К статье "Делать-то что?" наш читатель задал интересный вопрос по поводу такого роста населения Бразилии
Ему ответил другой читатель:
Стало интересно, решили разобраться. Действительно Бразилия выросла по населению в 10 раз за сто лет. С каких-то 15 миллионов до 200 с лишним. Источник (в примечании по ссылке ещё 10 источников в разрезе).
Население Бразилии
Феноменальный результат. Вот что мы выяснили. Изначально в период португальской колонизации, миграция была основой для роста популяции. Из Европы приехало чуть меньше миллиона португальцев. Местные народы, проживавшие на этих землях, в основном индейцы, были частично истреблены. Преимущественно мужчины, чтобы ослабить потенциальное сопротивление. Это было 500 лет назад. Европейцы убили сотни тысяч мужчин, а их женщин сделали своими рабынями, наложницами и служанками.
Но поскольку такие территории нужно было осваивать, из Африки завезли рабов. За всё время около 4 миллионов человек. В 1822 году Бразилия получила независимость. Затем в стране отменили рабство и начали потихоньку самостоятельно барахтаться. Позже началась большая кампания по привлечению мигрантов из Европы. Нужны были врачи, учёные, торговцы, ремесленники, моряки и все те, кто мог принести в страну деньги, технологии, культуру и знания.
А поскольку в Бразилии говорили на португальском (романская группа), то европейцы из Испании, Португалии и Италии легко адаптировались в Бразилии. Читатель Юлия Балакирева, выше всё верно пишет про массовую миграцию. Но не это дало Бразилии такой прирост. Данные разнятся, но оценки миграции в Бразилию за период с 1850-1930 составляют примерно 20 миллионов человек (ехали из Европы, Японии, Ближнего Востока и России). Там есть даже русские поселения.
Однако основной взрывной рост населения пришёлся на многодетные семьи. В первой половине прошлого столетия в среднем на одну бразильскую женщину в фертильном возрасте приходилось ...внимание...6 детей.
Бразилия умудрилась держать эти показатели 20 с лишним лет (С 1940 до начала 60-х). Это колоссальные цифры. В царской России такое тоже было, но гораздо раньше.
Дальше цифры начали падать, но всё равно оставались впечатляющими.
С 70-80-е на одну женщину приходилось свыше 4,5 детей. В 90-е почти 3.
И так далее. То есть они почти век прибавляли в населении за счёт многодетных семей, которые как следствие дали жизнь десяткам миллионов молодых мужчин и девушек.
Именно это обеспечило такой впечатляющий рост населения. Напрашивается вопрос, а как они смогли добиться того, чтобы люди захотели заводить такие семьи. Этот вопрос ещё ждёт своего исследователя. И насколько нам представляется, он гораздо глубже и сложнее, чем может показаться на первый взгляд.
Что касается миграции, то со второй половины 20 века, она пошла на убыль. Страна не справлялась и народ начал уезжать в Венесуэлу, Португалию, США, Японию и Боливию.
Сегодня рост населения остановился. Бразильские женщины начали рожать примерно как европейские. Ситуация у них пока не критичная, но судя по материалам Бразильского института географии и статистики, они начинают беспокоиться на этот счёт. Судя по всему, для активного развития их страны, им нужно догнать цифру до 300 миллионов. Получится ли? Время покажет.
"Так я ж брюхата!", - охнула молодая крестьянка и схватилась за стену. Не схватилась бы - непременно упала бы на пол. Она, мужняя жена, мать, - да вдруг нагуляла!
Таня горько заплакала, тяжело опустившись на лавку. Что ей теперь оставалось делать, куда податься? Либо в петлю лезь, либо возвращайся в дом лютой свекрови...
Художник Олег Бороздин.
20 января 1875 года крестьянка Наталья Евтихеевна Памфилова родила своему мужу Федору Андреевичу Титову четвертого ребенка. Это оказалось девочка, что крепко обрадовало родителей, у которых до того рождались только мальчики.
Окрестили новорожденную Татьяной.
Семья проживала в богатом селе Константиново на Рязанщине и считалась зажиточной. Федор Андреевич начал свое дело с продажи рыбы, затем заимел несколько барж, на которых за хорошую плату перевозил грузы в Петербург.
Тане исполнилось 10 лет, когда дело ее отца внезапно рухнуло. Баржи, стоявшие на причале на Оке, полностью сгорели: возможно, это был несчастный случай, но нельзя исключать и злого умысла со стороны завистников.
Прижимистый Федор Андреевич не застраховал баржи, и остался ни с чем. Титову, чтобы прокормить детей, пришлось вернуться к традиционным крестьянским работам. Порой ему приходилось наниматься в батраки к более богатым соседям.
Таня Титова росла красавицей - вся в отца, в свое время считавшимся первым парнем на селе. В возрасте пятнадцати лет у Тани появились первые поклонники - озорной сельский парнишка-повеса да немолодой, но богатый крестьянин.
Второй "жених" Тане категорически не понравился, а вот с повесой она некоторое время общалась у калитки. Но, да скоро все общение сошло на нет: отец строго-настрого запретил.
Заметив, сколько парней и мужиков вьются вокруг дочери-красавицы, отец забеспокоился. Замуж выдавать надо, а иначе - быть беде. Влюбится в какого-нибудь прохиндея, принесет в подоле, опозорит семью.
Да и семнадцатый год уже пошел Тане: девка рослая, пригожая, работящая, пора свою семью заводить, да с отцовской шеи слезать.
А тут еще у Федора Андреевича на примете жених хороший был - 18-летний односельчанин Александр Есенин. Спокойный, малопьющий, грамотный, да к тому же, бывший певец церковного хора: для глубоко верующего отца Татьяны это было очень важно. Но, главное, Есенин, несмотря на молодость, был при деле - трудился в Москве приказчиком мясной лавки купца Крылова.
Александр Есенин попал в Москву с тринадцати лет, и на крестьянина был уже совершенно не похож. В Константиново Александра считали "отрезанным ломтем", белоручкой и "барином". Приезжая в деревню, он читал книжки, лежа на печи, да пел частушки собственного сочинения.
Александр Есенин.
Федор Андреевич Титов, обожавший чтение и немало денег тративший на книги, не считал Александра отрезанным ломтем. А, вернее сказать, то, что Есенин был отрезанным ломтем от деревенской, грубой жизни было явным преимуществом в глазах Татьяниного отца.
Татьяне жених совсем не понравился: молодой человек показался 16-летней красавице неинтересным тихоней. Но родители категорически настаивали на замужестве.
В 1893 году в Константиново состоялась свадьба. Едва разъехались гости, как Александр Есенин сообщил молодой жене, что едет в Москву, работать.
Татьяна осталась в доме мужа. Свекровь Аграфена Панкратьевна, женщина суровая и грубая, переложила на плечи юной невестки всю домашнюю работу.
Василий Максимов "Лихая свекровь".
15 января 1894 года Татьяна родила сына Петра, но мальчик умер в возрасти десяти месяцев, что стало страшным ударом для молодой женщины, которая, к тому же, снова была беременна.
Следующий ребенок Есениных родился 21 сентября 1895 года - это был сын Сергей. Увы, появление внука не смягчило характер свекрови: Аграфена Панкратьевна продолжала изводить невестку придирками.
Больше всего Татьяна хотела, чтобы муж воротился из Москвы и жил с нею и сыном под одной крышей. Александр был не против поселиться в Константиново, но Аграфена Панкратьевна и слышать этого не желала, ведь почти весь свой заработок сын присылал ей.
Татьяна и Александр Есенины.
В 1898 году нахождение в доме Есениных стало для Татьяны совершенно невыносимым и, забрав трехлетнего Сережу, она ушла к родителям.
Федор Андреевич Титов согласился пустить дочь лишь с одним условием: Татьяна оставит Сергея у него на попечении, а сама отправится на заработки в Рязань. Каждый месяц Татьяне полагалось высылать три рубля на содержание сына.
На том и порешили.
23-летняя Татьяна уехала в Рязань и устроилась там прислугой, а Сережа остался у дедушки и бабушки, фактически, заменивших ему родителей.
Жалование Татьяны было маленьким, - порой ей едва хватало денег, чтобы отправить сыну три рубля. С Сережей видеться она не могла: не было средств на дорогу. Пока Татьяна жила в Рязани, ее отец, Федор Андреевич, научил внука читать, привил ему любовь к книгам.
В Рязани Татьяну настигла настоящая любовь. Кем был мужчина, с которым она познакомилась, осталось неизвестно.
Татьяна написала письмо законному супругу, попросила развод. Александр Есенин ответил, что на позор не пойдет и развода не даст.
22 октября 1902 года в Рязани Татьяна родила мальчика. Отец ребенка тут же исчез, как будто его никогда и не было. Молодой женщине пришлось отдать сына своей знакомой, Екатерине Петровне Разгуляевой, которая стала его кормилицей и воспитательницей.
Назвали мальчика Александром, а фамилию он получил по "второй матери" - Разгуляев.
В 1904 году положение Татьяны Есениной стало критическим: денег не было, работы не было, паспорта - тоже не было (разрешение на получение паспорта зависело от законного мужа).
Татьяне пришлось вернуться в дом Есениных в Константиново. Женщина покаялась перед супругом во грехе, и Александр, крепко любивший жену, все ей простил. Татьяна всей душой хотела забрать внебрачного ребенка, умоляла Александра - но в этом вопросе муж был непреклонен. Саша остался в Рязани.
Дом Есениных в Константиново.
Вскоре Татьяна и Александр забрали Сергея из дома дедушки-бабушки, чему он, кстати сказать, не сильно был рад.
Жизнь потекла по-прежнему. Татьяна снова стала батрачкой своей свекрови, Александр все также трудился приказчиком в Москве и дома бывал несколько раз в год.
В 1905 году у Есениных родилась дочь Екатерина. К этому времени страсти в семье улеглись, обиды позабылись, и даже свекровь, Аграфена Панкратьевна, после смерти своего мужа Никиты Осиповича, присмирела, обратилась к Богу.
В 1907 году свекровь отписала Татьяне и ее детям свое главное имущество - прекрасный бревенчатый дом в Константиново.
В 1911 году 36-летняя Татьяна Федоровна родила дочь Александру. К детям женщина относилась строго, никогда их не ласкала, за что они (в особенности, Сергей), сильно потом обижались.
Сергей Есенин с сестрами Катей и Шурой в 1912 году.
В 1912 году Сергей Есенин окончил учительскую школу в Спас-Клепиках и отправился в Москву работать помощником приказчика в мясной лавке, где трудился его отец.
Отношения Татьяны со своим талантливым сыном до 1916 года были вполне хорошими, хотя некоторая прохладца уже ощущалась: Сергей не мог простить матери, что бросила его, уехала в Рязань.
В 1916 году Сергею исполнился 21 год. Он уже имел немало важных публикаций, активно выступал, читал стихи, только что издал первую книгу "Радуница": в общем, слава Есенина была уже не за горами. Водились у молодого человека и деньги.
Между тем, 14-летний Саша Разгуляев, единоутробный брат Сергея, о существовании которого молодой поэт и не подозревал, стал погорельцем - сгорел дом его приемной матери в Петровичах. Узнав об этом, Татьяна Федоровна Есенина решилась во всем признаться Сергею.
Есенин был шокирован. В адрес матери полетели обвинения. Сергей полностью принял сторону отца, отказался встречаться со сводным братом и помогать ему. Отцу поэт написал:
"У меня против тебя ни одного слова нет, кроме благодарности. А мать… Клянусь тебе, и Катька, и Шурка вряд ли помянут её добрым словом".
Для Есенина, несмотря на отрыв от крестьянских корней, осознание того, что его мать "нагуляла" сына на стороне, было мучительно.
Сергей внезапно понял, что все приезды матери к нему в Москву имели также целью посещение второго, тайного сына. Более того, она передавала Разгуляеву деньги, которые просила у Есенина.
Обида, ревность, злость буквально разрывали душу Сергея Александровича.
В 1925 году, накануне гибели, знаменитый поэт снова пишет отцу о том, что его терзало:
"Я всё понял. Мать ездила в Москву вовсе не ко мне, а к своему сыну. Теперь я понял, куда ушли эти злосчастные 3000 руб. Я всё узнал от прислуги. Когда мать приезжала, он приходил ко мне на квартиру, и они уходили с ним чай пить. Передай ей, чтоб больше её нога в Москве не была".
Мать Есенина и его сестра Екатерина, 1920-е годы.
23 сентября 1925 года Татьяна Федоровна в последний раз встретилась со своим гениальным сыном: 28 декабря этого же года в ленинградской гостинице "Англетер" Сергей ушел из жизни.
Началась жизнь без Есенина. Великий сын промелькнул в жизни Татьяны Федоровны, словно комета, и ушел в вечность.
Остаток жизни Татьяна Федоровна Есенина провела в заботах об оставшихся детях и внуках. В том числе, о "нагулянном" сыне Александре Разуваеве, устроившимся работать проводником на железной дороге, женившемся и ставшим отцом четверых детей.
Татьяна Федоровна с сыном Александром.
Татьяна Федоровна пережила войну, голод, холод. В 1946 году ей дали пенсию союзного значения и выделили квартиру в Москве.
В Москве Татьяна Федоровна и прожила до конца жизни. Она скончалась 3 июля 1955 года в возрасте 80 лет.
Так сложилась судьба женщины, которая, будучи матерью великого поэта, упорно боролась и за право быть матерью незаконнорожденного, "нагулянного" сына. Ведь сердце матери болит за всех ее детей.
Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".
Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.
Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!
Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen
Всегда ваш.
Василий Грусть.
ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.
Короче, раньше я думал, что «равноправие» — это какой-то пафосный лозунг из новостей. Ну типа «мир, дружба, жвачка». А потом оказалось, что это самая удобная вещь в жизни.
Живу с девушкой. И вот момент истины: она такая — «давай делить обязанности не по полу, а по здравому смыслу». Я сначала в шоке: какая ещё демократия на кухне? Но мы попробовали. Итог: я теперь катаю такие борщи, что даже бабушка просит рецепт, а она чинит кран так, что сантехник нервно курит в сторонке. Вышел апгрейд: +10 к скиллам, –100 к тупым ссорам.
А на работе у нас начальница. И да, в начале пацаны такие: «О, ну всё, теперь совещания будут про ноготочки». Спойлер: нет. Вместо этого она наладила процессы так, что у нас впервые за годы нет авралов, и даже бухгалтерия улыбается (а это, как вы понимаете, почти чудо).
И я понял: равноправие — это не «борьба полов». Это когда у тебя больше свободы и меньше тупых ожиданий. Никто не обязан «быть мужиком» или «быть хранительницей очага». Все просто делают то, что умеют и хотят.
В итоге: – В быту спокойнее. – На работе эффективнее. – В голове меньше бреда из разряда «а что люди подумают».
Так что да, равноправие — это не миф. Это реально лайфхак. Советую.
Все мы в детстве боялись поликлиник, больниц, людей в белых халатах, иголок для взятия крови на анализы, шприцов... Оно и понятно, тогда это всё казалось таким большим, страшным, до жути болючим... Особенно досталось тем, кто родился до 2000-х годов (когда уже появились «одноразки»). То есть всем нам практически.
Помните эти скарификаторы — специальные иглы для прокола пальца? Их даже иглами-то трудно назвать, какой-то кусочек от консервной банки. Он не колол — буквально рубил. Отсутствие лидокаинов-новокаинов для разведения и обезболивания инъекционных порошков? Разводили на простом физрастворе или на стерильной воде. Результат — искры из глаз и из того места, куда делали укол. У некоторых потеря сознания была в результате болевого шока. Всегда в молодости просил дать мне ватку с нашатырём, когда приходилось «получать по заднице».
А эти мутные стеклянные шприцы с гнутыми и тупыми иглами... Помню хруст плоти и истеричный детский плач, когда мы проходили занятия в отделении детской больницы и наблюдали за работой злой медсестры процедурного кабинета. Всегда задавали себе вопрос, почему она не успокаивает, не отвлекает маленьких пациентов мало-мальским разговором, а наоборот всё время кричит на них и даже прикладывает руку. Пытались потом сами всей группой отвлечь детей от пережитого, поиграть с ними. Но, видимо потому, что мы сами в белых халатах, они боялись к нам подойти. Так, наверное, и зарождается страх к медикам на всю жизнь у человека.
Одним из таких детей, перенесших «ужасы советской медицины», был, видимо, и наш следующий пациент. «Мужчина 50 лет, давление 200+».
Мы с напарником, уже предвкушая стандартный набор действий — измерение всего и вся, инъекции, бумаги, "сдал-принЯл, отпечатки пальцеу" — доехали до указанного места — квартиры в панельной многоэтажке.
Дверь нам открыла хрупкая, почти миниатюрная женщина с усталыми глазами.— Проходите, пожалуйста, — пригласила она, проводя нас в гостиную.
И вот там, посреди комнаты с характерным женским уютом и кружевными салфетками на комоде, восседал на диване настоящий слон. Мужик под сто двадцать килограмм веса, с могучей шеей, плечами-шкафом и руками, которые явно не привыкли к безделью. Выглядел он, мягко говоря, не очень: лицо раскраснелось до свекольного оттенка, тяжело дышал и смотрел на нас с немым укором, будто мы были виноваты во всех его бедах.
— Только давление померить пришли? — хрипло вопросил он, обращаясь почему-то к жене.
Та лишь раздражённо взмахнула рукой:
— Да-да, померяют, если всё хорошо, уедут, правда? — подмигнула она нам.
Напарник Кирилл рефлекторно кивнул и подмигнул ей в ответ, ничего не понимая.
Я накинул манжету на необъятную руку пациента (манжеты едва хватило). Накачал её «грушей». Через некоторое время отобразились цифры — 220/120.
— Укол всё-таки... — обречённо вздохнула супруга.
— Ну да, — кивнул я. — С такими цифрами-то.
— Не надо мне никаких уколов! — внезапно завопил богатырь, и в его голосе вдруг послышались странные, почти детские нотки каприза, граничащие с истерикой. — Ты же мне обещала!
— Я тебе обещала, что если всё нормально будет, то они уедут, а тут у тебя — за 200! Он таблетки глотает горстями, как семечки... — пояснила супруга, обращаясь уже к нам. — Поставьте ему уже наконец укол, а то он тут уже всю пачку съел, а толку ноль!
— Пройдёт! Я еще горсть таблеток выпью! — завыл волком мужчина.
Ситуация начинает приобретать абсурдный оттенок.
— Давай готовить ЭКГ и магнезию, что ли... — тихо сказал я напарнику, наблюдая, как при слове «магнезия» наш могучий пациент затрясся и заметно пошёл разноцветными пятнами.
— Может, всё-таки не надо уколов?! — запищал он тонким, визгливым звуком. — Уйдите! Я две горсти таблеток выпью! Три!
Его жена, наблюдающая за этой сценой, вдруг покраснела сильнее, чем муж, но больше от сдерживаемого смеха, чем от стыда.
— У него фобия, — прошептала она нам, пока её супруг медленно сползал с дивана. — С детства панически боится уколов до потери пульса. Сам гипертоник со стажем, обычно таблетки помогают, а сегодня вот не помогли...
— Так, может, и правда не надо ему укол, раз отказывается? — предложил напарник.
— Какой я вам санитар?! — обиделся Кирилл. — Я фельдшер в первом поколении!
— А если не укол, тогда что? — уточнила супруга.
Я пожал плечами:— Тогда... Тогда в больницу, под капельницу.
Ой, не!!! Снова запищал мужчина. Давайте здесь свою... эту самую... магнезию. Только не больница!!
В этот момент из соседней комнаты вышли двое детей лет около 8-10 — мальчик и... мальчик, явно встревоженные голосами.
— Папа, опять ты боишься? — спросил один из сыновей с невозмутимым видом, будто такое происходило в их семье каждую неделю.
Напарник мой, со шприцом в руке, приблизился к пациенту с видом опытного дрессировщика, пытающегося успокоить разъярённого медведя.
— Мужик, да успокойся ты, это же не больно, как комар укусит! — уговаривал он.
Истерика достигла своего апогея, когда пациент с визгом, который не шёл ни в какое сравнение с его внешностью, вдруг вскочил, нырнул под стол и уселся там, поджав колени, словно гигантский испуганный ребёнок. Дети начали смеяться, жена уже не сдерживалась и хохотала в голос, а мы с напарником стояли в полной растерянности, держа в руках шприц с магнезией и не зная, по какой инструкции нам дальше вести себя. Таких стандартов — «действия медработника, когда взрослый пациент истерит под столом, но в то же время не против медицинских вмешательств» — ещё не существовало в природе.
И тут его жена проявила настоящую гениальность. Она, что-то вспомнив, достала телефон, быстрыми движениями что-то найдя, и сунула аппарат под стол.— Смотри, смотри мультик, твой любимый «Южный парк», — сказала она таким тоном, каким обычно уговаривают капризничающих малышей.
И о чудо! Хныканье из-под стола постепенно стихло, сменившись приглушенными звуками знакомой мелодии из мультсериала.
Пользуясь этой передышкой, мы с Кириллом, под одобрительные кивки жены и под хохоток детей, буквально вытащили нашего пациента из-под стола, усадили на стул и, наконец, смогли перетянуть ему руку жгутом. Он сидел, скрипел зубами, уткнувшись в телефон, и лишь один раз взвизгнул, когда игла вошла в его мощную, накачанную вену. Дети стояли по обе стороны от него и, глядя на папу беспокойными глазами, усердно гладили его по голове.
— Это не страшно, нам тоже так делали! — наперебой успокаивали они его.
После того как мы вынули наконец иглу из вены и заклеили место инъекции пластырем, «ребёнку», наконец, было разрешено удалиться на свой диван. Что он поспешно и сделал, не отдавая телефон с мультиком и выражая на лице глубокое облегчение, смешанное с детской обидой.
Через некоторое время перемерили давление, было уже 150 на 90 и продолжало снижаться. Цвет лица начал приходить в норму, ушла одышка.
Когда всё было закончено и мы уже направлялись к выходу, мой взгляд упал на стену в коридоре, которую я мельком заметил еще на входе. Она была буквально увешана многочисленными медалями, кубками и дипломами с соревнований. На некоторых фотографиях наш сегодняшний герой был запечатлен в самом расцвете сил — грозный, мускулистый, с уверенным взглядом победителя, держащий над головой массивный кубок.
— Он ещё и спортсмен? — поинтересовался я, уже зная ответ.— Ага, — с ироничной улыбкой ответила жена, провожая нас. — Он раньше боксом занимался, кандидат в мастера, теперь тренирует ребят в секции. Вроде мужчина мужчиной, а вот поди ж ты… — она многозначительно кивнула в сторону гостиной, откуда доносились уже вполне мирные звуки телевизора.
Мы вышли на улицу, и нас самих прорвало на смех. Зрелище, как этот здоровенный детина, способный, наверное, одним ударом отправить в нокаут быка, пищал и прятался от укола, было весьма презабавным. Хотя грешно, конечно, над этим смеяться.
И да. В каждом взрослом, самом суровом и сильном человеке, продолжает жить маленький ребенок со своими страхами, капризами и потребностью в защите. И не важно, сколько ты весишь, сколько кубков завоевал и сколько противников отправил в нокаут — если в детстве тебя напугал болезненный укол или злой медработник. Эта травма может остаться с тобой на всю жизнь. И хорошо, когда рядом есть тот, кто знает об этой твоей слабости и не стыдит тебя за нее, а с пониманием и даже с юмором помогает справиться. Будь то верная жена, включающая спасительный мультик, или дети, которые с любовью принимают папину «слабинку». Ведь настоящая сила заключается не в отсутствии разных неприятностей, а в поддержке близких. Поэтому, друзья, давайте стараться прививать своим детям не страхи, а умение справляться с этими страхами в будущем и во взрослой жизни. 😉
(А чего вы больше всего боялись в детстве из медицинских процедур и, возможно, до сих пор боитесь? Пишите в комментариях.)
ВСЕМ ЗДОРОВЬЯ! 💖
(При создании текста ни один ИИ не использован. События реальны.) #я/мы—не нейросеть!
