⛽️ Я прошёл с Газпромом рубеж в 300₽, отмену дивидендов за 2021 г. и неожиданную выплату в 51₽ на акцию за II кв. 2022 г., после пристально изучал отчёты/новости, мониторил поставки сырья, попутно анализировал "дочек" газового гиганта. Но с ухудшением каждого из аспектов я не продавал эмитента, а давал ему всё новые шансы, то веря в 20₽ дивиденды из-за выплаты ГПН, то рисуя у себя в голове перспективы в связи с поставкой газа в Китай. Думаю, что во многом я просто не хотел продавать актив из-за потери какой-то "части" себя, да фондовый рынок не для сантиментов и урок усвоен. Давайте для начала рассмотрим все проблемы:
💬 Долговая нагрузка. Ещё в 2022 г. компания завершила II п. с гигантским убытком — 1,2₽ трлн (впервые в истории компании). Судя по последнему отчёту (МСФО за I п. 2023 г.), положение эмитента не сильно улучшилось. В I кв. 2023 г. компания была убыточной — 7,2₽ млрд, во II кв. помог ослабший ₽ и увеличившиеся поставки в Китай согласно контрактам. FCF составил — 507₽ млрд (операционный денежный поток — 681₽ млрд, тогда как capex — 1,18₽ трлн), долг вырос до — 6₽ трлн (на конец 2022 г. общий долг был — 5₽ трлн), денежные средства сократились почти вдвое — 683₽ млрд. На инвестиции просто нет денег. Поэтому компания, сократила инвестпрограмму в 2023 г. на 334₽ млрд (14,5%), позже проинформировала, что общий объём инвестпрограммы на 2024 г. составит — 1,574₽ трлн (-20,1% г/г). Помимо этого гос-во поможет в важном проекте компании, а именно в строительство комплекса по переработке этансодержащего газа в Усть-Луге. Источниками финансирования проекта выступят заёмные средства — 2,882₽ трлн будут погашены в течение 16 лет, собственный капитал и средства партнёров (не менее 1,235₽ трлн) и средства ФНБ (900₽ млрд).
Дивиденды Газпрома
💬 Налоги государству. Мы уже не вспоминаем про разовый налог в 2022 г., у компании много других платёжек в бюджет (1,2₽ трлн). В период с 1 января 2023 г. по 31 декабря 2025 г. Газпром ежегодно будет направлять 600₽ млрд через НДПИ, если сейчас посмотреть на прибыль компании, то данная сумма может сравняться с прибылью за весь 2023 г. Новый НДПИ на конденсат для Газпрома может принести бюджету дополнительно 70–80₽ млрд в год. Также гос-во за счёт повышения НДПИ (1 августа 2024 до конца 2026 г.) на газ заберёт у Газпрома 90% выручки, которую компания получит в результате опережающего роста тарифов в 2024–2026 гг.
💬 Поставки. При своевременном выходе всех текущих и планируемых проектов на полную мощность — на Китай будет приходиться лишь около 2/3 объёмов поставок газа, которые когда-то поступали в Европу (100 млрд куб.м vs. 150 млрд куб.м в Европу). Учитывайте то, что цена сырья для Китая ниже, а для начала поставок всё равно потребуются годы и огромные инвестиции. Минэнерго Украиныутверждает, что контракт с Газпромом на транзит газа не будет продлён (истекает 31 декабря 2024 г.), но если европейские страны попросят, то контракт могут пересмотреть (объём прокачки газа через Украину вырос на 31,6% в январе - феврале 2024 г. по сравнению с 2023 г.).
💬 Дочки. ОтчётностьГазпромнефти (МСФО за 2023 г.). Чистая прибыль снизилась (641₽ млрд, -14,6% г/г), операционная тоже (721₽ млрд, -17,1% г/г) и это при качественной цене сырья, стабильном курсе ₽ во II п. 2023 г. При этом компания увеличила долг до 900₽ млрд, как вы понимаете чистый долг тоже подрос (306₽ млрд, 64,5% г/г). Но главное это FCF — 401₽ млрд, на дивиденды за 9 м. ушло 393₽ млрд, в 2022 г. вообще платили в долг (дивиденды — 389₽ млрд, FCF — 243₽ млрд). Я что-то сомневаюсь в итоговом дивиденде, а если Газпром продолжит качать дивиденды с дочки, то ГПН может ухудшить своё положение и превратится в Газпром 2.0.
Показатели Газпромнефти
📌 Продал я Газпром до ребалансировки ПИФов, доходность составила скромные 1,2%, но зато ушёл груз с плеч, переложился в понятный ЛУКОЙЛ.
Ещё со школы многие знают, что в нашей вселенной существует огромное количество постоянный величин, или констант. Константы всегда имеют одно и то же значение, и не меняются ни с течением времени, ни под действием каких-либо внешних факторов. Скорость света равна 300000 км/с. Ускорение свободного падения – 9.8 м/с2. Число пи – 3.141592654… Все эти величины если и могут принимать иные значении, то только в научной фантастике. Или в чьих-то пока не подтверждённых теориях. Аналогично – расстояние от Земли до Солнца, или от Земли до Луны – теоретически измениться может, но на своём веку никаких изменений мы всё равно не увидим, тем более невооружённым глазом.
Почему-то немногие до этого догадываются, но не смотря на весь технический прогресс, который мы наблюдаем за последние десятилетия, человек так и остаётся всё тем же существом, каким он и был в течении десятков тысяч лет – ни у кого так и не отросли ни жабры, ни новые конечности, не появилось никаких особых способностей. Эволюция не скачет семимильными шагами. И сколько бы ядер не было сейчас в наших компьютерах или смартфонах, учёные всего мира признают, что возможности своего мозга мы используем лишь на очень небольшой процент. И ведь у большинства из нас мозг так и остаётся «одноядерным» – очень мало кто способен сосредотачиваться на нескольких задачах одновременно. Мгновенно в мозг закачивать информацию тоже не научились – до сих пор приходится пыхтеть 11 лет в школе и 5 в универе. И сколько бы терабайт не вмещали сейчас жесткие диски, а мы иной раз не можем вспомнить пароль от почты, даже если вводили его ещё вчера. До каких бы скоростей не разгонялись бы современные автомобили и прочий транспорт, а на своих двоих человек до сих пор не способен бегать быстрее антилопы. И все способности и потребности усреднённого человека давным-давно уже изучены и измерены – сколько и какой пищи должен потреблять, сколько часов для сна нужно, при каких температурах комфортнее жить. То есть, человеческий организм по сути своей тоже является некой константой, которая за тысячи лет не претерпела никаких значимых изменений.
Но есть одна сфера жизни, которая очень нуждается в константах – в неких фундаментальных незыблемых величинах, которые бы не менялись с течением времени, или под действием каких-либо внешних факторов. Однако, именно в этой сфере, по каким-то необъяснимым причинам, ничего постоянного нет. И сфера эта – экономика.
Сейчас в это уже трудно поверить, но в нашем недавнем прошлом экономика состояла исключительно из постоянных величин. Настолько, что даже ценник на товары был выгравирован прямо на заводе. Если даже и проводились какие-либо изменения, то это было раз в десятилетия, и население об этом тут же оповещалось. Денежные реформы были проведены в 1922, 1947, 1961 и 1991 году – как видите, промежуток между каждой из них довольно большой. Однако, у плановой экономики, характерной для той эпохи, были и свои недостатки – в частности её неповоротливость и отсутствие обратной связи с потребителем. А также неравномерность в распределении ресурсов – Москва или Прибалтика накачивались товарами под завязку, в то время как жители многих регионов вообще ничего не видели, если только на картинках. Вот как раз для устранения этих всех недостатков во время Перестройки и было решено внедрить элементы рыночной экономики, чтобы житель какого-нибудь Урюпинска мог без проблем купить в ближайшем к дому магазине докторскую колбасу, что-нибудь из бытовой техники, или редкую игрушку для ребёнка. Ну и пусть даже пришлось бы слегка переплатить новоиспечённому коммерсанту, всё равно это обошлось бы дешевле, чем самостоятельно ехать в Москву и покупать там. Да, и когда говорили, что «рынок сам всё отрегулирует», имелось ввиду именно распределение товаров географически.
Но прошло уже более 30 лет с тех пор, как того государства не стало. Не стало и государственного контроля за «свободным рынком», который сам себя каким-то образом и отрегулировал. Только вот саморегуляция в области ценообразования породила в этом самом ценообразовании полнейший хаос, который мы до сих пор расхлёбываем. И какой бы бардак бы там не творился, никто не пытается не то что отрегулировать, но даже дать хоть сколько-нибудь внятное объяснение, почему всё происходит именно так. Считается, что «оно само». Ценники в магазинах сами выросли, на ровном месте, никто их не кормил и не поливал. Рубль по отношению к другим валютам также сам упал, подскользнулся наверное…
Теперь давайте представим гипотетическую реальность, в которой с течением времени ничего не меняется. Если человек ходит на работу и получает N денежных единиц, он может позволить себе на них M материальных благ. Но люди всегда недовольны своей зарплатой и хотят большего, такова человеческая природа. И если этот человек требует повышения зарплаты хотя бы до 1.5N, то предполагается, что на свою повышенную зарплату он сможет позволить себе уже 1.5М материальных благ. Ну или получать те же самые 1N, зато выходить на работу на меньшее кол-во часов.
А теперь возвращаемся в нашу реальность. Работники всё также хотят повышения зарплат, пенсионеры – повышения пенсий. И ведь они действительно растут! Если сравнивать современные зарплаты с каким-нибудь 2010 годом, то они будут казаться просто космическими. А если с 2005 – так вообще чем-то запредельным, в те годы многие даже и мечтать о таких не могли. И казалось бы, современный человек должен просто купаться в роскоши. Но не тут то было – вместе с ростом зарплат растут также и цены. Причём абсолютно на всё. И если часть из них ещё можно объяснить санкциями или ещё какими-либо факторами, то скачки в некоторых сферах вообще никакому логическому объяснению не поддаются.
Сливочное масло в 2019 стоило около 80 рублей за брикет. Сегодня оно стоит вдвое дороже. Это у нас коровы из страны вдруг исчезли, и приходится арендовать их услуги за рубежом? Или трава, которую они едят, стала импортной? И те, у кого с памятью получше, напомните пожалуйста, этот брикет масла был тогда по 180 грамм, как и сейчас? Или всё таки по 200?
Как только нас покинул шведский магазин, в котором можно было поесть фрикадельки с вареньем, вся российская мебель вдруг стала стоить вдвое дороже. Значит, российскую мебель делают из импортной древесины, которая теперь под санкциями? А куда тогда делся свой лес? Окончательно вырубили и продали в Китай?
Обувь белорусских и российских производителей сейчас продаётся в среднем по 8-10 тысяч за пару. Хотя, ещё пару лет назад аналогичные модели можно было купить в районе 3 тысяч. Это что же в них теперь добавляют? Золото и бриллианты?
В русских народных забегаловках «Вкусно и точка» Гранд стоил 150 рублей ещё в середине прошлого года, сейчас стоит 230. Хотя поставщики продуктов (официально) чисто российские, а значит себестоимость никаким образом не должна была измениться.
Мукалтин всегда был эффективным, и при этом очень дешёвым лекарством от кашля. Бумажная упаковка из 10 штук ещё недавно стоила 10-15 рублей. Теперь его продают в коробочках, в которых сразу 2 таких бумажки (то есть 20 штук в упаковке), но стоит такая коробочка 130-150 рублей. Самое смешное, что за эту же цену в тех же самых аптеках можно купить и некоторые импортные лекарства от кашля.
Hyundai Solaris в 2018 году продавался за 600-700 тысяч рублей. Сейчас за него хотят 1.8 млн. В том же 2018 за эти деньги можно было купить автомобиль бизнес-класса. Но ладно, это иномарка. Отечественная Лада Нива сейчас стоит чуть более 800 тысяч, хотя лет 10 назад её же можно было взять за 200 тыс. И это машина, конструкция которой не менялась с 80-х.
Цены на проезд и до этого каждый год повышали, теперь же решили выстрелить ими из пушки. Если ещё в 2015 году на 100 рублей можно было совершить на транспорте 3-4 поездки, теперь хватает только на одну с небольшим остатком. Не удивлюсь, если к 2025 году, имея на руках 100-рублёвую купюру, придётся ещё и дополнительно мелочь наскребать чтобы на проезд хватило. А вот до 2010 года стоимость проезда не превышала даже 20 рублей.
Квартиры лет 10 назад предлагали купить от 2-х миллионов рублей. И многие ведь тогда возмущались, что если брать ипотеку, то переплачивать придётся вдвое. Теперь же рекламируют от 10 миллионов. Получается, что даже взявшие ипотеку тогда и вдвое переплатившие, в наше время всё равно оказались в выигрыше. Но за счёт чего дорожает недвижимость, если строят её всё те же гости из Средней Азии, у которых зарплата на этих стройках намного ниже, чем в среднем у россиян?
А некоторые ещё могут вспомнить, как родители давали им в детстве 50 рублей на неделю… и их хватало. Сейчас такой суммы школьнику даже на день не хватит. И как же мы умудрялись на эти копейки столькое тогда покупать?
И кто-нибудь вообще помнит, когда он пользовался копейками последний раз? У многих дома они наверняка и сейчас лежат в какой-нибудь миске, как украшение интерьера. Теперь их роль взяли на себя 10-рублёвые монеты.
Всё происходящее (за последние пару лет) вроде как пытаются объяснить тем, что страна сейчас в чрезвычайном положении. Но разве в чрезвычайном положении предметы первой необходимости, к коим относится еда и медикаменты, не должны быть максимально доступными для населения?
Давайте пока что мысленно вернёмся на столетие назад, или даже чуть больше столетия, когда был самый расцвет колониальной эпохи. Центром мира в те времена была Европа, состоявшая из сильных независимых государств. И у каждого из этих государств была своя собственная валюта, обеспеченная золотом. Заокеанские зелёные бумажки были тогда не более чем сейчас какие-нибудь тугрики, а вот драгоценный металл являлся действительно твёрдым и несокрушимым платёжным средством. И обменный курс высчитывался исходя из стоимости золота в той или иной национальной валюте. На первый взгляд, такая система выглядит очень привлекательной со всех сторон. А на фоне того, что творится сейчас, так вообще недостижимый идеал. Но были и некоторые недостатки. Ведь денег можно было напечатать сколько угодно, а вот жёлтый металл пополнялся не такими большими темпами, если вообще пополнялся. И получалось так, что на денежную единицу можно было купить всё меньше и меньше золота, возникала всем уже знакомая инфляция. И многие почему-то уверены, что это неизбежный процесс…
А теперь снова возвращаемся в наше время и к нашим баранам. Как я уже говорил, если за месяц человек получает N денег, то предполагается, что он может позволить себе на них М материальных благ. Но учитывая какой сейчас уровень инфляции, если он не потратит все деньги сразу же в день получки, то через полгода НА ТУ ЖЕ САМУЮ СУММУ он себе сможет позволить уже не 1М, а 0.8М. Через год это уже будет 0.6М и тд. И даже если зарплата по сравнению с каким-нибудь позапрошлым годом вырастает аж до 1.5N, покупательская способность по сравнению с той прежней будет в лучшем случае лишь 0.8M. Во избежание обесценивания своих же собственных денег, кто-то вкладывает их в банк под проценты, кто-то скупает золото и прочие драгметаллы, кто-то инвестирует в акции и облигации…
Как говорил один сатирик – только в России есть выражение, что деньги — это зло. Приходишь ты в магазин, смотришь на цены, и думаешь: «зла не хватает!». И ладно бы его не хватало только на какие-то дорогостоящие покупки. Его часто не хватает на то, что ещё вчера ты мог себе позволить в больших количествах. Вот представьте, просыпаетесь вы как-то утром, а гравитация Земли увеличилась в полтора раза. Вы с большим трудом вытаскиваете себя из кровати чтобы доползти до туалета, у вашей мебели ломаются ножки под собственной тяжестью, у автомобиля рассыпается подвеска… И заранее то об изменениях в силе тяжести никто не предупредил – просто так, без всяких причин, сама выросла. Ну или что Земля вдруг неожиданно стала к Солнцу в 2 раза ближе. Особенно летом будет весело, когда и так +30 на улице.
Правда, в такой ситуации нередко доходит и до курьёзов. Например, на всем известном сайте объявлений можно продать бывшую в употреблении вещь дороже, чем ты когда-то покупал её новую.
С другой стороны, посыл то абсолютно верный – если деньги это зло, значит от зла надо как можно скорее избавляться. Получил деньги – потрать всё в этот же день, ведь потом ты на эту же самую сумму сможешь позволить себе намного меньше. Пройдёт ещё лет 10, и мы будем за всё расплачиваться многотысячными купюрами, как в поздние девяностые, а сегодняшнюю месячную зарплату отдавать в транспорте за проезд.
Но получается, что призыв современной экономики как раз именно в этом – живи здесь и сейчас. Живи быстро, умри молодым. Такой стремительный рост цен, как сейчас делает накопительство абсолютно бесполезным занятием. Даже если тратить абсолютно не на что, надо вложиться хоть куда-нибудь, иначе потом твои деньги сгорят.
Если разбить копилку и достать оттуда отложенное когда-то на чёрный день, то этого действительно хватит на чёрный день… ну или на пол дня. Хотя, на момент откладывания хватить могло на целый месяц. Зато кредиты и рассрочки стали сейчас очень выгодными, сколько бы ни пришлось переплачивать – ведь пока будешь копить, ценник на желаемую покупку нехило так вырастет.
Дядя Вова вот недавно пообещал прибавку к зарплате сельским врачам и каким-то ещё категориям населения. И прибавка вроде бы совсем неплохая, особенно для регионов. Только пройдёт ещё пару лет, и на эту прибавку можно будет максимум буханку хлеба купить.
Он же пообещал отрегулировать рост цен в некоторых областях. Правильнее сказать, резкий и внезапный рост цен. Расти они будут медленно и постепенно, но всё равно будут.
И вот что получается – самым полезным изобретением для человечества в сложившейся ситуации будет вовсе не айфон какой-то там по счёту модели с 10-ю камерами. Самым полезным изобретением станет машина времени. Ведь тогда, получив в 2024 году свою гигантскую зарплату, можно будет вернуться в начало 2000-х и почувствовать себя настоящим миллионером…
Я в производстве 5 лет, первый год я работал один, то есть и производил и искал клиентов одновременно. И тут все было просто - есть постоянные затраты - аренда, комуналка, есть операционные - закуп материалов. Мой труд был зашит в чистую прибыль, которая редко превышала 50 т.р. в месяц
Сейчас, спустя 5 лет, одна только зарплата руководителя производства выше 100000р в месяц, и в целом зарплатный фонд в феврале превысил 800000р
Команда которая сейчас работает(костяк) работают уже больше 3-х лет. Все на сделке на 100%.
У нас нет окладов ни у производства, ни у маркетинга, ни у отдела продаж.
Сейчас мы в очередной раз расширяем штат, и рынок труда сильно поменялся.
Искать сотрудников стало сложнее.
И частое возражение - отсутствие оклада. Кандидаты не уверены что смогут зарабатывать столько, сколько мы заявляем(хотя это так)
У нас каждое полезное действие - покраска квадратного метра материала, минута работы станка, склейка и упаковка - все посчитано и оценивается конкретной суммой.
Как вы считаете, это правильно в малом бизнесе и как работать с возражением что нужен оклад?
Рузвельтовская рецессия (Roosevelt Recession) — экономический спад, произошедший в США во время Великой депрессии и «Нового курса» администрации президента Франклина Рузвельта. Если к весне 1937 года производство, прибыль и заработная плата восстановились практически до уровня 1929 года — а уровень безработицы, по-прежнему оставался высоким — то в середине года американская экономика снова пережила резкий спад. Новое падение, сопровождавшееся биржевым крахом, продолжалось 13 месяцев: в его ходе промышленное производство сократилось почти на 30 %, а безработица поднялась с 14,3 до 19,0 % (июнь 1938); общий объем производства значительно снизился и вернулся к уровню 1934 года.
безработица
Падение рынка и сокращение производства
Политический тупик 1937 года, связанный с формированием в Конгрессе США оппозиции Новому курсу, совпал с возобновлением экономического кризиса: в мае восстановление достигло пика и к августу экономическая активность снова заметно снизилась; в сентябре наблюдатели, включая и министра Генри Моргенто, стали отмечать уже стремительное снижение. В октябре фондовый рынок США вновь потряс кризис, вызвавший в памяти людей «ужас 1929 года». Темпы нового падения даже затмевали скорость падения экономики в 1929 году: так акции потеряли более трети своей стоимости в течение всего нескольких недель, а корпоративная прибыль упала почти на 80 %. Производство стали в последнем квартале года упало до четверти от уровня середины года, что привело к сокращению общего промышленного производства на 30-40 %; в начале 1938 года в Детройте выплаты безработным увеличились в 4 раза по сравнению с 1937 годом. Организация новых профсоюзов практически прекратилась и к концу зимы более двух миллионов рабочих получили уведомления об увольнении. Они расширили ряды безработных, доведя их общее число до неполных 10 миллионов человек — или 19 % от рабочей силы. Аналогия с «мрачными» годами президентства Гувера стала очевидной современника.
Индекс Доу-Джонса
Критики назвали сокращение ВВП «рецессией Рузвельта»; «депрессия внутри депрессии» вызвала масштабные политические дебаты и в самой президентской администрации. Если ряд современных исследователей видит в событиях 1937 года обычный спад делового цикла — после четырех лет роста — то в «политизированной атмосфере» 1937 года подобные объяснения не получили распространения. Политики, все предыдущие годы бравшие на себя всё большую ответственность за состояние американской экономики, оказались вынуждены объяснять происходящее.
ВНП в ценах 1929 года
Часть экономистов-современников возложила вину за спад на антипредпринимательскую политику президентской администрации или, ближе к современным оценкам, на неизбежную неопределенность, вызванную «сменой экономического режима» — изменением «правил игры». Выросшая регуляторная нагрузка, повысившееся налоговое бремя и поднимавшиеся затраты на рабочую силу подорвали доверие инвесторов, постоянно ожидавших новых «сюрпризов» из Белого дома. Чистые новые частные инвестиции в середине 1930-х годов составляли всего лишь одну треть от своего уровня десятилетием ранее.
«Заговор капиталистов»
Адольф Берли(советник президента) находил такую модель правдоподобной: он писал, что «не может существовать правительство, которое постоянно ведёт войну со своим экономическим механизмом». В начале ноября 1937 года Моргенто и почтмейстер Джеймс Фарли призвали президента сбалансировать бюджет и «разрядить» отношения с «деморализованным» бизнесом. Моргенто полагал, что коммунальные предприятия были особенно уязвимы: будучи чрезвычайно долгосрочными и капиталоемкими, плотины, электростанции и линии электропередач, оказались в совершенно новой ситуации после принятия в 1935 году «Закона о коммунальных компаниях» (Public Utility Holding Company Act of 1935), прямо направленного на коренную реструктуризацию всей отрасли. Рузвельт был заметно раздражен и обвинил сами компании в жадности.
В последующие недели президент продолжил свою линию: по его версии, замедление инвестиций было не объективным экономическим процессом, а частью политического заговора против него лично — некой «забастовкой капитала», направленной на то, чтобы сместить его с должности и разрушить Новый курс. Повторяя свою тактику, использовавшуюся в 1935 году при лоббировании «налога на богатство» и в ходе прошлой предвыборной кампании, Рузвельт настоял на том, что помощник генерального прокурора Роберт Джексон и министр Гарольд Икес произнесли в декабре 1937 года серию «громких» речей. Так Икес выступил против Генри Форда, Тома Гирдлера (Tom Mercer Girdler, 1877—1965) и «Шестидесяти семейств», которые составляли «живой центр современной индустриальной сферы, доминирующей в Соединенных Штатах». Одновременно Джексон осудил спад частных инвестиций как «всеобщую забастовку — первую всеобщую забастовку в Америке», указав, что забастовка была начата «для принуждения [правительства] к политическим действиям». Со своей стороны Рузвельт приказал ФБР провести расследование о возможном преступном сговоре в ходе данной забастовки — такое расследование было проведено, но оно не выявило ничего существенного.
Ньюдилеры
Теория заговора капиталистов, несмотря на свою безосновательность, была серьёзно воспринята частью современников — прежде всего, группой внутри администрации президента, известной как «ньюдилеры». Группа, состоявшая преимущественно из молодых юристов и экономистов, имевших покровительство у Гарвардского профессора юриспруденции Феликса Франкфуртера, была «разбросана» по средним звеньям американской федеральной бюрократии. Ньюдилеры формально занимали малозначимые должности, хотя имели значительное влияние — исключение составляли несколько известных чиновников.
Всего в группе насчитывалось от 200 до 300 человек; никто из них никогда не занимал никакую выборную должность. Члены группы регулярно встречались в доме Франкфуртера в Джорджтауне, который консервативные противники группы назвали «Маленький красный домик».
Талантливые и (буквально) голодные молодые люди, понимали, что госслужба во времена Великой депрессии была лучшей — если не единственной — возможностью для трудоустройства. Хотя «ньюдилеры» и не имели единого мнения по все вопросам — иногда конфликтуя по поводу конкретной политики — они разделяли определенные ключевые убеждения: глубокую подозрительность к бизнесменам и веру в правительство как орган правосудия и прогресса. Некоторые из них прямо обвинили «коварные монополии» в рецессии 1937 года — часть из них соотнесла «все беды десятилетия» с деятельностью монополистов. Активное применение антимонопольного законодательства было очевидным решением проблемы. Все они выступали за создание более обширных и более мощных правительственных учреждений, управляемых «техническими специалистами» с широкими полномочиями — на подобные учреждения предполагалось возложить обязанности как по надзору за экономикой, так и по выработке промышленной политики. По их мнению, «религия правительства» была необходима Америке.
Многие из «ньюдилеров» были в восторге от новой экономической доктрины, предложенной Джоном Кейнсом в 1936 году — в книге под названием «Общая теория занятости, процента и денег». Идея о том, что дефицит государственного бюджета был необходимым и мощным инструментом восстановления экономики — а не признаком фискального злоупотребления — имела значительную поддержку. Возобновившийся в 1937—1938 годы экономический кризис, как казалось, открыл поле возможностей для реализации теоретических идей. В дальнейшем многие из членов группы построили успешные карьеры в американском частном секторе: работая в юридических фирмах Вашингтона, они продавали корпоративным клиентам свой уникальный опыт службы в новых правительственных учреждениях, которые сами же и помогли создать.
Меморандум
Документ о правительственной политике, который в дальнейшем стал аналогом Никейского Символа веры для Нового курса и кейнсианства, был составлен Карри, при участии Хендерсона и Любина. Они подготовили свой анализ причин нового спада и программу по борьбе с ним, совместно представив его президенту в начале ноября 1937 года.
Чиновники полагали, что правительство совершило несколько экономических ошибок в конце 1936 и в начале 1937 года: сначала ФРС, обеспокоенная по не вполне ясной причине «инфляцией», сократила денежную массу в условиях высокого уровня безработицы, подняв процентную ставку. Затем произошло резкое изменение фискальной политики федерального правительства: в 1936 году, во многом благодаря выплате «бонусов» ветеранам Первой мировой войны — а также благодаря продолжавшимся расходам WPA и PWA — Новый курс «влил» почти 4 миллиарда долларов в экономику (сверх налоговых поступлений в бюджет). Данный дефицит, практически равный всему федеральному бюджету США за 1933 год, стимулировал частное потребление и, как следствие, восстановление экономики. Но в 1937 году эффект от единовременной выплаты бонусов был исчерпан, а новые (регрессивные) налоги на социальное обеспечение «вытянули» около 2 миллиардов долларов из национального дохода — ничего не возвратив взамен, поскольку выплата пенсий должна были начаться только в 1940 году. Хуже всего было то, что сам Рузвельт обеспокоился сбалансированностью бюджета и — стремясь сделать политическое заявление о том, что с окончанием Депрессии можно было сократить и объем помощи — отдал приказ о значительном сокращении расходов WPA и PWA уже летом 1937 года. И в течение первых девяти месяцев года федеральный бюджет был в профиците на сумму около 66 миллионов долларов. «Ньюдилеры» сделали вывод, что бюджетный дефицит 1933—1937 годов обеспечил восстановление экономики, а сокращение дефицита вызвало рецессию. Решение было очевидно: федеральное правительство должно немедленно возобновить крупномасштабные расходы.
Данный «анализ», поддержанный и банкиром Марринером Экклзом(глава Федеральной резервной системы США в 1934—1948), впечатлил Рузвельта — и 10 ноября президент согласился с тем, что было необходимо возобновление государственных расходов, а не их «обуздание». Однако вечером того же для министр финансов Моргенто, с явной поддержкой Рузвельта, обратился в Нью-Йорке к аудитории бизнес-лидеров и пообещал сбалансированный бюджет — это заявление вызвало смешки в зале. Противоречие в позициях, озвученных в течение нескольких часов, заставили Экклза задуматься «был ли Новый курс просто политическим лозунгом или Рузвельт действительно знал, что такое Новый курс».
Письмо Кейнса
Джон Мейнард Кейнс, уже писавший президенту в 1933 году, снова составил письмо — на этот раз, частное, а не открытое. В новом письме Кейнс высоко оценил предыдущие реформы Рузвельта, отдельно отметив сельскохозяйственную политику Нового курса, деятельность SEC, содействие коллективным переговорам между рабочими и работодателями, а также — закон о заработной плате. Одновременно Кейнс выразил опасения, что без экономического восстановления все эти достижения будут потеряны.
Основатель кейнсианства настаивал, что президенту следует мобилизовать все доступные ресурсы для стимулирования экономики: инвестиции в жилищное строительство, в коммунальные услуги и в строительство железных дорог создадут, по его мнению, рабочие места и дополнительный доход, что «восстановит экономическую жизнеспособность» за счет увеличения совокупного спроса. Кейнс отвечал и на вопрос об источнике средств: государственные инвестиции. Хотя в случае с железными дорогами и коммунальными услугами Кейнс признавал, что в «общественное мнение еще не созрело» для принятия общественной собственности, он всё же полагал возможным начать процесс расширения роли федеральных властей в экономике. Строительство государственного жилья для американцев было приоритетом Кейнса.
Совет британского экономиста, данный с несколько менторскими интонациями, со временем стал «сердцем кейнсианской экономики». При этом и Герберт Гувер, и сам Рузвельт интуитивно вели свою экономическую политику в подобном ключе — задолго до того, как Кейнс опубликовал свои теоретические воззрения. В апреле 1938 года Рузвельт согласился на дополнительные расходы и запросил у Конгресса чрезвычайные ассигнования в размере около 3 миллиардов долларов. Впоследствии многие историки воспринимали данное решение как первое «намеренное» формирование дефицита бюджета — создание дефицитного бюджета в целях экономического стимулирования. Но в рамках американской экономики 3 миллиарда долларов были «скромной» суммой — она качественно не отличалась от более ранних дефицитов периода Нового курса и была значительно меньше «непреднамеренного» дефицита 1936 года. Кейнс предлагал кратно большее стимулирование.
Временный национальный экономический комитет (TNEC)
Рузвельт дополнил меры созданием нового органа в администрации — Временный национальный экономический комитет (Temporary National Economic Committee, TNEC) был сформирован в июне 1938 года; его исполнительным секретарём стал Леон Хендерсон и WPA. TNEC занялся расследованием деятельности «монополий». Рузвельт также назначил Турмана Арнольда главой антимонопольного управления в министерстве юстиции: Арнольд расширил штат подразделения с нескольких десятков юристов до почти трех сотен, для подачи примерно 150 исков. Зачастую они подавались даже не против отдельных фирм, а против целых отраслей промышленности. Так, судебному преследованию подверглись отрасли, связанные с производством молочной продукции, нефти, табачных изделий, оборудования для обувной промышленности, автопокрышек, удобрений, фармацевтической продукции, товаров для школы, реклaмных щитов, алкоголя, пишущих машинок, железнодорожными перевозками, страхованием от пожаров, а также киноиндустрия. Антимонопольный «крестовый поход», однако, провалился. Государство выиграло лишь немногие процессы, а разбирательство по некоторым искам затянулось до 13 лет.Эта рузвельтовская политика парализовала и без того охваченную депрессией экономику, затруднив предпринимателям расширение деловых операций и создание новых рабочих мест. Работа Дж. Уоррена Наттера (Nutter) и Генри Адлера Айнхорна (Einhorn) «Монополизм в американской экономике» (Enterprise Monopoly in the United States), опубликованная в 1969 году, и несколько других исследований продемонстрировали, что в 30-е годы никаких признаков усиления монополизации рынков частными компаниями не наблюдалось. Весь «крестовый поход» был основан на иллюзорных предпосылках.
Критики, включая политического философа Майкла Сэндела, полагали, что новые меры — вместо проведения структурной экономической реформы, достижения справедливости в распределении доходов и гарантий для простых американцев — были направлены на создание «новой политической религии», центром которой стал «обожествлённый экономический рост». Сторонники Рузвельта полагали, что дальнейшие структурные реформы были просто невозможны при действовавшем в тот период составе Конгресса — дефицит был единственной мерой, которая имела шансы получить поддержку законодателей.
В целом, современники не видели в действиях администрации 1937—1938 годов революционных перемен; угроза новой войны, а не экономическая теория, вынудила правительство начать расходовать средства в «невообразимом» масштабе: «на девятый год Великой депрессии и на шестой год Нового курса Рузвельта, более десяти миллионов американцев все еще оставались безработными, а Америка все еще не нашла формулы для экономического восстановления».
Завершение Нового курса
Ежегодное послание Рузвельта Конгрессу, состоявшееся в январе 1939 года, стало его первой президентской речью, в которой он не предложил никаких новых социальных и экономических реформ — президент видел дальнейшей целью сохранение уже сделанных преобразований. Вторая мировая война в значительной мере изменила эти планы, стимулировав новые масштабные преобразования в США — но реформы после сентября 1939 года уже не были частью Нового курса администрации Рузвельта.
Вопреки расхожему мнению, что Новый Курс вывел США из депрессии, цифры это не подтверждают. Рост экономики был обусловлен от части росту государственных расходов(гос.сектор) сопровождающиеся ростом долга, а от части ростом частного сектора, вопреки всем предпринимаемым мерам по его подавлению путём введения новых законов, актов, налогов и др. ограничений.
Так же рост ВВП страны не оказывает никакого положительного действия для людей не имеющих работы, т.е. для людей не имеющих возможности заработать себе и своей семье на хлеб, любые разговоры про экономический рост звучат как насмешка над их положением. Именно это и происходило во времена Нового Курса, когда в среднем безработица составляла 17%.
безработица
9 мая 1939 г., Генри Моргентау (министр финансов в администрации Рузвельта) говорил перед соратниками по партии:
Мы пробовали тратить деньги. Мы тратим больше, чем когда-либо раньше, и это не работает. И у меня есть только один интерес, и если я ошибаюсь... кто-то другой может занять мою работу. Я хочу видеть эту страну процветающей. Я хочу видеть, как люди получают работу. Я хочу видеть, как люди получают достаточно еды. Мы никогда не выполняли своих обещаний. ... Я говорю, что после восьми лет правления этой администрации у нас такой же уровень безработицы, как и когда мы начинали. ... И вдобавок огромный долг.
Причины рецессии
Остановка накачки денежной массы, в совокупности со снижением государственных расходов, финансируемых за счёт увеличения государственного долга(с 20% до 45%, рекордный на тот момент, превышающий уровень периода гражданской войны) и привели к возобновлению кризиса. Перекосы в экономике так и не были устранены.
К началу 1935 года события, за которые сторонники и противники Нового курса будут помнить данную политическую программу и в XXI веке, по большей части ещё не произошли.
Рост недовольства и поиск альтернативы
К началу 1935 года Новый курс приближался к своему третьему году и целый ряд его ранних сторонников был разочарован результатами. Энтузиазм «Ста дней» сменился, среди прочего, критикой интернационалистов, увидевших катастрофу в отказе от Лондонской конференции, и монетаристов, полагавших неприемлемой президентскую схему установки цены на золото. Так директор бюджетного управления Льюис Дуглас, уже потрясённый отказом от золотого стандарта. Отмена золотого стандарта», ушёл в отставку в августе 1934 года. В том же месяце консерваторы из президентской демократической партии, недовольные политикой американского лидера, сформировали Американскую лигу свободы. Рождение Лиги ознаменовало начало организованной оппозиции Новому курсу «справа» — оппозиции, по мнению лидеров лиги, «государственному социализму и диктаторским амбициям Рузвельта».
Терпение американских обывателей, вызывавшее удивление в первые годы Великой депрессии, начало «подавать признаки истощения»: поляризация электората и значительный сдвиг в американской политике становились всё более очевидными. В частности, сенатор от Луизианы Хьюи Лонг создал в январе 1934 года своё общество «Разделим наше богатство», обещавшее «сделать каждого человека королём» путём масштабного «перераспределения» национального достояния. В том же месяце калифорнийский врач Фрэнсис Эверетт Таунсенд основал компанию «Revolving Pensions», нацеленную на выплату 200 долларов в месяц всем американцам старше 60 лет. Когда писатель Эптон Синклер баллотировался на пост губернатора в Калифорнии, его «утопическая» платформа — построенная на коммунистической идеологии — получила поддержку почти миллиона человек. Практически одновременно преподобный Чарльз Кофлин (Коглин), популярный «радио-священник» из Ройал-Оука в штате Мичиган, аудитория слушателей которого достигала 40 миллионов человек, объявил о создании «Национального союза социальной справедливости» (National Union for Social Justice (organization)), использовавшего в качестве политической платформы смесь из инфляционизма и антисемитизма.
Преподобный Ч. Кофлин в 1933 году
Издание Кофлина «Social Justice» на улицах Нью-Йорка (июль 1939)
В Миннесоте лидер партии фермеров-лейбористов Флойд Олсон, являвшийся губернатором с 1932 года, дал собственное определение «кооперативного содружества»: губернатор начал принимать новобранцев в национальную гвардию штата только из числа членов социалистических партий. Одновременно губернатор Олсон потребовал распространения государственной собственности на все ключевые отрасли американской промышленности.
Сенатор Х. П. Лонг около 1935 года
При этом в первые недели 1935 года сам Рузвельт размышлял о разочаровывающих экономических показателях Нового курса. Он начал склоняться к проведению значительно более радикальных преобразований — не только в экономике, но и в общественной жизни США.
На протяжении 1935 года Рузвельт видел опасность для своей программы реформ — программы, которая, по его мнению, отличалась финансовой устойчивостью и политической осторожностью. Он объяснял соратникам, что «спасал нашу систему, капиталистическую систему» от «чокнутых идей» (crackpot ideas):
Я борюсь с коммунизмом, хью-лонгизмом, кофлинизмом, таунсендизмом...
— Рузвельт, начало 1935
Новая политика, центром которой стала «безопасность», качественно поменяла роль федерального правительства в жизни простых американцев. В ежегодном послании Конгрессу от 4 января 1935 года Рузвельт прямо заявил, что «социальная справедливость, уже не является отдалённым идеалом; сегодня это [наша] определённая цель»
Новые реформы
«Закон об ассигнованиях на чрезвычайную помощь» (1935)
В начале ноября 1935 года, в то время как сам Рузвельт совершал круиз по Багамским островам, через новый созыв Конгресса прошла первая часть его амбициозной законодательной программы — «Закон об ассигнованиях на чрезвычайную помощь», также известный как «Большой закон» (Big Bill). Администрация президента запрашивала беспрецедентно широкие полномочия и самые крупные ассигнования в американской истории мирного времени: 4 миллиарда долларов новых средств, вместе с 880 миллионами как перераспределение из ранее утверждённых программ. Средства предполагалось использовать для масштабной программы строительных работ.
Термин «чрезвычайная» в названии законопроекта часто вводил в заблуждение современников: Рузвельт впервые требовал долгосрочного финансирования в связи с ситуацией, которую Кейнс называл «экономическим равновесием при неполной занятости». Многие практики, незнакомые с работами Кейнса, формулировали похожие идеи — отмечая, что безработица 1930-х приняла «застойный» характер. Апеллируя к опыту Хопкинса, полученному в ходе работы FERA и CWA, Рузвельт решительно отказался от раздачи финансовой или продуктовой помощи безработным, поскольку она «вызывала духовный и моральный распад» нации; президент сравнил такую помощь с «наркотиком». Одновременно он предположил, что работа «воспитывала в человеке чувство собственного достоинства» и уточнил, что предложенные меры помогут трудоустроить примерно 3,5 миллиона безработных. Строительные проекты должны были являться общественно полезными и, желательно, самоокупающимися; они также должны быть трудоёмкими, а выплачиваемая заработная плата должна быть выше, чем пособие по безработице — но меньше, чем оплата труда в частном секторе. Конгресс согласился с одной оговоркой: по настоянию сенатора-изоляциониста Уильяма Бора, закон, вступивший в силу 8 апреля, прямо запрещал использовать средства для приобретения боеприпасов, строительства военных кораблей или иной военной техники.
Имея в своих руках беспрецедентные ресурсы, Гражданский корпус охраны окружающей среды (CCC) и CWA — наряду с новыми административными органами — значительно расширили свою деятельность.
Новые агентства: REA, NYA, RA
«Большой закон» привёл к появлению множества новых правительственных учреждений — хотя ещё предыдущая серия созданий агентств была описана рядом юристов-современников как «бессистемный бедлам» (haphazard bedlam). Управление по электрификации сельских районов (REA) под руководством Морриса Кука начало поставлять дешёвую электроэнергию в сельскую местность США — главным образом благодаря созданию сотен государственных «электрических кооперативов». Использование кооперативов стало примером «сравнительно легкой» формы вмешательства государства в дела американцев, а ориентация REA на потребление заметно отличалась от борьбы с «перепроизводством», шедшей в рамках прошлых инициатив. Когда управление начало свою работу, меньше двух ферм из десяти имели доступ к электричеству; десятилетие спустя 90 % американских ферм стали электрифицированы.
Следуя общемировому интересу 1930-х годов к проблемам молодых людей — особенно явно проявившемуся в «культе молодости», свойственном диктаторским режимах СССР и Третьего Рейха — в США под руководством Обри Уильямса была создана Национальная администрация по делам молодёжи (NYA). Она предоставила занятость на неполный рабочий день нуждающимся из числа учащихся старших классов школ и колледжей. Тем самым молодых людей поощряли продолжать обучение и откладывали их появление на основном рынке труда.
Администрация по переселению (RA) под управлением бывшего члена «мозгового центра» Тагвелла построила три новых пригорода: Гринбелт недалеко от Вашингтона, Гринхиллс рядом с Цинциннати и Гриндейл около Милуоки. RA стремилась создать «модельные островки современности», построенные с учётом передовых достижений науки и нацеленные на формирование, при содействии властей, идеальных сообществ. Кроме того администрация выкупала наименее плодородные земли, превращая их в парки, заповедники и пастбища. Краткий эксперимент по городскому планированию потерпел крах, поскольку жители не стремились задерживаться в новых поселениях; в 1937 году RA была поглощена Администрацией по защите фермерских хозяйств (FSA)
Управление промышленно-строительными работами (WPA)
Самым крупным агентством, созданным на основании «Закона об ассигнованиях» (1935)», было Управление промышленно-строительными работами общественного назначения (WPA); его возглавил Хопкинс. В первый год своего существования WPA трудоустроило более 3 миллионов человек: за восемь лет своей деятельности агентство дало работу 8,5 миллионам американцев, выполнив подряды на общую сумму около 11 миллиардов долларов. Строители WPA построили полмиллиона миль автомагистралей и почти 100 тысяч мостов, кроме того по всей стране было разбито около восьми тысяч парков.
Плакат WPA (1935)
Деятельность WPA вызвала критику, поскольку федеральная программа использовалась Рузвельтом для поддержки местных политиков, которые, в свою очередь, поддерживали его общенациональные программы. Республиканцы заявляли, что WPA являлась «просто гигантской федеральной патронажной машиной», действовавшей исключительно в интересах Демократической партии. Другие противоречия в деятельности WPA отражали значительные региональные и расовые различия в американском обществе 1930-х годов: так чернокожие американцы, отказавшиеся от работы в частном секторе за 3 доллара в неделю, могли быть лишены права на участие в WPA, а белые — нет. В то же время лидеры афроамериканцев осознавали, что администрация Рузвельта сделала для исправления расовой несправедливости больше, чем любое другое федеральное правительство со времён Гражданской войны.
Пенсии и пособия. «Закон о социальном обеспечении» (SSA) (1935)
«Социальное обеспечение» стало ключевой частью новой программы реформ: идея «избавиться от лишних работников» — особенно тех, кто был старше 65 лет — постепенно находила всё больше сторонников. Система гарантированных правительством пенсий по старости переходила из области маргинальной экономической мысли в мейнстрим. По совету своих помощников Рузвельт выделил страхование от безработицы и пенсии по старости в отдельный законодательный акт, «Закон о социальном обеспечении» (SSA). Данный закон во многом определил дальнейший ход истории США.
В середине 1934 года Рузвельт поручил министру труда Фрэнсис Перкинс возглавить комитет правительства по подготовке законодательства о социальном обеспечении. При этом Рузвельт, готовясь к новой президентской кампании, отказался поддержать похожую инициативу, авторами которой были сенатор Роберт Вагнер и конгрессмен Дэвид Джон Льюис. Летом 1934 года Перкинс созвала консультативный орган, Комитет по экономической безопасности (Committee on Economic Security, CES).
Права отдельных штатов — «вездесущий вопрос конституционности», уже уничтоживший NRA — являлись ключевой проблемой для принятия SSA. Вопреки своей первоначальной оценке о необходимости единой общеамериканской программы, эксперты (CES) постепенно согласились на смешанную федеративную систему страхования.
Ответ на вопрос, как мотивировать отдельные штаты принять законы об обязательном страховании от безработицы, был получен из неожиданного источника: член Верховного суда Луи Брэндайс обратил внимание на решение Верховного суда по делу «Florida v. Mellon» (1926). Рассматривая вопросы конкуренции налоговых систем различных штатов, Верховный суд единогласно отклонил иск штата Флорида и оставил в силе федеральный закон о налоге на наследство. Решение создавало прецедент — механизм, с помощью которого штаты могли принуждаться к принятию законов о страховании по безработице. Составляя текст SSA, включили аналогичную налоговую компенсацию: благодаря ей каждый штат США встал перед выбором разработать собственную схему страхования на случай безработицы или пассивно наблюдать за утечкой своих налоговых поступлений в Вашингтон. В итоге закон привёл к созданию 47 различных планов выплат пособий по безработице в разных штатах: существенно варьируясь, типичный план для безработных предусматривал 16 недель сохранения половины зарплаты.
8 июня 1934 года Рузвельт заявил Конгрессу, что «средства, необходимые для обеспечения [федеральной пенсионной системы], должны быть собраны за счет взносов, а не за счет увеличения общего налогообложения»; многие эксперты CES посчитали такую задачу невыполнимой. CES практически сразу отказался от простой системы выплат одинаковой пенсии всем пенсионерам: система выплат пропорционально предыдущим доходам была заимствована из моделей частного пенсионного страхования как более приемлемая для американского общества. При этом работники, которым уже исполнилось 45 лет, не имели технической возможности сформировать значительные резервы на свою пенсию.
Пытаясь сбалансировать систему, министр финансов Генри Моргенто рекомендовал незначительно увеличить ставку налога на фонд заработной платы — и полностью исключить из пенсионной системы сельскохозяйственных рабочих, домашнюю прислугу и работников малых предприятий. В результате более ¾ всех работавших женщин и как минимум 65 % афроамериканцев были лишены страхового покрытия.
Карта социального страхования (1943)
Картотека SSA (ок. 1939)
Табуляторы IBM в SSA (Балтимор, ок. 1936)
На федеральном уровне также возникла новая бюрократическая структура «Social Security Administration», в 202 региональных отделениях которой было трудоустроено более 12 тысяч человек. В Вашингтоне была создана центральная картотека, в которой находились записи о 26 миллионах лиц, зарегистрированных в системе социального обеспечения. Используя табуляторы IBM — которые современники характеризовали как «машины, способные мыслить» — и перфокарты, федеральное правительство впервые получило прямой доступ к персональным данным своих граждан.
Верховый суд и пенсии. Закон Вагнера и полномочия FOMC
Вероятность того, что ни одно из решений, принятых в ходе Нового курса, не станет постоянным была высока в 1930-е годы. 6 мая 1935 года Верховный суд США объявил неконституционным закон 1934 года о пенсиях для железных рабочих ( Railroad Retirement Board). Затем, 27 мая, Верховый суд единогласно аннулировал «Национальный закон о восстановлении промышленности» (NRA), сформулировав своё решение столь «радикально», что явно поставил под угрозу практически все законодательные инициативы предыдущих двух лет — Рузвельт назвал судебное решение «тревожным».
При этом президент только усилил свою законотворческую деятельность: уже 4 июня он созвал Конгресс на внеочередную сессию, чтобы принять четыре «обязательных», по его мнению, закона. В дополнение к законопроекту о социальном обеспечении список включал в себя законопроект сенатора Вагнера, предусматривавший создание Национального управления по трудовым отношениям (NLRB), заменявшего собой ряд структур распущенного NRA, а также — законопроект о ликвидации крупных коммунальных холдинговых компаний и законопроект о расширении полномочий Комитета по открытым рынкам ФРС (FOMC).
Здания 12-ти банков ФРС (1936)
Последняя мера вызывала наименьшие разногласия: комитет, имевший решающее влияние на объём долларовой денежной массы, предлагалось передать под прямое руководство Совета управляющих ФРС (а не группы частных банкиров Нью-Йорка). Президент подписал закон 24 августа 1935 года, приблизив ФРС к статусу полноценного центрального банка. Остальные законопроекты также прошли через Конгресс практически без изменений. В итоге меры, принятые в 1935 году, потенциально могли значительно изменить американскую социальную и экономическую жизнь, став ответом на радикальную агитацию Хьюи Лонгу и отца Кофлина — однако конституционность данных мер продолжала оставаться спорной.
«Налог на богатство» или «Выкачай деньги из богатых»
К удивлению и значительному недовольству для демократов-южан Рузвельт добавил в конце июня в свой список и пятую «обязательно» меру: налоговую реформу. Если шесть месяцев назад президент заявлял, что федеральная налоговая система не нуждается в изменениях, то 19 июня он сказал Конгрессу, что «наши законы о доходах… мало сделали для предотвращения несправедливой концентрации богатства». Президент также полагал, что «передача из поколения в поколение огромных состояний… не соответствует идеалам и настроениям американского народа» — по примеру британской налоговой системы, он предлагал значительно увеличить налог на наследство. Рузвельт также запросил увеличение налогов на доходы корпораций и на их дивиденды. Всё это он назвал «налогом на богатство» — критики назвали законопроект «выкачай деньги из богатых» (soak-the-rich). Хьюи Лонг подчёркивал, что именно он являлся вдохновителем президентских инициатив.
Исторические федеральные предельные ставки налога на доходы для лиц с самым низким и самым высоким доходом в США.
Министр финансов Моргенто видел в предложении Рузвельта скорее элемент политической кампании, нежели способ пополнить бюджет — предполагалось собрать всего около 250 миллионов долларов. Окончательный вариант закона облагал налогом в размере 79 % все доходы свыше 5 миллионов долларов: под подобную «конфискационную» ставку подпадал только один американец, основатель нефтяной компании «Standard Oil» Джон Рокфеллер. В период Нового курса существовал значительный разрыв между «символической функцией» радикальной президентской риторики и её реальными экономическими последствиями: качественные изменения системы американского налогообложения произошли только в 40-е годы. Но символический жест помог президенту привлечь на свою сторону часть сторонников Лонга; тот же жест стимулировал раскол в Демократической партии, часть членов которой стала обвинять «коммуниста» Рузвельта в «ненависти к богатым» и «предательстве собственного класса». Биографы Рузвельта, включая Франка Фрейделя, обращали внимание на то, что президент, не выражал беспокойства по поводу той ненависти, что он пробудил среди целого ряда состоятельных американцев.
В ответ на всё более громкую критику Рузвельт согласился сделать перерыв в «экспериментировании»: за рядом исключений, законодательная история Нового курса была завершена к августу 1935 года. В начале сентября, когда Лонг был убит в мраморном коридоре капитолия Луизианы, политическая опасность для Рузвельта также значительно снизилась. Однако начавшаяся президентская кампания 1936 года стала только ещё более «антипредпринимательской».
Профсоюзы и забастовки
В 1935 году экономика США начала демонстрировать «скромные» признаки восстановления: валовой национальный продукт составлял почти 88 миллиардов долларов, что было выше минимума в 73 миллиарда (1933). Индекс промышленного производства от ФРС к концу 1935 года поднялся выше 80. Благоприятные тенденции набирали скорость в течение всего 1936, а также — в начале 1937 года. Число безработных сократилось почти на 4 миллиона человек, а национальный продукт в 1936 году составил почти 100 миллиардов — превысив показатель 1929 года уже в начале 1937.
Профсоюзное движение и Закон Вагнера
Данное «экономическое возрождение» подготовило почву для активизации американского рабочего движения: как и 50 лет назад оно стремилось объединить в профсоюзы миллионы неквалифицированных рабочих в крупных секторах массового производства — особенно в металлургии и автомобилестроении. Великая депрессия отдалила данную цель, «вооружив» фирмы угрозой увольнения. Но к 1936—1937 годам угроза забастовки вновь стала эффективным средством для легализации профсоюзного движения — наряду с законодательными инновациями, прежде всего с законом Норриса — Ла Гвардии (1932), запрещавшим федеральным судам участвовать в силовом подавлении трудовых конфликтов. Одновременно, с началом Депрессии многие американские представители среднего класса впервые познакомились с историями из жизни рабочих, читая «пролетарские романы», выставлявших рабочих героями, а капиталистов — злодеями.
Конфликт полицейского и бастующего (Сан-Франциско, 1934)
Закон Вагнера предоставил в распоряжение трудящихся их самое «мощное оружие»: закон создал правовую базу, гарантировавшую право работников на организацию и требовавшую от работодателей вести переговоры с представителями профсоюза. Закон прямо запрещал дискриминацию в отношении членов профсоюзов, отказ от переговоров и финансирование профсоюзов со стороны самих компаний, но многие работодатели открыто игнорировали его положения. Кроме того, закон не гарантировал никаких конкретных результатов переговоров: работодатель не был обязан подписывать какие-либо соглашения со своими работниками. Неорганизованные демонстрации рабочих регулярно перерастали в беспорядки, иногда сопровождавшиеся жертвами.
Противостояние бастующих и полицейских (Миннеаполис, июнь 1934)
В результате к 1937 году рабочие продолжали «жить в страхе, что их накажут за вступление в профсоюз», а работодатели находились «в смешанном состоянии из гнева и страха перед этим неведомым чудовищем: организованным трудом» — состоянии, сопровождавшемся регулярными заявлениями о том, что «несколько сотен похорон окажут успокаивающее воздействие» на рабочих.
В июне 1936 года Сенат США значительно расширил возможности для широкой огласки ситуации с американским трудом: комитет под председательством сенатора Роберта Лафоллета начал «расследование нарушений прав на свободу слова и собраний и неоправданного вмешательства в право труда на организацию и ведение коллективных переговоров». Комитет Лафоллета стал заметным публичным органом, описавшим криминальные стороны политики корпораций в области трудовых отношений — включая шпионаж, запугивание и бандитизм. Комитет институционализировал партнерство между федеральным правительством и трудовыми коллективами. Общие проблемы периода депрессии также сплотили рабочих, чьи предки приехали из самых разных стран.
Нападение сотрудников службы безопасности «Ford» на члена профсоюза UAW (26 мая 1937)
Национальные гвардейцы с пулемётом у завода «Chevrolet» (зима 1937)
Первое пятилетие Нового курса привело к появлению в США целой сети новых профсоюзов: во многом «неумышленное» расширение рабочего движения — до приблизительно 23 % рабочих в промышленных секторах — изменило соотношение сил между капиталом и трудом. Постепенно «дикая свирепость» трудовых конфликтов периода Великой депрессии сменилась многочисленностью судебных исков — и трудовые отношения стали одной из наиболее детально сформулированных правовых практик в американском законодательстве. Кровопролитные столкновения у заводских ворот прекратились прежде всего в несельскохозяйственных отраслях — в которых также заметно выше был и рост зарплат. Четырнадцать миллионов работавших женщин, преимущественно занятых в неорганизованной сфере услуг, получили сопоставимые условия труда лишь годы спустя.
Оппозиция и сворачивание реформ
В 1937 году в партии развилась «существенная консервативная оппозиция», конгрессмены начали «законодательную сидячую забастовку», которой способствовали правила старшинства, позволявшие представителям Юга обладать непропорционально большой долей в комитетах Конгресса. Занимая ключевые позиции, оппозиционеры смогли перекрыть поток новых законов, определявших ход Нового курса: за весь год конгрессмены приняли только «Национальный закон о жилье Вагнера — Стигалла» (Housing Act of 1937), являвшийся «робкой» попыткой поощрить развитие проектов, связанных с возведением государственного жилья.
Разочарованный непродуктивностью законодателей, 15 ноября Рузвельт созвал Конгресс на специальную сессию. Президент вновь попросил Конгресс принять законопроекты о реорганизации исполнительной власти, а также — о фермерских хозяйствах (замена отменённой AAA), о стандартах заработной платы и о создании региональных органов по управлению природными ресурсами. Наблюдателям отмечали «подавленность и обескураженность» Рузвельта, который «выглядел на все 15 лет старше», чем в момент своей первой инаугурации. Когда специальная сессия закрылась, 21 декабря, ни одна из мер не была принята.
В последние дни сессии двухпартийная группа, в которой доминировали демократы-южане, издала «Консервативный манифест», составленный в основном сенатором Бейли. Десять пунктов манифеста осуждали сидячие забастовки, требовали снижения федеральных налогов и балансировки бюджета, усиления защиты прав штатов, а также — защиты права частного предпринимательства от правительственных посягательств. Кроме того, манифест сообщал об опасности создания класса людей, постоянно зависимых от программ правительственной помощи. Манифест — как «основополагающая хартия современного американского консерватизма» — был одним из первых систематических выражений антиправительственной политической философии, имевшей «глубокие корни» в американской политической культуре. К концу 1930-х годов Новый курс начал столь заметно менять масштаб федеральных учреждений — и расширять сферу деятельности федеральной власти — что спровоцировал обширную консервативную контратаку.
Карикатура: Рузвельт просит у Конгресса «добавки» власти (Chicago Tribune, 1937)
Консерватизм распространился среди самых разных групп населения США: республиканцев, противостоявших росту роли исполнительной власти; менеджеров и собственников, опасавшихся организованной рабочей силы; инвесторов, обеспокоенных стремлением администрации к более высокой заработной плате и к высоким налогам на прибыль; бизнесменов, возмущенных всё новыми законами и ограничениями; фермеров, раздражённых контролем над сельским хозяйством; и белых южан, чрезвычайно чувствительных к любым потенциальным вызовам расовой сегрегации в регионе. В связи с первыми результатами протестов за гражданские права: серией решений в защиту таких прав со стороны американских судов и начавшейся поддержке всеобщих гражданских прав со стороны ряда ведущих политиков-демократов — беспокойство по поводу сохранности сегрегации продолжало расти на Юге в течение всех 1930-х и 40-х годов. Триумфальная победа Рузвельта продемонстрировала, что президент-демократ может быть избран без единого голоса южного избирателя — а затем, что Верховный суд может оказаться под контролем президента — Конгресс стал особенно важен для южан.
«Закон о справедливых условиях труда» (FLSA)
«Бесплодная» законодательная сессия 1937 года убедила Рузвельта в том, что он должен попытаться очистить Демократическую партию от консерваторов. В следующем году президенту всё же удалось провести одно из своих ранних предложений — был принят законопроект о фермерских хозяйствах (Agricultural Adjustment Act of 1938). Остальные меры были отвергнуты и, по выражению министра Икеса, «побитый» президент «пустил всё на самотёк». Исключение составил «прямой потомок» NIRA/NRA и законопроекта Блэка: закон о справедливых условиях труда (FLSA).
FLSA запрещал детский труд и требовал, чтобы работодатели в промышленности поэтапно вводили минимальную заработную плату в 40 центов в час и переходили на 40-часовую рабочую неделю. Закон продемонстрировал политику Рузвельта в отношении труда, заключавшуюся в законодательном регулировании, а не в борьбе с работодателями через профсоюзы. Профсоюзные лидеры выступили против нового акта. 25 июня 1938 года Франклин Рузвельт поставил свою подпись под FLSA — как выяснилось впоследствии, под последней крупной реформой Нового курса.
Законодатели-южане в большинстве своём понимали, что низкая заработная плата была главным — а возможно и единственным — преимуществом Юга в конкуренции с более производительным Севером. Публицист Уолтер Липпманн видел в FLSA реализацию «частных» интересов, «замаскированную под гуманитарную реформу». Почти 20 % южных промышленных рабочих получали меньше установленного минимума — в других регионах США этот показатель составлял только 3 %. Таким образом FLSA оказал влияние преимущественно на штаты бывшей Конфедерации, вызвав новые конфликты между президентом и его однопартийцами. Рузвельт и небольшая группа южных либералов прямо заявляли, что задачей FLSA было «втолкнуть Юг в современную эру».
Итоги
Новые законы принятые во время Нового курса привели к удорожанию найма рабочей силы, а как в следствии к сохранению издержкам предприятий в эти не простые времена, что привело к их закрытию и к сокращению занятости.
Повышение подоходного налога для физических и юридических лиц, стоимости акцизов привели к сокращению денежных средств у населения, т.е. ещё больше уменьшили его покупательную способность.
«Направленное против бизнеса налоговое законодательство также не могло не оказать негативного влияния на уровень занятости. Кроме того, в результате постоянных изменений законов о налогообложении (в 1932, 1934, 1935, 1936 годах) у делового сообщества возникло сильнейшее чувство неуверенности в завтрашнем дне. Поскольку принимаемые компаниями решения о дополнительных капиталовложениях чрезвычайно зависят от их способности планировать свою будущую деятельность, усиление неопределенности как правило ведет к сокращению инвестиций.
Отсутствие шагов по устранению главной причины 90% банковских банкротств - снятие ограничений на возможность банкам открывать филиалы в других районах и штатах, позволявшие диверсифицировать кредитные портфели и источники привлечения средств. В Канаде, где банкам было разрешено открывать филиалы по всей стране, ни одно финансовое учреждение за весь период Великой депрессии не обанкротилось.
Картели, созданные Национальной администрацией восстановления (National Recovery Administration), обеспечивали поддержание цен на товары и услуги на уровне выше рыночного, что снижало благосостояние всех американцев.
Законы о регулировании сельского хозяйства (Agricultural Adjustment Acts) 1933 и 1938 годов запрещали снижение отпускных расценок на сельхозпродукцию, что вело к сохранению высоких потребительских цен на продукты питания. В соответствии с этими законами министр сельского хозяйства и будущий вице-президент Генри Уоллес (Wallace) предписал фермерам уничтожить посевы пшеницы, кукурузы и других культур, забить 23 млн. голов рогатого скота и 6,4 млн. голов свиней, а мясо убитых животных превратить в удобрения.
Всё это привело к возобновлению экономического кризиса, началась рецессия 1937-1938 годов.
В конце XVI века в Голландию завезли тюльпаны из Турции. Цветок быстро стал символом власти и богатства. На этой основе развилась настоящая мания, и вскоре в Амстердаме была основана тюльпанная биржа.
В 1636 году одну-единственную луковицу тюльпана сорта «вайсрой» можно было обменять на 8000 фунтов пшеницы, 16000 фунтов ржи, 4 быка, 8 свиней, 12 овец, 140 бочек вина, 4 тонны пива, 2 тонны сливочного масла или серебряный кубок.
На пике сумасшествия луковица сорта «семпер аугустус» стоила 6000 флоринов. Среднее годовое жалованье в Голландии в те времена составляло 150 флоринов. Это означает, что луковица тюльпана стоила в 40 раз больше, чем мог заработать средний голландец за год. Если перевести это на современные деньги, сумма составит около 1,8 млн. долларов.
Вскоре до людей начала доходить вся абсурдность положения, и самые умные начали сбывать луковицы. За 2 недели цена тюльпанов упала до реальной стоимости – 1 флорина.
Материал подготовлен телеграм-каналомPraetorian Cohort ⚔️. Больше интересных исторических фактов здесь.
Откройте для себя коллекцию самых мощных цитат и мудрых изречений о деньгах, которые преобразуют ваш подход к богатству и управлению собственными финансами.
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
💳 По данным ЦБ, в январе 2024 г. прибыль банков составила 354₽ млрд (ROE — 29,6% в годовом выражении), это в 5,5 раза выше, чем месяцем ранее — 64₽ млрд (в декабре на балансе банков была отражена чистая прибыль в размере 176₽ млрд, но она была завышена за счёт дивидендов, полученных от российского дочернего банка — ~112₽ млрд, банк Открытие). Самое интересное, что банковский сектор заработал на ~40% выше итога января 2023 г. (258₽ млрд), но доходность на капитал (показатель, который учитывает рост балансов банков) в январе 2024 г. выросла не так значительно по сравнению с январём 2023 г. (до 29,6 с 26% в годовом выражении). В заработке в 354₽ млрд есть свои нюансы, давайте разбираться:
🟣 Основную прибыль в размере ~300₽ млрд (76₽ млрд в декабре) поддержало в первую очередь восстановление резервов по корпоративным кредитам у ряда банков (35₽ млрд по сравнению с доформированием резервов почти на 100₽ млрд в декабре), а также низкие операционные расходы — 211₽ млрд (352₽ млрд в декабре). В то же время прибыль сдерживало сокращение основных доходов из-за замедления кредитования: ЧПД и ЧКД снизились в сумме на 10%, до 591₽ млрд по сравнению с 660₽ млрд в декабре. Если взглянуть прозрачно на доходы, то темпы заработка банковского сектора снижаются, ибо спрос в потребительском кредитовании остывает из-за поднятия ключевой ставки и ужесточения макропруденциальных лимитов/надбавок (потребительское кредитование в январе составило — 108₽ млрд, 0,8% м/м). Ипотечное кредитование в январе замедлилось до 0,6% (+2,9% в декабре). Более детально: выдача ипотеки с господдержкой сократилась — 189₽ млрд (655₽ млрд в декабре), выдача же рыночной ипотеки продолжило своё снижение — 86₽ млрд (-35% м/м). На ипотеку повлияло помимо высокой ставки ужесточение условий по ипотеке с господдержкой. До этого правительством ещё сократило субсидии на 0,5 п.п. по всем госпрограммам с конца 2023 г., напомню, что разницу между льготной и рыночной ставками компенсируется за счёт субсидии из государственного бюджета, как итог правительство 2 раза сокращало данные субсидии.
🟣 Неосновные доходы составили 24₽ млрд (после убытка в 8₽ млрд в декабре), что в значительной степени обеспечила переоценка долевых ценных бумаг (14₽ млрд) на фоне восстановления рынка акций.
🟣 Количество прибыльных банков выросло по сравнению с декабрём (292, или 90% от общего числа, в декабре 219 и 68% соответственно). Доля прибыльных банков в активах сектора составила 99%.
🏦 Изучая отчётСбербанка становится понятно, что ужесточение ДКП начинает работать. Выдача ипотеки значительно "просела" — 151₽ млрд (в предыдущие месяцы —467₽ млрд, 451₽ млрд), такое резкое сокращение не должно вас вводить в заблуждение, ибо в январе всегда такая низкая динамика выдачи, но темпы снижения уже присутствуют. Выдача же потребительских кредитов находится не на тех уже уровнях — 188₽ млрд (в предыдущие месяцы — 173₽ млрд, 248₽ млрд, 248₽ млрд). Как итог сокращение размера кредитного портфеля составило — 0,4%. Вклад Сбербанка в общую банковскую прибыль составил — 32,5%, что довольно низкий показатель, если сравнивать с прошлыми месяцами.
📌 С учётом высокой ставки (которая продержится долгое время), ужесточения макропруденциальных лимитов/надбавок, мы уже наблюдаем за охлаждением в кредитовании и перетока денежных средств с рисковых финансовых инструментов в более консервативные (депозиты, облигации). Помимо этого, на очереди ипотека с господдержкой, где были скорректированы некоторые параметры, данная корректировка приведёт к снижению спроса и в данном секторе кредитования (рыночной ипотеки уже давно плохо). Поэтому уже сейчас необходимо понимать, что прибыль эмитентов будет сокращаться ввиду охлаждения спроса в потребительском кредитовании и ипотеки, а значит, начало 2024 г. не будет столь многообещающим для финансового сектора.