Проза + Фантастический рассказ

— Иди проверь, — тихо проговорил мужчина, стараясь не разбудить девушку. — Ну чего смотришь? Твое дежурство, ты и шуруй.

Сережа взял приставленное к одной из оградок ружье. Отжал рычажок вправо и опустил стволы. Шарил рукой в подсумке, два патрона, и, вставив их в стволы, закрыл обратно.

Парень набрался смелости и пошел потихонечку в сторону дальних могил. Чем дальше Сережа отходил от костра, тем хуже было видно. Но это только поначалу. Через некоторое время глаза привыкли, и казалось, что сейчас не ночь вовсе, а максимум поздний вечер.

Молодой человек осматривал каждую могилу впереди себя и памятники, за которыми можно было спрятаться. Шаг за шагом Сережа отдалялся от места ночевки и, решив, что дальше идти уже не стоит, развернулся обратно.

Лицо парня за долю секунды побледнело от страха. Немой испуг застыл на его лице. Обернувшись, Сережа наткнулся на Бориса, чего совсем не ожидал, и чуть даже рефлекторно не врезал ему прикладом в лоб.

— Я же не мог тебя отпустить одного, — по-доброму улыбнулся наставник. — Еще, чего доброго, ружье отнимут.

— Тут никого нет, — пришел в себя Сережа и добавил чуть громче: — Нет же никого?

— Вообще-то есть, — послышался голос из темноты.

Напарники быстро переглянулись. Сергей поднял ружье и направил в сторону, откуда исходил звук. Борис передернул затвор автомата.

— Ты кто такой? — спросил Серёжа.

— Это смотря кто такие вы?

Голос неизвестного был старческим и немного дрожал.

— Мы просто путники, — Сережа пытался вглядываться, но так никого и не увидел. — Переночевать зашли на кладбище.

— Вот-вот, — снова раздался голос. — На мое кладбище.

Борис дотронулся ладонью до ружья Серёжи и велел опустить оружие. Сам повесил автомат на плечо и громко объявил:

— Ладно, дед, выходи. Мы не кусаемся.

Ответа не последовало. Тогда напарники развернулись и пошли в сторону костра.

— Надумаешь, подходи... — сказал напоследок Борис.

***

Друзья просидели возле огня около часа. Спать Борису Валентиновичу больше не хотелось, да и как тут уснёшь, когда возле тебя соседи ходят. Тем более, очередь дрыхнуть теперь Сережина.

Анастасия проснулась и поначалу не могла сообразить, где находится, будто вспоминала, что с ней произошло в последнее время. Потом улыбнулась и достала из своего рюкзака большую жестяную банку консервов без этикетки.

— Не знаю, что это, но она самая тяжелая, — проговорила Настя и протянула банку Борису. — Нужно съесть ее в первую очередь.

Мужчина взял ее в руку и потряс возле уха, словно слушая, что там внутри. Затем вынул из кожаных ножен на ремне охотничий нож и проткнул им железо.

В банке была непонятного вида рыба. Пахла недурно, но наставник никогда такую раньше не ел. Большие куски белого филе, плотно уложенные в жестяную ёмкость. Борис попробовал маленький кусочек и, сплюнув в сторону, сказал:

— Предлагаю ее сварить в котелке.

Друзья так и поступили. Вылили остатки воды из полторашки в котелок, переложили кусочки рыбы и поставили на огонь.

Аромат вареной рыбы разошелся по всему кладбищу.

— Издеваетесь над пенсионером, да? — послышался вдруг голос сбоку, и на свет вышел пожилой мужчина. — Сначала место мое заняли, теперь всякими вкусностями мучаете? Четыре дня даже маковой росинки во рту не было. Живот к позвоночнику прилип.

— Присаживайся, дедушка, — пригласил Сережа, не поворачивая голову. — Сейчас поедим, тут на всех хватит.

***

Зомби-Макс вскочил и быстро побежал в сторону стола. «Глухая» женщина, едва успев обернуться, поставила перед собой руки. Ее это не спасло. Живой мертвец оказался сильней и уже через пару секунд вцепился в горло своей жертвы.

Сашка подбежал, взял Макса одной рукой за штаны, второй за майку и, оторвав от женщины, поднял над полом. Мертвец дергался, махал руками и огрызался, словно собачонка. Пашка, быстро сообразив, открыл дверь станции, и Сашка выкинул тело наружу.

— Я закрою, решайте вопрос с бедняжкой, — подскочила на помощь Ю.

— В смысле, решать вопрос? — хором переспросили близнецы, одновременно пожав плечами.

— Ну, ее укусили, кровь заражена, — объяснила девушка. — Никто не знает, сколько пройдёт времени, но женщина обязательно обернется.

— Кто сказал, что обязательно? — переспросил Сашка и подбежал к телу. — Тащите всё, что есть. Бинты, чистые тряпки, зеленку, перекись, антибиотики любые.

Маша ушла в каморку и через время вернулась с сумкой, используемой Сережей в качестве аптечки.

— Муж меня убьет, — девушка вынула бинты и вату. — Положи ее голову себе на ногу и держи выше тела. Паша, неси чайник и промывай водой рану на шее.

Молодой мужчина намочил чистый бинт и хотел было приложить к шее пострадавшей, но Василий его остановил:

— Вот дурни, у вас же спирт есть, им и протирайте.

— Мужик дело говорит, — тихо пробормотал Сашка.

Маша вскочила и принесла бутылочку. Налила дезинфицирующее средство на свежий бинт и приложила к месту укуса.

Жертва громко вскрикнула и потеряла сознание от боли.

Раздался шум и стук ладоней о железную дверь. Маша быстро поднялась, подошла к выходу, взяла пистолет в правую руку, повернула ключ и выстрелила мертвому юноше прямо в лоб. Затем спокойно, без лишних эмоций, закрыла обратно и заперла на два оборота.

— Почему мы должны на нее тратить антибиотики? — громко спросила Мария. — Она все равно обратится. Это вряд ли поможет. А если кто-то из нас заболеет? Что мы тогда друг другу скажем? Извини, мы отдали твое лекарство первой встречной бродяжке?

В зале ожидания воцарилась тишина, и даже одинокий дедушка, спавший всё это время в дальнем темном углу, перестал храпеть.

— Может, потому что мы люди? — ответил с печалью в голосе Сашка.

— Единственное, чем ты можешь ей помочь, это убить, пока в отключке, быстро и без мучений, — ответила уже тише Мария.

— Не могу, — вздохнул близнец. — Она еще человек, а людей я ни разу не убивал.

Маша положила руки себе на лицо, закрыв глаза, и несколько секунд простояла молча, обдумывая решение. Затем взяла из аптечки пластмассовую баночку и высыпала на руку болтавшиеся на дне три таблетки. Положила на столовую ложку и, нажав сверху другой ложкой, раздавила средство в порошок. Затем высыпала в большой медицинский шприц и, добавив немного воды, взболтала.

— Открывай ей рот, — командным и весьма недовольным голосом произнесла Маша. — Даже не знаю, антибиотики ли это, Сережа так сказал, а из него медик такой еще.

Девушка прыснула содержимое шприца прямиком в горло женщины.

— Теперь следи за ней, — все еще недовольно произнесла Мария. — Как только начнет обращаться, тут же... Ты меня слышишь? Тут же ее убьешь.

— Слышу, — печально ответил Сашка.

Продолжение следует...

Если интересно, еще книги тут.

— Я уже не ребёнок. Захотелось, вот и гуляю, — буркнул я, вытащив наушники.

— А где твои родители? — продолжила она.

— Бабушка, оставьте меня в покое! Мой отец давно умер, а мать сейчас налаживает личную жизнь в постели!

Лицо женщины слегка дрогнуло.

— Расскажешь мне, что случилось? — мягко ответила она.

— Мама учила, что нельзя разговаривать с незнакомцами, — попытался пошутить я.

— Давай познакомимся тогда. Я — Людмила. Помогаю людям обрести счастье.

Я слегка растерялся, но всё же ответил:

— Максим меня зовут… Учусь в восьмом классе. А как именно помогаете?

— Давай прогуляемся до парка, чтобы не замёрзнуть. Там и расскажу.

Бабуля казалась мне странной… Может, в секту заманить хочет? Но какая разница: если что-то случится со мной, то маме и так будет плевать. Так что терять нечего.

Мы молча прошли мимо ларьков с фастфудом и приблизились к парку. За это время стало потеплее. Но атмосфера была мрачная: потрёпанные скамейки, высохшая трава на лужайках, потрескавшиеся садовые гномы. Вокруг — ни души.

Людмила, кряхтя, присела на скамейку и поманила меня рукой, приглашая сесть рядом.

— Ты с матерью в плохих отношениях? Как зовут её, кстати? — резко спросила она.

Я стеснялся делиться переживаниями. Но так долго держал их в себе, что хотелось кому-то раскрыться…

— Зовут Инна. Она делает что угодно для своего Артурчика. Ненавижу его — вечно упрекает меня во всём! Кровать я не заправил, в магазин вовремя не сходил, воду пролил… Лишь бы прикопаться! А мама всегда занимает его сторону и говорит, что мешаю счастью!

Пока делился этим, то чувствовал, что лицо пылало от злости. Пульс участился. Сжались кулаки. В этот момент я будто видел рожу Артура перед собой, и слышал его противный смех. Обида душила меня изнутри…

Людмила внимательно слушала мои жалобы не перебивая. При этом слегка раскачивалась, скрестив руки на животе.

Когда я закончил, то почувствовал облегчение. Будто весь негатив вышел из тела и настала гармония. Это было удивительное, очень приятное чувство…

— Легче? — мягко спросила женщина.

— Да, намного…

— Видишь, как можно выручить человека. Достаточно его выслушать.

— Вот так вы помогаете обрести счастье? — с любопытством спросил я.

Людмила усмехнулась. В её улыбке читалась какая-то хищность. Глаза недобро сверкнули.

— Нет, родненький, я помогаю иначе. Вот сейчас тебе стало лучше. А когда вернёшься домой, то опять начнутся проблемы. Куда им деться, верно?

Мне стало тревожно от её тона. Не мог понять, к чему она клонит. Ведь только что всё было хорошо…

Женщина резко встала. Всю дорогу плелась, как улитка, а тут вскочила резвее молодых… Я тоже машинально поднялся.

— Артур снова будет тебя доставать, — продолжила она, положив руку мне на плечо. — Это никогда не закончится, если не подаришь маме счастье…

— Но её счастье в том, чтобы с Артуром быть, — с удивлением ответил я. — Постоянно об этом говорит.

Людмила вдруг сжала моё плечо. И прошипела прищурившись:

— Ну и как, нравится слушать их стоны каждую ночь? Каково это — ненавидеть жизнь и проклинать всё на свете? Ведь когда твой отец был жив, то всё шло хорошо!

Мои зрачки расширились от ужаса. Я не рассказывал ей всё в таких подробностях!

— Откуда вы это знаете?! — с тревогой спросил я.

— Возьми! — она достала из сумочки зелёный пакетик и запихнула мне в карман. — Там особый порошок. Он поможет восстановить радость в семье. Подсыпь его Артуру в стакан с водой!

Сердце бешено заколотилось и во рту стало сухо. Я понял, что надо бежать отсюда.

Я отцепил костлявую руку бабки от плеча и дал дёру. Вокруг мелькал свет фонарей и автомобильных фар. Всё смешалось в кучу, и я ничего не соображал. А ранние прохожие с удивлением наблюдали, как несусь мимо, словно пуля.

Внезапно появились знакомые пейзажи — ноги будто сами принесли меня к дому. Впервые за долгое время я был рад вернуться!

Тихо открыв дверь, я проскользнул в квартиру. Когда услышал храп Артура, то успокоился: значит, никто не заметил моё отсутствие.

Я быстро разделся и лёг на кровать, укутавшись в одеяло. Повернулся к стенке, закрыл глаза. И постепенно начал проваливаться в сон, мысленно радуясь, что сейчас каникулы… поэтому не нужно рано вставать…

Ночь пролетела быстро. Но выспаться не удалось: из сна меня выдернул знакомый мерзкий голос…

— Ты чё, спишь до сих пор? Вставай, надо в магаз сгонять!

Я дёрнулся от испуга и скинул одеяло. Глаза были затуманены, но и так понятно, кто разбудил…

— На хрена ты кричишь, Артур?! — рявкнул я. — Не мог дождаться, пока проснусь?

Протерев глаза, я увидел перед собой этого «Аполлона» в трусах. Его грудь и ноги настолько волосатые, что можно было связать свитер.

— Не дерзи, малой, — с ухмылкой ответил он. — Быстро одевайся и купи нам с Инной на вечер пачку сушёных кальмаров и четыре бутылки «Туборг Грин». Даже такой дрыщ, как ты, это дотащит.

— Так если на вечер нужно, то какого фига говоришь идти сейчас?! — завопил я.

В этот момент зашла мама. Было неприятно смотреть на её растрёпанные волосы, мятую футболку и приспущенные шорты, которые она спешно подтянула.

— Максим, ты как с Артуром разговариваешь? — строго спросила она.

— А зачем он меня разбудил и раздаёт приказы как рабу?! — возмущённо ответил я. — Да ещё и тупые вещи говорит. Мне не продадут пиво!

Мама вздохнула и закатила глаза.

— Ой, ну сама схожу. Чё из этого скандал устраивать? Вечно ты всем недоволен, Максим!

Я был в бешенстве. Да ещё Артур стоял сзади мамы и лыбился. Что за сволочь… Но надо было держать себя в руках, поэтому я стерпел и промолчал.

Когда они вышли из комнаты, то я привстал на кровати и от злости ударил кулаком по стене. Как же меня достал этот чёрт! Всю жизнь портит, да ещё и маму против меня настраивает!

Нужно было что-то делать. Я не хотел однажды потерять над собой контроль и прибить Артура… или хотел? Нет, в колонию не пойду!

Вдруг я вспомнил про порошок, который дала Людмила. Я снял джинсы с вешалки и достал из кармана зелёный пакетик. На нём была инструкция:

«Хотите, чтобы ваша семья обрела радость? Тогда вскройте упаковку и высыпьте содержимое в стакан воды. Размешайте. А затем дайте выпить человеку, который вредит счастью. Не волнуйтесь: причины выявить невозможно!».

Я с ужасом пытался понять, о каких причинах идёт речь… Здесь о смерти говорится? Это яд, что ли?!

К горлу подступил ком. Тело будто стало ватным. Меня начало слегка трясти.

Он, конечно, гад ещё тот. Но это слишком, даже для него…

Однако я не стал выбрасывать пакетик и спрятал его между книгами на полке. Мало ли…

Весь день я провёл, размышляя о недавних событиях. Жуткая бабуля, которая якобы помогает обрести счастье. И её знания о моей семье, которые непонятно откуда взялись… Что за чертовщина такая?

Ближе к полуночи я выключил компьютер и лёг в кровать. Поворочавшись какое-то время, я, наконец, начал провалиться в сон…

— Шлёпни меня!

Я резко открыл глаза и услышал вскрик. Опять эти пьяные мрази совокупляются!

Эмоции были так сильны, что я вскочил, подбежал к двери в спальню и дёрнул за ручку. Заперто!

Я начал бить дверь и кричать:

— Эй, заткнитесь там. Сколько можно?! Я спать пытаюсь!

Стоны внезапно прекратились. Наступила тишина. Но вскоре послышался голос Артура:

— Пшёл отсюда, щенок! Пока дверь не открыл. А то настучу по морде!

— Давай, попробуй, мразь! — заорал я в ответ.

Послышался топот. Я весь напрягся. Мама начала кричать.

Когда дверь открылась, то я ударил Артура кулаком и попал в нос. Взвыв от боли, Артур схватил меня одной рукой за горло. А второй начал давать сильные пощёчины.

— Хватит, отпусти! Он же ребёнок! — вопила мама.

Моё лицо горело от затрещин. Я попытался ударить эту сволочь по яйцам, но не получилось.

Внезапно мама запрыгнула на спину Артуру и начала бить его ладонями по голове.

— Слезь с меня, дура! — рявкнул он.

Не удержавшись, она упала и ударилась затылком об пол.

Резко настала тишина. Я в шоке уставился на маму.

— Идиот, это ты виноват! — Артур пихнул меня, захлопнул дверь в спальню и быстро заперся.

— Открой! — кричал я, пиная дверь.

— Инна, ты как? Вставай, всё нормально. Я его не покалечил, — послышалось изнутри.

Мама начала всхлипывать. Я резко замер и попытался отдышаться.

— Сынок, ты в порядке? — услышал я.

— Да, всё нормально. Живой, — с дрожью в голосе ответил я.

— Прошу тебя, успокойся… Пожалуйста, иди в свою комнату, а завтра поговорим.

В этот момент моё сердце сжалось, и злость стала отступать. Разум начал преобладать над эмоциями.

— Хорошо, мама, — потирая горящее лицо, сказал я. — Утром пообщаемся.

Я лёг в кровать: меня трясло и вдобавок охватила грусть, потому что не понимал, как докатился до этого… Так в жизни быть не должно…

На глаза навернулись слёзы. Я одновременно чувствовал обиду, стыд, унижение… И в тот момент принял решение, что буду делать дальше. Я верну нашей семье счастье!

Остаток ночи прошёл на удивление спокойно, и мне удалось выспаться. А утром в мою комнату постучался Артур и спросил, можно ли войти.

Дверь медленно открылась, и с виноватым лицом показался этот ловелас. Теперь хоть не в трусах, а в майке и шортах.

— Слушай, малой, не обессудь, — начал оправдываться он. — Ты на меня первый кинулся, и я вспылил. Оба виноваты…

Но я знал, как буду действовать. Поэтому не хотел ничего срывать…

— Всё нормально, — улыбнувшись, ответил я, и протянул руку. — Забудем это.

Артур удивлённо посмотрел на меня и пожал руку. Видимо, не ожидал, что всё пройдёт так легко.

— Лады. Если чё нужно будет, — дай знать.

Я молча кивнул, и Артур вышел из комнаты. А позже я поговорил с мамой и убедился, что с ней всё в порядке. Осталось дождаться, пока она выйдет в магазин, и отравлю того гада. А затем прикинусь дурачком, сымитирую шок…

Когда мама ушла, то настал час расплаты.

— Артур, пить хочешь? — крикнул я в соседнюю комнату.

— Да, малой, принеси воды, — послышалось в ответ.

Я поспешно достал зелёный пакетик и перечитал инструкцию. Глубоко вздохнув, открыл его, высыпал содержимое в стакан воды и размешал. Порошок начал шипеть, но вскоре растворился. Цвет жидкости остался прозрачным.

Сам пакетик я разорвал на мелкие кусочки и выбросил в окно.

Когда зашёл в спальню, то увидел, как Артур лежит на кровати, уткнувшись в телефон. Играло видео, и были слышны какие-то дикие вопли — явно на своих сородичей смотрел.

— Вот, держи, — я поставил стакан на тумбочку.

Артур хмыкнул в ответ, при этом не отрываясь от контента.

Я мысленно иронизировал, что у него память, как у рыбки — конфликт уже стёрся. И, вернувшись в свою комнату, я стал ждать. Напряжение было сильным...

Вдруг я услышал маты. Артур выбежал из спальни, резко открыл дверь в ванную и заперся.

Я с восторгом предположил, что начало действовать. Пусть в туалете и помрёт! А мне лучше выйти на улицу — так будет проще доказать, что не при делах.

Я схватил ключ от квартиры, надел куртку и выскочил из дома. Меня одновременно охватили радость и страх. Это был странный коктейль эмоций…

Чтобы скоротать время, я решил пройтись до торгового центра и обратно. Как раз мама вернётся, вызовет скорую, и я вовремя появлюсь.

Но всю дорогу я провёл в сомнениях. Проходя мимо ярких витрин магазинов, я не испытывал заворожённость, как раньше. И даже запах свежеиспечённого хлеба не вызывал аппетит…

Может, не стоило так поступать? Да, он идиот, но разве это повод, чтобы убивать?

Подойдя к торговому центру, я увидел пожилую женщину в синем плаще… Что она тут делает?!

— Теперь всё хорошо! — радостно крикнула Людмила. — Не благодари!

По телу пробежал холодок. Я не понимал, откуда она в курсе всего… и не хотел это знать, если честно…

Я снова дал дёру. Подбежав к дому, увидел машину скорой помощи у подъезда. Уже прибыли…

Я постоял и отдышался. Но когда решил подниматься в квартиру, то на улицу выскочил Артур… Его губы и подбородок были запачканы кровью.

— Ты где был?! Инне плохо!

В этот момент мир будто перевернулся… Ухватившись за перила, я кое-как смог удержаться на ногах.

— Что случилось?! — испуганно спросил я.

Артур открыл дверь в подъезд, и мы быстро стали подниматься по ступенькам.

— У меня кровь пошла, и я начал промывать нос, — рассказывал он. — Пока был в ванной, то Инна вернулась и зашла в спальню. А спустя пять минут начала жаловаться на сильную головную боль. И упала в обморок!

Меня настигло страшное осознание: она выпила ту воду, что стояла на тумбочке! Что же я натворил?!

Зайдя в квартиру, я увидел двух женщин в медицинской одежде. Они ждали у входа.

— Ей срочно надо в больницу! — воскликнула фельдшер. — Помогите донести в машину!

Артур взял маму на руки и быстро начал спускаться.

— Сиди дома, Максим. Всё будет нормально! — крикнул он. — Потом тебе позвоню!

Я стоял на пороге и не верил в происходящее. События казались страшным сном, который обязан закончиться! Но нет… это было наяву.

— Врачи спасут её, — с надеждой пробормотал я. — Что-нибудь вколют и она выздоровеет...

Погружённый в мысли, я сел на диван и стал смотреть в пустоту. За окном постепенно начало темнеть…

Внезапно раздался звонок. Я не глядя взял трубку.

— Ну как, доволен? Твоей мамы больше нет, — послышался знакомый скрипучий голос.

— Неправда, с ней всё будет хорошо! — заорал я. — Это ты во всём виновата! Зачем дала этот пакетик?!

— Я же говорила, что помогаю обрести счастье, — угрожающе прошипела Людмила. — И твоя мать, наконец, счастлива. Нет большего страдания, чем находиться здесь, среди грешников…

— Но ты сказала дать порошок Артуру, а не ей!

— Думаешь, почему у него резко кровь из носа пошла, и он воду не выпил? Это я подсобила! Яд не для него предназначался. Но иначе ты не согласился бы подсыпать. Артур пусть теперь живёт и мучается.

— Ты убила маму! — закричал я всхлипнув.

— Бедное дитя, какие эмоции показываешь… Явно несчастен. Тётя Люда и тебе поможет…

Связь оборвалась. Я со злости швырнул телефон об стену и начал материться сквозь слёзы.

Внезапно почувствовал дыхание за спиной. Обернувшись, я увидел Людмилу. Она смотрела на меня, как дикий зверь на добычу.

Я попытался ударить её. Но она схватила меня за запястье и, пыхтя, потянула к окну.

— Отпусти меня, карга!

— Сейчас, милок!

Я хотел вырваться, но хватка была железной. Старуха открыла окно и выбросила меня с пятого этажа.

Я летел вниз, будто в замедленной съёмке, и понимал, что мне конец. Но вдруг мелькнула белая вспышка, и я услышал голос вдали… Кто-то пытался дозваться…

— Максим, вставай, а то в школу опоздаешь!

Это… мама?!

Открыв глаза, я увидел её. Радостно вскочил и прижал к себе.

— Что за нежности внезапные? — рассмеялась она.

— Прости, что мешаю твоему счастью с Артуром… Я буду с ним дружить, обещаю!

— Какой ещё Артур?

Я удивлённо взглянул на маму. Странные у неё шутки…

— Максим, всё нормально? Ты ведёшь себя необычно.

Я понял: сейчас бесполезно что-то выяснять. И так слишком много событий произошло за последнее время…

Послышался звонок в дверь. Мама побежала открывать.

— Кто это, мам?

Она повернулась ко мне и недобро улыбнулась.

— Это баба Люда пришла! Соскучилась по тебе и решила повидаться…

Я с ужасом попятился и споткнулся о порожек. Хотелось поскорее спрятаться… Вскочив, я забежал в соседнюю комнату и вдруг заметил, как на руку капнула густая красная жидкость.

Я взглянул на своё отражение в зеркале и завопил от ужаса: лицо было изуродовано и покрыто кровью. Это явно лицо мертвеца…

- Что, позвольте полюбопытствовать, вас так вдохновило? – уточнил мужчина в очках с верхней полки.

- Так она самая и есть, красота! – с готовностью подтвердил дед. – Раньше ведь как оно было? Ни белья тебе чистого, ни туалета, ни розетки. Окна и те забиты наглухо, в духоте езди. А сейчас вон как, красота! Кондиционер дует, хоть и вовсе окна не открывай, а публика пошла-первый сорт! Не то, что раньше, одни колхозники неумытые.

Дама с нижней полки криво усмехнулась.

- И чем же вам колхозники не угодили? Не уважаете рабочий класс? Странно, вроде взрослый человек, при Союзе жили, а трудовой народ не уважаете!

- Ииии, милая! Уважаю, истинный крест уважаю, да только с колхозниками ехать никакой мочи нет. Как в Москву выберутся, так половину ГУМа скупают, а то и курей с собой везут племенных. Колбасу… Представляете? Колбасу! С живыми курями! Во что превращается колбаса после трех дней пути без кондиционера? Да по жаре этак +32? - назидательно пояснил дед

- Вареная или сырокопченая? – снова уточнил мужчина в очках – Помню, я вез как-то сырокопченую в Новосибирск… Мама маслом ее подсолнечным смазала и в пергамент! Довез, в целости и сохранности. Правда, вот вкус от масла не очень был…

- Прямо живых курей? – не выдержал парень в камуфляже. – Да быть не может! Курей кормить два раза в день надо, походить на воле. А то они расклевывать начинают себя и других. У нас куры были, я за ними ходил. Знаю. Не может быть!

- Еще как может. Курица- птица живучая и хитрая. Хоть и глупая. Ее можно хоть сутки не кормить, главное поить. А воды-то залейся у нас в Союзе было. Это сейчас малюсенька бутылочка денег стоит, а тогда…Все народное было, все богатства! – торжественно сказал дед

Попутчики помолчали. Устыдилась своей нападки дама с нижней полки. Выходило, что дед прав, и вовсе колхозников не презирал, а наоборот страной гордился, но личный комфорт уважал. И тем не менее, разговор завязывался.

- Да…- вздохнул мужчина в очках, вспоминавший про колбасу и Новосибирск. – Хорошие времена были. Люди другие были, душевные. Раньше вот разве ж за полки был скандал? А сейчас одна грызня, деньги делят, я, мол, вам уступлю, а вы мне за это верните переплату. Стыдно. По-человечески надо, я так думаю.

- За полку вам отдельное мерси. – выразительно посмотрела на него дама снизу. – Очень вам благодарна, ужасно не люблю ездить в поезде, боюсь во сне упасть с полки. И тут, как назло, ни одного билета. А мне в Ставрополь, к отцу СРОЧНО надо.

- И мне надо, к мамке. Контракт закончился, домой хочу, соскучился. Мамка у меня в Новочеркасске и брательник. – разоткровенничался парень в камуфляже. Он спрыгнул с полки и протянул деду руку. – Меня Валера зовут.

- Серафим Тимофеевич. – представился дед. – Но обычно кличут Патефоныч.

- Патефоныч? – удивилась дама. - Почему?

- Больно музыку люблю и байки разные. – пояснил дед

- А я Наталья Петровна. – сообщила дама и посмотрела на мужчину в очках.

- Игорь Сергеевич. – спустился вниз он и присел рядом с Натальей Петровной. – Серафим Тимофеевич, может вы сыграете что-нибудь?

- Хех, играть-то поздновато будет, а вот байки порассказать –послушать самое оно. – подмигнул дед и протер блестящую лысину платком. - У каждого человека, если покопаться, всегда найдется хоть одна, а самая что ни на есть небывалая история. Да такая, что никто в нее не верит. Ну, признавайтесь, есть такие?

И он обвел горящими от нетерпения глазами попутчиков.

- Есть! – воскликнул он –Вижу, что есть! А это самое святое дело, хорошую байку рассказать, слушателей потешить и себя показать. Со сказочников и скоморохов и в аду спроса нет!

- А вы, Серафим Тимофеевич, стало быть и в ад верите? – усмехнулся Игорь Сергеевич.

- И правда, только что про Союз нам говорили, а теперь про ад. – подтвердила Наталья Петровна.

- Конечно верю, как не верить! - пожал плечами дед. – Кто черта своими глазами видел, в ад не может не верить. И вообще, какой русский человек в черта не верит? А уж как при Союзе плевались через плечо и божились, даже и говорить не стоит. Чаще черта поминали, чем товарища Сталина, ей Богу не вру.

- А вы, значит, самого черта видели? – уточнил Валера

- Видел, врать не буду. Не только видел, но и в карты с ним играл. – скромно ответил дед.

- Вот это ДА! – изумился Валера. – Расскажите!

Дед откашлялся, радуясь произведенному эффекту.

- Стало быть, я тогда первый начинаю? Тогда слушайте.

История первая

«Как Серафим Тимофеевич Трофимов по прозвищу Патефоныч с Чертом в карты играл и что из этого вышло»

Сам-то я из деревни из-под Рязани. Фатьяновка, да вы и не слышали о такой. Мы все рязанские Трофимовы оттуда. Дед мой, Егор Егорыч и отец Тимофей Егорыч кузнецами были. Первыми на всю округу. А про кузнецов –то что в народе говорят? Что навроде колдунов они. С огнем дело имеют и тайны железные знают. Да и с самим чертом якшаются.

Нас в семье 12 детей народилось, да только в живых до взрослого возраста всего четверо и осталось. То холера, то дизентерия. А сестричек Надюшку да Настену кикимора унесла. Так в деревне говорили. С вечера был младенец жив-здоров, а поутру глядь, а в колыбели уж холодный лежит. Так мы с братьями вчетвером и остались. Братья мои все в отцову да дедову породу пошли, крепкие да здоровые, как медведи, брат старший Сашка в 14 годков кочергу согнуть мог. А я вот, сами видите, ростом и статью не удался. Так гриб-боровик, руки-ноги короткие, от земли и не видно. С самого начала понятно было, что к кузнечному делу не годен, силушки нет. Ну, и приставили меня по малолетству к стаду, в подпаски к деду Онфиму. Сам-то дед глухой был да подслеповатый, но коров четко соблюдал, за все годы только раз у него корова отбилась без следа. А меня, стало быть, на смену ему. Мне же эти коровьи дела без интересу были. Мне бы в кузницу, если уж не самому ковать, так хоть на огонь посмотреть, да больно уж хотелось тайны железные узнать. Сколько раз отец меня за уши драл, что пост свой у коров оставлял, а все без толку. Вы уж заскучали, как я вижу, а вот сейчас о том самом, о чем я сначала говорил.

Бывают в летнюю пору такие дни, что носа из дома не высунешь. Жарища-не продохнуть, а на улице и вовсе, хуже, чем бане. Жару глотнешь, так насилу отдышишься. Около полудня мы с дедом Онфимом с коровами в тенёк скрылись, в рощицу березовую, у канавы. Дед уж подремывать начал, а я вижу, у кузницы нашей на краю села всадник стоит. А в кузнице- то нет никого. По такой жаре работать там ну никак невозможно. Я смотрю, а всадник не уезжает, топчется у ворот. Видно, что важный и сердитый. Да и дело у него, видать, срочное. Я бочком, бочком от деда в сторону кузни канавой пополз, а как убедился, что дед не видит, так и припустил по полю бегом.

Прибежал. Ох и страшен тот всадник был. Худющий, как смерть, лицом подвижный, губы тонкие, аж зубищи видать, а нос крючком. Весь в черном по такой-то жарище. А конь! Боже мой! Таких коней я и в жизни не видывал! Громадный, длинноногий, шея круто изогнута, грива вся в косы заплетенная, до самой земли, хвостище такой же, глазищи с мой кулак, сливовые, блестящие а по морде тоненькая полоса белая бежит и между ушей полумесяцем заканчивается. Наши деревенские рабочие лошаденки и вовсе коровенками рядом с ним смотрятся.

- Что это у вас кузнеца закрыта? Кузнец где? Коня подковать требуется! – говорит всадник, брови хмурит, а зубами скалится. Зубы желтые, а крепкие, видно.

- Так зной ведь, работать невмочь. – говорю, а сам на коня поглядываю. Ну какой ведь конь, аж зубы сводит от удовольствия на такого смотреть!

- Ничего не знаю, зови кузнеца, ковать коня надо! – свое талдычит.

Побежал я за отцом и дедом, они как про черного всадника услышали, так с сена и попадали. Прибежали, за работу взялись. А всадник у дверей похаживает, в кузницу не заходит. И я стою, на коня таращусь.

-Скучно мне- говорит. – Играешь ли ты, малец на дудочке?

А я хоть в подпасках ходил, играть не умел.

- Плохо, - говорит всадник. Полез в седельную сумку и достает гармошку. – На, играй.

- Не умею я, в руках ее раньше не держал. – отнекиваюсь я.

А тот смеется, голову запрокинул:

- Ничего, играй, пальцы сами поймут.

Тут еще и отец из кузни на меня рыкнул:

- Играй, Серафимка, кому сказано.

Делать нечего, беру гармошку, растягиваю, а руки как пошли сами. Перебирают и перебирают. И Камаринского, и Барыню. Стою, играю, не живой, ни мертвый, а пальцы будто чужие. Так и играл, пока батя с дедом коня чудного не подковали и наружу не вывели.

Всадник всего коня обсмотерл, как положено, за косяк кузни ломаный гвоздь из старой подковы засунул. Подошел ко мне, в глаза посмотрел близко-близко так и говорит:

- Уважил, хорошо играл. Молодец. Не забудь урок, еще встретимся.

На коня вскочил и ищи ветра в поле.

Я к отцу, что это, кто это, как так?

Отец подзатыльник дал легко и молчать приказал. А дед потом и сказал, что сам черт это был, раз работой доволен остался, дар свой оставил, это гвоздь значит, не страшна теперь нашей семье никакая напасть.

А потом война была. И отец, и братья на фронте. Из мужиков я да дед Егор. Ему тогда восьмидесятый год шел. В ноябре сорок первого немцы до нас дошли. Чего говорить, зверствовали страшно. А тут еще и морозы грянули. Такие морозы напали, что даже столетняя бабка Мануйлиха не помнила на нашей земле таких. А к декабрю появились у нас особые группы. Говорили, что ищут на Рязанской земле какие-то тайные клады, что сам ихний фюрер приказал хоть в лепешку разбиться, но найти. Расквартировались, значит немцы эти в доме попа Василия, который с началом войны еще помер. Дом у него самый крепкий во всей деревне был. Но эти немцы, надо вам сказать, не хулиганили, и вообще в деревне их и не видели особо. С утра как уезжали куда-то в поля-леса, так к вечеру только и появлялись. Уж чего они там по зиме делали, кто ж их ведает, один ихний фашистский фюрер может только.

И вот вечером вернулись в один день да не одни, с гостем. Мать с перекошенным лицом в дом забежала, говорит:

- Серафимушка, бери гармонь да иди в поповский дом. Офицеры музыку требуют.

А надо вам сказать, что с того самого летнего дня навострился я знатно на гармони играть. Какую музыку не услышу, так сразу руки сами начинают играть. Ходил по двору так солдат один, Франц, песню свою, немецкую насвистывал, я подхватил и так это немцам понравилось, что завсегда они меня к себе звали, немецкие песни играть. Но не обижали. Хлеба, тушенки, шоколаду вдоволь давали. На этих немецких продуктах, что я приносил полдеревни детей и стариков в ту зиму выжили.

Вот схватил я гармонь, шапку, да и пошел к поповскому дом. А там уж дым коромыслом. Гуляют, значит. Оберштумбаннфюрер Рихтер, что главный у них был, в расстегнутом мундире сидит, а рядом с ним… Ох, ты ж, Боже мой, у меня сердце в пятки ушло! Рядом тот самый черный всадник, скалится желтыми зубами, сияет зализанными волосами, а на нем мундир новенький немецкий и погоны горят.

- А, мальшик, шпиль, давай, играй. – помахал мне Франц, который по- русски говорил.

- Чего играть? – говорю, а у самого со лба так и катится пот. Крупный такой, горохом.

Я им и Дойче золдатен, и Розамунду, и Лили Марлен аж по три раза играл. А этот старый мой знакомец сидит недовольный. Тут оберштумбаннфюрер Рихтер Франца подзывает, чтоб переводил и говорил:

- Мальчик, скучные песни ты играешь, господин генерал-майор скучает

Я растерялся, в красный угол смотрю, где у попа иконы висят, и говорю:

- Так вы напойте, чего играть, я подхвачу.

Черный услышал, подошел, рассмеялся и говорит мне на ухо:

- Молодец, хорошо урок запомнил. А в ты в карты играть умеешь?

Сам я карт-то в руках не держал, да по правде сказать и не видел особо, только у немцев и один раз у цыган, что табором на соседнем поле стояли.

- Нет, господин генерал, не умею. – отвечаю.

Тот рассмеялся, вытащил из кармана колоду и мне сует:

- Бери, - говорит- пальцы сами поймут.

Я опять не жив, не мертв, теперь-то знаю, с кем дело имею. Этот господин пострашнее немцев будет. Как уважить-то его?

А он уж за столом сидит, ром ямайский опрокидывает, шоколадом закусывает и с Рихтером по – немецки балакает.

Тут Франц и другие стол освобождать начали, закуску сдвигать, а знакомец мой рукой машет, мол, иди сюда, за стол. Я не негнущихся ногах к столу, плюхнулся, шапку стянул.

- Мешай. – командует Рихтер.

Я колоду распечатал, мешать начал. И так ловко у меня получается, сам диву даюсь. Начал раздавать, а сам и названий не знаю. Это уж я потом, когда вырос понял, что в ту ночь в преферанс играли. Мой знакомец, назвавшийся генерал-майором взялся результаты в пульке записывать. И подзадоривал Рихтера, чтоб ставил побольше. Тот ставил сперва деньги, часы, медальон фамильный, серебряный с портретом, а под конец взял и поставил ящик какой-то, который они откуда-то из леса притащили.

В общем, в тот раз играл я, себя не помня, а выиграл все равно генерал-майор. Он и часы Рихтеровы, и медальон, и деньги с ящиком забрал. Распрощался и был таков. А мне на прощание снова наказ дал:

- Уважил, хорошо играл. Молодец. Не забудь урок, еще встретимся.

И карту одну из той колоды мне за отворот шапки воткнут. Короля пикового.

Рихтер на утро как проспался и пропажу ящика обнаружил, так сразу же и застрелился, а немцы его сами разбежались. Видать очень ценный тот ящик был, не мог он командованию своему признаться, что фюреровы ценности продул в карты вот так запросто. А деревня наша и достояла до конца войны, больше ее немцы не трогали. А отец и братья все живые и целые с войны вернулись, не соврал дед, уберег нас чертов дар»

Серафим Тимофеевич поерзал на полке и вытер блестевшую лысину большим платком в цветочек.

- А дальше? – спросила Наталья Петровна с нетерпением

- Что дальше? – будто бы не понял дед

- Ну он же сказал, что встретимся еще.

- Ха, - рассмеялся дед. – не встретились пока, хожу вот, по земле, на гармони играю, в картишки иногда. Байки рассказываю, слушаю, собираю. Скоморошу понемногу. Сказано же, со сказочников и скоморохов в аду спроса нет.

— Не знаю.

— Что? — машинально переспросил Серёжа, прекрасно услышав фразу.

— Не знаю, почему мы прождали неделю, — повторил уже более подробно свой ответ наставник. — Чуйка у меня, понимаешь? Еще ни разу не подводила. Будто внутренний голос останавливает, сиди, мол, Борис, и не рыпайся.

Сережа ничего не ответил.

— Нельзя было идти, — продолжил Борис. — Вдобавок, мной овладела сильная лень и сонливость, такого раньше никогда не было. Она только подтверждает мое предчувствие беды.

— Может, это просто возраст, Борис Валентинович? — серьезным голосом спросил Сережа. — В сорок пять вполне нормально уставать.

— Знаешь что? — ухмыльнулся наставник. — Старый конь борозды не испортит. Слышал такую поговорку?

— Угу, слышал, конечно, — радостно ответил молодой человек и весело добавил: — А вы знаете, как она заканчивается?

— Догадываюсь.

— Старый конь борозды не испортит, да и глубоко не вспашет.

Друзья прошли еще несколько минут.

— Думаете, хорошая была идея оставить Машу вместо себя? — спросил Сережа. — Справится?

— Смотрительницей? — Борис поправил натирающий ремень от сумки. — Много ума не надо, чтобы замок ключом открывать и закрывать. Может, всё-таки вразумит тебя брать плату за ночлег.

Сергей обернулся и посмотрел, не потерялась ли Настя. Девушка выглядела устало и потрепано, но все равно шла и не отставала.

— Скоро Ерелино, каков план? — уточнил парень. — Дальше идем или остановимся?

— С таким грузом лучше не светиться, — ответил Борис. — Да и нет желания мне с ключницей общаться, после того как она нам чрезвычайно «помогла». Надвинем капюшоны побольше на глаза и пройдем.

— Где же заночуем тогда? Всё расстояние до Гыркино мы не сможем протопать до темноты груженные.

— Не переживай, брат, — по-доброму ответил Борис Валентинович. — Всю эту неделю я не только спал, но и изучал карту местности. Теперь знаю, где тут что находится. Ну или находилось, карта не слишком свежая.

— Отлично, — парень обернулся и громко крикнул Анастасии. — Надень капюшон плаща, сейчас одно место нужно будет пройти, не привлекая внимания.

Отряд прошел еще минут сорок, и впереди показалась знакомая станция.

— Держи мой рюкзак, — скомандовал наставник и снял его со спины. — А мне давай вторую сумку. Уйду чуть вперед, вы недалеко и не близко за мной, главное, из виду не теряйте.

— Как? Вы понесете патроны один? Это же опасно, — удивился Сережа.

— Ничего со мной не случится, брат, — Борис снял очки, взял из кармана куртки немного золы из печки и натер себе лицо и руки. — У страха глаза велики, Сережа.

Мужчина ушел вперед и поравнялся со станцией Ерелино. Сережа махнул Насте рукой и выдвинулся следом. Люди, сидящие на скамье у входа, увидев Бориса, опешили. Мужики растерялись, а женщины хотели было завизжать, но у всех дружно пропал голос.

— Черный бродяга, — прошептал один из мужичков.

Услышав эти слова, все, кто там был, без оглядки рванули в лес.

***

— Тебе не страшно? — спросила вдруг Ю свою подругу. — На станцию может кто угодно прийти. Увидят, что мы без мужчин, и захотят ограбить.

— И сразу получат пулю в лоб, — твердо ответила Маша. — Мне Валентиныч свой ПМ оставил. Да и у тебя винтовка есть. Давно ли ты такой трусихой стала? У нас два здоровых молодых мужика в лагере скучают, кому бы морду набить, а ты боишься.

Разговор девушек перебил громкий стук в дверь. Маша от неожиданности встрепенулась и подошла к окну посмотреть через щель.

— Кто там? — спросила смотрительница.

Снаружи стояла женщина средних лет и несколько детей разного возраста. Девочки и мальчики, человек восемь. Самому старшему юноше на вид лет четырнадцать, а младшей девочке лет семь от силы.

— Вы кто? — спросила еще раз Мария, не услышав ответа на первый вопрос. — Чего нужно, спрашиваю.

Незнакомцы снова ничего не ответили.

— Ну как знаете, — ответила смотрительница и отошла от окна.

Ю насторожилась и пошла в каморку за своей винтовкой.

— Ты что? Там же дети, — остановила ее Маша. — Чем может навредить компания школьников?

— И то верно, — выдохнула Ю и положила снайперку на место.

Стук в дверь снова раздался по залу ожидания. Маша не выдержала, подошла быстрыми шагами ко входу, вставила ключ в замочную скважину и провернула.

— Шутки шутить вздумали? — нервно вспылила девушка и открыла дверь. — Чего молчите?

Женщина стояла смирно и смотрела на Машу печальными глазами.

— Проходите, раз пришли.

Мария пустила гостей в убежище, вышла на перрон и осмотрелась по сторонам. Затем, увидев, что никого больше нет, зашла на станцию и заперла дверь.

— Правила у нас простые, — начала знакомить с условиями ночлега Мария, глядя в глаза женщины. — Места бесплатные, матрасов очень мало, почти нет. На них спят, в основном, старики и дети. Можно на лавки прилечь, если местечко найдется. Зато весь бетонный пол в вашем распоряжении. Холодный, правда, но люди спят. Накидают старых курток или еще тряпок каких, рюкзак под голову, и только храп и слышен. Печь всегда горячая, можно воду вскипятить. Вода же к слову стоит рядом в ведре. По центру стол, выжившие бродяги кладут на него часть своей провизии в качестве благодарности. Мы ею кормим тех, у кого черная полоса в жизни и давно ничего не жевали. Можете и вы что-нибудь положить, но это не обязательно.

— Мойте руки в умывальнике, сейчас воды нагрею, — добавила Ю, убедившись, что подруга закончила инструктаж.

Женщина молча села за стол. Ребятишки, вымыв по очереди руки, тоже присели.

— Как тебя зовут? — спросила Мария незнакомку. — У вас есть еда?

Женщина смотрела на хозяйку станции и никак не реагировала.

Дети выглядели так, будто с самого рождения росли на улице. Неумытые лица, рваная и грязная одежда, сальные и давно нестриженные волосы. Одним словом, оборванцы. Маша только сейчас это поняла, разглядев повнимательней. Женщина же, наоборот, выглядела ухоженной и аккуратной. Чистое платье, расчесанные длинные волосы, и даже ногти были покрыты прозрачным лаком.

— Она глухая, — ответил самый старший мальчик в майке-алкоголичке с синими полосками. — Не слышит тебя, хоть на ухо ори.

— Тебе в майке не холодно, дружок? — влезла в разговор Ю.

— Холодно, естественно, — скривил лицо парень в недовольной гримасе. — Свою ветровку я сестренке отдал.

Парень положил руку на плечо сидевшую рядом девочки в легкой зеленой курточке.

— Меня зовут Макс, — продолжил парень. — Как вы должны были уже понять, мы беспризорники. Наверное, все дети сейчас сами по себе. Но мы держимся вместе. Так не слишком страшно. Зомбака легче завалить, когда нас больше.

Парень достал из своего маленького рюкзачка целлофановый пакет со свежим куском мяса.

— Пожарим? Сто лет не ел мяса, — потер руки в предвкушении Макс.

— Это что, свинина? Ты где ее взял? — произнесла Мария с широко открытыми от удивления глазами.

Мальчик открыл рюкзачок сестрёнки и достал еще один кровавый кусок приличного размера.

— Мы заработали, — не понимая возмущения, ответил Макс. — В одной общине чистили стойла и загоны, красили крышу и кормили скот.

— Есть люди, которые держат скот? Далеко отсюда? — глаза Маши загорелись давно созревшей идеей. — А куры там есть?

— Полно кур, яйца едят каждый день, — ответил малец. — Вот только не дают никому. Работать нужно очень много с утра и до вечера.

— Вы, ребятки, что-то недоговариваете, — с подозрением сказала Маша. — Столько мяса, да еще и свежего, очень большая плата за такую работу.

— Это где-то рядом? Мясо не успело испортиться, пока вы шли, — перебила подружку Ю.

— Сказать по правде, вы нас раскусили, — опечалился Макс. — Нам обещали за работу плату, но обманули. Награду откладывали, только кидали сухарей и придумывали новую работу. Заставляли спать рядом со свиньями. Вчера ночью мы сбежали. Еще с утра я увидел, как хозяин режет свинью, и решил: была не была. Дождались ночи, схватили по куску мяса и деру.

— У вас у всех по куску мяса? — уточнила смотрительница. — Оно же стухнет. Надо хоть в ведро с холодной водой положить.

Парень стыдливо посмотрел на девушку и добавил:

— Угу, у всех. Давайте уже поедим, слюни текут ручьем.

Маша поставила большую сковороду на раскаленную печь и налила в него чуть-чуть подсолнечного масла.

Женщина встала из-за стола, подошла к умывальнику и принялась умывать лицо. Перед этим что-то выпало из ее руки, но та не стала поднимать.

Маша заметила это краем глаза. Бумажка... На полу лежал кусочек скомканной бумаги. Девушка наступила на него ногой, затем, дождавшись, когда никто не будет смотреть в ее сторону, быстренько наклонилась и подняла.

Зайдя в каморку, Маша развернула клочок. На мятой бумажке было написано черным карандашом:

«Спасите. Они не те, за кого себя выдают».

Продолжение следует...

Если интересно, еще книги тут.