Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
А вот и главная работа Оруэлла, благодаря которой он останется в истории даже тогда, когда никто не вспомнит о его художественных произведениях – «Список Оруэлла». Потому что вы можете писать хорошие журналистские эссе, воевать в Испании с франкистами, придумать неплохую притчу, написать, не самый лучший по своим художественным характеристикам, но крайне популярный роман, вы можете сделать всё это, но стоило один раз… передать спецслужбам кляузу на коллег и ты никогда не отмоешься.
«Список Оруэлла» — подготовленный в 1949 году незадолго до смерти, Джорджем Оруэллом перечень известных людей, которых автор считал сочувствующими коммунистической идеологии, то есть «криптокоммунистами» и «попутчиками». А потому их нельзя было привлекать к антикоммунистической пропагандистской деятельности. Список был передан в Департамент информационных исследований МИД Великобритании, набиравший сотрудников для борьбы с просоветской коммунистической пропагандой.
Оруэлл основывал свой список на личной записной книжке, которую вёл с середины 1940-х годов, в которой он записывал имена возможных «криптокоммунистов» и «попутчиков». В записной книжке, которая сейчас находится в Архиве Оруэлла в Университетском колледже Лондона, всего 135 имён, включая американских писателей и политиков. Десять имён были вычеркнуты либо потому, что человек умер, либо потому, что Оруэлл решил, что они не были ни криптокоммунистами, ни попутчиками.
Лирическое отступление на поиски балабола
На секундочку отвлечёмся и словим на пи…, на лжи редакторов нашей дорогой русскоязычной Википедии, которая утверждает, что:
Поразительным образом, чисто на интуиции, Оруэлл угадал двух настоящих советских агентов: Питера Смоллетта и Тома Дриберга
Давайте разбираться.
Про Смоллетта я уже говорил:
Позже Смоллетт был объявлен советским агентом (Что важно, произошло это в 1949 году, когда один борец с тоталитаризмом включил его в список тех, кто, "по его мнению, являются криптокоммунистами, попутчиками или склонны к этому, и им не следует доверять как пропагандистам", в этом же году он представил список Департаменту информационных исследований в и обозначил Смоллетта характеристикой: "почти наверняка какой-то агент" и "очень скользкий человек". Причиной этому стало то, что он был тем государственным служащим, по совету которого лондонский издатель Джонатан Кейп отклонил "Скотный двор" Оруэлла как нездорово антисоветский текст". Автором этого списка был – Оруэлл. Каких-либо сведений подтверждающих что Смоллетт был агентом СССР, а не то что перед нами «охота на ведьм» - я не нашёл, если они есть у вас – милости прошу поделится).
Сведений об завербованности Смоллетта я так и не нашёл.
Добавлю к этому лишь то, что все ссылаются на «Архив Митрохина», только проверить его нельзя. Оригинальные рукописи всё ещё числятся в статусе засекреченных. Эти рукописи были вывезены из России в Великобританию в 1992 году, туда же переехал и сам Митрохин с семьёй. Публикуют их британцы, но только редактированные версии, а значит написано там может быть что угодно (эти документы содержат только рукописные заметки Митрохина, а оригиналы документов или их фотокопии никогда не предоставлялись для анализа этих заметок).
А вот Том Дриберг, это уже что-то с чем-то, про него на этой же Википедии есть статья. Открываем:
«В течение 20 лет состоял в Коммунистической партии Великобритании… Никогда не занимал министерских постов, но был одним из наиболее влиятельных деятелей Лейбористской партии. В течение многих лет был популярной и влиятельной фигурой в левой политике… В 1974 году ушёл на пенсию, после чего получил пожизненное пэрство…»
Ну видимо, не разобрались тогда, Оруэлл сказал, что это коммунист, но до самой его пенсии никто не доказал. Но потом-то точно оказалось что это клятый коммуняка? Ведь так?
«После смерти Дриберга, в СМИ появлялись сообщения о том, что он был агентом MI5, КГБ, или обеих спецслужб.»
После смерти… в СМИ… то ли одной, то ли сразу двух спецслужб.
А знает основную причину подозревать его в том, что он завербованный КГБ? А он в написанной им биографии Гая Бёрджесса, который действительно был агентом, которого вывезли в Москву, показал его в недостаточно негативном свете. И понеслось, то оказывается он коммунист, то MI5 завербовало его для слежки против коммунистов, то СССР шантажировали его, тем что он гей, чтобы заставить работать на себя. А по итогу никаких фактов и одни домыслы.
Но самое смешное не это, а то, что Оруэлл написал про него:
The Labour MP Tom Driberg—“Usually named as ‘crypto,’ but in my opinion NOT reliably pro-CP
«Член парламента от лейбористской партии Том Дриберг, которого “обычно называют ”тайным агентом", но, на мой взгляд, вряд ли можно назвать сторонником Коммунистической партии»
Вот это предсказание, Оруэлл упоминает человека, которого принято считать прокоммунистическим и говорит, что вряд ли он такой, потом бабка надвое сказала, что он действительно завербованный, и на русской Википедии пишут, что Оруэлл интуитивно угадал, что это криптокоммунист.
Вернёмся к списку. В блокноте были колонки с именами, комментариями и различными пометками. Журналист Джеффри Уиткрофт счёл замечания Оруэлла «проницательными, а иногда даже великодушными» (Запомним это.) и добавил, что «Д. Н. Притт описывается как «почти наверняка подпольный» коммунист, но также как «хороший член парламента (т. е. на местном уровне). Очень способный и смелый». (Ни разу не противоречие. Или он на местном уровне не сможет распространять миазмы коммунизма)
Среди этих имен Оруэлл выбрал 38 и отправил их своей подруге Селии Кирван, сотруднице Департамента информационных исследований Министерства иностранных дел.
Один из биографов Оруэлла, Бернард Крик, считал, что в списке было 86 имён и что некоторые из них были написаны рукой Кестлера, который также сотрудничал с Международным отделом разведки в создании антикоммунистической пропаганды. Что это меняет? Абсолютно ничего.
Реакция
Ой, а что началось, когда все узнали об этом Списке. В 1998 году The Daily Telegraph использовала заголовок «Икона социализма, ставшая информатором».
Майкл Фут, бывший лидер Лейбористской партии и друг Оруэлла в 1930-х и 1940-х годах, был «потрясён» этим открытием.
Журналист и активист Норман Маккензи, который был в списке, отметил: «Люди, страдающие туберкулёзом, часто становятся очень странными к концу жизни. Я сторонник Оруэлла, я был согласен с ним по поводу Советского Союза, но, думаю, он немного тронулся».
Бернард Крик оправдал желание Оруэлла помочь послевоенному лейбористскому правительству. «Он сделал это, потому что считал Коммунистическую партию тоталитарной угрозой».
Журналист и писатель Александр Кокберн резко критиковал действия Оруэлла, назвав его записную книжку «списком стукачей». Кокберн также сказал, что список показывает Оруэлла как фанатика: «Похоже, что поклонники Оруэлла, как левые, так и правые, в целом согласны с тем, что Оруэлл подозревал евреев, гомосексуалов и чернокожих».
Журналист Нил Ашерсон раскритиковал решение Оруэлла передать информацию в IRD, заявив, что «есть разница между решимостью разоблачить глупость сталинизма и масштабы чисток и тем, чтобы заниматься доносами на знакомых».
Журналист и активист Пол Фут сказал, что эти разоблачения не умалят репутации Оруэлла как великого писателя, отметив: «Я большой поклонник Оруэлла, но мы должны признать, что к концу жизни он занял позицию маккартиста».
Т.е. даже среди тех, кто положительно относился к Оруэллу, не то что не оценили, они были откровенно шокированы.
Лицемерие.
К слову вас ничего не смутило в прошлом блоке?
«Похоже, что поклонники Оруэлла, как левые, так и правые, в целом согласны с тем, что Оруэлл подозревал евреев, гомосексуалов и чернокожих».
Хм, а ещё я просил запомнить:
Журналист Джеффри Уиткрофт счёл замечания Оруэлла «проницательными, а иногда даже великодушными» (Запомним это.)
Что ж время копаться в лицемерии.
Вот так Список выглядит на англоязычной Википедии:
1/6
Ещё там есть такие выдержки:
Аналогично он выглядит на русской Википедии:
1/2
Ещё есть такая прекрасная мысль и плевать, что Бёрджеса Оруэлл не упоминал.
Есть также вот такие характеристики:
Вроде всё в каких-никаких рамках приличия, откуда такие фразы как:
«Похоже, что поклонники Оруэлла, как левые, так и правые, в целом согласны с тем, что Оруэлл подозревал евреев, гомосексуалов и чернокожих».
А давайте откроем опубликованные в открытом доступе выдержки из списка (Полный найти не удалось, но и этого достаточно)
1/3
Итак, кто у нас тут коммунист?
Чаплин, потому что еврей. Это всё что он о нём написал: еврей? Работа: кино
Нэнси Кунард – коммунист, потому что антифашист и антиимпериалист. Вероятно, только сентиментальный сочувствующий. Глупый. Есть деньги.
Кроссман - член парламента (от Лейбористской партии) Ковентри. «Спасите Европу сейчас». Книги. «Нью Стейтсмен» [помогает в руководстве]. Политический карьерист. Сионист (кажется искренним в этом.) Слишком нечестен, чтобы быть откровенным попутиком.
Дж. Коль - Экономист, автор многих книг.Только сочувствует, Диабетик. ?? (Зачем отмечать что кто-то диабетик?)
Дэвис, Джозеф Э. - Ранее был послом в СССР. «Миссия в Москве» (и фильм на ту же тему.) очень глупый.
Либлинг, А. Дж. - в New Yorker («Наша своенравная пресса»)
ЗАМЕЧАНИЯ? (Ноль комментариев, просто взял и написал)
О’Кейси, Шон … Очень глуп.
Стивенбек, Джон Фальшивый писатель, псевдо-наивный.
И так можно прицепиться к каждому. Он просто записывает в список человека или без каких-либо оснований, просто потому что Ламброзо начитался и по чертам лица коммунистов вычислял, так хорошо если он называл кого-то попутчиком или криптокоммунистом, без комментариев, так как если комментарии есть, то это или оскорбления, или личные обиды, или антисемитские и расистские высказывания… ах да ещё подсчёты бухгалтерии.
Как итог, Оруэлл выдавил из себя список (Заметьте, он начала вести его сам ещё за много лет до этого, что само по себе не здорово), жидко обделался, так как спустя столько лет, даже если мы можем сказать, что некоторые из людей в списке действительно сочувствовали левым (Ещё бы там в списке левые, мать его, политики!), то ни одного «криптокоммуниста», завербованного или агента, он достоверно не вычислил. Попутно обгадил много людей, возможно повлиял на их карьеры (Чаплина, все помнят? А что на него во времена маккартизма были гонения? Я не утверждаю, что без списка их не было бы, но что они сыграли свою роль, утверждать могу.).
Что уже само по себе нехорошо, но поверх этого налетает первый слой лицемерия:
«Каждая линия серьезной работы, которую я написал с 1936 года, была сделана, прямо или косвенно, против тоталитаризма и за демократический социализм».
Я против тоталитаризма и за демократический социализм, в том числе и за свободу мнений, а потому вот вам кляуза со всеми, проклятыми коммуняками, пусть государство устроит за ними слежку, это ведь ни разу не тоталитарно. Впрочем, это традиционный путь троцкиста – сдавать других левых в ЦРУ и MI5, прям как сам Лев Давидович завещал.
Сверху это лежит второй слой лицемерия, от лиц воспринимающих творчество и деятельность Оруэлла, которые говорят, что это «единственное пятно в жизни писателя , которого считали безупречным борцом с [тоталитарными] режимами» и вообще, это и не пятно, а так, пятнышко. Ведь когда в СССР пишут квадриллион доносов – это тоталитаризм, а когда главный антитоталитарист ведёт список неугодных и ненадёжных, который при первой возможности передаёт спецслужбам, да ещё и сам предлагает – это демократично.
А сверху ещё слой лицемерия, где на русскоязычной и англоязычной Википедии список приводится как безобидная череда фамилий и рода деятельности, а не как до**ки, в том числе по национальному признаку и личной неприязни.
Русская Википедия идёт ещё дальше и прямо врёт, что Оруэлл «интуитивно» почувствовал советских шпионов. И неважно, что одного из них он внёс в список из-за того, что он, во время войны, не позволил выйти в свет направленной против союзника пропаганде. (К слову, а как так вышло, что Оруэлл говорил о том, что хоть и задумывал «Скотный двор» как притчу о «преданной революции» и лишь во вторую очередь, как сатиру на СССР (И я с этим согласен), но даже британские цензоры посчитали что это «нездорово антисоветский текст»?). А его деятельность в качестве «криптокоммуниста» не доказана ничем, кроме списка самого Оруэлла и «Архива Митрохина» который в том числе западные историки поносят на чём свет стоит. А второго вообще приписали ко всем разведкам мира. При этом связанное с ними обоими третье лицо, которое действительно оказалось агентом, он наоборот охарактеризовал как лицо, которое скорее всего не «криптокоммунист», хотя все его называли таковым.
Но нет, гений Оруэлла, вычислил двух агентов.
А сверху, с этого многослойного капролита лицемерия, смотрит образ Старшего брата, который так ярко описывает Оруэлл, против которого призывает бороться и к которому побежал как собачка, сдавать знакомых, незнакомых, левых, правых, евреев, чёрных – всех, кто ему чем-то не понравился. И люди, восхищающиеся образами Оруэлла и вторящие ему, что свобода — это сказать, что 2+2=4, орут, что Оруэлл, ни в чём не виноват, он не противоречит сам себе и вообще я тут вижу пять пальцев!
Итог.
Для меня есть два Оруэлла. Один – горящий своим делом романтик, который пишет отличные эссе и претерпевающий ради них огромные лишения, человек который за свои убеждения пошёл на фронт в дальнюю страну, который осуждал зверства собственной страны, при этом не отворачиваясь от неё и желая ей только лучшего, который гордился тем хорошим, что было в его стране.
Второй – лицемер, говорящий, что в вопросе не разбирался, но осуждает, пишущий слабые с художественной точки зрения произведения и вечно говорит, что это произведение оно не призвано обгадить только одну сторону, это не пропаганда, это притча о «преданной революции» / «роман-предупреждение», и вообще оно не против чего-то конкретного а против тоталитаризма вообще. И который вечно говоря, какой плохой «Старший брат», то есть государство, который порицает доносительство, «сфабрикованные дела» и «охоту на ведьм» из тех кто ему не нравится, на всякий случай, делает список этих самых ведьм и, на всякий случай, приносит его «Старшему брату», что бы он если что знал с кого начинать.
К несчастью, второй Оруэлл более популярен и почти полностью затмевает первого как в медийном пространстве так и в моём восприятии.
На этом серия посвящённая жизни и творчеству Оруэлла объявляется закрытой.
В прошлом посте писала, как пытаюсь снова загрузить книгу на Литрес. Вспомнила, что на Литнет я тоже по главам выкладывала, но на десятой её заблочили. Сейчас захожу - рассказы тоже заблокированы. Даже не модераторами, а АДМИНИСТРАЦИЕЙ! Опасный рассказ, видимо. Хотя на Литресе спокойно висит больше года.
Решила я продолжить свою литературную карьеру хаха. Начала со своего главного романа Юность, потом, может, другими займусь. Хорошо, на Автор тудэй модерации не существует, и я смогла выложить отредактированную версию книги.
Вообще-то мы начинали писать "по фактологии", но что-то накатило и получилось вот такое. А пусть будет, решили мы с Мыськой! Как всегда, напоминаем, что это перепост с канала "ТыжИсторик" на Дзене
Раминь, вдохновляющие наши! Со священной пастницей вас всех!
Скажем сразу - у нас был богатый выбор тем на сегодня. В нашей шкатулочке накопилось уже я пяток полуготовых заготовок на абсолютно разные темы - от фейковых евреев с "Титаника" до продолжения истории покорения Сибири. Но погода последние дни стоит задумчиво-сентиментальная, настроение клонится к меланхолии, так почему бы не развеять сплин рассказом об одном из самых светлых, умных и смешных писателей XX века, сэре Терри Пратчетте?
Никто не умирает насовсем, пока следы, которые они оставили на Земле не исчезнут совершенно (с) Терри Пратчетт
Мы искренне уверены, что книжки стоит читать. Разумеется, лучше всего - хорошие. Но столь же твердо мы верим в то, что книжки стоит еще и понимать. И нет это не только элементарное умение "понять, что происходит". За любой книгой неизбежно стоит автор - как человек, как явление, как идея. И игнорируя автора читатель не то, чтобы не сможет получить удовольствия (все же мы о хороших книгах, не так ли?), но рискует оказаться в положении того мужика из анекдота про бензопилу.
Приходит мужик в магазин с бензопилой и жалуется: - Вот, я у Вас пилу купил - дорогую, в инструкции написано, что ей за час можно напилить 5 кубометров дров. А я, как ни стараюсь, больше 4 кубометров за час напилить не могу! Продавец: - Хм, сейчас проверим (дергает за шнур-пускатель и заводит бензопилу). Покупатель: - Ой!!! А что это она зажужжала???
И особенно это относится к сэру Терри. Нам в последнее время попадалось столько мнений (причем, что интересно как хвалебных, так и ругательных) о его книгах как о "легкой юмористике в фэнтезийном антураже", что в итоге возникла идея данного эссе.
Не обессудьте, "продвинутому" читателю Пратчетта вряд ли будет чем здесь поживиться. Ничего нового сверх того, что уже обсуждено и отмечено в многочисленных статьях и книгах про сэра Терри мы вряд ли скажем. Но если вдруг вы являетесь поклонником его книг, но при этом не пробовали "заводить пилу" - почему бы не повторить хорошие мысли лишний раз?
Пратчетт это воплощенная история успеха "маленького человека"
Если не дай ЛММ когда-нибудь надумают снимать байопик про Пратчетта, то сценаристам не прийдется придумывать слишком много. Вполне достаточно будет честно пересказать вполне реальные события. Сын автомеханика и секретарши, бросивший школу (и так и не получивший более никакого образования), чтобы писать в местной газете. Опубликовавший свою первую книгу в 17 лет, но получивший признание лишь в 35 и полностью вставший на стезю профессионального писателя лишь в 39. Автор ругавшийся с издательствами из-за авансов... СЛИШКОМ БОЛЬШИХ авансов!!!!
Например, однажды Transworld предложило ему 125 тысяч фунтов за книгу для читателей младшего возраста. В середине девяностых щедрым предложением за такую книгу считалось что-то около 25 тысяч, так что шестизначная сумма красноречиво демонстрировала уверенность в его мастерстве. Колин*, естественно, поспешил восторженно рассказать об этом Терри. Разговор вышел короткий и резкий. А затем Колину пришлось звонить в Transworld:
— Я передал ваше предложение Терри — и, боюсь, он недоволен.
Колин говорит, что на этом месте сделал небольшую паузу, чтобы хотя бы насладиться эффектом.
— Нет, он сказал, что это слишком много, и просил договориться на меньшую сумму.
«Терри Пратчетт. Жизнь со сносками» Роб Уилкинс
*Колин Смайт - агент Терри Пратчетта
И все это, несомненно оказало огромное влияние на творчество Пратчетта. Серьезно, попробуйте вспомнить, много ли у него в творчестве главных персонажей принадлежит к элите? Даже в тех случаях, когда это происходит, как в случае (хе-хе) наследника королевского престола Моркоу или миллионерши Сибиллы Овнец/Ваймс - эти персонажи сами пытаются дистанцироваться от своих привилегий, предпочитая самостоятельно делать что-то действительно важное и нужное.
Что же про "маленького человека" как персонажа второго/третьего плана то это едва ли не самая частая декорация его произведений. Собственно, одна из главных составляющих его мира - это ответ на вопрос, игнорируемый "высоким фэнтези" - "а что все это значит для рядового жителя?". И именно эти ответом во многом живет и дышит Плоский мир.
Анк-Морпорк это вам не Шир! Тут шумно и неидиллично!
Пратчетт это журналистика
На самом деле удивительно редко вспоминают про профессию, ради которой сэр Терри бросил школу и которой отдал двадцать с небольшим лет своей жизни.
Между тем - это заметно. Есть вообще, ряд весьма заметных примет "писателей от журналистики". Тут вам и любовь к отсылкам и аллюзиям, и стремление сделать повествование максимально актуальным - даже если речь идет о временах далеких или вовсе не существовавших. И конечно же дерзкий, порой ехидный, порой откровенно злой юмор, без которого хорошему журналисту просто не выжить.
Когда ты журналист, ты очень быстро понимаешь, что творческих кризисов не бывает, потому что как только ты впадаешь в кризис, немедленно появляется какой-нибудь неприятный придурок и начинает орать на тебя, требуя сдать текст
Терри Пратчетт
Чтобы не быть голословным, напомню хотя бы еще одного автора - весьма любимого нами (и, надеемся, вами) Артуро Перес-Реверте с его суровым жизненным багажом военного корреспондента и... весьма схожими литературными приемами!
Так что ох как не зря возник как один из вестников изменений в Анк-Морпорке и накрепко засел (пусть и в качестве декорации) в дальнейших книгах Уильям де Словв с его неизменным: "Печатную машину нужно кормить!"
Когда кто-то говорит „очевидно“, это означает, что в его аргументах зияет огромная дыра, ничего очевидного тут нет, и он об этом знает (С) Уильям де Словв
Пратчетт это цитаты
Ну, это вроде как очевидно. По крайней мере, вряд ли кто-то особо сомневался в происхождении образа Коэна-Варвара или шутки на тему прозвища Анк-Морпорка "Большой койхрен". Но на самом деле довольно редко читатели представляют себе ПОЛНЫЙ объем и количество отсылок, цитат и аллюзий в текстах Пратчетта. И тем самым лишает себя огромного куска удовольствия.
При этом главное, что сэр Терри (ну еще бы) отнюдь не сноб. Он с равным удовольствием играется с классикой английской литературы (особенно в данном плане отметился цикл ведьм, некоторые книги которого по сути ОЧЕНЬ вольные ремейки Шекспира) и с современной массовой культурой. Один только монолог капитана Ваймса на тему пламеизвержения дракончика чего стоит...
– Я знаю, что у вас сейчас на уме, – в наступившей тишине было отчетливо слышно каждое произнесенное намеренно тихим голосом слово Ваймса. – Вы, должно быть, гадаете: а осталось ли в этой штуковине пламя? По правде сказать, я и сам не так уж в этом уверен…
Он чуть поднял дракончика, посмотрел меж драконьих ушей на бунтовщиков и добавил:
– Но лучше бы вам задаться другим вопросом. Кому сегодня больше повезет? Вам или мне?
"Стража! Стража!"
Предмет отсылки, надеемся, уточнять не стоит
Ну и еще Терминатор, Касабланка, романы классической английской литературы и американского криминального палпа... Вся эта изумительная игра, которая не так уж сложно и считывается - стоит только помнить о ее существовании. Попробуйте, не пожалеете!
Командор Ваймс знает толк в отсылках и дракончиках!
Пратчетт это сложный стиль
Неоднократно высказанная критиками и исследователями, но зачастую игнорируемая рядовым читателем особенность книг сэра Терри - это весьма специфичное сочетание одновременно методов "высокого" фэнтези и "низкой" сатиры. С одной стороны произведения его эпичны - в изначальном смысле этого термина. Основой сюжета является действие, и действие это, как правило - весьма динамично, а зачастую и довольно масштабно. Рефлексия персонажей хоть и играет свою роль, но остается на вспомогательных ролях. Даже самый "задумчивый" из циклов - цикл Стражи, несмотря на все внутренние монологи Ваймса, работает все равно на экшне, зачастую доходящем до совершенно сумасшедшего драйва. Про сцену в поезде из "Поддай пару!" мы и вовсе промолчим.
Но при этом Пратчетт не был бы "тем самым" если бы подобные сюжеты не были бы обрамлены непрекращающейся сатирой и пародией. Вне зависимости от того, что происходит, насколько драматичны события сей момент происходящие у нас на газах, в его книгах всегда найдется место юмору. Во всех проявлениях от легкой, добродушной иронии до ехидной, порой довольно злой сатиры. Но при этом, если только не вспоминать первые книги из цикла про волшебников (о чем говорил сам Сэр Терри), едва ли можно отнести его книги к обычному юмористическому фэнтези. Равно как и к "высокому". Пратчетт умело жонглирует признаками обоих жанров, превращая их в итоге в весьма специфичный и ни на что не похожий жанр.
Пратчетт это серьезно
Наверное, если мы попытаемся назвать хотя бы одну социально значимую тему, которая бы не была освещена в книгах Пратчетта. Расовая нетерпимость, социальное расслоение, взаимоотношения законности и справедливости, роль женщины в обществе, противостояние традиций и прогресса, природа власти и т.д. и т.п.
При этом, хоть и впадая иногда в некоторую дидактичность, разбирает их Пратчетт неоднократно и весьма показательно. Не забывая при этом и о более абстрактных понятиях - внезапно оказывающихся более чем привязанными к реальным событиям. Достаточно сказать, что про "Парадокс корабля Тесея" мы в первый раз узнали из "Пятого элефанта", и согласитесь, там эта абстрактная концепция имела более чем практическое значение!
Главное же, что в итоге все эти размышления не превращаются в ворох несвязанных поучений. Внимательному читателю без проблем становится ясно, что сэр Терри предлагает нам вполне стройную и законченную философско-этическую систему. В центре которой - человек. Боги, магия, законы природы все это не более чем антураж для развлечения читателя. Люди и только люди единственный движитель мира Пратчетта. Они и первоисточник всех бед, и в то же самое время их решение. Более того, они причина того, зачем эти беды должны преодолеваться. Свобода, справедливость, законность - все это тоже достойно уважения, но только тогда, когда позволяет жить людям лучше. При этом нам никогда не дают забывать о том, что каким бы незначительным ни был бы человек, ничто не мешает ему совершить ему Поступок. И с другой стороны, как бы низко бы он ни пал - он практически всегда (за случаем двух-трех совершенно уникальных исключений) остается человеков и всего лишь,
Удивительным образом - через разные эпохи, страны, жанры и политические системы перекликается философия Пратчетта с любимым нашим высказыванием любимого нашего Довлатова...
Человек человеку..как бы это получше выразиться - табула раса. Иначе говоря - все, что угодно. В зависимости от стечени обстоятельств. Человек способен на все - дурное и хорошее. Мне грустно, что это так. Поэтому дай нам бог стойкости и мужества. А еще лучше - обстоятельств времени и места, располагающих к добру.. "Зона"
Пратчетт это законченная история
Да, нам очень хотелось бы, чтобы не было необходимости в этом пункте. Но увы, нашу жизнь не переписать, остается читать что есть.
В отличие от многих авторов, зачинавших многотомные миры, сэр Терри - пусть и не так, как хотел, но смог завершить свой труд, несмотря на страшную болезнь. И тем ценнее для нас этот труд.
Последние три книги последовательно закрывают основные линии цикла о Плоском мире. В "Понюшке" Сэм Ваймс отправляется в отставку, заканчивая тем самым "стержневую" для всех остальных серию книг про стражу. В "Поддай пару" по железной дороге в Анк-Морпорк приезжает новый мир, мир магии без волшебников. Ну а "Пастушья корона", прощаясь в лице матушки Ветровоск с "нашим" поколением персонажей - приветствует новое и в целом закрывает историю Плоского мира.
Да, мы согласны - из-за печальных обстоятельств эти книги написаны не идеальны. Но они есть, а это очень важно. Хорошие истории должны быть закончены. И закончены вовремя...
Согласно пожеланию сэра Терри - в 2017 году на выставке паровых машин в Дорсетте каток проехался по жесткому диску, содержавшему недописанные книги и наброски Пратчетта. THE END
Думается, это была теплая встреча.
Вот как-то так у нас получилось. Как всегда, места критически не хватает - только по приблизительным прикидкам текста мог быть раза в два длиннее. Но у нас не было задачи рассказать как можно больше. Просто искренне надеемся на то, что кто-то прочитав это эссе, вдруг сможет посмотреть на любимые книги под новым углом. Ну, или просто решит перечитать - этого будет вполне достаточно... А пока что тепла вам и мирного неба над головой!
Что такое «сильный мужчина»? Матери обычно говорят сыновьям: «Не дерись! Любую проблему можно решить словами». А отцов эти поучения раздражают. И те, и другие хотят видеть сыновей сильными. Но если для пап «сильный» – это способный к силовому решению, то для мам – способный управлять ситуацией.
Вы, наверное, замечали, что в русской речи вопросительные интонации утвердились на месте повелительных. Это особенно хорошо слышно в брутальных милицейских телесериалах: «Сюда иди?», «Рот закрой?». Речь меняется сообразно тому, как меняется сознание носителей языка. На смену уверенности, основанной на знании того, что мир устроен определённым и должным образом, пришли сомнения: а так ли оно всё на самом деле? А если нет? А если сюда не пойдёт и рот не закроет — тогда что?
Мужская твёрдость, уверенность (в том числе речевая, интонационная) происходит от знания, «что будет, если я поступлю так», а это знание, в свою очередь, происходит от знания, как всё устроено. Не как должно быть устроено, согласно нашим представлениям о справедливости, а как есть.
Зануда Носов
Вспомним классика детской литературы — Николая Носова. Ох уже все эти бесконечные технические описания труболётов и винтоходов в «Солнечном городе»!.. Носов очень любил технику. В годы войны он занимался режиссурой учебных военно-технических фильмов. Однажды надо было снять фильм об английском танке «Черчилль». Английский инструктор показал механику-водителю, как управлять танком, и уехал, а дело вдруг не заладилось. Танк выписывал по съёмочному полигону круги и никак не хотел слушаться. Тогда Носов залез в кабину, разобрался и объяснил танкисту его ошибку.
Для повести «Дневник Коли Синицына» Носов кропотливо изучал литературу по пчеловодству и посещал пасеку. Процесс выращивания цыплят в «Весёлой семейке» расписал досконально, включая возможные ошибки. Приступая к «Незнайке на Луне», на всякий случай изучил работы Циолковского. Зачем? Зануда!
Сегодня мы удивляемся: ишь, как он в «Незнайке на Луне» капитализм верно изобразил! А ведь знал о нём, в основном, по книжкам, да и полвека уже прошло. У классики вообще есть такая особенность — она в любое время воспринимается современно. Потому что затрагивает неизменные основы человеческого бытия. Когда, например, происходит действие рассказа «Мишкина каша»? Вроде бы неважно, когда. В детстве! А между тем, важно.
Чем заняты в рассказе «Мишкина каша» Коля и Мишка? Тем же, чем и все остальные дети в то время: хотят есть. Ведь рассказ был издан (в сборнике «Тук! Тук! Тук!») в 1945 году. Правда, у Коли с Мишкой в отличие от большинства тогдашних детей всё-таки есть продукты: «Сыпь крупы побольше!..», «Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем…», «Масло попробовали без хлеба есть — тошно…». Этакая «лакировка действительности», а на самом деле — попросту обобщение. Оно позволяет читать рассказ о том, как варить кашу и выпутываться своими силами из затруднительных ситуаций, и через пятьдесят лет.
А где папы?
Пап у Мишки и Коли покамест нет. Есть мамы и тётя Даша. Их папы появятся в «Весёлой семейке»: мелькнут пару раз, скажут пару фраз косвенно прямой речью, и всё. У носовских детей проблема с папами. Воспитывают их матери. Могут, например, запретить брать керосиновую лампу для инкубатора. Могут сказать страшные слова «пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор» (рассказ «Огурцы»). А вместо пап — всё больше какие-то «дяденьки»: милиционеры, управдомы, стекольщики.
Дело в том, что, когда эти рассказы писались, отцов у большинства детей действительно не было. Они погибли на войне. Носов не хотел растравлять своим читателям душу.
Но есть в носовской литературной безотцовщине ещё одна закавыка, связанная и с личной судьбой писателя, и с тем, что называется «творческим методом». Считается, что в его первом произведении, как в эпиграфе, зашифровано содержание всего последующего творчества. Первый рассказ Носова «Затейники» увидел свет до войны, в 1938 году, а никакого отца в нём нет. «Мама ушла в магазин», — а про отца ничего. У самого Носова, судя по автобиографической повести «Тайна на дне колодца», отношения с отцом складывались непросто. Коля очень любил отца и очень остро переживал его, скажем так, неидеальность. Тот был человеком «лёгким» и легкомысленным — полной противоположностью серьёзному, трудолюбивому Коле.
Думается, что «заретушированность» отцов в носовских рассказах — это такой невольный педагогический приём, отчасти порождённый личным опытом (нельзя было писать папу «с натуры», хотелось быть не таким, как родной отец со слабостями и недостатками), и отчасти — временем, в которое рассказы писались. В эпоху, когда отцов действительно не хватало (мужские утвердительные интонации начали уходить из речи именно воспитываемых матерями послевоенных мальчишек: мужчины стали говорить с женским интонационным повышением в конце фразы — так, как говорили у них в семье), — в эти годы Носов для своих читателей сам был отцом.
И каким! Обратим внимание: Носов никогда не обращается к читателям с нотацией или призывом: «Делайте так-то и так-то». Просто его герои сами поступают как нужно. А ведь по натуре, повторимся, он был занудой! Почитайте его адресованные взрослым «Иронические юморески», это же кошмар, уши в трубочку! Учит, наставляет, нудит, нудит. А в детских рассказах этого нет.
Возьмём психологический триллер «Бенгальские огни». Мишка испортил мамину кастрюлю — так сточил напильником, что она в сковородку превратилась. Вроде бы «вставной аттракцион» такой, шутка. А где же мораль? А вот она:
«– Что же тебе мама сказала?
— Ничего не сказала. Она ещё не видела.
— А когда увидит?
— Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.
— Это долго ждать, пока ты вырастешь!
— Ничего».
Пауза, конец диалога. Нечего сказать Мишке. Разве дети не поняли, что Мишка поступил (не с кастрюлей, а с мамой) нехорошо? Поняли прекрасно, почувствовали. Но если бы их стали тыкать в это носом, возникло бы противодействие и отторжение педагогической морали: «Да ладно… Подумаешь… Ещё чего!»
Маленький взрослый
Посмотрим, кстати, как дальше развивается в рассказе конфликт между рассудительным Колей и авантюристом Мишкой. Они отправляются в лес за ёлками. Коля свою выбрал быстро, а Мишка долго капризничал. В лесу стемнело, и мальчики заблудились. Мишка недоумевает: «Я ведь не виноват, что так рано наступил вечер». — «А сколько ты ёлку выбирал? А сколько дома возился?» — как бы ворчит Коля (а на самом деле объясняет читателю, что да, Мишка виноват). По колено в снегу мальчики блуждают по лесу. Мишке чудятся опасности, и он выдумывает разные по-детски несерьёзные пути их преодоления, Коля по-взрослому реалистично критикует его проекты с позиций их практической осуществимости.
В конце концов, Мишка падает с обрыва и ушибает ногу. Не может идти. Коля вскипает: «Горе мне с тобой! То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадёшь тут с тобой!». Мишка отвечает как бы по инерции скандала: «Можешь не пропадать!». Кажется, вот сейчас конфликт достигнет кульминации, станет непримиримым, но нет. Неожиданно Мишка предлагает: «Иди один. Это всё я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать». Но Коля и к этому порыву относится критично: «Вместе приехали, вместе и вернуться должны». В этой чеканной формуле звучит взрослая непререкаемость, чувствуется несколько даже унылая детерминированность взрослого мира, взрослая обречённость на правоту. И вооружившись верным учением, Коля находит техническое решение проблемы (хотя обычно в их паре фонтанирует идеями Мишка) — сажает Мишку на ёлку и тащит, как на санях.
Вторую ёлку пришлось оставить. И это становится причиной продолжения конфликта потом, после спасения.
«– Отдай её на сегодня мне, — говорит Мишка, — и дело с концом».
Пока Коля приходит в себя от такой наглости, Мишка предлагает торг на грани отчаяния: «Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно». У него действительно сложное положение, ведь он пригласил ребят на бенгальские огни, а ёлки теперь не будет. И Коля неожиданно соглашается. Но требует взамен не лыжи, не коньки (хотя эта цена очень высокая), а живое существо — собаку Дружка. Всерьёз ли? Прямо дьявол-искуситель какой-то!
«Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня — глаза у него были печальные — и сказал:
— Нет, Дружка я не могу отдать».
Мишка выдерживает нравственное испытание, и Коля вознаграждает его за это: «Ну ладно, тогда бери ёлку даром». То есть сперва задаёт задачку, а затем поощряет ученика за правильное решение. Заметим, что при всей своей правильности и незаменимости Коля во всех рассказах цикла — персонаж как будто фоновый, служебный. Будь он единственным героем, про него и рассказать было бы нечего, никаких интересностей. Это же Мишка превращает готовку каши в трудное приключение, Мишка придумывает делать инкубатор и кататься на автомобильном бампере, Мишка своим несносным поведением драматизирует строительство катка и так далее. Даже в рассказе «Тук-тук-тук» ночные страхи Коли и Кости провоцирует Мишка — тем, что кладёт под подушку топор, перед тем как крепко и спокойно заснуть.
А чем интересен Коля? Тем, что он вообще не ребёнок. Он замаскированный взрослый. Авторская функция. Удивительно ли, что Носов назвал его своим именем? Ведь когда отцов не хватает, кто-то должен их заменять. Ну, хотя бы показывать, какие они бывают. Что делают, что должны уметь, для чего нужны.
Познакомиться с журналом «Лучик» (скачать бесплатно и без регистрации) можно по этой ссылке. Журнал продаётся в «Озоне» и Wildberries.
Писатель, переводчик, журналист, востоковед, буддолог, романтик. Для страны, где каждый школьник мечтал полететь в космос, необходим был литературный герой-ребенок, который уже это сделал, и таким героем стала придуманная Булычевым девочка Алиса Селезнева. Ей даже повязали пионерский галстук и так еще больше приблизили к детям мечту.
Кир Булычев
После премьеры культового сериала "Гостья из будущего" по повести Кира Булычева "Сто лет тому вперед" многие девочки Советского Союза хотели быть похожими на Алису, а многие мальчики были в нее влюблены. И трудно сказать, что было главной причиной – личное обаяние юной актрисы Наташи Гусевой или витавший в воздухе замысел автора о том, что удивительное будущее возможно, если начать над ним работать сегодня. Своими книгами Кир Булычев укрепил нашу веру в себя, когда мы были еще детьми, и тем помог пройти по взрослой жизни. Вечная память, Игорь Всеволодович (настоящее имя писателя)!
Лично я, как и многие советские дети был влюблен в Алису. Но не в Алису из фильма, а в Алису из книг. Несмотря на всю свою похожесть, они были разные. А еще я обожаю мультик "Тайна третьей планеты". "Птица Говорун отличается умом и сообразительностью." Да и вообще за чтением книг Булычева я провел столько времени... Что это просто жесть, некоторые столько в жизни не читали. А еще у него офигенные рассказы, и Гусляр. Хотя Гусляр это тема для отдельной темы.)))
— Кха-а-а!!! — я попытался вздохнуть, но жутко крепкая рука, словно стальные тиски, сдавила горло. — По…жа…луйста…! — хрипел я, не понимая, что происходит.
Перед глазами стояла влажная муть, словно разводы дождя на стекле, голова, казалось, готова была взорваться!
— Эй! Рихан, хватит с него! Он мне ещё нужен! — послышался грубый шершавый голос.
— Он посмел мне перечить! Смеяться за моей спиной! — ответил гнусавый и порывистый. — А Рихан такое не прощает!
— Брось, говорю!
Моё тело бесцеремонно подняли, я почувствовал, как ноги оторвались от земли одновременно с далеким звоном цепи. Я немного качнулся, и в следующий миг почувствовал всполохи ветра и услышал хлопанье ткани. И следом — удар! Сокрушительный грохот и треск: то ли костей — то ли досок! Вожделенный воздух безумным потоком ворвался в лёгкие, обжигая, словно кипяток, изрезая изнутри! Затем я почувствовал боль всюду: от пальцев лап и до кончиков ушей! Весь возможный спектр, все её оттенки одновременно! Как только первая волна ослабла, и воздух больше не казался смертельным ядом, меня стошнило перед собой кровью и желчью!
— Рихан, мать твою.
— Ты сказал бросить, я и бросил! — ответил гнусавый с нотками циничной насмешки. — Не забудь потом убрать своё дерьмо, тупая скотина!
Я вытер рот, всё ещё задыхаясь, и с трудом поднял голову, стараясь рассмотреть этого ублюдка. Часто моргая, пытаясь рассеять влажную пелену, я разобрал лишь смутные очертания перед собой и тут же увидел подошву сапога! Проясняющейся мир вновь озарился звоном и ярким светом, будто молния в ночи. Я отлетел и почувствовал, как лицо заливает чем-то тёплым — кровью, понял я. Затем пришла боль с удвоенной силой, добавив жуткие мерцание всюду и головокружение, будто я на палубе корабля в зверский шторм.
— Прекрати б***ть, с него хватит! — рявкнул грубый голос.
— Чего?! Будет знать, как поднимать свою мерзкую морду без разрешения! — прогнусавил другой.
— Закрой пасть, и идём!
Теперь, я уже не пытался рассмотреть нападавшего, понимая, что сил совершенно не осталось и следующий такой бросок может меня прикончить… второй раз… Руки и ноги наливались железом, мышцы горели, словно ужаленные, внутренние органы, казалось, вот-вот откажут, а сердце при этом работало на пределе, пыхтело и задыхалось! Даже грёбаный хвост болел!
А? Че-ее-его? Какой, нахер, хвост?!
Я перевернулся на бок и ощупал задницу: худощавая и жилистая, грубая и колючая ткань и… хвостик? Маленький пушистый хвост, словно бубенчик на детской шапке! И я его чувствовал, чёрт возьми!
Нет, нет, нет! Это какое-то ёб***е безумие!
— Эй, заберите его и в барак! Пусть готовится к ночной смене и уменьшенному пайку! — рявкнул тот грубый голос, что уберег меня от дальнейших побоев.
Вокруг послышался топот множества ног, быстрый и ритмичный, словно барабанная дробь под бряцанья железа. Затем я почувствовал, как меня подхватили подмышки и потащили спиной вперёд.
С трудом мне удалось сфокусировать взгляд. Впереди стояло два высоких воина, облачённых в неполные чешуйчатые доспехи с изогнутыми мечами на поясах с широким лезвием. Оба выглядели… они не были людьми… точнее, словно человек и зверь одновременно: прямостоящие, но с хищными животными мордами, отдалённо напоминавшие людские, покрытые короткой шерстью с привычным окрасом волка и тигра — серым и черно-рыжим. Волчара с оскалом смотрел мне в след жадными до крови жёлтыми глазами, вид у него был словно у кошака, не наигравшегося с тряпичной мышкой. А другой, более массивный, с тигриной мордой и низкими косматыми бровями, смотрел серьёзно, но с раздражением.
Неужто я обезумел? Сошёл с ума? Или я сплю? Может, лежу без сознания после той битвы посреди поля? Битвы… поля… Какой битвы? Я продолжал смотреть, вытаращив глаза, а они развернулись и пошли по пыльной земляной дороге, мерно покачивая хвостами.
Хвостами… Я медленно, словно механический человечек, посмотрел сначала налево, затем направо. По обе стороны меня тащили… зайцы… Громадные зайцы! Их руки, тонкие, но жилистые, покрытые серой взмыленной шерстью, держали меня на весу подмышки.
— Ха-ха-ха! Я, похоже, не умер, а рехнулся! Сбрендил! — промямлил я, а зайцы смотрели на меня с жалостью. — Чего пялитесь, чёртовы животные! — выплюнул я, и виски сдавило от боли.
