Krisogon

И почему бы не продолжить хороший зачин? Как всегда, предупреждаем, что это перепост.

Шалом шаббат, начитанные наши! Надеемся, вам пришлась по вкусу наша вчерашняя статья, посвященная великому и ужасному прекрасному Терри Пратчетту. И как обычно, при подготовке набралась куча материала, которая не совсем вписалась в общую структуру статьи. Но мы с Мыськой настолько радовались новым находкам (и возвращению к уже читанному-перечитанному), что прикинув хвост к носу, решили: а пусть будет!

В этот раз никакой единой мысли, просто еще кое-что важное для понимания творчества сэра Терри. Надеемся, будет интересно.

• Терри Пратчетт и что-то кроме Плоского мира

В целом, не думаем, что для мало-мало читавших станет открытием то, что сэр Терри писал не только про Анк-Морпорк. То есть совсем не про него.

Но врожденное занудство вынуждает лишний раз упомянуть этот факт, тем более что его "неплоскомирские" творения тоже хороши и иногда даже очень.

В первую очередь, конечно же - книга, из-за которой мы таки любим Пратчетта больше, чем Толкина. Вы же помните главный грех Профессора? ОН НЕ ЛЮБИЛ КОТИКОВ! А сэр Терри любил, и даже очень. Свидетельством тому - великолепный, ироничный, прочувствованный, искрометный, дальше у нас закончились эпитеты... Короче, отличнейший текст - "Кот без дураков", Если у вас есть кот, вы полюбите эту книгу. Если же нет - то вы полюбите эту книгу, а еще захотите завести кота. Наверное... В любом случае, делайте это ответственно.

Нельзя, конечно же не помянуть и главный "неплоскомирский" труд Пратчетта - результат его блистательного тандема с Нилом Гейманом, "Благие предзнаменования". Ну, про эту книжку сказано уже столько, что мы больше не будем.

А еще есть относительно малоизвестные, но весьма примечательные "Люди ковра". Если что, это первый роман Пратчетта, изданный им в 17 (sic!) лет. Если кому интересно, не как горячие пирожки, конечно - но книга раскупилась полностью. А много позже (в сорок три годика) сэр Терри вступил сам с собой в соавторство (уникальный случай, не имеет аналогов!) и выпустил "Людей" снова, уже в новом понимании. В каковом ее ныне и можно найти.

Кроме чисто литературоведческого интереса (за километр в ней веет предтечами Плоского мира) это просто хорошая детская книга. Лично мы надеемся прочитать ее нашему чаду, как только она еще чуть подрастет. Ну а вы уже достаточно взрослые, чтобы читать Дзен - можете приобщиться прямо сейчас.

Ну да, надо бы еще помянуть Номов и Максвелла, но мы не будем. Уж слишком часто их приводят в пример "нетипичного творчества" Пратчетта. Хотя в своем роде они тоже неплохи.

Лучше мы вспомним почти совсем неизвестное для массового читателя творчество мэтра. Ценители, думаю, догадались. Да, мы про "Народ, или Когда-то мы были дельфинами" (так себе название). Довольно неожиданная книга от уже вполне себе "зрелого" Пратчетта, несущая на себе все признаки его фирменного стиля - но при этом кое-что еще. Короче, читайте, это на пальцах не объяснить.

И тыщи их. Пытаясь рассказать обо всех "неплоскомирных" книгах мы бы напоролись на необходимость написания отдельного материала, а Мыська и так уже достаточно растеклась... В общем, расширяйте горизонты и помните - Пратчетт не то, чем кажется!

• Терри Пратчетт и научное мышление

Есть вот у сэра Терри такая серия, которую фиг знает, куда отнести. Формально - она часть мифологии Плоского мира, но относится к ней как морская свинка к морю и свиньям... Ну вы поняли, да, мы про "Науку Плоского мира".

Научпоп это вообще довольно стремная стезя. Шаг вправо - и ты превращаешься в неистового инквизитора науки (шалом, мистер Докинз!), своим пламенным огнем уничтожая едва ли не больше неокрепших умов, чем приобщаешь. Шаг влево - и ты становишься добрым дядюшкой, "ответом на все вопросы" (не обижайтесь на нас, Станислав Дробышевский!) и в общем, губишь на корню критичность мышления, стараясь ее развить - ибо нет более косного авторитета, чем тот, за которым следуют под знаменем "рационального познания", но исключительно в его вариации.

На наш скромный взгляд из общеизвестных популяризаторов науки по этому лезвию лучше всего удалось пройти Карлу Сагану (о нем мы обязательно еще напишем) и конечно же...

"Наука плоского мира" уникальна в том, что полностью преподносит науку как байку - не теряя ее смысла и ценности. Привинченный, будем честными, для галочки, для антуражу сюжет про волшебников Незримого университета служит отличной подводкой для разговора об очень интересном и даже местами высоконаучном. А главное, избегая дидактичности - он заставляет читателя сначала ухмыльнуться, потом задуматься, а потом и залезть... Да хотя бы и в википедию для начала. А там и до Хокинга с его "Кратчайшей историей времени" недалеко.

• Терри Пратчетт и его команда

Мы еще в первом материале заявляли избитый тезис, что нельзя в полной мере понять книги автора не зная его самого и его окружение? И к нашему герою это относится в полной мере.

Сэру Терри повезло... Как любой феномен он магнитом собрал вокруг себя когорту удивительных людей, которых нельзя не помянуть истинному поклоннику его таланта.

В первую очередь... Ну, вы догадались уже, да? Конечно же, Нил Гейман. Не просто соавтор, но друг и соратник. К слову, интересный факт - когда 35-летний Пратчетт выпустил свой первый "хит", положивший начало истории Плоского мира, лишь один молодой журналист, писавший для журнала научной фантастики захотел взять у него интервью. Угадайте с одного раза, как его звали?

Роб Уилкинс. Да, не все знают это имя, но поверьте, этот дядька покруче Джорджа Мартина (угадайте, о котором речь) будет. Друг, соратник и главный хранитель золотых закромов сэра Терри, прошедший с ним путь до конца. И оставивший нам... Впрочем, об этом чуть позже.

Рианна Пратчетт. Знаете, мы не любим Кристофера Толкина. Вот не любим и все, несмотря на все его заслуги. На контрасте с ним - Рианна действительно сделала все, чтобы сохранить настоящий смысл Плоского мира. В том числе, и окончание его истории. Да, тот самый каток это и ее идея тоже. Кроме того, она и сама по себе крута. Вот мы прямо сейчас снова качаем Overlord, дабы снова насладиться похождениями карикатурного чОрного ВЛАСТЕЛИНА. А кто же подарил нам сценарий этого дивного стеба? То-то же! Гены - не водица.

• Терри Пратчетт и Warhammer 40000

Внезапно, да? Но не спешите плеваться заранее, мы сейчас все объясним.

Для несведущих - есть в куче макулатуры, посвященной бесячим пластиковым человечкам довольно любопытный цикл книг, посвященный "трусливому герою", Кайафасу Каину.

Для совсем непосвященных. Это про то, как в мире, полном вечной войны и абсолютных ужасов всех сортов и расцветок, отдельно взятый полит-офицер постоянно пытается спасти свою шкуру и при этом постоянно влипает в героические подвиги. И неизменно выходит из них еще большим героем (таковым себя не считая).

Вообще, Митчелл - это отдельная тема. Ибо мало кто почему-то замечает (хотя для "прокачанного" читателя это несложно), что он ведет двойную игру. Представляя с одной стороны точку зрения ненадежного рассказчика Каина, который считает себя трусом и мелочью, а с другой - объективное представление героя в ситуации. После которого понимаешь, что комиссар-то настоящий! С корундовыми тестикулами и титановой волей.

По сути, если приглядеться и отбросить антураж, Каин - это Ринсвинд Вархаммера. Ну ладно, он круче.

Главное, что Митчелл оперирует совершенно пратчеттовским методом: "взять героическую историю и посмотреть, что она значит для обычного человека". И казалось бы, все это синие занавески, ан нет! Помимо того, что Митчелл просто не мог не читать Пратчетта, он, как выясняется - еще и работал в соавторстве с Нилом Гейманом! Так что, конечно, можно оставить это все на предположения, но они весьма убедительны...

• Терри Пратчетт и вечная память

Сэру Терри повезло. Кроме его книг нам досталась его жизнь. Описанная и отснятая разными, но весьма достойными людьми. Тут мы не будем ерничать, а просто перечислим то, что неплохо бы посмотреть/почитать всем поклонникам его творчества.

Роб Уилкинс "Терри Пратчетт. Жизнь со сносками"

Невыразимо прекрасная и трогательная книга - в отличие от множества биографий, написанная человеком, который имел на это право. Иногда смешная, иногда грустная, но неизменно ехидно-созерцательная. И, в лучшем смысле этого слова - нелицеприятная.

Шесть лет спустя, в 2001 году, я сопровождал Терри в книжном туре по США с книгой «Вор времени» (Thief of Time). Мы завтракали в чикагском «Интерконтинентале» на Норт-Мичиган-авеню, и я пробегал глазами USA Today.

– О боже, – сказал я. – Дуглас Адамс умер.

В газете говорилось, что у него случился сердечный приступ вскоре после тренировки в спортзале в Монтесито, штат Калифорния. Ему было всего 49 лет.

– Что ж, – произнес наконец Терри, – хотя бы не я.

Марк Берроуз "Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира"

А это уже жизнь творца глазами поклонника. Тем не менее, поклонника честного и искреннего. Опять же, с точки зрения истории (куда же без нее) любой творец это не только то, чем был он сам, но и то, как его видят со стороны...

Возможно, было неизбежно, что мальчик, одержимый чтением историй о других мирах, однажды захочет сам описать один из них. Одним из первых образцов его творчества стала опередившая свое время смесь Средиземья Толкина и «Гордости и предубеждения» Джейн Остин, где на злополучного приходского священника мистера Коллинза напали орки

Терри Пратчетт: Выбирая смерть

Да, друзья, вы же знали, что без этого, увы, не обойтись. Смерть был любимым персонажем сэра Терри и увы, в последние годы жизни - у них было достаточно времени для общения. При этом Пратчетт умудрился, не изменяя себе, превратить свой уход в часть своего творчества. Честное, искреннее и как бы странно ни звучало - воодушевляющее высказывание на тему вечных вопросов. Извините, подробнее нам не позволят рассказать всякие неинтересные РКН и прочие дзен-цензуры. Но серьезно, это надо видеть.

Терри Пратчетт: Back in black

А вот этот фильм, между прочим, стал для нас открытием - обнаружили мы его, уже готовя предыдущую статью. И впечатлились настолько, что она получилась именно такой, какой получилась.

Искренне советуем. Искреннее, сентиментальное (в хорошем смысле) и простое кино. Отлично, на наш взгляд, замыкающее биографию сэра Терри. Здесь и смех, и слезы... И конечно, Смерть, куда же без него... Но это очень честное и правильное кино. Лучше, пожалуй, только Питер Джексон бы снял (если вы понимаете, о чем я).

И вот опять мы до сериала не добрались... Да и шут с ним. Пока что. Поверьте, эти статьи это не "очередное". Это достаточно личное высказывание - и не только о Пратчетте, конечно. Нам как всегда хотелось поговорить о том, насколько что-то привычно-понятное, если приглядеться, превращается в целый мир. Как книги сэра Терри на самом деле - не только юморески на тему фэнтези. Спасибо, что читали. Тепла вам. И мирного неба над головой!

Вообще-то мы начинали писать "по фактологии", но что-то накатило и получилось вот такое. А пусть будет, решили мы с Мыськой! Как всегда, напоминаем, что это перепост с канала "ТыжИсторик" на Дзене

Раминь, вдохновляющие наши! Со священной пастницей вас всех!

Скажем сразу - у нас был богатый выбор тем на сегодня. В нашей шкатулочке накопилось уже я пяток полуготовых заготовок на абсолютно разные темы - от фейковых евреев с "Титаника" до продолжения истории покорения Сибири. Но погода последние дни стоит задумчиво-сентиментальная, настроение клонится к меланхолии, так почему бы не развеять сплин рассказом об одном из самых светлых, умных и смешных писателей XX века, сэре Терри Пратчетте?

Мы искренне уверены, что книжки стоит читать. Разумеется, лучше всего - хорошие. Но столь же твердо мы верим в то, что книжки стоит еще и понимать. И нет это не только элементарное умение "понять, что происходит". За любой книгой неизбежно стоит автор - как человек, как явление, как идея. И игнорируя автора читатель не то, чтобы не сможет получить удовольствия (все же мы о хороших книгах, не так ли?), но рискует оказаться в положении того мужика из анекдота про бензопилу.

Приходит мужик в магазин с бензопилой и жалуется:
- Вот, я у Вас пилу купил - дорогую, в инструкции написано, что ей за
час можно напилить 5 кубометров дров. А я, как ни стараюсь, больше 4
кубометров за час напилить не могу!
Продавец:
- Хм, сейчас проверим (дергает за шнур-пускатель и заводит бензопилу).
Покупатель:
- Ой!!! А что это она зажужжала???

И особенно это относится к сэру Терри. Нам в последнее время попадалось столько мнений (причем, что интересно как хвалебных, так и ругательных) о его книгах как о "легкой юмористике в фэнтезийном антураже", что в итоге возникла идея данного эссе.

Не обессудьте, "продвинутому" читателю Пратчетта вряд ли будет чем здесь поживиться. Ничего нового сверх того, что уже обсуждено и отмечено в многочисленных статьях и книгах про сэра Терри мы вряд ли скажем. Но если вдруг вы являетесь поклонником его книг, но при этом не пробовали "заводить пилу" - почему бы не повторить хорошие мысли лишний раз?

• Пратчетт это воплощенная история успеха "маленького человека"

Если не дай ЛММ когда-нибудь надумают снимать байопик про Пратчетта, то сценаристам не прийдется придумывать слишком много. Вполне достаточно будет честно пересказать вполне реальные события. Сын автомеханика и секретарши, бросивший школу (и так и не получивший более никакого образования), чтобы писать в местной газете. Опубликовавший свою первую книгу в 17 лет, но получивший признание лишь в 35 и полностью вставший на стезю профессионального писателя лишь в 39. Автор ругавшийся с издательствами из-за авансов... СЛИШКОМ БОЛЬШИХ авансов!!!!

Например, однажды Transworld предложило ему 125 тысяч фунтов за книгу для читателей младшего возраста. В середине девяностых щедрым предложением за такую книгу считалось что-то около 25 тысяч, так что шестизначная сумма красноречиво демонстрировала уверенность в его мастерстве. Колин*, естественно, поспешил восторженно рассказать об этом Терри. Разговор вышел короткий и резкий. А затем Колину пришлось звонить в Transworld:

— Я передал ваше предложение Терри — и, боюсь, он недоволен.

Колин говорит, что на этом месте сделал небольшую паузу, чтобы хотя бы насладиться эффектом.

— Нет, он сказал, что это слишком много, и просил договориться на меньшую сумму.

«Терри Пратчетт. Жизнь со сносками» Роб Уилкинс

*Колин Смайт - агент Терри Пратчетта

И все это, несомненно оказало огромное влияние на творчество Пратчетта. Серьезно, попробуйте вспомнить, много ли у него в творчестве главных персонажей принадлежит к элите? Даже в тех случаях, когда это происходит, как в случае (хе-хе) наследника королевского престола Моркоу или миллионерши Сибиллы Овнец/Ваймс - эти персонажи сами пытаются дистанцироваться от своих привилегий, предпочитая самостоятельно делать что-то действительно важное и нужное.

Что же про "маленького человека" как персонажа второго/третьего плана то это едва ли не самая частая декорация его произведений. Собственно, одна из главных составляющих его мира - это ответ на вопрос, игнорируемый "высоким фэнтези" - "а что все это значит для рядового жителя?". И именно эти ответом во многом живет и дышит Плоский мир.

• Пратчетт это журналистика

На самом деле удивительно редко вспоминают про профессию, ради которой сэр Терри бросил школу и которой отдал двадцать с небольшим лет своей жизни.

Между тем - это заметно. Есть вообще, ряд весьма заметных примет "писателей от журналистики". Тут вам и любовь к отсылкам и аллюзиям, и стремление сделать повествование максимально актуальным - даже если речь идет о временах далеких или вовсе не существовавших. И конечно же дерзкий, порой ехидный, порой откровенно злой юмор, без которого хорошему журналисту просто не выжить.

Когда ты журналист, ты очень быстро понимаешь, что творческих кризисов не бывает, потому что как только ты впадаешь в кризис, немедленно появляется какой-нибудь неприятный придурок и начинает орать на тебя, требуя сдать текст

Терри Пратчетт

Чтобы не быть голословным, напомню хотя бы еще одного автора - весьма любимого нами (и, надеемся, вами) Артуро Перес-Реверте с его суровым жизненным багажом военного корреспондента и... весьма схожими литературными приемами!

Так что ох как не зря возник как один из вестников изменений в Анк-Морпорке и накрепко засел (пусть и в качестве декорации) в дальнейших книгах Уильям де Словв с его неизменным: "Печатную машину нужно кормить!"

• Пратчетт это цитаты

Ну, это вроде как очевидно. По крайней мере, вряд ли кто-то особо сомневался в происхождении образа Коэна-Варвара или шутки на тему прозвища Анк-Морпорка "Большой койхрен". Но на самом деле довольно редко читатели представляют себе ПОЛНЫЙ объем и количество отсылок, цитат и аллюзий в текстах Пратчетта. И тем самым лишает себя огромного куска удовольствия.

При этом главное, что сэр Терри (ну еще бы) отнюдь не сноб. Он с равным удовольствием играется с классикой английской литературы (особенно в данном плане отметился цикл ведьм, некоторые книги которого по сути ОЧЕНЬ вольные ремейки Шекспира) и с современной массовой культурой. Один только монолог капитана Ваймса на тему пламеизвержения дракончика чего стоит...

– Я знаю, что у вас сейчас на уме, – в наступившей тишине было отчетливо слышно каждое произнесенное намеренно тихим голосом слово Ваймса. – Вы, должно быть, гадаете: а осталось ли в этой штуковине пламя? По правде сказать, я и сам не так уж в этом уверен…

Он чуть поднял дракончика, посмотрел меж драконьих ушей на бунтовщиков и добавил:

– Но лучше бы вам задаться другим вопросом. Кому сегодня больше повезет? Вам или мне?

"Стража! Стража!"

Предмет отсылки, надеемся, уточнять не стоит

Ну и еще Терминатор, Касабланка, романы классической английской литературы и американского криминального палпа... Вся эта изумительная игра, которая не так уж сложно и считывается - стоит только помнить о ее существовании. Попробуйте, не пожалеете!

• Пратчетт это сложный стиль

Неоднократно высказанная критиками и исследователями, но зачастую игнорируемая рядовым читателем особенность книг сэра Терри - это весьма специфичное сочетание одновременно методов "высокого" фэнтези и "низкой" сатиры. С одной стороны произведения его эпичны - в изначальном смысле этого термина. Основой сюжета является действие, и действие это, как правило - весьма динамично, а зачастую и довольно масштабно. Рефлексия персонажей хоть и играет свою роль, но остается на вспомогательных ролях. Даже самый "задумчивый" из циклов - цикл Стражи, несмотря на все внутренние монологи Ваймса, работает все равно на экшне, зачастую доходящем до совершенно сумасшедшего драйва. Про сцену в поезде из "Поддай пару!" мы и вовсе промолчим.

Но при этом Пратчетт не был бы "тем самым" если бы подобные сюжеты не были бы обрамлены непрекращающейся сатирой и пародией. Вне зависимости от того, что происходит, насколько драматичны события сей момент происходящие у нас на газах, в его книгах всегда найдется место юмору. Во всех проявлениях от легкой, добродушной иронии до ехидной, порой довольно злой сатиры. Но при этом, если только не вспоминать первые книги из цикла про волшебников (о чем говорил сам Сэр Терри), едва ли можно отнести его книги к обычному юмористическому фэнтези. Равно как и к "высокому". Пратчетт умело жонглирует признаками обоих жанров, превращая их в итоге в весьма специфичный и ни на что не похожий жанр.

• Пратчетт это серьезно

Наверное, если мы попытаемся назвать хотя бы одну социально значимую тему, которая бы не была освещена в книгах Пратчетта. Расовая нетерпимость, социальное расслоение, взаимоотношения законности и справедливости, роль женщины в обществе, противостояние традиций и прогресса, природа власти и т.д. и т.п.

При этом, хоть и впадая иногда в некоторую дидактичность, разбирает их Пратчетт неоднократно и весьма показательно. Не забывая при этом и о более абстрактных понятиях - внезапно оказывающихся более чем привязанными к реальным событиям. Достаточно сказать, что про "Парадокс корабля Тесея" мы в первый раз узнали из "Пятого элефанта", и согласитесь, там эта абстрактная концепция имела более чем практическое значение!

Главное же, что в итоге все эти размышления не превращаются в ворох несвязанных поучений. Внимательному читателю без проблем становится ясно, что сэр Терри предлагает нам вполне стройную и законченную философско-этическую систему. В центре которой - человек. Боги, магия, законы природы все это не более чем антураж для развлечения читателя. Люди и только люди единственный движитель мира Пратчетта. Они и первоисточник всех бед, и в то же самое время их решение. Более того, они причина того, зачем эти беды должны преодолеваться. Свобода, справедливость, законность - все это тоже достойно уважения, но только тогда, когда позволяет жить людям лучше. При этом нам никогда не дают забывать о том, что каким бы незначительным ни был бы человек, ничто не мешает ему совершить ему Поступок. И с другой стороны, как бы низко бы он ни пал - он практически всегда (за случаем двух-трех совершенно уникальных исключений) остается человеков и всего лишь,

Удивительным образом - через разные эпохи, страны, жанры и политические системы перекликается философия Пратчетта с любимым нашим высказыванием любимого нашего Довлатова...

Человек человеку..как бы это получше выразиться - табула раса. Иначе говоря - все, что угодно. В зависимости от стечени обстоятельств. Человек способен на все - дурное и хорошее. Мне грустно, что это так. Поэтому дай нам бог стойкости и мужества. А еще лучше - обстоятельств времени и места, располагающих к добру..
"Зона"

• Пратчетт это законченная история

Да, нам очень хотелось бы, чтобы не было необходимости в этом пункте. Но увы, нашу жизнь не переписать, остается читать что есть.

В отличие от многих авторов, зачинавших многотомные миры, сэр Терри - пусть и не так, как хотел, но смог завершить свой труд, несмотря на страшную болезнь. И тем ценнее для нас этот труд.

Последние три книги последовательно закрывают основные линии цикла о Плоском мире. В "Понюшке" Сэм Ваймс отправляется в отставку, заканчивая тем самым "стержневую" для всех остальных серию книг про стражу. В "Поддай пару" по железной дороге в Анк-Морпорк приезжает новый мир, мир магии без волшебников. Ну а "Пастушья корона", прощаясь в лице матушки Ветровоск с "нашим" поколением персонажей - приветствует новое и в целом закрывает историю Плоского мира.

Да, мы согласны - из-за печальных обстоятельств эти книги написаны не идеальны. Но они есть, а это очень важно. Хорошие истории должны быть закончены. И закончены вовремя...

Согласно пожеланию сэра Терри - в 2017 году на выставке паровых машин в Дорсетте каток проехался по жесткому диску, содержавшему недописанные книги и наброски Пратчетта. THE END

Вот как-то так у нас получилось. Как всегда, места критически не хватает - только по приблизительным прикидкам текста мог быть раза в два длиннее. Но у нас не было задачи рассказать как можно больше. Просто искренне надеемся на то, что кто-то прочитав это эссе, вдруг сможет посмотреть на любимые книги под новым углом. Ну, или просто решит перечитать - этого будет вполне достаточно... А пока что тепла вам и мирного неба над головой!

Нужное пояснение. Да, во-первых это перепост с Дзена, о чем мы не устаем повторять. Во-вторых, есть у нас там такая рубрика, "Чтиво от Крыса и Мыськи", где мы делимся не своими премудрыми мыслями, а разными хорошими текстами. Иногда получается интересно. Вот сегодня, например (ну, нам так кажется...). В общем, сами судите, а лучше - почитайте обозначенную книгу. Она клевая, почти как Салтыкова.

Категорический шалом, драгоценнейшие. Мы тут в связи с семилетием детища загуляли немного, но хотим исправиться. Тем более, что Мыська с утра, выполняя свое любимое упражнение "выход силой из астрала в полном боевом облачении", недовольно проворчала, что давненько не пополняли мы рубрику "Чтиво с Крысом и Мыськой". "А что... Пусть будет!" подумал Крыс и полез на книжный шкаф. Понедельник - день тяжелый, так что можно и скрасить его хорошей книжечкой.

Воистину прекрасны были советские издательства! Огромными тиражами выходили такие книжки, которые при нынешних условиях были бы напечатаны тыщей экземпляров, стоили бы как крыло от Боинга и стояли бы на дальних полках в редких специализированных магазинах.

Вот например, стоит у нас на полке книжечка, часть полноценной серии, созданной под чутким руководством Юрия Александровича Лимонова. Серия называется "Россия глазами иностранцев", конкретно наш томик посвящен первой половине XIX века. И сколько же открытий чудных...

Давненько хотели написать что-нибудь по поводу сего томика. Но ныне день постный, так что о дихотомии "диссидентствующий дилетант и русофоб (но это неточно) де Кюстин" против "восторженной эмигрантки, русофилки (вот это точно) и феминистки де Сталь" как-нибудь в другой раз. Про пресные как маца без матбухи дневники Фридриха Гагерна и вовсе говорить лениво. Но зато есть еще кое-что, возбуждающее наш живой интерес. Это входящий все в тот же томик сборник воспоминаний французских (и не очень) оккупантов времен Отечественной войны. И вот там - все шикарно!

Наш поход казался нам блестящей и приятной военной прогулкой. Добродушное, терпеливое, флегматичное, культурное население, подчиненное военному режиму, всюду принимало нас ласково; и, несмотря на свое утомление слишком частыми визитами французской армии, оно не потеряло ни своего обычного гостеприимства, ни своего природного добродушия.

Ложье (здесь и далее авторы указаны так, как в книге)

Чуете? Сермяжностью потянуло! Тот самый многовековой терпимости русский народ - незлобивый, да терпеливый! Впрочем, как мы увидим дальше, что-то пошло не так. А пока насладимся великоимперским пафосом захватчиков (тут мы немного подрались с Мыськой, но Крыс победил и объяснил, что скрепный стиль изложения для подобного источника - это отличная шутка, которую образованные люди поймут, а для других мы не пишем).

Когда император прекратил разговор с генералом Фрианом, дивизия прошла мимо всех армейских корпусов, направляясь к мостам; вскоре она очутилась на противоположном берегу. Тогда солдаты испустили громкие крики радости, которые привели меня в ужас; они как будто хотели сказать: «Теперь мы на неприятельской земле! Наши офицеры не будут более наказывать нас, когда мы будем кормиться за счет жителей!» До тех пор, согласно строгому предписанию императора, начальству удавалось поддерживать строгую дисциплину. Прокламации напоминали войску, что, проходя по владениям короля прусского, мы находились на территории союзника и что к нему следовало относиться так, как будто мы находились на французской земле. Мы видели, к сожалению, что это приказание нередко было забыто или пренебрежено; но, по крайней мере, войско поступало в таких случаях вопреки приказанию начальства, которое удерживало солдат, говоря: «Когда мы будем на русской земле, вы будете брать все, что захотите...»

Дедем

Следующая цитата не несет особого концептуального смысла, но мы тут в последнее время все о поляках, так что шо бы и ни?

Вид польских знамен, водруженных на стенах древней столицы литовских великих князей, вызывал радость всех жителей и пробуждал славные воспоминания в сердцах всех, кому была дорога былая слава родины. Эти мысли о былом величии разгорались всего ярче при появлении на берегах Вилии тех воинов, которые посвятили время своего изгнания прославлению польского имени на берегах Нила, Тибра, Таго и Дуная. Повсюду их встречали кликами радости; народ толпой шел за ними; всем хотелось любоваться на них, всем хотелось запечатлеть в сердце образ этих храбрых соотечественников, и все были воодушевлены благородным желанием идти вместе с ними под одними знаменами.

Лабом

Правда, не все было гладко в датском королевстве. Вот цитата от того же автора.

Чтобы дать понятие о беспорядке, царившем среди этого мнимого благоустройства, я расскажу такой факт: подпрефект, ехавший из Вильны в Новые Троки, чтобы занять там свою должность, был остановлен отсталыми солдатами, которые его ограбили. К тому же его собственный конвой съел его провизию и увел его лошадей, и он явился пешком и в таком плачевном виде, что все принимали его за шпиона...

Вообще, если без хиханек и скрепности - данные воспоминания замечательны тем, что дают прекрасную картину повседневности (и соответствующих логистических геморроев) армий наполеоновского периода. Поскольку патриотическую повестку мы отработали (товарищ майор, мы старались, честна!), дальше будут слайды интересные цитаты по теме.

Мы все еще находились в 480 верстах от С.-Петербурга, и нам очень хотелось войти в эту императорскую резиденцию. К несчастью, очень трудные препятствия пресекали нам путь. Почти во всех местах, куда мы приходили, съестные припасы были вывезены или сожжены русскими, деревни были пусты, жителей не было: они убежали, унося с собой свою провизию, в большие окрестные леса. На нашем пути мы не встретили ничего, кроме жалких и безлюдных деревень, дома которых были скорее несчастными избами. Скот, обозы со съестными и боевыми припасами, предназначенными для нас, были по большей части захвачены и уничтожены казаками, которые проскальзывали мимо наших флангов. К тому же длинные переходы, которые приходилось совершать, чтобы преследовать и настигнуть неприятеля, частый дождь и рыхлая почва полей, а временами страшная жара, быстро меняющаяся погода, недоброкачественная пища или же полное отсутствие ее, а также и других необходимых предметов — одним словом, голод и усталость истощали солдат и вызывали болезни. Уже армия понесла значительные потери. Госпитали, или, вернее, места, предназначенные для приема раненых и больных, были от нас слишком далеко, и обозы с этими несчастными чаще всего попадали в руки русских. Ввиду всех этих обстоятельств наша армия ослабевала с каждым днем, в то время как русские набирались сил, и хотя до сих пор мы их оттеснили со всех их позиций, все же наш главнокомандующий был принужден вместо того, чтобы продолжать идти на С.-Петербург, отступить к Полоцку. Об этом переходе ничего точного указать не могу, так как мы проходили лишь через самые незначительные деревни и останавливались отдыхать в пустынных степях или лесах.

Гаспар Шумахер

Вот довольно практическое замечание на тему, зачем нужна военная полиция

В течение двенадцати дней, которые я стоял лагерем в двух верстах от Витебска, мне пришлось, чтобы не умереть с голоду, посылать партии людей за провиантом для моих батальонов и для главного штаба. Эти партии отправлялись за 20—25 верст, переправлялись даже за реку и возвращались обыкновенно с хорошей добычей, но некоторые из них попадались в руки казакам. Известно, что мародерство действует на армии развращающим образом, уничтожает дисциплину, способствует дезертирству и вызывает со стороны солдат жестокие поступки, коими они потом хвастаются; слушая их, я содрогался. Война ожесточает человеческое сердце. Новобранцы были кротки и человеколюбивы, многие же из старых солдат утратили всякое нравственное чувство.

Дедем

Ну хорошо, вот еще немного политоты. Изумительно прекрасный в своей шовинистичности текст...

Кроме того, это средство претило Наполеону, природа которого влекла его больше к интересам королей, чем к народным. Он пользовался им небрежно. Позднее, в Москве, он получил несколько прошений от разных отцов семейств. В них были жалобы на то, что помещики обращаются с ними, как со скотом, который, сколько угодно, продают и меняют. В них просили, чтобы Наполеон отменил крепостное право. Они предлагали себя в вожди отдельных восстаний, обещая обратить их во всеобщее.

Эти предложения были отвергнуты. Ведь у варварского народа и свобода варварская, необузданная, ужасная распущенность! Это показали раньше бывшие отдельные возмущения. Русское дворянство погибло бы, как колонисты в Сан-Доминго 19 во время восстания негров. Такое опасение взяло верх в мыслях Наполеона; это выразилось в том, что он решил не стараться поднимать движение, которое он не смог бы направить.

Сегюр

Вернемся к военным будням. Там много интересного!

Армия уже уменьшилась на треть со времени перехода через Неман. Многие солдаты, под влиянием голода, отделялись от армии, отыскивая пищу, и были убиты на флангах; другие заперлись в покинутых господских домах, где нашли достаточно припасов, чтобы жить в довольстве, выбрали себе начальника и охраняют себя по-военному, не помышляя об армии, к которой принадлежат. Сочтите еще больных, отсталых, умерших и раненых, и вы представите уменьшение наличного состава армии.

Ложье

Предвещая радостные патриотические вопли - нет, это не потому, что они французы. ЛЮБАЯ армия со времен ренессансных войн (когда они, собственно, толком и появились) таяла в походе подобным образом. Любителям скрепности - крайне не рекомендуем смотреть статистику санитарных потерь и дезертирства в русской армии времен Отечественной. Остальным советуем, довольно интересно.

Но продолжим о логистике (предупреждаем, при прочтении может случиться немного гражданского гнева).

Мы очень приятно провели там несколько дней; прекрасные поля давали нашим коням много корма, более спелого, чем до сих пор; не было недостатка в хлебе и мясе, ибо можно было ежедневно печь хлеб и резать скот. Погода стояла хорошая и теплая; солдаты увеселялись на качелях, построенных у дороги. Одно было неприятно: приходилось довольствоваться скверной водой, что плохо отзывалось на людях и увеличивало поносы...

Роос

Тем временем до французов начало что-то доходить...

Мы найдем здесь новую Испанию, но Испанию без полей, без виноградников, без городов; мы не найдем здесь, конечно, Сарагосы, так как все деревянные дома были во власти огня благодаря поджогам и гранатам, но не менее ужасные препятствия, только в другом роде, ожидали здесь наступающую армию...

Жомини

Испанская кампания вообще часто мелькает в воспоминаниях участников похода в Россию. В основном, для контраста...

И да, мы сознательно пропускаем описания Смоленского сражения. Во-первых потому что все не влезет, во-вторых - читайте сами! Но вот этот эмоциональный кусочек таки приведем.

Прибытие Наполеона, как всегда, вызвало шумные клики; даже самые тяжело раненные делали последнее усилие, чтобы еще раз приветствовать его... Он прошел мимо гренадера, занятого перевязкой раны на ноге. «Ah Mon Empereur! *— сказал этот служака.— Почему не Вы были вчера во главе нас? Мы бы раздавили русских!» Вид поля битвы был ужасен. Нам ежеминутно приходилось поворачивать лошадей, чтобы не наткнуться на груды трупов; и в награду за столько жертв ни одного трофея, ни одного орудия, ни одной муниционной повозки! Захват этого участка, покрытого мертвыми,— вот единственный плод победы. Лучезарное солнце заливало светом это поле бойни.

Брандт

Прокрутим вперед и вновь вспомним про суровые реалии войны. Вот этот отрывок потрясающе сочетает скотство и тонкость...

На полдороге, приблизительно на версту вправо от большой дороги, мы увидели монастырь (Болдино), о котором у нас ходила молва, что это женский монастырь, в котором французы помимо грабежа насильственным и весьма нехристианским образом предавались любви. К вечеру нам опять ласково светило солнце, мы расположились у прекрасного поместья на возвышенности и в изобилии нашли созревшие хлеба для своих усталых коней, зато все остальное давно уже было съедено.

Роос

Солнце им, блин, ласково светило... Впрочем вряд ли стоит искать причину в национальности. Война - она примерно всегда такая. Грязь, пот, кровь и немного лирики.

Вернемся к тому, что мы любим в источниках - к подробностям. Тем более, что настало Бородино.

— А знаешь что в Европе самое забавное?

— Что?

— Мелкие различия. В смысле, то же дерьмо что и здесь, но с нюансами. Чуточку иначе у них всё.

Настала ночь. Я был дежурным и спал в палатке Наполеона. Отделение, где он спал, обычно было отделено полотняной перегородкой от другого, где спал дежурный адъютант. Император спал очень мало. Я будил его несколько раз, чтобы передать ему рапорты с аванпостов, которые все доказывали, что русские ожидали атаки. В три часа ночи Наполеон позвал камердинера и приказал принести себе пунша; я удостоился чести пить его вместе с ним. Он осведомился у меня, хорошо ли я спал; я ответил, что ночи стали уже свежими и что меня часто будили. Он сказал мне: «Сегодня нам придется иметь дано с этим пресловутым Кутузовым. Вы, конечно, помните, что это он командовал под Браунау. Он оставался в этом месте три недели, ни разу не выйдя из своей комнаты; он даже не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Генерал Беннигсен57, хотя тоже старик, куда бойчее и подвижнее его. Я не знаю, почему Александр не послал этого ганноверца заместить Барклая. — Он выпил стакан пунша, прочел несколько донесений и продолжал: — Ну, Рапп, как ты думаешь, хорошо у нас пойдут сегодня дела?» — «Без сомнения, Ваше Величество; мы исчерпали все свои ресурсы и должны победить по необходимости». Наполеон продолжал свое чтение и потом заметил: «Счастье — самая настоящая куртизанка; я часто говорил это, а теперь начинаю испытывать на себе». — «Как, Ваше Величество, помните, Вы сделали мне честь сказать под Смоленском, что дело начато и надо довести его по конца? Именно теперь это справедливо более, чем когда-либо; теперь уже некогда отступать. Кроме того, армия знает свое положение: ей известно, что припасы она может найти только в Москве, до которой ей осталось всего лишь 120 верст». — «Бедная армия! Она сильно- таки поубавилась; но зато остались лишь хорошие солдаты; кроме того, и гвардия моя осталась неприкосновенной». Он послал за Бертье и работал до половины шестого.

Рапп

Вообще, ныне принято либо героизировать войну, либо наоборот - демонизировать. Редко когда встретишь вот такие, почти бытовые заметки:

С утра я отправился на захваченный накануне редут. Множество лежавших кучами трупов свидетельствовало об энергичном сопротивлении и об усилиях наших солдат. Парапеты были во многих местах разрушены нашими пушками; русские орудия сзади были сброшены с лафетов и опрокинуты; артиллеристы, обслуживавшие их, лежали тут же мертвые. Особенно много убитых было во рвах и на внутренней стороне валов. На наружной их стороне лежали трупы французских солдат, которых во время приступа погибло еще больше, чем русских гренадер на противоположном конце вала, куда они несколько раз пытались взобраться, после того как мы заняли редут. Когда я подъехал, на редуте было несколько маршалов и командиров корпусов, между ними генерал Монбрен, который был убит на следующий день; я некоторое время разговаривал ç ним.

Гриуа

Впрочем, хватит уже о грустном. Да и пересказывать излюбленный томик целиком не наш путь - читайте уже сами (благо, в букинистах его несложно найти за совсем смешной шекель). Так что перейдем к ласкающему душу патриота отступлению наполеоновской армии. Но сначала еще минутка ненависти!

Даже гробниц царей и тех не пощадили! Мне пришлось видеть, как валялись на земле набальзамированные царские останки и как их топтали солдаты, думавшие обогатиться, срывая с них стразы, которые они принимали за настоящие драгоценные камни. Золотой крест с колокольни Ивана Великого, набальзамированная рука святого, патрона города, одно кресло из дворца и другие редкости с драгоценностями были вывезены из города. Лучшие картинные галереи сгорели еще во время пожара, а деньги и все то, что было захвачено армией, наполовину снова было отобрано русскими, а остальное было уничтожено, чтобы не досталось им.

Многое просто зарыли в землю в химерической надежде, что удастся вернуться за ним.

Дедем

Впрочем, гости загостились, настало время уходить. И вот тут опять - вполне себе честное описание поведения солдата.

Миновав всю эту сутолоку, мы принуждены были остановиться, чтобы дождаться левого фланга нашей колонны. Я воспользовался досугом, чтобы осмотреть свой ранец, казавшийся мне чересчур тяжелым, и удостовериться, нельзя ли что-нибудь выкинуть, чтобы облегчить свою ношу. В ранце было порядочно-таки запасов: я взял с собой несколько фунтов сахару, рису, немного сухарей, полбутылки водки, костюм китаянки из шелковой материи, затканной золотом и серебром, несколько серебряных и золотых безделушек, между прочим — обломок креста Ивана Великого, то есть кусочек покрывавшей его серебряной вызолоченной оболочки,— мне дал его один солдат из команды, наряженной для снятия креста с колокольни. Со мной был также мой парадный мундир и длинная женская амазонка для верховой езды (эта амазонка была орехового цвета и подбита зеленым бархатом; не зная ее употребления, я вообразил, что носившая ее женщина была больше шести футов росту); далее, две серебряные картины, длиною в один фут на 8 дюймов ширины, с выпуклыми фигурами: одна картина изображала суд Париса на горе Иде, на другой был представлен Нептун на колеснице в виде раковины, везомой морскими конями. Все это было тонкой работы. Кроме того, у меня было несколько медалей и усыпанная бриллиантами звезда какого-то русского князя. Все эти вещи предназначались для подарков дома и были найдены в подвалах или домах, обрушившихся от пожаров

Бургонь

Между тем, до иностранных граждан начало что-то доходить...

Сражение при Малоярославце открыло нам две истины, обе очень печальные: первая — что силы русских не только не были истощены, но, напротив, они даже получили в подкрепление несколько свежих отрядов и сражались с таким ожесточением, что мы должны были отказаться от надежды на какой-либо успех. «Еще одна такая победа,— говорили солдаты,— и у Наполеона не будет больше армии». Вторая истина была та, что мы должны были отказаться от похода на Калугу и Тулу, и этим мы теряли последнюю надежду на более спокойное отступление, так как неприятель, опередив нас после этого сражения, не только мешал нашим колоннам отступать по дороге через Серпейск и Ельню, но также и не давал нам достичь до Вязьмы через Медынь и Юхнов, предоставляя нам, таким образом, печальную необходимость вернуться к Можайску.

Лабом

Впрочем, дальше - было хуже. И вот тут опять интересное про то, как все эти мундирные армии выглядели в реальности. И нет, дело тут не только в отступлении...

В три дня мы пришли в Красное, деревушку, отстоящую от Смоленска миль на 18, а от Витебска на 30. Мы уже бросили целый ряд карет и повозок; холод был жесточайший; дорога, плохо содержимая и в обыкновенное время, была еще более разрушена дождем и снегом. От недостатка фуража и утомления погибла или по меньшей мере выбилась из сил большая часть наших лошадей. Если на пути попадался овраг или крутой подъем, тотчас же две-три кареты останавливались и происходила ужаснейшая путаница. Кареты высокопоставленных лиц старались объехать образовавшееся препятствие справа; зап- ряженныелучшими лошадьми заезжали впереди нарушали установленный порядок. Следовало давать дорогу артиллерии, но это не соблюдалось. Кучера щелкали хлыстами, лошади рвались вперед, конюхи дрались с караульными, ряды спутывались между собой, кареты прицеплялись к обозным повозкам, берлины * — к артиллерийскому поезду; особенно тяжелая карета, которая должна была отстать, вдруг делала усилие, догоняла более легкие, ушедшие вперед, и тут же теряла все колеса. Кавалеристы, попавшие в эту сумятицу, били саблями направо и налево по пехотинцам и конюхам, путавшим движение; офицеры пролагали себе путь ударами кулака или шпаги. Если на беду подоспевал сюда кто-либо из служащих лично при императоре, с мулами, с переносными кузницами и мебелью, то все прямо опрокидывалось, чтобы только очистить дорогу. Восклицания, ругательства, звуки ударов, окрики караульных офицеров, пе достигавшие никакой цели, вопли тех, кто метался без толку, довершали картину ужасающего беспорядка. Движение вперед совершенно прекращалось, обозную стражу разгоняли силой, и быстро появлялись казаки, никогда не терявшие нас из виду, устанавливали маленькие пушки без лафетов, которые они возили с собой в санях, гнали в галоп все, что еще могло скакать, остальное жгли, а солдат, пытавшихся защищать, поражали ударами пики. Это происходило с нами у каждого оврага, в частности же у оврага, перерезывающего дорогу под самым Красным. В этом месте была взята в плен, пожалуй, четвертая часть нашего обоза, и то не было единственным испытанным нами несчастьем. Нас ожидали более тяжелые потери...

Пасторе

К слову, у мундирных армий была вечная проблема с зимним обмундированием. Ну, нет, проблемы на самом деле не было - по причине отсутствия оного. Это только Павел I, самодур и тиран догадался выдать солдатам что-то теплое на холодное время года. А у просвещенного Наполеона было как-то так:

Оригинальное зрелище всевозможных одежд представляла эта длинная колонна призраков. Все мундиры армии были перемешаны. Рядом с шелковыми всевозможных цветов шубами, отороченными дорогими северными мехами, помещалась фигура в пехотной шинели или кавалерийском плаще. Головы были плотно закутаны и обмотаны платками всех цветов, оставляя отверстия только для глаз. Самым распространенным видом одежды было шерстяное одеяло с отверстием посредине для головы, падавшее складками и покрывавшее тело. Так одевались по преимуществу кавалеристы, так как каждый из них, теряя лошадь, сохранял попону; попоны были изорваны, грязны, перепачканы и прожжены — одним словом, омерзительны. Кроме того, так как люди уже три месяца не меняли одежды и белья, то их заедали вши.

Тирион (нет, не Ланистер!)

Ну и напоследок - самое сладкое...

В русской (и не только) исторической традиции Березина - это хороший синоним понятия "полный ахтунг". Штош, не удержимся же мы от приведения соответствующих цитат, полных соответствующего настроения...

Один мост был назначен для повозок и лошадей, а другой — для пеших. Эта предосторожность, очень хорошая для организованных войск, была неприменима к толпе без начальства и руководства. Повозки, лошади и пешие шли по одной дороге; когда они приближались к мосту, то повозкам и лошадям переход воспрещался; хотели даже принудить их отступить. Это было невозможно, и скоро дороги оказались загроможденными. К несчастью, еще туман мешал сначала разглядеть мосты, и толпа ошиблась направлением; принужденная вернуться, она образовала род отлива, который только увеличивал неурядицу.

Крики несчастных, опрокинутых лошадьми, вызвали ужас. Он быстро распространился, достиг высшей точки, и с этой минуты замешательство становится ужасным. Каждый преувеличивает опасность и старается спастись силой. Прибегают даже к оружию, чтобы пробиться через эту толпу, которая может только кричать и которая защищается одними проклятьями. В этой ужасной борьбе каждый неверный шаг был смертным приговором: упавший уже не вставал. Я еще вижу, как бились несчастные, опрокинутые возле меня, их головы мелькали по временам среди толпы; их криков не слушали, они исчезали, и почва становилась выше от их трупов. Один из возвращавшихся кавалеристов проезжал рядом со мной. Я предложил ему несколько золотых, если он согласится вывести мою лошадь за повод из давки. «Мне достаточно спасать себя, а не браться за спасение других»,— сказал он, даже не взглянув на меня, и продолжал путь, не обращая внимания на крики тех, кого давила его лошадь. Я понял тогда весь ужас своего положения, но не очень испугался, и хорошо, что я сохранил хладнокровие: я всецело положился на свою судьбу...

Гриуа

Нужно больше ада!!!

Как я уже сказал, нечего было и думать перейти через реку в этот день. Я убедился совершенно в этом, увидев, что происходило при въезде на мост и на самом мосту. Это была сплошная масса несчастных, которые хотели достигнуть противоположного берега. Проклятья, ругательства, крики висели в воздухе. Те, у кого были палки, без жалости били ими передних, и все это только для того, чтобы продвинуться вперед на несколько дюймов.

Таково было ужасное зрелище, которое представилось моим глазам; но оно было еще ужаснее на другой день, когда я сам участвовал в этих сценах отчаяния.

На берегу Березины я провел одну из самых тяжелых ночей за всю мою жизнь. В такой ужасный холод нечего было и думать сомкнуть глаза. Прибавьте сюда мою расслабленность и беспокойство и, наконец, адский содом от криков, человеческих стонов и беспрерывных ругательств. В этот же самый день Наполеон переходил злосчастную реку под охраной гвардии, в которой не было больше того порядка и спокойствия, какими она прежде так справедливо гордилась. Раньше чем переходить мост, император отдал приказ поджечь экипажи, особенно экипажи маршалов и генералов, фургоны, извозчичьи повозки, привезенные из Москвы,— одним словом, все повозки, большей частью нагруженные найденными вещами, которые еще больше увеличивали загромождение. Языки пламени, поднявшиеся со всех сторон, столь неприятные для потерпевших, не замедлили доказать, что приказ императора был выполнен в точности.

Фон Зукков

Ну и чтобы совсем похорошело, вот такое:

Какой ужасный вид представляли эти люди, изнуренные бедствиями, скученные в одно место; это ли та армия, которая два месяца тому назад с триумфом заняла половину самой обширной империи? Наши солдаты, бледные, разбитые, умирающие от холода и голода, прикрываясь от стужи какими-то лохмотьями от когда-то существовавших шуб или наполовину сожженными бараньими шкурами, жались, дрожа от холода, друг к другу по берегу реки. Немцы, поляки, итальянцы, испанцы, кроаты, швейцарцы, португальцы, далматы и французы, перемешавшись друг с другом, кричали, перекликались и ругались каждый на своем собственном языке. Офицеры и генералы, укутанные в грязные, испачканные шубы, смешалась с солдатами, сердились на тех, кто толкал их или оказывал неуважение их власти, и устраивали такой беспорядок, который невозможно описать никакими красками. Те, кто благодаря слабости или не зная всей опасности не торопились переправиться через реку, те зажигали костры и отдыхали вокруг них. На этом биваке можно было наблюдать, до какой степени грубости могут довести нас несчастья.

Люди дрались за кусок хлеба. Если кто-нибудь, замерзая от холода, подходил к костру, то солдаты, зажегшие его, без всякой жалости прогоняли его прочь. Если кто-нибудь, изнемогая от жажды, просил солдата, несшего полное ведро воды, дать хоть несколько капель, то он резко отказывал. Часто можно было слышать, как люди, бывшие, несмотря на разницу положения, до сих пор друзьями, теперь ссорились из-за пучка соломы или из-за куска конины, который они вырезывали для себя. Этот поход был тем более страшен, что совершенно исказил наши характеры и у нас появились пороки, чуждые нам до сих пор. Люди, бывшие до этого времени честными, чувствительными и великодушными, сделались теперь эгоистами, скупыми, ростовщиками и злыми.

Лабом

На самом деле, конечно, если отбросить злорадство - стандартная ситуация в любой отступающей армии. Тем более, не рассчитанной на длительную кампанию (а такое случается сплошь и рядом).

И вот на этой ехидной ноте, закончим пожалуй. Думается, наш томик (коли дочитали до этого места) уже достаточно вас заинтересовал, а там ведь еще куча интересного! В общем, читайте книжки и не воюйте за Наполеона. А мы с Мыськой отправляемся лечить печень, нам через три дня еще ДР вечнопрекрасной супруги предстоит... Всем тепла и мирного неба над головой!

Литературная неделя выдалась. Ну, коли мы с Мыськой не бойцы на трудовом фронте, почему бы текстами не заняться? На самом деле, совершенно спонтанная вещь, да еще и написанная по заветам Арефьевой "Через больно" (у нас вправду очень болят руки). Но вдруг кому интересно будет? Тема-то прикольная!

Хехе... И опять здравствуйте, начитанные наши! Внезапно, да?)))

На самом деле, мы тут случайно. Просто от страданий на больничном серфили инет и наткнулись на интересное про почитать. А тут у нас неделя литературы...

В общем, мы подумали и поняли что за статьи лучше донатят в пост все не влезет, так что вот вам еще небольшое, но надеемся интересное про одну из наших любимых книжек и превратности войны.

- А если они нас? Та за шо?

Стоит сказать пару слов о первопричине сегодняшнего материала. Думается, кое-кто догадался, речь пойдет о весьма знаковой книжке Эрнеста Суинтона (да-да, снова наглосаксы в треде) "Defence of Duffer's drift", известной в переводе как "Оборона Дурацкого брода".

Наверняка вы что-то слышали про англо-бурские войны. Штука интересная и объемная, но нам тут интересен лишь один из ее аспектов. Это один из классических примеров того как технологичная, вооруженная и вымуштрованная по последнему слову (своего времени) армия ввязывается в войну с какими-то сельскими голопопиками, рассчитывая скушать их до обеда и разойтись по домам. И попадает в непонятное...

Будем честными, примеров когда получилось обратное и "уберармия" таки быстренько приводит к согласию отсталых противников - есть. Но их можно пересчитать по пальцам опытного столяра. Особенно, если брать случаи когда в ближайшей перспективе им за это ничего не было. Лично мы можем вспомнить только франко-прусскую войну 1870-71 гг. Там красиво получилось, да.

Еще, поскольку у нас в подписчиках ходят начитанные зануды (и мы это очень любим), уточним - мы в курсе, что "наземная" английская армия в XIX в. отнюдь не считается эталоном и убер-войсками. Скорее наоборот, во многих аспектах это пример того, как не надо. Но все же на момент событий книги - это полноценная регулярная армия, сделанная "по моде" и воюющая крутыми игрушками. В отличие от лапотников-буров.

В общем, про книгу. Юный и восторженный лейтенант английской армии Бэксайд-Фортот (к слову, фамилия ОЧЕНЬ говорящая, но об этом чуть позже) получает простенькую задачу. Всего-то оборонять брод од мужиков с берданками охотничьими ружьями. По итогам первого же дня отличник боевой и политической с удивлением обнаруживает себя и подчиненных убитыми, буров - не понесшими потерь и вообще что-то явно пошло не так. А потом он просыпается... И все начинается заново. Но теперь наш лейтенант (чья фамилия весьма намекающе переводится навроде "Заднеумов-Крепов) готов и все делает правильно. Ах ты ж блин... ОПЯТЬ!!!!!!!

В общем, настоятельно рекомендуется всем тем диванным военам, которые очень круто в своих размышлениях берут Киев/Варшаву/Берлин/Ханой/Грозный. Освежает, знаете ли. Будем честными, как литература не очень, все же автор ветеран той самой войны, а не писака навроде нас с Мыськой. Но размышления по поводу того, сколько нюансов надо учесть на войне даже на уровне взвода - весьма бодрящи и полезны.

Возвращаясь от нравоучений к литературе. Суинтон, сам того не зная - открыл пифос (да, мы зануды!) Пандоры и сочинения в концепции "Дурацкого брода" посыпались. И породили целый отдельный минижанр, о котором сегодня и речь.

- Кто угодно кроме нас, сфига ли мы?

Было бы странно говорить о жанре без поминания довольно яркого его отечественного представителя. Ну, вы опять догадались - это Ростислав Марченко со своим "Гадюкинским мостом". К слову, в процессе подготовки выяснилось что автор накатал аж три книги, но читали и отвечаем мы только за первую.

Сразу скажем, за литературные качества не ручаемся. Возможно, вы можете десятками глотать книги про попаданцев и прочую российскую "современную фантастику" (ни в коем случае не осуждаем). Тогда норм. Но на наш занудный вкус, написано кривее даже чем у Суинтона. Впрочем, содержание с лихвой искупает!

Марченко весьма удачно подхватил основную идею и усугубил ее. "А вот сейчас крутые парни с крутыми игрушками покажут этим варварам из прошлого". И ради этого не поленился столкнуть в бою немцев периода ВОВ и современную десантную часть. Да, с БТР-ами и БМДхами, тепловизорами, АГСами и автоматическим оружием у каждого первого. Внезапно - получилась та же фигня. Так что в итоге самые вежливые в мире люди безумно удивились и были вынуждены раз за разом переживать "Бой сурка", огребая от отсталых фрицев с допотопным оружием. Очень поучительная история, отлично расписанная в тактике - всем "можемповторильцам" советуем. Да, читается местами со скрипом, но лучшего разбора бессмертного тезиса Клаузевица "Воевать - сложно" мы не знаем. Ну и да, вопреки домыслам нежно любимых нами хейтеров - мы с Мыськой искренне радеем за отечественного производителя. Когда он годноту поставляет, разумеется...

- А чо там у буржуев

Тут надо сделать два заявления. Во-первых, честно, новоделы с Запада по мотивам "Дурацкого брода" мы не читали. У нас и так список "летнего чтения" зашкалил за три сотни позиций и постоянно растет.

С другой стороны, именно случайно попавшийся нам список этих перепевок стал поводом для сегодняшней статьи. Да и вообще, нечестно это - не помянуть остальных авторов, благо как мы говорили, книжка Суинтона положила начало целому мини-жанру.

Так что дальше - доверимся другим (без сомнений, более профессиональным) авторам. Вот тут неплохо рассказано про один из вариантов.

Как пример нестандартного мышления в современном бою, представим себе ситуацию, описанную в книге «Nightmare on Wazir Street» («Кошмар на улице Вазир», хорошо понятная англоязычными читателю шуточная отсылка к «Кошмару на улице Вязов») 2008 года. Современный иракский город. Два боевика с обычными автоматами против взвода пехоты (23 солдата США) при поддержке лёгкой бронетехники — пять «Хамви», два крупнокалиберных пулемёта, два станковых пулемёта и автоматический гранатомёт. Взвод хорошо обучен штурмовать здания — и сам рвётся в бой, чтобы отомстить за недавнюю гибель товарища. Кто победит?

А вот и не угадали — хотя боевиков зовут не Джон Рембо и Джон Макклейн, а Ахмед и Мохаммед, именно они ухитряются причинить солдатам в разы большие потери. «Всего лишь» умело используя поле боя: заманивая на установленный в воротах фугас, закидывая скучившихся во дворе солдат гранатами или расстреливая штурмовую колонну в дверях. Причём боевики могли бы победить и «всухую», затем спокойно удалившись. Просто и противник допускает ошибки — например, выглянув посмотреть на взрыв собственного фугаса или попытавшись без нужды добить раненого.

Стоит отметить, что солдаты США проходят специальные курсы по проникновению в здание и зачистке комнат, по передвижению в «прозрачном доме» — специальном макете, где обозначены невысокими перегородками, отрабатывают стрельбу в крытых тирах. Но, оказывается, надо не только уметь штурмовать дом, но и… уметь «просто» добраться до него. Причём война не обязана быть честной.

С нежно всеми нами любимого Warspot'а

Ну а дальше, просто список, найденный по наводке великого и ужасного Евгения Норина...

1. Бабби Блафф

The battle of Booby's Bluffs (1922)

2. Боулер Бридж

The Defence of Bowler Bridge (1929)

3. *автор не указан*

Defense of Hill 781 (1988)

4. RW Glenn

An Attack on Duffer's Downtown (2001)

5. Майкл Бургойн и Альберт Маквардт (второй автор - на фото выше)

The Defense of Jisr al-Doreaa (2009)

Ну и конечно упомянутые "Кошмары улицы Вазир", которые прям нас заинтересовали, так что в ближайшее время постараемся почитать и поделиться впечатлениями.

В общем, такая вот специфическая литература "для своих". Надеемся, информация была полезной и таки кого-то мы соблазнили на прочтение чего-то из списка. А вообще, конечно, мы за войну исключительно в комментариях! Так что всем тепла и мирного неба над головой. А мы поедем мелкому чудовищу обувь покупать - да, в Питере таки осень началась!