Почти полтора года шпионский тандем торговал государственными секретами. Что заставило супругов пойти на этот шаг и какие сведения они успели передать ЦРУ? Во что обошлось СССР их предательство и как удалось разоблачить крота?

27 августа 1985 года в кассах станции Юдино, вблизи Казани, были куплены три билета на поезд №27 «Казань-Москва». Это, на первый взгляд ничем не примечательное событие, привело к тому, что в специальной бригаде КГБ, присланной из Москвы, для задержания опасных преступников, объявили боевую тревогу. За несколько дней до этого шпион профессионально ушёл от слежки и исчез. Именно три билета на скорый поезд «Казань-Москва» помогли агентам выполнить, наконец, свою задачу.

Дорогие украшения и наряды не по средствам

В честь празднования Нового 1985 года в советском посольстве в Португалии организовали праздничный приём. Мужчинам полагалось прийти туда в костюме и белой рубашке с галстуком, а женщинам — в вечерних платьях. Настоящей королевой бала стала Наталья Сметанина — жена помощника военного атташе. Её изысканное платье и дорогие ювелирные украшения надолго стали темой для пересудов: купить такое на зарплату супруга было совершенно невозможно.

В те годы зарплата посла Советского Союза в пересчёте на доллары США, составляла примерно 4000, а оклады рядовых сотрудников посольства — от 300 до 2000 долларов. Даже самые высокооплачиваемые работники старались деньгами не сорить, ведь из-за границы домой нужно было привезти множество дефицитных товаров. Они все жили в режиме жёсткой экономии, а потому та роскошь, которую продемонстрировала Сметанина, заметили сразу. Откуда у Геннадия Сметанина взялись такие колоссальные деньги на подарки жене? Это очень заинтересовало офицера безопасности посольства – сотрудника КГБ. Это было совсем не праздное любопытство.

Опасный «крот»

На 1983-1984 годы пришёлся новый виток Холодной войны и гонки вооружений. Холодная война — это борьба спецслужб. В это время у советских разведчиков случилось несколько довольно крупных провалов. В апреле 1983 года из Франции было выслано 47 советских дипломатов, в том числе сотрудники КГБ и ГРУ. В январе 1984 года был арестован один из руководителей МИД Норвегии — агент КГБ, в мае советский информатор в штабе вооружённых сил Португалии, а в октябре — главный инженер крупного западногерманского авиаконцерна.

В Москве по каналам внешней разведки получили ориентировку: очевидная причина провалов — предательство. Руководство КГБ дало указание обращать внимание на все отклонения в поведении офицеров внешней разведки. Под подозрение из-за роскошных украшений жены сразу попал подполковник Сметанин. Он с августа 1982 года работал на должности военного атташе советской разведки в Лиссабоне. Негласно он выполнял функции военного разведчика.

На территории Португалии, как страны-члена НАТО, располагалось несколько американских военных баз. США всегда были главным противником и основной целью для советских спецслужб. В свою очередь, советские дипломаты и разведчики находились под постоянным наблюдением американцев. Уполномоченные офицеры, которые в составе посольских резидентур США занимались изучением советского дипкорпуса и изучали данные для привлечения их к сотрудничеству, умели оценивать возможных информаторов.

В марте 1985 года источник КГБ в Португалии сообщил, что их ведомство получило от ЦРУ сведения о схемах финансирования советских португальских профсоюзов. Но кто мог передать американцам эту информацию? Наиболее вероятным источником было признано посольство СССР в Лиссабоне. Как выяснилось, с этими документами работала жена подполковника Сметанина, служившая техническим секретарём в посольстве. Она и была той, кто так блистал на Новогоднем дипломатическом приёме.

Как Сметанины стали предателями

Начальник Третьего Главного Управления КГБ военной контрразведки, генерал-лейтенант Николай Душин, приказал начать разработку Сметанина и его супруги.

Они поженились в 1974 году. Ему тогда было 25 лет, а ей — 19. Геннадий не был красавцем, но обладал отличным чувством юмора. Он очень красиво ухаживал, поражал знанием жизни и быстро вскружил голову вчерашней школьнице. Вскоре у супругов родилась дочь.

В 1977 году Сметанина отправили в первую длительную загранкомандировку — во Францию, а в августе 1982 года — в Португалию. Наталья смогла устроиться на работу комендантом посольства. Это считалось большой удачей, так как не только давало возможность супругам быть вместе, но и приносило лишнюю копейку. Кроме того, Наталья скупала за границей товары, которые потом перепродавала на родине. Весной 1984 года Наталья вдруг попросила перевода на должность секретаря-машинистки. Эта работа была куда менее престижной и низкооплачиваемой. У контрразведчиков появился новый повод для подозрений.

В 1980-х годах секретари печатали на печатных машинках. Шустрые пальцы опытных машинисток иногда печатали на них совершенно секретные документы. Зачем вербовать министра, если можно завербовать секретаршу? Наталья Сметанина на новой должности получила доступ к документам, содержание которых являлось государственной тайной. Когда выяснилось, что именно через её руки проходил отчёт, который стал причиной утечки информации, то сначала подумали, что она просто проболталась. Такое, к сожалению, случалось с жёнами агентов. Или источником сведений был её муж?

Разработкой Сметаниных занялся КГБ. Подполковник был ценным сотрудником, он не раз добывал ценные для СССР сведения, а вот характером, по словам коллег, обладал крайне скверным. Он был очень жадным. Жена его обладала тоже явно выраженной тягой к роскоши. Эти детали игнорировать было невозможно. Подобные качества служили прекрасной основой для вербовки.

В мае 1985 года оперативники получили новую информацию: Наталья попросила родителей в Москве срочно продать их с мужем мебель и машину, не торгуясь, и выслать им три дублёнки. Но для чего могла понадобиться тёплая одежда в Португалии, где температуры ниже +10 градусов просто не бывает? Одновременно с этим супруги активно занялись изучением английского языка. К чему же они так усердно готовились? Ключ к этой загадке вскоре был найден.

27 августа 1985 года на вокзале в Казани появилась весёлая компания, которая провожала супружескую пару с дочкой-подростком. Стало очевидно, что билеты, из-за которых были подняты на уши все сотрудники КГБ, покупали именно для них. Удивляло только то, что глава семьи был очень мало похож на Геннадия Сметанина. Их очень выделяла из толпы явно заграничная одежда. Приглядевшись, агенты поняли, что мужчина — это всё же Геннадий, просто на нём был парик. Это, вероятно, был знак агентам ЦРУ, что он готов к побегу.

Сметаниных решили задерживать в поезде. Особый интерес сотрудников вызвали очки Геннадия, ведь он имел 100%-ное зрение. В них, как предупредили агентов, находился смертельный яд. Захват нужно было произвести тихо, чтобы сведения о провале Сметаниных не дошли до американцев и не навредили советскому агенту в рядах ЦРУ.

У всех есть своя цена

ак оказалось, Сметанин сам предложил себя американцам на роль тайного агента, бросив письмо в почтовый ящик военного атташе США в Португалии. Вскоре с ним связались и пригласили на встречу люди из ЦРУ. Геннадий запросил за свои услуги 300 000 долларов. В качестве аванса он передал американцам список сотрудников резидентур КГБ и ГРУ в Лиссабоне. Его сочли ценным агентом, но стали торговаться — предложили не 300, а 265 тысяч. Ему их передали наличными в спортивной сумке. Подполковник написал для них расписку на двух языках — на английском и русском.

Также Сметанин предложил завербовать свою жену за относительно небольшой, но регулярный гонорар. Американцы согласились. Наталье тоже очень нравился западный образ жизни и она охотно согласилась. Оба они мечтали остаться жить за границей. Потом Геннадий будет выгораживать супругу, уверяя, что заставил её.

По совету своего куратора из ЦРУ Наталья сменила должность. Она нередко перепечатывала секретные документы и копировала их, а также передавала мужу всё то, что узнавала из частных бесед с жёнами других сотрудников посольства. Так продолжалось почти полтора года. За это время американцы получили полную информацию об агентурной сети советской разведки в Лиссабоне.

Как взяли предателей

В августе 1985 Сметанины отправились домой в отпуск. ЦРУ снабдило их специальным оборудованием для связи и средствами на случай их раскрытия. Прямых улик против подполковника у контрразведчиков тогда не было и в московской квартире семьи установили прослушку. В Москве Геннадий вёл себя очень подозрительно. Он часто встречался со своими бывшими коллегами по ГРУ, причём с теми, с кем не общался до этого годами. Задавал много вопросов, фотографировал их, якобы на память. Это был ценный материал для ЦРУ.

Сотрудники замечали, как, идя по улице, подполковник вдруг начинал петлять, нырял во дворы, внезапно заходил в подъезд, чтобы тут же выйти. Он явно проверял — нет ли за ним слежки. За ним так явно не следили, боялись спугнуть. Вскоре оперативники поняли, что пара закончила все свои дела в Москве и готовится бежать на Запад. Сначала они отправились в Казань, где у Геннадия жила мать. Возможно, попрощаться?

В Казани Сметаниных и решили задержать. Операцию готовили в глубокой тайне. Это оказалось непростой задачей. Геннадий и Наталья постоянно находились в компании родственников, а в один из дней просто исчезли. Как позже выяснилось, предатель всё же заметил слежку. Агенты стали искать следы, проверяя продажи билетов на поезда и самолёты. И им повезло. Три билета на поезд «Казань-Москва» — двое взрослых и один детский. Пассажиры должны были сесть на пригородной станции, туда и отправились агенты КГБ.

Вечером 27 августа 1985 года весёлая компания отправилась провожать Сметаниных на поезд. Оперативники быстро опознали жену и дочь Сметанина, а потом и его самого. Уголовное дело Геннадия и его супруги насчитывает 17 томов. Многие его детали до сих пор засекречены, в том числе и маршрут их побега за границу. Но, по некоторым данным, замысел выглядел так: Сметанины собирались сойти на полустанке, с пересадками добраться до Ленинграда и там связаться с сотрудником ЦРУ, работавшим под прикрытием консульства США. Он должен был помочь им перебраться за рубеж. Одновременно с билетами на поезд Сметанины купили и билеты на самолёт, чтобы сбить КГБ со следа. В аэропорту дежурила резервная группа.

В процессе следствия выяснилась ещё одна деталь: двоюродный брат Геннадия, который работал на алмазном заводе, передал супругам похищенные им алмазы. Камни Наталья зашила в подкладку своего пояса.

В поезде Сметанина взяли. Оперативники действовали быстро и профессионально, не дав предателю воспользоваться ядом из очков. Вся операция заняла не более двух минут. В это же самое время две сотрудницы КГБ взяли под контроль Наталью Сметанину. Дочь увели в другое купе и попытались успокоить.

По прибытии, Геннадий и Наталья были отправлены в следственный изолятор. При обыске у Натальи нашли алмазы. После этого она начала активно давать показания. Её сведения не только помогли изобличить в шпионаже её мужа, но и сохранить жизни нескольким агентам ГРУ в Португалии, которых успели эвакуировать.

Оперативников ожидал ещё один сюрприз. При обыске квартиры Сметаниных они наткнулись на ежедневник в красной обложке. Там он тщательно фиксировал, какую информацию и когда именно передавал ЦРУ, а также суммы, которые за это получал.

Геннадий Сметанин не раскаивался в содеянном, он считал, что в его предательстве виновато руководство ГРУ, не дававшее ему подниматься по карьерной лестнице. 1 июля 1986 года Военная Коллегия Верховного суда СССР приговорила его к расстрелу, а его жену к 5 годам лишения свободы в колонии строгого режима с конфискацией имущества.

Свои деньги Сметанин перед отъездом в отпуск отдал американцам на хранение. Они с женой успели потратить всего несколько тысяч долларов. Подполковник был уверен, что сумеет бежать. 5 ноября 1986 года приговор суда был приведён в исполнение.

ОК

"Нормально..."

Он шел по коридору МХАТа, сжимая кулаки и бормоча себе под нос это слово. Нормально. Но в груди – острая, режущая боль. Как будто нож. И вонзил его не кто-то чужой, а человек, которому он верил безгранично. Друг. Соратник. Тот, кому был предан всю жизнь.

Той ночью, после спектакля, Евстигнеев зашел к Олегу Ефремову – поговорить по-честному. Пожаловался: роль не идет, играть неинтересно, тяжело. А Ефремов, холодно глянув на него, отрезал:

— Тогда уходи на пенсию.

Для актера, который мог "пыль на подоконнике сыграть", это было убийственно. Без сцены он не существовал.

"Это была трагедия..." — вспоминал Александр Панкратов-Черный.

Но Евстигнеев не сломался. Он переплавил боль в тишине, без жалоб и обвинений. И, возможно, выстоял только потому, что судьба, уже на закате жизни, подарила ему невероятную любовь. Правда, счастье оказалось коротким...

Она его спасла...

Когда 60-летний Евстигнеев в третий раз женился – на молодой актрисе с двумя косичками – театральная богема крутила пальцем у виска. "С ума сошел! Она тебе рога наставит!" — шептались "друзья".

Но они ошибались.

"Я видел, как она на него смотрит. С такой любовью... Это было что-то невероятное. Она им буквально любовалась, готова была пылинки сдувать. Он, наконец, стал счастлив – несмотря на все удары судьбы", — вспоминал Олег Басилашвили.

Ирина Цывина, его последняя жена, превратила его жизнь в уютный, теплый дом – то, чего ему так не хватало. "Он был ухожен, красиво одет, моден. У них всегда царила чистота и гармония", — отмечала Татьяна Васильева.

Они познакомились в Школе-студии МХАТ, где Евстигнеев преподавал. Студентки млели от Мастера, но он выделил именно ее – скромную минчанку Иру. Долго скрывали свои чувства от окружающих, но в какой-то момент Евгений Александрович перестал оглядываться на чужие мнения.

"Сначала их пара вызывала удивление. Ира, юная, с косичками, рядом с ним... Но они были счастливы. Просто счастливы", — говорила Татьяна Догилева.

Не герой, но гений

Его лицо в молодости записали в "некрасавцы" – и это навсегда определило его амплуа в кино. Глубокие драматические роли? Нет, не для него. Разве может "такой" быть героем?

Но судьба – иронична. В театр он попал... из-за любви к джазу. Педагоги Горьковского училища случайно услышали, как парень с окраины лихо отбивает ритм на барабанах в кинотеатре перед сеансом.

— Идем к нам!
— Сколько платите? — практично поинтересовался Евстигнеев. Мать была на его попечении.
— 20 рублей стипендия.
— Да вы с ума сошли! Я фрезеровщик шестого разряда – 130 в месяц!

Но театр все же затянул. В 28 лет он снова сел за парту – в Школе-студии МХАТ.

Любовь, измена, разочарование

Его первый брак с Галей Волчек – дочерью известного оператора – казался мезальянсом. Она – московская интеллигентка, выросшая среди Роммов и Райзманов. Он – провинциал, бедный, лысый, "некрасивый".

Они терпели быт, ночевали даже на вокзале, но главным домом для них стал "Современник", который они создавали вместе с Ефремовым.

Но брак распался. Волчек узнала об измене.

Новой любовью Евстигнеева стала хрупкая Лилия Журкина – невероятная красавица, непохожая на Галю.

"Когда мама впервые его увидела, подумала: 'Боже, какой старый и страшный!' Но он завоевал ее... На собраниях садился сзади и дул ей в шею. Вот так и добился", — смеялась их дочь Мария.

Они бросили семьи, Журкина ушла из театра. Жили вначале у друзей, потом получили квартиру. Он гордился женой, обожал дочь. Его карьера взлетела – особенно после роли начальника пионерлагеря в "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен".

Но Лилия не смогла реализоваться. Красота угасала, ролей не было. Она запивала горе таблетками и алкоголем...

В 1986-м ее не стало – передозировка. То ли случайность, то ли шаг отчаяния.

Последний акт

После смерти Журкиной Евстигнеев слег с инфарктом. И тогда судьба, словно в компенсацию, подарила ему Ирину.

"Это была химия. Мне нравился его голос, его обаяние... Это была любовь", — признавалась Цывина.

Она окружила его заботой, вернула вкус к жизни. Он летал с ней в Австралию, наверстывал упущенное.

Но обида на Ефремова осталась. Тот позвал его обратно во МХАТ только через полтора года – сыграть Фирса в пьесе "Вишневый сад". Евстигнеев согласился, но дружбе конец.

В марте 1992 года Евстигнеев вместе с третьей женой Ириной отправился в Лондон для сложнейшей операции на сердце. Однако после обследования 4 марта кардиохирург Терри Льюис сообщил ему неутешительный вердикт: даже хирургическое вмешательство не давало шансов на спасение.

Почти сразу после этой консультации у актёра случился новый сердечный приступ, и, несмотря на все усилия врачей, через четыре часа его не стало. Медики пришли к выводу: помочь могла только пересадка донорского сердца, но времени уже не было.

Тело Евстигнеева перевезли в Москву, и 9 марта 1992 года его похоронили на Новодевичьем кладбище (участок №10, ряд №6, место №18). Позже здесь установили памятник, ставший местом поклонения поклонников его таланта.

Он ушел внезапно. Всего два дня назад смеялся с коллегами на банкете, а потом...

Когда на Новодевичьем устанавливали памятник – "Ручечника" – друзьям на мгновение показалось: вот-вот из-за деревьев выйдет сам Женя, рассмеется: "Ладно, хватит! Это же шутка!"

Но шутки кончились. Осталась только легенда.

Ребят, спасибо, что дочитали до конца. Очень признателен всем тем, кто делится моими статьями, ставит лайки и оставляет комментарии. Я всегда только «ЗА» конструктивную критику или оправданные замечания. Благодаря этому, становлюсь лучше и лучше с каждым разом.

Вы также всегда можете поддержать автора канала (исключительно по вашему желанию и порыву)

Также буду рад, если присоединитесь к нашему уютному сообществу, где мы обсуждаем великих людей прошлого, делимся интересными фактами и эпизодами из их жизни

➡️ Сообщество

Всем добра и тепла, до скорых встреч❤️

HiddenUser в VK
HiddenUser в VK Видео
HiddenUser в RUTUBE
HiddenUser в ТГ

HiddenUser в VK
HiddenUser в VK Видео
HiddenUser в RUTUBE
HiddenUser в ТГ

В Республике Узбекистан в начале октября прошла «неделя памяти жертв репрессий». По стране проводились показы фильмов и лекции об осужденных в 1920-1930-е, в прессе выходили статьи с пафосными заголовками «Жертвы репрессий – цвет нации». При этом вне общественного внимания почему-то остаются факты причастности многих осужденных партийных функционеров, чиновников и нескольких писателей к делам националистического подполья 1920-1930, группировок, известных как «Милли Иттихад» и «Милли Истиклял».

По версии тогдашнего следствия, в 1920-е годы сложилась подпольная группировка националистов, которая возглавлялась Файзуллой Ходжаевым, председателем правительства Узбекской ССР (1924-1937), и Акмалем Икрамовым, главой республиканской парторганизации (1929-1937).

Изначально их целью было расставлять на все ключевые должности в республике своих людей с тем, чтобы защитить свои коррупционные доходы от контроля со стороны Москвы. Позже они пришли к мысли о выходе республики из состава СССР и превращению ее капиталистическое государство фашистского толка.

Сейчас зачастую считают, что в сталинскую эпоху никаких подпольных организаций не могло существовать, а все осуждённые по их делам – случайно арестованные люди. Но собранные факты позволяют утверждать: подполье и его преступления были совершенно реальными.

Их погубила коррупция

В 2024 году в Узбекистане решили реабилитировать  бывшего председателя Верховного Суда Узбекской ССР Сагдуллу Касымова и группу других узбекских судей, осужденных в 1930-м году. В узбекских учебниках давно пишут, что дело было «сфабрикованным» и «политическим».

В реальности судья Касымов, чья фамилия стала нарицательной, был активным участников грандиозных коррупционных схем.

«В 1926-28 г.г., будучи пред. Верхсуда Узб. ССР, в сессиях в Бухаре и Кермене брал взятки от подчиненных ему членов окрсудов коврами, шапками, тюбетейками и палласами... В течение 1924 года он систематически получал взятки от бывшего судьи Рустам-Ходжи-Ибрагим-Ходжаева как суммами в 500, 375 и 100 р. денег, так и мукой, рисом, рогатым скотом и шелком на платья для жены» – сообщают материалы дела.

В это время в СССР действовал НЭП, предусматривающий частичное возвращение рыночной экономики, что открывало большие возможности для махинаций чиновников. Лично Касымов находился на содержании купца-нэпмена Насриддина Алимова, которому за взятки помогал получать различные лицензии и уходить от налогов.

Часть вырученного Касымов и его подельники пропивали (их пьяные скандалы также зафиксированы в материалах уголовного дела), а часть уходила в руководство республики. В условиях СССР прикрытие было особенно важно, ведь у большинства этих судей не было никакого образования и без поддержки наверху их быстро вычистили бы.

Дело Касымова прогремело на весь Союз не только за счёт масштабной и наглой коррупции, но и из-за кровавого финала. В традициях итальянской мафии был убит один из свидетелей по делу – бывший басмач Абид Саидов, который обделывал через Касымова свои дела, но на следствии сдал его.

Преступники, видимо, наделись, что организаторов и исполнителей не найдут, так как среди них были  в том числе экс-чиновники и литераторы Маннон Абдуллаев (Рамзи) и Махмуд Ходиев (Бату), связанные с Касымовым только через националистическое подполье.

Однако милиции удалось размотать этот клубок, так как в организацию уже был внедрен агент ГПУ  Галиджан Садыков (он же Мир-Садыков). Через два года он провалился в ходе миссии в Турции, где должен был внедриться в круги антисоветской эмиграции, и на допросах в турецкой контрразведке рассказал о своей роли в провале группировки Касымова.

Дело о коррупции в верховном суде республики активно пытались замять Ходжаев и Икрамов, но убийство свидетеля Саидова привлекло к ходу расследования внимание Москвы и предотвратить аресты членов «Милли Иттихад» Ходжаеву и его подельникам не удалось.

«В 1930 году, в связи с убийством Абид Саидова группой молодежи из этой организации, была арестована группа людей, человек 7-8. Я узнал об этом в Кисловодске. Приехав в Москву, я зашел в ОГПУ и узнал причины ареста. ...После этого я решил, что провал есть уже совершившийся факт, надо защитить оставшихся людей. ...Однако этим я не ограничился и в 1932 году (может быть, – год, я не знаю, имеет ли значение) я начал ходатайствовать об освобождении некоторых арестованных людей из этой группы: Рамзи, Качимбека, Назирова и других», – рассказывал на суде Икрамов в 1937 году.

Писатели и террористы

Роль и место хозяйственников в деятельности криминально-политической группировки «Милли Иттихад» понять несложно. Как и Касымов, они участвовали в хищениях госсредств под покровительством республиканского руководства. Например, районный чиновник Мамашукур Акбутаев, бывший басмач и сторонник Ходжаева, попав во власть, расставлял в местные колхозы  знакомых по совместному участию в басмаческих бандах «верных людей», вместе с которыми расхищал колхозные деньги.

С жуликами и ворами понятно, их есть за что осуждать, если досконально и вдумчиво изучить исторические документы. А вот националистов из числа творческой интеллигенции: писателей Абдурауфа Фитрата, Кадыри, Чулпана, участвовавших деятельности «Милли Иттихад», в современном Узбекистане стараются представить «оклеветанными просветителями», которых советская власть незаконно подвергла жестоким репрессиям.

Современные исследователи  их творчества признают, что те же Фитрат и Чулпан (Абдулхамид Сулейманов, 1897-1938) ненавидели большевиков и советскую власть. Но при советской же власти они не только сделали себе вполне успешную чиновничью карьеру, но и преуспели в воровстве и других неблаговидных делах. Фитрат, например был наркомом просвещения и даже зампредседателем Совета труда, но в 1923 году был уволен  «за злоупотребление властью и присвоение народного добра».

Однако он избежал тюрьмы благодаря покровительству Ходжаева и вовремя «ушел в литературную деятельность» и стал ответственным за идеологическую работу по линии «Милли Иттихад» (на тот момент «Милли Истиклял»).

В агентурных сводках ГПУ тех лет отражены его зоологический национализм, антисемитизм и ненависть к власти. «Идеи коммунизма – обман большевиков, рассчитанный на одурачивание народа»; «Если московские жиды останутся и железного работника [Икрамова] обработают по-своему, заявления Файзуллы Ходжаева о том, что икрамовцы опять будут в моде, не оправдались» – цитируют его агенты ГПУ в сводке , датированной 1928 годом.

Именно Фитрат увидел в Чулпане перспективного писателя националиста, и уговаривал его скрывать свои антигосударственные взгляды, чтобы эффективнее работать в интересах экстремистов: «Чулпан после этого выступает и показывает себя ярым националом. Ведь он знает, что так он наживает только врагов и делает себе хуже. Можно быть националом, но это не доказывает, что нужно выступать открыто. Ведь я так не делаю... Чулпан своим глупым поведением, унизил свой авторитет перед населением. Посоветую, чтобы он впредь не делал подобных промахов».

После этой беседы Чулпан появляется на подпольных собраниях «Милли Иттихад» («гапах») и даже проводит их у себя  на квартире. «В июле 1928 г. по инициативе И.К. Каримова состоялось сборище в доме А. Урузалиева, ранее осужденного за карательно-репрессивную деятельность, где присутствовали... враги народа А. Сулейманов (Чулпан)... В сентябре 1936 г. было проведено "сборище" на квартире Чулпана, а в январе, марте, мае 1936 г. состоялись "гапы" в домах Ниязова, Машраби и Караманова, где присутствовали члены "Миллий Иттихад"», – сообщают материалы дела.

В подпольных гапах также активно участвовал писатель Абдулла Кадыри (1884-1938). На следствии он, правда, заявлял, что ненавидел советскую власть, но в «Милли Иттихад» не вступал и реальной работы не вел.

Но писатель Гафур Гулям (1903-1966), проходивший свидетелем по делу, показал, что Кадири был активным членов организации, куда пытался вовлечь и его: «На заседании говорили только на политические темы, все осуждали Советскую власть и выступали против Советов. Кадири говорил: "Советское правительство выпустило облигации, и теперь они в обязательном порядке раздаются народу". Все участники заседания поддержали мнение Кадири и сразу согласились провести кампанию за отказ от подписки на облигации».

В отличие от Кадири и Чулпана, которые занимали в организации второстепенные роли, Фитрат был ее идеологом и доверенным лицом главы организации Ходжаева и смог многое рассказать об планах «Милли Иттихад».

Заграничные связи

«С 1933 г. особенно часто в беседах со мною Файзулла Ходжаев говорил о Гитлере, восхищаясь его победой и методами, которыми он захватил власть. Файзулла Ходжаев считал Гитлера выдающимся государственным деятелем, сумевшим в короткое время восстановить мощь и международное значение Германии. Фашистские убеждения Файзуллы Ходжаева полностью разделялись мной», – показал на допросе  Фитрат.

Сейчас показания арестованных принято объявлять «выбитыми» на следствии. Однако показания Фитрата легко проверить по фактам, которые не могли знать следователи НКВД, которые подтверждаются внешними источниками.

Так Фитрат показал 25 октября 1937, что Ходжаев установил связи с Берлином и живущими там эмигрантом Мустафой Чокаевым через некоего Абдувахаба Муради: «Через этого же Муради Файзулла Ходжаев установил с одним из лидеров туркестанских эмигрантов Мустафой Чокаевым».

Муради был одним из арестованных по делу «Милли Иттихад» 1930 года, но на тот момент ГПУ/НКВД ничего не знало о его связях с Чокаевым, так как он ничего не рассказывал на допросах о своей поездке в Берлин, куда он в 1920-е был командирован Минпросом республики для обучения на агронома.

Мы из позднее опубликованных эмигрантских материалов знаем, что Муради там примкнул к националистам, вступил в организацию Чокаева «Туркестан Ылтык Бирлеги», участвовал  в ее учредительном съезде и был главой партийного отделения. Сам Чокаев проноваривался  в одном из писем, что тот «доставил в Туркестан инструкцию от Мустафы Чокая местным национальным организациям».

Но в Ташкенте о его роли в связях между «Милли Иттихад» и зарубежными экстремистами НКВД мог узнать только от Фитрата и Ходжаева, которые в свое время и отправили Муради в Германию.

Измена родине

Фитрат и Ходжаев знали, что Муради и Чокаев – не только эмигранты, но и агенты западных спецслужб. И действительно берлинский эмигрантский центр был наводнен агентурой разведок Польши и Франции.

На фотографии (1, 2 и 3) представлены трое лидеров среднеазиатской эмиграции на Западе Чокаев, Ахмед-Заки Валиди и Усман Ходжаев, двоюродный Файзуллы Ходжаева.

Валиди был завербован польской разведкой под псевдонимом «Zew» и передавал Чокаеву и Ходжаеву средства на издание журналов «Жана Туркестан» и «Яш Туркестан», а также на установление связей с нелегальными националистическими организациями в СССР.

Был ли Чокаев официально завербованным агентом польской военной разведки неизвестно, но он точно работал в контакте с майором Владзимежем Дабровским, для которого формулировал стратегию поддержки сепаратистских движений в Средней Азии. Со спецслужбами Франции он сотрудничал по линии комитета «Франция-Восток», также работавшего под контролем военных разведчиков.

Таким образом, исторические документы вскрывают истинную личину вышеупомянутых «просветителей» и «борцов на национальные интересы». Они были частью большого Западного проекта «Прометей», направленного на поддержку сепаратистских движений внутри России. От Польши его координировал глава Генштаба генерал Станислав Галлер, а деньги на него выделяли спецслужбы  Франции и Великобритании. Для Парижа и Лондона этот проект был особенно актуален в контексте планов войны против СССР  «RIP» и «МА-6», которые были на повестке дня у спецслужб вплоть до 1939-1940.

Некоторые «жертвы сталинских репрессий» были прямыми или косвенными участниками большого Западного проекта «Прометей », реализуемого британскими, французскими и польскими спецслужбами с целью разжигания сепаратистских движений внутри СССР

Фактически западные спецслужбы того времени надеялись повторить опыт отделения Польши от Российской империи, создавая очаги межнациональных конфликтов на окраинах Советской России. Валиди и Чокай отвечали за работу со Средней Азией, а параллельно действовала агентура по Украине, Кавказу и Югу России.

После побед Гитлера на Францией и Польшей все наработки проекта «Прометей» достались германским спецслужбам, с которыми вплоть до конца войны исправно сотрудничали эмигранты. Но это происходило уже без их подельников из «Милли Иттихад», которых в 1937-м обезвредили органы НКВД.

Урок истории

Многих лидеров и участников «Милли Иттихад» расстреляли в октябре 1938 года. Теперь это объявляют национальной трагедией, а осужденных – «цветом нации». Но, внимательно приглядевшись, мы видим исключительно местную коррумпированную элиту, которая зубами цеплялась за свои привилегии.

Ходжаев, Фитрат, Икрамов были выходцами из местных кланов богачей, Ходжаевы – вовсе были олигархами, претендовавшими на власть над Бухарой. В Узбекской ССР они попытались повторить дореволюционную феодальную систему кормления, но ожидаемо попали под репрессии молодой советской власти. У руководства «Милли Иттихад» даже не было какой-то общей идеологии. Фитрат пытался сформулировать узбекскую версию фашизма, но туркменам Ходжаевым, в семье которых говорили всегда по-таджикски, философские потуги «просветителя» Фитрата были неинтересны. Что уж думал о фашистском уклоне Икрамов, потомок принявших ислам евреев и женатый на еврейке – трудно догадаться.

Но их объединяло общее желание сохранить свои достаток и власть при советской власти. Сначала речь шла о взятках, кумовстве. Потом ради защиты своих преступных доходов в ход пойдут интриги, клевета и, наконец, убийства.

Москва в те годы пыталась навести порядок в стране, справиться с коррупцией, поэтому деятели «Милли Иттихад», видя в действиях вышестоящего столичного партийно-государственного аппарата и следственных органов серьёзную для себя угрозу, неизбежно пришли к сепаратистской идее создания режима по фашистскому образцу. Следующим шагом стало сотрудничество с иностранными спецслужбами против собственной страны и народа.

Репрессии 1937-1938 года, безусловно, чрезвычайно жестоки по современным меркам, но для Узбекистана они стали своего рода национальной революцией, избавлением от прогнившей коррумпированной элиты. И, думаю, со временем именно в этом качестве их будет воспринимать общество.

Пруф