко сжала кулаки.

- Оставайтесь здесь. Я сама с ней разберусь, - и пошла наверх, едва не столкнувшись с бабкой Мартыновой нос к носу у двери в подвал.

- Не спится тебе, смотрю, всё никак. Ищешь, не успокоишься... - перешла в нападение Эльвира Павловна, норовя перехватить взгляд бабки Мартыновой. А та неожиданно глаза то в сторону, то в пол отводила, при этом возмущённо утверждала, кидая слова прямо в лицо:

- Знала, что дело с тобой, Эльвира, нечисто, хоть и не верила в подобную чушь, считала суевериями, но, благо подруга с работы просветила, когда рассказала ей о тебе, припомнив все странности, что случались со мной, постоянно, когда к тебе разбираться приходила.

- Знала, что дело с тобой, Эльвира, нечисто, хоть и не верила в подобную чушь, считала суевериями. Но благодаря тому, что подруга с работы просветила, когда рассказала ей о тебе, припомнив все странности, что случались со мной, постоянно, когда к тебе, Эльвира, разбираться приходила, то с глаз словно пелена спала, – и поверила.

Эльвира Павловна от гневного напора бабки Мартыновой опешила и слегка растерялась.

- Вот, выкуси, ведьма! - Та достала из-под ворота свитера шнурок с кроличьей лапой, повертела перед лицом противницы, Эльвиры Павловны и хрипло рассмеялась.

Её смех вывел Эльвиру Павловну из ступора и неожиданно сильно разозлил. Сейчас она ей покажет, где раки зимуют...

- Не боишься меня, а зря! - с холодной уверенностью отчеканила Эльвира Павловна.

На что бабка Мартынова затрясла своей кроличьей лапкой ещё сильнее и выдохнула:

- Засужу, ведьма! - и двинулась к двери подвала посмотреть. - Что ты там скрываешь, а? Дела свои тёмные?

Эльвира Павловна вдруг нехорошо так улыбнулась и отступила в сторону, давая той беспрепятственно пройти. Торжество убило напрочь всю предосторожность бабки Мартыновой, уверенной в своей победе и в капитуляции Эльвиры Павловны, которая, к слову, вдруг замерла и словно погрузилась в транс, шепча что-то одними губами.

Голос Эльвиры Павловны раздался в голове Людки и Насти одновременно, заставив их на мгновение растеряться, но приказ в голове был чёткий и хлёсткий. К тому же даже при желании ему нельзя было не подчиниться: "Замрите и не мешайте".

И женщины послушались. Точнее, их тела сами поддались мысленному приказу хозяйки практически мгновенно, как в старой детской игре "Морская волна, замри".

Свечи, взятые с собой, были уже потушены, поэтому в темноте выражения лица Людки Настя не видела, а саму себя она неожиданно поймала на мысли и последующем от неё удивлении, совершенно не ожидая, что хозяйка такое умеет...

Затем Настя вся превратилась в слух. И первое, что она услышала, были не шаги вниз по ступенькам, а шорох и скрежет, за которыми раздалось резкое пронзительное до жути хлопанье крыльев.

Бабка Мартынова напрасно щёлкала выключателем: свет в подвале не включался.

Кураж от победы над давней противницей сейчас полностью застилал её здравый смысл, поэтому темнота вокруг пожилую соседку не настораживала. Не останавливала, давая повод хотя бы на мгновение задуматься о том, что здесь действительно происходит. Словно не могло внутри темноты подвала таиться скрытой опасности, ни еще каких-либо неприятных помех. Ибо все мысли настырной пожилой соседки сконцентрировались на том, что вот-вот ненавистная Эльвира Павловна полностью перед ней капитулирует.

Бабка Мартынова неимоверно сильно желала узнать: что там эта ведьма скрывает, а? Она так спешила, что слишком поздно услышала подозрительный шорох и шелест множества крыльев. А горящие, как маленькие угольки, красные глаза она и вовсе сначала не восприняла как угрозу и просто смотрела, остолбенев и не понимая, что видит и что происходит.

Адреналин, как и страх, обуял бабку Мартынову слишком поздно, когда непонятные юркие и мохнатые существа запутались в её волосах, облепили лицо, царапая и кусая шею, уши. Она, наконец, заорала, но воздуха из-за насевшего на нос существа оказалось недостаточно для вдоха, и вырвавшийся крик получился сиплый и тихий.

На спину бабки Мартыновой, как и на растопыренные в сторону от паники руки тоже навалились эти красноглазые существа.

Она хотела отряхнуть их, но не получалось, а становилось всё больнее от укусов, и вообще от паники накатывала дурнота. Совершенно растерявшись, дезориентированная, она шагнула вперёд и не попала ногой на ступеньку. Проехавшись плашмя и оттого потеряв равновесие, она рухнула вниз. Где грохнулась на цементный пол, там и замерла, а в уши, глаза текла собственная кровь.

Писк и рёв облепивших бабку Мартынову существ усилился, затмив собой частое биенье сердца. «Вот и всё… Как же так получается?» - отстранённо спросила она себя, а в шею вгрызлись еще сильнее – с настойчивостью, которая обещала только одно смерть.

Пребывая в прочной мысленной связи с существом, Эльвира Павловна ощущала себя с ним практически единым целым. О, как же она торжествовала, когда существо расправлялось с бабкой Мартыновой, какое же сильное удовольствие она при этом получала!.. И только когда сердце противницы остановилось, пришло запоздалое отрезвление, а связь с существом оборвалась,

Эльвира Павловна чувствовало леность и сытость, как и невыносимое желание в длительном сне. Но сейчас для этого было неподходящее время. Неприятные обстоятельства вынуждали действовать до конца.

Она отдала мысленный приказ служанкам, чтобы те покинули подвал, сразу заперев его: знала, что существо обглодает бабку Мартынову до самых косточек. Затем приказала служанкам вернуться на чердак и навести там порядок, взяв веник, мешок для мусора и фонарик.

- Чтобы к утру там была чистота и порядок! И проветрите, как следует. Не хватало, чтобы проверка нехороший запах почуяла.

Отдав соответствующие распоряжения, она посмотрела на наручные часики: была почти половина четвёртого утра.

Снова зевнув, Эльвира Павловна направилась к себе, в квартиру, где ей предстояло напечь гору вкусного и разнообразного печенья для проверяющих, к которому полагался эликсир номер «восемь», действующий стопроцентно. А что ещё для собственного спокойствия нужно?