Лига историков

Наткнулся в сети на описание Московского царства времён Ливонской войны. Там нашелся такой отрывок.

"Сражающемуся с московитом нужно иметь в виду, что следует искусно владеть оружием, чтобы не попадаться к нему в руки, так как у них очень сильные руки, плечи и все тело... Ведь они настолько сильны, что осмеливаются схватываться безо всякого оружия с неукротимыми, свирепыми медведями, полагаясь только на свои силы; схватив медведя за уши, они утомляют его до тех пор, пока, совершенно ослабевшего, не свалят на землю".

Александр Гваньини. "Описание Московии" (XVI в.)

Лайк, если московит и валишь медведей за уши.

З.Ы. Книжка небольшая, но очень интересная.

Рим критически зависел от поставок зерна со всего средиземноморья, так как Италия не могла обеспечить квиритов зерном по дешевым ценам. И расцвет пиратства, нарушающего нормальное снабжение Италии был тяжелым кризисом с очень неприятными последствиями. В цикле про Спартака я упоминал, что как раз очередное обострение ситуации с пиратами и вызванный этим рост цен на зерно, заставил консула Гая Котту ради успокоения плебса вернуть народным трибунам часть полномочий. При этом сама кризисная ситуация толком так и не была разрешена, а постоянно идти на уступки плебсу не вышло бы. Поэтому все 70-е годы до н.э. Рим будет безостановочно бороться с пиратами, но ситуация будет становиться все хуже и хуже, на удивление многим наблюдателям.

Еще при Сулле в Киликию для борьбы с пиратами был направлен Гней Корнелий Долабелла - далеко не первый в ряду тех, кто пытался побороть пиратов в это неспокойное время. Напару со своим квестором (бухгалтером) Гаем Верресом (sic!) Долабелла занялся грабежом провинции, в борьбе с пиратами замечен не был. После проконсульства сей достойный муж был осужден на изгнание за свои злоупотребления, приняв на себя даже вину Верреса (sic!).

После Долабеллы в Киликию был направлен Публий Сервилий Ватия с той же задачей: нет, не грабить провинцию, а бороться с пиратством. Этот проконсул начал активную кампанию по осаде пиратских логовищ (не представляйте себе пещеры, это были обычно натуральные крепости, иногда в горной местности), но многие пираты просто откочевали туда, где с ними не боролись, а объявленная Ватией победа над пиратами смотрелась насмешкой, так как их нападения лишь усиливались.

Отчаявшийся сулланский сенат решил прибегнуть к столь полюбвишейся им чрезвычайщине, хотя Сулла то как раз всем своим естеством был против каких либо отклонений от нормы, после того, как он восстановит порядок! Но то Сулла, его уже нет, а вот сулланцы есть, и у них все плохо.

В 74 году было введено экстраординарное проконсульство над всем Средиземным морем с узкой полоской берега вдоль него. Вручили его Марку Антонию, сыну одного из лучших ораторов эпохи и отцу будущего триумвира, в настоящее время скорее балаболу, нежели действительно годному вояке. Как итог 3 года Антоний носился по Средиземному морю без какого либо толка - повоевал в Испании, повоевал на Крите, а потом в 71 году до н.э. то ли внезапно умер, то ли был убит в схватке с пиратами.

При этом ситуация становилась так-то всё хуже. Уже в середине 70-х годов до н.э. перемещение на корабле без военного сопровождения было опасным, что продемонстрировал знаменитый захват пиратами тогда никому толком не известного Гая Юлия Цезаря.

Но к началу 60-х годов до н.э. пираты настолько осмелели, что начали нападать на берега Италии!!! Немалую роль в этом сыграли денежки Митридата Понтийского. Просто вдумайтесь - пиратские эскадры высаживались на берега Италии, грабили поселения и уводили в плен жителей. Однажды пираты напали на порт Брундизий - главный транзитный узел между Италией и Грецией, где захватили в плен двух преторов! Но это все конечно не идет ни в какое сравнение с тем, что в 68 году до н.э. пираты напали на главный порт Рима - Остию, через которую шло все снабжение города, и сожгли там эскадру, которую готовили для борьбы с этими самыми пиратами.

На этом фоне цены на зерно в Италии били рекорды, а в сенате не понимали что вообще делать. И вот в этот критический момент на горизонте возник народный трибун 67 года до н.э. Авл Габиний. Он совместно с коллегой по трибунату Гаем Корнелием уже отметился к тому моменту одним скандальным законопроектом. На пару они провели закон о лишении Лукулла командования в войне с Митридатом из-за подозрений в коррупции - ходили слухи, что он наложил лапу на сокровища из казны Митридата и специально затягивал войну, шедшую на тот момент уже 6 лет. Руководство войной было передано консулу Глабриону, который даже обрадовался такому повороту событий. Как окажется потом - очень зря.

Кстати, то, как трибуны Габиний и Корнелий вели пропаганду против Лукулла, достойно отдельного упоминания. Они просто вынесли на форум картину с изображением новой виллы Лукулла с соответствующей подписью. Все. Никаких речей в данном случае толкать было не нужно - все и так поняли столь жирный намек.

Теперь же Габиний выступил с рогацией (законопроектом) о немедленном создании экстраординарного проконсульства для борьбы с пиратами. За основу была взята идея с проконсульством Марка Антония, но Габиний её заметно видоизменил. Новый экстраординарный проконсул получал в свое ведение на 3 года все средиземноморье с береговой линией на 75 километров вглубь, 15 легионов и столько же ауксилариев, 200 (позже увеличили до 500) боевых кораблей и право изымать любые деньги из казны на выполнение задачи. И по объему полномочий и по размеру территории, которую он охватывал, это был небывалый империй, такого никогда не было.

Сенаторы знатно перепугались: не важно, в чьих руках окажется проконсульство, оно сосредоточит у этого человека слишком много единоличной власти. А уж зная, кого на эту должность точно изберет народ, сенаторы взвыли. Тут не надо было быть особо умным, чтобы сообразить для кого Габиний выдвинул этот законопроект. Ведь, кто еще пользуется в народе громадной популярностью и репутацией спасителя Республики? Конечно же, Помпей!

Особенно отметился в противостоянии законопроекту Габиния Катул, который настаивал, что плебс этой тягой к чрезвычайщине ломает республику. Мол из-за того, что командования постоянно получают одни и те же люди, у Республики толком и нет военачальников, способных справиться с кризисами, что показала война со Спартаком. Что всякие Марии и Суллы появляются именно из-за вот таких вот решений плебса. И он так-то был прав! Но народ остался глух к этим речам, наоборот, на сенаторов сыпались упреки, что они не хотят решать проблемы простого народа.

Когда же Габиний, видя настроения толпы, объявил, что командование на море должен занимать только Помпей, ситуация и вовсе превратилась в фарс. Помпей начал ломать комедию, что он не готов, что это тяжкая ноша, а он устал, но польщен. Наиболее консервативные сенаторы начали обвинять Помпея в тяге к тирании или чего хуже - царской власти. Консул Гней Кальпурний Пизон заявил, что “если Помпей так хочет славы Ромула, то пусть готовится и к его судьбе”, чем прямо намекал на то, что его могут убить сенаторы (sic!). Пизона за такой перформанс чуть не растерзала разъяренная толпа и только вмешательство Габиния спасло ему жизнь.

За Помпея был не только плебс, но и многие всадники, которые хотели скорейшего восстановления торговли, а также были благодарны за возвращение их в суды во время его консульства. Многие хомо новусы (всадники, стремящиеся строить политическую карьеру, а не бизнес), тоже со времен консульства должны были поддерживать Помпея, так как он снова широко открыл для них политику возвращением прав трибунов.

Глядя на все это те сенаторы, что еще колебались, тоже встали на сторону Помпея, так как очевидно, что он сейчас был самый влиятельный человек в Риме и если держаться его стороны, то можно неплохо продвинуться. Закон Габиния активно поддерживал и Цицерон, вероятно еще во время консульства Помпея наладивший с ним хорошие отношения, а сейчас ожидавший за помощь поддержки его кандидатуры в преторы на выборах. Поддерживал Помпея и тогда еще только начинающий карьеру Цезарь.

Таким образом у Помпея оказалась столь мощная группа поддержки, что победить его электорально не вышло бы - центурии, где преимущество голосов было у богатых, все равно голосовали бы за закон Габиния. Тогда Катул применил отчаянные меры - убедил двух народных трибунов наложить вето. Но когда те попытались это сделать, Габиний воспользовался прецедентом, созданным Тиберием Гракхом, по лишению народных трибунов голосованием их должностей. И закон Габиния о наделении Помпея экстраординарными полномочиями был принят подавляющим большинством.

На глазах сулланцев их бывший золотой мальчик получал по методу Мария полномочия, которые могли сделать из него второго Суллу. Никто и никогда в Республике не обладал такой абсолютно легальной властью и влиянием, как Помпей. Все, кто понимал, к чему может привести такое возвышение, не могли более сделать ровным счетом ничего. Судьба Республики сейчас была в руках человека, который… о ирония, даже не думал о том, чтобы использовать её так, как этого боялись его противники. Ему это не было нужно, так как власть сама по себе не дает славу. А подлинная слава Помпея еще была впереди.

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить следующую часть!

Но в этой местности такие находки не редкость, в 1865г., например, когда рыли канавы для проложения труб около Сытного рынка, сравнительно в той же местности, точно также нашли ряд скелетов.
Да и вообще можно сказать, что Петербург построен на кладбище.
До 1709г. в Петербурге не было отведено особого места для кладбища, а погребали где попало и как попало.

Погребали на Выборгской стороне близ батарейного выезда на Охте, где тела покойников вырывались из земли волками, собиравшимися тогда из окрестных лесов и пустошей; погребали на Аптекарском острове, где почти все тела умерших вырывались из земли ворами и разбойниками, скрывавшимися в окружающих Петербург лесах – ведь для построения Петербурга Петр приказал выслать 2000 воров, осужденных на каторжную работу; наконец, хотя не долго, но существовало разрешение хоронить и подле самых домов.

Затем в Петербурге было много пришлых священников, старавшихся «съмо и овамо» - и, конечно, они не смущались различными запрещениями и за несколько копеек отпевали и погребали там, где их просили.

И в Петербурге очень часто находили прах первых строителей и первых жителей Северной Пальмиры., пригнанных сюда из разных мест России велением грозного Петра.

Но иногда такие находки носили «чрезвычайный», если так можно выразиться, характер.

Так, в 1862г. когда рыли фундамент для вновь строящейся каменной церкви во имя Преображения Господня или, как принято называть, Спасо-Колтовская церковь – нашли железные, ножные цепи, в кольцах которых остались части голени. Недалеко от этой церкви помещалась канцелярия темных розыскных дел, которая и посылала в эту церковь хоронить измученных пыткой, умерших на дыбе жертв трагических «слова и дела» …

Немного раньше в 1857г., когда в церковном доме Смоленского кладбища на берегу Черной речки прокладывали трубы во двор, нашли один скелет в цепях.

Наконец, в 80-х годах было обнаружено целое кладбище и в центральной части С.-Петербурга, почти на углу Невского проспекта и Троицкого переулка. Присутствие этого кладбища объяснялось тем, что тут был дом придворного духовника тишайшей монахини Елизаветы Петровны – Дубленского.

Но в Петербурге бывали и другие археологические находки, сравнительно редкие, так как ведь и Петербург очень молод, всего лишь каких-нибудь двести лет существования…

Так, 7 сентября 1873г., при сравнении набережной Большой Невы, против Кавалергардских казарм, были замечены под навозом верхушки железных тумб. Находка эта заинтересовала работавших землекопов, и они дружно принялись разрывать…
Рыли, рыли и наконец откопали каменную набережную длиною около 28 сажень с чугунною решеткой.

Набережная эта, по всей видимости, построена при Александре I – мрачный гений Александра I генерал Аракчеев имел собственный дом в этой местности.

Таким образом, менее чем в 50 лет петербуржцы успели не только основательно загрязнить и унавозить берег Невы, что потребовались целые раскопки для нахождения каменной набережной…

Не менее интересная находка была сделана и на Васильевском острове в 60-х годах при ремонте зданий таможни. Тут отрыли целый погреб с каменными сводами, причем к стенам привинчены были цепи, лежали щипцы, молотки…

Очевидно, что этот погреб был одним из памятников деспотического владычества Бирона.

Наконец, когда закладывали памятник Екатерине II в Александровском сквере, оказалось, что верхний слой на глубину ¾ аршина представлял чернозем, за ним следовал разнообразный мусор и щебень, плотно сложившийся и, наконец, на глубине почти 2 аршина от общей поверхности окружавшей местности была найдена хорошая мостовая из очень крупных булыг…

Мостовой этой было более 50 лет, так как Александровский сквер был разведен при Николае I в 1832г.

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить интересные посты!

От самого начала и до конца, это – одна из самых нелепых историй, которые вы когда-либо слышали. 4 марта 1881 года Джеймс Гарфилд вступил в свои обязанности в качестве президента США. Он стал двадцатым человеком, занимавшим этот пост. Впрочем, его каденция оказалась слишком быстротечной, ибо уже в сентябре того же 1881 года он скончался от последствий пулевого ранения. В Гарфилда стрелял человек по имени Шарль Гито, который потом на суде утверждал, что в смерти президента виноват не он. И некоторые основания для таких утверждений у него были.

Вообще, про этого Шарля Гито нужно сказать пару слов отдельно. Потомок французских мигрантов-гугенотов, он буквально с юности встревал в разные нехорошие истории. В молодые годы он присоединился к одной религиозной секте, где практиковались принципы «свободной любви», и активно пытался получить там «секс любой ценой, но – бесплатно». Однако местные женщины его не хотели (из-за наличия у него фимоза) и откровенно презирали (из-за навязчивого характера и признаков безумия), так что Гито довольно быстро испортил отношения со всеми адептами и лидером культа, вследствие чего был изгнан из секты. Просто представьте, как должен заколебать всех человек, чтобы его насильно выгнали из секты!

Как бы то ни было, Гито покинул общину с твердым убеждением, что он – реинкарнация апостола Павла, и отныне цель его жизни состоит в том, чтобы проповедовать. Что, впрочем, не помешало ему открыть практику адвоката по банкротствам и страховым делам, и обворовывать собственных клиентов. Ибо чтобы превращать воду в вино и без денег насыщаться двумя рыбами и пятью хлебами, следовало назваться сразу новым Иисусом, а не Павлом. Он путешествовал по стране, спешно покидая очередной город, едва его начинали подозревать в мошенничестве, а летом 1880 года – чудом уцелел в катастрофе, когда парохода столкнулись в проливе Лонг-Айленда. Шок от пережитого был настолько сильным, что у Гито окончательно потекла фляга, и он искренне уверился в том, что является Божьим избранником, мессией.

А что должен сделать любой порядочный мессия, едва он осознает собственную избранность? Правильно – податься в политику. И надо же было такому случиться, что ровно в тот же 1880-й год в США должны были пройти очередные президентские выборы. Нет, сам Гито на выборы не пошел – да и кто бы его зарегистрировал, с таким-то реноме? Однако он сочинил хвалебную речь в честь кандидата от Республиканской партии Джеймса Гарфилда, и устроил пару публичных проповедей в его поддержку, на которых щедро извергал на благодарную публику ядреную смесь из околохристианской эзотерики, политических лозунгов и мессианских наставлений. Американцы подобную фигню любят даже сейчас, так что у «мессии» были все шансы снискатьу спех у аудитории.

И – о, чудо! – Гарфилд побеждает на выборах. Ясное дело, что Гито со своим «колдунством» был там не при чем – это была уверенная победа, и будущий президент без особого труда обошел всех своих конкурентов. Но у сумасшедших – своя логика, и Гито вбил себе в голову, что это именно благодаря его «покровительству» Гарфилд был избран на главный пост в стране. А долг, как известно, платежом красен. И в качестве ответной любезности бывший адвокат захотел себе пост американского консула в Париже, на родине предков, так сказать. И он начал отправлять в канцелярию Белого Дома одно письмо за другим, неизменно требуя для себя этого назначения.

Естественно, его письма игнорировали. Мало ли, что разные городские сумасшедшие пишут? Однако администрация Гарфилда недооценила «мессианское» упорство Гито. Поняв, что письмами он ничего не добьется, бывший адвокат прибыл в Вашингтон и стал пытаться всеми правдами и неправдами попасть в Белый Дом. В ту пору он уже прямо-таки бедствовал. Не имея средств даже для того, чтобы арендовать себе дом, Гито перебивался временным постоем у разных людей, а днем коротал время за тем, что сидел в лобби местных гостиниц и читал выброшенные вчерашние газеты. Так он держал руку на «пульсе» государственной политики и узнавал обо всем, что связано с персоной президента Гарфилда. Он бродил по зимнему городу – одинокий, нищий, в грязном и истертом пальто, без шляпы и в летней обуви. Но он не терял надежды. В какой-то момент ему даже удалось пробиться на прием к государственному секретарю (тогда с этим было попроще, чем сейчас), однако тот, в очередной раз услышав просьбу о консульстве в Париже, в грубой форме выставил Гито за дверь.

Недовольство и разочарование в сердце «мессии» достигли апогея. Гито вбил себе в голову, что Гарфилд хочет навредить стране и разрушить Республиканскую партию. Да и вообще, он без пяти минут Антихрист. А что должен делать всякий Божий человек, когда он встреч на своем пути Зло? Правильно, уничтожать его. Поэтому, заняв пятнадцать долларов, Гито отправился в оружейную лавку и купил красивый револьвер. Почему именно красивый? Все логично. Револьвер, из которого будет убит президент США, наверняка попадет в музей, в имя его владельца будет вписано в учебники истории. На такие судьбоносные дела абы с чем ходить – стыдно.

Утром 2 июля 1881 года «мессия» Шарль Гито подкараулил президента Джеймса Гарфилда в зале ожидания железнодорожной станции Балтимора и Потомака. Выгадав подходящий момент, он выхватил свой красивый револьвер и выстрелил. И снова. Две пули попали в Гарфилда сзади, он не сразу понял, что случилось, и лишь промолвил «Боже мой! Что это?», после чего упал, как подкошенный. Гито не пытался бежать и сдался тут же, на месте преступления. Тяжелораненого президента погрузили на носилки и быстро увезли, поскольку еще оставался существенный шанс спасти ему жизнь.

Шанс, которым никто не воспользовался. Судите сами: одна пуля попала Гарфилду в руку, и это ранение не было критическим. Оставалась еще одна, угодившая ему в спину и завязнувшая где-то в его теле. Президента отвезли в Белый Дом, за его жизнь боролись лучшие из доступных медиков. Ну, формально они считались лучшими. Первый врач Гарфилда, доктор Уиллард Блисс, просто вставил в рану нестерилизованный палец, чтобы расширить ее края, а затем ввел в раневой канал зонд, чтобы определить местонахождение пули. В итоге он расковырял рану настолько сильно, что другие доктора, что прибыли чуть позже, вообще решили (ошибочно), что пуля попала в печень. И это – не говоря о микробах, которых он туда занес.

И, если вы думаете, что на этом злоключения президента Гарфилда закончились, так нет же! Два других хирурга, сменившие Блисса, также не обеззаразили руки. Решив, что пуля попала в печень, они стали ковыряться в органе, чтобы ее найти. В итоге они фактически проткнули Гарфилду печень, после чего с печалью констатировали, что президент, скорее всего, умрет в течение двадцати четырех часов.

Но Гарфилд, боевой ветеран гражданской войны между Севером и Югом, оказался чертовски крепким мужиком. Он продолжал цепляться за жизнь даже с искромсанной печенью, и, спустя сутки, все еще был жив, пока вокруг него продолжали «колдовать» врачи. В Белый Дом вызвали даже изобретателя Александра Грэхема Белла, одного из первопроходцев телефонии – специально для президента он сконструировал небольшой примитивный металлоискатель, с помощью которого намеревался найти засевшую в его теле пулю. Как только Белл сообщил, что он, судя по всему, нашел местонахождение пули, хирурги тут же начали резать президента в указанном месте. Правда, в итоге оказалось, что аппарат Белла не обнаружил пулю, а среагировал на металлическую пружину в матрасе. Матрацы с винтовыми пружинами в те времена были редкой роскошью, и мало кто о них даже слышал, поэтому неудивительно, что Белл ошибся.

Спустя долгие недели всевозможный манипуляций с президентским телом, рана получилась настолько глубокой и инфицированной, что шансов на выздоровление попросту не осталось. После восьмидесяти дней пыток она выросла в размерах более чем в три раза, и теперь спина президента Гарфилда напоминала кровоточащий кратер. В конце концов, у него случился сердечный приступ со смертельным исходом, и он умер 19 сентября 1881 года. Некомпетентные хирурги ошибочно возложили ответственность за смерть на разрыв кровеносного сосуда в его желудке.

При вскрытии пуля была обнаружена в относительно безопасном месте, далеко от позвоночника. Гарфилд выжил бы, если бы врачи просто оставили его в покое. Именно поэтому Шарль Гито на суде утверждал, что вина за смерть президента США лежит не на нем, а на врачах. Впрочем, суд счел его доводы неубедительными, и «Божий избранник» и несостоявшийся консул США во Франции был повещен 30 июня 1882. Поднимаясь на эшафот, он смеялся и декламировал стихи собственного сочинения.