ganpresents

Я поддержал его, и мы направились к выходу.

За дверью, на лестничной площадке, послышались шаги; топали очень громко.

- Что за слоны... – подивился кто-то за моей спиной.

А затем с жутким грохотом вылетела входная дверь. Теперь во главе отряда шёл я. Не знаю, каким чудом умудрился упасть, но это меня спасло. Сбитые с ног тяжёлым прямоугольником, опера повалились на пол.

Не успев даже отдышаться, вскочил, выхватывая пистолет. Сейчас выбирать между ним и энергетиком не было времени, и я положился на чутьё. Шанс проверить наитие выпал тут же: здоровенный василиск, возможно, самый большой из всех, что мне встречались, издал дикий рёв. Пасть разинута, сверкая толстыми клыками с острейшими кончиками; капает на пол густая слюна.

Я не стал дожидаться – передвинул на пистолете рычажок в положение «Автоматическая стрельба» и выпустил в гладкую округлую голову все тридцать патронов. Снова раздался рык, на сей раз не угрожающий, а болезненный. Левый глаз твари разорвало. Из ран в голове потекла мутно-зелёная кровь. Широченная фигурища пошатнулась и завалилась набок. Мне показалось, что подо мной содрогнулся пол.

Отдыхал я недолго: секундой позже появился в поле зрение второй василиск. Этому удалось выстрелить. Но я уже прижимался к стене. Голубоватый поток энергии вырвался из центра зрачка чудища и ударил в голову опера, приходившего в себя после падения двери. Голова человека будто бы обросла коркой и застыла в неподвижности. Замерли глаза, подёрнувшись молочной плёнкой и уставившись в никуда. Тело, над которым потерял контроль мозг, рухнуло на пол. Стукнувшись об паркет, разлетелась на куски голова. Обнажённая рана на шее закровоточила. Мать твою! Первые потери.

Триумф василиска закончился быстро – оставшиеся на ногах оперативники, до которых дверь не долетела, расстреляли пришельца с грубой чёрно-фиолетовой кожей. Рёв, падение, предсмертные судороги. И этот готов.

- Как мы прошляпили проём! – вне себя заорал Жук и прибавил несколько крепких выражений.

Никто не знал как. Василиски прибыли со стороны лестничного пролёта, где, по уверениям того же Жука, проёмов не обнаружилось.

Ярик наконец справился с гневом и негодованием, просто – не та ситуация, чтобы исходить яростью. Надо быть начеку, либо с тобой случится то же, что с «потерявшим голову» парнем.

В карманах лежали запасные обоймы. Перезарядив оружие, я выглянул в коридор – вроде никого. Шагнул за порог; за мной последовали четверо злых мужиков с пистолетами наголо.

Увы, замыкающему не повезло, а я обернулся чересчур поздно. У входа в ванную вынырнула из ниоткуда саламандра. Башка чуть ли не упирается в потолок, капюшон разошёлся во всю ширь, лапы с изогнутыми когтями, и хвост метра полтора длиной. Она создала и выбросила из груди огненное облако, когда я, срывая голос, кричал: «Берегись!» Жертва не поняла, что произошло, - в мгновение ока волна пламени окутала мужика и испепелила, сохранив лишь кости да немного плоти.

Опять выстрелы, но зазря: пули взорвались в огне, не причинив двухметровой уродине вреда. Свободной рукой достал энергетик. Остерегая меня, прорычал Жук. Я отпрыгнул к лестничному пролёту и развернулся. Чтоб оно всё пропало! По лестнице на меня неслись угловатые горбатые фигурки бесов. За ними пристроились маленькие, да удаленькие мшисто-зелёные гремлины. Вдавив спусковой крючок энергетика, я послал в выводок мерзавцев бело-голубое разрушение. Партер, так сказать, полетел влево через периллы и покатился вниз по ступенькам, сшибая гремлинов. Устоявшие высоко подпрыгнули, дав фору артистам цирка. Смертельная «рука» энергии прошла под скукоженными тельцами, и гремлины приземлились мне на голову и грудь. Я здорово приложился спиной. Энергетик выскользнул из пальцев.

Матерясь на чём свет стоит и ещё сильнее, я отбивался от зелёных выродков, пускающих в ход лапки с треугольными ногтями и зубы-иголки. Почти над самым ухом раздалось три выстрела. Один за другим гремлины затихли, и я поспешил скинуть их неподвижные тельца. Мой спаситель, Жук, протянул руку, помогая подняться.

- Спасибо, - бросаю, озираясь по сторонам.

- Ты проставляешься. – Ярик себе шутить позволяет, ахах.

Опер из жуковской команды и долгожданное подкрепление добивали бесов, в подъезде и на улице. Крутопузые, ржаво-красные, с тонкими мокро-серыми крыльями, они валились ничком один за одним.

Я поискал глазами последнего выстоявшего из нашего отряда. Он нашёлся в квартире; держал перед собой энергетик и, не отпуская гашетки, ждал, когда волна, испускаемая оружием, одолеет огненную мощь саламандры. Однако сдаваться хвостатая нечисть не собиралась, и пламя, что она исторгала, оказалось на удивление сильным.

Подбежав, я встал рядом, вскинул руку и выстрелил из энергетика точно туда же, куда палил герой. Бело-синеватое свечение ударило в пламенеющий шар саламандры и, одолев сопротивление, откинуло «горячего» здоровяка в ванную. Второй выстрел, и грозного противника раскидало на рожки да ножки.

Парень, которому помогал, хлопнул меня по плечу. Я оттопырил большой палец: дескать, порядок, сочтёмся.

Сзади, напугав нас неожиданным возникновением, подошёл Ярик.

- Справились, кажись.

Я не разделял энтузиазма.

- Где слизистый?

- Чего? – переспросил тот.

- Слизистый где? Видишь следы? – Указал энергетиком на стену между туалетом и ванной. – И шерсть. – Ткнул дулом в клочья на полу.

Теперь и Жук призадумался.

- Детекторы молчат. – И он продемонстрировал мне похожее на квадратный пульт устройство с экраном и лампочками. Нули и спящие слева стрелки говорили сами за себя. – Плохие ребята не умеют прятать сущность.

Факт. Но – где же слизняк?

- Может, его застрелили наши? – решил поиграть в угадайку Жук.

- Хрен знает. Хорошо бы, если так.

Я вышел из подъезда, приветствовал ребят и задал им тот же вопрос, что минуту назад Ярику.

- Мы не в курсе.

«Очень, очень плохо», - подсказывала интуиция, наглая, самоуверенная, но крайне редко ошибающаяся.

И вроде бы чего зря паниковать? Из-за одного-то оттудашнего красавца. А чуйка не замолкала...

Я помолчал, поглазел налево-направо, обдумывая так ни к месту назревший вопрос. Разумеется, есть вариант, что шерстяной-слизистый прячется в проёме. Жаль, проёмов мы не нашли. Ну да ладно, ударяться в волнение раньше времени не след. Когда уходил, парни Жука звонили в квартиры, желая испросить разрешения войти и поискать порталы. И молодцы из подкрепления к ним побежали – вместе быстрее управятся.

Кто-то положил руку мне на плечо.

- А?

- Привет, Олежка, - прощебетала обладательница руки.

Женька.

- Привет. Приглашаю в «Прагу».

- Согласна. Ты как?

- Твоими молитвами. А вот двум пацанам не свезло.

Мы помолчали. Потом я рассказал Женьке о поисках слизняка.

- Есть мысли? – спрашиваю.

- Только те, что у тебя.

- Обидно. И плохо.

- Да не запаривайся: он, наверное, побоялся ввязываться в драку.

- Убежал? Не в духе потутиков.

- Встречаются чрезвычайно хитрые особи.

- Но они же совершенно явным образом брали силой.

- Брали, да не взяли. А тот почуял, к чему идёт, и смотался.

- Мне бы твою уверенность.

- Чуйка?

- Чуйка.

Женька погладила меня по руке.

- Не загоняйся, Ковалёв. На нашей работе преступно нервничать по каждому поводу.

- Рассказывай.

- Сходим в ресторан, развеемся...

- Ну да.

- Хотя прецедент странноватый, поддерживаю.

На улицу вышел опер из подкрепления. Все, кто был на свежем воздухе, подступили к нему.

- Ну? – спросил я, имея в виду найденные порталы.

- Ноль, - так же коротко ответствовал опер.

Я разочарованно цокнул. Встал у своей машины, закурил и пострелял глазами туда-сюда, отвлекаясь от назойливых мыслей. Взгляд наткнулся на маленький чёрный предмет под лапкой мёртвого беса. Присмотрелся – нет, не померещилось.

Убрав сигарету в угол рта, подошёл к красной тушке и пнул её. Из-под пухлой пятерни выкатился шарик, двойник того, что отдал мне бездомный. Наклонился, поднял, повертел перед глазами.

- Чего раскопал? – поинтересовалась Женька.

- Пока не знаю. Как выясню, отрапортую.

- Бок беспокоит?

- Да уж забыл про него.

- Молодцом. Кстати, насчёт «Праги» я серьёзно.

- Я тоже.

- Тогда в ближайший выходной, у дверей, в семь вечера.

- Пойдёт.

Мы попрощались.

Я засунул чёрный шарик в карман, к его точной копии. Сел в машину и тронулся с места. Здесь мне больше делать нечего, а спецзадание не ждёт... чтоб ему.

Темнело. Учитывая мои оперативные заслуги, разрешили ехать сразу домой. Доброе начальство, ну надо же, какие чудеса. А мне, собственно, отправиться-то больше было некуда.

Место напротив подъезда удивительным образом пустовало. Не люблю, когда так везёт, потому что потом может резко не повезти. Припарковавшись, я поднялся в квартиру.

Первым делом включил футбольный канал; достал пиво и чипсы. Приземлившись на стул, выложил перед собой на столе два чёрных шарика: с ниткой и без. Потягивая пивко и похрустывая жареной картошкой, погрузился в размышления, иногда, одним глазком, поглядывая на экран визора. Мячик гоняли Российское Содружество с возрождённой Югославией. Наши играли как обычно, поэтому я концентрировался в основном на загадочных находках.

От того, что пялился на кругляшки, ничего не менялось. Открытие, признаюсь честно, меня не поразило. Я уместил оба шарика на ладони, покатал. Чего в этих штуковинах особенного, если о них говорят шёпотом? Взрослые люди не станут таскать подобные вещички просто так. Ну, по крайней мере, допущение не вяжется с тем, что мне известно.

А второй шар, откуда он? Никто из наших сферической штуки не терял, не то бы спохватился.

Да и на амулет или талисман не похожи.

Два одинаковых чёрных шарика имели символическое значение для двух абсолютно разных персон? Пф, невероятно.

Больше всего крохотные сферы напоминали детские игрушки. Ага. Запредельные на паях с ПП открыли магазин для малышей. «Потусторонний детский мир». Да уж... Шутки шутками, а из-за вещичек предположительно кто-то гибнет, а кого-то, вероятно, убивают.

Я поворочал другими шариками, в голове, обдумывая возможность. Если предположить, что парня с девушкой кокнули, то становится кристально ясной заинтересованность верхов из ПП. Вешать на меня «глухаря» только из-за родства «шишки» с умершими? Теоретически – не исключено, но почему тогда Пал Палыч бегал от меня, как от огня жаркого? Передал дело «Шёпоту» и испарился.

Хм-м... Теперь насчёт шарика №2. Он же отыскался на месте битвы с пришлыми. И первый побывал на поле брани, в брошенном торговом комплексе, где я сражался с вампиром. Совпадение? Опять же, гипотетически – да. Однако снова гложут сомнения, тем более глобальные, что недавно куда-то подевался громадный слизняк. Следы эктоплазмы на предметах – его почерк, с помощью них образина помечает территорию. Призраки источают слизь только после смерти или при ранении. Привидений в том доме не наблюдалось, значит...

Значит, совпадений много, и они тонкие. Настолько, что мой внутренний мент остервенело бунтует.

Чтобы снять напряжение, глотнул пивка, заел картошкой.

Не хватает данных. Человеческий мозг как компьютер: анализирует информацию и выдаёт решение. Если же сведений недостаточно, выскакивают сообщения об ошибках.

Но есть куда двигаться. Туда я и двинусь, завтра. Пока же пиво, чипсы и футбол. И хотя россияне проигрывали югославам, это не взволновало: с моей работой учишься сравнению и адекватной оценке происходящего.

Я заворочался в кровати и открыл глаза. Прислушался, глуша остатки сна и вникая в то, что скрадывала ночь. В ней тоже кто-то ворочался.

Первый порыв – схватить пистолет. Нет, надо мыслить трезво: может, меня захватил прерванный сон; если не ошибаюсь, снилась жуткая чушь. Помимо прочего, пистолет с энергетиком – в кобурах на ремне, а ремень на стуле, где и моя одежда. Пока буду вставать, нежданный гость подкараулит и свернёт шею. Однако. Работа потустороннего полицейского не добавляет рассуждениям оптимизма. Нужно смотреть в будущее с верой и надеждой. Только где их взять, когда кругом черти в многообразных обличиях? Засела такая вот пакость в сантиметрах от тебя, высматривает, ждёт, и на за что не догадаешься, потому что вас разделяет незримый проём.

Короче, Олег, давай решай: идёшь или нет. Я прислушался внимательнее и определил, что возятся на кухне. Выбор отпал сам собой – я насколько мог бесшумно слез с кровати, прокрался к стулу и вытащил пистолет. Жалко тратить заряд энергетика на обычного домушника. Энергетики надёжны, но срок службы у них короткий: постоянное воздействие теплоты в убийственных объёмах разрушает оружие изнутри. Перестав функционировать, оно отправляется в мусор, тогда как на новый экземпляр должны ещё выделить средства, и немалые. А ответственные за деньги лица у нас, как и всюду, форменные жмоты.

Крадучись на цыпочках через холл, я прислушивался к инородным звукам. Сердце в груди не колотилось, дыхание не сбивалось – слава богу, в передрягах бывал не раз. Любопытно, что же судьба мне приготовила сейчас?

Шевеления на кухне сделались громче – и вдруг стихли. Совсем. Я замер у поворота, касаясь боком стены. Ни шороха. Беззвучно выдохнув, выпрыгнул из-за угла.

Большущий, покрытый жёсткой чёрной шерстью слизняк бесстрастно уставился на меня мутными круглыми глазами. З-зараза! Похоже, я нашёл-таки того, кого искал, - и должен быть рад, да?!

Я встал наизготовку. Секунда промедления, и слизень плюнет кислотой. Делают они это быстро и точно, и если не повезёт или не пальнёшь первым, считай, труп. Разъест снаружи и изнутри. Самих-то безногих-безруких очаровашек защищает концентрированная слизь, позволяющая удерживать в организме дьявольски жгучие кислоты. Ничего, двигаются выродки не быстрее улиток – пристрелю!

Палец лёг на спусковой крючок. Каждую секунду, каждый миг я отдавал себе отчёт в происходящем. Ночное время потекло, подобно желе, но не смутило меня. Отработанным способом ставил мысленные отметки, которые порой разделялись не секундами даже, а десятыми долями. Запомнив, куда стрелять и куда отклоняться, и что делать в случае, если «не повезёт», приготовился надавить пальцем на собачку.

«Годы службы и десятилетия футбола с бильярдом не пропали даром», - мелькнула ироничная мысль.

Конечно, не стоило сбрасывать со счетов вероятность, что слизняк сдвинется и я не убью его; больше того, не раню достаточно сильно. И придётся крутиться-вертеться, выискивая спасительные ситуации на чистой импровизации.

Все эти измышления сжались до предела и пронеслись в голове за считаные мгновения. Но – без пользы: слизень не атаковал. Он не произвёл вообще никаких действий – просто вдруг... его не стало. Он не нырнул в проём, нет, а наглым и необъяснимым образом дематериализовался. Да какого чёрта?! У меня на кухне нет проёмов. Нет! Я проверял, и не раз...

В замешательстве глядя на пустую кухню, я убрал палец со спускового крючка. Вдохнул, выдохнул. Не торопясь, сделал около дюжины осторожных шагов.

Свет уличных фонарей, неоновых вывесок и рекламных щитов окрашивал кухню пёстрым, помигивающим многоцветьем. Я глянул под ноги, не желая наступить в слизь, но уродец не пометил территории. Он не собирался захватывать квартиру и нападать на меня – у него была иная задача. К замешательству прибавилось полнейшее недоумение: с какой-такой целью плотоядный запредельщик явился ко мне, если не чтобы жрать и убивать?! Откуда он возник – другой вопрос, правда, не менее интересный.

Мой взор скользил по расцвеченному уличными огнями квадрату кухни, не находя ответа. А потом я на него наткнулся – случайно и в лоб.

Чёрные шарики, что я оставил здесь, ложась спать. Они исчезли.

Утром я прибыл на работу в мрачном настроении: пропали или украдены важные улики, причём, предположительно, по моей вине. Дело, которое мне поручили, почти не тронулось с места. Уже включил компьютер, чтобы набросать начало рапорта («раньше сядешь – раньше выйдешь», да и пока нечем заняться), когда вызвал «на ковёр» Пал Палыч.

По прошествии единственного дня? Извините, что-то тут не так. При всём желании, вряд ли я бы успел что-нибудь раскопать. Но не перечить же начальству? К тому же подгонял интерес. Так что, перебросившись с «Шёпотом» выразительными взглядами, я явился пред ясные очи начальства.

Очи у начальства, в самом деле, ясные, чистого голубого цвета. Плюс короткая, аскетичная стрижка. Плюс большой нос и неизменно требовательное выражение лица. Расслабляться Палыч не любил и другим не давал, по крайней мере, в рабочее время.

- Садись, Олег, - приветствовал полковник. – Рассказывай о делах своих.

Да какие дела? Примерно так я и заявил, а после поведал о том немногом, что удалось узнать – и потерять.

- Хм, хм. – Палыч нахмурил густые брови. – Плохо, Олег…

- Понимаю, гражданин полковник. Но вмешались непредвиденные обстоятельства.

- Это верно.

Ещё похмыкав – наверное, для проформы, - Палыч порылся в бумагах на столе, наклонился и передал их мне. В процессе этого я кое-что заметил. Кое-что, изумившее, нет, даже поразившее меня! Постарался сделать вид, что ничего не видел. Либо манёвр удался, либо моя подозрительность чрезмерно зашкаливала. Но не ошибся же я?! Полковник же вот, сидит в полуметре от меня.

Отвлекаясь от нахлынувших мыслей, от целого их потока, сосредоточился на бумагах – это оказался приказ о прекращении дела. Моего дела. Подозрительность забила в набат!

Вероятно, взгляд у меня вышел очень выразительный, раз Палыч, не дожидаясь вопроса, ответил:

- Наверху сочли, что двойному убийству уделяется слишком много внимания.

- Слишком много? Убийству?

- Обыкновенному нападению вампира. По сути, это форс-мажорное обстоятельство, просто в миниатюре.

Нехилая формулировочка. Дочь влиятельного полицейского и её парень-мажор ни с того ни с сего погибают от лап чудовища; добавьте к известному целый ворох тайн и получите то, что начальство сочло несущественным.

Или сам полковник счёл?

Посмотрел на Палыча, ожидая новых указаний и прокручивая в голове факты дела, от которого меня отстраняли, едва я за него взялся. Поручений не последовало, только:

- Жду рапорт и, естественно, немедленного прекращения расследования.

Подтвердив, что приказ ясен, я уточнил:

- Разрешите идти?

Пал Палыч махнул рукой, отправляя восвояси.

В коридоре, закрыв дверь, я свыкался с мыслью, что мне доверили пустышку. По ошибке или, может, намеренно.

Однако всё моё нутро протестовало. Но приказы начальства не обсуждают. Надо возвращаться в кабинет, а то стою тут столбом – подозрение вызываю. Так и поступил.

Оставшиеся рабочие часы посвятил написанию бессодержательного, высосанного из пальца рапорта. Сдав его, я направил стопы к ресторану «Прага» - в надежде, что там удастся развеяться.

А образ чёрного шарика никак не желал покидать головы. Того самого шарика, что, обмотанный верёвкой, висел у Палыча на шее и на полсекунды выглянул из-под одежды полковника.

- Да брось, этот-то здоровый. А на том уж рассосалось.

Я чмокнул её, пообещав сводить в «Прагу», как выдастся свободная минутка. И вернулся в кабинет.

- Ну, - приветствовал Санька, - додумался до чего?

- Ага. Что надо начинать, а то потом расхочется.

- Ну удачи.

Я сгрёб со стола папку и направился к выходу. Возле самой двери остановился.

- А чего это, - уточняю, - Палыч тебя по коридорам ловит?

- Да он там случайно оказался, наверное.

- Наверное? С папкой у столовой?

- Ой, чего пристал. Спроси у него самого, если интересно.

И спросил бы, не подсказывай интуиция обратное. Полковник, очевидно, не настроен ни на какие разговоры, в противном случае не избегал бы меня. Ему нужен «козёл отпущения»? Очень может быть. Вот и ответ: с мальчиками для битья вышестоящие редко вступают в дискуссию.

С папкой под мышкой, я отправился на стоянку. Не знаю, что искать, но догадываюсь, откуда начинать.

Путь мой лежал обратно в Строгино. Купив в одной из тамошних палаток шаурму и банку пива, дальше я проследовал без остановок. Припарковался во дворе, возле памятного недостроенного здания. Торговый комплекс, как и раньше, разевал беззубый провал рта, щерился пустыми глазами-окнами, щеголял трещинами-шрамами и грязными потёками на стенах. Теперь разглядеть всё это проще, потому что стоял солнечный день.

Выйдя из машины и прихватив покупки, я вернулся на площадку, где десять дней назад искал виновного в двойном убийстве. Вампир мёртв, и, надеюсь, никакая иная нечисть не облюбовала здешние «хоромы». Если информация верна, а память не подводит, бездомный, обнаруживший трупы, живёт именно тут.

Внизу его не наблюдалось. Поднявшись на третий этаж, я увидел дурно пахнущую подстилку, а ещё одеяло и подушку, которые не пощадило время. Возле импровизированного спального места стоял деревянный стул. Значит, тот, кого я ищу, квартируется здесь. Что ж, будем ждать.

Я спустился на второй этаж. Сел на корточки у стены, прислонился к ней спиной и приготовился ждать.

Ожидание продлилось не очень долго. Лохматый красноносый человек в обносках, что, судя по всему, не стирались и не менялись годами, появился на лестнице. Он заприметил меня и застыл в нерешительности.

Я поднял руку, таким образом давая знак успокоиться, и сказал:

- Спокойно. Я по делу, но с дружеским визитом.

Бомж окинул незваного гостя подозрительным взглядом, однако не сбежал. Наоборот, поднялся по ступенькам и приблизился, правда, сохраняя настороженность.

- Садитесь, - предлагаю, - познакомимся, потолкуем.

- Впервые вижу, чтобы ваш брат приходил не за мной, а ко мне. – Он не старался скрыть изумления. И после недолгой паузы добавил: - Хотя догадываюсь, зачем вам понадобился.

Я доброжелательно улыбнулся и указал на место рядом с собой. Наконец, поборов сомнения, бездомный преодолел разделяющее нас расстояние, облокотился о стену и глянул вопросительно. Пахло от него, мягко говоря, не ахти, но не в моём положении привередничать. Я протянул «хозяину дома» нехитрую провизию из палатки.

- Берите, берите. Это входит в счёт.

Бомж, кажется, шутку понял и вообще сделал правильные выводы. Тоже присев на корточки, он принял подарок и немедля взялся за шаурму, с такой жадностью, словно бы то был последний его приём пищи. Во всяком случае, ему наверняка придётся изрядно подождать, прежде чем явится ещё один благодетель с руками, полными продуктов.

Подождав, пока собеседник прожуёт кусок-другой и запьёт пивом, я возобновил разговор:

- Слышал, в размеренную жизнь простого бедняка вторглись серьёзные помехи.

Не переставая жевать, бомж покосился на меня.

- А что? – сказал он с набитым ртом.

- Да в общем-то ничего. Кроме того, что люди гибнут. Невинные люди.

Короткая пауза.

- Я ни при чём. Сижу себе тихо, никому не мешаю и хочу только, чтобы и меня не трогали.

- Не сомневаюсь. Но факты неизменны.

Бездомный прекратил есть.

- Вы о том, что случилось дней десять назад?

Кивком подтвердил его догадку.

- И пиявку изловил я.

Пиявка – очередное имя вампира.

- Спасибо, - искренне поблагодарил бомж. – Я, знаете, когда понял, с кем делю дом, не на шутку перепугался. Пару дней боялся возвращаться. Но надо же где-то жить. А на третьем этаже у меня всё приготовлено.

- Понимаю. Потому-то мы и избавляемся от пиявок и им подобных: они мешают обычным людям. Вас никто ни в чём не обвиняет – возможно, вам просто не повезло. А эти изначально не признают прав россиян, в частности, права на безопасность.

Бомж покивал.

- Страшные твари. Непонятные.

- И вездесущие. Надо бы их поголовье уменьшить. Согласны?

Бездомный вновь кивнул. Доел шаурму, выбросил пакет и вытер салфеткой руки; затем взялся за пиво. Я терпеливо ждал. Покончив с алкоголем, бомж отбросил банку и вытер перепачканным рукавом потрескавшиеся губы.

- Я готов помочь, - произнёс он. – Ненавижу потусторонних. Василиски сожрали мою жену. Оборотни растерзали друга. Всё отдал бы, чтоб расквитаться с тварями! Но как? Чем? Они же вовне и – сильны. А я?

- Смысл в том, чтобы совершить нужное действие в нужное время. Понимаете?

- Да. Что от меня требуется?

- Ничего сложного: ответить на мои вопросы.

- Хорошо, давайте попробуем.

- Та молодая пара, которую вы нашли мёртвой... раньше видели парня или девушку?

Бездомный смекнул, откуда ветер дует.

- Важные птицы?

- Не без того, - неохотно ответил я. Ну да вреда не будет, если ему рассказать: дальше сведения не пойдут.

- Ясно, ясно... Да, помню их обоих. Они иногда забирались сюда вместе, но никогда порознь. Наверное, привязаны были друг к другу.

- Были. И хотели пожениться.

- Жаль ребяток...

- Итак, они сюда приходили. Зачем?

- Да как все парочки: играли, шутили, болтали, целовались.

- Странное местечко для любовных волнений, не находите?

- Отчего же. Порядком странное. Но эти, похоже, увлекались развалинами, пустующими домами, брошенными объектами...

- Поклонники декаданса?

- Разруха многих привлекает. А особенно молодых, которым нечем заняться и у которых шило в одном месте.

- Слышали их разговоры?

- Бывало. Не специально, нет. Дело в том, что моя комната, как я её называю, прямо над этой площадкой. А влюблённые порой переходили на громкую речь. Ну, гормоны, чувства, запал...

- Да, обычное дело. Теперь что касается необычного: встречалось ли в их диалогах что-нибудь, что вас бы... поразило? Или заставило задуматься?

Такой разговорчивый до сих пор, бездомный внезапно замолчал. Я заглянул ему в глаза и прочёл там некую затаённую эмоцию.

- Вам неудобно говорить? – выдвинул предположение.

Преодолев вновь вернувшуюся нерешительность, бомж покачал головой и зачем-то полез во внутренний карман разодранной куртки. Оказалось, чтобы извлечь на свет... шарик. Обыкновенный чёрный шарик восьми-десяти сантиметров в диаметре. Неразрывной частью предмета было такое же чёрное колечко, опоясывавшее сферу по центру. Обвязанный ниткой того же мрачного цвета, шарик походил на амулет.

Вопросительно приподняв бровь, я не успел сказать ни слова, как бездомный принялся объяснять:

- Они игрались с этим за день до гибели – знаю, потому что выглядывал с лестницы. Ребята не подозревали о моём существовании, и я не хотел им мешать. Но запасы пищи заканчивались, да и тянуло на прогулку, а они, кажется, крепко засели. Дело было ночью. В конце концов, они доигрались до того, что уронили шарик. Искали, рыскали по полу, однако не нашли. Так и ушли, расстроенные. Я сам наткнулся на него случайно. Думал вернуть им в следующий раз, но они... их...

- Понятно. А может, вспомните что-нибудь насчёт этого шарика? Что-нибудь интересное. Например, проскользнуло несколько загадочных слов в понятном до того диалоге...

Бомж смутился.

- Говорю же, я не подслушивал.

- И всё-таки.

- И всё-таки – да, было нечто подобное. Они перекинулись парой странных фраз насчёт той стороны, чьей-то помощи и, кажется, накопленной энергии... Точно не припомню. Даже последний бедняк вроде меня осведомлён о существовании проёмов, пределов и остального. Но речь парня с девушкой звучала слишком уж тихо. И мне почудилось, что они боялись ненужных свидетелей.

- Разговаривали загадками?

- Да... думаю, да.

Я протянул руку к шарику.

- Разрешите?

Бомж не стал возражать – опустил «амулет» в мою раскрытую ладонь.

Ожил в кармане фон.

- Прошу прощения. – Вытащив трубку, я увидел, что требуют из участка. Ответил на звонок: - Лейтенант Ковалёв у аппарата.

- Ковалёв! Требуется твоё присутствие, немедленно! Тушинская улица, дом 23, подъезд номер 6. По данному адресу зафиксирована аномалия уровня С. Наряд уже там.

Третий уровень, не самый высокий, но и не самый низкий. Что же приключилось на Тушинской, если понадобилось подкрепление? Однако медлить нельзя.

- Принял. Выезжаю.

Убрав фон, я поблагодарил бездомного, пожелал всего хорошего и сбежал по ступенькам.

Надеюсь, по дороге на место не попаду в пробку, которыми славится наш любимый город. Казалось бы, XXII век начался, пора и благоустройством заняться, а проблему с избытком авто по-прежнему не решили.

Оставив автомобиль во дворе, я вылез и подошёл к полицейской машине, стоящей рядом. Привлекая внимание, постучал кулаком по боковому стеклу на месте водителя. Пухлый сержант Куницын открыл дверь и выбрался наружу. Мы обменялись рукопожатиями.

- Что слышно? – вспоминаю цитату из «Двенадцати стульев» Гайдая.

Куницын пожал плечами.

- Да фигня какая-то.

- А именно?

- Говорили, уровень С, а когда приехали, оказалось, что вовсе не С.

- Переведи.

- Да, похоже, там что-то серьёзное, только от нас скрывают.

- Причина?

- Хрен знает. Пока неясно. Но есть предположение: чтобы не проболтались.

- Значит, засела адская тварюга, и не дай бог об этом станет известно мирным жителям.

- А вот тут могу поправить. По официальным данным, потутик внутри не один.

Потутик, хе. Моё любимое прозвище потусторонних.

- Целый выводок опаснейших уродов? – Я не пытался скрыть удивление.

Васька сделал неопределённый жест.

- Ладно, понятно, - сказал, хотя понятного еле-еле в ложку набиралось. – А ты чего не на поле брани? Испугался, что ли?

Куницын издал короткий смешок.

- Машину сторожу. Государственная собственность, все дела. А вообще-то охраняю вход: людей пускать не велено.

- А монстриков?

- Велено стрелять.

- Тогда подежурь ещё минутку – я на подмогу.

- Наши на втором этаже.

- Благодарствуй.

- Эх, скучно одному.

Наверное, Куницын пошутил, но я всё же хлопнул его по плечу и заспешил к подъезду.

Обстановка мне не понравилась сразу, едва переступил порог. Чёрт с ними, с запахами, пылью и прочим. Нечто не здешнее – не человеческое, а запредельное витало в самом воздухе. Энергетическая напряжённость и антитеплота разве что не кричали о своём присутствии. Нас учат различать такие штуки. А я, тем временем, без защитки. Чудесно.

Вряд ли пришлые просочились вниз, иначе бы Куницыну, да и мне об этом сообщили. Но предосторожность не повредит, на моей работе всякое случается. Выбирая между тридцатизарядным пистолетом и энергетиком, я выбрал первый: поменять, если что, наверняка успею. А наткнусь на суккуба или кого похожего, выстрелю энергией – только придам твари сил.

Пролёт я преодолел без проблем; интересное началось дальше. Пять дюжих оперативников, наряженные и вооружённые по высшему разряду, стояли по стеночке в полной тишине. Увиденное мне не глянулось, причём очень. Я подступил, сунул пистолет в кобуру и пожал руку ближайшему оперативнику – Ярику Жуку.

- Поделись инфой, - обращаюсь к нему полушёпотом.

- Скверная инфа, - таким же тоном ответили мне. Ох, не к добру...

- Затихарились, надо полагать?

- Угадал.

- Выкуривать пытались?

- Провоцировали по-всякому: обстреливали комнаты, усиливали и ослабляли осаду... Ничего. Но они неподалёку, может, в метре от нас, а то и ближе.

- Умные?

- Или опасливые.

- Или осторожные. Что, в случае этих козлов, одно и то же. Проёмы искали?

- Не до того: сначала нападали, потом отбивались, потом внимание их привлекали.

- А здесь проверяли?

- На лестничной площадке и ниже проёмов нет.

- Какие квартиры прочёсывали?

- Только левую, в ней они и появились. Бабульку слопали с её кошкой, суки.

- Детекторы, так понимаю, молчат.

- Не дёрнутся. Тварюги либо на грани, либо за ней, но не в нашем мире.

- Либо же перебежали в соседнюю квартиру.

- Тоже вариант.

- Угу. Дело ясное, что дело тёмное. Стоять долго собираетесь?

- А ты что предлагаешь?

- Предлагаю не ждать: время может играть против нас. К тому же подкрепление должно скоро прибыть. Только на мне защитки нет, поэтому пускай отряд возглавит кто-нибудь из ваших. Если проём там – а очень похоже на то, - надо его найти.

Жук согласился. Повторять ребятам не пришлось: они слышали разговор. Один из оперов, самый высокий и плечистый, двинулся вперёд; мы пошли следом.

Дверь была открыта. Парень во главе отряда нырнул внутрь. Далее, по порядку, - Жук, я и остальные.

Квартира встречала тишью и хаосом. Пол усеивали драные шарфы, куртки, шапки... Рваная одежда покрывала весь коридор от двери до комнаты. На стене я заметил глубокую царапину – как пить дать, когтистая сволочь постаралась. Превращённый в ворох бесполезной бумаги, валялся кусок дешёвых обоев. Старомодная люстра побита, от трёх плафонов ничего не осталось – лишь хрустящие под ногами осколки. Дверь в ванную снесена с петель. На полу, потолке и обоях – солидные подпалины; это, видимо, сделали наши, когда стреляли.

Мы одолели полпути по коридору. Справа на стене появились новые царапины, прорезанные будто бы остро заточенной арматуриной. Вместо обоев тут – одни клочки. Приблизившись ещё на пару шагов, я разглядел полупрозрачную слизь на обоях впереди. И тёмно-коричневую шерсть у поворота на кухню. Дверь туалета валялась, переломленная пополам. Всё время, пока мы двигались, парень позади меня прощупывал пространство – пока проёмов найти не удавалось.

Тот, кто шёл первым, завернул на кухню. Мы разделились: я составил компанию первому, двое из центра решили прочесать комнату слева, а последняя двойка заглянула в помещение, что ближе всего к выходу.

Кухонный интерьер тоже радовал: повсюду битая посуда, рассыпанные сахар, соль и другие специи. Дверцы некоторых полок распахнуты, других – закрыты. Люстра цела, а вот обои, превращённые в грязное непонятно что, висят на соплях. Оконное стекло треснуло.

«А если не обращать внимания на разруху, бабулька неплохо жила», - промелькнула мысль.

Я знал молодых и не слишком бедных, кому удавалось накопить только на однокомнатную квартиру. Уровень жизни повысился, качественного стало больше, но всё и подорожало. Неприятная зависимость, да мир всегда отличался непредсказуемостью и нелогичностью. Возможно, наш президент что-нибудь с этим поделает. А пока граждане крутились как могли, в то же время пытаясь сладить с запредельными гостями. Откуда вы взялись-то, потусторонние сволочи?!

Парень искал проёмы и не находил. Я ткнул его в спину и, когда он обернулся, кивком показал назад. Напарник принял моё предложение. Мы возвратились на развилку.

Из комнаты в начале коридора оперативники уже вышли; из той, что напротив кухни, - выходили.

Звонок в Потустороннюю полицию, где работаю, поступил около часа назад, и отправили на место именно меня. Судя по словам очевидца, в заброшенном здании произошло двойное убийство. Бомж, облюбовавший это место под жильё, вернулся «домой» с ночной охоты. Охотился бездомный за недопитым пивом в банках, за остатками колбасы и сыра и прочими объедками. А вот засевший в отражении вампир избрал себе для пира легкомысленную парочку, решившую экстрима ради полазать в темноте по развалинам. Итог – два очень худых, точно спички, тела лежат на осколках камня и кирпича. Глаза трупов пусты, рот открыт в предсмертном крике, хотя они, скорее всего, умерли молча. Если вампир присосался, он своей огромной, пожирающей энергию глоткой заткнёт все эмоции и лишит всяких действий, потому что вампиры – дети и путешественники ночи.

Бездомный помнил парня с девушкой, пару раз залезавших сюда. Вне себя от ужаса, он бросился к ближайшей бесплатной телефонной будке, где набрал номер Потусторонней полиции – 013. Рассказ бомжа был сбивчивым, да подробностей и не требовалось: произошедшее, к несчастью, навязло на зубах настолько, что эта обыденность даже пугала. Позвонившему сказали «спасибо», тут же связались с моим участком, и пока поручение передавали мне, занесли сведения об очередной смерти в протокол.

Чёртово убийство с привкусом запредельного – самое гадкое, самое неправильное, самое невероятное. И – приевшееся. Когда выходцы начали прибывать в нашу реальность, казалось, мир сошёл с ума. Вампиры, оборотни, призраки, полтергейсты, василиски... и ещё уйма нежити, едва ли не подавляющая часть из которой оставалась неназванной. И ведь сущие единицы существовали отдельно от землян; многие же, напротив, воспользовались коридорами и антиэнергией, чтобы вселяться в людей, питаться за их счёт или вовсе ими и беспрепятственно ходить с нашей стороны. Гипотетически коридоры пределов позволяли попасть в любое место на планете. А антиэнергия, подобия которой не встречалось в реальном мире, была главным условием, чтобы творить магию: жрать энергию обычную, вселяться в голову, жарить, плавить и превращать в лёд и камень... Защитный комбинезон, что на мне, не спасёт от эдаких сюрпризов. Хорошо, если атаке вампира помешает, а то попадаются очень мощные экземпляры.

Белый луч света, прорезавший тьму, пару раз мигнул. Я ударил по фонарику. Только вздумай сломаться! Покрутив головой, я достал из кобуры энергетик и ступил в чёрный проём, будто бы огромную рану здания.

Недостроенный торговый центр, на возведение которого не хватило денег и который бросили и подрядчики, и хозяева, встретил концентрированной, гнетущей тишиной. Я неторопливо продвигался вперёд, предельно внимательный, с компактным металлическим устройством в руках.

Энергетик – не напиток вроде «ред булла». Это недавнее изобретение, по форме напоминающее пистолет, но стреляющее энергией. Аккумулируя теплоту из пространства, энергетик сохранял её в накопителе, чтобы в нужный момент вы могли ей воспользоваться: снести башку вампиру, разорвать на части гремлина или каким иным способом защитить себя от сверхъестественных. Энергетик умел забирать жизненные силы у потусторонних и, учитывая, насколько запредельные твари невосприимчивы к обычным ранениям, оказывал большую услугу.

Камни и деревяшки шуршали под ногами; будем надеяться, вампир сейчас не во внешнем пределе, а у себя во мраке. Мой ботинок случайно наступил на кусок пенопласта, издавший отвратительный и громкий скрип. Я матюгнулся про себя и замер, покрепче перехватив энергетик. Постоял, ожидая атаки сосунка, но тот не появлялся. Ладно, если вампир соответствует ироническому прозвищу своего брата, а если он просто пережидает? Играет в кошки-мышки... Хм, ну что ж. Тогда придётся стать кошкой.

Вампиры не любят света; не то чтобы боятся, но избегают его, поскольку лучи замедляют метаболизм. Сосущие энергию уроды живут и сражаются за счёт поглощённой теплоты, и свет фонаря сбивает их природную программу. Природную... Не хотелось бы думать о вампирах как о чадах матушки-природы. И тем не менее, они есть, нравится мне это или нет.

Фонарь замигал быстро-быстро и погас. Вокруг, будто в нетерпении ждала подходящего момента, моментально сгустилась тьма. Отлично... Одним преимуществом меньше: ни спугнуть вампира, ни загнать в ловушку. Я сунул фонарь за пояс и опустил на глаза прозрачную полоску – придётся-таки задействовать очки ночного видения. Окружающее тотчас сделалось зелёным. Вампиров нельзя назвать живыми созданиями или умертвиями, и очки их не засекли бы, если бы сосунки не источали порядочно энергии.

Глубокая ночь прятала стены, пол и потолок коридора, превращая его в туннель посреди пустоты. Ботинки то пружинили на мягком, то хрустели невидимым стеклом, то наступали на что-то твёрдое. Медленно и плавно «зелёная» дорога внутри здания перетекла в лестницу без перилл. Я стал подниматься, поступательно, но приостанавливаясь на каждом шаге, чтобы убедиться – меня не засекли. Без нервов и выдержки на работе в ПП делать нечего. А жители запределья – хитрые сволочи, оснащённые навыками и возможностями, которых и фантасты не придумают. У тех же вампиров уши, словно локаторы: в нашем мире не пропустят ни единого звука. В их-то родном и звучать нечему. Чёрно-серый мир, залитый густым туманом, - они возвращаются туда, чтобы отдохнуть. Повисают в плотном воздухе, усаживаются на твёрдую безжизненную почву, становятся в сторонке от проёмов – и набираются сил.

Если не повезло, вампир спрятался за гранью, и придётся нащупывать проём, чтобы попасть к нему. Какая перспективка, а? Будучи в здравом уме и твёрдой памяти, самолично искать встречи с чудовищем, героем тысяч кошмарных историй. Но ничего не попишешь: понадобится – начну искать. Благо, опыт в этом деле имеется.

Проёмы расположены на грани, то есть на узком перешейке, отделяющем два мира. Первый мир, наш, - так называемый предел-плюс; второй, родина разнообразной нежити, - предел-минус. Проёмы тоже бывают двух типов: посю- и потусторонние. Посюсторонние ведут на грань и обратно к нам, а потусторонние – в отчизну треклятых чудищ и назад к грани. Видимо, мне предстояло обнаружить проём и пробраться на перешеек между мирами. Сложится – отыщу вампира на грани и прикончу. Если же нет, буду вынужден прочёсывать перешеек и щупать потусторонние проёмы. Занятие не для слабонервных, ленивых и несдержанных. А попадись в ирреальной местности, где такой морок, что хоть глаз коли, один или парочка запредельных – развернётся настоящее веселье. Исходя из количества жертв, мы полагали, что вампир нападает в одиночку или, в крайнем случае, с напарником, но сбрасывать со счетов вероятность ошибки также нельзя. В результате просчётов только наше отделение потеряло с десяток молодых, отважных и просто хороших ребят. Сколько же их сгинуло по ту сторону в масштабах страны, и думать не хотелось.

Я на секунду позавидовал бомжу, который пришёл и ушёл, спрятался сейчас где-нибудь в менее опасном месте и ждёт, когда полицейские скажут ему: вампир уничтожен. Можете возвращаться. Хм. Нашёл, конечно, кому завидовать. Но рисковал не бездомный – я. Пускай и платили, причём прилично, всё равно не наберётся достаточно денег, чтобы правильно оценить работу сотрудника ПП.

А когда-то, в самом начале контакта с запредельными, мы надеялись на мирные переговоры, сотрудничество или, в крайнем случае, невмешательство... Наивные. Люди обладают силой и потому пускают её в ход, невзирая на разумность. Разные же вурдалаки, ведьмы и лешие сильнее стократ. Ждать снисхождения от особи, что стоит выше на иерархической лестнице? Уважаемые правители, так и тянуло сказать, откуда ничем не мотивируемая утопичность во взглядах? Тигр не станет договариваться с ланью, а волк – с зайцем. Они звери, и для них мы дичь. Люди цивилизованны, бесспорно; только вот потусторонние – не люди.

Пока я почти машинально прочёсывал неприветливое нутро разрушающегося здания, лестничный пролёт успел закончиться. Теперь я двигался по круглой площадке без ограждений. В пустые прямоугольные провалы окон заглядывали нечаянные лунные лучи, точно бы отбившиеся от общей массы света и потерявшиеся на пути к Земле. Прибор ночного видения превращал их в зелёные, зависшие в пространстве, призрачные лужицы.

Шаг, другой, и я наткнулся на то, что испугало бомжа. Два бездыханных тела, лежащие крестом на грязном, усеянном каменной крошкой полу второго этажа. Настолько иссушённые и потерявшие человеческий облик, что казались одинаковыми. Одинаковые сдутые лица – чёткие линии черепов, обтянутых папирусной кожей. Выпученные от страха, смотрящиеся гипертрофированными глаза; разинутый в бессловесной мольбе о помощи рот. Мертвецы фантасмагорично худые: под одеждой большую часть тел не разглядеть. Кисти-веточки выбивались из гигантских рукавов, представляя собой жалкое зрелище. Руки и ноги вывернуты под неестественными углами. В зелёном свете очков находка отдавала совсем замогильной жутью. Реальных вампиров не интересует плоть или кровь – они выпивают энергию, но лишённое жизненных соков и вступившее в контакт с потусторонней магией тело сохнет и разлагается намного быстрее. Пара мумий готовилась вот-вот покрыться гнилью. Несомненно, почерк вампира.

Как можно мягче ступая «бесшумными» ботинками, я обошёл площадку по периметру. Ни следа пришельца-преступника. Значит, в проём...

Я поднял инфракрасные очки. Дыша глубоко и размеренно, поставил кисти рук вертикально и, вновь пересекая площадку шаг за шагом, прикладывал ладони к черноте воздуха. Ощупывал. Если чудился ответ пространства на манипуляции, останавливался и двигал кистями, перебирал пальцами. Материя миров не откликалась. Место охоты вампира чаще всего расположено вблизи посюстороннего проёма, потому что сосунки тщательнейшим образом выбирают, где и откуда напасть. За гранью они превзойдут в ловкости любого представителя иного мира, поскольку в тамошней вечной ночи стены повсюду и нигде, и вампиры с удивительной лёгкостью крепятся к тлетворным, похожим на туман отвесным плоскостям, бегают по ним и скачут, словно по воздуху. На грани уже сложнее, ведь она узка, и вход в предел-минус с одного боку; с другого – «двери», ведущие к нам. Оказавшись же в подлунном мире, вампиры ведут себя не столь свободно. Например, здесь, на площадке второго этажа, не каждому вампиру удастся допрыгнуть до потолка и прикрепиться к нему, плюс ко всему на полу валяется битое стекло, острые камни и различный деревянный и металлический мусор. Вампир должен оценить и проработать ситуацию, после чего нанести быстрый и, желательно, безответный удар, закачать в себя энергию и ретироваться.

Правда, кое-чего я не понимал: почему тварюга не избавилась от тел?.. Ответ пришёл почти сразу – испугалась. Вампир разобрался с влюблённой парочкой и, заслышав звук шагов, почёл за лучшее спрятаться в нору за гранью. Появился бомж, заметил убитых, узнал их и ринулся прочь. Даже если вампир понял, что зря таился, бездомного прихлопнуть не успел. А тот уже на улице и через несколько минут звонит в полицию. Угу, с последовательностью событий разобрались, но это не значит, что надо прекращать поиски. Видит и чувствует ли меня засевший где-то там вампир или, надёжно спрятавшись, носу не кажет, мне необходимо разыскать его. И, если я прав – а похоже на то, - проём, ведущий в логово, совсем рядом.

Снаружи, нарушая беззвучие, заголосила страдающая бессонницей птица. Прямо как я, не спит, а занимается чёрт-те чем... Пока тихо переступал вдоль стены, руки не переставали нащупывать проём. Внезапно, ближе к углу, ладони наткнулись на податливое и прохладное. Вот она, дырища, которую проделал мой «друг». Рвут материю мира они хорошо, пусть и тратят немало сил; заделывать, к сожалению, не умеют. Люди, однако, и на подобное не способны. Учёные не первый год трудятся над созданием разрывателей и соединителей, только осуществима ли задача? Хочется верить, Олег Юрьич, хочется верить...

Я временно убрал энергетик за пояс. Затем сосредоточился, мысленно собирая внутреннюю энергию: из головы, конечностей, туловища. Аккумулировав, я передал её в руки, а оттуда – в незримую прореху. Я представлял, как бесплотный и неощутимый поток врывается в дверь предела. Секунду с потаённым разрывом ничего не происходило, после чего он вдруг резко, неожиданно и беззвучно проявился. И мгновенно увеличился в разы. Прямо передо мной распахнулся ещё более чёрный, чем ночь, портал – метр в ширину и два в высоту.

Ну хорошо, напутствовал я сам себя. Снова вытащил энергетик и ступил в проём.

Как всегда, ни малейшего шума и движения – мгновенное перемещение. Сначала я стою в привычном, человеческом мире, а миг спустя – на грани. Неширокая прямая дорожка течёт назад и вперёд, до бесконечности. Справа – дыра, через которую я прошёл; дальше – другие проёмы. За проёмами, овеянная нереальной дымкой, родная реальность: 2115 год, Москва, Строгино. Слева тоже проёмы, и тоже на дымчатом фоне. Только позади него возвышается мир, совсем не похожий на наш и отнюдь не дружелюбный, иссиня-чёрный предел-минус.

Я ненадолго замер, решая, куда двинуться: осмотреть грань или проникнуть сквозь один из посюсторонних проёмов. Зря. Конечно, ошибается кто угодно, но моя оплошность готова была сравниться по стоимости с жизнью. Я потянулся было к инфракрасным очкам, однако мне помешали. Откуда-то сверху упал спрятавшийся вампир. Проклятый сосунок прицепился к мистическому, а может, и магическому туману, дождался меня и, догадавшись, что я слегка отвлёкся, низринулся вниз.

Завертевшись на месте, я прикладывал все усилия, чтобы сбросить паразита. Тонкие острые когти елозили по телу. Я почувствовал, что падаю. Клешни вампира надавили сбоку, под рукой, минуя бронежилет. Я зарычал, понимая, что таким макаром образина доберётся до моих жизненно важных органов. По бокам потекли горячие струйки крови. Вытянув руку, я нажал на спусковой крючок энергетика. Оружие находилось в режиме атаки. Сине-белое облако энергии вырвалось из короткого дула; мои глаза хорошо почувствовали этот «взрыв». Вампир завопил – высоким, режущим уши голосом. Энергия пришлась не по душе скотине, сидевшей у меня на спине. Да какая душа, о чём я?! Получай, тварь! Я ещё раз выстрелил из энергетика, атакуя вампира тем, что он привык высасывать из жертв. Вопль поднялся выше, чем в прошлый раз; сосунок завалился набок. Тут и я потерял равновесие. Парень я неслабый, но дали себя знать раны от когтей и порядка сорока-пятидесяти килограмм на спине. К тому же тощая фигура вампира сильно перевешивала.

Я упал, успев сделать перед этим два-три шага. Свалились мы прямиком в посюсторонний проём. Нас безрадостно, чёрным цветом, пепельным туманом и множеством ходов, как в пещерах, встретил предел-минус. Когда я упал на землю, вампир скатился со спины. Он ещё стонал.

Удалось первым вскочить на ноги, а мой приятель, к сожалению для него, подотстал. Я направил на упыря энергетик. Выстрела не последовало: вампир медлил совсем недолго и успел выбить из рук оружие. Оно полетело на пол и затерялось в чёрной, как прорубь, темноте. Закричав – уже в попытке нагнать страху, - вурдалак бросился на меня. Врёшь! Не таких видали! Я увернулся, и враг пролетел мимо. Энергию сосать не пробует – выходит, чувствует мою защитку.

Сев на корточки, я быстро зашарил по холодной, странно ровной земле – или что здесь вместо неё? Где дрянной энергетик?! Руки не отыскивали его. Тем временем вампир, встав на ноги, опять прыгнул. Я упал, и костлявая фигура полетела дальше. Оказался на земле и случайно коснулся рукой металла. Вот ты где! Извернулся, схватил энергетик. Крутясь на месте, я вдавил спусковой крючок. Вдавил и не отпускал, глядя на приближающегося противника.

Налетевшего упыря объяла небольшая туча из белого и синего – на мгновение, и тут же отбросила назад. Пролетев метр-два, вампир вновь повстречался с мёрзлой землёй. Я перещёлкнул энергетик в режим поглощения энергии, прицелился и выстрелил. Убийца не закричал: выдохся, а кроме того, теплопоглощающая волна сжала его в железных тисках. Тело-скелет забилось в судорогах. Переведённый во второй режим, энергетик высасывал из поверженного умертвия энергию, ту, которую вампир успел накопить и украсть. Сила убитых людей, животных, насекомых, растений перетекала в «пистолет», гений и триумф земных учёных. Позже этой мощи отыщется более достойное применение. Если повезёт, с её помощью найдёт покой парочка-другая неупокоенных.

Я долго не отпускал гашетки. Наконец, всё было кончено.

Убрав энергетик, я втащил неподвижное тело упыря на площадку недостроенного комплекса. Коснулся передатчика в ухе, включая связь с участком, и кратко отрапортовал. Одним чудовищем меньше на этой неспокойной планете. Будь вампиров больше – напали бы одновременно, создав численный перевес. А раз тишина, значит, отдыхаем. Дело за гробовщиками.

В боку ощутимо стрельнуло. Чёрт! Насадила, сволочь. Нужно показаться медикам: может, царапина, но очень неприятная.

Кривясь, когда возникали вспышки боли, я спустился по ступеням и вышел в ночную Москву. Впереди горели огни, шумела автострада. Я вынул из нагрудного кармана «L&M» и закурил от потёртой зажигалки. Серебряная. Эх, не берут общество, с которым приходится иметь дело, серебро и чеснок. Их либо как нас, людей, либо специфическим способом. У вампиров вот соки жизненные высасываем, чтоб неповадно было.

Развлекая себя полушутливыми мыслями, я ждал, когда приедут труповозки. Из-за облака выглядывала, будто усмехаясь, жёлтая круглая луна. Когда-то она считалась навьей матерью, прародительницей жутких существ. М-да, ты прав, Олег. Когда-то...

Прошло десять дней. Бок зажил, и я вернулся на работу.

Сидя в кресле-вертушке, резался на компьютере в “Doom + Quake: Evolution”, очередной боевик от бессмертной “ID software”. Грёбаные монстры, и тут тоже. Как будто на работе не нагляделся на эти мохнатые ряхи, шнобели пятаком, жёлтые клыки... Но, пожалуй, пострелять было тем паче приятно. Легко и непринуждённо враги, исчадья сатаны, отправлялись в небытие, не то что в реальности. И оружие в игре помощнее. Что говорить, фантастика.

В разгар боя зашёл Санька «Шёпот», который до того смотался в столовую.

- Бок болит? – в двадцать пятый раз осведомился он.

Просто чтобы спросить, нарушить тишину. Вылазки в город выдавались гораздо реже, чем хотелось бы. Или, наоборот, чаще? Чёрт поймёт.

- Ничего у меня не болит, - механически соврал я.

- Угу. Рассказывай.

«Шёпот» плюхнулся в кресло по соседству. Высокий лоб, короткие тёмно-русые волосы, голубые глаза – на мой взгляд, его внешность идеально сочеталась с полицейским кабинетом.

- Тот вамп тебя же чуть на части не подрал, - нагло ухмыляясь, заметил Санька.

- И чего? – не отрываясь от экрана и продолжая, точно заведённый, щёлкать «мышью», задал я логичный вопрос.

- Понятно, что не впервой.

- И я о том же.

- Но больно уж... качественно.

Я нажал на паузу и повернулся к неуёмному Саньку.

- Чего пристал? Занялся бы делом.

- Им-то я и занялся, - огорошил «Шёпот», - потому и пришёл.

- Ну? – коротко поинтересовался я.

- Вот тебе и ну. Придётся оторвать задницу и кое-куда съездить.

- Например?

Вместо ответа Санька передал мне папку, которую до того держал в руках.

Я открыл её, лениво проглядел.

- Что это?

- Досье на убитых.

На моё лицо набежала тень недоумения. Портрет президента на стене тоже наверняка в сомнениях.

- Ты о ком? – спрашиваю. – Не о тех же ночных гуляках из недостроенного комплекса?

«Шёпот» похлопал в ладоши.

- Угадал. С первой попытки. О них самых.

Недоумение сменилось удивлением. Я более внимательно проглядел материалы в папке. Рост, вес, возраст... родственники... привлекались ли... где работали...

- Вернись к «Родственникам», - подсказал Санька.

Но я уже догадался, о чём пойдёт речь.

- Видел. Значит, она та самая Колыванова?

- Та самая.

- А парень? Или инфу о нём тоже надо штудировать?

- Он – сын видных инженеров. Очень видных. И бывший потенциальный зять.

Отлично. Девушка, убитая «моим другом» вампиром, оказывается, дочка главы Юго-Восточного отделения ПП. А парень – её жених из богатой и известной семьи. А кто тут у нас наиболее исполнительный и ответственный мент? Кого заставят разрабатывать дело?

- Надеюсь, - говорю, - нас не назначили напарниками?

«Шёпот» улыбнулся во всю свою нахальную физиономию, крутанул подставку для ручек на рабочем столе.

- Вот сейчас не попал. Совершенно. Разработку поручают тебе.

Я шумно выдул воздух через ноздри.

- То есть? Ты шёл в столовую, встретил по дороге Пал Палыча, он тебе отдал папку и приказал: «Иди и испорть жизнь Олегу»?

Санька покивал.

- Именно так. Только я шёл из столовой.

Я взвесил папку на руке.

- Тяжёлое дельце.

- Но ты же справишься, стрит файтер?

Он подтолкнул меня локтем. Я глянул настолько кисло, насколько возможно. Санька не обратил на мои позывные внимания, пересел за свой стол и водрузил на него ноги.

- Желаю удачи, Олег.

Я пожевал губы.

- Понятно. А что насчёт напарника?

Санька прищёлкнул пальцами.

- Чуть не забыл. Пал Палыч просил обойтись с делом как можно нежнее.

«Шёпоту» не было нужды продолжать, да он и не продолжил. Убийство дочки одного из начальников – преступление скверное. Скверное и потенциально громкое, потому-то его и поручают лучшему специалисту, чтобы он в одиночку нашёл ответ. Или облажался. Но, главное, препятствовал возникновению слухов.

- А Пал Палыч, - произношу, - не давал дополнительных указаний?

- Давал. Пусть начинает, с чего хочет, заявил. Только один. – И Санька нескромно заржал.

Появился порыв хорошенько приложить его по голове папкой. По счастливому совпадению, она тяжёлая и удобно ложится в руки. Благодаря титаническим усилиям я сдержался. Плюхнув документы на стол, заметил:

- Обычно подобные директивы ничего не дают. Кого искать? Вампира? Так его уже нашли. И, того... оприходовали. Причём я даже знаю кто.

- И я знаю. И он знал. Но Палычу нужна полная информация.

- Думаю, не Палычу, а... как его... Вениамину Андреичу?

- Типа того.

Санька встал, открыл окно и закурил мерзкие отечественные сигареты.

- Что за дрянь ты потягиваешь? – не сдержался я.

- «Лес». Сигареты из трёх букв. – Он опять рассмеялся. – Хочешь?

- Да иди ты, - бросил беззлобно.

- Кури-кури свои заграничные, топи Россию-матушку.

- Давно ли Российское Содружество тонет?

- Слушай, Ковалёв, чё пристал? Я, что ли, это задание придумал?

- А напомни, Сань, отчего ты «Шёпот»?

- Фамилие такое, - процитировал он.

- Постарался бы хоть немного соответствовать. А то разорался.

Санька фыркнул.

Я невесело улыбнулся. Заниматься проработкой «глухаря» мне жаждалось меньше всего. Ну в самом деле, что я могу? Разузнать, почему влюблённая парочка любила лазать в заброшенные здания? А потом? Так, ладно. В любом случае, от меня требовался незримый подвиг. Чтобы в виновные записали не вампира и не, упаси боже, дочку с парнем, а кого-то третьего. На меня спихнули это дело, чтоб я его спихнул на кого-нибудь другого.

- Пойду проветрюсь, - сообщил я коллеге.

Тот помахал рукой, не удостоив и словом.

Я курил на улице, у входа в участок. Проносились по дороге автомобили; я меланхолично за ними наблюдал.

Тут подошла Женька. Старлей, не хухры-мухры.

- Чего грустишь, Ковалёв?

- Прощаюсь со спокойной жизнью.

Она хмыкнула.

- Готовишься обелять чью-то там дочку?

Я скосил на неё глаза. Вообще посмотреть было на что: и грудь, и глаза, и губы – всё при даме. И неглупа, пускай и блондинка.

- Люблю нашу работу, - заявляю. – Здесь у каждого есть личное пространство и нерушимое право на частную жизнью.

- Да брось. Неужто сам не догадывался, к чему придёт?

- Честно? Нет.

- Теряешь хватку. Стареешь?

От сигареты остался один фильтр. Я бросил его в урну и выдохнул облачко дыма.

- Чего пристаёшь, Жень? Пошли лучше на свидание.

- Если только в «Прагу».

- На мою-то зарплату? Я и «Макдак» не потяну.

- Не прибедняйся.

- Да правда, посидим у меня дома, потянем винца. Поболтаем.

- Я подумаю, - озорно сверкая глазками, пообещала Женька.

- Врёшь ты всё.

- Конечно.

Я взял её под локоток.

- Как вы обращаетесь со старшим по званию, лейтенант? – пошутила Женька.

Покачал головой.

- Не до юмора мне. Надо виновного искать, а где и по какому поводу – попробуй разберись. Есть идеи?

- Есть, - внезапно подтвердила Женька. – Если пообещаешь мне «Прагу» в ближайшие дни, поделюсь.

- Пообещать-то могу...

- Ох. В общем, слушай. Ребята из моего отдела знакомы с семьями убитых. В курилке завязывались разговоры о девочке. Она из благообразной семьи. С окружением тоже ничего таким. Это же касается и парня...

- Догадывался. Будь всё по-другому, Палыч не поручил бы расследование мне – сам бы послал куда надо к кому надо наряд.

- Эй! Подумай же головой. Или ты только с вампирами способен драться?

- Спасибо, кстати, за сочувствие.

- Что, бок побаливает?

- Побаливает. Короче, нужно искать ниточки вне обеих семей.

- Полагаю, да.

- Не сказать, чтоб стало проще.

- Ищи, Ковалёв. Кто ищет, тот всегда найдёт.

Потом, когда от меня не останется и следа, всем моим компонентам найдут применение в Т-мире. Т-мир – очень развитое государство; огромное, научно сложное, красивое и богатое. Именно поэтому такие, как я, там совсем неуместны: смутьяны, ренегаты, предатели.

Блокиратор не работал – вот почему смотрителям удалось прочесть мои незаконные мысли. И изловить меня, прямо на улице, сетями, точно собаку; правда, то были гибкие металлические сети со встроенным биополем. Однако блокиратор, сверхтехнологичное устройство, вживлённое в мой мозг, остановил сердце. Я попал в руки так называемого правосудия беспомощным, неспособным сопротивляться – и видеть, слышать… чувствовать. На своё благо.

Опускаясь всё ниже и ниже, в пропасть, ко дну, которого не существовало – по крайней мере, его никто никогда не видел, - не испытывал никаких ощущений. Ни панического страха, ни рвущей сознание боли, ни безграничной безысходности… потому что мёртв. Безжизненней бревна, бесчувственнее камня. Электрооков не надели – и то правда, зачем они мертвецу?

Стоявшие на платформе смотрители проводили безразличными взглядами моё обречённое на небытие тело и неспешно удалились. Виновный осуждён, наказание приведено в исполнение. И когда я распадусь на атомы, на субатомы сущего, обо мне не останется и памяти в сознании немногочисленных людей, которым небезразличен. Смотрители умеют этого добиваться; вскоре меня позабудут, словно человек по имени Роберт Никольский не рождался вовсе. Как будто его даже не было в планах Создателя. У смотрителей масса возможностей, доступ в секретные хранилища, самая современная техника, о существовании которой обычный человек не подозревает. Ему попросту нельзя знать. А им известно очень многое – и они умеют этим пользоваться.

Дверь за наблюдавшими закрылась; свет погас. Прошло ещё какое-то, недолгое, время, прежде чем блокиратор в моей голове – в мозгу, посреди мыслительных центров, - активировал встроенную функцию. Смотрители не подозревали об этом; им, вот парадокс, неведомо, что такая технология уже изобретена. Если бы знали, раскурочили б мне голову и только потом выбросили в мусоросжигатель, который называют уничтожителем, в ту самую сине-сиреневую массу.

Но повезло; когда-нибудь должно было повезти, верно? Иначе к чему всё это? Рисковал и считал, что риск, учитывая ставки, оправдан. Возможно, так; мне предстояло выяснить, прав или нет.

Пока же не понимал, что происходит. Сознание вернулось мгновенно, толчком, неожиданно и непонятно. Вздрогнул, забарахтался в полуматериальной субстанции. Первой мыслью, пришедшей на ум, стало бесконтрольное: «Они увидят всё через видеокамеры!» Но нет: казнь свершилась, камеры отключены, механическая рука бездействует, погас свет.

Следующей мыслью – запоздалый испуг: а если погружусь так глубоко, что не смогу всплыть? Что если не успею и меня разложит на составляющие прежде, чем выберусь отсюда? Вдруг меня уже раскладывает, уничтожает!..

Порывисто задвигавшись внутри то ли бесплотного сияния, то ли ощутимой массы, попытался определить направление; в этом помог блокиратор. Всё время, что я находился в состоянии искусственной смерти, он фиксировал и записывал происходящее. Я мысленно обратился к концу «плёнки» и благодаря этому определил, где верх у энергетической жути, куда заброшен. Без следствия, без суда, без права обжалования… как обычно, как всегда. Именно так вершилось правосудие в утопии: Т-мир не признавал полумер.

Разгребая руками прожорливое полуничто, усиленно работая ногами, всплывал. Знал, что есть пара минут; затем наберётся критическая масса активного вещества. Уничтожителю нужно время, чтобы уплотниться и начать действовать. И ещё – проникнуть сквозь голую кожу. Меня бросили в яму нагим – ничего удивительного опять же, так поступали со всяким отступником, приговорённым к расщеплению. Но не стану дожидаться, когда щупальца энерготумана вскроют тело, точно консервную банку, и подползут ко внутренностям.

Наконец, преодолев бессчётное, кажется, расстояние, всплыл на поверхность. Кессонной болезни не было и быть не могло – масса-уничтожитель не вода, в ней нет давления. Сознание металось, путалось; наплывали туманные приступы помутнения: непросто, скажу вам, возвращаться из мира мёртвых в реальность живых. Поначалу чудилось, что здесь непривычно холодно и пустынно… и как-то незнакомо. Воспринимал самого себя чужаком, пришлым, ненужным. Сознание играло со мной в игры и безудержно хотело победить. Ну нет, у меня тут есть дела! Не для того потратил столько денег на блокиратор и подвергся смертельной опасности, перешагнул извечную грань!

Выбрался на металлический берег и пару минут просто лежал – пытался отдышаться, прийти в себя. Не скажу, что получилось на все сто, но время работало против меня. Надо спешить!

Отключившийся вначале и вновь заработавший, блокиратор принялся делать то, на что запрограммирован: защищать от телепатических атак. В основном их, но также и эмпатических, психических и прочих нематериальных, однако серьёзных угроз. Сколько бы телепаты ни касались окружающего ментальными щупами, сколь глубоко бы их ни погружали, не обнаружат меня. Теперь – нет: блокиратор перешёл во вторую фазу своих функций. Конечно, это весьма энергозатратно, зато эффективно. Есть несколько часов до того момента, когда блокиратор бесповоротно сядет и меня смогут обнаружить и пленить – уже по-настоящему. Намерен с толком воспользоваться этим гандикапом. Тем более что лично мне требовалось гораздо меньше времени. А когда запустим бомбу, станет уже всё равно – перейдём точку невозврата.

Только бы не обманули. Выложил кругленькую сумму, а перед этим провёл долгую-предолгую подготовительную работу: искал подходящую кандидатуру, объяснял, убеждал, посвящал в наши планы… Снова рисковал, и на сей раз не только собственными сознанием и телом.

Поднявшись с ледяного металла камеры смерти, встал ближе ко входной двери и принялся ждать в темноте, озарённой синими и сиреневыми бликами. Цветные пятна света кружились в замысловатом водовороте, неомодерновом танце. Бил озноб; в разум врывались порывы запоздалого страха. Обнажённый, дрожал и от холода, и от напряжённого ожидания; обнимал себя руками, растирал тело, согреваясь. Остатки массы, покинув питательную среду и вступив в реакцию с воздухом, должны бесшумно, невидимо самоуничтожиться.

Блокиратор в голове, послушный мысленным приказам, прокручивал картины, которые я не мог видеть – тогда. Сейчас же они представали перед глазами реальные донельзя. Ещё сильнее бросило в дрожь. Неужели живу в этом мире? Неужто и все остальные обязаны закрывать глаза и подчиняться, влачить посмертное существование в немёртвых телах, лишь для того… А для чего? Чтобы Т-мир работал – вот ответ, и нет другого.

Внезапно, в порыве бесконтрольного отчаяния, усиленного стрессом, захотелось бросить всё и нырнуть обратно в массу-уничтожитель. Пусть разберётся со мной, растащит на детали, которым найдут более правильное применение иные, знающие люди. Люди ли? Существа? Животные? Звери? Монстры?..

Не знал, к чему могу прийти в такого рода измышлениях, и тут входная дверь скользнула в сторону. Напрягся, готовый, если понадобится, задорого продать свою жизнь. Но в полумраке за дверью, казавшемся на фоне темноты камеры чуть ли не ярким, обрисовался всего лишь он – такой же, как при нашей последней встрече. Высокий лохматый мужчина в белом халате учёного; учёным он и являлся. Звали его Серж.

Посмотрев по сторонам, подкупленный работник Здания Судимости молча кинул мне свёрток одежды. Подкупленный, но не перевербованный, так я подозревал. Слишком опасно примыкать к повстанцам – недолго и самому очутиться в уничтожителе. Пока же учёный мог выкрутиться, придумать причину, отговорку: например, что я угрожал ему, заставил помогать силой. Или загипнотизировал его. Почему нет? Если есть блокираторы сознания, проецирующие вовне искусственные, безопасные мысли, а кроме того, умеющие останавливать и вновь запускать сердце, могут существовать и другие устройства, покуда неизвестные смотрителям.

Размотав верёвку, бросил её обратно Сержу; тот убрал моток в глубокий карман белого халата. Я облачился в принесённую одежду – она была немного великовата, но выбирать не приходилось. Сверху надел такой же, как у всех здешних учёных, белоснежный халат с до боли знакомым символом – молоток внутри круга. Не видел, но знал, что он там: знак, символ, герб Т-мира; рисунок был выведен на одном из рукавов. На втором – три круга, образующие вместе букву Y: так «маркировали» работников Зданий Судимости. Именно – маркировали: как предметы, роботов… вещи.

Дверь вошла в пазы, и мы выскользнули в длинный, полутёмный, пустой коридор. Серж повёл меня прочь от помещения, которое видит в кошмарах каждый житель Т-мира. Не считая самых богатых и влиятельных, естественно. Я помнил дорогу – блокиратор недавно «рассказал», куда идти. Вышагивая вслед за проводником, мысленно сверялся с этой внутренней картой, ментальным отпечатком, ставшим воспоминанием. Пока что мы двигались в верном направлении, и всё, кажется, развивалось как надо. Только бы не сглазить!..

Навстречу попалась пара людей в белом. Старался всем видом показывать, как мне скучно – словно бы не первый год тут тружусь. Уловка сработала: двое прошли мимо, не обратив на меня никакого внимания.

Были ещё и видеокамеры. Если охранники, наблюдающие через них, раскроют наш обман – нам не жить; вот тогда уже точно ничего не спасёт.

Или умело притворялся, или очень повезло – в любом случае, никто нас не остановил; охранники с дематериализаторами наголо не появлялись. Тем не менее, облегчённо вздохнуть позволил себе, только когда вышли через большие самораздвигающиеся двери наружу.

Окружающий мир привычно встретил измельчавшей, поредевшей, посеревшей природой и искусственными «насаждениями»: зданиями, роботами, телепато- и эмпатоусилителями, парящими авто, ненатуральной зеленью… Но все они были где-то там, далеко; в пределах видимости, однако точно бы на иной планете, в другом мире. Возле Здания не росло ни одного деревца, ни единого кустика. Хотя это теперь неважно; всё неважно, потому что у нас – получилось! Отныне не стремился к одиноким деревцам, опоясавшим всё сканерам и двуединому эмпато-телепатическому излучению. К торжеству механизации и контроля над разумом и личностью. Моя цель была далеко отсюда.

Но наш путь не окончился. Мы с Сержем двинулись дальше, туда, где не увидят камеры и не достанут охранники; где сделаем то, что должны. Я сделаю, а он – чуть позже и не только здесь.

Минут через двадцать оказались на месте, в редкой в этих местах рощице. Сержа не хватятся, пока у него обеденный перерыв. Зато потом… Поэтому мы торопились. В рощице, спрятанное от людских глаз – от любого потенциально опасного взора, взгляда «зомби»-горожанина, - стояло гравитационное авто. Мне предстояло улететь на нём. Но вначале…

Сел на холодную, ощущавшуюся мёртвой землю и прислонился к дверце грави-авто. Серж достал из кармана пневмошприц и ампулу с концентрированным обезболивающим. Я закатал рукав. Учёный вколол мне сильнейший состав. По плечу разлилось приятное онемение, и там стало тепло. Вскоре чувствовать прекратило и всё остальное тело, а вместо приятной теплоты ощущал жар. В голове помутилось, сознание поплыло, и отключился…

…Слава богу, не видел и не чувствовал, как Серж вскрывает мне череп и извлекает из мозга блокиратор, а после зашивает разрез. Что разрез вообще был, понял, прикоснувшись к голове и ощутив под пальцами характерные бугорки. Сознание понемногу возвращалось. Головокружение спадало, отпускало онемение. Сержа уже не было рядом – всё как условились. Хорошо, что в Т-мире настолько важен и уважаем распорядок; никто ни за кем специально не следит, график работы и жизни расписан по минутам. Лишь мысли сканируют, точно штрих-код. Сержа не хватятся, если он вернётся вовремя. Только бы успел… Лишь бы удалось одолеть систему её собственным оружием!

По прошествии ещё пары минут решил, что готов отправиться в путь. Забрался в грави-авто и взлетел, держа курс не по навигатору – это, учитывая вездесущих смотрителей и стражей, было бы самоубийством, - а по памяти. Мне сказали, куда лететь, и я запомнил сразу же: когда на кону столь многое и при этом сам попал в обстоятельства экстремальные, человеческие возможности усиливаются стократ. Кроме того, не было выбора – либо так, либо сгинуть в уничтожителе…

…Знал, что тем временем происходит в Здании Судимости: всё это мы тоже обговаривали заранее, детально и множество раз. Серж, воспользовавшись пропуском в камеру смерти, бросит ещё работающий блокиратор в массу-уничтожитель. Прямо в сердце Т-мира – телепатической псевдоутопии, системы-тюрьмы. Масса вытянет из устройства искусственно созданные мысли и примет их за человеческие, ведь она – просто орудие, а потому не умеет думать. Её создатели и те, на кого направлен удар, - обычные люди; обыкновенные, жестокие, злобные прямоходящие создания, хоть некоторые из них и эмпаты с телепатами. Впитав искусственную ментальность, уничтожитель распространит её по каналам энергии, материи, идей… Масса не знает, что такое ненатуральное сознание и как с ним обращаться. Произойдёт моментальное и непоправимое смешение выдуманного и настоящего, эрзаца и природы. Во всех уничтожителях и между ними; система к такому не готова.

Тогда-то и произойдёт взрыв. Вернее, много взрывов, причём не только аллегорических, но и самых что ни на есть действительных. Воспользовавшись этим, повстанцы ворвутся внутрь столицы Т-мира – город с коротким, звучным и запоминающимся названием Теле. И я буду среди них. Мы поставим на колени этот режим, а при необходимости – убьём… Так, как он убивал нас, из года в год, десятилетия. Убить, изувечить, унизить… и не дать вернуться. Никогда!..

…В становище ренегатов, расположенном в Заброшенных Землях, меня ждал сюрприз.

Выбравшись из грави-авто, думал увидеть ликующих, едва ли не беснующихся от радости людей, услышать их полные веселья, неудержимые крики, почувствовать мощь свершившейся справедливости… А вместо этого узрел неподвижность тел и обречённость взглядов. Бравые вояки, вооружённые дематериализаторами всех возможных моделей, старались не глядеть в глаза ни мне, ни друг другу. Что случилось?!

Хотел найти Алекса, лидера повстанцев, однако тот сам отыскал меня.

- Они запустили новую установку, - сказал Алекс, не дожидаясь вопроса; на грубоватом, мужественном лице – усталость и печаль. Видя моё недоумение, он пояснил: - Правящие давно планировали замену устаревшей, чрезвычайно опасной для них системе уничтожителей. И, как понимаем теперь, лучшие конструкторы втайне занимались созданием заменителя.

Я испытал страх, отчаяние – и негодование.

- Значит, всё впустую?! – воскликнул. – Когда прозвучал взрыв и началась цепная реакция, они просто опустили рубильник?!.. Они знали! И вы тоже!

Мне не ответили.

- И как теперь правящие будут нас уничтожать? – истово спрашивал я. – Контролировать? Порабощать и ломать?..

Алекс опять ничего не сказал, да ответа и не требовалось.

Выходит, Серж, подорвав массу блокиратором, ничего не добился – лишь подставил себя под удар. А правящие изменили систему! Они догадывались или знали о зреющем восстании и опередили нас. Теперь Т-мир изменится, будет управляться новой технологией и по-иному. Не поменяется только одно: желание тех, кто наверху, попирать пятой нижестоящих, жить за счёт их существования; унижать, а не благодарить, уничтожать – не помогать…

- Но надежда ещё есть? – спросил я Алекса, направившегося было назад к обескураженным, заставшим в непонимании, словно в оцепенении, повстанцам.

Он пожал плечами и промолчал в третий раз.

Я сжал зубы от ненависти. Нет, так просто вам не победить! Не сдадимся! По крайней мере, я. Пока есть куда стремиться, есть друзья и соратники, есть взаимовыручка и сочувствие… надежда наконец!.. Пока всё это наполняет мир, ничего ещё не решено. Не потеряно. Ничего!

Война по-прежнему идёт. И так будет продолжаться, возможно, до скончания веков, но сдаться – значит, шагнуть в пропасть. В небытие. В яму с массой-уничтожителем вселенского масштаба. Позволить энтропии поглотить тебя без остатка. Аннигилировать всё человечество!..

«Война… - подумал я. – Война никогда не кончается».

И с этой страшной, но неизбежной мыслью – мыслью, которой сегодня должен был бы прийти жестокий финал, - направился к Алексу, чтобы обсудить новый план борьбы за жизнь и свободу.

Война не кончается. Но не кончается и надежда, а с ней – и человеческая вера. То единственное, что только и питает живительным соком безрассудную людскую расу с начала веков, с момента, когда, обладавшие зачатками разума, первые тёмные создания выползли из глубоких океанских недр на такой вожделенный и казавшийся столь безопасным и плодородным берег.

«Если надо, мы создадим новый блокиратор, мощнее первого. Много блокираторов. А если этого будет недостаточно, придумаем что-нибудь ещё. Не сдамся. Отказываюсь сдаваться! Отказываюсь!»

Коллапс – ментально-телесное уничтожение системы – наступил, но был ликвидирован. Замкнулся на самом себе – и низвёлся в ничто… однако тем самым подарил вероятность победы. Действительной, окончательной. Люди не способны узнать о приближении финала очередного вечного мира и гибели ещё одного правителя-небожителя – впрочем, ровно до тех пор, пока те не произойдут. И сделаю всё возможное, пусть даже ценой собственной жизни, чтобы это случилось как можно раньше!

Система – что живой организм: кто-то стремится его убить, например какой-нибудь хищник, а организм этот всеми силами и способами старается выжить. Только система похожа не на бактерию, волка или даже человека – а на раковую опухоль. Она разрастается внутри носителя, в человеческих умах и телах, невзирая на причиняемые ею разрушения; более того, стремясь носителя уничтожить. Это для неё цель, причина и смысл существования. Однако в любой системе есть лазейка.

Человечество испокон веков живёт в грёзах – о бессмертии, о вечном благе. О Святом Граале…

Но чтобы обрести счастье, его прежде надо заслужить…

Но люди слушали их. И их, и тот приятный женский голос, что время от времени объявлял: в эфире радио «Имагинация». Боже, как внимательно, чутко и с каким желанием они слушали то, что предлагала и навязывала им вожделенная радиостанция. По собственной воле никто бы не стал уделять внимания подобной какофонии: смеси постукиваний, скрипов, шорохов и прочих движений, обильно «пересыпанных» фленжером, хорусом и иже с ними. Однако именно этот факт и сыграл ключевую роль. То, что слышалось, и то, что происходило, было НАСТОЛЬКО невероятным, чуднЫм, не похожим на виденное любым человеком ранее, что волей-неволей каждый, кто становился слушателем, свидетелем, подпадал под волшебное, неописуемое очарование музыки, словно под гипноз.

Видимо, на то и был расчёт. Вероятно, так неведомые галактические ди-джеи с далёкого Альтаира – а их местоположение установили давно и точно – именно так они планировали призвать и привлечь человеческое общество во всём его многообразии. Что ж, если это правда, то всё удалось. Цель, однако, сохранялась неясной.

Но музыка – звучала! Она звучала в головах учёных и художников, таксистов и врачей, политиков и военных. Она интриговала их, помогала им, раскрывала перед ними самые невозможные тайны: во сне и наяву. Отныне не только Менделеев мог, уснув, обнаружить решение задачи, которая долгое время не давала ему покоя. И не Моцарту одному теперь оказалось под силу, узрев произведение полностью, точно в каком-то неведомом трансе, потом последовательно переложить его на бумагу.

Вначале это удивляло, а значит, пугало, но… нет ничего такого, к чему бы человек не привыкал. И человек привык. Люди долго, очень долго вслушивались в таинственную музыку Альтаира, приносящую с собой огромнейшие богатства, и чем больше становилось богатств, тем сильнее росло доверие землян к невидимым, неизвестным «музыкантам». Все подпали под очарование альтаирского радио, от мАла до велИка. Правда, был ли у них выход? Возможно, нет. Но кого это сейчас интересует? Сейчас, когда так близка технологическая сингулярность, когда машины наконец полетели по небу, а звездолёты – выбрались за тесные рамки земной орбиты; когда роботы «ожили», чтобы помогать людям, а сами люди научились управлять всем при помощи сенсоров и мыслей…

Конечно, можно было бы насторожиться, смело сказать «нет!». Но больно уж грандиозно сталось воздействие «Имагинации», и слишком заждались, изголодались так называемые «хозяева Земли». Несколько лет, несколько долгих, прекрасных, фантастических лет продолжалась магия запредельной музыки. Создавались изобретения, вводились новшества… да что там, сам мир чуть ли не перекраивался от корки до корки! И всё это под саундтрек чуднЫх, но уже столь близких «мелодий», звонов-ударов-перестуков, обработанных незримым кудесником. Тех самых звонов и перестуков, что вдохновляли, дарили желание жизни, двигали вперёд. Да, «песня» помогала и строить, и жить, а потому стала синонимом слова «прогрессорство».

Впрочем, люди не задумывались. Практически ни у кого не рождалось мысли: а что, если это прекратится? Что тогда? Как мы будем существовать без наших друзей с Альтаира? Нет, никому подобное не пришло в голову; никому, кроме, как водится, нескольких наиболее вдумчивых и прогрессивных представителей человечества…

- Но, Вениамин Фёдорович, - доказывал физик Крылатов, - вы только представьте, что это правда. Только вообразите! Что тогда начнётся… а вернее, прекратится. Перестанет, исчезнет, сгинет в небытии тот рай, которым мы жили последнее время, а ему на смену придёт…

- Хорошо, - отвечал Вениамин Фёдорович, далеко не последний человек на Объединённой Земле, - я вас понял. Я дам соответствующие директивы.

И директивы последовали.

В результате, в кратчайшие сроки, после улаживания необходимых формальностей, был построен звездолёт, равного которому не видела планета. Масштабный, быстрый, надёжный – таким мог бы стать «Титаник», если бы его конструкторы вдохновлялись не земными, а альтаирскими идеями. Космический корабль получил название «Музыкант».

Отбор пилота и единственного участника экипажа был очень жёсткий. Следовало найти человека ведающего, опытного, здорового, да ещё и способного вызывать – внешностью и характером – позитивные чувства. Такую роль ответственные лица избрали для Юрия Галанина, превосходного лётчика и космонавта.

- Вениамин Фёдорович, а вдруг они не гуманоиды? – предположил Крылатов.

- И что с того? – ответствовал Вениамин Фёдорович. – Неужели Галанин с ними не справится? Во всех смыслах.

- Всякое может быть…

- В любом случае, другой, более подходящей кандидатуры и иного, более достойного замысла у нас нет.

Спорить с начальством – бессмысленно, тем более когда оно право.

Галанина снарядили по последнему слову техники. Функционирование бортовых приборов проверили чуть ли не десятки раз: слишком велика была ответственность!

- Надо спешить, - говорили Вениамину Фёдоровичу. – Надо спешить.

Он и сам понимал, что надо, и делал всё возможное.

И вот настал долгожданный день в апреле, день, когда «Музыкант», под сакраментальное «…три… два… один… пуск!» отправится в далёкий космос, дабы встретиться с благодетелями Земли. Встретиться и… что дальше? Постичь ещё бОльшие тайны мироздания? А может, никакой встречи не состоится, и земляне потерпят обидное, но вполне прогнозируемое фиаско? Только время могло дать ответ на этот вопрос.

- Полетели! – улыбаясь белозубой улыбкой, произнёс Галанин.

И оторвал звездолёт от земли.

Поднявшись вертикально вверх, в безоблачное весеннее небо, корабль развернулся и, ускорившись, скрылся с глаз наблюдателей. Тем же лишь оставалось наблюдать за процессом поисков через установленные внутри звездолёта камеры и благодаря отчётам, которые регулярно предоставлял Галанин. Ну и, разумеется, в ЦУПе тщательно и безостановочно следили за показаниями приборов корабля и за здоровьем первого контактёра, чтобы, в случае чего, немедленно выслать на помощь спасательно-поисковое судно…

Галанин большую часть дня занимался тем, что внимательно и сосредоточенно вёл сверхбыстроходного, оснащённого «умными», невероятными для людей прошлого навигационными и защитными системами «Музыканта» сквозь космическую ширь. Чёрный, помигивающий звёздами, украшенный их сиянием, редким разноцветием планет и монотонностью астероидов и обломков оных, великий Космос звал в себя и за собой, на грандиозные поиски – туда, где лежит ответ на самые важные и глобальные вопросы, цену которых человечество, наверное, ещё не до конца сознавало. Ориентировался в пространстве Галанин в основном по двум вещам: корабельному навигатору с его яркими компьютерными обозначениями и никогда не смолкающей «Имагинации», что не только вдохновляла, но и указывала путь. Если радиосигнал, с его ставшими привычными и родными стуками, ударами и перешёптывания, делался слабее, космонавт тотчас поворачивал корабль, пока волшебная инопланетная музыка не начинала звучать на прежней громкости.

…У Галанина и тех, кто отправил его в полёт, было достаточно времени для раздумий, и они пришли к выводу, что источник сигнала находится, по планетарным меркам, на совсем небольшом и двигавшемся быстро астероиде, не исключено, искусственного происхождения.

- …Как самочувствие? – в очередной раз спросили из ЦУПа.

- В порядке, - с улыбкой отвечал Галанин.

- Что впереди?

- Темнота…

И тут Галанин замер. Замерли и остальные, кто видел это.

- Погодите, - проговорил космонавт. – Тут… да. Оно! Я нашёл его!

Внутренняя камера «Музыканта» показала работникам ЦУПа то, что мужчина увидел по монитору.

Раздались ликующие крики, а улыбка звездолётчика стала ещё шире.

На экране, тем временем, отображался висящий впереди, прямо по курсу движения корабля, и постепенно увеличивающийся, по мере приближения «Музыканта», громадный шар. Металлического оттенка сфера, покатая, навевающая мысли о космической станции и кибертехнологиях.

Приблизившись к ней, Галанин осветил находку прожекторами. Бока действительно невеликой по планетарным меркам сферы переливались в свете мощных лучей, и мужчина понял, что это не астероид. Что угодно, и, безусловно, искусственного происхождения, но не астероид.

Вдруг в неопознанном космическом теле открылась, въехав внутрь, титанических размеров дверь. Ворота.

- Кажется, меня приглашают, - обращаясь к ЦУПу, сказал Галанин.

- Надо лететь, - посовещавшись, решили работники центра.

Он и сам отлично это понимал и ни за что бы не повернул назад: не в его характере было отступать, хоть перед опасностью, хоть перед неизвестностью, особенно тогда, когда до важнейшей разгадки оставались считаные шаги, жалкие минуты. Дав мысленный приказ кораблю замедлиться, Галанин коснулся сенсоров и осторожно повёл «Музыканта» внутрь шара. Гигантский шлюз закрылся тотчас же, стоило корме звездолёта исчезнуть внутри сферы.

Контакт с ЦУПом оборвался; прекратили работу и внешние камеры. Галанин пытался связаться с центром, но никто не отвечал ему, а экран показывал одни помехи.

Между тем, корабль внезапно, но плавно остановился, и после что-то, скрытое от глаз мужчины, понесло «Музыканта» вперёд. Галанин несколько раз нажал кнопку включения и выключения мониторов, однако это не принесло результата. Оставалось лишь догадываться, кто, как и зачем влечёт его к себе. У Галанина родилось предположение, что он попал в нечто сродни магнитному полю, во что-то вроде космического эскалатора или бегущей дорожки, которая должна доставить его прямиком на место.

Похоже, так и произошло. Пару минут продолжалось движение корабля в неизвестность, а затем, так же неожиданно, как и началось, всё прекратилось: «Музыкант» замер на месте, и сам собой с еле слышным шипением отворился входной люк. Теперь исчезли всякие сомнения: кто бы ни находился по ту сторону толстых металлических стен корабля, этот загадочный незнакомец (или незнакомцы?) приглашал его.

Волнительно застучало сердце, впрочем, страха почему-то не было. Галанин отстегнулся и направился наружу.

Стоило переступить порог шлюза, как нахлынул целый сонм чувств: изумление, радость, беспокойство!.. Он стоял и просто смотрел перед собой. Попытался в очередной раз связаться с Землёй, на сей раз через наручное устройство, однако и оно не функционировало.

- Бесполезно, - раздался неожиданно голос. – Грот блокирует все входящие сигналы и фильтрует сигналы внутренние. Так надёжнее, спокойнее.

Галанин завертел головой: откуда только что говорили? Никого рядом нет.

- Я здесь, прямо перед тобой, - послышалось снова.

Тогда вселенский путешественник понял, что звук исходит от колонны – металлической, блестящей колонны впереди. Но отчего глас, который разговаривал с ним, кажется Галанину столь знакомым? Он же слышит его впервые в жизни!

Поглядывая по сторонам, на мерцающие и переливающиеся разноцветием огней далёкие вогнутые стены грота, он шёл вперёд. Мост, перекинутый через километровую пропасть, скрадывал стук шагов.

- Лишние звуки здесь не нужны, - будто прочтя его мысли – или на самом деле заглянув в них? – объяснил голос, определённо женский.

Путь к стеле занял около пяти минут. Постепенно, по мере приближения, Галанин замечал всё больше деталей. Во-первых, то была отнюдь не стела, не колонна, а некое инопланетное устройство соответствующей формы, в которой происходили непонятные и бурные процессы; там что-то светилось и гасло, двигалось и останавливалось, клубилось и рассеивалось в ничто. Во-вторых, от «стелы» в неизвестность, вероятно, в сторону невидимых отсюда стен грота, тянулись толстые провода, время от времени вздрагивавшие, точно живые, словно дышащие. И в-третьих, и это самое поразительное, внутри колонноподобного устройства, стоявшего на невысокой круглой площадке, к которой вели полдесятка гладких ступеней, вертикально висела, опутанная маленькими проводками, обнажённая красивая женщина. Глаза закрыты, грудь размеренно вздымается, руки опущены, белоснежные волосы раскиданы по плечам – такие мелкие детали Галанин рассмотрел, когда совсем уже поравнялся с «зависшей» над пропастью «стелой».

Поражённый увиденным, космонавт аккуратно приложил ладонь к прозрачному резервуару, где находилась красавица, - и ощутил тепло. Тепло и лёгкую вибрацию.

- Ты пришёл поздно, - снова послышался мелодичный голос.

Галанин отдёрнул руку, отпрянул.

- Не бойся, - попросила та, кто парИла внутри ёмкости, похожей на стеклянную. – Мы не хотели тебя напугать. И я тоже. Не переживай: всё должно быть хорошо. Но знай: когда ты поднялся по ступеням к месту моего последнего обитания, ты сделал свой выбор. Вы сделали… Хотя – всё ещё можно изменить.

- Кто… - Он сглотнул. – Кто ты?

- Но ты же знаешь, - был ответ.

И тут он понял, что действительно знает. Она – та самая радиоведущая, та, кто напоминал землянам, какую именно станцию они слушают.

- Вижу, ты вспомнил меня. – Женщина по-прежнему не двигалась и говорила не размыкая рта. – Я – это она. А ты – Юрий Галанин?

- Да. Меня послали…

- Я знаю. И вместе с тем – нет. Да и им тоже неведомо до конца, зачем ты здесь и что тебя – и их – ждёт.

- Кто ты? – повторил он. – Какой ты расы? Ты человек?

- Почти, - ответила она. – Когда-то я была кем-то вроде человека. Все мы были. Нас плодилось много, чересчур много. Мы населяли немало планет – не одну и не две. Но потом случился Катаклизм.

- Катаклизм? Какого рода?

- Мы слишком уверовали в науку. Понимаешь?

Кажется, он понимал.

- И в итоге, - осторожно продолжил он, - осталась только ты одна? Из всех?

- Меня оставили.

- Чтобы встретиться со мной?

- С тобой или с тем, кто пришёл бы вместо тебя. А кто-нибудь когда-нибудь обязательно пришёл бы. Не с чистыми намерениями, так с желанием красть.

- Мы не хотим красть. И я не хочу.

Она помолчала, а потом продолжила:

- Ведай же, Юрий Галанин, что наша судьба начиналась так же, как у вас… Ох. Силы покидают меня… Ты поздно пришёл. Не знаю, сколько ещё смогу…

- Подожди. Ты хочешь сказать, что вы получили свои знания, умения и силу тоже от кого-то другого? От иной человекообразной расы? Так же как люди получили эти знания и силы от вас?

- Ты всё правильно понял. – Она опять умолкла. – Берегите силу. Берегите себя… И – прощайте. Моя миссия выполнена.

- Подожди, подожди…

Он говорил ещё что-то, но женщина больше не произносила ни слова. Её голова безвольно опустилась на грудь, которую не вздымали лёгкие… если, конечно, её организм был устроен подобно организму земных женщин. Но что-то подсказывало ему: так оно и есть.

«Всё кончено, - подумал он. – Или только начинается?»

Он поднял руку ко рту и сказал в наручный микрофон несколько стандартных фраз; просто так сказал, безо всяких смысла и надежды. Конечно же, никто ему не ответил.

В эту секунду ушей достиг странный звук – будто открывается дверь, совсем близко. Что это? И откуда доносится?

Боковым зрением он уловил движение в «стеклянном» резервуаре: оттуда будто бы откачивали воду… либо что-то, очень на неё похожее, некую жидкость или густой свет. Затем дверца резервуара отъехала в сторону.

Он всё понял.

Он подошёл ближе и поймал на руки безвольное обнажённое тело. Ему показалось, что улыбка радости и счастья озаряет прекрасное лицо. В следующее мгновение женщина растворилась прямо на его глазах, исчезла, испарилась.

Он был удивлён, он был поражён. Но недолго. Он понимал, что ему следует сделать… что его опять зовут… что его зовёт собственный долг: перед ней и перед ними, перед всеми жителями Земли… И перед собой.

Раздевшись донага, он шагнул внутрь резервуара, который тут же закрылся и вновь заработал. Он ощутил, как что-то плещется у ног, концентрируется, конденсируется; как колонна набирает всё больше и больше ЭТОГО, погружая его в искрящийся свет. И вдруг стало так хорошо, так легко.

Смотря прямо перед собой, опустив руки по бокам, спокойно, размеренно дыша, он ждал, пока резервуар наполнится, а провода опутают и подключатся, дабы подарить ему новый смысл существования. Ему многое предстояло увидеть, понять и рассказать…

…Рука повернула регулятор, и зазвучала привычная странная музыка, мелодия из глубин космоса.

А когда она закончилась, приятный, ровный мужской голос сказал известную и ожидаемую фразу:

- Вы слушаете радио «Имагинация».

И всё продолжилось заведённым порядком.

Посвящается героям Космоса

Я уж всё испробовал: читал соответствующую литературу, ходил на лекции, советовался с женой и друзьями, даже напивался и пробовал различные препараты!.. В результате – сплошная головная боль и ноль – ноль! – идей.

В конце концов, мне так всё это надоело, что я решился. И построил машину по созданию персонажей.

Конечно, осуществить замысел было не столь просто, как кажется. Захотел – построил. Фигушки! С машиной тоже возникли проблемы, правда, меньшего объёма, нежели с героем, и вполне материальные.

Чтобы раздобыть денег, пришлось взять ипотеку, ну да чего не сделаешь во благо литературы, науки и собственного спокойствия. Потом я долго искал материалы. Потом – помощника. Помню, как мы ночами напролёт чертили план этого адского устройства. Стоит вспомнить, сразу вздрагиваю!

Однако вот работа закончена, по прошествии… да чёрт его знает скольких напряжённых дней и бессонных ночей. Громадина, ужасающая одним своим видом, возвышается у меня в подвале. Суть её тоже не самая безобидная: вообразите лишь, машина по придумыванию персонажей для книг! Для одного уже почти считавшего себя бездарным писателя. С ума сойти можно, не правда ли?..

Я настроил аппарат на поиск наилучшего героя для давно запланированных романов. Далее – вбил всю необходимую информацию: сеттинг, второстепенные персонажи, события, язык, автобиографию… Ещё чуть-чуть посомневался – всё же кто знает, что произойдёт, когда я нажму кнопку. Раньше-то подобной машины никто не строил и даже возводить не пытался.

Затем, решившись-таки, я в гордом одиночестве (ассистент мне теперь не требовался, поэтому я его рассчитал от греха подальше) пресловутую кнопку вдавил что есть силы.

Несколько минут волнительной тишины, нервного ожидания. Я грыз ногти, посматривая на машину и думая послать всё к чертям. Отключить опасную махину, пока не поздно. Опасную, потому что новую, неизведанную.

Только я опоздал. Машина тихо заурчала и выдала долгожданный результат. Он отобразился на дорогостоящем экране. Я приблизил лицо к монитору и опустил очки с залысины на их законное место, перед глазами. Вчитался в предложенный текст… и расхохотался. Как же всё было просто и прозрачно! Поистине прозаично. Неудивительно, что я сам до этого не додумался!..

…И вот я пишу очередной, сто двадцать восьмой, если быть точным, роман. Каждое произведение – в тысячу страниц стандартного книжного формата, набранных убористым шрифтом. Я пишу, и пишу, и пишу – и не могу остановиться! Вдохновение накатывает на меня бурными волнами, захлёстывает, уносит вдаль и ввысь… снова, и снова, и снова… И не видно тому ни конца ни края!

Что, вы спросите, справилась ли машина с поставленной задачей? Да! И ещё как!.. Итог вышел столь гениальным, что я, похоже, никогда не прекращу писать, и неважно, продолжат меня публиковать или нет. Процесс неостановим. Речь ныне идёт не о вдохновении даже и не о потребности, а о банальной невозможности – неспособности притормозить, не то что перестать.

Будь проклят, ты, идеальный герой, ведущий меня за собой через сотни эпопей! Герой, которого ни убить, ни игнорировать его автор не в состоянии!

Будь проклята проклятущая машина-махина! Я уничтожил её сразу же, как осознал, что за дьявол родился из-под моих рук. Разметал металлическую сирену в пух и прах!

И пусть горит в аду моя гениальность! Но… но…

А впрочем… короткая передышка, кажется, заканчивается. Засим я вынужден откланяться и завершить свой короткий рассказ. Выпью быстренько чаю, съем наспех приготовленный бутерброд и бегом к клавиатуре, поскольку необходимо, просто-таки жизненно важно вернуться к оставленному персонажу, чтобы продолжить однажды начатое повествование. Повествование, которое, наверное, никогда не остановится, если только я не…

Но об этом я стараюсь не задумываться.

И вдруг кошмарная мысль поражает меня: а что если и ТОГДА это не прекратится? Что если кто-нибудь ещё создаст похожую машину? Или восстановит мою? А может, попросту впечатлится произведениями вашего покорного слуги настолько, что станет учеником, и подражателем, и – следующим мастером? Как это повлияет на прочих людей?!..

О Господь-вседержитель, защити нас от фантазий!..

Да бегу уже, бегу! Ох, грехи мои тяжкие…

Артём сглотнул и попытался унять нарастающую дрожь. Попробовал проснуться – просто так, проформы ради, - хотя помнил: раньше не получалось. Ничего и не вышло. Он продолжал стоять в пустом, беззвучном коридоре поликлиники и смотреть куда-то вдаль.

Нечто неназываемое звало его вперёд. Куда именно? И что? То самое подсознание? Может быть…

Всё ещё содрогаясь от необъяснимого страха, Артём наконец совладал с собой настолько, что смог пойти по коридору. Шаг, другой… Движения неуверенные, но с каждым пройденным метром приближали к цели.

А он уже видел её. Это была дверь. Она возникла словно бы ниоткуда и манила к себе, будто кто-то нашёптывал ему неслышно на неведомом языке. И хотя слов Артём не разбирал, смысл был очевиден. Всё как обычно случается во сне.

«Иди сюда… Ближе… к двери… Открой… войди внутрь…»

Теперь слова звучали ясно, на родном русском.

Артём остановился и зажмурился. Попытался вновь смочить пересохшее горло. Да не бывает во сне подобных переживаний, даже в очень реалистичном видЕнии. Не бывает!

«Не бывает! Проснись! Проснись!»

Он ущипнул себя. Не помогло.

Голос продолжал звать. Дверь, точно приглашая, бесшумно отворилась вовнутрь. С того места, где находился, Артём прекрасно всё видел. Не знал он только одного – что за дверью.

И вдруг воспоминания обрушились на него. Колоссальное дежа вю вкупе… с чем? С предвидением?..

«Никакой я не пророк, - оборвал себя Артём. – Просто спящий подросток, которому не здоровится».

Ещё бы: неужели кто-либо в здравом уме способен видеть такие сны? Ответ очевиден: конечно, нет!

Прежде он не слышал, чтобы кому-нибудь из его знакомых – или вообще кому угодно – постоянно снился один и тот же сон. Каждую ночь. Сон снился – но потом Артём его забывал. А после видение повторялось – и, вспомнив всё, парень испытывал ужасные напряжение и страх… как сейчас. Во сне он помнил, что видел раньше и эту поликлинику, и открывшуюся дверь, и слышал зов… А самое главное, он знал, что ждёт впереди!

Дрожь прошла по телу.

«Если бы только я не забывал всё по пробуждении! – в отчаянии подумал Артём. – Всё могло бы измениться. Я мог бы… излечиться!»

Излечиться, да, поскольку исчезли последние сомнения в том, что он нездоров.

«Но кто мне поможет?»

Он не заметил, как оказался возле открытой двери. Таблички на ней не видно. Наверняка там указан номер кабинета, а также профессия и имя человека, который его занимает. Дверь открылась настолько сильно, что надписи с того места, где стоял Артём, не разобрать. И как ни силился подросток сделать шаг и, взявшись за ручку, притворить дверь, чтобы удовлетворить любопытство, ничего не получалось.

Оно и понятно: даже во сне существует собственная логика, тем более во сне странном, необычном, вроде этого… Будто бы и не сне вовсе. И сейчас Артём видел – ОПЯТЬ видел – перед собой нечто столь жуткое, что захотел тут же развернуться и убежать. Однако не мог, вновь не мог!

А перед ним, в давящем тишиной и неподвижностью кабинете, на полу, в луже крови, распростёрлось тело. Изломанный, истерзанный мертвец, и кровь, судя по всему, вытекла именно из его тела. Артём не сумел разглядеть всё в точности, но и без того понял, чтО видит. Труп – настолько обезображенный кем-то, каким-то сумасшедшим убийцей, что узнать в нём когда-то живого человека теперь уже нельзя. Тонкая, отливающая металлом вещь торчала у трупа из спины. Нож?..

Артёма прошиб озноб. Стоя на пороге кабинета, парень попытался хотя бы отвернуться!.. Возможно, у него бы получилось: внутренний паралич, кажется, проходил, возвращалась способность контролировать самого себя… но в этот момент дверь захлопнулась перед его носом, отрезав от кабинета.

Артём схватился за ручку и толкнул дверь. Не поддаётся. Он налёг сильнее. Ни в какую!

Тогда глаза наконец заметили надпись, которую он так хотел прочитать. «Кабинет 304. Сомнолог. Мендельсон Исаак Израилевич».

Повинуясь уже не усилиям парня, а будто бы бесплотному порыву ветра, дверь снова распахнулась. Артём, не понимая, что делает и почему, переступил порог кабинета. Страх налетел неостановимой, всё сминающей волной, и…

…Артём проснулся в холодном поту.

С полчаса он лежал в кровати, приходя в себя. Сначала отдышался; затем вытер пот. После чего попытался убедить себя, что это сон, всего лишь сон…

«А ведь я помню его. Помню!»

Это напугало Артёма ещё сильнее, и остаток ночи он провалялся, не смыкая глаз, боясь, что, стоит уснуть, снова настигнут кошмары…

…Был выходной.

Артём с матерью – отец давно оставил их – сидели за кухонным столом и завтракали.

Мать с подозрением глядела на единственного сына. Эти странные сны, о которых когда-то обмолвился Артём, очень её беспокоили. Да и то сказать, обмолвился: просто заметил мимоходом, что плохо спал, а остальное из него чуть ли не клещами пришлось тащить. Это из её-то всегда улыбчивого и весёлого сынульки!

Сколько бы ни прошло времени с того момента, когда Артёму впервые приснился необычный повторяющийся кошмар, но в поведении парня, да и внешности, многое изменилось. Мать давно это приметила, только никак не могла найти повода поговорить с Артёмом.

«Наверное, опять заигрался в компьютерную игру или засиделся в смартфоне», - успокаивала она себя.

Но женская интуиция подсказывала, что дело совершенно в ином. В чём, она не понимала, и это беспокоило сильнее всего.

И вот, когда выяснилось, что виной всему пугающие сны, содержания которых сын даже толком не помнит, она впервые заговорила о том, чтобы обратиться за помощью. Артём, естественно, упёрся рогом: настаивал, что он нормальный и что это обычные подавленные переживания рядового подростка. Он был умницей, хорошо учился, много знал, однако теперь, как понимала мать, ум мальчика играл против него…

- Что случилось? – жёстче, чем хотела, поинтересовалась она. – Опять сны?

Артём никак не отреагировал.

- Тёма, - уже громче обратилась она к нему, - ты меня слышишь?

- Что, мам?

- Тебе опять что-нибудь приснилось?

- Нет, мам.

Она не поверила – и стала выспрашивать. Наконец, надавив достаточно сильно – правда в этом случае важнее, чем переживания сына, - она всё выяснила. Он рассказал сон, который наконец-то запомнил, и свои чувства, переживания, догадки… Наверняка о чём-то и умолчал, но это уже не имело значения. Она поняла, что мальчика надо спасать!

Слава богу, нашлись знакомые, посоветовавшие хорошего специалиста.

Узнав, что мать собирается отвести его ко врачу, Артём снова стал сопротивляться:

- Мам, это ни к чему. Я не болен. Просто утомился.

- Тем более. Сходим, поговорим с умным человеком. Он всё подтвердит, и я буду спокойна.

- Мам, я…

- Это не обсуждается.

В итоге, Артём сдался и согласился сходить на приём, хотя его согласие в общем-то и не требовалось.

Несколько дней спустя, проснувшись пораньше и позавтракав в полной тишине, они оделись и отправились в поликлинику. Всю дорогу Артёма не отпускало кошмарное ощущение чего-то огромного и надвигающегося, предчувствие ужасной беды, которой невозможно избежать. Он не стал говорить об этом матери, чтобы ещё больше не беспокоить. А равно и о том, что в дни перед приёмом кошмары перестали ему сниться. Мать сочла бы это добрым знаком, однако Артём отчего-то полагал, что всё наоборот; он ощущал подвох, ожидал его. Не исключено, что дело в накопившемся за долгие бессонные ночи и тревожные дни страхе, но… что если не только в нём?

В коридоре перед кабинетом никого не было. Артём сглотнул и огромным усилием воли подавил нарастающее беспокойство.

Когда они подошли к двери и мать постучалась, её сын, округлив от ужаса глаза, дёрнулся, чтобы убежать. Ни слова не говоря, даже не оборачиваясь, мать схватила Артёма за руку. Тот не пытался вырваться – то ли смирился с происходящим, то ли, напротив, понял, что без борьбы из этого кошмара не выбраться. Как бы то ни было, перед ним на двери висела табличка с номером кабинета, а также должностью и именем человека, его занимающего.

«Кабинет 304. Сомнолог. Мендельсон Исаак Израилевич».

- Да-да, входите, - раздался из кабинета приятный мужской голос.

Мать толкнула дверь, та отворилась, и они вошли внутрь.

Обезличенная обстановка стандартного медицинского кабинета окружила Артёма. И тем не менее парень узнал его – то самое помещение, что видел во сне. В преследующем его кошмаре! Отчасти он понял это, потому что и сидящий перед ним опрятный седовласый человек был «родом» из сна. Именно его тело, окровавленное, обезображенное, валялось на полу, в багровой луже. Как Артём догадался, ведь труп был изуродован до неузнаваемости? Подросток и сам не смог бы ответить. Возможно, в очередной раз сказало своё слово подсознание, или Артём всего лишь сложил, что называется, два и два, а может…

- …скорее всего, требуется лечение, - внезапно прервал мысли парня голос Исаака Израилевича.

Артём вернулся в реальность, где обсуждалась его жизнь и решалась судьба.

- Да-да, конечно. Мы тоже так считаем, - поспешно согласилась мать, вновь говоря и за себя, и за сына.

Артём открыл было рот, чтобы возразить, но, взглянув на серьёзное лицо сомнолога, передумал. Сам не понимая почему, легко отдался на волю развивающихся помимо него событий. Что стало причиной? Привычка уступать напористой матери? Та самая накопившаяся усталость в сцепке с нервным напряжением? Вездесущее бессознательное? Что-то иное? Он не знал. Да и, по чести сказать, сейчас ему было всё равно.

- Но сначала я должен поговорить с Артёмом, - сказал Исаак Израилевич и повернулся к нему. – Скажи, Артём…

Врач задавал какие-то вопросы, в основном, на взгляд подростка, дурацкие и бессмысленные. Артём отвечал на них как мог, без особого желания, уставившись в стоящий перед ним стол – смотреть в глаза специалисту по снам не было никакого желания. Наконец Исаак Израилевич прекратил засыпать молодого парня вопросами и начал что-то долго и путано излагать, Артём даже не вслушивался. Потом, когда запас слов иссяк, врач вздохнул и, внимательно глядя на пациента, произнёс:

- Я выпишу таблетки.

Мать тотчас энергично закивала.

Надо было, наверное, возразить или хотя бы поинтересоваться, что за таблетки и зачем их выписывать? Не факт, конечно, что врач бы ответил. Даже очень сомнительно… В общем, Артём не сделал ничего, чтобы изменить пишущуюся для него судьбу.

Исаак Израилевич привычным движением достал из ящика стола пустой бланк и стал заполнять его неразборчивым почерком…

…В тот день Артём впервые принял на ночь лекарство, выписанное врачом. Спал молодой парень хорошо, никакие кошмары не волновали. А даже если и были таковые, Артём всё равно их не запомнил и проснулся наутро посвежевшим.

Мать не скрывала радости, видя, как меняется её сынок, на глазах вновь становится тем, кем был, превращается в самого себя, весёлого и жизнерадостного. Страхи оставили Артёма, а потому покинули и её.

Шло время, и последние остатки былых ночных ужасов сгинули без следа. С каждым днём Артём делался всё более задорным, говорливым. Он постоянно шутил, чего раньше за ним не замечалось, - чувством юмора подросток не был обделён, но вряд ли кто-нибудь назвал бы его завзятым хохмачом. Артём ходил, гордо выпрямив спину. То и дело, шутки ради, подтрунивал над матерью и друзьями. Стремился успеть за день как можно больше. На вопросы матери, как себя чувствует, говорил, что отлично; благодарил её за то, что вовремя отвела к нужному специалисту. А сны? Какие сны? Сны ему теперь вообще не снятся: ни страшные, ни приятные… никакие. И это просто замечательно!

Мать довольно кивала и улыбалась. А между тем, что-то загадочное, нечто неуловимое и необъяснимое зарождалось в уголке её сознания. Нечто тревожное, непонятное… и оттого ещё более пугающее. Сны ей сниться не стали, но иногда ни с того ни с сего сжимало сердце.

Артём целовал её в лоб и успокаивал.

- Бывает, - говорил он. – После стольких переживаний неудивительно, что ты стала волноваться по пустякам. А то и вовсе без причины…

Артём несколько раз посещал сомнолога. Всегда приходил вместе с матерью, которая чувствовала ответственность за сына. Исаак Израилевич вроде бы был доволен тем, как продвигается лечение.

Настал день для очередного похода ко врачу.

Заметив, что мать плохо себя чувствует, Артём предложил ей остаться дома.

- Схожу один. Я уже взрослый мальчик.

- Но как же я оставлю тебя…

- Да перестань, мам. Ну что может случиться?

И в самом деле.

Она дала себя уговорить. Убедившись, что мать выпила таблетку от боли в сердце и прилегла отдохнуть, Артём тихо выскользнул за дверь и направился в поликлинику.

Коридор пустовал. Артём открыл вовнутрь дверь со знакомой табличкой.

Сидящий за столом седовласый мужчина вздрогнул – похоже, от неожиданности.

Переступив порог, Артём прикрыл дверь, сел на стул, посмотрел на Исаака Израилевича. И только сейчас заметил у того синяки под глазами.

- Я… плохо спал, - будто оправдываясь, произнёс врач и вытер платком мигом вспотевший лоб.

Артём лучезарно улыбнулся.

Видя невысказанный вопрос на лице пациента, Исаак Израилевич стал сбивчиво говорить:

- Если вам интересно, я могу рассказать…

- Что именно, доктор?

- Это впервые в моей практике. Я… я…

Артём слушал очень внимательно.

- Я… видел тот сон, - наконец выдавил из себя весь взмокший сомнолог: платок тут уже не помог бы.

- Какой сон? – переспросил Артём.

- Ваш. Тот, с которым вы пришли ко мне. Помните? Поликлиника, коридор, кабинет… труп… - с последним словом он еле справился.

- А, да, припоминаю. И что же?

- Это был очень необычный сон. Очень загадочный! Детальный и реалистичный… до предела. И он от первого до последнего эпизода повторял то, что вы рассказывали!..

- Может быть, вы приняли слишком близко к сердцу мои проблемы? – предположил Артём. – Или сыграло шутку ваше подсознание?

- Какие уж шутки…

Наверное, пора было начать приём, но вместо того, чтобы напомнить об этом врачу, Артём спросил:

- То есть вы стали… мной?

Сомнолог опешил. Но потом всё понял:

- Во сне, вы имеете в виду? Нет-нет. Я видел всё словно бы со стороны. Как фильм. Ужасный фильм!..

- Фильм. Понимаю.

- И с тех пор это сновидение не отпускает меня ни на сутки! Снится каждую ночь! Что мне делать? Посоветуйте! Я больше не могу! Не высыпаюсь, наверное, уже дней пять. И не помню, когда в последний раз чувствовал себя отдохнувшим. Усталость, страх, напряжение…

- Да-да, мне это знакомо. – Артём внимательно посмотрел на доктора. – Может, вам попить таблеточек, которые пью и я? Мне они помогли.

Исаак Израилевич то ли отрешённо, то ли согласно закивал.

Артёму стало крайне любопытно.

- А когда вы запомнили этот сон? Потому что, знаете, у меня получилось не сразу.

- Наверное, организм сопротивлялся…

- Сопротивлялся? – удивился Артём. – А впрочем, может быть…

- Я сразу запомнил. В первую же ночь, как он приснился. – Платок, которым вытирался врач, промок насквозь, с материи капало на стол. Сомнолог скомкал платок и выбросил в урну. – Я никому не рассказывал. Никто бы не понял… засмеяли бы… Или того хуже – стали жалеть. Я, сомнолог, и не могу справиться с… обычным сном… - Он внезапно обхватил голову руками и запричитал: - Боже, и как вы только жили со всем этим… Боже…

- Кажется, у вас нервный срыв, - спокойно заметил Артём.

Исаак Израилевич не двигался – судя по всему, не слышал его.

Артём только покачал головой. Врач не видел этого, а если бы и увидел, понял бы?..

Исаак Израилевич невидящим взглядом смотрел на бумаги на столе и, не отнимая рук от головы, что-то бормотал. Позабыл и о пациенте, и о назначенном приёме.

Молодой парень взглянул на фигуру за столом; фигуру, не обращающую внимания ни на что и ни на кого. Врач словно выпал из реальности; уже не помнил о том, что существует окружающий мир, а сам он, опытный сомнолог с высокой квалификацией, живёт внутри него, работает, переживает… мучается…

«Удивительно, как один и тот же кошмар может повлиять на двух абсолютно разных людей», - с ранее не ведомым ему чувством подумал Артём.

Направляемый чем-то внутри, каким-то малознакомым отголоском сознания, молодой парень встал со стула, тихо приблизился к тумбочке и прихватил с неё оставленный кем-то острый-преострый медицинский скальпель. Издалека тот весьма походил на нож. Артём заметил скальпель уже давно. Как он там оказался? Случайно – или?..

А впрочем, какая разница.

Артём вернулся к столу. На лице парня заиграла странная улыбочка – скорее даже гримаса, что никогда раньше не касалась его губ. Но всё когда-нибудь может случиться в первый раз, особенно если речь о необычном, необъяснимом… например, о подсознании…

Исаак Израилевич поднял голову. Его взгляд остановился на скальпеле в поднятой руке человека, стоящего напротив. Глаза врача расширились от ужаса; рот раскрылся, готовясь исторгнуть крик. Волна страха ударила в тело изнутри, перекрывая, гася, сминая разумное восприятие. И объяла беспомощная неподвижность. Исаак Израилевич стал задыхаться, он уже не смог бы закричать.

ПотОм, наверное, Артём поймёт, что делает; поймёт – и ужаснётся. Да, скорее всего, так и будет, если кошмар настолько последователен и реалистичен, как теперь казалось. И после… Что-нибудь обязательно случится после. Что именно, Артём не знал. Не видел. Сны скрывали это. На его благо или ему во зло? Кто знает…

Не знал и он. Однако предстояло выяснить. Выяснить то, что согласится открыть… разум? Сон? Подсознание?.. Неважно…

В порыве паники Исаак Израилевич, надсадно булькая, вскочил из-за стола и, обежав его, помчался к двери. Споткнулся, упал и растянулся на полу.

Артём безразлично хмыкнул. Развернулся и, с крепко зажатым в руке скальпелем, сделал шаг навстречу неподвижно лежащему человеку.

Из коридора за дверью доносилась только тишина.

Усилиями двух людей обыкновенный сон превращался в кошмарную, неотменяемую реальность…