История падения Западной Римской империи напоминает трагический спектакль, наполненный интригами, предательствами. Этот процесс длился долго, словно болезнь, медленно разъедающая тело некогда могущественного организма.
Эпоха упадка
Всё началось задолго до официального падения Западного Рима в 476 году нашей эры. Уже с III века империя испытывала глубокий кризис власти. Наследники Августа постепенно утрачивали контроль над провинциями, теряя единство и внутреннюю силу. Армия перестала защищать границы империи, превращаясь скорее в инструмент захвата власти амбициозными полководцами. Усиление бюрократии, коррупция и тяжёлые налоги разоряли простых граждан, заставляя многих покидать города и уходить в сельскую местность.
Во второй половине IV века произошло ключевое событие: разделение империи на Восточную и Западную части. Это решение, принятое императором Феодосием Великим, стало роковым. Отныне два центра силы начали жить раздельно, развиваясь независимо друг от друга. Восток сохранил стабильность благодаря удачному географическому положению и сильной армии, тогда как Запад начал быстро деградировать.
Нашествие варваров
Но главная причина гибели Запада лежала вне стен самого Рима. Нарушение границ стало обыденностью, особенно после великого переселения народов. Готы, аланы, свевы, бургунды, франки, лангобарды, вандалы и многие другие племена хлынули в пределы империи, стремясь завоевать себе новые земли и богатство.
Особенно важным событием стала битва при Адрианополе в 378 году, когда армия императора Валента потерпела сокрушительное поражение от готов. Поражение в этой битве было настоящей катастрофой для римской армии и всей империи. После неё римляне вынуждены были начать массовое привлечение варваров в свою армию. Теперь значительная часть легионеров состояла именно из германских племен, что ещё больше ослабляло центральную власть.
Варвары же не спешили становиться верными защитниками империи. Вскоре начались крупные восстания, завершившиеся захватом Рима готским королём Аларихом в 410 году. Город подвергся разграблению впервые за восемь веков своей истории!
Однако разрушение столицы империи оказалось лишь частью общего процесса распада. Другие народы последовали примеру готов, основывая собственные королевства прямо на территории Италии, Галлии, Испании и Северной Африки.
Последняя страница истории
Осенью 476 года случилось то, что поставило точку в существовании Западной Римской империи. Король остготов Одоакр сверг последнего западноримского императора Ромула Августула(полное имя - Флавий Ромул Август) и отправил знаковые регалии (корону и пурпурный плащ) византийскому императору Зинону, объявив себя новым правителем Италии.
Этот символичный жест означал конец тысячелетней истории величайшей цивилизации древнего мира. Хотя в то время никто даже не понимал, что Римская империя пала, как мы считаем это сейчас. Тогда Восточная Римская империя была полной наследницей и фактически никто не говорил о падении Римской империи, так как все население Восточной Римской империи считали себя римлянами.
Таким образом, Западная Римская империя прекратила своё существование не в результате одной битвы или катастрофы, а вследствие длительного внутреннего кризиса, усугубляемого нашествиями извне. Но даже её гибель оставила значительный след в европейской культуре и развитии последующих эпох.
Двенадцатый ацтекский месяц назывался Теотлéко (Teotlehco, «прибытие богов») и длился с 23 сентября по 12 октября.
В предыдущем месяце Очпаництли заканчивается сезон дождей, женский сезон: умирает земля в образе Тоси, приносят себя в жертву божества кукурузы Центеотль и Чикомекоатль. Наступает сухой сезон, из священного огня рождаются и спускаются на землю боги. Мужской сезон, время войн.
🌱 Первые 15 дней жили-были как обычно, а на пятнадцатый день люди делали в храмах и домах города алтари, на которые клали пучки тростника. На третий день после этого прибывал первый бог, Тламацинкатль — поскольку бог молодой, он проворнее остальных. Среди подношений этому богу были четыре шарика из теста из поджаренных и измельчённых семян амаранта, смешанных с водой или мёдом. Ночью пожилые пили пульке: так они омывали ноги прибывшего бога.
🌽 На четвёртый день ветки с алтарей убирались, а пятый день (или последний день месяца) — это собственно праздник Теотлеко. В ночь на Теотлеко люди готовили кукурузную муку. На алтарях в домах и храмах оставлялась горочка этой муки на циновке: на ней должен был появиться маленький отпечаток стопы, означающий прибытие богов. Жрец всю ночь ждал этого знака, ходил туда-сюда и проверял муку. И когда замечал след, он возвещал: «Его Величество прибыли!». Тут же остальные жрецы начинали дуть во все раковины во всех храмах и кальпулли города. Люди высыпали на улицы, чтобы сделать в храмах подношения из тамале, приготовленных из накануне приготовленной муки. Ночью пожилые люди снова пили пульке: ноги богов сами себя не омоют.
👴 На следующий день прибывали бог торговцев Якатекутли и бог огня Шиутекутли. Они прибывали последними, потому что были старше и не могли ходить так быстро, как остальные. Теперь начиналось время жертвоприношений: рабов бросали в огонь на большом алтаре и доставали еле живых для изъятия сердец. Молодой человек в парике с длинными волосами и украшенный перьями, изображающий белку, танцевал на вершине храма рядом с алтарём. Каждый раз, когда пленника бросали в огонь, он свистел.
👖 На следующий день, который был частью уже следующего месяца, люди танцевали на улицах, держась за руки. Руки и тела украшались разноцветными перьями, которые приклеивались к коже смолой. Причём украшались так только мужчины от мала до велика (мужской же сезон). Танцы и песни начинались в полдень и заканчивались ночью.
Ваш рацион состоит в основном из красной рыбой, тунца, лобстеров, креветок и других морепродуктов? Поздравляю — вы питаетесь как бедняк в Помпеях I века н.э.
Если серьезно, то о пищевых привычках жителей древних Помпей, в т.ч. отличиях в рационе богатых и бедных, рассказали в недавнем исследовании, опубликованном в журнале Scientific Reports. Данные удалось добыть, исследовав останки людей того времени, отлично сохранившихся благодаря извержению Везувия в 79 г. н. э.
Выяснилось, что в меню состоятельных жителей Помпей входило мясо — свинина, баранина и козлятина, а бедных — различная рыба и морепродукты, которыми богато Средиземное море.
Однако все же центральное место в ежедневном рационе того времени занимали злаки и бобовые — пшеница, ячмень, бобы, чечевица. Небогатые горожане чаще ели просо — оно дешевле и долго хранится.
Из любопытного: благодаря изотопному анализу выяснили, что в Помпеях любили пикантную приправу из рыбьих потрохов, яиц и трав («ликвамен»), а также ферментированный рыбный соус («гарум»).
Пусть вас не удивляет название статьи. Эта война получила название первой македонской только в новое время. Древние историки о ней ничего не знали. Полибий называет македонской только, ту, что для нас вторая. Ливий говорит : "В это двухлетие о Греции забыли". Для современников это была война греков. И действительно, хотя заваруха длилась несколько лет, каких либо серьезных столкновений римской и македонской армий не было. Сейчас сказали бы, что Рим вел войну при помощи своих прокси. Поэтому среди современников и возникло вот это - война которой не было. Но вернемся к изложению последнего акта сего действа.
В это двухлетие о Греции забыли, пишет несколько меланхолично Тит Ливий. Действительно, наступила решающая фазы борьбы с Карфагеном, поэтому было не греков. Брошенные своем союзником этолийцы запросили мира, соглашаясь на любые условия, что будут угодны македонскому владыке. Впрочем и Филипп был не против прекратить это конфликт потому не медлил с подписанием мира. Это было нарушением этолийцами условий договора с Римом, который запрещал сепаратный мир. Но видно положение Этолии было совсем плохо, что они решились на мир с Филиппом. Для Македонии это была победа.
И вовремя! На смену Сульпицию прибыл проконсул Публий Семпроний, который привел с собой десятью тысяч пехоты ( два легиона), тысячу всадников и тридцать пять военных кораблей. Семпроний высадился в Диррахии, а оттуда направился к Аполлонии. Высадка римского корпуса привела к восстанию местных племен и боясь больших осложнений Филипп также пошел к Аполлонии. Филипп, опустошив окрестные земли, подошел к городу. Это давало римлянам повод начать войну, но они о лишь охраняли городские стены. Филипп совсем не хотел обострять обстановку раздражая римлян новой битвой и потому он вернулся в свое царство.
От войны устали все, и эпироты предложили Филиппу свое посредничество. Стороны встретились а Эпире, в городе Фойника. Публий Семпроний изложил условия мира: область парфинов, Дималл, Баргулл и Эвгений отходят к римлянам, Атинтания – к Македонии. Мирный договор на таких условиях был подписан, а на два месяца – пока послы доставят его в Рим и народ утвердит условия – заключено было перемирие. В Риме все трибы проголосовали за мир на приведенных условиях, так как война переносилась в Африку, и все хотели избавиться от всех других.
Публий Семпроний, заключив мир, отбыл в Рим, чтобы вступить в должность консула. Так закончилась эта война, первая с Македонией. Закончилась по большому счету в ничью, но все таки не позволила македонскому владыке вмешаться в дела Италии. .
Элла Кейт Юинг, родившаяся 9 марта 1872 года в Ла-Гранже, штат Миссури, была единственным ребенком в семье Бенджамина Юинг и Анны Херринг Юинг. Вскоре после ее рождения семья переехала на ферму в округе Скотланд, Миссури. При рождении Элла была совершенно нормального роста, как и любой другой ребенок, а первые признаки аномалии проявились только после ее седьмого дня рождения. Родители заметили, что Элла начала быстро расти, и к четырнадцати годам ее рост составлял уже около 1,88 метра , а по некоторым историям даже 2,08 метра. Врачи считают, что ее аномальный рост был вызван гигантизмом гипофиза — расстройством, при котором гипофиз вырабатывает избыточное количество гормона роста.
Местные жители привыкли к необычному росту Эллы и относились к ней с сочувствием, но за пределами родных мест она сталкивалась с насмешками. Один из самых печальных инцидентов произошел в 1885 году, когда тринадцатилетней Элле предложили прочитать Декларацию независимости на празднике 4 июля в маленьком городке Уайаконда, Миссури. Когда она встала и начала читать, толпа отреагировала смешками и хохотом, Элла убежала в слезах, вернувшись домой долго не с кем не общалась, по ее словам это был худший день в ее жизни.
К двадцати двум годам рост Эллы был на отметке в 2,54 метра, хотя это не точные цифры, например в книге рекордов Гиннесса указывают рост в 2,24 метра. Из-за гигантизма у Эллы были очень длинные руки, огромные кисти и ступни , она носила обувь 24-го американского размера, это примерно 35-36 см в длину.
Поначалу Элла ненавидела, когда на нее глазели, но решила, что если это неизбежно, то лучше извлечь из этого пользу. В 1892 году она получила предложение от чикагского музейного импресарио Льюиса Эпштейна, он предложил 1000 долларов за 27-дневное выступление в его заведении. Она убедила родителей, что в этом нет ничего плохого, но они все таки решили сопровождать ее в этом первом турне.
Успех был ошеломляющий, неизвестно сколько заработал Льюис, но как только кончились 27 дней, он тут же предложил Элле пятимесячный контракт за 5000 долларов - сумму, превышающую пятилетний заработок ее отца на ферме. Элла согласилась практически сразу, против были только ее родители, но их она сумела уговорить.
В 1893 году она выступила на Всемирной выставке в Чикаго, где ее увидели миллионы посетителей, и получила прозвище "Миссурийская великанша". В 1897 году присоединилась к знаменитому цирку Барнума и Бейли, где она не ощущала себя особенной в окружении не таких как все.
Интересный факт: для обычного платья ей требовалось 22 метра ткани, а для сценического — до 73 метров. Она продолжала выступать на ярмарках и экспозициях, включая Луизианскую выставку 1904 года в Сент-Луисе и "Льюис и Кларк" 1905 года в Портленде. За свою карьеру длинною в 17 лет, Элла заработала около $30 000 - огромную сумму для того времени
Несмотря на гастроли, Элла оставалась привязанной к дому и семье, она купила ферму и построила специальный дом с дверями высотой 2,67 метра и большой мебелью. Она также приобрела ферму для родителей и установила один из первых телефонов в округе Скотланд.
1/2
Дом Эллы с большими дверьми и окнами
В какой то момент Элла заболела туберкулезом и ушла со сцены. Она скончалась 10 января 1913 года в возрасте 40 лет и была похоронена на кладбище Хармони Гроув. В ее честь в округе Скотланд названы озеро "Элла Юинг" и фестиваль искусств в Мемфисе, Миссури.
Всем спасибо, кто прочитал. Подписывайтесь будет интересно.
Еще есть группа в вк https://vk.com/club230098140 - где статьи выходят чуть раньше, есть короткие посты, и просто исторические фотографии.
Так же сообщество в телеграме https://t.me/+Y-znwBrdDJlhMTIy тут выходит, дополнительный контент 18+ и самые кровавые и ужасные истории
10 октября 1931 года вышло постановление ЦК ВКП(б) «О начале строительства канала между Москвой и Волгой», словно специально приуроченное ко дню рождения человека, спроектировавшего этот канал за 200 лет до советской власти по заданию Петра Первого.
Автора проекта звали Георг Вильгельм де Геннин (de Hennin). Он родился в Германии (или в Голландии) 11 октября 1665 года и поступил на русскую службу в 32-летнем возрасте.
В своем «резюме» де Геннин рекомендовался пиротехником и дизайнером, знатоком «потешных огнестрельных вещей», умеющим «изображения преизрядно на бумаге вырезать и прочие хитрости». Видимо, был наслышан о том, что молодой русский царь завел у себя под Москвой потешное войско и потешный флот, и вообще охоч до всяких хитростей и кунштюков.
Но заниматься молодому немцу (или голландцу) пришлось вещами куда более серьезными. Виллем Иванович (как он решил называться в России), наверное, сильно бы удивился, узнав, что подписывает пожизненный контракт на полвека вперед; что он никогда не вернется на родину, и что ему суждено стать отцом-основателем трех городов Российской империи — Петрозаводска, Екатеринбурга и Перми. Градообразующими предприятиями этих населенных пунктов являются металлургические заводы, построенные под руководством де Геннина.
Железная руда служила одним из важнейших стратегических ресурсов XVIII века. Разумеется, в сочетании с технологией выплавки чугуна и стали. До Петра Российское государство технологиями не владело, поэтому импортировало пушки, ядра, якоря, колокола, сабли, гвозди и многие другие металлургические изделия. В первой четверти XVIII века ситуация изменилась. Во многом благодаря трудолюбию и железной воле де Геннина, разведавшего десятки железорудных месторождений, от Ладоги до Урала, и поставившего там десятки доменных печей.
Свою службу в России он начал в 1698 году со скромного чина ефрейтора-фейерверкера с жалованием «шти рублев» (6 рублей) в месяц. Но уверенно и быстро делал армейскую карьеру благодаря Северной войне, в которой Петр Первый принял активнейшее участие, желая как можно скорее прорубить окно в Европу через владения Швеции.
П.-Д. Мартен. Полтавская битва. 1726
Карьерная звезда де Геннина взошла в 1710 году, когда он лично познакомился с будущим императором. Это был самый «урожайный» для России год за всю военную кампанию. Летом-осенью русские взяли Ригу, Ревель (ныне — Таллин), Выборг и Кексгольм, отхватив у Карла XII солидный кусок балтийского берега.
Гравюра из Книги Марсовой или воинских дел от воиск царскаго величества россииских. - Спб.: 1713.
Под стенами кексгольмской крепости де Геннин отличился как артиллерийский офицер (уже в чине майора), командовавший тремя осадными батареями. Видимо, его пушки, развернутые против крепостных стен, выглядели настолько внушительно, что комендант Кексгольма предпочел не испытывать стены на прочность, а прислал в русский лагерь парламентера с предложением почетной капитуляции. Так было принято в те времена «галантных войн» — если осажденные сдавались «на аккорд», то есть добровольно и до начала штурма, они имели право выйти из крепостных ворот с развернутыми знаменами под музыку военного оркестра. Победители принимали капитуляцию, больше похожую на парад.
Вечером победители и побежденные вместе пировали, поднимая тосты по-немецки и по-французски. Русским языком в российской армии тогда пользовались, в основном, нижние чины, которых на банкеты не приглашали.
Командующий российской армией Роман Виллемович Брюс отправил в Петербург с донесением об очередной победе одного из виновников этой виктории, майора Виллема Ивановича Дегеннина.
Выслушав донесение и ознакомившись с чертежами взятой крепости, выполненными лично докладчиком, Петр пришел в отличное настроение и щедро вознаградил Брюсова посланца. По воспоминаниям де Геннина, «за взятие Кексгольма» он получил золотую медаль с алмазами стоимостью 150 рублей (майорское жалование за полгода) и деревню Азила, находившуюся в том же Кексгольмском уезде и представляющую собой процветающее хозяйство из 66 крестьянских дворов с обустроенным усадебным домом, лососевыми угодьями, пильной и мукомольной мельницами.
Но главным результатом аудиенции были, конечно, не материальные блага, а благоприятное впечатление, которое 45-летний офицер произвел на российского самодержца. С этого момента имя де Геннина вошло в историю.
Да, и навыки потешных дел мастера ему тоже пригодились, когда он устроил новогоднюю огненную феерию 1 января 1712 года перед дворцом князя Меншикова на Васильевском острове. Такого шоу жители северной столицы ещё не видели. На небе возникали фигуры Петра I на коне, богини Цереры с копьем и рогом изобилия, появлялась Швеция в виде змеи, извивавшейся между коронами России, Турции и Польши. Затем орел, символизировавший Россию, поражал несчастную Швецию стрелами, после чего из морских волн поднималась крепость Санкт-Петербург с кораблями, заплывавшими в ее гавань…
Какому-нибудь ловкому царедворцу хватило бы для дальнейшего карьерного роста одного только этого представления. Но не Виллему Ивановичу, который в 1713 году оставил армейскую службу и Петербург, чтобы занять пост коменданта Олонецких заводов в Карелии.
Это был крупнейший на тот момент металлургический холдинг Московского царства, производивший холодное оружие и боеприпасы — все для фронта, все для победы в Северной войне. Рабочими были так называемые государственные крестьяне, формально свободные, в отличие от крепостных, но приписанные к заводам. На Олонецких заводах числилось более 12 тысяч крестьянских семей. Работали они плохо, спустя рукава. Первой задачей де Геннина, как генерального менеджера оборонного предприятия, было разобраться в причинах брака и халтуры, снижающих производственные показатели.
И он разобрался. Для европейца было очевидно, что подневольный труд госкрестьян не эффективен, сколько ни ставь над ними надсмотрщиков. Крестьяне тупо отбывали трудовую повинность, сопротивляясь любым попыткам модернизации производства.
В этой безнадежной ситуации коменданту нужно было создавать новую бизнес-модель предприятия. В столице от него ждали не абстрактных соображений (по-хорошему, следовало освободить крестьян), а практических результатов — больше штыков и снарядов.
План Олонецкого Петровского завода, 1722 год
Неожиданных союзников де Геннин нашел в местных старообрядческих общинах Выговской пустыни. В экономическом плане это были автономные трудовые коммуны. Старообрядцам приходилось не только обеспечивать себя всем необходимым, но и выплачивать двойной налог государству, которое таким способом штрафовало их за богословское диссидентство.
И они справлялись. Не просто выживали, но и процветали, особенно на фоне загибающихся казенных заводов. Де Геннин начал понемногу трудоустраивать «раскольников» на свои предприятия, что вскоре привело к повышению качества продукции и перевыполнению плана. «Пустынные жители, которые живут в лесу, руду и известь на завод ставят без всякого ослушания и радеют лучше других» — докладывал царю комендант.
Царь в военном угаре не особенно интересовался причинами трудовых достижений Олонецких заводов. Лишь бы вовремя поставляли в действующую армию новые пушки. Звезда талантливого управленца поднималась все выше. Свое двадцатилетие на царской службе он отметил уже в генеральском чине.
Но почить на лаврах 57-летнему де Геннину не довелось. Внезапно он получает петровский наказ отправиться на Урал, чтобы повторить там олонецкое экономическое чудо.
Северная война недавно закончилась, но Петр, назначивший себя императором в честь победы над шведами, планировал новые завоевания. Для этого нужно было удвоить производство пушек и другой «военной снасти». И в молодости, и в зрелые годы Петр действовал по-юношески порывисто. Отдав приказ, он, казалось, напрочь о нем забывал и занимался другими делами. Однако в любой момент мог внезапно вспомнить свои прежние распоряжения. Если его воля оказывалась не исполнена, он штрафовал виновника со всей петровской строгостью — вплоть до отрубания головы или повешения на видном месте в назидание другим своим подданным.
Зная об этой особенности государя, де Геннин не спешил трогаться в путь без тщательной подготовки. Экспедицию на Урал пришлось снаряжать как небольшой военный поход. Путешествовать по России с казенными деньгами без вооруженной охраны было крайне глупо. Хотя, на самом деле, эта командировка была путешествием за пределы России. Метрополия заканчивалась на Волге, дальше простирались малопонятные не то что европейцу, но даже москвичу, башкирские и татарские земли. На которых наместники из столицы часто вели себя как жестокие завоеватели.
В начале XVIII века воевода Уфимской провинции Сергеев, явившись в Уфу, вызвал к себе башкирских старшин и устроил им грозную встречу. Дорогу к своей резиденции он «украсил» пушками и строем вооружённых солдат, «и всех людей промеж таких храбростей» провёл. Испуганные этим приёмом башкиры подарили воеводе небольшой табун лошадей стоимостью в 400 рублей.
Вскоре башкирские скакуны понадобились самому Петру для его бесконечной войны, и Сергеев получил задание — «сказку о выдаче его императорскому величеству пяти тысяч лошадей да тысячи беглых людей». Воевода тогда взял в заложники сотню башкир и, заперев собранных в «крепкий огород», насильно опоил их «вином с зельем», так что они, «напившись, лежали без памяти». Сергеев пытал их лично, демонстрируя фантазию и начитанность: поджигал порох, насыпанный им в ладони, при помощи зеркала улавливал солнечные лучи, чтобы «рожи и головы им палить». Но и этого изобретательному воеводе показалось мало, он приказал установить вокруг лежащих на земле башкир десять пушек и стрелять из них в воздух картечью до самого вечера.
Такими методами строилась вертикаль власти в Российской империи. В ответ башкиры и другие покоренные народы время от времени восставали или уходили в леса, добывая себе пропитание грабежом путников.
Обо всем этом де Геннин, проживший в России уже четверть века, был хорошо наслышан. Поэтому он оставался в Петербурге, бомбардируя правительственную канцелярию прошениями: «Прошу… дать мне для охранения от воровских людей и для караулу солдат, экзерциции обученных, с ружьём и амунициею».
После долгой переписки ему всё-таки прислали солдат, у которых были ружья, но нечем было из них стрелять. В военном ведомстве пожалели патронов, решив, что отряд, ощетинившийся штыками, отпугнет лихих людей по дороге на Урал. Но де Геннин умел добиваться поставленных целей. В июле 1722 года он пишет в Берг-коллегию (Минприроды Российской империи):
«Понеже ныне надлежит мне ехать в Сибирь (При Петре Урал и Пермь входили в состав Сибирской губернии — ред.)… да со мною будет денежная казна в дачу жалованья мастеровым людям, то для охранения в пути той казны от воровских людей и башкирцев надобно мне 50 ручных гранат и трубок, пороху ручного один пуд, мушкетных 500 пуль, того ради Берг-коллегия благоволила бы оные гранаты, порох и пули отпустить».
После того, как ему прислали гранаты, он наконец тронулся в путь. Солидный человек с серьезными намерениями и важным государственным заданием. Дело в том, что на Урале в XVIII веке всем заправляли тульские оружейники Демидовы. Предание гласит, что основатель этой династии, Никита Демидов, когда-то починил любимый немецкий пистолет молодого царя, а потом окончательно завоевал его доверие, быстро выполнив заказ на производство «трёхсот пистолей». С тех пор Петр покровительствовал дому Демидовых, из-за чего появились легенды о невероятном качестве тульского оружия, которые дожили до XX века и использовались сталинской пропагандой в годы Второй мировой войны.
К концу петровского правления демидовский клан обладал на Урале почти неограниченной властью. На частных заводах работали государственные крестьяне, почти не получавшие жалования, судя по их «ябедам» в Берг-коллегию, которые чиновники клали под сукном, зная, что с Демидовыми лучше не связываться.
Попытки уральских воевод добиться хоть какой-то прозрачности этого бизнеса жестко пресекались туляками. Стоило Никите или его сыну Акинфию съездить в Петербург и добиться аудиенции у Петра, как неугодного им чиновника убирали прочь из их владений.
Никита Демидов
Последним таким чиновником был уральский горный начальник Василий Татищев, инженер-артиллерист, более известный как автор многотомного труда «История Российская». Татищев приехал на Урал, чтобы построить новые казенные металлургические заводы. Демидовым это не понравилось. Особенное возмущение у них вызвало то, что Татищев заботился о просвещении крестьянских детей и открывал для них школы. Тульские промышленники резонно полагали, что грамотных работников будет труднее обсчитывать.
Поэтому старик Никита отправился в столицу и лично вручил Петру донос, в котором обвинял Татищева во взяточничестве.
Памятник Петру I и Никите Демидову в Невьянске
Говорят, что после этого император вызвал обвиняемого на ковер и прямо спросил — берет ли он взятки? «Конечно, беру» — ответил Татищев, изумленный наивностью царя. — «Так ведь и все берут, ваше величество». Дескать, не я такой — время такое.
Ответ уязвил самолюбие Петра, в очередной раз осознавшего, что его попытка сделать из России Голландию терпит крах. Он отстранил Татищева от дел и отправил на Урал настоящего голландца (или немца) де Геннина, чтобы тот во всем разобрался.
Василий Никитич Татищев. Портрет неизвестного художника / Wikipedia
Выводы Виллема Ивановича оказались полностью в пользу Татищева. Более того, в своем отчете Петру Геннин не побоялся охарактеризовать самого Никиту Демидова как вздорного старика, которому не понравилось, что «другие ему стали в карты смотреть». Что касается Василия Татищева, то Геннин за него хлопочет перед Петром: «Пожалуй, не имей на него гневу и выведи его из печали».
Благодаря этому письму Татищев был полностью оправдан, а Демидов за ложный донос приговорен к гигантскому штрафу в 30 тысяч рублей, который он, впрочем, никогда не выплатил.
Сам де Геннин занимался этим расследованием в свободное от основной работы время. В первую очередь он должен был разведать месторождения железа. Вскоре выяснилось, что на Урале железные руды лежат «великими гнёздами» почти на поверхности. Руду можно добывать «без стрельбы порохом» — одними кирками и лопатами. Причем содержание железа было таково, что из 100 пудов руды выходило 50 «пуд чюгуна».
Рисунок из рукописи Вильгельма Ивановича Геннина (1665 —1750) «Описание сибирских и уральских заводов», 1735 год
В 1735 году де Геннин выпустил книгу «Описание уральских и сибирских заводов», в которой обобщил опыт своей экспедиции на Урал. Это было при Анне Иоанновне, наградившей Виллема Ивановича орденом Александра Невского. Заслуги 70-летнего кавалера были очевидны — производство чугуна и стали в Российской империи выросло на порядок, на карте империи появились новые города. Егошихинский завод, вокруг которого выросла Пермь, был основан Татищевым, но доведен до ума стараниями де Геннина.
План Егошихинского завода 1730-х годов из альбома В. де Геннина
Интересно, что, награждая его орденом, императрица другой рукой искореняла на Урале вольности для старообрядцев, допущенные де Геннином. Опираясь на свой опыт, полученный ещё в Олонецкой губернии, он нанимал на работу бригады «ревнителей древлего благочестия» и не обращал внимания на жалобы Тобольской консистории, старавшейся искоренить на заводах старообрядчество. А получалось ровно наоборот. При Виллеме Ивановиче старообрядчество расцвело пышным цветом и продолжало процветать после его отъезда в столицу. Староверы выписывали себе из Грузии священников (тамошнее духовенство считалось «не зараженным никонианской ересью») и дошли до такой смелости, что даже написали Анне Иоанновне письмо с просьбой легализовать их уральскую общину. Это привело в ярость императрицу, которая начала свое правление с того, что разорвала Кондиции, ограничивавшие самодержавную власть. А тут какие-то еретики требуют свободы совести. В результате на Урал был вновь отправлен Татищев, который организовал перепись старообрядцев на заводах. Василий Никитич уверял их руководителей из числа приказчиков, что речь идет о «простой формальности», что если человек честно работает и платит двойной налог, то никто его не тронет. Это оказалось неправдой, результаты переписи были переданы в Священный синод, который начал расследование «о неслыханной дерзости раскольников», закончившееся репрессиями и арестами, которые получили название «татищевские выгонки». Но это уже другая история.
Виллим Иванович де Геннин к тому времени отошел от всяких дел и доживал свой век на покое в дарованной ему Петром деревне Азила, название которой, если записать его латинскими буквами — Asyla — означает «убежище».
Что же касается проекта канала «Волга-Москва», то он остался на бумаге как незначительный эпизод из трудовой биографии де Геннина. Таких эпизодов у него было много. Например, в бытность комендантом Олонецких заводов, он построил близ источника минеральных вод в Карелии первый в России санаторий. Так что он заодно может считаться ещё и отцом отечественной курортологии.
Памятник Татищеву и де Геннину (Екатеринбург). Скульптор П.П Чусовитин, 1998 год. Фото Wikipedia
Всё-таки Петр Первый умел подбирать кадры. Почти как Сталин. Да, и кстати «Описание сибирских и уральских заводов» де Геннина было переиздано в Советском Союзе в 1937 году.
"Сопровождаемый [Могольским правителем] Мухаммед Шахом, который в качестве любезности ехал на несколько шагов впереди него, персидский [афшарский] завоеватель 11-го марта покинул поле Карнала и 17-го достиг Шалимарского сада, на севере Дели. Здесь обоих монархов приветствовал Саадат Хан, который выдвинулся из города на день раньше. Примерно к полудню 18-го "падший потомок Бабура и Акбара въехал в свою столицу на переносном троне (тахти-реван) в молчании и унижении; не было ни оркестра, ни флагов".
На следующее утро, час спустя после восхода солнца, гордый персидский [афшарский] завоеватель въехал в Могольский дворец в огромной процессии, по обеим сторонам от дороги на всем протяжении от Шалимара до въезда в имперскую цитадель были выстроены кызылбашские всадники. Мухаммед Шах поприветствовал его и постелил под его ноги свои самые ценные ковры с серебряным и золотым шитьем и прочими редкими украшениями. Надир Шах поселился в любимых покоях Шахджахана возле Дивани-Хаса, в то время как императора попросили пожить в палатах возле Башни Асада."
Всего через несколько лет после своего восшествия на престол Франции Людовик XI столкнулся лицом к лицу с мятежом своих баронов, очень походившим на тот, что возглавлял сам Людовик против своего отца Карла VII 20 лет назад. Продолжая объединительную политику своего предшественника, Людовик стремился объединить под своей властью территорию всей Франции, требуя от французских герцогов неукоснительного подчинения своей персоне. Разумеется, такая политика короля не нравилась местным феодалам, не желавшим терять свою независимость, вследствие чего они решили объединиться в союз, нацеленный против абсолютной власти монарха. Весной 1465 года была создана "Лига общественного блага", в которую вошли все важнейшие феодальные владетели Франции, а возглавил ее младший брат Людовика XI, герцог Беррийский Карл, считавшийся ввиду отсутствия детей у монарха прямым наследником французского престола. Главной же движущей силой "Лиги" выступал сын герцога Бургундии Филиппа Доброго Карл Смелый.
Как мы помним из первой части, Людовик XI, еще будучи французским принцем, в результате своих интриг против отца был вынужден бежать из Франции и просить убежища на территории бургундского герцогства. Филипп Добрый, на протяжении нескольких десятилетий враждовавший с французскими монархами, с радостью принял беглеца и всячески помогал козням Людовика, нацеленным против Карла VII. После своего восшествия на французский престол Людовик по началу делал вид, что он очень благодарен Филиппу Доброму за оказанную им помощь, однако довольно быстро стало понятно, что в реальности новый французский король, как и все его предшественники, желает установить над Бургундией свой сюзеренитет. Чувствуя угрозу своей власти, бургундский герцог с чистой совестью благословил своего сына Карла Смелого на введение военной кампании против французского короля.
Карл Смелый.
16 июля 1465 года бургундские войска, представляющие интересы "Лиги общественного блага", победили армию Людовика XI в битве при Монлери и вскоре осадили Париж, в результате чего король был вынужден заключить мир с мятежными баронами. 29 октября стороны подписали мирный договор, согласно которому Бургундии отошли города на Сомме, брат короля Карл, формально возглавлявший мятеж, получил в свои владения Нормандию, а еще один из ключевых бунтовщиков, Людовик де Люксембург, был назначен на пост коннетабля Франции. Выполнение столь унизительного для короля договора привело бы к гибели его мечтаний об постройке в своем государстве абсолютной монархии, а поэтому уже через несколько месяцев после окончания мятежа Людовик на заседании парламента объявил, что считает заключенный мирный договор недействительным, поскольку он был подписан под принуждением.
Собрав новое войско, король сначала вернул под свой контроль Нормандию, изгнав оттуда своего брата, а затем объявил новую войну Бургундии, чьим герцогом к тому времени после смерти своего отца Филиппа Доброго в 1467 году стал Карл Смелый. После нескольких сражений той кампании французский король неожиданно направил Карлу письмо с запросом о мирных переговорах. Судя по всему, Людовик, уверенный в своем мастерстве убеждения, решил, что ему удастся одурачить бургундского герцога и заключить с ним мир на выгодных для себя условиях, однако в реальности все сложилось ровно наоборот.
Людовик XI.
Мирные переговоры Карла и Людовика начались 9 октября 1468 года в городе Перон, находившимся в то время под контролем бургундцев. Направляясь на них, французский король допустил поистине удивительную и роковую для себя оплошность, позабыв, что за некоторое время до своего свидания с бургундским герцогом он отправил двух тайных агентов в город Льеж, поставив перед ним задачу спровоцировать местных жителей на мятеж против Карла Смелого. В то время город Льеж и окружающие его земли входили в состав Священной Римской империи, но фактически имели независимый от кого бы то ни было статус. Благодаря хорошо развитой торговле льежцы сумели построить в своем мини-государстве мощную экономику, в результате чего попали в поле зрения граничащего с ними Бургундского герцогства. В 1467 году, разбив в кровопролитном сражении войска Льежа, Карл Смелый сровнял с землей стены города и поставил в нем в качестве губернатора своего наместника, сеньора д'Эмберкура, для организации заговора против которого Людовик и направил в Льеж французских агентов.
Надо сказать, что королевские посланники блестяще справились со своей задачей по организации мятежа. 9 октября, в тот же день, когда Людовик явился в Перон на переговоры, восставшие льежцы совершил рейд на город Тонгерен, где находился сеньор д'Эмберкур, и захватили его в плен. Когда новости о перевороте достигли Карла Смелого, он приказал своим людям немедленно закрыть городские ворота в Пероне и арестовать французского короля, обвинив его в организации мятежа в Льеже. Разумеется, Людовик отрицал свою причастность к этим событиям и даже заявил, что он готов присоединиться к карательной экспедиции против мятежного города, которую объявил бургундский герцог сразу же после получения новостей о перевороте. Карл Смелый на протяжении трех дней обсуждал со своими советниками, что ему делать с пленным монархом. Некоторые из них советовали Карлу убить Людовика, другие хотели заточить его в тюрьму, но большинство советников все же рекомендовали герцогу воспользоваться ситуацией и заключить с французским королем мир на выгодных для Бургундии условиях.
Людовик XI в плену у Карла Смелого.
В то же время, несмотря на свой арест, Людовик ни сидел сложа руки, покорно ожидая своей участи. С помощью кардинала Балю, входившего в его свиту, прибывшую в Перон, французский король умудрился подкупить советников Карла Смелого, дабы те убедили своего господина пощадить знатного пленника. Стоит заметить, что по сообщению Филиппа де Коммина, одного из советников Карла Смелого, алчный кардинал присвоил себе половину из выделенных Людовиком на взятки 15 тысяч экю, в результате чего самому Коммину денег не досталось. Обиженный такой несправедливостью Филипп, лично явился в спальню Людовика и сообщил ему о махинациях Балю. Арестованный монарх же, узнав об этом, немедленно выдал Коммину из своих запасов полторы тысячи экю, после чего тот перешел на его сторону и, в конечном счете, убедил Карла Смелого заключить с французами мир, который не очень сильно задевал королевское достоинство Людовика. Бургундский герцог решил удовлетвориться обязательством Людовика, поклявшегося в непричастности к событиям в Льеже, участвовать в карательной операции против льежцев, а также обещанием французского короля вывести из-под юрисдикции Парижского парламента трибуналов Гента, Брюгге и Ипра, что стало значительным шагом к провозглашению полной независимости Бургундии от Франции.
30 октября бургундская армия и отряд кавалерии Людовика XI штурмом взяли мятежный Льеж, жители которого не могли поверить, что французский король их предал. По приказу Карла Смелого город был полностью разграблен и разрушен до основания, а его жители были вынуждены бежать через Арденны на французскую территорию в Мезьер. После уничтожения Льежа Людовик, наконец, получил разрешение вернуться во Францию. Пероннский договор был ратифицирован французским парламентом, однако в уже в 1471 это соглашение было фактически денонсировано в преддверии новой франко-бургундской войны.
Подписание "Перронского договора".
Вернувшись во Францию, Людовик решил наконец-то примириться со своим братом Карлом, который, как мы помним, долгое время воевал на стороне бургундского герцога, и предложил ему получить во владение провинцию Гиень в обмен на вассальную присягу. Пока Карл раздумывал, стоит ли ему заключить мир с Людовиком, при королевском дворе начали происходить странные вещи. Однажды королевские офицеры, обыскивая подозрительного человека недалеко от дворца Людовика в Амбуазе, нашли у него письмо, зашитое в подкладку его одежды, удивительное содержание которого вскоре было подтверждено словами самого задержанного. В тот же день королю сообщили, что кардинал Ла Балю и его коллега Гийом де Арокур, епископ Верденский, отправили слугу к герцогу Бургундскому с посланием, в котором призывали герцога помешать Карлу принять Гиень и поднять оружие против французского короля.
На следующий день Людовик приказал доставить кардинала и епископа к себе и немедленно поместил их под арест. В ходе допроса задержанные признались, что они "пытались поставить короля в опасное положение, из которого только они могли бы его вызволить, чтобы иметь возможность управлять государем и королевством по своему усмотрению". Людовик хотел казнить предателей, однако против их казни выступил папа римский Павел II, в результате чего Людовик вместо лишения жизни решил навечно заключить кардинала и епископа в тюрьму. Считается, что кардинал Балю на протяжении 11 лет отбывал свое наказание в железной клетке, конструкцию которой он сам и изобрел. Здесь стоит заметить, что железные клетки в качестве мест заключения использовались и до эпохи правления Людовика XI, но при нем как в Бастилии, так и во многих других тюрьмах были введены клетки, в которых нельзя было ни встать, ни лечь, а можно было только сидеть, согнувшись.
Также при Людовике XI в Париже в эксплуатацию была введена "комната-ублиетка", устроенная в одной из восьми башен Бастилии, которая весьма иронично называлась башней Свободы. Процесс применения данной комнаты был следующим: Заключенного, подозреваемого в кознях против короля, сначала приводили в комнату, называвшуюся "комнатой последнего слова". Это было просторное помещение, освещаемое только одной лампой, света, от которой хватало только на то, чтобы можно было рассмотреть, что на стенах висят кинжалы, шпаги, пики и огромные цепи. Там несчастному учиняли допрос, в ходе которого следователи тонко намекали, что к нему будут применены все предметы, висящие на стены, если он не сдаст своих подельников. Когда обвиняемый рассказывал все, что от него хотели услышать, его отводили в "комнату-ублиетку" - светлое и прекрасно меблированное, благоухающее цветами помещение. Там узнику предлагали сесть в кресло и сообщали ему, что в свете раскаяния и сдачи подельников его самого немедленно освободят. Однако как только несчастный и правда начинал верить в близость свободы, под ним проваливался пол, и он падал в узкий колодец на колесо с укреплёнными в нём острыми ножами. Руки палача приводили колесо в движение, постепенно превращая тело человека в груду окровавленного мяса.
Возвращаясь же к кардиналу Балю, то он просидел в железной клетке вплоть до 1480 года, после чего в результате прошения папы Сикста IV вышел на свободу и уехал в Рим. В 1484 году понтифик назло Людовику XI назначил Балю своим легатом и отправил его в Париж. После смерти Сикста IV, опасаясь мщения французского государя, кардинал Балю поспешно бежал из Франции обратно в Италию, где и умер в 1491 году.
Бастилия в 15 веке.
Что же до Людовика XI, то он все же примирился со своим братом Карлом, согласившимся принести вассальную клятву верности королю за получение Гиени. После этого французский монарх начал новую военную кампанию против Бургундии, желая, наконец, окончательно присоединить это независимое герцогство к Франции, однако вновь наткнулся на ожесточенное сопротивление Карла Смелого.
В поисках союзника бургундский герцог обратил свой взгляд на Туманный Альбион и в июле 1474 года заключил с английским королем Эдуардом IV, мечтавшим возобновить Столетнюю войну и, наконец, овладеть французской короной, договор о наступательном союзе против Франции.
В июле 1475 года английский король со своей армией высадился в Кале и начал поход на Париж...
