Его сын, спустя двадцать лет, у северной границы остановил объединённые войска Анции и Талии, вознамерившихся за счёт южного соседа расширить свои территории. Остановил, а после разбил на голову, заманив в ловушку.
С тех пор никаких крупных, да и мелких войн Спания не знала.
Так, откуда здесь взяться нормальным наёмникам? Оным хоть и не возбранялось появляться в этих землях, но гарды могли замучить их мелкими придирками и проверками до икоты и стойкого отвращения к солнечной стране. Да и зачем нужны кондотьеры в невоюющей стране?
Безусловно, в «Диком гусе» можно было нанять лихих ребят, сносно владеющих холодным и огнестрельным оружием, но это были скорее головорезы – тубо[2], где-то и когда-то, возможно, служившие, а, возможно, и нет, чем профессиональные воины.
А с такими, признающими только право сильного, ничего не знающих о дисциплине, тактике, не говоря уже о стратегии, много не сделаешь. Тем более в таком щекотливом и деликатном деле, как с малым отрядом вырезать хорошо вооружённых гардов и бывших ландскнехтов. И скольких бы Роланд сейчас не нанял, надеяться он мог только на внезапность нападения и на то, что такого от него не ждали.
Он с тоской оглядел зал и вновь уставился на непочатую бутылку. К нему уже подходила парочка наймитов, но таким он бы не поручил и курицу зарезать, не говоря о том, чтобы подписывать их на опасное дело. Так что завернул он их без долгих разговоров.
— Можно? — вывел его из раздумий грубый голос.
Роланд взглянул на подошедшего. Человек, задавший вопрос, был невысок, но крепок и широк в кости. Волосы – соль с перцем, сонные глаза, не единожды перебитый нос и густые, аккуратно подстриженные усы с проседью. Одет, словно дойчлянский крестьянин, в блузу с широкими рукавами, широкие же штаны и короткие сапоги, на плечах длинный плащ с капюшоном. Вот только на поясе, вместо короткого крестьянского ножа висели широкий пехотный палаш – слева, справа – кинжал, больше похожий на маленький меч, в потёртых ножнах. Несмотря на седину, человеку было не больше сорока лет. Это хорошо, раз дожил до таких лет, занимаясь ремеслом наёмника, и не помер, значит, вояка опытный и умелый.
Кондотьер Роланду понравился, и он кивнул, предлагая присаживаться.
Когда седой угнездился на жёстком табурете, Роланд налил орухо в две стопки. Одну поставил перед наёмником, другую придвинул к себе. Мужчина не спешил брать угощение. Это тоже понравилось Роланду.
Наёмник долго смотрел на Роланда, ничего не говоря, потом спросил:
— Кого резать будем и за сколько?
— Тебе не всё равно? — Вопросом на вопрос ответил Роланд.
Роланд кивнул, кондотьер всё больше и больше нравился ему. Он снова оглядел седоусого.
Пехота, решил Роланд, и не простой солдат. Сержант?
— Пехотный сержант? — спросил он.
— Пятнадцать лет, на службе великого герцога Дойчлянда.
— Что же в наемники подался или наскучила оседлая и скучная жизнь городского стража? — Роланд откровенно подначил седоусого.
Бывший сержант тяжело посмотрел на него:
— Стражника? — Он усмехнулся. — Три компании и Семилетняя война от границы до границы, этого не хочешь?
— Так всё же, почему со службы ушёл?
— Девку с капитаном не поделил. — Мрачно ответил седоусый.
— Капитан, я так полагаю, гниёт в могиле, а ты в бегах?
— Нескольких славных идальго, и десяток ублюдков гардов. Устраивает?
— Знатных? — Оживился наёмник. — Так это мы завсегда.
Он, наконец, взял рюмку, но пить не спешил. Повертев её в пальцах, спросил:
— Пятнадцать монет за пару дней работы. Это если железо[3] своё. Пять аванс, пять перед делом, пять после.
Седоусый удивлённо крякнул:
— Ну не медью же. Только тебе, после дела, путь в Оливию будет заказан, если выживешь. Если помрёшь, извини, похорон не будет.
Наёмник понимающе покивал и залпом кинул в рот крепкое пойло. Чем подтвердил согласие на найм.
— Оружие есть. Петер, моё имя. Петер Хубер[4]. — И пояснил, — отец мой, крестьянином был, отец и дед.
Он стукнул донышком по столу и, выпустив посуду из пальцев, протянул Роланду широкую ладонь.
Роланд, в свою очередь, выпил, подтверждая сделку, и ссыпал пять тускло блестевших золотых в протянутую руку.
Мясник хлопнул себя по поясу.
— Реж, руби – ты видел. Есть ещё пара альбанских пистолей.
— Не загуляй. Жду перед самым закатом, за западными воротами, там неподалёку тисовая роща есть. Знаешь где?
— Найду. — Взгляд наёмника снова стал тусклым.
И, усмехнувшись, добавил:
Роланд смотрел в широкую спину уходящего Крестьянина. Теперь ещё пяток бы найти таких, как это пехотный сержант, и можно идти резать Дельгадо и кампанию.
Прошло ещё полчаса, не меньше, прежде чем к его столу подсел следующий кандидат. Высокий, стройный и широкоплечий парень. Молодой, очень молодой, чтобы быть опытным рубакой, лет двадцати-двадцати двух. Густые тёмные волосы схвачены в хвост на затылке. Ярко-синие глаза, белозубая улыбка. Одет по местному: узкие штаны, поверх камисы богато расшитый корпесуэло[5] и короткий плащ, скрывающий что-то длинное и, по-видимому, острое, хоть явно не спанец.
— Можно? — традиционный для этого места вопрос.
Роланд нехотя кивнул: слишком парень был молод, но выбора не было, побеседуем, посмотрим.
— Олей Элвин МакНейр, — парень представился и сел напротив.
Это меняет дело, отметил Роланд, – наёмник был отландцем, а те начинают воевать чуть ли не с пелёнок. Горы рано заставляют взрослеть. Даже странно, что он оказался так далеко от родного клана. А, впрочем, это не его дело.
Парень сразу взял осла за кохонэс[6].
— Пару зарвавшихся дворян с охраной, за городом. Плата – пятнадцать монет золотом. Пять сейчас, пять перед делом, пять после, если выживешь. Это если оружие своё.
Отландец, не дав ему договорить, разочарованно скривился:
— Ты асесино[7] ищешь или честных воинов?
— Если ты об этом, — Роланд провёл пальцем по горлу, — то мы отправим в ад не женщин и детей. Драка будет честной.
— Надеюсь, их будет больше? — МакНейр взялся за рюмку.
— Это я тебе обещаю, — Роланд даже не соврал.
Отландец залпом выпил рюмку.
Олей кивнул и, распахнув плащ, показал витой корзинчатый эфес горского палаша.
— Всё? — удивился Роланд.
— Мало? — флегматично поинтересовался отландец.
— Драться много придётся, — уточнил Роланд.
МакНейр белозубо улыбнулся:
— Клеймор[8] есть, — начал перечислять он, — но, думаю, он вряд ли понадобится.
Роланд согласно кивнул, он тоже считал, что двуручник им не пригодится, хотя как знать, что может пригодиться в рукопашной свалке.
— И так, по мелочи, — продолжил отландец, — пистолей пара, лук, чекан, кинжал. Вроде всё.
— Хорошо. — Роланд опрокинул свою стопку и, отсчитав МакНейру золото, сообщил, где и когда они встретятся. — И да, после дела из Спании придётся уехать.
— Вот как? — Отландец равнодушно кивнул. — Уедем, если придётся.
Роланд вновь оглядел зал «Дикого гуся», народу явно прибавилось. Вот только тех, кого бы он хотел нанять, не было. Нужны ему люди тёртые и умелые, и, что самое главное, не местные. Лишь у стойки, облокотившись на струганные доски, стоял, судя по наряду, моряк.
Крепкий и словно продублённый морем и солнцем, он выглядел опасным. С правого бока свисала абордажная сабля, из-за спины выглядывала рукоять ножа.
Пират, корсар? Вряд ли королевский маринес[9] мог оказаться здесь, если только он, как тот пехотный сержант, не вздёрнул своего капитана рее.
Моряк, помедлив, всё же подошёл к Роланду. Тот приглашающе кивнул на табурет.
— Море? — с надеждой спросил моряк.
Роланд отрицательно покачал головой.
— Жаль, — разочарованно скривился моряк и вернулся к стойке.
— И мне, — произнёс Роланд ему в спину.
Роланд проводил его с сожалением, судя по движениям и походке, морячок был опасным типом.
— Нанимаешь? — очередной соискатель замер рядом со столом.
Роланд уже дал от ворот поворот тройке немытых бродяг с замашками грабителей и теперь был рад видеть кого-то иного. Да и не просто иного, а брата ландскнехта. Такие здесь были большой редкостью.
— Давно из роты? — Роланд кивнул на табурет, мол, присаживайся.
— Третий год, — ландскнехт уселся на предложенный табурет.
Был он мощным, чуть грузным, но, судя по движениям, до сих пор ловким и быстрым.
Наёмник молча распахнул куртку, на груди, чуть правее и выше левого соска, было наколото сердце, словно сделанное из кусков стали.
— Надоели холода, в тепло потянуло.
— Хорошо, только работы мало, а значит, и денег.
— Это точно, — Роланд сочувственно покивал, — что же за службу не скопил звонкой монеты?
Ландскнехт усмехнулся щербатым ртом:
— Девок больно люблю. Ганс Пуно[10]. – Представился он и добавил. — Сколько?
Роланд, наполняя рюмки, повторил фразу, сказанную сержанту и отландцу.
— Хорошо. — Ганс выпил свою порцию.
— Не интересует, кого и скольких резать?
— Мне всё равно, лишь бы платили хорошо.
— Только учти, после дела тебе придётся свалить из города куда подальше и обратно в Оливу, да и вообще в Спанию желательно не возвращаться.
Кулак понимающе осклабился, выглядело это зловеще:
— А ты знаешь, соскучился я что-то по зиме, снегу. Да и бабы здешние мне не нравятся, волосатые, что твои кошки, в самых интересных местах, да и тощие какие-то, а я люблю таких, у которых есть за что подержаться. Так что…
— Сделаем дело, и двину я в родные края.
— Как с оружием? — поинтересовался Роланд.
— Порядок. Фламберг[11], гросс-мессер, кацбальгер – всё со мной. Пистоль, куда ж теперь без него, плохонький, правда, даже аркебуза есть.
— Как тебя через границу с таким арсеналом пустили? — удивлённо спросил Роланд.
— А я с контрабандистами пришёл – морем, по-тихому.
Когда ландскнехт отошёл, Роланд грустно прикинул: нужного количества людей он не наберёт и до дня святого Антонио, а время поджимало.
— Свободно? — голос манерный и какой-то женственный.
Задумавшись, Роланд пропустил тот момент, когда к его столу подошли. Медленно подняв глаза, Роланд едва не рассмеялся в голос, но сдержался, лишь дрогнул уголками губ. Человек, стоявший напротив него, был также уместен в «Диком гусе», как куча конских яблок посреди обеденного зала во дворце знатного гранда. Разодетый, словно павлин, правда, изрядно потрёпанный павлин, но всё же нечета завсегдатаем «Дикого гуся».
Батистовая камиса, когда-то белая, а теперь изрядно затасканная, с обрывками кружев у воротника и манжет. Элегантный, со следами вычурной вышивки корпесуэлло талийской тиснёной кожи. Узкие, до колен штаны и штопаные, не очень аккуратно, сразу видно, подошедший не особо ладил с иглой и ниткой, чулки. Завершали костюм эль элегантэ[12], берет с обгрызенным, видимо, крысами, павлиньим пером и стоптанные щегольские туфли со смятыми носами и фильето[13], бывший когда-то давно роскошным.
Настоящая марипоса[14], а вернее, марикон[15] если уж говорить терминами дна. Бледное лицо, тонкие губы обрамляют смоляные усы, переходящие в бородку клинышком. Пальцы длинные и нервные. Движения, как у мальчика для утех в публичном доме – жеманные, дёрганные и вместе с тем плавные.
Роланд усмехнулся, собираясь сказать:
— Нанимаетесь, гуэридо[16]? Так, я на войну, а не для любви людей нанимаю.
Но, приглядевшись к эль петиметре[17], переминавшемуся напротив, передумал. Очень этот нелепый марикон напоминал дьявольски умелого фехтовальщика. Да и шпага – длинная, словно девичьи ноги, и острая, как игла швеи, покоившаяся в потёртых ножнах на боку, внушала уважение, а вкупе с дагой, примостившейся на левом боку, так и вообще о многом говорила знающему человеку. А именно таким считал себя Роланд.
Поэтому он просто кивнул человеку на стул, ожидая от того продолжения.
— Нальёте? — Марикон кивнул на рюмки.
— Зависит от того, что вы мне скажете, уважаемый. — Роланд обхватил тонкое горлышко бутылки, но наливать не спешил.
— Позвольте представиться, — оборванный франт поднялся и, сдёрнув с головы берет, коротко кивнул, — маркиз Леон ДеГаро, к вашим услугам. Бывший мушкетёр, ныне скромный паломник.
— Ха, — Роланд разжал пальцы, но руки с бутылки не убрал, — паломники мне не нужны.
ДеГаро дёрнул уголками бледных губ:
— Так и эти, — ДеГаро неопределённо качнул головой, — что до меня были – бывший пехотинец, бывший ландскнехт да сопляк отландец… Да и паломником я стал недавно, можно сказать, волею случая.
— Что же, карьеру в мушкетёрах бросили?
— Разошлись во мнениях по поводу Святого писания с одним достопочтенным господином, — Леон опять усмехнулся, — а он оказался настолько слаб здоровьем, что от пустяшной дырки в боку, взял да и умер.
— Понятно, — протянул Роланд, наполняя рюмки. — Дуэлянт значит?
— Записной, — ДеГаро пододвинул к себе рюмку.
— Чем, помимо спицы своей, владеешь? — Роланд указал на шпагу франта.
— Лучшим стрелком в роте был, что из пистолей, что из мушкетов.
— Кого резать – тоже всё равно?
— Всё равно. — Леон утвердительно кивнул. — Я уверен, они не разделили бы моего взгляда на Святое писание, доведись им услышать его.
— Кроме, как вы изволили выразиться, спицы и вот этого, — ДеГаро погладил дагу, — крючка, увы, ничем.
Роланд коротко рассказал о своих условиях.
— Подходит, — маркиз покивал, — это мне подходит.
Они выпили, подтверждая соглашение о найме, и распрощались.
[1] Орухо – крепкий алкогольный напиток, типа самогона.
[5] Корпесуэло – узкий безрукавный жилет.
[8] Клеймор – двуручный меч с длинной рукоятью и широким клинком.
[11] Фламберг – двуручный или полуторный меч с клинком волнистой формы.
[12] Эль элеганте – франт.
[15] Марикон – гомосексуалист (груб. п.д.р).
[16] Гуэридо – уважаемый (произносится с оттенком иронии).
[17] Эль петиметре – щёголь.