CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Ивор не верил россказням. Он вырос у опушки, знал каждую тропу и не боялся ни волков, ни болот. Но сегодня лес был иным. Тропа, знакомая с детства, виляла, словно живая, уводя его глубже, чем он хотел. Птицы молчали, и даже белки, обычно сновавшие по веткам, исчезли. Он остановился у старого дуба, чьи корни, толстые и узловатые, выползали из земли, словно змеи. Здесь было удобно рубить сушняк. Ивор занес топор, но взгляд его зацепился за блеск в корнях. Он нагнулся, разгреб мох и замер. В земле, наполовину укрытый корнями, лежал меч. Не тронутый ржавчиной, сияющий, будто выкованный вчера. Рукоять, обмотанная потемневшей кожей, украшала резьба — змея, обвивающая молнию, а на лезвии виднелись руны, которых Ивор не знал.

Он потянулся к мечу, но в груди кольнуло. «Не тронь, — шепнул внутренний голос. — Это не твое». Ивор усмехнулся, отгоняя страх. Мужик он или баба суеверная? Пальцы сомкнулись на рукояти, и в тот же миг лес ожил. Ветер взвыл, деревья заскрипели, а где-то вдали раздался низкий, утробный рык, будто земля сама рычала от боли. Ивор выдернул меч. Клинок был легким, но в нем чувствовалась сила, будто он дышал, жил собственной волей. Руны на лезвии вспыхнули зеленым, и Ивору почудилось, что змея на рукояти шевельнулась.

Он вернулся в деревню, пряча меч под плащом. Деревня, что звалась Заречье, была невелика — десяток изб, крытых соломой, да амбар у реки. Люди здесь жили просто: рыбачили, пахали скудную землю, но каждый вечер запирали двери и ставни, боясь леса. Старейшина Доброгнев, седой, как лунь, часто говорил, что Вещий Лес хранит память о временах, когда боги ходили среди людей. Ивор не верил в богов, но меч в его руках пел, и это пугало его больше, чем хотелось признать.

Ночью он спрятал клинок в сундук, но сон не шел. В темноте хижины шевелились тени — неясные, текучие, словно дым. Он зажег лучину, но тени не исчезли. Они шептались, их голоса сливались в хор: «Верни… верни…». Ивор сжал кулаки, сердце билось, словно вырываясь из груди. Он встал, подошел к сундуку и открыл его. Меч лежал, сияя, будто впитывал свет луны. Ивору показалось, что руны шевелятся, складываясь в слова: «Ящер ждет».

Глава 2. Волхвица и зависть

Утром в Заречье пришла Снежана. Она появилась, как всегда, без предупреждения — высокая, с волосами цвета воронова крыла, заплетенными в косу, и глазами, что видели больше, чем могли вынести смертные. Ее плащ, сотканный из шерсти и трав, пах лесом, а на шее висел амулет — коготь неведомого зверя. Волхвица редко говорила с людьми, но ее знали все. Она лечила травами, гадала по звездам и, по слухам, умела говорить с духами. Старейшины уважали ее, но побаивались, а дети шептались, что Снежана не стареет.

Ивор встретил ее у колодца, когда нес воду. Она стояла, глядя на лес, словно видела то, что скрыто от других. Ее взгляд упал на него, и он почувствовал, как холод пробирает кожу.

— Ты нашел то, что не искал, кузнец, — сказала она без предисловий. Ее голос был низким, с хрипотцой, будто ветер в камышах. — Меч, что пахнет древней кровью. Покажи его.

Ивор нахмурился. Как она узнала? Он хотел отмахнуться, но в ее глазах было что-то, что заставило его подчиниться. В хижине Снежана склонилась над мечом, не касаясь его. Ее пальцы замерли над резьбой, а губы шептали слова на языке, которого Ивор не знал. Воздух в комнате сгустился, и ему почудилось, что тени в углах ожили.

— Это клинок Велеслава, — наконец сказала она, выпрямляясь. — Воина, что сразил Ящера, бога тьмы и болот. Но победа была нечистой. Ящер проклял меч, и теперь его тени ищут нового хозяина. Они уже идут за тобой.

— Тени? — Ивор вспомнил ночные шепотки. — Я не верю в сказки.

— А они верят в тебя, — усмехнулась Снежана. — Скоро лес заберет свое. Если хочешь жить, иди к капищу Перуна. Только там можно снять проклятие.

Ивор стиснул зубы. Он не хотел верить, но тени в углах хижины шевелились, а меч в сундуке словно пел, зовя его. Снежана ушла, оставив его с мыслями. Он вышел во двор, где его ждал Ратибор, старший брат. Тот был выше Ивора, но худощав, с резкими чертами лица и глазами, в которых тлела обида. Когда-то братья были близки, но после смерти родителей Ратибор замкнулся, а его слова стали колкими.

— Что за гостью ты привел? — спросил Ратибор, кивнув в сторону леса, куда ушла Снежана. — Волхвица не приходит просто так.

— Не твое дело, — отрезал Ивор, но заметил, как брат сжал кулаки.

— Ты всегда был отцовским любимцем, — бросил Ратибор. — Даже теперь, когда он мертв, тебе достается все, а мне — ничего.

Ивор хотел ответить, но промолчал. Ратибор ушел, а в его взгляде Ивор увидел что-то новое — не просто зависть, но темную, затаенную злобу.

Глава 3. Зов болота

На третий день тени перестали быть видениями. Ивор пошел в лес за дровами, но тропа, знакомая с детства, увела его к болоту, которого он прежде не видел. Туман сгустился, и в нем проступили силуэты — высокие, сгорбленные, с горящими глазами. Он выхватил меч, и клинок запел, вибрируя в руке. Тени отступили, но не исчезли. Впереди раздался хруст веток, и из тумана выступил Леший.

Он был огромен, выше человеческого роста, с телом, сплетенным из корней и мха. Лицо, если это было лицо, скрывалось под корой, а глаза горели зеленым пламенем. В руках он держал посох, увитый плющом, от которого пахло сыростью и гнилью.

— Зачем взял то, это ведь не тобой было положено? — голос Лешего был как шорох листвы, но от него кровь стыла в жилах.

— Я не вор, — ответил Ивор, сжимая меч. — Это случайность.

— В Вещем Лесу нет случайностей, — Леший шагнул ближе. — Меч принадлежит земле, а ты разбудил ее гнев. Верни его, или она заберет тебя.

Ивор не отступил. Меч в его руке пылал жаром, и он чувствовал, как сила вливается в мышцы. Он рубанул, и клинок прошел сквозь Лешего, словно через дым. Дух рассмеялся, растворяясь в тумане, но лес ожил. Ветви хлестали, корни ползли под ногами. Ивор бежал, пока не оказался у края болота. Вода в нем была черной, как смола, и от нее поднимался сладковатый запах. Вдалеке послышался женский смех — мелодичный, но холодный, как лед.

На берегу появились фигуры — три женщины, бледные, с волосами, что текли, как вода. Их глаза светились, а губы шептали его имя. Ивор замер. В одной из них он узнал черты матери — те же скулы, тот же мягкий взгляд. Но это была не она. Русалки.

— Ивор, — пропела одна, протягивая руку. — Иди к нам. Мы знаем, чего ты хочешь. Забудь меч, забудь боль.

Меч в его руке задрожал, но Ивор стиснул зубы. Он знал, что русалки лгут, но их голоса пробирались в душу, пробуждая воспоминания о матери — ее сказки, ее тепло. Он шагнул к воде, но чья-то рука схватила его за плечо. Снежана.

— Не слушай их, — прошипела она. В ее руке пылал факел, и русалки, зашипев, отступили. — Они слуги Ящера. Хотят утопить тебя, чтобы меч достался их господину.

Ивор очнулся, словно от сна. Русалки исчезли, но болото осталось, и в его глубинах что-то шевельнулось — огромное, чешуйчатое. Снежана потянула его прочь.

— Лес испытывает тебя, — сказала она, когда они выбрались на твердую землю. — Но это только начало. Ящер уже знает о тебе.

— Почему ты помогаешь мне? — спросил Ивор, глядя ей в глаза.

Снежана отвела взгляд. — У меня на то есть свои причины и сейчас тебе не нужно об этом знать. Иди к капищу Перуна, или тени заберут тебя и всех, кого ты любишь.

Продолжение следует…

– Не волнуйтесь, – доктор хихикнул, – все будет… безболезненно. Насколько это вообще возможно, конечно.

Вячеслав вспомнил, как оказался в этом проклятом кресле. Обычный, мать его, профилактический осмотр! Ну, немного побаливал зуб мудрости, хуйня делов. Но доктор, этот чертов эскулап, вдруг обнаружил у него «глубокий кариес» в каждом, сука, зубе! И предложил «немедленно» все исправить. Скидка, специальное предложение, бла-бла-бла. А дальше – как в тумане. Укол, жужжание бормашины, и вот он здесь, с раскромсанной щекой и ледяным ужасом в душе.

Доктор взял в руки зловещего вида щипцы. Вячеслав зажмурился.

– Знаете, Вячеслав Петрович, – продолжал доктор, словно они вели светскую беседу, – я всегда считал, что зубы – это зеркало души. Отражение нашей внутренней гнили, наших тайных пороков.

Вячеслав попытался вырваться, но ремни кресла держали крепко. Он запаниковал.

– А у вас, Вячеслав Петрович, душа… довольно грязная.

Щипцы сомкнулись на зубе. Вячеслав взвыл. Боль была адской, невыносимой. Он почувствовал, как что-то хрустнуло во рту.

– Тише, тише, – проворковал доктор, вырывая зуб из десны. – Сейчас посмотрим, что у нас тут… Ага! Вот она, ваша гниль.

Он поднес окровавленный зуб к лицу Вячеслава. Тот увидел, что зуб почернел изнутри, словно обугленный.

– Видите? – спросил доктор. – Видите, что вы натворили?

Вячеслав ничего не понимал. Он просто хотел, чтобы этот кошмар закончился.

– Вы думаете, – продолжал доктор, выплевывая слова, словно яд, – что можно жить, как свинья, жрать, пить, трахать все, что движется, и остаться чистеньким? Нет, Вячеслав Петрович. За все приходится платить. И платить зубами.

Доктор бросил зуб в стальной лоток. Раздался металлический лязг. Вячеслав почувствовал, как у него закружилась голова.

– Следующий!

…

Вячеслав очнулся на полу. Во рту – кровавое месиво. Он пошарил рукой по деснам – не хватало почти половины зубов. Боль пульсировала в голове, отдаваясь в висках. Он попытался встать, но ноги не держали.

В стоматологическом кабинете царил хаос. Всё было залито кровью, разбросаны инструменты. Доктора нигде не было.

Вячеслав выполз из кабинета в коридор. В приемной никого не было. Лишь тишина, нарушаемая редкими каплями воды из неплотно закрытого крана.

Он добрался до входной двери и вывалился на улицу. Ночь обдала его ледяным ветром. На улице ни души. Лишь фонари тускло освещали пустую дорогу.

Вячеслав побрел по тротуару, шатаясь из стороны в сторону. Он не знал, куда идти. Он чувствовал себя потерянным и сломленным.

Вдруг он услышал позади себя шаги. Он обернулся и увидел доктора. Тот стоял в тени, его лицо скрывала темнота. В руке он держал окровавленные щипцы.

– Куда же вы, Вячеслав Петрович? – прошептал доктор. – У нас еще столько работы…

Вячеслав бросился бежать. Он слышал за собой шаги доктора, все ближе и ближе. Он добежал до реки и прыгнул в воду. Ледяная вода обожгла тело. Он попытался плыть, но ослабел и начал тонуть.

Он увидел, как над ним нависла фигура доктора. Тот протянул к нему руку.

– Я помогу вам, Вячеслав Петрович, очистить вашу душу.

Вячеслав попытался оттолкнуть его руку, но не смог. Доктор схватил его за горло и начал топить.

Вячеслав захлебывался водой. Он видел, как лицо доктора исказилось в безумной улыбке. Он чувствовал, как жизнь покидает его тело.

В последние секунды своей жизни Вячеслав понял, что доктор – это не просто сумасшедший стоматолог. Он – воплощение его собственных пороков, его собственной гнили.

…

Утром рыбаки нашли тело Вячеслава. На его лице застыла гримаса ужаса. Во рту не хватало почти всех зубов.

Следователь, прибывший на место происшествия, покачал головой.

– Что ни день, то новый пиздец, – пробормотал он. – Страна ебанутых, блядь.

Он достал из кармана пачку сигарет и закурил.

– Нужно будет проверить все стоматологические клиники в районе, – сказал он своему помощнику. – Может, это дело рук какого-нибудь маньяка-стоматолога.

Помощник кивнул.

– И еще, – добавил следователь, выпуская дым, – нужно будет сходить к зубному. Что-то у меня зуб мудрости разболелся.

…

Несколько дней спустя в одной из заброшенных деревень в глуши обнаружили покосившийся домик, а рядом с ним — свежую могилу. Внутри дома, среди пыли и паутины, стояло старое стоматологическое кресло. На столике рядом – набор инструментов, залитых засохшей кровью. А на стене, выцарапанные гвоздем, слова: «Зубы – зеркало души».

Местные жители старались обходить это место стороной. Говорили, что по ночам из домика доносятся странные звуки – то ли стоны, то ли смех. И что если долго смотреть на дом, то можно увидеть в окне силуэт человека в белом халате.

А может, это просто деревенские байки. Кто знает? В нашей стране возможно все. Особенно пиздец.

…

Спустя год следователь, который расследовал дело Вячеслава, уволился из полиции. Он не мог забыть его жуткое лицо, его беззубую улыбку. Кошмары мучали каждую ночь. И каждый раз во сне к нему являлся доктор, обещая почистить ему зубы.

Он поселился в глухой деревне и начал пить. Запивал водкой свой страх и отвращение. Он знал, что доктор где-то рядом. Он чувствовал его присутствие, его взгляд.

Однажды ночью он проснулся от странного звука. Кто-то скребся в дверь.

Он взял в руки ружье и подошел к двери. Он открыл ее и увидел… доктора.

Тот стоял на пороге в белом халате, его лицо скрывала темнота. В руке он держал окровавленные щипцы.

– Я пришел за тобой, – прошептал доктор. – Твои зубы тоже нуждаются в чистке.

Следователь поднял ружье.

– Убирайся, тварь! – закричал он.

Доктор рассмеялся.

– Ты не сможешь меня остановить, – сказал он. – Я – это ты.

Доктор бросился на следователя. Раздался выстрел. Доктор упал на землю.

Следователь подошел к нему и посмотрел в лицо. Он увидел, что это не доктор. Это он сам.

…

Через несколько дней местные жители нашли следователя мертвым в его доме. Он лежал на полу с простреленной головой. Рядом с ним валялось ружье. Все решили, что это самоубийство. Никто не заподозрил ничего странного. В нашей стране самоубийства – обычное дело. Кто-то не выдерживает пиздеца и решает покончить с собой.

А может, это был не суицид. Может, доктор вернулся и забрал его душу.

Кто знает?

…

А в заброшенной деревне до сих пор стоит покосившийся домик. И по ночам из него доносятся странные звуки. Говорят, что если долго смотреть на дом, то можно увидеть в окне силуэт человека в белом халате.

Он ждет. Он всегда ждет.

Он ждет, когда ты придешь к нему.

Он ждет, когда ты откроешь ему свою душу.

Он ждет, когда ты покажешь ему свою гниль.

И он обязательно почистит твои зубы.

…

Современные технологии не стоят на месте. Теперь можно вживлять зубы, печатать их на 3D-принтере, делать их из нано-материалов.

Но никакие технологии не помогут тебе, если у тебя гнилая душа.

Потому что зубы – это не просто кости. Это – отражение твоей сущности.

И если ты будешь жить, как свинья, то рано или поздно тебе придется заплатить.

И платить придется зубами.

И никакой стоматолог тебе не поможет.

Потому что он – это ты.

— С вами Вера Колесникова, "Цифровой Дайджест", — произнесла она, мгновенно переключившись в режим профи. — Я нахожусь в главном центре корпорации "Нексус", где через пару минут начнется презентация технологии, которая навсегда изменит то, как мы взаимодействуем с информацией.

Вера шествовала по фойе исследовательского центра с уверенностью тигрицы на охоте. Ее малютки-дроны, размером с муху, кружили вокруг, снимая ее с самых выгодных ракурсов. Данные о предстоящей презентации, деньгах компании и биографиях спикеров мелькали на краю поля зрения, готовые выскочить по первому требованию.

— Как вы знаете, последние пять лет корпорация "Нексус" разрабатывала чип, способный напрямую передавать сигналы от мозга к цифровым устройствам. И сегодня... — Вера сделала драматическую паузу, — мы первыми увидим готовый продукт. Поехали распаковывать!

Она заметила комментарии, всплывающие в трансляции.

"Вера, ты первая на подключение?" "Колесникова, спроси их про безопасность этой штуки!" "Уже заказала такую же, хочу быть такой как ты!"

Краем глаза Вера заметила, как число зрителей перевалило за миллион. Еще один маленький триумф, еще одна доза цифрового кайфа. Да, она на коне. Она впереди всех.

***

— Колесникова, ты просто бомба! — Николай Ветров, главный редактор "Цифрового Дайджеста", расплылся в кресле из натуральной кожи — нарочитая роскошь в мире, где большинство довольствуется дешевой синтетикой. — Два миллиона зрителей в прямом эфире и почти пятнадцать лимонов просмотров за шесть часов. Ты бьешь собственные рекорды!

Вера позволила себе скромную улыбку. В офисе она предпочитала казаться сдержанной — так к ней относились серьезнее.

— Презентация была многообещающей, но без какой-либо конкретики. Меня интересуют долгосрочные последствия. НейроСинк — это не просто новая игрушка, это первый шаг к...

— Да-да, интеграция, эволюция, слияние с технологией, — отмахнулся Ветров. — Эту философию оставь для трансляций. Мне нужны эксклюзивы и трафик.

Он поднялся из-за стола — высокий, подтянутый, возраст выдавали только седеющие виски. Его пульс, давление и уровень стресса высветились на краю поля зрения Веры — стандартная фишка для начальства. Все показатели чуть выше нормы. Волнуется? Заинтригован?

— У меня для тебя особое задание, — Ветров понизил голос, активировав жестом режим конфиденциальности. Стекло офиса моментально затемнилось, отрезав их от остальной редакции. — Слышала о "цифровых отшельниках"?

Вера приподняла бровь.

— Технофобы, которые живут в глуши без интернета? Старая песня, у нас был репортаж в прошлом...

— Не те, — перебил Ветров. — Я говорю о "Невидимых". Городская легенда о людях, создавших параллельный мир вне цифрового поля. Полностью стерли свои цифровые следы, но продолжают жить в мегаполисах.

— Городские легенды меня не...

— Это не легенда, — Ветров подошел вплотную. — Последние полгода мы фиксируем странно высокий процент "цифровых исчезновений" — людей, которые методично удаляют свои аккаунты, отключают устройства и полностью выпадают из системы. Слишком организованно для совпадения.

Он активировал голографический проектор в центре стола. Появилась объемная схема: десятки точек, соединенных линиями, каждая подписана именем.

— Посмотри внимательно. Все эти люди исчезли из цифрового поля за последние восемь месяцев. Разный возраст, профессии, социальные слои. Что их объединяет?

Вера изучила схему, автоматически выискивая закономерности. Ее аналитический ум быстро выделил ключевой паттерн.

— У каждого была причина бояться цифрового преследования. Бывшие сотрудники спецслужб, разоблачители корпоративных секретов, жертвы преследования, люди с темным прошлым...

— Бинго, — Ветров щелкнул пальцами. — И вот что интересно: они не просто "залегли на дно". Они полностью изменили способ существования, но при этом не свалили из города. По нашим данным, они создали параллельную экономическую систему. Бартер, собственная валюта, подпольная инфраструктура.

Вера скептически усмехнулась:

— В 2028 году? Без цифровой идентификации невозможно снять квартиру, получить медицинскую помощь, пользоваться транспортом. Как они...

— Именно, — глаза Ветрова загорелись азартом. — Как они это делают? Что, если у них есть технология, способная создавать "слепые зоны" в системе тотальной слежки? Представляешь масштаб эксклюзива?

Редактор выдержал драматическую паузу.

— Слушай внимательно, Колесникова. Это задание может вывести тебя на национальный уровень. Награды, контракты, собственное шоу. Я хочу, чтобы ты внедрилась в это сообщество.

Вера почувствовала, как забилось сердце. Ее карьерные амбиции и журналистское любопытство мгновенно взыграли. Но профессиональный скептицизм заставил сохранить покерфейс.

— Заманчиво. Но как мне найти сообщество, которое специализируется на невидимости?

Ветров улыбнулся и передал ей маленькую карточку — удивительно старомодный жест в мире мгновенных цифровых передач.

— Сегодня утром к нам в редакцию анонимно поступило вот это. Настоящая бумага, никаких цифровых следов.

Вера взяла карточку. На ней был нарисован простой символ: круг с диагональной линией, а под ним написаны координаты и время. Реальная бумага между пальцами вызвала странное чувство — смесь ностальгии и чего-то чужеродного.

— Зачем им выходить на контакт с медиа? — спросила Вера. — Если их цель — оставаться невидимыми?

— Тебе и предстоит это выяснить, — Ветров снова сел в кресло. — Создай легенду. Ты — потенциальная "исчезнувшая", ищешь убежище от цифрового преследования. Кто-то, кому нужно залечь на дно.

— И что помешает им пробить меня по сети и обнаружить одного из самых известных технологических журналистов страны?

Ветров улыбнулся:

— Мы инсценируем твою "цифровую смерть". Временно, конечно. Наши спецы уже работают над планом.

Вера ощутила внезапный холодок. Отключиться от сети? Потерять доступ к миллионам подписчиков, контактам, данным? Даже на время — это вызвало приступ почти физической паники.

— И как долго продлится моя... цифровая смерть?

— Сколько потребуется для хорошего материала. Месяц? Два? — Ветров пожал плечами. — Не волнуйся, мы сохраним твои аккаунты. Просто приостановим активность. Скажем... творческий отпуск для работы над большим проектом.

Их разговор прервал тихий сигнал — личное сообщение для Веры. "Мария Т. — новый запрос на интервью". Одна из тысяч повседневных цифровых мелочей, которые составляли ткань ее существования.

Вера автоматически смахнула уведомление и посмотрела на карточку с координатами. Внезапно перспектива выпасть из сети предстала не только как профессиональное неудобство, но и как личностный вызов. Кто она без своего цифрового следа? Без постоянных лайков и информационного шума?

— Когда начинаем? — спросила она, уже зная, что не откажется.

— Прямо сейчас.

***

Координаты привели Веру к неприметному книжному магазинчику на окраине делового квартала — настоящий динозавр среди стеклянных башен и голографических рекламных щитов. Вывеска "КНИГИ ПРОШЛОГО" тускло светилась настоящими, не цифровыми, лампами.

Перед входом Вера машинально потянулась к сенсору очков, чтобы включить запись, но одернула себя. По легенде, она уже должна была избавиться от всех гаджетов кроме одного — тайного импланта экстренной связи, тщательно замаскированного под старый шрам. Чувство информационной наготы было почти физическим.

Колокольчик над дверью мелодично звякнул — звук из другой эпохи. Внутри пахло бумагой, кожаными переплетами и пылью. Немногочисленные посетители бродили между высокими стеллажами, иногда вытаскивая книги, перелистывая страницы — жест, к которому Вера не прибегала со студенческих времен.

За прилавком сидел немолодой мужчина, читающий настоящую газету — еще один динозавр. Он посмотрел на нее поверх очков и кивнул, словно ждал именно ее.

— Чем могу помочь? — спросил он.

— Я ищу редкое издание, — произнесла Вера заранее подготовленную фразу. — "Исчезновение" Жоржа Перека.

Мужчина внимательно посмотрел на нее, словно сканировал.

— В оригинале или в переводе?

— В оригинале. С пометками на полях.

Он кивнул и указал на неприметную дверь в глубине магазина.

— Проходите в отдел специальной литературы. Михаил вам поможет.

Вера прошла через указанную дверь и оказалась в маленьком кабинете, заставленном книжными шкафами. За столом сидел мужчина лет сорока. Он неторопливо листал потрепанную книгу в тканевом переплете.

— Вера Александровна Колесникова, — произнес он, не поднимая глаз от книги. — Тридцать лет. Ведущий журналист "Цифрового Дайджеста". Три номинации на премию "Технологический обозреватель года". Два миллиона подписчиков на основном канале. Имплант "Нейро-Линк" третьего поколения, установлен три года назад. Кредитный рейтинг — 822 балла. Рейтинг социального доверия — 787. Геномный риск-фактор — низкий. Среди ваших последних материалов — эксклюзивное интервью с создателем системы распознавания эмоций "ЭмоСкан"...

— Достаточно, — прервала его Вера, чувствуя странный дискомфорт от того, как свободно этот человек оперирует данными, которые она считала если не секретными, то хотя бы не публичными. — Я пришла не для того, чтобы слушать свою биографию.

Михаил наконец поднял взгляд:

— А зачем вы пришли, Вера Александровна?

— Мне нужно исчезнуть, — произнесла она заготовленную легенду. — Временно выпасть из системы. У меня есть информация, которую хотят... скомпрометировать.

Михаил смотрел на нее без тени эмоции:

— И вы решили обратиться к городской легенде? К слухам о "Невидимых"? — он слегка усмехнулся. — Какая удача, что эти слухи дошли до такого влиятельного технологического журналиста.

Вера почувствовала, как потеют ладони. Этот тип явно не верил ей. Нужно было срочно менять тактику.

— Послушайте, — она подалась вперед, переходя на доверительный тон, — вам прекрасно известно, кто я. И вам известно, что я не стала бы искать встречи без серьезной причины. Моя редакция не знает, что я здесь.

Это была ложь, но произнесенная с такой убедительностью, что Вера сама почти поверила в нее.

— Я работаю над материалом о том, как корпорация "Нексус" подделывает результаты своих клинических испытаний, — продолжила она импровизировать. — У меня есть информатор со взрывным компроматом, но за мной следят. Каждый мой цифровой шаг отслеживается. Мне нужно исчезнуть на время, чтобы закончить расследование.

Михаил молча изучал ее. Вера не могла прочитать его реакцию — непривычное чувство для человека, привыкшего к дополненной реальности с автоматическим анализом эмоций собеседника.

— Почему вы думаете, что я могу вам помочь? — наконец спросил он.

— Потому что вы уже помогли другим, — Вера указала на книгу в его руках. — "Исчезновение" Перека — роман, написанный без использования буквы "e", самой частой во французском языке. Символично для тех, кто хочет исчезнуть из самой распространенной системы — цифровой.

Михаил впервые слегка улыбнулся:

— Неплохая аналогия. Но этого недостаточно чтобы доверять вам.

Он извлек из ящика стола небольшую штуковину, похожую на компактный сканер.

— Позволите?

Вера напряглась:

— Что это?

— Детектор имплантов и цифровых устройств. Стандартная процедура, — его голос стал жестче. — Если вы действительно хотите нашей помощи, вам нечего скрывать.

Вера сглотнула. Сканер обнаружит ее тайный имплант экстренной связи — единственную ниточку, связывающую ее с редакцией.

— Сначала скажите, кто вы на самом деле, — потребовала она, выигрывая время.

— Проводник, — просто ответил Михаил. — Я помогаю тем, кто хочет пересечь границу между мирами. Подготавливаю их к переходу. Оцениваю искренность намерений.

Он поднял сканер:

— Итак?

Вера приняла мгновенное решение. Если откажется — потеряет контакт. Если согласится — сканер обнаружит имплант, и она все равно провалит задание.

— У меня есть имплант экстренной связи, — призналась она, опережая сканирование. — Предлагаю компромисс: я готова его удалить, но мне нужны гарантии, что я смогу вернуться к своей жизни, когда завершу материал.

Это был риск, но оправданный. Неожиданная честность часто подкупает больше, чем идеальная ложь.

Михаил опустил сканер:

— Искренность — редкая валюта в вашем мире, госпожа Колесникова. Я ценю ее.

Он убрал устройство обратно в стол.

— Допустим, мы поможем вам исчезнуть. Но сначала вам предстоит доказать серьезность намерений. Мы называем это "цифровой детоксикацией".

— Что это значит?

— Постепенное отключение от всех систем, к которым вы привыкли. Методичное удаление цифровых следов. Отвыкание от виртуальных стимулов, — Михаил говорил спокойно, но Вера чувствовала скрытую угрозу в его словах. — Многие не выдерживают даже этого подготовительного этапа. Возвращаются к своим гаджетам, как наркоманы к дозе.

Он достал из стола новую карточку — снова бумажную — и протянул Вере:

— Здесь инструкции для первого этапа. Если справитесь, переходим ко второму. Если нет — нашего разговора никогда не было.

Вера взяла карточку, машинально попытавшись сделать мысленную фотографию через несуществующий сейчас интерфейс очков. Осознав свою ошибку, она испытала смесь раздражения и странного, почти детского любопытства перед неизведанным.

— Когда мне приступать?

— Вы уже приступили, — Михаил едва заметно кивнул. — С момента, как зашли в этот магазин.

Продолжение следует...

Три месяца. Девяносто дней, отсчитанных с маниакальной точностью. Девяносто дней, наполненных болью, злостью и жаждой мести. Я не верю в загробную жизнь, в справедливость высших сил. Есть только причинно-следственная связь. И я намерен замкнуть её. Мой старый знакомый, Михаил, бывший сотрудник правоохранительных органов, опустившийся до состояния хронического алкоголика, оказался неожиданно полезным. Обрывки информации, слухи, полунамёки – всё это сложилось в мозаику, указывающую на виновных. Я не собирался полагаться на официальное правосудие. Слишком долго, слишком ненадёжно. Первого я нашёл в его гараже, ковыряющимся под капотом старой колымаги. Арматура – простой и эффективный инструмент. Я не испытывал ни малейшего сожаления, ломая ему кости. Только холодный, расчётливый гнев. Он назвал имена остальных. И я выполнил свой долг. Второй – сауна, шлюхи, наркотики. Типичный сценарий для деградировавшего подонка. Сопротивление – минимальное. Несколько трупов, чтобы замести следы. Ничего личного, просто необходимость. Третий. Борзый. Самый хитрый, самый живучий. Ускользнул из города, как крыса. Но я не сомневался, что найду его. Инстинкт. Я чувствовал его запах, как охотничья собака чувствует дичь. Я поднялся с колен. Ворон всё ещё сидел на кресте, словно наблюдатель. Я показал ему неприличный жест и направился к своей старой «Ниве». Практичная машина. Без лишних наворотов. Идеально подходит для моих целей.

Ночной город – лабиринт огней и теней. Дождь – постоянный спутник этого времени года. Я ехал медленно, анализируя каждый переулок, каждое лицо. Григорий. Мой информатор. Бар «У Швейка» – его излюбленное место. Закоулки подсознания пьяницы – часто самый надёжный источник информации. Я вошел в бар, отыскал Григория в привычном углу. Он был пьян, как обычно. Я знал, что нужно говорить быстро, пока он не отключился.

– "Борзый в Питере", – прохрипел Григорий, икнув. – "С чеченцами связался". Питер. Другой город, другая реальность. Но это не имело значения. Моя цель оставалась неизменной. Поезд. Унылые пейзажи за окном. Символично. Поездка в никуда. Или, скорее, в место, где меня ждёт неминуемая конфронтация. Питер встретил меня дождём и ветром. Город-призрак, населённый тенями. Гостиница – дешёвая и неприметная. Идеально подходит для временного убежища. Поиски. Бесконечные часы, проведённые на улицах. Опросы, подозрения, отказы. Никто не знал Борзого. Или не хотел знать. Штакет. Старый знакомый из тюрьмы. Вор, мошенник, но полезный источник информации. Я нашел Штакета в грязном переулке, где он обычно продавал краденные вещи. Я знал, что он не будет говорить бесплатно.

– "Бордель на Васильевском острове", – прошептал Штакет. – "Крышуют чеченцы". Васильевский остров. Чеченцы. Проблема. Но я не привык отступать.

Бордель. Обшарпанное здание, подозрительные личности. Атмосфера разложения и порока. Я вошёл внутрь. Полумрак, дешёвая музыка, проститутки. Отвратительно. Бармен. Грузный, с криминальной рожей. Я подошел к бармену и посмотрел ему прямо в глаза.

– "Я ищу Борзого". Бармен усмехнулся. Я понял, что слова не помогут. Пистолет на стойке. Необходимый аргумент.

– "Он наверху. У Рамзана". Рамзан. Главарь чеченской мафии. Игра становится опасной. Лестница. Двое чеченцев с автоматами.

– "Дальше нельзя".

– "Я хочу поговорить с Рамзаном". Очередь. Чеченцы падают. Неизбежность. Кабинет Рамзана. Кальян, дым, Борзый – бледный и дрожащий.

– "Ну, здравствуй, убийца", – сказал Рамзан. – "Я ждал тебя".

– "Ты знал, что я приду?"

– "Конечно. В Питере от меня ничего не скроешь. Но зачем ты пришёл? Ты думаешь, я позволю тебе убить Борзого в моем кабинете?" Он был прав. Убийство Борзого не вернет мне Аню. Это сделает меня таким же чудовищем. Но я не мог его отпустить. Он должен был понести наказание. Я повернулся к Рамзану и выстрелил ему в голову. Логичное решение. Устранение препятствия. Борзый закричал и попытался убежать.

– "Я отправлю тебя к Ане". Выбросил его из окна. Не самое элегантное решение, но эффективное. Я вышел на улицу. Перестрелка с чеченцами. Неизбежно, но не страшно. Я сел в машину и уехал из города. Цель достигнута. Причинно-следственная связь восстановлена.

Сменил имя, переехал в деревню. Тихая жизнь. Без оружия, без насилия. Ночью мне снится Аня. Она улыбается. Однажды я приду к ней. Но пока – я живу. Ради неё. Ворон. На крыше дома. Больше не пугает. Просто наблюдатель.

Мама вернулась с ножом в руках.

Обычно китайцы используют для приготовления пищи здоровенные тесаки, которые по виду больше напоминают топор. Но моя мама использовала самый обычный кухонный набор европейского образца. Лезвие было длинным и тонким.

Больше ничего похожего на оружие в нашем доме не было, так что она протянула мне палочки для еды.

Не смейтесь. На самом деле палочки - очень опасная вещь. Ими убили не один десяток человек. Главное – знать, куда ткнуть. К тому же это очень болезненно.

Вооружившись таким образом, мы тщательно осмотрели квартиру, чтобы убедиться, что к нам никто не проник, пока дверь стояла распахнутой.

Остаток ночи мы провели, сидя на полу в коридоре. Подперев входную дверь собственными спинами. От металла шел жуткий холод, так что пришлось сунуть подушки под лопатки и постелить одеяло на пол.

Было страшно даже представить, что это может повториться.

Первое, что сделала мама утром – это позвонила папе и все ему рассказала.

Я слышала весь разговор. Папа несколько раз не удержался и прыснул от смеха, чем совершенно вывел маму из себя.

Он у нас отчаянный скептик – всегда все пытается объяснить с позиции разума, логики и физических законов.

Естественно, он тут же вынес вердикт, что дверь мы забыли запереть сами. После чего пожурил маму за невнимательность и потребовал пообещать, что в будущем мы будем поосторожнее.

А уж такие мелочи как: чей-то ночной плачь, странная песня или взорвавшаяся лампочка – и вовсе, по его мнению, объяснений не требовали. Дело житейское!

Мама обижалась, горячилась и требовала, чтобы он приехал как можно скорее.  

Папа успокоил ее обещанием, что вернется, как только сможет. А потом рассказал, что сегодня... нам доставят кровати. Он «не мог позволить, чтобы его девочки спали на полу, так что уже обо всем позаботился».

Разговор этот совершенно не удовлетворил маму. Она была подавлена и пребывала в мрачном настроении духа.

Мы позвонили в домоуправление и попросили поменять дверной замок на пару более качественных.

Потом поднялись к соседям, и мама спросила госпожу Джан, не плакала ли та ночью.

Вся приветливость мигом сползла с лица соседки, и она, вдруг став очень серьезной, медленно помотала головой.

Мама тяжко вздохнула и попросила меня перевести, что мы очень просим ее рассказать о том, что же все-таки здесь происходит. 

Госпожа Джан какое-то время молчала, пожевывая губами, потом сказала:

- Наш жилой комплекс построен в очень нехорошем месте. Эта земля пропитана смертью. Мы узнали об этом не сразу... А когда узнали... В общем, все, кто мог – давно сбежали. Остались лишь те, кому совсем некуда идти. Если у вас есть возможность съехать – съезжайте! Да поскорее! А сейчас - извините, меня ждет сын. Он и так уже взвалил на себя слишком много работы.  

Пока мама ждала мастера по смене замков, я спустилась вниз, чтобы встретить грузовик с кроватями.

Госпожа Джан уже вовсю махала метлой, а Лян как раз выходил со двора. Я догнала его и спросила, куда он направляется.

- На рынок, нужно купить продуктов.

- Отлично! – заявила я, - Нам как раз тоже очень нужно узнать, где здесь лучше закупаться. Покажешь?

- Конечно! – он впервые улыбнулся мне. И лицо его осветилось, тут же став еще симпатичнее.

Безумно испугавшись, что сейчас он поймет, как сильно мне нравится – я отвернулась.

По дороге мы весело болтали, обсудили кучу разных вещей. Он показал мне рынок, рассказал, у каких торговцев что лучше брать, даже познакомил с несколькими.

А на обратном пути я снова завела речь про наш странный райончик.

- На самом деле, - ответил Лян, - проблема не во всем ЖК. Прокляты лишь двенадцать домов.

- Пп-прокляты?! – заикаясь переспросила я.

- А ты как думаешь? Если построить дом на проклятой земле – будет он проклят или нет?

Я потрясенно молчала. И он продолжил:

- Когда начали стройку – по всему выходило, что возводить дома здесь нельзя. Сваи не вбивались в землю! Знаешь, что это значит?

Я кивнула.

Всем известно, что это первый признак присутствия нечисти.

- Но они все равно продолжили строить, - тут Лян перешел на таинственный шепот, - Пригласили пару то ли священников, то ли шаманов. Проводили обряды, взрывали петарды, чтобы отогнать духов. И все. И продолжили, как ни в чем не бывало. И уж не знаю, испугались ли духи, но то, что они разозлились – это точно! Потому что вскоре упал кран, насмерть задавив нескольких рабочих!

Я смотрела на него расширенными от ужаса глазами:

- Но откуда взялось столько нечисти?

- Они потревожили древние могилы. Раскопали старое кладбище. Вывезли отсюда несколько самосвалов костей! И все же многое еще осталось там, внизу, - он кивнул на землю под ногами, - Мы даже сейчас идем по костям!

Я судорожно сглотнула:

- Ну, хватит! Ты разыгрываешь меня! – как же мне хотелось, чтобы он засмеялся и сказал: «Извини, да, все это просто шутка!»

Вместо этого он, кажется, обиделся:

- Не веришь??? А ну, постой здесь! – поставив на асфальт пакеты с продуктами, Лян бросился к зарослям кустарника и стал ковырять землю палкой.

- Что ты делаешь? – нахмурилась я. Но он не обращал на меня никакого внимания.

Прошло минут десять. Я устала стоять на солнце – уже начинало неслабо припекать.

- Слушай, все, с меня хватит! Я иду домой!

- Нашел! – радостно воскликнул он и подбежал, держа что-то в ладони.

Сначала мне показалось, что это маленький белый камушек.

Однако Лян сказал:

- Видишь? Вот здесь был сустав. Это маленькая косточка. Думаю, от пальца.

Я побледнела и отшатнулась.

Ох уж эти мальчишки! Вечно берут в руки всякую дрянь! То насекомых, то теперь вот... это! 

- Ты... ты это серьезно?

- Сама смотри! – он снова протянул мне раскрытую ладонь. Но я лишь попятилась.

- Мы с пацанами знаешь, сколько тут такого понаоткапывали! Тут не только кости. Еще и шпильки для волос, пуговицы, бусинки... Некоторые целые коллекции собирали! А я однажды старинный гребень нашел! Деревянный. Только он сгнил весь. Рассыпался прямо в руках. А то я бы тебе его тоже показал!

- Ну все, хватит! Брось ее! Пойдем домой! – жалобно попросила я.

Он согласно кивнул, забросил кость назад, в кусты, поднял свои пакеты, и мы пошли. 

- Тут еще много всего можно найти. Иногда даже возникает ощущение, что эти останки... как будто сами прут из земли. Будто нарочно хотят выйти на поверхность! Понимаешь?

- Ты специально меня пугаешь! – снова заканючила я.

- А вот и нет! – опять обиделся Лян, - Мы правда так думаем. Иначе как объяснить, что все это до сих пор можно найти вот так, просто лежащим на земле? Да моя мама каждый раз целую кучу всякого разного сметает! Даже такого, что, казалось бы, уже должно было сгнить давно! Ты просто не поверишь, что ей иногда попадается! Бывают даже простенькие колечки, сережки и волосы!

- И она что, просто сметает все это метлой???

- Ну, а что с ними делать?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я и сама не знала, как на него ответить.

- На работе ей сказали сметать и выбрасывать – она и сметает, - пояснил Лян. И продолжил: - Они будто нарочно лезут к ней! Возможно, хотят, чтобы она взяла себе что-то...

У меня внутри все похолодело.

- Но то, что можно найти – еще не самое страшное.

- В смысле??

- Самое страшное – это то, что уже нельзя просто так взять и убрать отсюда.

- О чем ты??

- Я о том, что сгнило, разложилось и впиталось в землю! Все эти... тела, остатки гробов и одежды... Возьми любую горсть земли – и там точно окажется чья-то плоть!.. – мрачно заключил он.

Я только хотела снова воскликнуть, что он нарочно пугает меня, (все-таки эти мальчишки – невыносимы!), как тут же услышала окрик мамы:

- Лили! Я же просила тебя дождаться грузчиков! И еще просила не уходить, не предупредив! Ну, где ты бродишь?!

Перед подъездом стояла машина. Деловитые мужчины стаскивали вниз какие-то доски.

Вдруг Джан Лян резко остановился и спросил странным голосом:

- Что это?

- Кровати привезли. Папа заказал.

Он в ужасе отшатнулся:

- Я же говорил!.. Мы же говорили, что... – не закончив фразы, он бросился к своей матери, которая, отставив метлу, хмуро взирала на происходящее.

Он шепнул ей что-то на ухо. Она кивнула, и оба они странно посмотрели на меня.

Не зная, как на все это реагировать, я глупо помахала рукой и побежала к подъезду.

Вдруг что-то заставило меня обернуться. Что-то выглядело не так, как обычно.  

Я огляделась по сторонам - и изумлению моему не было предела!

На улице было непривычно людно!

Неподалеку от семьи Джан, будто старый злой петух, нахохлился старик Ву. Из дальнего подъезда высыпали несколько человек.

Я бы не удивилась, если бы изо всех проулков сюда сейчас хлынула толпа из других частей района.

И все взгляды были прикованы к нашим кроватям.

А выражения их лиц... даже не знаю, как их описать.

Все же мама права: это не район - а чистой воды дурка!

Когда рабочие уехали, мы занялись уборкой.

- А с этим что? Выбросить? – кивнула я на огромные целлофановые пакеты и картонные коробки из-под матрасов и деталей кровати, сваленные в углу в родительской спальне.

- Пока не надо, - устало утерла пот со лба мама, - Может быть, еще пригодятся. 

Заговорили о другом, и я вкратце пересказала свой разговор с Ляном.

- Но такого ведь не может быть, правда? – добавила я, - Чтобы везде вот так валялись кости - а всем было плевать. Он же просто наплел с три короба, да?

Мама не ответила. Вместо этого, закусив губу, она прошлась по комнате, потом сказала:

- А знаешь, что нам нужно? Интернет!

Не мешкая ни минуты, она тут же занялась оформлением заказа. И едва успела закончить с этим, сказав, что мастер обещал прийти завтра, как в дверь постучали.

Пришла соседка. Она долго мялась на пороге, заговаривая то о погоде, то о каких-то других неважных вещах. Потом, наконец, выдала главное:

- Вы бы... не ложились спать на кроватях.

Можете себе представить, как вытянулось мамино лицо?

- У нас никто так не делает, - опустив глаза, пояснила госпожа Джан, - Я... от чистого сердца - не рекомендую.

- Почему? – не выдержала мама.

- Это... может плохо кончиться. Поверьте.

Но мама категорически не была расположена верить на слово этим странным людям. Она кивнула, будто соглашаясь. А когда соседка вышла, покрутила пальцем у виска.

Я понимала ее. Наше новое жилище было далеко от того, чтобы считаться комфортным. А эта ночь обещала быть чуточку более приятной – и отказываться от этого – просто потому, что соседка так сказала - совершенно не хотелось.  

Не прошло и часа, как снова постучали. На этот раз пришел Лян. Чтобы не мешать маме, мы с ним вышли на лестницу.

Я все еще обижалась на него за утренние россказни. (Не то, чтобы у меня были основания не верить ему. Теперь я понимаю, что мне просто нужно было время, чтобы принять столь жуткую правду).

Как и его мать, он пытался отговорить нас спать в кроватях.

Помнится, на все его уговоры я смеялась и закатывала глаза, а потом развернулась, собираясь уйти.

И тут Лян схватил меня за руку. Он сказал, что боится за меня. Это прозвучало так странно.

Его горячая ладонь обжигала кожу и заставляла мое сердце биться быстрее.

Было очень приятно, что он держит меня за руку и что он беспокоится. Так приятно. Что становилось почти непереносимым. 

Я вырвала руку и убежала. И долго потом еще лежала в своей комнате, спрятав лицо в подушку и глупо улыбаясь.

Вечером мама тщательнейшим образом заперла дверь. Я слышала, как щелкали замки, закрываясь на все обороты. Когда чуть позже я пошла чистить зубы перед сном, то и сама тоже на всякий случай проверила, действительно ли все закрыто. Естественно, мама все закрыла как надо. Но на душе стало легче, когда я увидела это собственными глазами.

Теперь у нас было два новеньких замка с необычными ключами и тугая задвижка в придачу. Простая, но надежная. Железный прут толщиной в палец.

Покончив с ежевечерними процедурами, я зашла к маме. Она еще не спала, стояла возле окна в задумчиво-печальной позе.

Какое-то время мы смотрели друг на друга, потом я спросила:

- Мам, а... ты... будешь спать в кровати?

- Что за дурацкий вопрос? Конечно, в кровати! – слишком быстро ответила она.

Я пожелала ей спокойной ночи и ушла к себе.

Может быть, если бы не Лян, с его горящим тревогой взором, я бы тоже последовала маминому примеру.

Но... он так просил.

Я все еще считала это глупым, но... казалось, что если я его не послушаю, то... как будто бы предам.

А если послушаю – то папа обидится, что зря купил мне эту койку. Да и мама будет ругаться, наверное.

Я вздохнула.

Но все же стянула матрас с кровати и легла на полу. Получилось почти такое же неудобное лежбище, как и у самого Ляна, в таком же узком простенке за кроватью.

Что я делаю? Кажется, схожу с ума. Становлюсь такой же чокнутой, как и все в этом ЖК.

Если честно, ложе получилось так себе. Мало того, что тесно, так еще и приходилось смотреть либо в стену, либо в пространство под кроватью, что вовсе не добавляло комфорта. Там все время чудилось какое-то смутное движение. Будто что-то переплывало из угла в угол, и я всматривалась во все это, пока перед глазами не поплыли красные круги.

Даже не помню, как мне удалось уснуть.

Ночь была поистине страшной.

Одна из самых страшных ночей в моей жизни.

Не знаю, отчего я проснулась. Кажется, от странного металлического лязга. Но, может, это был и ветер, пролетевший по ногам. А может, просто чувство опасности.

Я открыла глаза, уставившись в темноту, и сначала не поняла, где нахожусь. Что это за доски перед глазами? И почему так тесно?

Я в страхе приподнялась – и тут же все вспомнила.

Бедный Джан Лян! И как ему только удается еженощно спать таким образом?

Я с трудом выползла из своего логова, разминая затекшее тело, и осторожно выглянула в коридор.

Темно.

Если бы мама встала, она бы зажгла свечу. Теперь мы были готовы ко всему, оставляя свечи и спички повсюду.

Тогда что происходит?

Неужели дверь опять открыта, и кто-то проник внутрь?!

От одной только мысли об этом, меня бросило в дрожь!

К счастью, зажигалка все еще была в кармане. Я не вытащила ее даже тогда, когда она впивалась в тело, мешая спать. И не зря!

Я прикрыла дверь, нашла свечу, зажгла ее и только теперь отважилась выйти в коридор.

В лицо сразу пахнуло холодным ветром.

О, нет!!!

Надо немедленно разбудить маму!

Я сунулась к ней в комнату - и застыла на пороге.

Постельное белье было все перекручено, будто здесь бесновался психически больной.

Мамы не было.

Понимая, что это глупо, я все же осветила все темные углы и даже заглянула под кровать.

Разумеется, ее не было и там.

Яростно отмахиваясь от страшных мыслей о том, что мама могла встретиться с той воющей хренью, я заставила себя поверить, что она просто вышла в туалет - и продолжила поиски.

Кухня представляла собой небольшой аппендикс – она легко просматривалась насквозь. Поэтому я заглянула туда лишь на секунду, бросила беглый взгляд – и двинулась дальше.

Теперь передо мной была гостиная.

Журнальный столик весь состоял из стекла и железных палок – тени от него причудливо изгибались и шевелились в свете живого огня, однако укрыть никого не смогли бы. Другое дело – диван, вот за ним был большой квадрат густой тени. Надо было бы заглянуть туда, однако мое внимание оказалось полностью приковано к снова настежь распахнутой двери!!

Я похолодела.

Нет!! Только не это!

Неужели худшие опасения сбылись???

Дверной проем был угольно-черным, будто открывался не на лестничную клетку, а в самые темные глубины ада. Я стала осторожно приближаться к нему, но, как ни продвигался вперед круг света - за дверью по-прежнему невозможно было разглядеть ни перил, ни даже клочка напольной плитки.

Это точно была не обычная тьма.

От нее тянуло могильным смрадом.

Она клубилась, шевелилась и как будто пыталась проникнуть внутрь.

Что делать?!

Если мама там, снаружи... значит, придется идти туда??

Я колебалась, не зная, что предпринять. Вдруг за спиной раздался тихий шорох, и я обернулась, чуть не вскрикнув.

Передо мной стояла мама!

«Боже! Слава богу!..» – хотела уже было выпалить я... но вместо этого лишь судорожно сжала челюсти.

Мама держала в руках нож. Тот же, что и накануне.

Все было так же, как и накануне.

Только не слышно было горестных всхлипов за окном и... мама... была какой-то не такой.

Она смотрела сквозь меня мутным стеклянным взглядом. А нож сжимала так, что побелели костяшки пальцев.

Что-то подсказывало, что звать ее сейчас не стоит. Но, даже если бы и захотела, то вряд ли смогла бы выдавить хотя бы один звук!  

Меня просто трясло от страха.

Не знаю, сколько мы стояли так друг перед другом, я – боясь пошевелиться, она – в каком-то гипнотическом состоянии. Мне показалось, что прошла вечность.

Потом снова послышалась та же песня. Та самая старинная мелодия.

Мама шагнула вперед, чуть не сбив меня с ног, и быстро направилась к двери.

Еще пара секунд – и она достигнет этой тьмы за порогом!

«Это было бы хорошо», – шепнула рациональная часть меня, - «Пусть она уйдет с этим ножом вместе».  

Сама не понимая, что делаю, я вдруг на чистом инстинкте бросилась вперед и захлопнула дверь прямо у нее перед носом.

От резкого сотрясения ледяного воздуха огонек свечи резко погас. Мы оказались в полной темноте.  

Поспешно закрывая замки и возясь с тугой щеколдой, я вынуждена была повернуться к ней спиной и каждую секунду ожидала, что она вот-вот вонзит мне нож в спину.

В голове кружил хоровод мыслей: что с мамой? Что, если это вообще не она? Сердце сжалось от одной только мысли, что я сама заперла себя здесь с... кем? Или чем?

Но поступить иначе было невозможно! Потому что, если это мама, то я должна... нет, просто обязана - защитить ее!

Наконец, справившись с замками, я повернулась. Ничего не было видно. Не было слышно и дыхания или звука шагов.

Здесь ли она еще?

Может, мама давно за дверью?? А это был просто морок?

А я – вот так взяла и захлопнула дверь!

Можно было протянуть руку и узнать, стоит ли кто-либо передо мной сейчас. Но у меня желудок сводило от одной только мысли об этом.

Вновь нащупав в кармане зажигалку, я щелкнула ею...

Она.

Стояла.

Прямо.

Передо мной.

Набычившись. Поднятый в замахе нож застыл над моей головой.

Я взвизгнула и отскочила в сторону. Зажигалка выскочила из мгновенно взмокших пальцев и поскакала по полу.

На то, чтобы найти ее сейчас - не было ни единого шанса.

Не помня себя от ужаса, все время ожидая, что сейчас меня схватят сзади – я, как могла быстро, продвигалась по темной квартире, мечтая добраться до своей комнаты и закрыть за собой дверь.

Вдруг рядом раздался звук, от которого меня в очередной раз бросило в холод, хотя казалось бы - куда уж больше?

Это было что-то вроде басовитого хриплого стона, в котором я не узнала голоса матери.

Ноги сами собой двинулись в сторону, уводя меня подальше от источника звука. И когда я, наконец, уперлась спиной в стену, то внезапно осознала, что пропустила нужный поворот.

Распластавшись по стеночке, я двинулась было назад.

Но хриплое стенание внезапно повторилось. Причем гораздо ближе! Не у входной двери, а всего в паре метров от меня.

Похоже, спасительный путь в мою комнату был отрезан!

Дернувшись, я стала пятиться назад, боясь дышать, боясь громко чиркнуть рукой по стене. У окна пришлось сползти на пол, потому что, как ни был черен пейзаж за стеклом - возникли опасения, что мой силуэт может быть виден на его фоне.

Опустившись на четвереньки, я медленно проползала под подоконником. Если на цыпочках это получалось еще более-менее бесшумно, то теперь ладони и коленки так и норовили громко шлепнуть по ламинату. Локти задевали стену, а волосы все время цеплялись за какие-то щепки на нижней поверхности подоконника – никогда бы не подумала, что там столько неровностей!

Когда я пару раз поворачивала голову, не в силах не смотреть туда, откуда исходила опасность - в темноте все время чудилось какое-то движение, и вспыхивали белые точки – хотя, возможно, это просто рябило в глазах. 

Добравшись, наконец, до противоположного угла, слегка врезавшись лбом в стену - я присела и постаралась понять, получилось ли сбежать.

Последние пару минут было тихо. Так тихо, что в другой ситуации я бы и не заподозрила наличие здесь кого бы то ни было, кроме самой себя.

Потом увидела что-то в темноте. Какую-то парящую светлую полосу – и чуть не вскрикнула.

Во тьме смутно поблескивала зеркальная поверхность лезвия.

Тело само понесло меня дальше, вдоль следующей стены. Но это не могло продолжаться долго – на пути меня ожидало серьезное препятствие в виде старого скрипучего дивана. Бесшумно перелезть по нему не представлялось возможным. Он издавал громкое шуршание обивки и скрип усталой деревянной конструкции, даже когда на него слегка присаживались. Сейчас, в этой оглушительной ночной тишине не стоило даже и думать о том, чтобы незаметно его миновать.

Обойти? Да, можно было бы попробовать – хоть это и очень страшно.

Но почти вплотную стоял не менее древний столик из стекла и железа, который тоже начнет звонко тренькать, если натолкнуться на него. Уж я-то знаю!  

Если же пройти между ними, то опять же - велика вероятность тирануться об одно или о другое.

Обойти и столик тоже? Но это значит сделать широкую дугу и пройти почти через всю комнату. В том числе и мимо той точки, где только что маячило лезвие. Кстати, где оно?

Как будто ответ на этот мысленный запрос вновь раздался басовитый хрип – и совсем близко!

Что делать?!

Пришлось разворачиваться и снова ползти к окну. Вновь достигнув подоконника, я опять повернула голову, чтобы осмотреться – и едва сдержалась, чтобы не заорать.

Не знаю, что происходило во дворе, но буквально на мгновение там вдруг вспыхнул слабый голубоватый свет – и я очень четко увидела... ее.

Она стояла всего в двух шагах. Лицо выглядело страшно – мертвенно-бледное, даже синюшное, черная полоска рта, глаза распахнуты так широко, что чуть не вываливаются из орбит – и ярко сверкающее льдисто-голубым светом лезвие ничуть не улучшало картины!

Хотя это и длилось всего секунду - я, наверное, никогда этого не забуду...

Когда луч света то ли погас, то ли переместился, и на все снова упала стена мрака – я услышала оглушающий звук стремительных шагов, двигающихся прямо ко мне!

Прикрыв голову руками, я скрючилась в углу и приготовилась к худшему...

Она остановилась возле буквально в считанных сантиметрах от моего тела.

Я перестала дышать, опасаясь издать хотя бы звук.

Не знаю, что было бы, простой она там достаточно долго – но она лишь бросила взгляд в окно (видимо, заинтересовавшись той вспышкой света) и тут же двинулась прямиком к входной двери. Залязгали замки, а потом босые ноги зашлепали вниз по ступенькам.

И снова первым порывом было – захлопнуть за ней дверь.

Но я все еще не могла этого сделать.

Ведь если это мама... как я могу не впустить ее назад??

Все еще опасаясь, что это может быть какой-то трюк, и на самом деле она никуда не ушла - я мышью скользнула вон из комнаты. Было очень страшно наткнуться на кого-то в темноте. Разогретое последними событиями воображение так и рисовало жуткие картины монстров, скрывающихся во тьме...

В конце концов, приблизительно вечность спустя, ссадив коленку о дверной косяк и больно ударившись обо что-то локтем, я все же ввалилась в свою спальню и закрыла за собой дверь, тут же подперев ее собственным телом.

Однако теперь и спальня уже не казалась мне столь уж безопасной. Что, если здесь уже кто-то есть? Что, если кто-то спрятался под кроватью?

От ужаса и отчаяния я скатилась по полотну двери, обхватила коленки руками и впервые за последние пару лет не смогла сдержать слез. Они лились из глаз и капали на пижаму – крупные и горячие.

А ведь на свой десятый день рожденья я решила, что больше не буду плакать. Никогда! Ведь я уже взрослая.

Кто же знал, что у взрослых поводов поплакать может быть даже больше, чем у детей?

Как ни старалась я рыдать бесшумно, все же пришлось пару раз всхлипнуть и прочистить нос.

Голову посещали самые страшные мысли: «Вдруг мама покалечит себя? Надо было отнять у нее нож! Но как??..»

Не знаю, сколько времени прошло, пока я решилась пройти к изголовью кровати и взять телефон.

Нужно было позвонить! Отцу или в полицию.

И в ту самую минуту, когда я уже готова была двинуться вперед - в дверь позади меня толкнулись! Тут же забыв про все, я уперлась в филенку обеими руками.

Сердце шумно бухало в ушах.

Кто там на сей раз?

Она вернулась?

Или это... что-то другое? Пришло за мной.

Несколько часов я провела так. То упираясь руками в дверь, то подпирая ее спиной. Иногда там слышались шаги, легкий шорох и какой-то стук. Периодически кто-то пытался ее открыть.

Не знаю, сколько это продолжалось. В какой-то момент я просто вырубилась, скрючившись на полу в позе эмбриона.

Проснулась оттого, что в дверь дважды стукнули. Подняв голову и с трудом разлепив неподъемные веки, быстро осмотрелась. Солнце за окном окрасило все в золотисто-розовые тона. Комната больше не выглядела пугающей.

Однако, кто там за дверью?..

Я затаилась, не решаясь открыть!

- Лили! – послышался вдруг знакомый голос.

Тут же подскочив, я распахнула дверь.

Передо мной стоял Джан Лян.

- Как ты здесь оказался?! Тебя мама впустила???

Нет, я не забыла о ночных событиях. Просто невыносимо хотелось услышать, что в доме все нормально. Что все это был просто... не знаю... дурной сон!

Однако он только медленно покачал головой.

Я выскочила в коридор, быстро обежала квартиру.

Увы, ничто не было сном.

Дверь стояла нараспашку.

И нигде никого.

- Ты видел мою маму?

Он опять грустно помотал головой.

- Надо ее найти! Подожди секунду! – я бросилась в комнату, быстро переоделась и мы выскочили из квартиры.

- Надо позвонить в полицию! И отцу! – тараторила я, пока мы спускались.

- Лили! – он снова взял меня за запястье, пытаясь притормозить, - Ты послушалась меня, а твоя мама – нет. Я угадал?

Опустив глаза, я кивнула.

Он высоко поднял голову, о чем-то задумавшись. Потом бросил:

- Пошли! – и стал быстро сбегать вниз по лестнице. Я понеслась следом.

За его спиной, которая казалась мне такой широкой - было спокойно. Я могла бы бесконечно смотреть на эти плечи и загорелый затылок. Просто хотелось положить на них голову и уснуть, обняв его сзади и забыв обо всем.

Во дворе Лян покрутил головой, настороженно осматриваясь, и побежал дальше. Мы миновали пару домов, внезапно оказавшись возле какой-то траншеи. Лян напряженно оглядывался и здесь, даже зачем-то заглянул внутрь ямы. Глубоко заинтригованная, я заглянула туда тоже – и, наверное, к большому счастью - не увидела ничего интересного. Мы двинулись дальше.

Выбор мест, в которых Джан Лян искал мою маму был предельно странным. Логика эта была понята лишь ему.

Или, вернее, так: она была бы странной для обычного человека. Но для кого-то в том помрачении рассудка, в каком я видела маму прошлой ночью... Возможно - самое то?

А он, кажется, уже не впервые сталкивался с этим.  

Пробежав нехилый круг по окрестностям, мы вернулись во двор - и тут же услышали крики бежавшей к нам госпожи Джан:

- Вон она! Вон она!!

Мы посмотрели туда, куда указывала соседка - это было одно из окон в ближайшем подъезде.

Створки были распахнуты, а мама стояла на подоконнике и без выражения смотрела куда-то вперед.

- Скорее!!! – Лян дернул меня за руку, и мы ринулись вперед.

После всего этого марафона я уже не могла бежать: в боку кололо, легкие горели, пот щекотно стекал по вискам - а нужно было еще подняться на последний этаж!