ganpresents

Когда читал новую книжку - ту самую, что на все лады рекламировали в журналах, на сайтах и даже по телику, - Мишка всё яснее ощущал присутствие чего-то чужеродного. Недоброго. Вот страх сформировался в плотный комок и начал будто бы перетекать в голову мальчику. Мишка понял, что, во-первых, это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО очень страшная книга. А во-вторых, если он не купит романа, то будет долго об этом жалеть. Опять-таки почему не выпендриться перед Антохой, лучшим другом? Ну а школьный завтрак... бог с ним.

Мишка выложил продавцу положенную сумму - весьма скромную, с учётом популярности романа, - схватил книжку и, игнорируя предложенный пакет, чуть ли не пулей вылетел из лавки. Большая перемена заканчивалась, и он уже опаздывал на урок.

На математику мальчишка примчался буквально секунды за три до звонка. Заполошный, сел за парту и принялся поспешно вытаскивать из портфеля учебник, тетрадку, ручку с карандашом. Учительница, Марья Петровна, как-то недобро глянула, но ничего не сказала. Антоха же наградил его любопытным взглядом, а когда Мишка коротко, тайно кивнул, взгляд превратился ещё и в завидующий.

Наконец, после вороха примеров и внушительного количества объяснялок, урок закончился, и дети, собрав вещи, выбежали на перемену. По-другому они, видимо, передвигаться не умели. Десять минут, конечно, маловато для знакомства с новейшим шедевром хоррора, да и двадцати, большой перемены, для того недостаточно, но хоть сколько-то.

- Купил, - хитро и с нетерпением произнёс Антоха.

Он был, разумеется, в курсе планов Мишки, тот сам ему всё сказал.

- Как будто тебе неинтересно почитать, - легко парировал Мишка.

- Да нет, интересно.

- Ты же сам и предложил сгонять за ней.

- Ага. Были бы деньги - сам бы приобрёл. Но мать даёт только на еду.

- Так мне тоже!

- Сравнил. Тебе дают больше моего.

- Ну и что?

- А то! Ты сэкономить можешь.

- Долго же я копил бы по рублю на свежее полиграфическое издание.

- И где ты научился этак философствовать и строить предложения? - Антоха подозрительно скосил глаза.

- Там же, где и ты! - И Мишка отвесил ему приятельскую, лёгкую оплеуху.

Они немного побузили, потом Мишка сказал:

- А чё со мной не пошёл?

- Простуда у меня.

- И в школу ходишь? Наверное, всё же не простуда, а воспаление хитрости.

- Да насморк, насморк у меня... Ой, да ну твои подколы.

- Ага-ага. Ох, ну да ладно. Хватит этих задушевных разговоров, не то потратим зря все десять минут, а это крайне мало.

- Насчёт экономии денег, - точно не услышал Антоха, - не понимаю. Ты и без того толстый, зачем тебе ещё в школе завтракать? Вообще не завтракал бы, пока учишься, - скупил бы всего Стайна.

- Толстым тем более нужно есть. То есть им как раз и нужно.

- А по-моему, наоборот: они всё равно что верблюды.

- Чего?

- Жир запасают, чего.

Мишка подумал выдать Антохе легковесную оплеуху, исключительно для порядка, однако передумал: короткое время переменки безостановочно и своевольно уплывало в никуда. И делало это гораздо быстрее, чем друзьям хотелось бы.

Они устроились у стенки, присели и раскрыли книгу. Кто-то - одноклассники и нет - проходил мимо, бросая косые взгляды на двух пареньков и недавно приобретённое "свежее полиграфическое издание".

- Гляди! - вдруг взволнованно произнёс Антоха. - Тут всё от руки написано. Хоть и читается.

- Ага, - со знанием дела подтвердил Мишка, пускай в магазине, когда рассматривал роман перед покупкой, и не обратил внимания на столь интересную деталь. - Любопытно, - заметил он, - кто переписывал текст?

- Негр, работающий в издательстве.

- И что он там делает?

- Сидит на привязи. А ты что думал? Работает, канеш!

- Да иди ты.

- Да сам ты иди.

Примерно с этого и начинались бесконечные "перепалки" и игровые ссоры друзей, но сейчас их внимание было сосредоточено на другом.

- "Мрак полночи, - взялся читать первую страницу Антоха, - вырывался из дыры в небе и, падая плотной массой, будто мощнейший водопад, захлёстывал улицы, немногочисленных прохожих, проникал в дома, топил в себе, безостановочно неся звук и запах смерти"... Ничего так написано.

- Ты дальше посмотри, там такой крутяк пойдёт.

- Расчленёнка? - с надеждой поинтересовался Антоха, поправляя очки.

Его толстый лучший друг рассмеялся.

- И не она одна, мой дражайший любитель отрубленных человеческих органов.

Они похихикали и перелистнули несколько страниц.

Выходных данных нигде не нашлось, но это мальчиков не смутило. Мало ли как оформили в издательстве книгу. В сегодняшнем мире выпускали столько оригинального и нестандартного, причём эта "зараза" проникла в мир материального слова в той же степени, что и в электронную литературу. Книги с кожаными обложками, мерцающие, светящиеся, с металлическими вставками, рисунками повсюду, прыгающими и скачущими буквами, резным контуром страниц, загадочным, а иногда мистическим и вовсе даже непонятным оформлением...

Однако эта книжка-страшилка переплюнула их все: что говорить, написана-то от руки (хоть Мишка почти готов был побиться об заклад: вначале, когда он просматривал её перед покупкой, текст был печатный). По его личному уверенностеметру, вероятность не насчитывала ста процентов, но оказалась весьма и весьма велика.

А помимо рукописных букв, цифр и знаков имелись и прочие странности-несуразности: например, нигде не указали тираж и переводчика. Или это не переводной роман? Да невозможно! В России настолько крутых вещей не делают... По крайней мере, не делали раньше. А название?

- Слушай, как книженция называется-то? - спросил вечно любопытный Антоха.

- А я знаю, - привычно бросил Мишка в ответ.

- Вроде "Помутнение".

- Не, это Филип Дик.

- Точно?

- А то!

- Тогда, может, "Помрачение"?

- Что? А, да. Наверное.

Они посмотрели обложку, названия на ней издательство не поместило. Ни названия, ни автора. Парнишки открыли первые страницы: и тут не указаны ни титул, ни автор романа. Сразу же, с листа, что шёл следом за обложкой, начинался собственно текст.

- А куда подевалось имя писателя? - в пустоту вопросил Мишка.

В пустоту, потому что звонок уж отзвенел и все ребята скрылись в классе, готовые с неохотой приступить ко второму по счёту уроку математики.

- Откуда я знаю, куда оно подевалось.

- А вдруг это подделка?

- В официальной-то продаже?

- Ну и что?! Так-то, знамо дело, заработать проще! В магазине, которому все доверяют.

- Хм-м... А в этом есть смысл.

- Но имя автора, название и прочее... их абсолютно точно не было?

Мишка молча пожал плечами. К нему снова вернулось то чувство: не осознаваемого до конца, а потому неконтролируемого, но всепоглощающего, предельно жуткого страха. Он попытался оторвать взгляд от страницы - и не смог. Глаза читали будто бы сами собой, губы же шевелились им в такт.

- А текст, - продолжал Антоха, как и его друг, потерявший счёт времени. - Что если сначала он был печатным, а потом...

Антоха ждал реакции Мишки. Только Мишка молчал, не откликаясь привычным "Что "потом"?". Антоха подозрительно скосился на Мишку - и закричал. Лицо друга превратилось в гнойную, полуразложившуюся маску. Поблёскивала верхняя часть черепа без кожи, в кровавых потёках. Одежду паренька будто бы опалило пламя, заставив почернеть и осыпаться пеплом. Плотные бока Мишки, его отличительная, узнаваемая особенность, исчезли без следа, и сейчас на Антоху взирало не просто полумёртвое или вовсе дохлое чудище, лишь очень и очень отдалённо напоминающее друга и соратника по играм, увлечениям и жизни. Нет, на него глядело мутными слизистыми глазами нечто совершенно чуждое.

Из класса вышла Марья Петровна, чтобы позвать Антоху с Мишкой на урок. На лице учительницы было написано недовольное выражение. Её рот уже раскрылся, готовый выбросить в мир необходимые слова, но в горле внезапно пересохло. Подавившись собственной, так и оставшейся непроизнесённой фразой, учительница стала задыхаться.

Антоха поднёс к лицу руки, загораживаясь от нарождающегося кошмара.

Но ЕГО уже было не остановить.

Руки Антохи превратились во что-то склизкое, зелёное, бесформенное, истекающее расплавленной кожей, мясом, костями.

Чей-то крик вырвался на вволю и, взлетев до высочайших нот, вознёсся до потолка. И распространился словно бы повсюду.

Книжка упала на пол.

В пустом школьном коридоре стояла полная, неизбывная ночь. И в ней злобно сверкали мрачными и злобными глазюками все чудовища из свежеопубликованного романа.

На полу лежала книжка.

Антоха обернулся... в последней надежде он обернулся, ища взглядом роман, прежде чем руки и лапы, и ветки, и щупальца с ложноножками, волосатые, лысые, вонючие, омерзительные, схватили его и потащили к себе. То ли на обряд инициации, то ли в качестве поживы, то ли... то ли... Другие варианты были слишком ужасными.

Антоха истошно кричал и вырывался. И искал, искал взглядом книжку!

Книжки нигде не было.

Эта история произошла со мной больше двадцати лет назад, но она настолько чётко отпечаталась в памяти, что, сев за компьютер, я воспроизвёл её в точности. Извините, если что, я не писатель – передам как смогу. Расскажу все факты и события, без своих домыслов, чтобы позволить вам сделать собственные выводы.

Итак, стояла холодная ветреная осень. Дождей давно не было, однако выпал первый снег, быстро растаявший, но заявивший о природных правах зимы. Деревья, сбросив листья, стыли под морозными дуновениями и напоминали: на дворе 27 ноября, скоро зима. Да, я абсолютно точно помню дату, потому что ничего похожего со мной никогда не происходило и, наверное, уже не произойдёт.

Я возвращался домой с работы. Работал я водителем автобуса и ездил по 267-му маршруту. Квартира моя находилась в Митино, в достаточно новом, по сравнению с остальными, восьмом микрорайоне, и я добирался до неё всё на том же автобусе. В этот раз, как и всегда, я стоял в очереди к водителю, за билетом, и копался в кармане в поисках мелочи. Взяв в горсть купюры, несколько монет и ключи, принялся перекладывать нужную сумму в левую руку, а правой собирался вернуть остальное в карман, когда кто-то налетел на меня. Больше от неожиданности, чем от силы толчка – он оказался не таким уж мощным, - я выронил из левой руки и деньги, и ключи. Нагнулся, отыскивая связку (бог с ней, с мелочью) и слушая недовольные возгласы пассажиров. Затем же, толкнув действительно резко и сильно, столпившиеся позади люди буквально забросили меня в автобус, а сами сгрудились возле дверей. Переполненный автобус, закрыв двери, поехал к следующей остановке. Московский час пик – безжалостное время: никто ни о ком не заботится и думать не собирается.

Немного потолкавшись локтями, а следом извинившись, я объяснил водителю, что потерял ключи, и попросил затормозить. Естественно, он не мог стать сразу же или сдать назад, поэтому высадил меня на остановке. Протолкнувшись между усталыми и недовольными пассажирами, я выскользнул на улицу и припустил назад. Наверное, дистанцию я пробежал быстрее, чем в студенческие годы, участвуя в легкоатлетических соревнованиях. Вот и знакомая прозрачная будочка с рекламой и квадратным значком, на котором написана буква «А». Подойдя к краю тротуара, я присел на корточки и принялся тщательно осматривать место, где стоял автобус.

Связки я так и не нашёл – очень обидно, поскольку вместе с ключами от домофона и двери в коридор я потерял и ключ от квартиры, а его не восстановить.

Подъехал новый автобус, и надо было что-то решать. Единственное, до чего я додумался, - взять у брата, живущего в Покровском-Стрешнево, ключ и сделать дубликат. И тут кто-то осторожно взял меня за локоток.

Я обернулся и увидел бледнокожего мальчугана лет семи-восьми, с портфелем за спиной.

- Дяденька, вы потеряли? – И вытянул белокожую ручку, такого оттенка, что цвет вен казался нездорово-синим.

Я посмотрел на связку ключей, лежащую на крохотной ладошке.

- Я, - подтвердил. – Спасибо.

- Пожалуйста, - вежливо ответил мальчишка. – Передавайте привет брату.

- Хорошо. А ты кто?

- Меня зовут Слава. Я сын ваших соседей сверху.

Жил я на третьем этаже, а надо мной, на четвёртом, - многодетная семья. Крапивины, кажется. Наверное, их отпрыск. Но почему мальчик гуляет один, да так далеко от дома? Он же первоклашка, ну, либо во второй класс перешёл, но это максимум.

Однако продолжить беседу я не успел: мальчик забежал в маршрутку, тут же закрылась дверь, и машина уехала.

Я глядел вслед удаляющемуся автомобилю. Меня опять начали поторапливать. Я шагнул в автобус – от греха подальше: не дай бог, снова ключи потеряю, ведь закон подлости никто не отменял. Наскрёб денег на поездку, купил билет и прошёл в салон. Взявшись за ручку, я в тесной компании других пассажиров, возвращающихся с работы и из института, доехал до своей остановки.

Мой дом находился с левой стороны по движению автобуса. Едва очутившись на улице и бросив взгляд через дорогу, я тут же почувствовал неладное: во дворе стояла машина полиции. Перешёл по «зебре» и добрался до шлагбаума. Охранник узнал меня, поднял заграждение.

Перед домом, а точнее, перед моим подъездом, собрались люди: полицейские, жильцы, управдом… И припарковали здесь не один, а два полицейских автомобиля.

Я обменялся с управдомом Николаем рукопожатиями и спросил, что стряслось.

- Твою квартиру обокрали, - глядя мне прямо в глаза, ответил тот.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что мне говорят. Потом я переспросил:

- Как? Когда?

Николай пожал плечами и сказал:

- Наверное, только что: преступников застрелили пять минут назад. Они пытались и Крапивиных обчистить, но баба Маша из квартиры рядом заметила их в глазок и набрала «02». Повезло ещё, что полицейские были неподалёку.

- Повезло… - эхом повторил я. – А куда подевались Крапивины?

- Да в отпуске, в Испании.

- Выходит, воры следили за нашими квартирами?

- Выходит, так.

М-да-а, весело же узнавать подобные вещи...

- А где преступники сейчас? – задал вопрос. – Просто полиция же не уехала.

- Куда она уедет, если в твоём подъезде два трупа.

Меня прошиб холодный пот; сердце ёкнуло.

- Так это не воры, а грабители?

- Да.

- Они кого-нибудь ранили или?..

- Одному полицейскому прострелили руку, но ментов было больше, и негодяев уложили. Стреляли недолго, правда, в итоге весь дом на ушах.

Ошарашенный, я молчал.

- Представляю, - продолжал управдом, - что бы с тобой могло приключиться, если бы ты вернулся минут на двадцать пять-тридцать пораньше. Где-то задержался?

Теперь уж перехватило дыхание.

- Задержался, - пробормотал я, попрощался с Николаем и отошёл в сторону.

Отдышавшись, вытащил из кармана смартфон и набрал номер брата – почему-то сейчас захотелось позвонить именно ему, я даже не понимал почему.

- Алло, - отозвался брат.

- Здорово, - слабым голосом поздоровался я.

Родственник немедленно насторожился.

- Что с тобой? Ты какой-то сам не свой.

Я вкратце пересказал события сегодняшнего вечера. На том конце трубки повисла странная тишина.

- Алло, - произнёс я. – Ты там?

- Да-да, - успокоил брат. – Я думал над твоей историей.

- Представляешь, а?

- Ещё бы.

- Кстати, - слегка повеселев, вспомнил я, - тот мальчик передавал тебе привет. Ну, сын Крапивиных.

Брат поцокал языком.

- В этом и дело, - наконец откликнулся он, - у Крапивиных нет сына первоклассника.

- То есть? – Замечание родственника озадачило меня.

- Их сын, очень похожий на того, кого ты описал, умер как раз в восьмилетнем возрасте. Упал с горки на детской площадке и сломал шею.

Не успел я осознать услышанное – подошёл полицейский и попросил разрешения задать пару вопросов и составить протокол. Говоря с ним, я думал лишь о том, что сказал брат...

…С тех пор прошло немало лет. Страх забылся, удивление отчасти истёрлось из памяти, и всё равно не проходит и недели, чтобы я не проснулся посреди ночи, а проснувшись, не стал размышлять о том мальчике. О восьмилетнем мальчугане с бледной кожей. Мертвенно-бледной. И синими-синими венами. Я вспоминаю его слова и худенькую ручку с крошечной ладошкой, на которой лежали потерянные мной ключи. Потерянные ли?

Я думаю и думаю, и с каждой проходящей минутой всё сильнее уверяюсь в мысли: на свете невероятно много непостижимых для нас загадок и секретов. Страшных, странных, сложных. Их гораздо больше, чем ясного и понятного. И, встретившись с новым чудом или кошмаром – как всегда, совершенно внезапно, - остаётся только надеяться на милосердие мира, посвящающего нас в свои великие, запредельные тайны.

- Ну, как успехи? – Сёма глотнул из сверхтонкого и сверхпрочного стакана витаминизированного апельсинового сока.

Толя сидел за компьютером, «лупил» мыслями по клавишам и, казалось, не замечал ничего вокруг. Сёма повторил вопрос, и только тогда пишущий отреагировал: оторвался от своего занятия, повернул голову, улыбнулся, бросил короткое «Всё в порядке» и возвратился к оставленному делу.

- O’K, ясно, - с пониманием отнёсся к этому Сёма.

Он вздохнул – делать совсем нечего – и прошёл в соседнюю комнату. Там Жанка играла в 3D-приставку. Объёмная фигурка, вылитая Жанна года три назад, когда ещё не набрала лишнего веса, прыгала по платформам, цеплялась за деревья, лазала по пещерам. Всё как в старых добрых аркадах, но с эффектом присутствия.

- Сыгранём? – предложил Сёма.

- Щас-щас, погоди, минутку…

Молодой человек издал некое междометие, кивнул и вернулся к Толе. Тот уже заканчивал новую главу.

- Как ты быстро работаешь, - не без зависти сказал Сёма.

- Как умею, - спокойно и без заносчивости откликнулся Толя, не прерывая на сей раз писательской деятельности.

Фон, лежащий у Сёмы в кармане, издал негромкий писк: оповещение. Сёма прошёл в коридор и, открыв полуавтоматическую, реагирующую на голос дверь, впустил низенького чёрного Лохмата. Собака приветливо гавкнула и устремилась на кухню – видимо, сильно проголодалась.

Заказав через жилой терминал, прикреплённый к стене, ещё питья и еды, Сёма прошествовал обратно к Толе.

- Будешь? – предложил он автору небогатую трапезу.

- Давай: неплохо бы пополнить энергоресурсы.

- Ну и выраженьице! Хоть ты и того, творческий, вроде же договаривались проще быть.

- Извини.

Толя закинул, что называется, в топку пару печенок и опять весь погрузился в процесс творчества. Сёма тоже закусил крекером, запил его колой. Затем приблизился к компьютерному столу, за которым сидел Толя, и взглянул на экран.

- Ничего себе ты шпаришь! – восхитился он. – Так-так-так… Джеймс, значит, уже выбрался из той заварушки и спас Ангелину?

- Да.

- А не хочешь назвать героев как-нибудь по-русски? Там, Вова и Настя.

- Нет.

- Угу. Поговорили.

Толя продолжал бить по клавишам, не отвлекаясь на внешние раздражители.

- Подхожу к середине следующей главы, - прочтя мысли Сёмы с помощью особого прибора в голове, оповестил писатель.

- Молодец. Не перестарайся, правда, смотри.

- Всё под контролем.

- Угу.

Пи-пиик. Теперь фон сообщал, что кто-то стоит возле двери; Сёма знал кто. Он вышел в коридор, впустил мать с отцом. Хотел помочь им раздеться, но родители отказались. Вздохнув, Сёма прошлёпал к Толе.

- Очередную главу начинаю, - заметил тот.

- Классно… Это, получается, что-то вроде пулемётной очереди. А что в главе будет?

- Больше детектива, чем приключений. Джеймс найдёт ключ к разгадке, однако Тит, его давний враг, попытается ему помешать.

- И как, помешает?

- Не знаю – информацию пока не подгрузили.

- Информацию… Батрачить на нас всех – это, конечно, здорово, но отдых тебе не повредит.

С этими словами Сёма нажал на спине Толи, чуть ниже шеи, большую круглую кнопку. Тотчас прекратили прыгать по клавиатуре пальцы. Компьютер, зафиксировав, что телепатический контакт с ним прерван, сохранил документ и установил режим ожидания.

Повздыхав для приличия, Сёма прошёлся по кибернетической квартире и отключил остальных роботов. Делу – время, и даже псевдолюдям нужно отдыхать.

После такого тяжёлого дня Сёма, разумеется, тоже был не прочь поспать. Но только самую малость: часов 12 – 14, не больше.

Вася грыз сенсоручку, размышляя, кому отдать предпочтение. Непростой вопрос, и сложный выбор.

С одной стороны, Галактическая Федерация установила желанный и давно ожидаемый мир во всём мире. С другой стороны, Союз Андромеды предлагал совершенно новые идеи и пути развития.

На первый взгляд, Федерация всеми силами оберегала Землю от войн. На второй – андромедянский союз представлял собой мощь, стремление и уверенность, желание развиваться и меняться.

Казалось бы, при ГФ живи и в ус не дуй. Однако Союз, пусть и при помощи войны, обещал почти стопроцентную защищённость от других захватчиков.

В первом случае побеждали лень и идиллия. Во втором – волнение в начале, но ещё большее спокойствие в конце.

Вася не хотел войны (да и кто хотел?). Только он устал от однообразного существования (да и кто не устал?).

Мир? Или война?

Война или мир?

Вася минуту-другую покусал сенсоручку, придавая ей завершённую форму, и в конце концов поставил галочку на сверхтонком экране для голосования.

Гуманитарные теории, конечно, победили в разумной части вселенной, но жизнь от этого проще не стала. Войны прекратились, а вопрос выбора никуда не делся. Попробуй определись, что лучше: стоящий на месте мир и изменчивая война. Количество галочек – голосов землян – решало, каков будет итог: «Земля победит» или «Захватчики выиграют». На реальные боевые действия теперь не хватало ни армий, ни желания, ни денег, ни времени.

Попроще вопросов не нашлось?

В общем, Вася, как ответственный гражданин, проголосовал «против всех» - пускай решают более умные и компетентные люди. И побежал играть в компьютерную стрелялку.

Стражник взялся за большой рычаг, подналёг и опустил его.

Крыша лабиринта пришла в движение. Очень неторопливо, сегмент за сегментом, она заскользила в сторону, постепенно лишая Ктара света и надежды на спасение. Тяжёлые металлические пластины вставали в ряд – бух! бух! бух! Намертво, так, что не сдвинуть ни одному человеку. И даже десятку или двум десяткам умелых воинов, к которым относился и Ктар. Наконец с громким стуком легла последняя квадратная пластина, и лабиринт окутала темнота.

Прислушиваясь сквозь затихающий грохот к тому, что творилось снаружи, Ктар под конец всё-таки различил цоканье копыт: стражники уезжали. Звук доносился недолго и уже через несколько секунд пропал. Беззвучие, гораздо тише, чем ночное, обволокло наказанного.

Первые минуты Ктар не знал, что делать, и потому просто вспоминал. На ум одна за другой приходили картины недавнего прошлого.

Вот он, воспользовавшись украденным пропуском, пробирается к дверям сокровищницы. Стоит глубокая ночь. Ктар отдаёт много денег, чтобы подкупить стражей. Убедившись, что никто не смотрит, стражники отпирают и отворяют врата хранилища – несильно, так, чтобы получилась неширокая щель. Туда-то и проскальзывает Ктар. Ворота закрывают.

Оказавшись внутри, Ктар от кремния зажигает факел – и замирает, не в силах вздохнуть. Вокруг лежат горы и горы драгоценностей: золотые монеты и оружие, драгоценная посуда, украшения, алмазные браслеты и ожерелья, рубины, изумруды, платиновые статуэтки... Ктар застывает с раскрытым ртом, не в силах пошевелиться. Некоторое время длится этот удивлённый ступор, а затем воин князя Парала достаёт мешок и, присев у ближайшей кучи, начинает сгребать туда сокровища. Он не может поверить своим глазам и собственному счастью. Первый мешок наполняется; Ктар перевязывает его и достаёт второй.

И тут из-за высоких дверей сокровищницы доносятся подозрительные звуки. Ктар оборачивается и видит, что врата вновь приходят в движение. Загородив свет горящих в коридоре факелов, кто-то ступает внутрь хранилища. Стражники князя! Ктар затаивается и старается не дышать. За первой фигурой появляется вторая, потом третья и четвёртая. Определённо, они направляются в его сторону.

Оставив мешок на месте, Ктар вприсядку передвигается к противоположному концу сокровищницы, чтобы оттуда, обогнув самую высокую гору, по параллельной дорожке пробраться к вратам. Не выходит: воины разделились и прочёсывают обе тропинки.

Понимая, что делать нечего, Ктар выхватывает меч и с криком бросается к воротам. Он размахивает оружием и, натолкнувшись на тех, кто его ищет, пускает меч в ход. Удаётся насмерть пронзить одного стражника, однако второй даёт Ктару бой.

Они довольно долго фехтуют, и вор даже ранит княжеского воина. Но, воспользовавшись тем, что их противник отвлёкся, сзади подбегают другие воители. Нечто тяжёлое обрушивается на голову Ктара, лишая его сознания.

Дальше всё развивалось очень быстро и очень банально: темница, суд и приговор. Без возможности обжалования. Подкупленных стражников отправляют на гильотину; его же, Ктара, приговаривают к лабиринту. Лабиринт – самое страшное наказание, уже потому, что он находится во власти неизвестности. Здесь царит некий хозяин, которого никто никогда в глаза не видел. По крайней мере, никто из живых. Только вот живым отсюда не посчастливилось выбраться ни одному человеку...

Глаза понемногу привыкли к концентрированной темноте. Металлические плиты лежали настолько плотно, что не пропускали и лучика дневного света. Оказавшийся под огромной крышкой в многокилометровом лабиринте, Ктар попытался представить расположение секций. Не вышло: никому не дозволялось видеть лабиринт, а оказывались внутри него, похоже, одни лишь приговорённые. Тем не менее, однажды, когда Ктар ещё был на хорошем счету, князь пригласил его в кабинет, на аудиенцию. Из окна воитель увидел самый краешек лабиринта и, помнится, поразился глубине и широте ответвлений. Если они выглядят таковыми издалека, какие же они вблизи? На сколько протянулся лабиринт? Естественно, ответить на эти вопросы Ктар не смог бы, хотя чутьё подсказывало, что ему крайне не повезло.

Сплюнув, Ктар огляделся. Если зрение не обманывало, выбор лежал между двумя путями: впереди и позади. Поверив чутью, а может, положившись на удачу, осуждённый выбрал дорогу вперёд.

Двигался он медленно, прислушиваясь к каждому шагу. Показалось, что где-то капает вода, и, в надежде найти дыру в потолке, через которую пробивается ручеёк, Ктар пошёл на звук. По мере приближения удары капель о землю слышались всё чётче – но в какой-то миг стихли, внезапно и сразу. Ктар стоял на месте и вертелся из стороны в сторону, силясь обнаружить источник звука. А тот, пропав, возник в совершенно ином месте, и мужчине ничего не оставалось, кроме как снова отправиться на поиски.

Это повторилось три или четыре раза, прежде чем Ктар понял: доверяясь слуху, выхода не найти. Лабиринт гораздо хитрее, чем думается. Возможно, людей сбивают с толку потусторонние силы, заставляя кружиться на месте и умирать от голода. Кроме того, ничего не известно о хозяине лабиринта. Кто он таков? Сколько прожил лет? Чем питается? Или кем?..

Отстранившись от мыслей о ручейке, блуждающий выбрал иное решение: он стал продвигаться наугад. Словно бы послушавшись его, звук капающей жидкости прекратился и более не раздавался.

Лабиринт ветвился, опять и опять, то ли уводя Ктара всё дальше, то ли заставляя не сходить с места. Глаза уже различали земляной пол, ровные металлические стены головоломки и металлические же пластины над головой, но это нисколько не помогало. Прошло, вероятно, часа три, не меньше – время будто украли из этого проклятого места и заменили новой, тягучей, неприятной и непонятной субстанцией.

Ктар выбился из сил и прислонился к стене, чтобы отдохнуть. Неожиданно ноги наткнулись на что-то твёрдое. Он присел на корточки и принялся ощупывать находку, рисуя её мысленный образ. Похоже, то были кости – Ктар нашёл скелет. Нетрудно догадаться, кому он принадлежал: очередному неудачнику, человеку, оступившемуся на жизненном пути, совершившему непростительную ошибку и приговорённому к лабиринту.

Зарычав от злости – и на себя, и на ситуацию, и для того, чтобы выпустить пар, - Ктар схватился за крупную кость и дёрнул на себя. Кость осталась в руке, прочее же с шумом посыпалось вниз и раскатилось по полу. Звук, с которым распался на части скелет, уши восприняли как нестерпимо громкий: слишком уж долго их владелец пребывал в давящей тишине.

Борясь с гнетущей тьмой, глаза разглядели вновь приобретённую вещь. Видимо, кость бедра; во всяком случае, объёмистая, тяжёлая и хорошо ложится в руку. Будет чем защищаться, если настанет в том необходимость. Однако с каждой секундой крепла уверенность, что живых существ в лабиринте нет. А хитроумные приспособления? Коварные ловушки? Механизмы-враги?

Или самый главный его враг – собственная фантазия? Разгулявшаяся и разыгравшаяся в непривычной, жуткой обстановке.

- Нет! – задрав голову и обращаясь непонятно к кому, закричал Ктар.

Нет, он не умрёт здесь! Неважно, сколько несчастных до него без вести сгинуло в путанице ходов. Неважно, можно ли выбраться из лабиринта или же нельзя. Плевать и на отсутствие воды, пищи и света. И на легендарного хозяина лабиринта. Да будь он неладен! Пусть все идут к чёрту! Ктар, сын Рила, не погибнет здесь!

Скрипя зубами и тяжело дыша через ноздри, он рванулся вперёд. Ходы сменялись ходами, туннели – туннелями, а он порывисто двигался, продолжая надеяться. И даже больше – будучи уверен в успехе. Дальше по лабиринту гнала ярость.

Да, чёрт возьми, он был зол! Почему, ну почему кому-то, как бездельнику князю, достаются сокровища, замок и наложницы, а ему, честному воину, - тесная хибарка, ежедневный суп и любовь к стране? Любовь? Он забыл, что значит это слово, а теперь пришло и осознание, что он никогда никого не любил в жизни. Но ведь имелась причина, и веская: королевство отнимало у него годы молодости, ничего не предлагая взамен. Да, он воевал. Да, получал награды. Но что те награды? Песчинка в пустыне. Тогда как князь и подобные ему приобретали баснословные богатства просто по праву наследования. Вот почему Ктар пошёл на преступление – чтобы заполучить то, что причиталось ему по праву!

Туннели продолжали переходить один в другой, но путаница ходов не обрывалась. Устав от бега, устав от мыслей, устав от темноты с беззвучием, Ктар остановился, чтобы перевести дух. С глаз срывались слёзы обиды, и он смахнул их рукой. Ещё чего! Ему, потомственному воину, не пристало плакать, точно ребёнку, и метаться, будто испуганной скотине. Он найдёт выход, найдёт!

Но выхода, похоже, не было...

И в этот момент ушей достиг незнакомый звук: словно перешёптывание, словно кто-то звал его, обещая показать дорогу. Позабыв об удаче и не веря в успех, Ктар двинулся на мистический шёпот – а что ему было делать?

Ставшие уже привычными однообразные коридоры текли тёмной рекой без конца. Но звук приближался. Приближался! Сначала он походил на шёпот, потом превратился в лёгкое дуновение ветра, а следом – в шквал. Новый поворот, ещё один. Чутьё подсказывало Ктару, что следующий туннель – последний; за ним ждёт разгадка либо повторное разочарование.

Ктар свернул за угол и ринулся было дальше, но вдруг замер. Звук моментально стих. Что-то тут не так, подсказывали все чувства, и он, загнанный, не сразу понял что. А когда догадался, дыхание перехватило.

Он стоял в начале огромного круглого помещения, высотой раз в десять превосходящего пройденные коридоры. Купол украшали знакомые пластины из металла, преграждавшие путь дневному свету. И, несмотря на это, он ощущал на себе жёлтые лучики и отблески. Свет попал внутрь лабиринта, но не снаружи; источником ему служила колоссальная сгорбленная фигура. Высотой метров десять, а то и пятнадцать и шириной метра три-четыре, она выдувала свечение в виде огненных сполохов.

То был... невероятно... дракон!

- Здравствуй, Ктар, - пророкотал исполинский ящер, и звук его голоса десятками колесниц разнёсся по громадному помещению.

Ктар молчал, не в силах вымолвить ни слова.

- Полагаю, не ожидал встретить меня, - продолжал дракон. – Конечно, многие считают нас выдумкой, которой лишь младенцев пугать. Но для кого тогда лабиринт, хочу тебя спросить? И кто его построил?

Ктар всё ещё пытался прийти в себя.

«Дракон – помощник князя? – метались в голове предположения. – Или даже не помощник, а...»

Он боялся закончить мысль.

- Вижу, ты на верном пути, - пророкотал дракон. Хвост длиной с дерево обвил чешуйчатые ноги-колонны, крылья-паруса сложились за мощной спиной, и зверь произнёс: - Давай я кое-что расскажу. Не волнуйся, это не займёт много времени. Ты ведь дорожишь своим временем? Ты всегда считал себя важной персоной, верно? Важнее, чем прочие. Что ж, я проявлю к тебе уважение.

- Зачем... - выдавил наконец Ктар, - зачем я тебе нужен? – И он сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло.

Дракон издал громыхающий звук, который, судя по всему, сходил у его брата за смех.

- Когда-то нас было много, - начал рассказ дракон. – Мы правили планетой и парили в небесах, ходили по земле, плавали в воде. Мы были неописуемо богаты и несказанно счастливы. Но потом реальность воспротивилась и решила уничтожить нас. Выжили немногие, и я среди них. Благо, мы выносливые и живём достаточно долго.

Так, спустя столетия, я застал эру человека. Одним из достойнейших людей стал князь Парал, владыка Северных земель. Мы, драконы, обладаем острой интуицией... помимо всего прочего. А потому, когда князь предложил мне сотрудничать, я не раздумывая согласился. Эпоха драконов неизбежно клонилась к закату, и надо было принимать серьёзные и смелые решения.

Я подарил Паралу знания и сокровища; он же расплатился со мной спокойствием и уединением, наиболее ценной для меня монетой. Князь вершил правосудие наверху, в свете, в новорожденном мире. Я – внизу, во тьме, в мире угасающем.

Слушая дракона, Ктар сильнее сжал кость и выставил перед собой подобно оружию.

Ящер опять рассмеялся.

- Твоя «дубина» не поможет, - проговорил он. – Выбрось её.

- Ни за что! – выкрикнул Ктар. – Я тебя не послушаюсь!

- А как думаешь, - спросил дракон, - чем ты занимался то время, пока блуждал по лабиринту?

Ктар промолчал, не зная, что ответить.

- И кто посылал тебе звуки ручья? Кто сгущал вокруг тебя тьму? – принялся перечислять древний исполин. – Кто направил тебя к скелету? Кто зародил в твоей душе страх, сомнение и отчаяние?..

- Замолчи! – взорвался вдруг Ктар. – Я не желаю слушать!

- Всё это творил я, маг и вельможа Древних Времён Йир’Ат. Именно поэтому, - указал дракон, - ты и очутился здесь. Ты не слушал, но хотел, чтоб слушали тебя. Ты завидовал, однако не пытался заслужить лучшей жизни.

- Я не боюсь! – ещё громче прокричал Ктар. – Изыди!

Йир’Ат, словно собака, склонил голову набок.

- Ты и вправду не боишься, - прозвучали его задумчивые слова. – А посему я не имею права лишать тебя жизни. Иные, посетившие мою обитель, с ума сходили от страха, и я вынужден был их умертвить. Ты же по-прежнему уверен в собственной правоте.

- Ну, и что ты сделаешь мне? – зло процедил Ктар. – Давай! Действуй! Хватит болтать!..

Он не успел договорить: многометровая фигура хранившего молчание ящера подёрнулась таинственной дымкой, побледнела, сделалась прозрачной и вовсе исчезла. А через мгновение испарилось и помещение с куполом. Ктар замер посреди круглой земляной площадки, почти доставая головой до потолка. Металлические пластины, что крали солнечный свет, куда-то подевались – их место заняло необъятное чёрное пространство. Кусок неизведанного мира тонул в растёкшейся от пола до потолка чернильной темноте.

Ктар обернулся, посмотрел назад; затем стал озираться по сторонам. Не один, не два, а десятки проходов манили к себе, предлагая призрачную надежду. Однако Ктар понял, что хотел сказать дракон. Сейчас бывший воин ни капли не сомневался в своей правоте. Он очутился в самом центре лабиринта – не того, возведённого князем, а совершенно на него не похожего. Это перепутье дорог создал с помощью волшебства один из последних выживших драконов.

Сам же тысячелетний кудесник Йир’Ат, как и прежде, вёл неторопливое, сонное существование в той реальности, где родился и Ктар. А сам Ктар попал в загадочное место, куда не распространялась великая сила дракона. И даже если летающему магу под силу вызволить преступника отсюда, он никогда этого не сделает.

Любая жизнь – лабиринт. Однако Ктар угодил в самую кошмарную её разновидность.

В лабиринт, откуда попросту не было выхода.

В понедельник Ролан почувствовал, что к нему присосался кто-то чуждый и злой.

«Ничего себе начало недели», - подумал Ролан.

Он работал кондуктором в трамвае и не сказать чтобы очень любил доставшуюся профессию. По правде говоря, он бы с удовольствием нашёл призвание получше, если б умел что-нибудь другое. Но судьба распорядилась так, что в жизни Ролану удавались, главным образом, две вещи: вытребовать у людей деньги и отдыхать от этого труда. Смог бы – устроился в налоговую. Только там и своих роланов хватало. И более компетентных, да к тому же умелых.

Закончились очередные выходные, подводя итог под бессчётной неделей, и предстояло снова заняться не слишком любимым, однако приносящим какие-никакие деньги занятием. На зарплату кондуктора не проживёшь – впрочем, Ролану почему-то удавалось. Причина крылась, видимо, не в особом таланте (ничем подобным мужчина не обладал), а в многолетней привычке помещать в центр ежедневного рациона водку. Малочисленные продукты – дешёвая колбаса, низкого качества овощи, грубый хлеб – шли в довесок к русскому народному питью. Да и почти невозможно не запить, когда жизненные обстоятельства буквально хором «требуют» этого. Тем не менее, в запойные алкоголики Ролан не скатывался – тоже, вероятно, чудом. Как иначе-то?

А вот присутствие непонятной, невидимой и, абсолютно точно, злой сущности к разряду чудес не относилось. Ни к нему, ни к благу, ни к радости. Оглянись Ролан назад, и, не исключено, согласился бы, что события развивались в строгой, логической последовательности. Логика – вещь безжалостная: либо она есть, либо её нет. А уж когда она проявляла себя пуще прежнего, жди неприятностей.

Проблем Ролан старался избегать. Если получалось – отлично; не удавалось – что ж, стискивал зубы и шёл дальше. Но теперь к обычным, обыденным препонам, так сказать, ямам на дороге жизни прибавились настоящие кратеры. Кто-то коварный и злонамеренный присосался к груди, к самому сердцу, и словно бы высасывал драгоценные жизненные соки. Смелость. Радость. Решительность. Вещи, которыми Бог и без того обделил Ролана. Начать с того, что кондуктор был евреем, и нечто обязательное, генетическое внутри подсказывало: представители его нации крайне редко разменивают себя на столь мелкие должности. Конечно, зарываться не стоило. Но всё-таки: еврей? кондуктор?.. в трамвае?!.. Да ещё и алкоголик. М-да. Ниже разве что дворник.

Возникновение обитающей под кожей, вечно голодной сущности представлялось всё тем же холодным, безразличным, с точки зрения вселенной, развитием обстоятельств. Похоже, Ролан нашёл объяснение. Нашёл, да вот не изменил тем ситуации и себя не взбодрил.

«Чёртова пиявка! – вертелось в голове. – Какого хрена тебе от меня надо?!»

Сущность молчала и продолжала сосать, вцепляясь всё крепче и проникая всё глубже. Ролану она представлялась большим, безглазым, белёсого оттенка, полупрозрачным червяком с липкими, покрытыми мелкими присосками, мерзостными губами.

Вместо того чтобы искать способ освободиться, Ролан принялся отыскивать предпосылки. Где он подхватил эту заразу? На рыбалке, у подёрнутого тиной озера, на котором, в котором и рядом с которым обитает уйма живности, в том числе паразитов? Или заразил кто-нибудь, ещё один носитель «вируса»? А может, жуткая, отвратительная инопланетная раса выбрала его для ужасного соития? Либо совсем просто: перешагивая пороги судьбы, он, действуя неаккуратно и глупо, угодил в расставленную беспощадным роком ловушку?..

Покуда Ролан забивал и ломал голову, прожорливый паразит высасывал и поглощал без разбора: терпеливость, спокойность, удачливость, понятливость… Иногда кусками, а порою практически целиком.

Проблемы поползли всюду: на работе, дома, в гостях, на увеселительных мероприятиях и встречах с друзьями. Ссоры с женой без причины. Странные, но серьёзные недопонимания между ним и коллегами по «цеху». Приводящие очевидцев в недоумение курьёзы то в ЖЭКе, то в магазине, то где-нибудь ещё…

Ролан винил себя. Почему не ушёл с «недостойной» работы?! Зачем грешил, даже и тогда, когда мог пройти мимо! Отчего не использовал встречавшиеся на пути возможности?

В чём же дело? В чём, в чём, в чём?..

А вдруг высасывающий духовное нутро зверь – расплата за грехи? Ролан перебрал в уме великое множество сцен из прошлого. Какая давала верный ответ? Что открыло портал для душесоса? В голове мелькали варианты. Предал друга… Согрешил с чужой женой… Украл деньги… Оболгал… Обманул… Подставил…

Но… но ведь каждый грешит! Каждый! Почему же он? Почему, господи?!

Точка, окончившая размышления, была поставлена ночью. В чернейшем и густейшем, стискивающим остатки души мраке, во мраке ночи, Ролан двигался от фонаря к фонарю. Дорога, протянувшаяся длинной спящей змеёй назад и вперёд, пустовала. Не горели окна домов; не проносились по трассе машины; не спешили домой люди.

Дойдя до развилки, Ролан, не до конца понимая происходящее, свернул в проулок. Здесь чувство, что его безжалостно, алчно сжирают изнутри, усилилось до предела. Что-то мистическое, плохо различимое обретало плотность перед его глазами. Вначале появились контуры; затвердели. Проступили цвета. Ролан увидел руки, ноги, лицо, глаза. Вот, наконец, фигура протиснулась, продавилась сквозь темноту целиком. Ролан узнал её. О боже, он узнал!..

Ноги подкашивались. Шатаясь из сторону в сторону, точно в стельку пьяный, он добрался до стены. Тупик. Ролан поднял кулаки, приложив для того неимоверное усилие. Энергия стремительно покидала тело, выплёскиваясь через огромное, но неощутимое отверстие. Ударив кулаками в кирпичную стену, Ролан сполз вниз, на колени. Глаза закатились, голова запрокинулась. Он раскрыл рот, захрипел – и рухнул на грязный, никогда не чищенный асфальт. Реальность вокруг будто бы полностью замерла.

Так же как вдруг неимоверно исхудавшее человеческое тело.

Патрульные обнаружили его случайно.

Полицейские на этой улице занимались в основном тем, что гоняли бездомных. Ещё один бомж, завидев их, скрылся в проулке. Мент приметил беглеца и немедля ткнул напарника, указал пальцем. Напарник кивнул. Два стража направились к неширокому проходу, с одного бока прижатому старым заводом, а с другого стиснутому жилым зданием в двадцать два этажа.

Едва заглянув в проулок, они заприметили бездомного. Но заинтересовал полицейских вовсе не он – а что-то невероятно худое, то ли облачённое в костюм, то ли укрытое им. Забыв про бомжа, менты подступили к странной находке.

Это оказался человек, мужчина – сплошные кости, обтянутые кожей, и ничего боле. Вместо головы – череп, будто у давно разложившегося трупа, у скелета. Папирусного цвета кожа не скрадывала жутких форм, а лишь подчёркивала их. Руки-плёточки, ноги-веточки. Казалось, перед ними мертвец, неким необъяснимым и чудовищным образом лишённый мяса, крови, кровеносных сосудов. Нечто вроде надувной куклы, из которой выпустили весь воздух.

Пришедшие если не в ужас, то в ступор полицейские вызвали медицинских экспертов. Бездомного попросили быть понятым...

...С приездом эксперта выяснились факты, ещё больше заинтриговавшие и поразившие полицию. Медик, следуя букве обязанностей, прощупал у человека пульс. Патрульные молча ждали. Эксперт повернул к ним голову; на лице его читалось крайнее удивление.

- Он жив, - оторопело произнёс медик. – Пульс в норме.

Затем измерил давление. И опять никаких отклонений от нормы.

Один из ментов выматерился и задал просившийся с языка вопрос:

- Но что с ним?!

Медэксперт отрешённо развёл руками.

- Не знаю. С ним точно бы… ничего. Выглядит хуже, чем мёртвый. Только, исходя из того, что я знаю и вижу, он здоров. И это не кома.

- А чего же он как поваленное дерево? Так же подвижен.

- Не имею представления. Могу лишь добавить, что он не пьян. Во всяком случае, я не чувствую запаха алкоголя или перегара.

Менты переглянулись.

- Вот же выпало счастье на нашу смену, - заметил один.

- Пусть везут в больницу? – предложил второй.

Первый кивнул. И дал знак работникам «скорой». Те открыли задние дверцы машины, вытащили носилки.

Пару минут спустя прибыла дежурная бригада полиции – исследовать и расследовать. Если было что...

Изящные руки с тонкими пальчиками и красивыми ногтями медленно, безжалостно порвали фотографию. После чего выбросили в урну. На фото был изображён Ролан.

Обладательница прекрасных рук вернулась из кухни в комнату. Взяла с тумбочки смартфон и открыла адресную книгу.

Красные язычок выполз изо рта и прошёлся по алым губам. Она предвкушала.

Пальцы нажимали сенсорные кнопки, пока на экране не отобразился мобильный телефон Ролана. Изящная дама без малейшего сожаления стёрла информацию. Двигая светящуюся полоску, она перебирала контакты знакомых мужчин. Пухлые губки поджаты, на лице задумчивость...

Ага! Вот то, что нужно.

Лёгкая хитрая улыбка проступила на лице с тонкими чертами, неизменно приводящем мужчин в восхищение. Если приглядеться, в чуть приподнятых уголках губ читалось ещё кое-что.

Природное желание пить. И есть.

Замужняя подруга Ролана, навсегда порвавшая с бывшим возлюбленным, нажала кнопку вызова. Она ждала ответа от Никодима. Тот был тренером по физкультуре у младших классов. Не мелковат ли? Хотя – какая разница? Если есть душа, её нужно высосать.

Голод – исключительно категоричная штука.

Вместо принцессы царевича встретил дракон. И встретил не означало приветствовал.

Двухтонная, покрытая зелёной и почему-то скользкой чешуёй тварюга, с горящими жёлтым огнём глазами и полуметровыми клыками хищно оскалилась и рванула длинную мощную шею по направлению к странствующему рыцарю благородного происхождения. Приглушённо матерясь, царевич укрылся за тяжёлым, усеянным самоцветами креслом.

«И как под чудищем пол не провалится!» - подивился царевич.

Сделано, что говорить, было на века. И из камня.

Рассуждения прервал поток огня.

- О, чёрт!

Кресло начало плавиться под атакой жгучего, словно сама смерть, пламени. Царевич вскочил на ноги, выставил перед собой меч и отбежал в сторону: пока времени на осмысленные манёвры противник предоставлял совсем мало.

«Это что, моя суженая?! Ну уж нет! Оставьте это добро себе!..»

Дракон – вернее, драконица – выбросила из пасти ещё одну огненную струю. Царевич перекрыл было ей течение острым и широким мечом длиною в метр, однако отказался от этой идеи прежде, чем жёлто-оранжевый поток добрался до него, - не в характере умелого молодого и несколько наглого воина погибать из-за неправильно проведённого манёвра. Меч опалило сверху, и оружие также стало «таять».

Царевич выругался грязнее, чем раньше.

Следовало отступать в сторону выхода – он же вход, - чем путешествующий представитель знатного рода и занялся.

Но драконья туша неожиданно резко рванула туда же и перекрыла путь к возможному спасению.

- Ах ты ж скотина! – громогласно посетовал на несправедливость царевич.

- Ты – мо-о-ой!!! – раззявив усеянный клыками, неохватный рот, пророкотала драконица-принцесса.

Плюнув на тактику и безопасность, царевич взвесил на руке меч (впрочем, очень быстро) и отправил его в полёт через комнату. Драконица ухватила меч «зубками» и перекусила пополам. А после – ринулась на «суженого».

Царевич проскочил между широко расставленных ног (лап, лап!) и, пользуясь волшебно предоставленными мгновениями, рванулся к богатой толстой двери, и дёрнул её на себя. В обычной ситуации подобное не удалось бы, ну да положение вещей складывалось, к счастью, абсолютно необычное. Царевич выпрыгнул в коридор, позабыв про открытую дверь и не думая о том, что вслед ему может полететь пламя.

Вслед ему полетело пламя.

Однако царевич оказался проворнее и быстрее.

Дверь заёрзала, стена зашаталась, комната завихляла, и будто бы целый замок заходил ходуном под ударами массивного чешуйчатого зелёного тела.

Дожидаться окончания спектакля не стоило.

Царевич выскочил во двор, оседлал коня и погнал его прочь из королевства...

...У главных ворот конника встретили всё ещё не ушедшие оттуда король с приближённым (вельможей) – наверное, ожидали результатов свидания.

«Наверняка ещё и гонца послали с проверкой, - поразмыслил царевич и не без труда ухмыльнулся. – То-то парня ждёт сюрприз!..»

- Ну, как прошёл разговор? – поинтересовался в непринуждённой, лёгкой манере, этак по-свойски король.

- Живенько, - быстро ответствовал царевич. – А теперь, если вы не против, я хотел бы...

- Да-да?

- ...поскорее покинуть ваше гостеприимное королевство и вернуться в своё царство, чтобы сказать пару ласковых отцу, его астрологу, братьям, волшебной жабе и всем остальным, ответственным за то, что я отправился сюда!

- Прелестно, прелестно, - проворковал вельможа.

- Прекрасно понимаю ваше негодование, - проговорил царь.

- Что? Понимаете?? – взвился сын царя.

- Ну да, - просто, будто королевский тапок, отвечал собеседник-самодержец.

- Так вы были в курсе?!

- Ну... как сказать...

Тут, естественно, ворота замка слетели с петель, с жутким грохотом рухнули на усеянную ровнейшим газоном землю, и в образовавшейся дыре, глотая пыль и пуская из ноздрей дым, появилась принцесса-драконица.

- Драк, - обратился король к вельможе, - выездные ворота крепко закрыты?

- Крепко, вашвеличество.

- А что насчёт его меча?

- Нигде не вижу названного оружия. Похоже, Драка им пообедала.

- Бедняжке не помешает немного дополнительного железа в организме.

- Согласен с вами, Драк.

- Драка, Драк, Драка! – передразнил царевич. – У вас что, других имён...

И вдруг он всё понял.

- ...нет?

Возжелавшая молодой плоти драконица неслась на него со стороны замка. Два дракона, гладкий синекожий и шершавый краснокожий, разорвав, как недавно принцесса, стеснявшую их одежду, вырастали перед спасительным, заблокированным выездом из королевства. И в происходящем не наблюдалось ни грамма, ни грана красоты или эротики.

Царевич затравленно озирался туда и сюда, не видя иного выхода.

Поскольку... поскольку уж сходились к нему остальные сотни, тысячи жителей давно покинутого, забытого, проклятого колдуном королевства.

И все – все, вы представьте! – превращались в драконов.