История общественного транспорта начинается во Франции с инновационной системы, разработанной великим математиком и философом Блезом Паскалем. В 1660-х годах, во времена Людовика XIV, Паскаль, совместно с герцогом де Роанне, маркизом де Сурша и маркизом де Кренаном основали компанию для создания первой в мире современной системы общественного транспорта - "carrosses à cinq sols" (кареты за пять солей). Это были четырёхконные экипажи, рассчитанные на восемь пассажиров, которые курсировали по фиксированным маршрутам в Париже с регулярным расписанием.
Блез Паскаль
Идея возникла в ноябре 1661 года, а уже 19 января 1662 года король подписывает патентные письма, разрешающие создание новой службы .Пробные запуски прошли 26 февраля, а первая линия открылась 18 марта 1662 года от Порт-Сен-Антуан до Люксембургского дворца. К июлю того же года работали пять маршрутов, проезд составлял фиксированные 5 су.
Система Паскаля была революционной и всем понравилась, фиксированные маршруты, расписание и тарифы сделали транспорт доступным. Однако социальные барьеры помешали успеху, парламент Парижа запретил доступ солдатам, пажам , ливрейным слугам и рабочим, чтобы сохранить комфорт для буржуазии. Плата поднялась до шести солей, а нарушения карались штрафами и даже поркой. К 1677 году сервис прекратил работу из-за убытков и отсутствия спроса. Несмотря на неудачу, это был первый и почти успешный опыт создания общественного транспорта.
Спустя полтора века, в 1820-х годах, идея общественного транспорта возродилась благодаря предпринимателю Станисласу Бодри. В 1823 году Бодри построил паровую мельницу за пределами города Нанта и открыл рядом баню, используя избыточный пар. Однако посетители жаловались на удалённость, и в 1826 году Бодри запустил шаттл - конный экипаж на 16 пассажиров от центра города до бани. Неожиданно жители начали использовать его, не для поездок в баню, а для коротких поездок по пути дилижанса, что выявило спрос на доступный городской транспорт.
"Омнибусная жизнь в Лондоне" (1859) британского художника Уильяма Мо Эгли
Бодри, не был дураком и быстро понял, где еще сможет заработать. Не раздумывая не секунды, он запустил конные повозки по нескольким маршрутам и назвал их "omnibus" - от латинского "для всех", подчёркивая доступность всем слоям. Идея сработала на ура и Бодри не раздумывая начал расширять омнибусную сеть, так в 1827 году омнибусы уже курсируют в Бордо, а в 1828 в Лионе. Омнибусы были большими, на 12-20 мест, с кондуктором, собирающим плату в 25 сантимов, и без фиксированных остановок, пассажиры подавали сигналы рукой или устно, для остановки. Кареты были разноцветные, цвета соответствовали определённым маршрутам, как цвета линий метро.
Омнибус-даблдекер
В 1829 году Бодри получил разрешение на начало своего дела в Париже, где власти позволили запустить до 100 экипажей по установленным маршрутам, хотя и долго раздумывали, боясь хаоса на узких улицах города. Первая линия шла от Пляс де ла Мадлен до Пляс де ла Бастий через бульвары. Омнибусы стали популярны среди среднего класса, ведь аристократы имели личные кареты, а бедняки не могли позволить 30 сантимов. Кондукторы не пускали пьяных, с собаками или в грязной одежде.
Женщины в начале не пользовались новым транспортом. Согласно одной истории (возможно, городской легенде), первой женщиной, проехавшей на омнибусе была герцогиня Беррийская, которая, поспорив, каталась в омнибусе переодетой в мужчину( возможно это был рекламный трюк). После нее и другие женщины начали пользоваться общественным транспортом, хотя к женщинам, путешествующим в одиночку, часто относились с подозрением.
Из-за суровой зимы 1829-1830 года цены на корм для лошадей взлетели до невероятный высот, что привело к банкротству компании. 13 марта 1830 года Бодри покончил с собой прямо перед входом в конюшню своей компании на берегу канала Сен-Мартен.
Однако идея жила, в 1854 году компании слились в Compagnie Générale des Omnibus, которая стала очень даже прибыльной, у них кстати появились первые даблдекеры -двухэтажные конные экипажи, которые позже эволюционирует в двухэтажные автобусы. Конные омнибусы работали до 1913 года, тогда последний рейс прошёл от Ла-Виллет до Сен-Сюльпис.
Идея омнибуса пришла и в Российскую империю, первые общественные кареты, появились в Санкт-Петербурге летом 1830 года. Они были рассчитаны на 10-16 пассажиров и представляли собой открытый вагон с размещёнными поперёк сиденьями для пассажиров. Проезд стоил 10 копеек, такую сумму мог позволить себе почти каждый. В дальнейшем Российские омнибусы тоже эволюционировали в даблдекеры, обзаведясь вторым ярусом на крыше. В такие двухэтажные повозки входило до 40 пассажиров, правда о комфорте речи не шло, поэтому такой омнибус звали "40 мучеников". Впереди у такого транспорта сидел кучер, а сзади кондуктор, который дудел в трубу предупреждая таким образом пешеходов о приближении омнибуса.
Существует легенда, что об омнибусах распространяли такие хорошие отзывы, что покататься на них захотел сам император Николай I. Вместе с несколькими людьми он отправился на Невский, там он еле залез в переполненную повозку и проехал несколько остановок, и тут к нему подошел кондуктор и с невозмутимым видом заявил - "Ваше Величество, позвольте получить гривенник за проезд!"
Обалдели все, как и и сам Николай Павлович. Ведь денег с собой у него не было, а его люди не стали предлагать государю 10 копеек, как то некультурно получилось бы. Николай сказал кондуктору, что заплатит за проезд завтра и тот согласился. На следующий день, прямо на работу, принципиальному контролёру принесли конверт с 10 копейками и 25 рублями, которые император выделил кондуктору за его ответственность к делу.
Омнибусы постепенно устаревали, они были медленными, зависели от силы лошадей и часто застревали в грязи или снегу. Это привело к поиску более эффективной альтернативы, и альтернативу нашли - конный трамвай, больше известный как "конка". Конка представляла собой вагон на рельсах, тянущийся лошадьми, что обеспечивало большую скорость, вместимость и стабильное плавное движение, еще и лошадей требовалось меньше.
Конка в Москве, 1900 год.
В начале конки существовали на приисках и различных шахтах, как эффективное средство для провозки тяжестей. Впервые, именно городские конки появились в 1828 году год, в городе Балтимор, США . В России первая конка появилась в Санкт-Петербурге, в начале грузовая линия открылась в 1860 году, а после пассажирская 22 июля 1863 года на Невском проспекте.
Памятник конке в Санкт-Петербурге
Конка заменила омнибусы, сделав транспорт быстрее и дешевле, проезд от 2 копеек за верхние места - очень даже не плохо. К 1872 году конка заработала в Москве, в 1875-м - в Казани, а к концу XIX века линии появились в большинстве крупных городов Российской империи. Конки просуществовали в России до 1917 года, тогда их заменили трамваями, хотя в Минске последнюю конку вывели только в 1928 году.
электрический омнибус
Интересный факт - в 1899 году русский инженер Ипполит Романов представил проект первого в Российской империи электрического омнибуса, который был испытан на улицах Санкт-Петербурга в 1901 году, но изобретение, как то не прижилось.
На этом история омнибусов заканчивается, впереди время современного общественного транспорта с различными двигателями, интересными идеями и неизменной давкой по утрам.
Всем спасибо, кто прочитал. Подписывайтесь будет интересно.
Еще есть группа в вк https://vk.com/club230098140 - где статьи выходят чуть раньше, есть короткие посты, и просто исторические фотографии.
Так же сообщество в телеграме https://t.me/+Y-znwBrdDJlhMTIy тут выходит, дополнительный контент 18+ и самые кровавые и ужасные истории
Здарова, пикабушники! Сегодня мы ныряем в машину времени и отправляемся в, казалось бы, ничем не примечательное десятилетие: 111-120 годы нашей эры. Вы скажете: "Фу, опять твой Рим, что там интересного?". А я отвечу: "Держите меня семеро!". В эти десять лет одна империя достигла своего пика и тут же дала заднюю, другая начала трещать по швам, а в Америке строили пирамиды, о которых Европа даже не догадывалась. Пристегнулись? Поехали!
Часть 1. Рим: «Империя наносит ответный удар... а, нет, отменяем»
Главный хедлайнер нашего десятилетия — это, без сомнения, Римская империя.
Начало (111-116 гг.): Император Траян жжот!
В 111 году Римом правил император Траян. Это был не просто император, а «Optimus Princeps» (типа «Лучший правитель эвер»). Он был солдатом до мозга костей и ненавидел сидеть на месте. Ему казалось, что империя недостаточно большая.
Письма из провинции (111-112 гг.): В это время в провинции Вифиния (современная Турция) сидел наместником Плиний Младший. Он прославился тем, что заваливал Траяна письмами по любому поводу: «Шеф, тут пожарные плохо работают, что делать?», «Шеф, тут какие-то христиане, они поют гимны своему Христу и не хотят молиться на твою статую. Их казнить или как?». Письмо Траяна в ответ — «Искать их не надо, но если привели и они упорствуют — казнить» — стало, по сути, первым официальным (хоть и не очень жестким) руководством по борьбе с новой религией.
Восточный поход (113-116 гг.): Траяну стало скучно, и он решил, что главный враг Рима — Парфия (древний Иран) — как-то слишком хорошо живет. Он собрал легионы и устроил блицкриг.
114 г.: Захватил Армению.
115-116 гг.: Прошелся катком по Месопотамии (современный Ирак), захватил столицу Ктесифон.
Пик! (116 г.): Траян дошел до Персидского залива. Легенда гласит, что он встал на берегу, увидел уплывающий корабль и с грустью сказал: «Эх, был бы я помоложе, как Александр, доплыл бы до Индии». В этот момент Римская империя достигла своего абсолютного максимального размера за всю историю.
Поворот не туда (115-117 гг.):
Пока Траян воевал, в тылу полыхнуло. В Египте, на Кипре и в Кирене (Ливия) началось массовое еврейское восстание (Война Квиета, или Вторая Иудейская). Это была не шуточная разборка, а настоящая резня с сотнями тысяч жертв с обеих сторон. Траяну пришлось срочно отправлять легионы на подавление.
Смена караула (117-120 гг.): Император Адриан и «Великий Откат»
В 117 году, возвращаясь с войны, Траян умирает. Власть переходит к его двоюродному племяннику (и, по слухам, усыновленному в последний момент) — Адриану.
Адриан был полной противоположностью Траяна. Он был не завоевателем, а... «менеджером» и туристом. Первое, что он сделал, придя к власти, повергло всех в шок.
«Парни, мы уходим» (117-118 гг.): Адриан посмотрел на завоевания Траяна в Месопотамии и сказал: «Так, это всё, конечно, круто, но мы это не удержим. Слишком дорого, слишком далеко, и все местные нас ненавидят». И он просто вывел оттуда войска. Армия была в ярости, сенаторы — в шоке. Это был поворот от стратегии «завоюем всех» к стратегии «сядем в оборону и построим стены». Собственно, знаменитый Вал Адриана в Британии он начнет строить буквально через пару лет, в 122 году.
118 г.: Адриан прибыл в Рим и тут же казнил четырех самых популярных генералов Траяна по обвинению в заговоре. Отношения с элитой у него сразу не задались.
120 г.: Адриан начинает свои знаменитые путешествия по империи. Он проведет больше половины своего правления не в Риме, а в поездках, инспектируя войска и границы.
Итог по Риму: За 10 лет империя успела дойти до своего пика и начать стратегическое отступление к «разумным границам».
Часть 2. Китай: Империя Хань и её «вьетнамская война»
Пока Рим воевал с Парфией, на другом конце света, в Империи Хань (Китай), всё было очень неспокойно.
Там правил император Ань-ди, но на деле за него рулили вдовствующая императрица Дэн и придворные евнухи. Главной головной болью империи в это десятилетие была война с племенами Цян (Qiang).
Это были кочевники, жившие на западе (современные провинции Ганьсу и Цинхай). Они восстали еще в 107 году, и вся эта декада (111-120 гг.) прошла в тяжелейшей и разорительной войне.
Это был «китайский Вьетнам»: Империя посылала огромные армии, тратила немыслимые деньги из казны.
Генералы либо терпели поражения, либо тонули в коррупции, приписывая себе несуществующие победы и воруя солдатское жалованье.
К 120 году война всё еще продолжалась, истощив экономику и подорвав авторитет династии. Это был один из гвоздей в крышку гроба великой династии Хань, которая падет через 100 лет.
Часть 3. А что у остальных? (Короткой строкой)
Мир был большим, и жизнь кипела не только в Риме и Китае.
Индия: На севере рулила Кушанская империя. Это были крутые ребята, которые контролировали кусок Шелкового пути и торговали со всеми: с Римом, с Китаем, с Парфией. Они чеканили золотую монету (почти как римляне) и покровительствовали буддизму. В центре Индии (на Декане) была сильна империя Сатавахана.
Америка: Здесь вообще своя атмосфера.
Мексика: В центральной Мексике набирал мощь город Теотиуакан. Как раз около 100 года н.э. там закончили строить гигантскую Пирамиду Солнца. Это уже был мегаполис, один из крупнейших в мире на тот момент.
Майя: У цивилизации Майя шел переход от Доклассического к Классическому периоду. Их города росли, но до пика могущества (как в Тикале или Паленке) было еще несколько веков.
Перу: На побережье процветала культура Моче. Они строили глинобитные пирамиды (Уака-дель-Соль и Уака-де-ла-Луна) и делали очень крутую, реалистичную керамику.
Африка (ниже Сахары): В Эфиопии набирало силу Аксумское царство. Оно контролировало торговлю по Красному морю и скоро станет главным игроком региона, вытеснив старое царство Мероэ. В остальной части континента продолжалось Великое расселение народов Банту.
Часть 4. А что у нас? (Территория современной России)
Ну а теперь к самому интересному. Что же происходило в 111-120 годах на землях, где сейчас стоит твой город?
Сразу главный спойлер: никакой «России» (и даже «Руси») не существовало. До Рюрика было еще больше 700 лет. Территория была заселена кучей разных племен, и самая "движуха" была на юге.
Юг (Степи, Кубань, Крым)
Это был «Дикий Юг», передний край цивилизации.
Сарматы и Аланы: Бескрайние степи от Дона до Урала (современные Ростовская, Волгоградская области, Ставрополье) контролировали сарматы и их родственники аланы. Это были ираноязычные кочевники, виртуозные всадники. Их женщины, по слухам, воевали наравне с мужчинами (привет, амазонки!).
Чем занимались: В основном скотоводством. А еще — войной. Они то нанимались к римлянам, то грабили римские провинции, то воевали друг с другом. Рим платил им дань, чтобы они сидели смирно.
Боспорское царство: На Таманском полуострове (Кубань) и в Крыму (Керчь, Феодосия) располагалось Боспорское царство.
Что это такое: Это было греческое государство, но к 111 году оно давно потеряло независимость и было клиентом Рима. По сути, это был римский протекторат.
Чем занимались: Столицей был Пантикапей (современная Керчь). Они выращивали зерно и поставляли его в Рим. А еще служили «буфером» между Римом и дикими сарматами. Рим держал там свои гарнизоны (например, в городе Харакс на мысе Ай-Тодор в Крыму), чтобы присматривать за «союзниками».
Центр и Север (Лесная зона)
А вот на территории, где сейчас Москва, Питер, Казань, всё было гораздо... тише. Это была глухая, лесная «ойкумена», которую римляне называли просто «Сарматия» или «неизвестные земли».
Кто тут жил:
Финно-угорские племена: Предки современных марийцев, мордвы, вепсов, эстонцев. Они жили по берегам Волги и Камы. Археологи знают их как племена Дьяковской культуры (в районе Москвы) и Городецкой культуры (южнее).
Балтские племена: Предки литовцев и латышей, жили на западе.
А славяне? Вопрос очень сложный. Прото-славяне, скорее всего, где-то уже были (в районе Припяти или Вислы, то есть на территории современных Беларуси, Польши, Украины). Но как отдельный, большой народ они еще не «выстрелили» и уж точно не дошли до Москвы или Новгорода.
Чем занимались эти ребята (111-120 гг.):
Жизнь: Жили в небольших, укрепленных поселках (городищах) на холмах у рек.
Быт: Охота, рыболовство, подсечно-огневое земледелие (выжигали лес, пару лет сеяли, потом бросали и жгли новый участок). Знали железо, лепили горшки.
Контакты с миром: Они не были в полной изоляции. Главным экспортным товаром был мех и янтарь (с Балтики). Эти товары по речным путям медленно уходили на юг, и в обмен сюда попадали редкие, но очень крутые импортные вещи: римские стеклянные бусы, фибулы (застежки для плащей) и иногда даже монеты (которые тут же переплавляли в украшения).
Итог по России: В то время как Траян брал Ктесифон, а в Теотиуакане строили пирамиды, у нас на юге кипела жизнь на границе с Римом, а на севере предки финно-угров и балтов жили в лесах родовым строем, охотились на лосей и меняли меха на модные римские бусы.
Продолжаем знакомиться с книгой Тима Бувери. Все части выложены в серии.
Послать к еб-ной матери
Коротко для ЛЛ:Советы пытались наладить сотрудничество с западными демократиями, но получилось с нацистами. Это помогло им начать экспансию на запад.
С момента своего основания Советский Союз позиционировал себя врагом западных демократий, но с тридцатых годов он стал понемногу открываться и искать мира с Западом. Наркоминдел Литвинов заключил оборонительные пакты с Францией и Чехословакией и пытался кооперировать с демократиями для сдерживания немецкой экспансии. Это ему не удалось, и разгневанный политикой Лондона и Парижа по умиротворению агрессора Сталин заменил его 3 мая 1939 года на германофила Молотова. По мере того, как демократиям не удавалось убедить деспота в искренности своих намерений, сделка с германским диктатором представлялась всё более выгодной. Она и состоялась в августе 1939 года, и три недели спустя Красная армия вошла в Польшу за своей долей трофеев.
Новость о нацистско-советском пакте потрясла политиков различных европейских столиц. Левые были ошеломлены, а правые посчитали свой антикоммунизм оправданным. Но, несмотря на возмущение, никто не хотел воевать и с Советским Союзом тоже. Англо-польский договор ссылался на агрессию «европейской державы», под которой подразумевалась в первую очередь Германия, но не СССР. Морской министр Черчилль, несмотря на свой ярый антикоммунизм, даже предположил тогда, что советское вторжение может пойти на пользу из-за сближения границ Германии и Советского Союза. Правда, были опасения, что после того, как европейские державы измотают друг друга, Советский Союз может заняться большевизацией Европы. Сталин, кстати, намекал на это Георгию Димитрову.
Но более важными для него были территориальные амбиции. Сделка с Гитлером позволила вернуть ему почти всё, что Россия потеряла в Первую мировую войну. 27 сентября, в день взятия Варшавы, деспот потребовал закреплённую за Германией Литву в обмен на оккупированные Красной армией территории Польши, преимущественно населённые этническими поляками. Ему удалось продавить своё желание. А после этого трём прибалтийским странам были предложены для подписания договоры о взаимопомощи, предусматривавшие размещение на их территории советских войск. Эстонский министр иностранный дел пытался возражать, но деспот был груб: либо соглашаетесь, либо с вами будет так, как с Польшей.
Аннексии прибалтийских государств Запад почти не заметил. Не то, что вторжение в Финляндию. Пошли сравнения с царями и с Гитлером. Но даже после этого никто не хотел воевать с Советами. Черчилль считал претензии СССР на Финляндию оправданными и сказал за две недели до вторжения:
У России есть все основания быть доминирующей силой в Балтике, и она должна быть ею. Лучше Россия, чем Германия. Это в наших, британских, интересах.
И всё же почти сразу Британия стала рассматривать возможность ударов по жизненным ресурсам Советского Союза, прежде всего по каспийским нефтепромыслам. Однако СССР мог дать, как следует, сдачи в Персидском заливе. Но затягивание Зимней войны вдохнуло новую жизнь в эти планы. Даладье стал бояться, что Советы станут более тесно сотрудничать с Германией. Операция Pike продолжала стоять в планах союзников даже после капитуляции Финляндии, и только начало блицкрига на западе заставило отказаться от её реализации. Но Советы давно прознали о её существовании, Сталин запаниковал и стал заигрывать с Британией. И в то же время обильно снабжал Гитлера сырьём и даже передал Гестапо несколько сот немецких коммунистов-беженцев. А ещё через год был заключён пакт о ненападении с Японией. Несмотря на искренние попытки свеженазначенного посла Криппса улучшить отношения между странами, Советский Союз не собирался помогать Британии.
Однако успех блицкрига во Франции озаботил Сталина. Он попытался укрепить отношения с Берлином, но ум Гитлера двигался в противоположном направлении. После того, как вторжение в Британию пришлось отложить, он стал рассматривать альтернативные способы достижения победы. Тем более, что захват Прибалтики, аннексия Северной Буковины в добавок к Бессарабии встревожили Берлин. Однако перед тем, как окончательно определиться со стратегией, он был готов подумать насчёт расширения сделки, заключённой в августе 1939 года.
12 ноября 1940 года в Берлин приехал Молотов. Он отказался от предложений изменить направление экспансии на юг и задавал Гитлеру неудобные вопросы о европейских странах и недавно заключённом Тройственном союзе. Ни один иностранный гость не разговаривал с ним в таком тоне. О судьбе Балкан договориться не получилось. Прошёл месяц, и Гитлер подтвердил своим генералам свою решимость атаковать Советский Союз весной следующего года.
Во время переговоров с Гитлером отношения с Британией поставили на паузу. История с накапливанием войск в преддверии операции Барбаросса и игнорирования Сталиным предупреждений о грозящем вторжении хорошо известна. 19 апреля 1941 года Криппс передал Сталину предупреждение Черчилля через Вышинского. Он даже намекнул ему (без санкции начальства) о том, что в случае затягивания войны у Великобритании может появиться желание на сделку с Германией по возвращению прежнего статуса-кво и перенаправления поиска «жизненного пространства» на восток. Зря, конечно, он это сделал.
Ночью 10 мая в центральной Шотландии приземлился заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс. Он захотел самостоятельно помирить Британию с Германией. Британцы были знатно удивлены и упрятали его за решётку, после чего стали спекулировать о расколе в нацистской иерархии. О Гессе узнал весь мир, и опасения Сталина о готовящейся сделке за его спиной только усилились. В течение мая и июня он пытался уверить Гитлера в своей лояльности, разорвал дипломатические отношения с оккупированными Германией странами и признал иракского мятежника Рашида Али. Военные приготовления Германии он считал блефом, и в ответе на очередное предупреждение он не стеснялся в выражениях.
Согласно мнению одного из «нерукопожатных» британских историков Дэвида Ирвинга, миссия Гесса была не то чтобы его собственной затеей. Фюрер предложил восстановить во многом довоенный статус-кво и полностью выйти из Франции в обмен на мир с Британией. Три долгих дня англичане обсуждали его предложения, и главным лицом, кто неизменно был против, оказался Черчилль, который с нетерпением ждал новых бомбардировок, которые, как назло, прекратились. Архивные стенограммы с тех заседаний содержат множество зачернённых мест, и трудно догадаться, что происходило в стенах Форин Офиса. Трудно сказать, как оно было на самом деле, но поведение Гесса на Нюрнбергском процессе, а также обстоятельства его смерти тоже достаточно загадочны. История эта так и осталась тёмной.
Говоря о Сталине, автор чуть ли не через раз называет его деспотом. Гитлера же он один раз за всю книгу назвал диктатором, в одном предложении с «деспотом». Несколько раз указывается на равнозначность сталинизма и гитлеризма, он даже пишет, что довоенные жертвы Сталина исчислялись миллионами, а Гитлера – всего тысячами. Почему же тогда Британия не замирилась с Германией, пойдя вместе с ней войной на СССР? Неужели за это мы должны благодарить лишь Черчилля?
Разумеется, между коммунистами и фашистами была гигантская разница. Те, кто не замечает её сегодня, движимы корыстными мотивами, главным образом стремлением очернить наше, а не своё, прошлое. К сожалению, проскакивает это стремление и в трудах современных западных историков, начиная с упрёков за пакт о ненападении с Гитлером (подобные которому подписывали тогда все, кому не лень) через приравнивание «деспота» к «диктатору» и заканчивая возложением вины за развязывание Холодной войны.
Во многих статьях о знаменитых мошенниках можно встретить упоминание Виктора Люстига, ухитрившегося продать главную достопримечательность Парижа. Два раза. Разбираемся, правдива ли история французского Остапа Бендера.
Рассказ о знаменитом аферисте Викторе Люстиге публиковали многие издания — например, он есть на сайтах газеты «Коммерсантъ», исторического журнала «Дилетант» и журнала «Вокруг света». Делились этой историей и в соцсетях: Facebook, «» и LiveJournal. Кроме того, в 1964 году афере была посвящена новелла режиссёра Клода Шаброля «Человек, который продал Эйфелеву башню» в фильме «Самые прекрасные мошенничества в мире» (1964).
История Виктора Люстига хорошо известна, но нередко подобные рассказы оказываются городскими легендами (Например, на британских сайтах можно встретить биографию некоего Артура Фергюсона, который, как утверждается, в 1923 году продал американскому туристу колонну Нельсона, стоящую на Трафальгарской площади в Лондоне. Также он якобы продал Биг-Бен, Букингемский дворец, Белый дом в Вашингтоне и статую Свободы в Нью-Йорке. Но никаких документальных доказательств существования Фергюсона так никто и не привёл — ни уголовных дел, ни свидетельства о смерти, ни хотя бы могилы. В отличие от нашего героя :)
Следы Виктора Люстига находятся гораздо проще.Он родился в 1890 году на территории Австро-Венгрии и всю свою жизнь посвятил разнообразному мошенничеству. Самым знаменитым случаем стала афера с Эйфелевой башней. 13 марта 1925 года Люстиг (вернее, граф Люстиг, как он представлялся, хотя никаким графом не был) принимал гостей в роскошном парижском отеле на площади Согласия.
Hôtel de Crillon, в котором снимал номер Виктор Люстиг
Он выдал себя за официальное лицо и созвал представителей сталелитейных компаний, которым по секрету рассказал о судьбе Эйфелевой башни. Люстиг уверял, что содержание башни слишком дорого обходится городу, к тому же в ней найдены технические дефекты. Кроме того, говорил он, у решения снести башню есть и некая политическая подоплёка. Его предложение было следующим: тот, кто предложит наибольшую сумму, получит право забрать башню себе.
На самом деле интрига была ещё интереснее: на той встрече настоящим был только один предприниматель — Андре Пуассон, остальные состояли в сговоре с аферистом. В итоге через пять дней Пуассон выписал Люстигу чек. Когда обман вскрылся, Пуассон постеснялся заявить в полицию. А подробности этой истории всплыли спустя десять лет в США, когда Люстига арестовали за другие преступления. Джефф Мэйш, автор книги о Люстиге, нашёл свидетельства агента Секретной службы США Джеймса Джонсона, изучавшего прошлое знаменитого афериста.
О втором случае продажи Эйфелевой башни известно гораздо меньше. Тот же Мэйш пишет, что Люстиг вскоре решил ещё раз провернуть ту же схему. Но затем «граф» узнал, что один из потенциальных покупателей обратился в полицию, после чего Люстиг поспешно уехал в США. Доподлинно не известно, удалось ли ему на этом заработать какие-то деньги.
Карточка ФБР и министерства юстиции с отпечатками пальцев Виктора Люстига, 1935 год. Источник: архив Джеффа Мэйша
В США Люстиг жил с 1917 года, но его мошенничество приобрело внушительный масштаб уже в 1930-е годы, после аферы с башней. Он подделывал банкноты, причём делал это весьма качественно. Журнал Smithsonian Magazine приводит слова Джозефа Боулинга из Американской нумизматической ассоциации, главного специалиста по фальшивым купюрам:
«Это были банкноты прекрасного качества. Люстиг в своё время составлял серьёзную конкуренцию Казначейству США»
Тогда и началась охота за аферистом. Его делом занимался агент Секретной службы Питер Рубано. В течение нескольких лет Люстиг скрывался от правоохранительных органов, пока в мае 1935 года агент Рубано не поймал его прямо на улице в Нью-Йорке. В сентябре того же года Люстиг бежал из тюрьмы самым живописным способом — он подпилил прутья решётки и сделал верёвку из разорванных простыней. Через месяц его вновь арестовали в Питтсбурге.
В газетах того времени Люстиг иногда фигурирует под другим именем: Роберт В. Миллер. У афериста были десятки поддельных паспортов, и следователи затруднялись определить, какое имя настоящее. После громкого судебного процесса Виктора Люстига приговорили к 20 годам лишения свободы и отправили в знаменитую тюрьму Алькатрас, где, как писали газеты, «он присоединился к Аль Капоне и другим Наполеонам преступного мира».
Люстиг много болел и скончался в марте 1947 года в Миссури, в медицинском центре для заключённых. Свидетельство о смерти выписано на то имя, под которым его приговорили, — Роберт В. Миллер.
Свидетельство о смерти Люстига. Источник: архив Джеффа Мэйша
Таким образом, история Виктора Люстига, продававшего Эйфелеву башню, подтверждена свидетельствами сотрудников Секретной службы США, а его другие преступления — документами ФБР, министерства юстиции и других официальных ведомств.
Наш вердикт: правда
«Проверено» в Телеграм В сообществе отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)
Здравствуйте читатели! Мы уже с вами рассмотрели два античных Чуда Света - Колосса Родосского и Александрийский маяк. К сожалению ни одно из них не дожило до наших дней. В сегодняшнем посте я расскажу вам о пятом Чуде Света - о Мавзолее в Галикарнасе. И прежде чем начать рассказывать непосредственно о Мавзолее - я начну рассказ о человеке, для которого данное Чудо Света и предназначалось.
Мавсол, правитель Карии
Мавсол, сын Гекатомна, происходил из династии, формально подчинявшейся Персидской империи, но фактически стремившейся к полной автономии. Он унаследовал власть над Карией в 377 году до н.э. и на протяжении 24 лет своего правления проводил исключительно тонкую и дальновидную политику. Его правление пришлось на сложный период, когда греческие полисы боролись за независимость, а Персия стремилась удержать контроль над своими западными территориями. Мавсол мастерски лавировал между этими силами, формально оставаясь сатрапом (вассалом) Великого Персидского царя, но при этом ведя себя как независимый эллинистический правитель. Одним из его ключевых решений стал перенос столицы из глубинной Миласы в прибрежный Галикарнас. Сие действие было стратегическим маневром, направленного на укрепление морской торговли, усиление влияния в Эгейском море и создание нового центра власти.
Преобразование Галикарнасса стало делом всей его жизни. Он приказал снести старые кварталы и возвести новый, великолепный город с широкими улицами, мощеными площадями, роскошными храмами и укрепленным акрополем. Мавсол сознательно внедрял греческую культуру, приглашая ко двору поэтов, философов и художников, стремясь представить себя не варварским правителем, а просвещенным эллинистическим царем. Именно в этом контексте и родился замысел мавзолея. Для Мавсола это была не просто будущая гробница, а нечто большее. Мавсол стремился к обожествлению, к тому, чтобы его личность и власть воспринимались как нечто божественное и вечное. И будущий мавзолей должен был стать этим символом, символом вечного величия его и его потомков.
Начало строительство
Строительство началось еще при жизни Мавсола, около 355 года до н.э. Это была обычная практика для эллинистических монархов, желавших лично контролировать создание своего вечного памятника. Мавсол не дожил до завершения своего грандиозного замысла, скончавшись в 353 году до н.э. Однако его смерть не остановила проект, а придала ему новый, мощный импульс. Его жена и сестра Артемисия II, для которой утрата была не только личной, но и угрозой политической стабильности, с фанатичной преданностью взяла на себя руководство работами. Как пишет римский автор Авл Геллий, ее скорбь была столь безгранична, что она, дабы продлить свою память о супруге, «подмешивала прах покойного супруга в своё питьё» , что вероятно и стало причиной её смерти в 351 году до н.э. Для Артемисии завершение мавзолея стало единственной важной целью в жизни, которое должно было увековечить память о ее муже. Она привлекла к работе лучших мастеров эпохи - архитекторов Сатира и Пифея, скульпторов Скопаса, Бриаксиса, Леохара и Тимофея. И, как отмечает Плиний Старший, даже после ее смерти эти великие художники продолжили работу, считая, что это было одновременно памятником его собственной славе и искусству скульптора.
Архитектура Мавзолея
Мавзолей, пятое Чудо Света, представлял собой пирамидальное сооружение высотой около 45 метров, которое визуально устремлялось ввысь. Оно состояло из трех основных ярусов, поставленных друг на друга, что создавало сложный и динамичный силуэт. В основе лежало высокое прямоугольное основание-подиум, или цоколь, облицованное мрамором. Этот цоколь, служивший собственно усыпальницей, где в мраморном саркофаге покоились прах Мавсола и Артемисии, был украшен по периметру знаменитым скульптурным фризом работы приглашенных мастеров. Согласно Плинию Старшему - каждый из четырех великих скульпторов работал над своей стороной фриза: Скопас - над восточной, Бриаксис - над северной, Тимофей - над южной, а Леохар - над западной.
На этом мощном основании стоял второй ярус, традиционный греческий храм - периптер, окруженный тридцатью шестью стройными ионическими колоннами. Этот колоннада создавал ощущение легкости и величия, контрастируя с массивным цоколем. Пространство между колоннами было заполнено статуями львов и мраморными фигурами богов и героев. Плиний Старший указывал, что общая протяженность этого колоннады, которую называли «птерон» (крыло), составляла 440 футов (134 метра). Внутри этого храмового яруса, вероятно, находилось помещение для заупокойного культа, где совершались жертвоприношения в честь обожествленного правителя.
А венчала всю эту грандиозную конструкцию третья, самая узнаваемая часть - ступенчатая пирамида, состоявшая из двадцати четырех уступов. Она не только визуально завершала рукотворный памятник, придавая ему устремленность к небу, но и была данью восточным архитектурным влияниям. На самой вершине пирамиды, помещалась колоссальная мраморная квадрига - колесница, запряженная четверкой лошадей. В этой колеснице стояли статуи самого Мавсола и его жены-сестры Артемисии. Эта скульптурная группа, творение архитектора Пифея, была видна далеко с моря и служила главным акцентом всего сооружения.
Гибель Мавзолея
После своего возведения мавзолей простоял в неприкосновенности почти восемнадцать веков, пережив и завоевание Александром Македонским, и римскую эпоху. Он продолжал оставаться одной из главных достопримечательностью Галикарнасса, даже когда город пришел в упадок и превратился в небольшую византийскую крепость. Его слава была столь непреходящей, что, несмотря на повреждения, причиненные, по некоторым данным, землетрясением в IV веке до н.э., он все еще впечатлял современников своей грандиозностью. Однако именно серия мощных землетрясений в XII–XIII веках нанесла сооружению первый сокрушительный удар. Наиболее разрушительное из них, вероятно, случилось около 1404 года, когда рухнула колоннада и знаменитая мраморная квадрига с фигурами Мавсола и Артемисии обрушилась с вершины пирамиды. К XV веку от некогда величественного чуда света остались лишь величественные руины высокого основания и груды мраморных обломков.
Но окончательную точку в «жизни» мавзолея поставили рыцари-иоанниты в 1402 году. Рыцари-иоанниты (госпитальеры), изгнанные с Родоса, обосновались в Галикарнассе, который они назвали Бодрумом, и начали строить напротив гавани мощную крепость Святого Петра для защиты от набегов турок-османов. Строительство требовало огромного количества качественного камня, и взоры рыцарей естественным образом обратились на античные руины. Сначала они использовали камень из старых городских построек, но когда этот ресурс иссяк, они добрались до фундамента мавзолея. Мраморные плиты облицовки и фризов раскалывались и обжигались в печах для производства извести - так бесценные рельефы работы Скопаса и Леохара превращались в обычный строительный материал.
Но история мавзолея на этом не окончилась....
Наследие
В 1846 году была организована экспедиция Британского музея под руководством Чарльза Томаса Ньютона, задачей которой было найти остатки легендарного Чуда Света. Ньютон, будучи опытным сотрудником музея, подошел к задаче с методичной тщательностью. Еще до получения официального разрешения от османских властей он провел предварительную разведку, и именно стены средневекового замка Святого Петра в Бодруме подсказали ему местонахождение руин. Вмурованные в крепостные стены в качестве обычного строительного материала великолепные мраморные блоки и фрагменты скульптур, в том числе изваяния львов, не оставляли сомнений для него - он нашел место последнего пристанища Мавсола.
После получения разрешений начались масштабные раскопки, которые увенчались обнаружением бесценных артефактов, позволивших восстановить облик одного из Семи чудес Света. Среди самых значимых находок были величественные и прекрасно сохранившиеся статуи самого Мавсола и его супруги Артемисии, а также колоссальное, двухметровое в диаметре, мраморное колесо от квадриги, которая венчала вершину сооружения. Особый восторг у исследователей вызвали фризы с изображением «Амазономахии» - битвы греков с амазонками, авторство которого приписывается Скопасу или его мастерской. Отдельной, почти детективной историей стало извлечение двенадцати таких мраморных плит из стен крепости. Для этого британскому послу в Константинополе пришлось вести долгие и щекотливые переговоры, сопровождавшиеся, по некоторым сведениям, немалыми «подарками» османским чиновникам, чтобы получить разрешение на их вывоз.
Подавляющее большинство этих бесценных свидетельств античного величия, включая статуи правителей, фризы и детали колесницы, и по сей день хранятся в Британском музее в Лондоне. Что же касается самого места раскопок в Бодруме, то сегодня оно представляет собой музей под открытым небом, где от былого Чуда Света остался лишь фундамент, фрагменты каменной кладки, остатки ступеней и колонн.
На этом и заканчивается мой рассказ про легендарное пятое Чудо Света. В следующий раз я вам расскажу про четвертое Чудо Света - про Храм Артемиды Эфесской.
P.S Подписывайтесь, чтобы всегда быть в курсе интересных обзоров и событий. Ваша поддержка очень важна! И пишите в комментариях - по каким событиям вы бы хотели еще увидеть статьи)
P.S2 Любители «цивилизации» - вы знаете что делать)
на обложке видео: убийство Этьена Марселя сторонниками дофина Карла в июле 1358 г.
Иллюстрация к хроникам Фруассара. XV в.
Ухудшение положения восставших парижан после подавления Жакерии. Убийство Этьена Марселя сторонниками дофина Карла
После окончательного подавления Жакерии в июле 1358 г. положение восставших парижан во главе с Этьеном Марселем резко ухудшилось. В предместьях столицы Франции уже стояли войска регента Карла, правителя королевства, блокировавшие ее с севера. С юга к Парижу подошли англо-наваррские отряды короля Наварры Карла Злого, которые Этьен Марсель впустил в Париж под предлогом защиты города от банд разбойников, разорявших окрестности сиолицы. Карл Злой добился своего избрания капитаном Парижа (командующим городским ополчением). Многие парижане были недовольны присутствием англичан в своем городе, начались стычки горожан с английскими наемниками Карла Наваррского, в которых несколько англичан были убиты. Чтобы успокоить недовольство парижан, Этьен Марсель распорядился взять под стражу англичан, однако ночью они тайно были выпущены из тюрьмы и присоединились к английским отрядам, разорявшим окрестности Парижа. Под влиянием Карла Наваррского и Этьена Марселя городское ополчение парижан выступило против английских отрядов, но в Булонском лесу недалеко от Парижа оно попало в ловушку и было полностью разбито и уничтожено английскими рыцарями и лучниками. Немногим удалось спастись бегством. Карл Наваррский благоразумно вывел свои отряды из Парижа, и Этьен Марсель фактически лишился его поддержки в борьбе с регентом Карлом, который решил покинуть свой лагерь в Мо и уехать в свои владения в графстве Вьеннском (Дофине), поскольку считал, что борьба за Париж со сторонниками Карла Злого и Этьена Марселя им проиграна. Отъезд регента Карла был намечен на 31 июля 1358 г., но именно в этот день политическая обстановка в Париже резко изменилась в его пользу.
Париж был по-прежнему блокирован с севера, выше по течению Сены, войсками регента Карла, а теперь еще и с юга, ниже по течению, англо-наваррскими отрядами Карла Злого, которого беспокоила непоследовательная политика купеческого прево Парижа. По столице ползли противоречивые слухи и домыслы, повсюду парижане видели измену. Однако укрывшиеся в Париже окрестные сеньоры, спасавшиеся от крестьянского бунта, и зажиточные горожане (бюргеры) решили, что пора действовать против Этьена Марселя и его уже немногочисленных сторонников, чтобы облегчить взятие Парижа войсками регента Карла и положить конец смуте в столице. Против Этьена Марселя назревал заговор, участники которого сумели направить против купеческого прево недовольных парижан.
В этих условиях Этьен Марсель решил тайно впустить в Париж англо-наваррские отряды Карла Злого в ночь с 31 июля на 1 августа, пренебрегая недовольством парижан против присутствия англичан в городе, что его окончательно погубило. 31 июля Этьен Марсель вместе со своими советниками отправился к воротам Сен-Дени, где существовало укрепление (бастида), охраняемая небольшим воинским отрядом парижан. За бастиду отвечал Жан Майяр, зажиточный горожанин, суконщик, который раньше был сторонником Этьена Марселя, а теперь решил перейти в лагерь его противников. Майяр, увидев, что с Марселем рядом стоял казначей Карла Наваррского, наотрез отказался выдать купеческому прево ключи от укрепления Сен-Дени.
Этьен Марсель, купеческий прево Парижа в 1355-1358 гг., руководитель восстания 1358 г., убит сторонниками дофина Карла в июле 1358 г.
Пока Этьен Марсель пытался достать ключи от другого укрепления Парижа, Сент-Антуанских ворот, Майяр поскакал во весь опор по улице Сен-Дени с криком: "Монжуа королю и герцогу!" ("Да здравствуют король и герцог!"). Это был боевой клич сторонников регента Карла. На Крытом рынке (в одном из известных в то время торговых кварталов Париже) вокруг Майяра быстро собралась народная толпа. Смотритель бастиды Сен-Дени выступил перед ней с речью, в которой быстро настроил собравшихся парижан в свою пользу. Он заявил, что король Наварры, с помощью купеческого прево Парижа, намерен вернуться в город, тот самый Карл Злой, по вине которого столько парижан погибло от рук англичан в Булонском лесу. Весть об измене Этьена Марселя быстро всколыхнула толпу, которая направилась к Сент-Антуанским воротам, где в то время находился купеческий прево. В толпе оказалось королевское знамя с белыми лилиями (время для красно-синих шаперонов, символа восстания в Париже, уже прошло).
Карл II Злой, король Наварры (1349-1387), граф Эвре (1343-1378), вероломный соратник Этьена Марселя. Иллюстрация А. де Невиля из книги Ф. Гизо «Популярная история Франции с древнейших времён» (1862)
В это время купеческий прево терял время в переговорах со стражей Сент-Антуанских ворот, которая, как и охрана ворот Сен-Дени, также наотрез отказалась давать ему ключи, поскольку слухи об измене Этьена Марселя достигли этого укрепления быстрее, чем он смог до него добраться. Мгновенно купеческого прево окружила толпа недовольных парижан. От него потребовали, чтобы он закричал: "Монжуа королю и герцогу!". Марсель долго отказывался, а потом стал кричать все, что от него требовала толпа. Он уже не мог сопротивляться под натиском горожан, которые устали от смут и треволнений нескольких месяцев восстания в Париже с февраля по июль 1358 г.
Заговорщики против купеческого прево уже решили его убить. Сигналом к этому должна была прозвучать фраза: "Это что?". В толпе находились и родственники по жене Этьена Марселя, племянники и другие зятья его покойного тестя Пьера дез Эссара, главного банкира короля Филиппа VI Валуа. Они наблюдали, как толпа уже готова растерзать выскочку, "паршивую овцу", вошедшую в круг их семейных и финансовых связей. Они ему ничего не простили. Один из спутников Марселя упал замертво, затем рухнул и купеческий прево, которого били, пинали ногами, подвергали оскорблениям и издевательствам. Вероятно, последним, смертельным ударом для Марселя стал удар секирой. Несколько приближенных Этьена Марселя были также растерзаны толпой. Остальные сумели спастись, остались в живых и отделались лишь заключением в городской тюрьме Шатле. Никто из парижан не защитил купеческого прево, полностью забыв, что когда-то многие из них были его сторонниками или соратниками Карла Наваррского.
Дореволюционный чиновник - это звучит гордо. Или не очень. Зависит от его класса и времени службы, потому что отношение к службе со временем менялось. В результате портреты чиновников 18 века, первой половины 19 века или рубежа 19 и 20 века сильно отличались.
При Петре I все дворяне были обязаны служить либо в армии, либо чиновниками. Указом Петра III дворяне официально получили право не служить, однако абсолютное большинство предпочитали хотя бы на некоторое время устраивались на службу. Тех, кто этого не делал, ещё в Пушкинские времена презрительно называли недорослями. Табель о рангах определяла многое, например, количество лошадей, которые позволялось запрягать в свой экипаж, рассадку за праздничным столом. В романе «Евгений Онегин» даже в провинциальном доме Лариных «разносят блюда по чинам». Престижнее всего было служить в Министерстве иностранных дел, далее следовали другие столичные ведомства, затем губернские и уездные.
Состоять на госслужбе было престижно и для всех сословий, а для дворян ещё и делом принципа. Служить в частной компании для дворянина считалось занятием несолидным. Крупный чиновник А. М. Фадеев вспоминал, что после свадьбы подумывал устроиться в частную компанию за хорошую зарплату, но его тесть князь Голицын категорически запретил, назвав это позором. Также он вспоминает приятеля, которого перестали уважать за то, что он одно время за большие деньги работал на этнического еврея. При этом сноб Голицын сам был почти банкротом. В конце 19 века госслужба по-прежнему была престижна, но к работе в частных компаниях в дворянской среде относились уже лояльно. С одной стороны менялись общественные взгляды, с другой стороны многие дворяне после отмены крепостного права утратили львиную долю своих доходов, поэтому вопрос зарплаты и иных выгод службы был гораздо актуальнее. Наличие высшего образования для чиновника было уже преимуществом.
Служебная карьера определялась табелью о рангах. Чиновники делились на 14 классов, где 14-й – самый низший. На верхней ступени стояли чиновники 1-5 класса (канцлер или действительный тайный советник 1-го класса, действительный тайный советник, тайный советник, действительный статский советник и статский советник). К средней группе относятся чиновников 6-8-го класса (коллежский советник, надворный советник и коллежский асессор), на низшей ступени стояли остальные. Была ещё и четвёртая группа работников – канцелярист, подканцелярист и копиист, они до полноценных чиновников не дотягивали. Большинство молодых людей начинало карьеру с должности копииста.
Первую группу чиновников составляла высшая бюрократия: в столицах это члены Государственного совета, министры, сенаторы, директора министерских департаментов; в губерниях - генерал-губернаторы, губернаторы, вицегубернаторы, председатели казенных палат, председатели палат уголовного и гражданского суда. Среднее звено правительственного аппарата представляли чиновники 6-8-го класса, занимавшие должности советников центральных и губернских учреждений, начальников отделений департаментов министерств, полицмейстеров, градоначальников, губернских прокуроров, судей. Именно они составляли ядро губернской администрации. Самой многочисленной была третья группа - чиновники 9-14-го класса. Для многих чин титулярного советника был потолком. В «Шинели» Н. В. Гоголя (опубликована в 1843 году) «маленький человек» Акакий Акакиевич Башмачкин как раз «был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели, имеющие похвальное обыкновенье налегать на тех, которые не могут кусаться». В 1722 – 1845 годах потомственное дворянство давалось за выслугу первого обер-офицерского чина на военной службе и чина коллежского асессора на гражданской, а также при награждении любым из российских орденов, с 1845 по 1856 год — за выслугу чина майора и статского советника, и за награждение орденами Святого Георгия, Святого Владимира всех степеней и первыми степенями других орденов, с 1856 — за выслугу чина полковника, капитана I ранга, действительного статского советника. Соответственно, для не дворян служба давала гипотетическую возможность получить личное дворянство. Про Башмачкина известно, что он был сыном чиновника, но если он не родился дворянином, то так им и не стал. Про Чичикова тоже не уточняется: темно и скромно происхождение нашего героя. Родители были дворяне, но столбовые или личные – Бог ведает». Чичиков был коллежским советником, поэтому в любом случае потомственным дворянином».
Чинопочитание в обществе было очень велико, и, чтобы успеть выше продвинуться по служебной лестнице, дворяне подыскивали своим детям место уже лет в 16-17, когда заканчивали домашнее обучение или реже частный пансион. В университеты поступать не стремились, считая это пустой тратой времени. Гораздо большую роль играли связи родственников. Продвижение по службе во многом тоже зависело от связей. Кто-то стремился сделать карьеру, а кто-то просто «просиживал штаны», чтобы дождаться получения желаемого чина и после этого выйти в отставку. В 18 и начале 19 века такие молодые люди обычно занимались в основном простым переписыванием бумаг и выполняли несложные поручения. Также среди чиновников 18 и начала 19 века было много отставных военных. Военная служба была престижнее гражданской, поэтому многие предпочитали начинать с неё. В губернских городах отставные военные чаще всего служили советниками, асессорами и дворянскими заседателями (чины 6 - 10-го класса). В уездных городах они занимали должности городничего, уездного судьи, земского исправника, казначея, заседателей, получая чины с 8-го по 11-й класс «за уряд» (на время пребывания в должности).
Островский "Доходное место"
Среди мелких чиновников (помимо чиновников потомственных вроде Башмачкина) было много бывших семинаристов и детей канцеляристов. Чтобы канцеляристы обязательно обучали детей грамоте (и тем самым подготавливали кадры), в 1774 году был даже издан специальный указ, обязывавший канцеляристов обучать своих детей грамоте, «а если и после этого у кого окажутся дети грамоте неумеющие, таковых не только в военную, но и никакую службу отнюдь не отсылать». Детям священно- и церковнослужителей для поступления на гражданскую службу необходимо было получить увольнение из духовного звания. Исключали без проблем «за излишеством числа», «по болезни», «по прошению» и очень часто в связи с исключением из семинарии или духовного училища. Бюрократия приводила к большой потребности в кадрах, поэтому в чиновники брали всех, кто был обучен грамоте, то есть умеющих читать, писать, выполнять простые арифметические действия. Среди чиновников были выходцы из купечества, мещанства, крестьянства и отпущенные на волю крепостные.
П. А. Федотов "Свежий кавалер" В своё время эту картину сочли издевательством над чиновниками
Всё больше семинаристов стали чиновниками при Сперанском, который сам был из их числа. Занимали они обычно незначительные должности, получали минимальную зарплату и компенсировали малые доходы мелкими взятками. Из воспоминаний Ф. Ф. Вигеля: «В кабинете Сперанского, в его гостиной, в его обществе, в это самое время зародилось совсем новое сословие, дотоле неизвестное, которое, беспрестанно умножаясь, можно сказать, как сеткой покрывает ныне всю Россию, — сословие бюрократов. Все высшие места президентов и вице-президентов коллегий, губернаторов, обер-прокуроров береглись для дворян, в военной или гражданской службе или и при дворе показывающих способности и знания: не закон или правило какое, а обычай, какой-то предрассудок редко подпускал к ним людей других состояний, для коих места советников в губерниях, обер-секретарей или и членов коллегий, были метою, достижением коей удовлетворялось честолюбие их после долговременной службы. Однако же между ними те, которые одарены были умом государственным, имели все средства его выказывать и скоро были отличаемы от других, которые были только нужными, просто-деловыми людьми. Для первых всюду была открыта дорога, на их возвышение смотрело дворянство без зависти, охотно подчинялось им, и они сами, дорожа приобретенными правами, делались новыми и от того еще более усердными членами благородного сословия. В последних ограниченность их горизонта удерживала стремление к почестям; но необходимое для безостановочного течения дел, полезное их трудолюбие должно же было чем-нибудь вознаграждаться? Из дневного пропитания своего что могли отделять они для успокоения своей старости? Беззаконные, обычаем если не освящаемые, то извиняемые средства, оставались единственным их утешением. За то от мирских крупиц как смиренно собирали они свое малое благосостояние! Повторяя, что всякое даяние благо, они действительно довольствовались немногим. Там, где не было адвокатов, судьи и секретари должны были некоторым образом заступать их место, и тайное чувство справедливости не допускало помещиков роптать против такого рода поборов, обыкновенно весьма умеренных. Они никак не думали спесивиться, с просителями были ласковы, вежливы, дары их принимали с благодарностью; не делая из них никакого употребления, они сохраняли их до окончания процесса и в случае его потери возвращали их проигравшему. К ним приступали смело, и они действовали довольно откровенно. Их образ жизни, предметы их разговоров, странность нарядов их жен и дочерей, всегда запоздалых в моде, отделяли их даже в провинции от других обществ, приближая их однако же более к купеческому. Их всё-таки клеймили названием подьячих, прежде ненавистным, тогда унизительным…
М. М. Сперанский
Канцелярии министерств должны были сделаться нормами и рассадниками для присутственных мест в губерниях. И действительно, молодые люди, преимущественно воспитанники духовных академий или студенты единственного Московского Университета, принесли в них сначала все мечты юности о благе, об общей пользе. Жестокие строгости военной службы при Павле заставили недорослей из дворян искать спасения в штатской, а запрещение вступать в нее еще более их к тому возбудило; но по прежним предрассудкам все почти кинулись в Иностранную Коллегию; тут вдруг, при учреждении министерств, явилась мода в них из неё переходить. Казалось, всё способствовало возвышению в мнении света презираемого дотоле звания канцелярских чиновников, особенно же приличное содержание, которое дано было бедным, малочиновным людям и которое давало им средства чисто одеваться и в свободное время дозволительные, не разорительные, не грубые удовольствия...
Когда в 1807 году курс на звонкую монету стал вдруг упадать, и служащие начали получать только четвертую долю против прежнего, тогда бедность сделалась вновь предлогом и извинением их жадности». По инициативе Сперанского был принят указ, согласно которому для получения чина коллежского асессора (8-й класс), дававшего права потомственного дворянства, и статского советника (5-й класс) необходимо было предъявить свидетельство об окончании университета или сдать соответствующие экзамены. Это должно было поднять уровень грамотности среди чиновников, а по факту чиновники платили взятки университетским преподавателям и получали необходимый документ. Николай I специальным указом (1827) окончательно запретил прием на службу лиц из податных сословий, сделав исключение лишь для выпускников учебных заведений, дававших при окончании курса классные чины (университеты, духовные академии и семинарии, лицеи и училища высших наук). Тем не менее в 1836-1843 годах около 65% служащих, получивших чин коллежского асессора, а с ним и потомственное дворянство, происходили из духовенства, почетных граждан, купечества и мещанства.
Н. П. Загорский "Поздравление подчинённого"
Важной особенностью дореволюционного быта было размытие границы между личными и служебными отношениями. Люди общались не только на работе, но и после службы, нередко ходили друг другу в гости, особенно холостые. Это показано в произведениях Гоголя, который в юности сам был мелким столичным чиновником. Взаимоотношения с начальником тоже выходили за рамки служебных. Во время праздников подчинённые поодиночке или все вмести приходили домой к начальнику, чтобы поздравить его лично. Направляя бумаги к вышестоящим лицам, чиновники в подписи указывали и должность, и ФИО, а начальник мог просто указать свою фамилию. У более-менее высокопоставленных чиновников был и дома оборудован кабинет, куда по рабочим делам могли прийти в нерабочее время. Из воспоминаний М. Л. Назимова (в 1820-1840-х годах канцелярский служитель уездного суда в Нижнем Новгороде): «Чиновный люд не мог и думать под страхом административных взысканий не явиться в Новый год или царские дни с поздравлением к своему начальству, начиная с низшего до высшего - губернатора. Чтобы поспеть туда и сюда, чиновники с раннего утра были на ногах, а побогаче в экипажах, в мундирах и треугольных шляпах, несмотря ни на какой дождь или мороз. Я видел, как дядюшка мой, губернский прокурор, принимал этих ранних гостей в халате и затем сам надевал мундир и являлся к губернатору". Эти обязательные визиты были повсеместным явлением среди чиновников. "Теперь это почти уже вывелось, - писал Мешков в 1870 году, - и, пожалуй, также покажется смешным, но тогда, 45 лет назад, были другие понятия. Младшие вовсе не считали за унижение оказывать уважение старшим, как считается теперь».
А. Л. Юшанов "Проводы начальника"
В 18 веке рабочий день в учреждениях длился по 12 часов: с 5 утра до 2 часов дня и с 5 до 10 часов вечера, а в случае необходимости служащие оставались и позднее. За пьянство, опоздания и прочие провинности канцелярских служащих в провинции могли серьёзно наказать. Иногда их арестовывали, сажали в колодки, пороли розгами. В 1804 году Александром I был принят специальный указ «О нечинении в присутственных местах над приказнослужителями бесчиния и жестокости». Из указа: «По делам правительствующего Сената открылось, что в некоторых губерниях советники губернских правлений наказывают приказных служителей непристойно и бесчинно, как то: сажают под стражу, в тюрьму, содержат в цепях, таскают за волосы, бьют . по щекам и в присутствии, наконец, и самых больных понуждают к отправлению должности... чтобы такого бесчиния и жестокости нигде допускаемо не было». Пороть канцеляристов перестали, но наказания сохранялись. Например, могли задержать зарплату. При этом присутственные места (места, где работали чиновники) вне столицы стали активно строить только к концу 18 века. До этого работали, где придётся, и помещения нередко были ветхими и плохо оборудованными. К концу правления императора Александра I все губернские и уездные учреждения были переведены из временных помещений в новые здания присутственных мест. Тогда же появились типовые правительственные здания. Обычно это были двухэтажные каменные здания с четырьмя отдельными флигелями имели одинаковую планировку. На первом этаже находились комнаты для проживания городничего и уездное казначейство, на втором - уездный суд с дворянской опекой, земский суд и городническое правление; одноэтажные флигели занимали архив, комнаты для арестантов, каретный сарай и конюшня с пожарными инструментами. Во второй половине 19 века условия труда стали лучше, и хамить подчинённым и обращаться к ним на «ты» было уже неприлично.
На рубеже 19 и 20 веков чиновники всё же трепетно относились к субординации. В. Ф. Романов в книге «Старорежимный чиновник» подробно вспоминал свою службу на рубеже 19 и 20 века. Романов трудился в столице в Земском Отделе. Описывал он и отношения с начальником. «Хотя на меня С. никогда не повышал голоса, а, в случае недовольства мною, только краснел и переходил в задыхающийся шепот, столкновение мое с ним, по свойствам моего, тоже взбалмошного, характера, было неизбежно. С. имел наклонность к тому, что называется “важничаньем”; например, выходя, по окончании службы, в приемную, он, на ходу, как то вбок, протягивал дежурному чиновнику руку, не глядя на него, и быстро говорил: “до свиданья-с”; пожимать руку начальства приходилось, часто видя уже только его спину. Я, взявший за свой идеал бюрократа, холодный корректный тип Каренина, в душе оставался склонным к дебошам студентом; манера прощаться со мною Савича обозлила меня, и я придумал мстительный план, как выйти из не нравившегося мне положения: после шести часов вечера я уходил в дальний угол приемной комнаты и стоял там до выхода Савича из кабинета; он, зная, что дежурный чиновник сидит за столом против дверей его кабинета, быстро выходил и сейчас же протягивал руку для прощания, я же медленно шел к руке начальства через всю комнату; протянутая рука висела в воздухе, лицо Савича делалось пунцовым и злым. Это было глупо с моей стороны, я не понимал тогда, что никакого умысла у торопящегося домой Савича задеть самолюбие молодого чиновника нет, но я получал от подобных выходок большое удовольствие: “на, мол, смотри и убеждайся, что свобода моя дороже всяких успехов у начальства”. Когда я входил в кабинет к Савичу, я часто держал руку в кармане; он, молча, упорно на нее смотрел, а я делал вид, что ничего не замечаю. Иногда, когда ему надоедало почему-то долго видеть меня у себя в кабинете, он шептал: “голубчик, быть может, Вы могли бы ходить несколько скорее”, я говорил почтительно: “слушаюсь” и двигался чрезвычайно медленно. Должен сказать, что к нарушению дисциплины, в сущности, подавал нам пример сам Савич, не говоря уже о его, часто нецензурных, выражениях и криках при посторонней публике, он, если не любил какого-нибудь начальника, открыто игнорировал его и даже ругал последними словами при своих подчиненных, даже при курьерах. Один товарищ министра, которого Савич терпеть не мог, прислал как-то раз к Савичу курьера за перепиской по какому-то делу; Савич писал срочную бумагу, обозлился, что его оторвали от хода его мыслей и крикнул: “скажи ему, чтобы убирался к…”, последовало площадное ругательство. При свойстве наших характеров, повторяю, отношение ко мне Савича должно было перейти в раздражительную вражду, и это именно обстоятельство заставило меня через несколько лет уйти из любимого мною учреждения…
Когда я представился Савичу, он мне сказал, что я назначаюсь в 3-е делопроизводство… Всех делопроизводств в отделе тогда было, кажется, 16; размещались служащие в двух этажах очень тесно. Каждое делопроизводство имело, большей частью, только по одной комнате, в которой начальник отделения — делопроизводитель работал вместе со всем персоналом отделения. Поэтому я сразу же познакомился со всеми моими будущими сослуживцами по 3-му делопроизводству… Я узнал, что дело было вовсе не в их образовательном цензе, а просто в том, что они ни к какой служебной карьере не стремились, мечтали хозяйничать в своих имениях, службой не интересовались и, так сказать, отбывали временную повинность — посидеть в Министерстве первые годы по окончании лицея; лицеисты ведь причислялись к тому или иному ведомству сразу же по окончании курса, так сказать механически, а нуждающиеся в средствах получали даже какое-то ежемесячное пособие впредь до назначения на штатное место …
Хотя Корвин был, как я говорил, человек нервный и раздражительный, у нас вскоре установились прекрасные служебные отношения. Молодежь его боялась и уважала, т. е. при появлении его прекращала разговоры и не нарушала вообще тишины в комнате, чтобы не мешать ему заниматься…
Младшие помощники были Н. Н. Принц и юрист Московского Университета Н. И. Воробьев. Если бы Н.Н. был современником Л. Толстого при творении им Анны Карениной, то я был бы убежден, что многие черты Стивы Облонского он списал с “Принцика”, как называли мы его… Он, с первых же дней нашего знакомства, вручил мне тетрадку, собственноручно им составленную, с образцами различной деловой переписки. Видя изумление на моем лице и предугадывая вопрос: “разве все надо писать одинаково, по шаблону, а нельзя по своему?” он ласково улыбаясь, предупредил меня: “видите ли, в служебной переписке имеются издавна установленные формы по, так сказать, мелким текущим делам: например, вы читаете резолюцию делопроизводителя “о.б.п.”, то есть оставить без последствий, находите у меня в моей тетради образец “о.б.п.”, затем: “на расп. губ.” — губернатору на распоряжение и т. д. и т. д.; таких образцов здесь до сотни; привыкните к ним и будете в час в десять раз больше давать, чем при измышлении своих форм из головы; большие деловые бумаги, разные представления в Советы, рапорты в Сенат и т. п. — там, конечно, придется писать по-своему, но до этого Вы еще не скоро дойдете”… И в мелкой «текущей» работе чиновника технический навык и шаблон — громадный плюс: ненастоящий чиновник часто небольшое деловое письмецо сочиняет и мусолит в течении времени, за которое настоящий чиновник написал бы таких писем десяток.
В обществе распространен взгляд на наш канцелярский стиль, как на нечто, в лучшем случае, смешное. Это неверно. Предрассудок этот относится к далеким временам. Язык наших канцелярий отличается строгой грамотностью, сжатостью и, главное, точностью. Его единственный недостаток в первые годы моей службы заключался в крайней, обычно, сухости, но на моих глазах язык этот во многих ведомствах эволюционировал в чисто литературный живой язык, сохранив при том основное свое качество — точность. Смешного “канцелярского стиля” я не застал, но слышал о нем от одного дореформенного чиновника: его юмористическая сторона заключалась в крайне почтительном отношении подчиненных к начальству и начальников во взаимных отношениях между собою; например, докладчик писал, должен был писать, всегда сомневаясь в своих силах разобраться в деле, даже правильно изложив его сущность, в таком роде: “сущность дела едва ли не сводится к следующему”, но, Боже упаси, сказать просто, что «дело заключается в следующем», это было бы нескромно, невежливо по отношению к более осведомленной высшей власти. Начальство к начальству никогда не обращалось с возражениями; надо было всегда похвалить предложенную меру, указать на ее положительные стороны, а затем уже высказать соображения о совершенной ее негодности. В таком духе в мое время писало только министерство финансов, весьма одобряя предложенные меры и кончая отказом в деньгах на их осуществление. Кроме того, некоторые архаичные приемы переписки сохранялись еще в канцеляриях самого затхлого министерства, если не считать его юрисконсульской части, а именно юстиции: там в каждом отделении имелся какой-то редактор, который исправлял и без того бесконечно в многочисленных инстанциях вылизанные бумажки».
Н. П. Загорский "У мирового судьи"
Интересные воспоминания о жизни и повседневном быте столичных чиновников среднего уровня оставил С. Ф. Светлов «Утром чиновник встает часов в восемь, девять или десять, глядя по тому — начинается ли его служба рано или поздно. Обыкновенно встают в девять часов и пьют чай или кофе с булками (французская булка, розанчик, сухари, крендели, ватрушечки и пр.). Явясь на службу, чиновники редко принимаются за дело сразу. Сперва поговорят, потолкуют о новостях, а иной раз пробегут и казенные газеты.
Часу в первом желающие идут в буфет позавтракать и попить чайку, на что уходит с полчаса времени. Буфет содержит кто-нибудь из сторожей, причем, понятно, никаких пошлин не несет, за помещение ничего не платит и пользуется казенными 20 дровами. Иногда буфеты держат жены мелких чиновников. В некоторых учреждениях завтрак и чай разносятся сторожами прямо по комнатам, так что в буфет не ходят. Расчет с буфетом производится в день получения жалованья, двадцатого числа, причем некоторым приходится уплачивать за месяц до десяти и до пятнадцати рублей. Средним же числом расход на буфет составляет рублей пять или шесть.
Присутствие кончается в разных учреждениях не одинаково, но в большинстве — от четырех до пяти часов. В летнее время присутствие кончается несколько раньше, чем зимою и, сверх того, чиновники имеют по одному свободному дню в неделю, кроме праздников. По окончании присутствия чиновники идут обедать, кто домой, кто в рестораны, а кто и в кухмистерские, где можно пообедать за тридцать или сорок копеек и нажить себе катар желудка. Редкий из чиновников предварительно обеда не пропустит маленькую рюмочку и другую водки, настойки или какого-нибудь вина. Обычное меню среднего чиновника — суп, бульон или щи, жаркое (бифштексы, телятина, котлеты, свинина жареная, голубцы, иногда что-нибудь из дичи) и сладкое (желе, муссы, компот, кисель с молоком, фрукты недорогие и пр.). Обыкновенно будничный обед состоит из трех блюд: жидкого горячего, жаркого и сладкого.
После обеда или ложатся отдохнуть или читают газеты. Часов в восемь пьют чай и затем или садятся за работу или отправляются на прогулку, в гости, в клуб и пр. Если чиновник остается дома и у него никого из гостей нет, то часов в одиннадцать или двенадцать подается ужин из закусок (селедка, колбаса, сардинки, масло, сыр, оставшееся от обеда жаркое) и чай или пиво. После ужина ложатся спать. Таков образ жизни чиновника семейного, живущего своим домом.
Кстати сказать, что современные столичные чиновники не очень любят, когда их зовут “чиновниками”, не любят одевать вицмундиры (к которым прибегают только в случае необходимости), избегают носить ордена и интересуются больше всего не служебными почестями, а окладами. Теперь чин или орден не представляет ничего завлекательного; другое дело — повышение содержания, получение награды денежной, пособия на лечение болезни или на воспитание детей.
К порученному делу вообще относятся добросовестно и стараются исполнить его по мере сил и способностей; огромное большинство ведет себя добропорядочно и честно, но бывают и взяточники, особенно в специальных ведомствах. В этом отношении весьма печальною известностью пользуются интенданты, инженеры путей сообщения, экономы и смотрители казенных учреждений. Эти господа действительно не пропускают того, что плывет мимо. Достаточно указать на ряд интендантских процессов после турецкой войны 1877 г. и на обнаруженные в августе 1892 г. злоупотребления инженеров путей сообщения в Могилевском округе, где кучки шоссейного щебня оказались из мусора и где прикарманивали строительные суммы с крайней наглостью и бесцеремонностью, так что Министерство путей сообщения сочло нужным преподать своим служащим уроки о подрядах и поставках и о ведении отчетности». Зарплаты чиновников были относительно небольшими. В начале 19 века городничий официально получал 300 рублей в год, а это фактически глава уездного города. Тема вороватых чиновников и низких зарплат не раз встречается в литературе. Чичиков получал 400 рублей в год плюс премии, а за новую приличную шинель он заплатил 80. Мелкий чиновник Мармеладов в «Преступлении и наказании» на службе получал примерно 30 рублей – не так уж много, но семья была и этому рада. Часть чиновников имела иные доходы, особенно дворяне до отмены крепостного права. Часть компенсировала маленькую зарплату взятками и поборами. Во второй половине 19 века зарплаты в целом выросли.
Разумеется, это малая часть того, что можно сказать о жизни дореволюционных чиновников.
Использованные материалы
Вигель Ф. Ф.«Записки»
Писарькова Л. Ф. «Российский чиновник на службе в конце XVIII - первой половине XIX века»
Романов В. Ф. «Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции»
В журнале Journal of Medieval History опубликовано исследование, которое представило самое раннее известное письменное свидетельство против ее подлинности. Об этом пишет Phys org.
Авторы исследования нашли текст уважаемого нормандского мыслителя XIV века Николая Орезмского (Nicole Oresme) - будущего епископа Лизье, известного своими трудами по математике, астрономии и философии. В одном из трактатов он прямо называет плащаницу из французской деревни Лире "очевидной подделкой", созданной священниками ради прибыли.
Николай Орезмский писал, что не обязан верить тем, кто утверждает о чудесах, поскольку духовенство нередко вводит людей в заблуждение ради пожертвований. В качестве примера он упоминает "саван Господа", который выставлялся в Лире (позже именно этот предмет станет известен как Туринская плащаница).
Этот документ датируется примерно 1370-ми годами и оказывается на несколько десятилетий старше знаменитой жалобы епископа Труа Пьера д'Арси (1389), который также обвинял клириков в фальсификации. <....>
Никола́й (Николь) Оре́м, или Никола́й Оре́змский (Nicolas Oresme, Nicholas Oresme, Nicole Oresme; до 1330 года, Нормандия — 11 июля 1382, Лизьё, Франция) — французский философ, натурфилософ, математик, механик, астроном, теолог. Епископ города Лизьё. Его научные труды оказали влияние на Николая Кузанского, Коперника, Галилея и Декарта.
В 1348 году Николай Орем впервые упоминается в документах Парижского университета в качестве члена нормандской университетской корпорации и магистра факультета искусств. В пятидесятые годы XIV века, вплоть до 1361 года, он преподает в Наваррской коллегии, причём с 1356 года получает звание grand maitre. К нему благосклонно относилась королевская семья, Николай Орем стал воспитателем дофина, будущего короля Франции Карла V.
<...>
В 1377 году Орем был выбран епископом Лизье, где и проживал до своей смерти.
//Википедия ру
Тури́нская плащани́ца (итал. Sindone di Torino) — льняное полотно размером 4,37 на 1,11 метра с негативным изображением бородатого мужчины обнаженного, в полный рост, закрывающего руками свои половые органы. Есть люди, которые верят что этим полотном был обёрнут труп Иисуса Христа, изображение на полотне считают отпечатком тела мёртвого Иисуса Христа.
"Анализ отпечатков крови на Туринской плащанице показал: их не могло оставить завернутое в ткань тело. К такому выводу пришли судмедэксперт-антрополог Маттео Боррини из Ливерпульского университета Джона Мурса в Великобритании и специалист в области псевдонауки, химик-органик Луиджи Гарлашелли. Результаты исследования были опубликованы в журнале Journal of Forensic Sciences.<...> Пока так и не удалось выяснить, как именно образовались пятна крови на ней (и кровь ли это вообще), но было установлено, что они содержат оксид железа.// 16 июля 2018, 11:43, "Так не бывает: Туринская плащаница оказалась подделкой" автор: Алла Салькова https://www.gazeta.ru/science/2018/07/16_a_11840869.shtml?up...
В Новой католической энциклопедии сообщается, что изображение всего тела Иисуса на плащанице довольно чётко выражено, хотя в местах наибольшего прилегания очертания должны быть более выраженными, а местах наименьшего прилегания — менее. В действительности, руки, лицо, в том числе глазницы, имеют чёткие контуры, а некоторые места — ягодицы и пупок — едва заметны, при этом морщины и другие неровности никак не отображены. В энциклопедии делается вывод, что правая рука намеренно удлинена для закрытия области гениталий в угоду «благочестивой скромности», а также, что изображение Иисуса на ткани соответствует иконографическому стилю византийского периода, в то время как ранние изображения Иисуса в катакомбах Рима показывают его безбородым, а в Евангелии и вовсе не даётся никакого описания внешности[51].//Туринская плащаница, Википедия ру
Wild R. A. Shroud of Turin // New Catholic Encyclopedia[англ.]. — 2nd edition. — The Catholic University of America, Tompson Gale[англ.], 2003. — Vol. 13 Seq–The. — P. 95—97.
На сайте Русской Православной Церкви Московского Патриархата Синодального отдела по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви написано:
"Одно из удивительных свидетельств Воскресения Христова, сохранившееся до наших дней, – Плащаница Спасителя, кусок длинной узкой ткани, которым было обернуто после крестных страданий и смерти тело Иисуса Христа.<...>
На третий день, уже после Воскресения, ученики Спасителя, войдя во гроб, которым служила небольшая пещера, увидели одни пелены лежащие. Эти пелены и есть Плащаница. Плащаница стала святыней для учеников Христа. Затем долгое время Плащаница хранилась в Константинополе, а после крестовых походов была вывезена в Западную Европу и вот уже шесть веков находится в итальянском городе Турин, по которому и получила свое название «Туринская». На Плащанице таинственным, непостижимым образом запечатлен Иисус Христос, снятый после распятия с креста. Удивительный лик, исполненный мира и неземного величия, хотя и со следами тяжелейших страданий. На высоком лбу заметны струйки крови, на руках и на ногах следы ран от гвоздей, кровоподтеки от ударов бичей покрывают все тело.<...>
В 1997 году точную копию Туринской Плащаницы (всего таких копий в мире пять) известный американский ученый Джон Джексон передал в Московский центр по изучению Плащаницы, в котором трудятся православные физики, математики, биохимики, искусствоведы и ученые других специальностей.
Received 27 Nov 2024, Accepted 01 Feb 2025, Published online: 28 Aug 2025
<...>
How, then, can we explain the ‘rumour’ (fama) about such phenomena? ‘We hear many common people (vulgo) affirm that many things are true’, Oresme writes, yet when asked if they have witnessed the phenomena they report, they answer in the negative. More authoritative figures, particularly ‘learned clerics’, affirm similar things, but if asked where they learned these things, ‘they can no better answer than a simple woman’.Footnote13 To the objection, ‘if two good people testify that they were healed by a certain method, should I not believe them?’, Oresme responds, ‘if such good people, etc., attribute this to a miracle and the God of glory, this is not unreasonable’.Footnote14
<...>
Nonetheless, simply because ‘good people’, including clergy, claim certain events to have happened does not make them true: ‘I do not need to believe anyone who claims: “Someone performed such miracle for me”, because many clergymen thus deceive others, in order to elicit offerings for their churches. This is clearly the case for a church in Champagne, where it was said that there was the Shroud of the Lord Jesus Christ, and for the almost infinite number of those who have forged such things, and others’.Footnote16
<...>
Николя Сарзо (Nicolas Sarzeaud)
Николя Сарзо является научным сотрудником Академии Вилла-Медичис де Франс в Риме и Фонда научных исследований (FRS-FNRS) / Группы культурного анализа раннего Нового времени (GEMCA) в Лувен-ла-Нёв. Его диссертация 2021 года для École des Hautes Études en Sciences Sociales (EHESS) о культе Плащаницы Христа между четырнадцатым и шестнадцатым веками была опубликована под названием [ital] Les Suaires du Christ en Occident [end ital] (Éditions du Cerf, 2024). Он является автором многочисленных статей о культе изображений в позднем средневековье, о способах их демонстрации и распространения, а также о проблеме реликвии как доказательства в изобразительной культуре Средневековья и раннего Нового времени.
Nicolas Sarzeaud is a research fellow at the Villa-Médicis Academy de France in Rome and at the Fonds de la Recherche Scientifique (FRS-FNRS)/Group for Early Modern Cultural Analysis (GEMCA) at Louvain-la-Neuve. His 2021 thesis for the École des Hautes Études en Sciences Sociales (EHESS) on the cult of the Shrouds of Christ between the fourteenth and sixteenth centuries has been published as [ital] Les Suaires du Christ en Occident [end ital] (Éditions du Cerf, 2024). He is the author of numerous articles on the cult of images in the late Middle Ages, on the ways they were shown and disseminated, and on the problem of the relic as proof in medieval and early modern visual culture.
