Лига историков

Спасибо @xarizmatik за донат, отправленный в поддержку моего блога!

В сентябре 1370 года польский король Казимир III охотился в окрестностях своего замка Пшедбуж. На второй день охоты король преследовал оленя, но "не справился с управлением", упал с лошади и получил тяжелый перелом левой голени. Вскоре у монарха началась лихорадка, от которой он скончался. С его смертью прервалась династия Пястов, представители которой правили Польшей более 400 лет. Это событие привело к кардинальным реформам и превращению Польши в государство с выборной монархией, где короля стал избирать сейм.

В 1569 году между Королевством Польским и Великим княжеством Литовским был заключен договор, по которому оба государства объединялись в одно под названием Речь Посполитая (объединение произошло на фоне угрозы поражения литовцев в войне с Россией), В новом государстве монарх по-прежнему избирался общим сеймом.

На королевских выборах 1587 года борьба за корону объединенного государства развернулась между шведским принцем Сигизмундом из династии Ваза (его избрание могло принести Речи Посполитой союз со Швецией, возвращение территорий в Эстонии и свободу судоходства по Балтийскому морю. Также по женской линии Сигизмунд принадлежал к польской династии Ягелоннов) и австрийским герцогом Максимилианном Габсбургом (его избрание лоббировала часть знати, получившая финансирование от брата Максимилианна, императора Священной Римской империи Рудольфа II). В ходе ожесточнных споров королем Речи Посполитой был выбран Сигизмунд.

Спустя 5 лет, в 1592 году, после смерти своего отца Юхана III, Сигизмунд унаследовал корону Швеции, в результате чего в 1594 году возникла польско-шведская уния (объединение двух монархий под властью одного короля). Однако Сигизмунд был католиком, что категорически не устраивало протестантское большинство страны. Король активно перемещался между своими королевствами, и во время его отсутствия Швецией на правах регента правил дядя Сигизмунда Карл, герцог Седерманландский, который поддерживал протестантизм и приобрёл сильную поддержку народа. В результате непопулярной политики, направленной на окатоличивание шведского общества, в 1599 году Сигизмунд был отстранён от шведского престола, а власть окончательно перешла в руки его дяди, который долгое время правил страной по-прежнему на правах регента и лишь в 1604 году был официально объявлен королём Швеции под именем Карла IX.

Не желая отказываться от своих прав, Сигизмунд вовлёк Речь Посполитую в серию войн со Швецией, длившихся впоследствии почти 60 лет. 12 марта 1600 года Сигизмунд объявил о присоединении шведской Эстляндии (северная часть нынешней Эстонии) к Речи Посполитой. Разумеется, шведы такой манёвр не оценили и, не долго думая, объявили своему бывшему монарху войну. 19 августа 1600 года 10-тысячная шведская армия под командованием Карла Сёдерманландского высадилась в Эстляндии, где к ней присоединилось четырёхтысячное местное ополчение. 13 сентября войска Карла вторглись в Задвинское герцогство и, сломив сопротивление войска местного воеводы в феврале 1601 года подошли в район Риги, где захватили город Кокенгаузен.

Ответ на вторжение на свои территории в Речи Посполитой был очень неспешным. Лишь весной 1601 года сейм принял решение о формировании армии в областях Жемайтии и Курляндии, для чего ввёл новые налоги. Пока собиралась основная армия, сопротивление шведам оказывали войска литовского гетмана Христофора Радзивилла, которые отбили у шведов несколько городов, в том числе Кокенгаузен. Во второй половине августа Карл во главе своей 14 тысячной армии приступил к осаде Риги, которая, впрочем, вскоре закончилась провалом. В шведской армии начались голод и болезни, в результате чего её численность сократилась до 9 тысяч человек, а на горизонте уже замаячили поляки, которые наконец собрали армию и выдвинулись на деблокаду Риги. Опасаясь разгрома, Карл решил снять осаду города и отошел на север, а вскоре и вовсе отбыл в Швецию, оставив в ряде городов и замков Задвинского герцогства гарнизоны общей численностью около 7 тысяч человек. В последующие 5 лет шла вялотекущая война, в которой преимущество было на стороне польско-литовского войска, которое вернуло под свой контроль большую часть укреплений Задвинского герцогства. Лишь после объявления себя королем Карл начал подготовку к новому вторжению и объявил сбор налогов на формирование армии. Стоит отметить, что финансовую поддержку Карлу также оказал Борис Годунов, который хотел военной кампанией шведов отвлечь поляков от поддержки деятельности Лжедмитрия I.

В августе 1605 года шведские войска вновь высадились на земли Речи Посполитой и опять осадили Ригу. В середине сентября на место событий прибыл Карл IX и, объединившись с корпусом своего военачальника Леннартссона во главе 10-тысячной армии, также отправился в наступление на Ригу. Параллельным ему курсом шли польско-литовские войска под командованием польского гетмана Ходкевича, однако из-за своей малочисленности и заболоченной местности они не могли атаковать противника. 26 сентября две армии максимально сблизились друг с другом, и Карл IX принял решение атаковать вражеское войско. На следующий день состоялась "Битва при Кирхгольме".

Шведы имели большое численное превосходство: 13 500 человек (11 тыс. пехоты и 2500 кавалеристов) против около 4500 человек у поляков (2500 крылатых гусар, 1300 пехотинцев, а также несколько сотен татарских всадников и казаков). Перед битвой оба войска заняли оборонительные позиции. Шведы расположились на холме с опорой левого фланга на болотистую местность, а правого — на холм и деревню Кирхгольм. Войско Ходкевича встало на противоположном холме, опираясь на свой укреплённый лагерь над р. Двиной. Противников разделяло около 1,5 км поля, которое делило высохшее старое русло Двины с небольшим ручьём.

Чтобы вытащить шведов из их оборонной позиции, Ходкевич с утра отправил на поле отряд легкой конницы, на который, впрочем, шведы не отреагировали, и две армии продолжили стоять в бездействии. Около полудня Ходкевич решил применить хитрость - он изобразил, что его армия снимается с позиций и начинает отступление. Прием сработал, и Карл IX отправил часть пехоты в атаку. Перейдя ручей, шведы начали подниматься на холм, однако были встречены стрелковым и артиллерийским огнём. Затормозив наступление врага, Ходкевич направил на него тяжеловооружённую конницу: Отряд из 300 гусар, не обращая внимания на потери, вдребезги разнесли шведские построения. В это же время польская кавалерия атаковала шведский левый фланг, после чего вновь пошла на хитрость, изобразив отступление. Шведы снова купились и отправили в погоню свою кавалерию, разрушая собственный строй пехоты. Польские гусары быстро перегруппировались и, воспользовавшись неразберихой, врезались во вражеские боевые порядки и разгромили весь левый фланг армии Карла.

Вскоре и правый фланг шведов был опрокинут крылатыми гусарами Петра Сапеги. Пытаясь переломить ход битвы, Карл IX бросил в бой свои последние резервы – несколько эскадронов рейтаров и королевскую гвардию (около 700 человек). Однако и тут удача была не на стороне шведского короля. Гусарский отряд под руководством ротмистра Ляцкого совершил обходной манёвр и на полном скаку влетел во фланг королевской гвардии. Это был финальный удар, после чего шведское войско обратилось в бегство. Польская кавалерия гналась за противником на протяжении 9 км, беспощадно рубя всех, кого удавалось догнать. Короля Карла IX от плена спас ливонский дворянин Генрих Вреде, отдавший ему свою лошадь и вследствие чего погибший в бою(в качестве награды его вдова получила в 1608 году обширные владения, а его наследники получили титул баронов). В итоге шведский король с остатками войска сумел добежать до своих кораблей и отплыть обратно на родину. В Битве при Кирхгольме погибло около 5000 шведов, при том, что потери польско-литовского войска составили всего около 100 человек...

В конце 1605 года между Речью Посполитой и Швецией было заключено перемирие до 31 октября 1608 года, в течении которого продолжали происходить мелкие стычки между отрядами двух государств. В 1608 году, воспользовавшись рокошем против Сигизмунда, Швеция нарушила перемирие, возобновила боевые действия и по старой традиции осадила Ригу. Карл IX теперь планировал не только завоевать Задвинское герцогство, но и вторгнуться на территорию Великого княжества Литовского. 28 февраля 1609 года в Выборге был заключён русско-шведский союзный договор. Русский царь Василий Шуйский отказывался от претензий на Ливонию, а Карл IX посылал в Россию для борьбы с самозванцем Лжедмитрием II корпус генерала Якоба Делагарди. Войска же Речи Посполитой под командованием Ходкевича вновь, уже в третий раз за последние 7 лет, начали операцию по деблокаде Риги.

24 марта в сражении при Салисе польская флотилия разгромила шведскую эскадру, блокировавшую Ригу, а затем войска Ходкевича уже на суше вынудили шведов снять осаду с города. В июле Сигизмунд III объявил войну России и уведомил Ходкевича, что снабжение войск в Ливонии прекратится и все силы будут брошены на взятие Смоленска. После этого активные боевые действия в Ливонии прекратились, так как не получавшие жалованье польско-литовские войска отказались продолжать службу. Силы же шведской армии также были истощены, и фактически в польско-шведской войне наступило перемирие. Сигизмунд же приступил к осаде Смоленска, о которой пойдёт речь в следующей части.

Были времена, когда войска католической Испании считались наиболее опытными, мотивированными и дисциплинированными в Европе. Пользуясь таким преимуществом, испанцы применяли на поле боя тактические приёмы не характерные для армий других европейских государств. Помимо грозных терций, одной из визитных карточек гордых идальго считались ночные атаки и штурмы.

Многие смотрели фильм «Капитан Алатристе», который как раз и начинается с подобного действа. Задача наступающих была предельно проста: нанести удар по еретикам, когда они ожидают этого менее всего и, либо задавить врага, пользуясь возникшей неразберихой, либо нанести противнику как можно больший ущерб и скрыться в ночи. Атака обычно проводилась под прикрытием плотного тумана, перед самым рассветом, когда бдительность часовых притупляется, а отдыхающим крепче всего спится.

Для атаки подбирались наиболее опытные головорезы. Солдаты предпочитали брать на дело холодное оружие - пики, шпаги, мечи, тесаки и кинжалы. Мушкеты, аркебузы, пистолеты и гранаты тоже пускали в ход, но, в основном, на завершающей стадии боя. В качестве защитного снаряжения воины использовали шлемы типа шапель, кирасы, баклеры, фонарные щиты-рондаши, снабжённые отверстием для размещения потайных фонарей, траншейные щиты (латная рукавица с прикреплённым рондашем).

В лунном свете, оружие и защитное снаряжение часто отбрасывало блики. Поэтому, в целях маскировки воины поверх основной одежды и доспеха надевали распространённую в эпоху Ренессанса свободную рубашку с широкими рукавами (исп. – camisa, рубашка). Кроме того, в ночном бою рубашка играла роль прекрасного средства опознавания "свой-чужой". Соответственно такие воины получили общее название Camisas (либо - Сamisa de) – «Рубашечники».

Как правило, бой делился на две стадии. В первой, основной задачей головорезов было тихо и незаметно пробраться в расположение неприятеля и, без лишней тревоги, перерезать максимальное количество врагов.

«…лезвие шпаги медленно скользнуло по чужому горлу и алые брызги украсили лицо Испанца. Время замерло. Не слышно было ни воинственных криков, ни залпов орудий. Плавно падали поражённые и молча ликовали победители. Божья благодать для истинно верующего. Он утер капли крови, оставив на лице бурые разводы и застыл, в затылок упиралось холодное дуло мушкета….»

Но как только кто-то поднимал тревогу, атакующие издавали рёв, подобный крику яростных фурий, чтобы напугать и сбить с толку ещё не проснувшихся вражеских солдат. Вот тогда и пускалось в дело огнестрельное оружие и бросались гранаты, наводя ужас в стане неприятеля. Одновременно, налётчики усиливали панику сбивая жаровни и поджигая палатки, переворачивая телеги, выводя из строя всё, что попадётся под руку.

«…от дамбы уже доносился глухой гул: это полтораста испанцев, которые ночь провели по пояс в воде, выскочили на сушу с криками «Сантьяго! Сантьяго! Испания и Сантьяго!», твёрдо намеренные согреться кровью и огнём, полезли на земляной вал, ринулись к подъёмному мосту и крепостным воротам, вскочили на бастион и, наводя ужас на голландцев, метавшихся из стороны в сторону, как ополоумевшие гуси, ворвались в городок, круша всё на своём пути.» (Артуро Перес-Реверте «Испанская Ярость».)

Первопроходцами ночной тактики считаются итальянцы и испанцы, но постепенно такую практику переняли и другие армии Европы. Правда, чем заканчивались ночные атаки неподготовленного войска, мы также прекрасно знаем из истории.

В ночь на 7 августа 1609 г. отряды Лжедмитрия II пошли на штурм Троице-Сергиева монастыря. Во время атаки, наступающие внезапно обнаружили у себя в тылу «противника». Всю ночь вокруг крепости шло настоящее побоище – скакала конница, палили из ружей, громыхали из пушек, солдаты резались в мерцающем свете факелов. Только с рассветом выяснилось, что отряды «Тушинского вора» сражались друг с другом, потеряв в ходе боя убитыми несколько сотен человек.

Пожалуй, одной из самых известных ночных атак считается штурм бастионов Остенде проведённый испанскими войсками 4 декабря 1601 г. Незадолго до этого, осаждающим удалось пробить в укреплениях широкую брешь, которую и решили использовать для проникновения в город.

Промозглой сырой ночью 4 тыс. «рубашечников» двинулись на штурм голландских позиций. Очертания укреплений едва угадывались за пеленой серой хмари и мороси. Головорезов окутывал липкий плотный туман и влажные испарения, клубившиеся над водой. Но скрыть движение такого количества войск испанцам не удалось. Где-то блеснул металл шлема или обнажённого клинка, кто-то негромко выругался в ходе форсирования канала, провалившись в скрытую под водой яму. Часовые протестантов не проспали атаку и вовремя заметили неприятеля.

Поняв, что они обнаружены, «рубашечники» издали воинственный рёв и ринулись на штурм укрепления. Испанцам удалось пробиться в крепость, но внутри они были встречены поднятыми по тревоге ротами голландцев. В ходе страшной резни протестантам удалось вышвырнуть врага из города.

Несмотря на потерю внезапности, испанцы предприняли новые атаки. Но голландцы не дали неприятелю ни единого шанса на победу. Защитники бастионов выставили на стенах факелы и пики с зажжёнными на них просмоленными пучками соломы. Округа на десятки метров осветилась мерцающим багровым заревом. Наступающие испанские колонны были видны, как на ладони и получили прямо в лицо шквал картечи. Подножье укреплений оказалось буквально завалено грудами «рубашечников», через которые уже было невозможно переступить. Настоящая катастрофа!!! Менее чем за час испанцы потеряли почти четверть из атакующих сил...

«Он шёл в бой с открытым забралом, а спустя неделю его ноги ещё торчали из придорожной канавы, пугая прохожих…»

Забрало как элемент рыцарского доспеха появилось примерно в XIV веке. Оно представляло собой подвижную часть шлема, предназначенную для защиты лица и глаз воина. Усиленная защита лица, достигалась в ущерб обзору. Основной тактикой рыцарской конницы был прямой таранный копейный удар, не требующий пристального наблюдения за полем боя. Нужно было разогнаться и ударить всей мощью в строй неприятеля, выкосив наибольшее количество врагов.

В то же время, когда конная масса завязла в строю врага (либо, в ближнем бою, при фехтовании), обзор часто имел критическое значение, поэтому рыцари нередко сбрасывали шлем или предпочитали идти в бой с открытым забралом.

Поэтому, на средневековых и современных изображениях, можно увидеть воинов с поднятым забралом. В этом случае рыцарь более адекватно оценивал окружающую обстановку и своё место в строю, за счёт увеличения сектора обзора. Действия воина становились максимально эффективными. Кроме того, поднятое забрало обеспечивало лёгкость дыхания, что конечно имело некоторое значение в бою, но вряд ли было критически важным.

Фрески художника Спинелло Аретино написаны в 1407-1408 г.г. Посвящены морской битве при Пунта Сан-Сальваторе между гвельфами и гибеллинами и возвращению Папы в Рим. События 12 века, но художник, как это часто случалось, изобразил воинов в современных ему доспехах. Обратите внимание на поднятое забрало военачальника.

Выделяют ещё одно крайне спорное преимущество поднятого забрала - возможность для военачальников громко и чётко отдавать команды, так как приказы, отданные с опущенным забралом, воины могли не услышать. Здесь хочется заметить, что рыцарскому баннеру на поле боя можно было отдать только одну команду – «В атаку!!!», после чего забыть о его существовании. Ни на какие серьёзные маневры рыцарское формирование было неспособно. Средневековые армии, как правило, не отступали – потери войска в ходе отступления часто были сравнимы с потерями в самом кровавом сражении. Солдаты просто разбегались: «Зачем нам такой командир, который убьет нас одними маршами».

Управление голосом на поле боя в грохоте сражения было невозможно (воины ничего не услышат, имея на голове толстый подшлемник и шлем (а особые оригиналы носили по два шлема – бацинет, а сверху горшковый шлем. Защиты много не бывает!!!). Сигналы на поле боя могли подаваться флагами, сигнальными трубами, посылкой гонцов, но зычный голос не имел серьёзного значения. Конечно, если не брать в расчёт мелкие стычки.

Основным минусом ведения боя с поднятым забралом является открытие критической зоны поражения. Удар в лицо мечом, копьём, кромкой щита или латной перчаткой, как правило, приводил к фатальным последствиям. Считается, что рыцарь, зная, о своих слабых местах будет готов к отражению удара в лицо, построив на этом стиль ведения боя, стиль фехтования. Правда, это чисто умозрительное, притянутое за уши утверждение.

Кроме того, существовала ещё одна опасность - поражение лица стрелой, арбалетным болтом или камнем (пулей), выпущенным из пращи (в Столетнюю войну широко применялись пращники). Всем известна история шестнадцатилетнего Генриха Уэльского (будущего короля Англии Генриха V) получившего в сражении при Шрусбери стрелу в лицо. Неопытный в военном деле молодой принц попытался самостоятельно извлечь стрелу, но выдернул только древко, наконечник, так и остался голове. Королевскому врачу с помощью специального изготовленного зонда удалось расширить рану и вытащить остатки стрелы. Принц выжил, но шрамы на лице, в память о событии, остались с ним на всю жизнь, а с удивительным жизнеописанием короля могли ознакомиться многие воины.

Подводя некоторый итог, можно сказать, что военное снаряжение средневековья было рассчитано не на тотальную защиту воина, а обеспечивало такую защиту, в которой он будет максимально эффективен. Выбор вариантов ношения доспеха был за самим рыцарем, исходя из его военного опыта и конечно же кошелька (многим приходилось донашивать праотеческое защитное вооружение и о модных забралах оставалось только мечтать).