CreepyStory

- Где это я? - он похлопал себя по карманам грязных мешковатых джинс, но там было пусто. Он провёл ладонью по фланелевой рубашке и поморщился. Она была покрыта чем-то мокрым и липким. Мужчина посмотрел на свою руку. Его пальцы были красными.

До него долетел чей-то сдавленный крик. Его было едва слышно, словно кричали где-то в подвале. Мужчина прошёл вглубь гаража. Увидев металлический люк, он нахмурился. Крик повторился, он явно принадлежал девушке. Мужчина ещё раз посмотрел в сторону стола, устланного приспособлениями для пыток.

- Вот чёрт, - проронил он. Подбежав к люку, он сдвинул его в сторону. - Не бойся, я сейчас тебе помогу! - крикнул он, но девушка в ответ лишь громче заплакала и закричала.

Он спустил туда ноги, пытаясь нащупать ступеньку лестницы, но его отвлёк шум снаружи. Послышался топот ног, крики, двери гаража распахнулись и его ослепил яркий свет направленных в лицо фонарей.

- Не двигайся! Полиция! - скомандовал один из голосов. Сидя на краю люка, мужчина поднял руки, испуганно глядя на окруживших его вооруженных полицейских.

- Я ничего не делал, - пробормотал он. - Я хотел помочь…

- Генри Стаггер, вы обвиняетесь в убийстве Элизабет Джонс, Мэрилин Крей, Ники Сеймур и Кэрол Ричардсон. А также, в незаконном лишении свободы и удержании Сьюзан Питерс, - объявил полицейский, сковывая его руки за спиной в наручники.

- Вы ошиблись, я не Генри Стаггер! Я никого не убивал! Меня зовут Брайен! Брайен Кадделл!

Глава 2

Уже светало, когда мы наконец добрались до отеля.

- Это была самая долгая поездка, - Лиан вышел с пассажирского сидения и потянулся.

- Когда мы ездили в Килларни с семьёй было дольше, - я открыла заднюю дверь, но не спешила выходить, пытаясь поудобнее спрятать за пояс рукоятку хлыста. - Не припомню, чтобы ты ныл, мы болтали, слушали музыку и играли всю дорогу.

- Вот именно, - Лиан многозначительно вскинул брови.

Когда Энди хлопнул водительской дверью, продолжая задумчиво изучать сводку новостей на своём телефоне, я вздрогнула. Кажется, я поняла, что имел в виду брат. Висящее всю дорогу в машине напряжение можно было резать ножом. За девять часов никто не решился высказать другому то, что думал. А мне было, что им сказать. Обоим.

- Кардифф погрузился в анархию, - объявил Энди, не поднимая глаз.

- Почему они не выходят за пределы города и окрестностей? Почему только Кардифф? - Лиан нахмурился.

- Основной разлом там, им силёнок не хватит уйти далеко от Кардиффа, им всё ещё нужно возвращаться в сумерки. Сам видел, как быстро они сдулись в Ньюпорте. Им просто больше не нужна виза, чтобы пересекать границу когда им вздумается, - пояснила я.

- Безвизовый режим между Уэльсом и адом, - Лиан покачал головой. - Не к этому мы стремились, проводя референдум.

- Ну да, - я хмыкнула, включая свой телефон. Часы показывали шесть утра.

- А почему там?

- М?

- Разлом, почему именно в Кардиффе?

- Наверное, основная амплитуда землетрясения пришлась туда… - я рассеянно посмотрела на брата.

- А почему? - он сплёл на груди руки и пытливо уставился на меня.

- Что?..Лиан, я не знаю. Ты как трёхлетка, - отмахнулась я.

- Нет нет, - Энди обошёл машину и подошёл к нам. - Он задаёт очень правильные вопросы. Почему Уэльс? Именно Кардифф?

- Там всё началось, - я пожала плечами.

- Тогда выходит, что либо ты первопричина, либо выбор пал на тебя только потому, что ты оказалась не в том месте и не в то время.

- Мне не нравятся оба варианта, - призналась я. С трудом выкарабкавшись из салона, я стала разминать шею. Несмотря на разгар лета, небо заволокли низкие тучи. Воздух был тяжелым, влажным и наэлектризованным. Приближалась гроза. Я вспомнила ливень незадолго до того, как мой родной брат, которому я доверяла, хладнокровно сдал меня в психушку. Оно идёт за тобой.

- Что им мешает тебя убить? Сбросить на тебя наковальню, вот прям сейчас? - не отставал Лиан.

- Да господи, - я тяжело вздохнула. - Ничего не мешает…

- Они не могут её убить.

Смит, мягко улыбаясь, стоял у капота. Он снова был одет с иголочки. О недавних событиях напоминали только два тонких шрама на его щеке.

Он неторопливо приблизился к нам.

- Даже если они изничтожат её тело, я найду ей другое, - он посмотрел на Лиана. - Например, твоё.

Лиан робко кивнул:

- Мне для сестры ничего не жалко.

Смит усмехнулся и повернулся ко мне:

- Псы учуяли ещё одну душу, недалеко отсюда. Когда разберётесь с Брайеном, отправляйтесь по этому адресу, - он протянул карточку.

Fleming House. Дом престарелых.

- Они предсказуемы, - я покрутила карточку в руках. - Что следующее? Детский сад?

- Не подавай им идей, - одёрнул Лиан.

- Жнецов больше нет, - Смит опустил глаза. - Перепрятать души некому.

Повисла тишина, которую прервал сам же Смит:

- Эдриан, - он повернулся к Энди. Тот тут же приосанился и хмуро посмотрел на него. - Спасибо за помощь, - Смит лукаво улыбнулся ему и исчез.

- Эдриан? - переспросил Лиан.

Энди лишь пожал плечами.

Глава 3

До назначенной встречи оставалось ещё два часа. Я вышла на улицу, оставив Лиана и Энди в номере. Мне не хотелось спать. Не было ни малейшего желания есть. Но вот Лиан вырубился, едва его голова коснулась подушки. Энди тоже задремал сидя в кресле, сжимая в руке пистолет, несмотря на то, что ему удалось поспать в машине, пока за рулём был Лиан. Когда за рулём была я, он не сомкнул глаз.

Тихо выбравшись из номера, я удивилась тому, как потемнел воздух. Вот-вот начнётся настоящий шторм. Мне стало не по себе. Но если меня так пугает простая непогода, то как я смогу противостоять буре? Сознание рисовало ужасные картины. Я понимала, что неминуемо наступит этот день, когда все мои страхи станут реальностью.

Я неспешно прошла вдоль парковки до форда Энди. Мне нужно было взять наушники, чтобы послушать новости и встревоженные сообщения от родителей. Хотя Лиан их уже не раз заверил, что мы в безопасности.

В машине кто-то сидел. Я встала как вкопанная, напряжённо всматриваясь в тёмный силуэт за рулём. Он сидел неподвижно, опустив голову вниз. Я не могла разобрать ни в чём он был одет, ни что у него было в руках, хотя стояла не более, чем в трёх метрах от машины.

Где-то вдалеке прокатился раскат грома. Пара тёплых капель упала мне на голову и лицо. Вспышки одна за другой стали освещать окрестности. Я попятилась, не спуская глаз с человека в машине. Он пошевелился, поднимая своё чёрное лицо, чтобы увидеть меня. Казалось, его глаза засверкали, отражая разряд молнии. Сердце камнем упало вниз. Я развернулась и бросилась бежать назад к номеру.

Я распахнула дверь. Меня не было не больше пяти минут. Кому-то этого хватило. От увиденного мне хотелось бежать прочь отсюда, но ноги словно приросли к полу. Я вцепилась в косяк, чтобы не упасть. Пальцы попали на что-то скользкое. Я знала, что это кровь. Воздух пропитался тяжелым железным запахом. Она была повсюду. На стенах, потолке, полу. Лиан был весь залит кровью и казался освежёванным. Матрас под ним стал алым. У Энди не было верхней части туловища. То, что это именно Энди, я поняла только потому, что он так и остался сидеть в кресле. Я отвела взгляд, чувствуя подступающую тошноту. Что бы на них ни напало, оно сделало это очень быстро. Настолько, что никто из них не успел даже пошевелиться. Или их разложили так уже после смерти, подобно адской инсталляции. За спиной послышались быстрые шаги. Цоканье копыт какого-то животного. И коробящий скрежет, словно по асфальту тянут что-то металлическое. Я обернулась. Чёрное существо, сверкая глазами и мерзко хихикая, швырнуло в меня какой-то мешок. Я выставила руки вперёд, отшатываясь и падая на спину вместе с тем, что я приняла за мешок. Отталкивая от себя мёртвую голову друга, я не знаю, от чего я кричала больше, от ужаса или от горя.

Глава 4

Я вопила и пыталась сбросить с себя тяжёлое тело. Пистолет, всё ещё зажатый в его руке, стучал по асфальту. Я чувствовала, как на мой живот хлещет кровь и вываливаются органы. Слёзы застилали глаза. Мои руки меня не слушались и ощущались как бесполезные ватные плети. Но я брыкалась изо всех сил, зная, что это чёрное существо никуда не ушло. Оно где-то рядом.

- Смит! Смит! - истошно закричала я, скидывая с себя труп и пытаясь перевернуться.

Но кто-то с силой сдавил мои плечи и пригвоздил к асфальту. Я заорала ещё громче и стала бить наотмашь, чувствуя, как ко мне возвращаются силы. Казалось, у напавшего на меня существа несколько конечностей. Они хватали меня за руки и держали плечи, не позволяя встать. Пинаясь и остервенело пытаясь вырваться из чьей-то неведомой хватки, я, наконец, высвободила одну руку. Напавший с силой тряхнул меня. В это же мгновение на нас обрушился ливень. Он заливал мне глаза и рот. Раскаты оглушали, асфальт под спиной дрожал от ударов грома. Кто-то навалился на меня всем весом. Дыхание перехватило и я ахнула, захлебываясь дождём. Ноги сковало, словно, на них положили мешки с цементом. Уперевшись руками в грудь существа, я отталкивала его от себя. Пальцы чувствовали мокрую ткань. Соскальзывали и натыкались на кожу, которую я отчаянно царапала ногтями. Вспышка озарила его лицо. Это был Энди. Он смотрел на меня безжизненным взглядом побелевших глаз. На меня накатила волна отвращения и ужаса.

- Пожалуйста! Нет! Энди! Не надо! - взмолилась я, пытаясь перевернуться и выползти из-под трупа друга, но тот продолжал наползать на меня. - Смит! Убери его от меня! - мой голос охрип.

- Лана! Лана! - это был голос Лиана. Я запрокинула голову и в замешательстве посмотрела в сторону комнаты, но она была далеко. Номер был в метрах двадцати. Дверь была открыта, на улицу падал свет. Я нигде не видела брата.

- Лиан! - вскричала я, чувствуя как надрываются голосовые связки.

- Очнись! Лана! - закричал на меня труп. Я уставилась на него в растерянности, продолжая отталкивать от себя. Я слышала, как сильно и часто бьётся под моей ладонью его сердце. Совсем рядом ударила молния. Лицо Энди в её свете показалось мне испуганным.

Я замерла, тяжело дыша, ошеломленно глядя на него.

- Лана, это я, - убеждал Энди, перекрикивая шум дождя. - Ты меня слышишь? - он схватил меня за руки, больно стиснув запястья. Из царапин на его лице и шеи сочилась кровь, смешиваясь с дождевой водой.

Я безвольно опустила голову на асфальт, перестав бороться. Небо распорола ещё одна молния. Прямо над моей головой. Я прикрыла глаза, чувствуя как тяжелые капли дождя бьются о закрытые веки. Моё тело содрогалось от рыданий, но я ничего не могла с собой поделать. Лиан отпустил мои ноги. Энди ослабил хватку на моих руках.

- Вставай, - прошептал он, помогая мне сесть. Он прижал меня к себе, в этот раз не встретив сопротивлений.

Глава 5

- Дай посмотрю, - Энди осторожно взял меня за правую руку, когда мы остановились на парковке перед зданием тюрьмы. Я избегала встречаться с ним взглядом. Мне было стыдно за произошедшее, а царапины на его левой щеке только усугубляли ситуацию

Я рассеянно разжала ладонь, показав ему монету.

- Я смогу ее пронести, - заверила я.

Энди безучастно кивнул. Она была ему неинтересна. Он провел большим пальцем по моему запястью, где остался синяк. Внутри меня что-то сжалось и я одернула руку, открыла дверцу и вышла из машины.

- Будьте здесь. И будьте осторожны, - попросила я. Лиан махнул мне с заднего сидения:

- Все будет хорошо, не переживай.

Глава 6

- Здравствуйте, мы с вами разговаривали по телефону, - я протянула руку симпатичному молодому брюнету. Он отличался от того образа журналиста, что я себе нарисовала. Я ожидала увидеть прохвоста в деловом костюме, но меня встретил парень в джинсах и футболке, с широкой располагающей к себе улыбкой.

- Ого, вчера вы звучали иначе, - он удивлённо вскинул брови, легко пожав мою кисть. - Простите. Здравствуйте.

- Ничего. Ходила на рок концерт, - пояснила я. - Громко подпевала AC/DC.

Мужчина довольно улыбнулся:

- Любите рок? Похвально, - он глянул на полицейского, сопровождающего его, и продолжил заговорщицким тоном: - Что ж, вам повезло, что я журналист в газете, а не на ТВ. Я всё напишу так, что никто и не догадается, что я разговаривал с Брайеном Джонсоном.

Я невольно улыбнулась.

- Кстати о Брайенах, - напомнила я.

- Да, нас уже ждут, - он жестом пригласил меня следовать за ним.

Я сжала в ладони горячую монетку. Она зашипела и исчезла под кожей моей ладони. Я болезненно поморщилась.

Глава 7

Мы сидели за столом, словно два ученика за партой, уже около пятнадцати минут.

- Я даже не знала про гастролирующего каннибала… - я поёжилась, услышав от Томаса некоторые подробности преступлений Стаггера.

- Только не говорите ему, кто вы. Я представил вас как своего ассистента. Мне нужна его реакция, понимаете? Всё-таки они поймали настоящего каннибала.

Я кивнула.

- Как вам позволили устроить эту встречу? - тихо спросила я, хотя бы потому, что не могла разговаривать громче. Горло сильно саднило, словно по нему прошлись ножовкой.

- Они не смогли передо мной устоять, - наклонившись к моему плечу, ответил Томас. Натолкнувшись на мой вопросительный взгляд, он быстро улыбнулся: - Ну правда, я чертовски очарователен.

- И всё же?

- Я многое сделал для его поимки, - серьезным тоном произнёс он. - И не только его. Я не только журналист. Считайте меня спецом в поведенческом анализе.

Я задумчиво кивнула:

- Мне повезло встретить вас.

- Вы ко мне клеитесь? - он вскинул брови.

- Что? Нет! - я отпрянула. - У меня есть…друг.

- Друг? - он насмешливо поморщился. - Вы в Англии так называете бойфренда?

Я помешкала.

- О, простите!.. Девушку? - понизив голос, уточнил он.

- Мы так называем друга, - сухо ответила я. - Надеюсь, я не увижу этого в статье?

- Нет, конечно, нет, - заверил он, качая головой.

Томас вздохнул:

- Повезло ему.

- Кому?

- Вашему другу.

- Вы снова за своё?

- Он сам-то знает, что он лишь друг?

- Он мой лучший друг.

- Надеюсь, с лучшими привилегиями?

- Мистер Джейн, вы американцы привыкли так быстро переходить границы?

- Когда вы вот так грозно сипите на меня, становится не до шуток.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но пока мой мозг генерировал колкость, дверь открылась и двое полицейских ввели в комнату скованного по рукам и ногам мужчину. Он был среднего роста, но очень широкий в плечах, с огромными руками. Грубые черты лица, нависающие надбровные дуги как у неандертальца и коротко подстриженные седые волосы. Увидев меня, он просиял:

- Лана.

Томас покосился на меня.

Стаггера грубо усадили за стол напротив нас. Полицейские приковали его наручники к карабинам в полу, лишив мобильности. Теперь нас разделяло два метра.

Я посмотрела на полицейских. Их лица, казалось, не выражали никаких эмоций. Как же мне коснуться Брайена? Через стол я не дотянусь. Вставать и обходить? Кто мне позволит…

- Брайен? - спросил Томас.

Стаггер повернулся к нему и кивнул, но тут же снова обратил свой взгляд ко мне:

- Лана, забери меня отсюда.

- К сожалению, мистер Стаггер, вам грозит смертная казнь, - Томас покачал головой. - Если власти США добьются экстрадиции.

- Я не Стаггер, - процедил заключенный. - Я Брайен Кадделл.

- Мистер Кадделл, - Томас послушно кивнул. - Что вы помните? О себе?

- Лана, ты нашла остальных? - игнорируя его вопросы, спросил меня Брайен. Несмотря на грубую внешность, его голос звучал мягко, словно я действительно разговаривала с Брайеном.

- Почти всех, - ответила я. - Ищу Роба и Стюарта.

- Роб в этом же городе.

- Я знаю.

- Я не знаю, где Стюарт, прости.

- Это не твоя вина, Брай. Я найду его, обязательно найду.

- Что происходит? О ком вы говорите? - Томас переводил взгляд с меня на Брайена.

- Лана, я видел ещё кого-то, - голос Брайена задрожал.

- Кого?

- Это что-то темное, - он подался вперёд, загремев оковами. - Лана, ты должна быть осторожной!

Полицейские схватили его за плечи, одергивая назад.

- Сидеть! - грозно рявкнул один из них, тот у которого в руках наготове была дубинка.

- Нет, прошу вас, могу я коснуться его? - я умоляюще посмотрела на полицейского. - Только так я пойму, мой ли это Брай, - я наигранно всхлипнула.

- Никаких рук, - категорично ответил он.

- Ой да бросьте, он скован крепче, чем Ганнибал Лектор! Пусть несчастная вдова дотронется до своего мужа на прощание! - воскликнул Томас.

Полицейский без дубинки дрогнул, он неуверенно взглянул на своего товарища, но тот был непреклонен.

- Лана, помнишь наш выпускной? Ты была в золотом платье и таких же миниатюрных туфельках… - с трепетом в голосе заговорил Брайен. - Мы танцевали под Dance, Dance* и…

- О боже, Брай, - я закрыла лицо руками, делая вид, что плачу. - Как я хочу снова подержать тебя за руку. Или коснуться щеки.

- Хотя бы чего-нибудь, - Брайен покосился на полицейского.

- Хотя бы чего-нибудь, - жалобно повторил Томас, посмотрев на полицейского с дубинкой. - Вы же свидетели чуда! Может, это последнее желание его несчастной души. Этот Брайен Кадделл ни в чем не виноват! Дайте ему закончить свои дела на земле и уйти. Он не должен страдать за грехи Стаггера. Читатели вам не простят…

Полицейский тяжело вздохнул:

- Одна секунда. Предплечье, - с этими словами, он нажал что-то под столом. Цепь натянулась, дёрнув руки Брайена вниз. Второй полицейский достал электрошокер.

- Сказал же, я само очарование, - пробормотал мне Томас.

Я нетерпеливо поднялась на ноги. Монета невероятно жгла кожу и мои слезы отчасти были вполне реальными.

Полицейский кивнул, разрешая мне приблизиться. Я подошла к Брайену, сжимая ладонь, ощущая в ней металлический круглый предмет. Нужно просто отдать его ему.

- Увидимся на той стороне, - шепнула я, положив руку ему на предплечье. Ничего не произошло. Брайен растерянно посмотрел на меня, едва заметно мотнув головой. Второго шанса не будет.

- Держи, - я обхватила его кисти, передавая ему монету. Он неуклюже взял ее толстыми пальцами.

- Без рук! - завопил полицейский с дубинкой. Он схватил меня за руку и оттолкнул в сторону. Я потеряла равновесие, запнувшись о карабин, но мне было всё равно. Я не могла отвести глаз от вошедшего в комнату зверя. Его глаза сверкнули.

- Вы в порядке? - Томас помог мне встать. Он выглядел встревоженным.

Брайен тяжело дышал. Он взметнул руки вверх, едва не выдернув цепь.

- Сейчас будет неприятно, - предупредила я Томаса. Он удивлённо взглянул на меня, но тут же снова уставился на ревущего Брайена.

- А ну сидеть! - орали полицейские. Один из них обрушил на его спину удары дубинкой, но Брайен, казалось, ничего не почувствовал. После того, как второй полицейский пустил в ход электрошокер, Брайен стиснул зубы, на его губах появилась пена. Из белой она быстро стала алой. Вскинув к потолку широко распахнутые глаза, он застонал. А потом вдруг повалился вперёд, впечатавшись лицом в стол и замерев. Из-под его щеки потекла кровь, часто закапав на пол.

Все застыли, потрясённо глядя на него. Я проводила взглядом сытого пса и вздрогнула уже от голоса полицейского:

- Срочно врача!

Второй полицейский бросился проверять пульс.

- Кажется, электрический стул случился раньше, - прошептала я.

- Что? - Томас потерянно смотрел на неподвижное тело. - Он мертв?

- Приступ эпилепсии от шокера. Брайен так и умер, - равнодушно сказала я. - Думаю, интервью окончено?

*Fall Out Boy - Dance, Dance

Глава 8

- Мисс Клэр! - Томас догнал меня на парковке.

Я нехотя остановилась и обернулась. Мне казалось, рассказанного мною было достаточно, чтобы написать несколько статей.

- Мисс Клэр, могу я позвонить вам или написать, если мне понадобятся детали?

- Того, что произошло недостаточно? - нахмурились я.

Я услышала, как за спиной хлопнула дверь машины. Томас посмотрел на кого-то за моим плечом и кивнул.

- Достаточно, но хотелось бы получить больше деталей о вашем с Брайеном так называемом браке, - пояснил он. - Можно же придерживаться этой легенды?

- Хорошо, пришлите мне вопросы, я с удовольствием отвечу, - пообещала я и улыбнулась. - Возможно даже пришлю голосовые.

- О, не утруждайтесь, - он засмеялся и снова бросил взгляд за мою спину. - Томас Джейн, - он обошел меня и протянул руку.

- Эндрю Аллен, - парень переложил дымящуюся сигарету в другую руку и пожал предложенную ладонь.

Томас вскинул брови:

- Слышу родную речь, наконец-то.

Энди натянуто улыбнулся.

- Я ещё сохранил акцент? - он затянулся и выдохнул дым в сторону.

- И не смейте терять. Девушки любят иностранцев.

Энди ухмыльнулся.

- Не курите?

- Нет.

- Простите, - Энди отступил в сторону, к мусорке, затушил недокуренную сигарету и выбросил бычок. - Лана, мы можем ехать?

- Да. Где Лиан?

Энди кивнул в сторону магазина. Я посмотрела туда и увидела шагающего к нам брата. В руках у него был пакет. Он только вышел из здания небольшого супермаркета и до нас ему было больше ста метров.

- Приятно было познакомиться, - Энди пожал руку Томаса и вернулся за руль.

- Взаимно.

- Мне тоже, мистер Джейн, - я кивнула ему. - Надеюсь, свидимся, - от этих слов мне стало грустно. Этот человек даже не догадывается о том, что происходит и что его дни сочтены.

Он прищурился, окинув меня ироничным взором:

- Тот самый друг? Повторюсь, хороший вкус. Сначала рок, потом американец, - он понизил голос и серьёзно добавил. - Таких не держат во френдзоне… Тем более, сдаётся мне, с девушками ему не везёт, - парень указал на свою щеку, ухмыльнувшись.

- До свидания, Томас, - я устало вздохнула и покачала головой, двинувшись к машине.

- Лана, - негромко окликнул он.

Я обернулась, вопросительно посмотрев на него.

- Это все правда?

Я сдвинула брови.

- То, что произошло. Это был ваш знакомый? Действительно он?

Я помолчала. До конца света пара дней. Какая уже разница, что он напишет? Да и успеет ли.

- Да, это всё правда.

Томас кивнул сам себе и, прежде чем уйти, внимательно посмотрел на меня и сказал:

- Я вам верю. Спасибо.

Я улыбнулась и села в машину.

- Кто это был? - Лиан закинул пакет со снеками на заднее сидение и сел рядом с Энди на пассажирское. - Тот журналист?

- Да, - я кивнула. - Лиан, поставь навигатор. Теперь за Робом.

Глава 9

Дом престарелых оказался не очень большим двухэтажным зданием из красного кирпича. Если бы я не знала, что это, то я бы решила, что это обычный блок таунхаусов с белыми окнами, садиками и миленькими, словно игрушечными, заборами. Удивительно, что жнецы не выбрали что-нибудь более недоступное. Должно быть, они не рассчитывали, что я выберусь из психушки и поэтому расслабились.

Отправив Энди договариваться с администратором, мы с Лианом остались в машине.

- Смит, Смит, - передразнил меня брат.

Я мрачно посмотрела на него, оторвавшись от чтения новостей:

- Не смешно.

Лиан повернулся на сидении в мою сторону:

- Что тебе там такое привиделось?

- Мой самый страшный кошмар, - неохотно ответила я и вернулась к новостям.

- Что-то про Энди?

- Что-то про Энди.

- Думаю, ему было больно.

- Не то слово, - в голове невольно возникли образы того страшного видения и внутри всё содрогнулось.

- Я про то, что ты звала Смита, не его, - Лиан поморщился.

- Лиан, вы оба были мертвы. Кого мне звать? - с раздражением спросила я.

Лиан медленно отвернулся и уставился перед собой. Помолчав, он тихо сказал:

- Если наша смерть сделает тебя хоть капельку слабее, то они…

- Смит что-нибудь придумает, - я не хотела об этом думать. Но если они так считают, то они заблуждаются. Они дадут мне лишь ещё один повод разорвать их собственноручно.

- Ну да, всемогущий Смит, - огрызнулся Лиан и вышел из машины, хлопнув дверью. Я проводила его удрученным взглядом. Кажется, у него начали сдавать нервы.

Я приоткрыла дверь.

- Лиан? Давай поговорим.

- Я не могу дозвониться до Анджи, - вдруг выпалил он. Лиан шумно вздохнул, подняв глаза к небу. - Её подруга говорит, что она собиралась поехать ко мне. Устроить сюрприз, пока я в Кардиффе.

Я хмуро смотрела на брата, не зная, что сказать. Судя по новостным сводкам, в Кардифф уже направили военных. Если Анджи, его девушка, успела добраться до Кардиффа, то она действительно в опасности.

- Я вернусь туда.

- Лиан, это безумие!

- Я знаю, - он кивнул, потерев покрасневшие глаза. - Но в отличие от тебя, у нее нет никого, кроме меня.

- Лиан… Если ее там нет? Она могла доехать до Фолькстона, посмотреть новости и передумать. Ты не можешь знать.

- Вот и узнаю.

Я категорически покачала головой:

- Ты себя слышишь? Ты туда просто не доедешь!

- Лана…

- Нет, подожди, - я вышла из машины, подойдя к нему. - Я не могу тебе указывать. И я понимаю, что ты чувствуешь. Но сейчас ты просто рискуешь всем. Я попрошу Смита узнать что-нибудь о ней. И после этого ты хотя бы будешь знать, что делать, - я взяла его за руку. - Пожалуйста.

- Я чертов эгоист, да? - он поджал губы, с горечью глядя на меня. - Скоро конец света, а я со своей личной жизнью…

- Что, если не любовь, имеет значение, когда мир летит в тартарары.

- Цитаты великих, - он грустно усмехнулся.

На крыльце появился Энди. Он жестом позвал меня за собой.

- Лиан, я помогу тебе, - заверила я брата, крепко сжав его руку, прежде чем отпустить. Я нырнула в салон, вытащила из кармана один из медальонов и последовала за Энди. Лиан лишь кивнул, глядя мне вслед.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Весна - не самое оживленное время для путешествий в горах. Гостиницы пусты. Хозяева терпят убытки...

В отдаленной комнате постоялого двора беседовали двое - коренастый, среднего возраста самурай и пожилой иноземец. По произношению и манере держаться, Тецуи (именно так звали самурая) непременно угадал бы в говорящем гостя из Поднебесной. Даже если бы и не знал этого наверняка заранее.

Знания. Старик китаец был копилкой этих знаний. Он был переполнен знаниями, как гранат переполнен косточками. Соплеменники звали его просто Фэн-шуй. Также, как древнюю науку, которой тот отдал всю свою жизнь.

Геомантика. Знание окружающих человека стихий. Тецуи презрительно скривился. Мысленно. Он и сам мог распоряжаться природой. Все пять стихий всегда были к его услугам. Сила нуждается в знании только для выбора нужного момента действия. И больше ни для чего! "Рассуждающий самурай - бесполезен" - к цитате из "Сокрытого в листве" Тецуи прибегал куда чаще, чем к любой из сутр.

Всегда, когда его призывал к себе даймё, самурай повторял про себя строчки книги. Так случилось и вчера. Господин завел разговор о том, как важен порядок в мире. И что поддерживать этот порядок– обязанность каждого. Тецуи никак не мог уловить мысль сюзерена, пока тот не упомянул про Фэн - Шуя. Господин был очень обеспокоен влиянием иноземца на умы подданных. Авторитет старика становился столь велик, что многие из ближайшего окружения даймё искали возможность испросить совета у китайского ученого. Беседа подходила к концу, когда дайме коснулся темы "дзуки-но-коккоро" - дух, освещающий как луна. Тецуи знал, что господин ярый приверженец идеального самурайского духа, отраженного в этом афоризме. Дух, который охватывает все и проникает везде. Равномерно. Невозмутимо. Беспристрастно. И последняя фраза прозвучала для Тецуи как приказ. "А вы видели когда-нибудь на небе две луны?" Краем уха Тецуи слышал сплетню о том, что даймё оказывал знаки внимания юной красавице, внучке старика по имени Тигровая Лилия. И был ей отвергнут. Но даже, будь история и правдивой ничто бы не поколебало решимости самурая исполнить волю господина.

Мужчина продолжал слушать рассуждения старика. Ни один мускул не дрогнул на его бронзовом лице. Более того, со стороны могло показаться, что он весь обратился во внимание. Отчасти так и было. Слова не особенно волновали Тецуи. Он не верил во всю пыльную мудрость потраченных насекомыми свитков. Сейчас важным оставалось лишь одно. Время. Выбор нужного момента времени. И когда момент настал Тецуи действовал быстро и решительно. В последний миг промелькнула мысль, что ему, пожалуй, даже симпатичен этот седой, тощий китаец в аккуратном длиннополом одеянии. С тихим, успокаивающим голосом, вещающим о философии и гармонии. Но Тецуи тут же прогнал мысль, как прогоняют шелудивого пса от дверей корчмы.

Старик умер не только тихо, но и практически безболезненно. Он не успел осознать, как острое, словно бритва, лезвие ножа-танто, направляемое твердой рукой, стремительно ворвалось в пространство между шейными позвонками и костями черепа, непоправимо перерезая нервные волокна, и углубляясь в затылочную долю мозга. Тецуи даже не стал проверять работу. Он уже не раз пользовался этим способом и тот ни разу не подвел его. Осторожно, словно боясь побеспокоить почтенного старца, он потянул лезвие назад. И в это время почувствовал, многократно усиленным тренировкой шестым чувством понял - он не один в комнате. На пороге стояла девушка. Тигровая Лилия, внучка Фэн-шуя.

Не прерывая своего действия, Тецуи завел руку за спину. Медленно и даже лениво. Трюку его научил Мицу - сэнсей. Пока внимание противника привлечено к одной из рук, вторая без суеты подготавливает атаку. Отравленный сюрикен пропел отрывисто и взволнованно. Как настырная стальная пчела, устремляющаяся к благоухающему цветку. Девушка сползала на татами плавно, почти величественно. Так лист в осеннем воздухе планирует к земле, продлевая насколько возможно, мгновенья своего последнего полета.

Тецуи высвободил, наконец, нож из тела и вразвалочку приблизился к девушке. Присев перед ней на корточки, он приложил пальцы к сонной артерии. Дыхание жизни еще продолжало биться в ней бабочкой, пойманной в сачок. Мужчина приподнял девичью руку. Казалось, он залюбовался тонким фарфором кожи, почти просвечивающим на свету. На самом деле Тецуи искал синюшные пятна на кончиках пальцев– верный признак эффективности яда. И он с удовлетворением нашел их.

Чуть помедлив, он привстал и уже направился к выходу, как его остановил тихий шепот.

"Наклонись ко мне...". Он так же, без спешки, приблизился к девушке и наклонился над ней. Синеющие губы издавали слабеющий, но все еще различимый звук: "Самурай, ты напрасно взялся за работу убийцы. Дедушка учил меня... Я знаю, чего ты боишься..."

Тецуи слушал с интересом. Воспаленный, разлагающийся мозг умирающего не раз порождал галлюцинации и видения, весьма любопытные для слушателя. В такие моменты он чувствовал себя единственным зрителем уникального, никогда больше не повторяемого спектакля. Он заботливо, почти по-отечески приподнял голову девушки. Слова ей давались с огромным трудом.

"Ты никогда не обретешь покой и не воссоединишься с душами своих предков...Когда ты потеряешь лицо - они не узнают тебя... Тебя ждет бесславная смерть."

Девушка сделала последнее, отчаянное усилие, и, вцепившись в куртку своего убийцы выдохнула ему в лицо - "Смотри". И затихла в его сильных руках.

Но еще до того, как голова ее безвольно откинулась назад, еще до того, как прическа смоляным водопадом низринулась на маты из рисовой соломы, Тецуи коснулось дыхание умирающей. Оно холодным облаком обволокло легкие, цветастым туманом поплыло перед глазами и тяжелыми тягучими каплями осело на лицо и веки. Зрение преобразилось на несколько кратких мгновений. Но и за них он увидел довольно. Из головы девушки заскользили огненными змеями языки пламени. Некоторые из них сворачивались в клубки и исчезали, оставляя после себя небольшие буроватые скользкие пятна. Другие - ползли как настоящие змеи, изо всех сил стремясь покинуть комнату смерти. Самурай слышал легенду о хито-дама– мистических частичках души человека, покидающих его тело в момент смерти в виде сгустков пламени. Но стать свидетелем подобного ему не доводилось.

Тецуи вскочил на ноги - и бросился в погоню за сполохами. Настигая, он топтал их ногами, заставляя превращаться в жалкое подобие морских водорослей, грязными ляпками пачкающих безупречные татами. Один из сполохов вдруг, остановившись, вспыхнул ярче других и сам направился к преследователю. Он рассыпался у ног убийцы на сотни маленьких, едва приметных жарких огоньков. Язычки пламени, подобно маленьким проворным термитам заспешили вверх по ногам самурая, пробираясь под одежду, и каждый из них причинял хоть и кратковременную, но сильную, боль. Тецуи пришлось хлопать себя по бокам, чтобы потушить эти маленькие живые костры. Он стал похож на человека, случайно оказавшегося вблизи муравейника. С каждым хлопком один огненный термит умирал. Но остальные продолжали свой путь наверх. И чем выше поднималось призрачные насекомые, тем злее и жарче становились их укусы.

Когда жжение подобралось к шее, Тецуи понял, что может не успеть остановить проклятые искорки, прежде, чем они доберутся до глаз - и бросился во двор, к небольшому декоративному пруду. И как раз вовремя, волна огня безжалостным обручем сдавила шею и выплеснулась на лицо. Погружая голову в спасительную прохладу вод, Тецуи чувствовал, как идет волдырями и лопается кожа.

На всякий случай он погрузил в воду всю верхнюю часть тела - и осознал, что огненная магия отступила. Поднимаясь с колен и выжимая промокшую одежду - самурай громко расхохотался. Неужели глупая китайская девчонка полагала, что воина может напугать какое-то примитивное волшебство?

Он поднял голову - и похолодел. У склона горы, вдалеке, стояла девушка, одетая во все белое. Мужчина мог бы поклясться что разглядел черты лица Тигровой Лилии. Впрочем, наваждение длилось недолго. Порыв ветра, подняв тучу пыли, на миг скрыл фигуру в белом. А когда пыль осела - наваждение уже рассеялось.

Весну сменило лето. Наступила сумрачная осень. За ней не замедлила прийти зима. И все это время Тецуи сопровождали несчастья, непрерывной чередой проливаясь на его голову.

И весь год Тецуи непреклонно преследовал призрак девушки в белом. Тогда, когда повозка, груженая углем, покатилась вдруг сама собой под откос на горной тропе. Она увлекла за собой в пропасть трех человек. И только отменная реакция бойца спасла Тецуи от гибели. И тогда, когда струна подвесного моста лопнула, когда самурай переходил на другую сторону ущелья. Цепкие руки и сноровка позволили ему избежать бесславной смерти. И тогда, когда лодка, плывущая по течению, неожиданно налетела на полном ходу на подводный валун и Тецуи отбросило на самую середину стремительной холодной реки. И тогда, когда в сосну, под которой устроили привал товарищи Тецуи, ударила молния, убив двоих. И вот что заметил Тецуи - каждый следующий раз он видел девушку все четче и четче. Она явно приближалась к нему, медленно, но непреклонно. Образ с каждой луной становился все ярче, все насыщенней, обретая при этом черты Тигровой Лилии. Несмотря на то, что лицо призрака юрэй оставалось как бы подернутым дымкой - мужчина не сомневался, чей дух не оставлял его в покое.

Особенно запомнился воину случай в старой шахте, расположенной подле резиденции дайме. Люди господина заметили некие тени возле шахты. И повелитель отдал приказ - обследовать штольни, не послужили ли они пристанищем для шпионов противника.

Тецуи вошел в шахту в сопровождении целого эскорта людей даймё. В отличии от них, он не стал обременять себя кольчужным доспехом. Даже если в лабиринтах шахты действительно затаился враг Тецуи предпочел бы возможность свободного маневра крепости брони. До-мару из выдубленных и переплетенных шелковым плотным шнуром кожаных пластин да башмаки куцу из медвежьей шкуры - вот и все, что составляло снаряжение воина. Издавая минимум шума, они могли послужить достаточно серьезной защитой от короткого оружия и острых камней. Прямой обоюдоострый меч цуруги как нельзя лучше подходил для условий ограниченного пространства. Неразумно использовать дай-катана, если он при замахе может воткнуться в потолочную крепь или зацепить длинным клинком сваю.

Воины быстро рассеялись, растеклись по многочисленным ответвлениям подземелья. Разбившись на пары при неверном свете факелов они обшаривали каждый угол в забое. Напарником Тецуи оказался совсем молодой худощавый паренек, одетый в дешевый складной доспех, с непропорционально огромными наплечниками - содэ. За поясом молодого героя сверкали кинжалы-саи. Воин должен уметь пользоваться любым видом оружия. Но саи Тецуи не любил. Он знал, конечно, что при должном навыке, ими можно спасти свою жизнь при атаке мечом, захватить вражеский клинок и даже попытаться сломать его, заклинив между прутьями трезубца. Но шансы воспользоваться этим в реальном бою Тецуи оценивал как самые ничтожные.

Два факела отбрасывали по сторонам причудливые тени, узор которых покрывал таинственной магической резьбой стены подземелья. После жаркого летнего дня прохлада заброшенных штолен являла собой разительный контраст с поверхностью. Поворот за поворотом одолевали воины - размеренно, буднично, монотонно.

Как вдруг до чуткого уха Тецуи донесся неясный звук. Будто металлические бусинки рассыпались прямо за очередным скальным выступом. Или смех шаловливого ребенка прорезал тягучий застоявшийся воздух. Самурай сделал юноше знак остановиться.

Осторожно, шаг за шагом приблизился воин к повороту. Рука, лежавшая на рукояти меча готова была одним молниеносным движением рассечь неприятеля, притаившегося во тьме. Однако, миновав поворот, Тецуи увидел совершенно иную картину. На полу шахты, в круге света, производимого масляным фонарем, сидел ребенок, закутанный в белое покрывало, полностью скрывавшее и его маленькую фигурку, и лицо. Малыш увлеченно играл. Время от времени взрывы непосредственного детского смеха наполняли пространство пещеры. Перекатываясь с пятки на носок, и пристально вглядываясь в окружающий сумрак, Тецуи приблизился и заглянул через плечо ребенка. Перед ним, на утоптанном земляном полу, белели человеческие кости. Несоразмерно длинная рука с кожей, напоминавшей древний полуистлевший пергамент, показалась из складок одежды. Сгребла останки в широкую желтую ладонь - и резким движением вновь бросила об землю. Фигурка снова мелко задрожала от хохота, оценив хаотичный рисунок, образовавшийся из жутких черточек.

Вдруг движение руки прекратилось. Она замерла в воздухе. Казалось, существо под покрывалом заметило приближение людей. Да и не мудрено. Юноша за спиной самурая перемещался достаточно неуклюже, выдавая шорохом их присутствие. И тут Тецуи заметил нечто странное. Пальцы этой старческой руки были напрочь лишены ногтевых пластин. Любопытство взяло верх над осторожностью, и воин наклонился ниже. И тут же - наткнулся на ответный взгляд. Если, конечно, можно было назвать взглядом то, что произошло. На четырех кончиках пальцев образовался небольшой горизонтальный разрез - и, распахнувшись широко - каждый разрез открылся светящимся во тьме глазом!

Воины отпрянули.

Существо издало зловещее змеиное шипение, и, оседая, принялось распадаться на трепещущие белоснежные лоскуты, образовавшие кольцо вокруг опешивших самураев. Ожившая ткань продолжала мерное, завораживающее движение, не приближаясь и не удаляясь от воинов. И почти незамедлительно, земля под их ногами пошла мелкой рябью. Из твердой скальной породы она превращалась на глазах в глину. Ноги вязли в густом месиве, которое продолжало терять плотность. Грунт пошел пузырями, как на болоте, когда снизу поднимается удушливый гнилостный газ. Куски ткани, змеясь, как ни в чем ни бывало - продолжали свое движение. Вслед за ними, земля тоже начала по спирали, стремящейся к центру, затягивать людей вглубь. Камни перекатывались рядом, сталкивались, то появляясь на поверхности, то пропадая в ужасающей воронке. Дно уходило из-под ног неотвратимо быстро. Вот юноша вскрикнул, и взмахнув руками, исчез в грязном селевом потоке. Тецуи лишь успел выхватить клинки у него из-за пояса. Он находился ближе к скальной стене - и это спасло его. Расположив факел в трещине породы, он освободил вторую руку. С силой вогнав веретенообразный клинок в щель, Тецуи насколько мог подтянулся - и повторил то же с другим саем. Так, буквально по сантиметрам, он смог достигнуть скального уступа. И, когда привлеченные шумом остальные соратники достигли забоя, они узрели зло клокочущую массу, тщетно пытающуюся добраться до самурая...

На исходе года даймё, обеспокоенный глубокой задумчивостью своего верного вассала, осторожно осведомился о причине его печали. И, узнав её, рассказал Тецуи о горной ведьме Иси-но-гару, живущей уединенно за снежным горным перевалом. И не просто рассказал, а дал проводника, который благополучно и сопроводил воина к колдунье.

Долго смотрела старая Иси-но-гару в глаза самурая, изучала пристально шрамы на лице, ощупывала его крепкие руки и, наконец, удалилась молча за перегородку из волчьей шкуры. Вернувшись, она так же молча, одела на шею самурая талисман из дубового корня. Не говоря ни слова, развернула его, больно прищемив кожу на плечах своими крючковатыми грязными пальцами, к выходу из пещеры. И буквально вытолкала Тецуи вон. Пораженный таким приемом, воин спускался с горы неторопливо, обдумывая происшедшее. Ладонь его легла на талисман, висящий на прочном шелковом шнурке на шее. Тецуи уже собирался выбросить нежданный подарок полусумасшедшей колдуньи. Но вовремя передумал.

Череда неудач прекратилась после посещения им Иси-но-гару, будто ее ножом отрезали.

И не видел больше зловещего призрака самурай - ни далеко, ни близко.

А весной с Тецуи произошло и вовсе невероятное. Случилось это в самое волшебное время года, когда зацветает сакура и воздух наполняется тончайшим, неизреченно-прекрасным ароматом. Сердца людей открываются навстречу природе, навстречу желанию жить и приветствовать триумф обновления и молодости.

Тецуи влюбился. Совершенно потерял голову, как юноша, испытывающий первое чувственное томление. Избранницу свою он встретил в окрестностях замка, прогуливающейся между фантастическим великолепием цветущих вишен. Ее расшитое кимоно, украшенное бело-розовыми цветами плыло над изумрудной травой и, казалось, растворялось, теряло четкие очертания между стволами деревьев.

Тецуи потерял дар речи от восхищения увиденным. Привычной бесшумной походкой он приблизился к девушке. И перепугал ее до полусмерти, появившись как призрак ниоткуда. Девушка смутилась, вспыхнула, застыдившись своего громкого восклицания,– и убежала.

А Тецуи еще долго стоял, проклиная себя за неучтивость и неумение завести разговор с очаровательной незнакомкой.

Не проходило ни дня, чтобы Тецуи, коря себя, не возвращался на то место, где его неуклюжесть так некстати спугнула красавицу. Он расспрашивал местных крестьян, но никто ничего не знал об объекте охватившей его внезапно страсти. Лишь несколько раз, вдалеке, ему удалось увидеть мелькнувшее меж украшенных пенными шапками ветвей знакомое кимоно. Но видение обрывалось так быстро, что самурай не мог понять наверняка - действительно ли он видел свою неземную фею или глаза обманули его, приняв покачивающиеся от ветра ветки сакуры за девичью фигурку.

И вот, однажды вечером, на закате солнца, когда воин готов был уже взвыть от отчаяния, за его спиной раздались тихие шаги. Тецуи в это время сидел на стволе поваленного дерева, лицом к скале, и большой валун загораживал его от глаз прохожих, время от времени появлявшихся на набитой тропе. Воин предавался думам, глядя, как вода текущего сверху ручья смачивает отполированную гранитную плиту. Почему-то он сразу понял чьи шаги потревожили его слух.

Прохладное дуновение пробежало по спине, и Тецуи услышал голос, шелестевший так же вкрадчиво как весенний упоительный ветерок.

"Пожалуйста, не оборачивайтесь, господин... Нас могут увидеть. Мой отец запрещает мне заговаривать с незнакомцами. Но я подумала - вы ищете встречи со мной..."

"Да, это так - ответил самурай– раз увидев вас, я понял, вы - моя судьба".

Девушка молчала. Тецуи в который раз пожалел о том, что так и не научился изъясняться красиво и складно. На мокром граните воин увидел приблизившуюся фигуру. Девушка, казалось, внимательно вглядывается в его отражение.

"Возможно, это и так..." - произнесла она тихо.

Сердце Тецуи забилось, встрепенувшись воробьем в теплой дорожной пыли.

"Нам надо поговорить обо всем,– продолжила красавица,– приходите завтрашней ночью к заброшенной пагоде у моста Трех Казненных. Ждите меня у реки в час Быка."

"Но ... как вас зовут, госпожа?"

От самурая не укрылось то, что девушка замешкалась с ответом.

Наконец до него донеслось: "Называйте меня госпожа Рени". И видение в граните растаяло, как туман.

Ночь вступила в свои права в положенный срок. Полная луна на безоблачном небе сияла, как начищенный драгоценный гонг при входе в храм Аматэрасу... Тецуи, вдохновленный предстоящим свиданием, уже больше часа мерил шагами берег реки возле моста. Наконец, утомленный длительным ожиданием, самурай спустился к реке и наклонился над водой, чтобы освежить разгоряченное лицо. Агатовая гладь отразила образ госпожи Рени за его спиной невозмутимо и беспристрастно. Тецуи даже не успел удивиться, каким образом ей удалось застать его врасплох, как почувствовал прикосновение холодной руки к своему плечу. Он хотел было обернуться и не смог. Хотел привстать с колен и не сумел. Пронизывающий холод от ладони красавицы распространялся, растекаясь лавиной по всему телу. Плечи, превратившиеся в кусок льда, потянули Тецуи неотвратимо к поверхности реки. Талисман, выскользнув из под кимоно, уже касался воды... Самурай видел, как всколыхнувшаяся плоскость изменила черты лица госпожи Рени. Теперь из воды на него смотрела Тигровая Лилия. Вторая рука девушки-отражения потянулась к медальону. Её пальцы крепко сжали талисман. И Тецуи почувствовал, как сила, влекущая его на дно, увеличилась многократно.

Самурай применил единственное средство, которое он знал для освобождения от наваждения. Мицу-сенсей называл эту технику "крысиная голова". Мощные мышцы шеи напряглись, вдавливая подбородок в яремную выемку. А низ живота завибрировал от напряжения быстро-быстро, благодаря своим сокращениям восстанавливая поток энергии в теле, устраняя ее сгустки в меридианах цзин-ло.

И на несколько секунд это сработало!!! Тецуи смог выхватить танто. Тот самый нож... И рассечь шнурок талисмана, арканьей петлей захлестнувшей шею. Он успел еще услышать демонический хохот за спиной. И увидеть развевающиеся волосы Тигровой Лилии в реке. Несмотря на то, что ни одна травинка не шелохнулась в отсутствии ветра. Кончики волос показались над поверхностью реки. Медленно и неотвратимо они потянулись к лицу самурая, застывшего, подобно скульптуре из льда. Облепили, присосались как пиявки к коже в сотне мест сразу. И внезапно рванули его к поверхности реки. Движение было так стремительно, что Тецуи услышал лишь треск рвущейся материи. Так в мастерской скорняка подмастерья рвут на куски негодную шкуру зверя.

И последнее, что смог увидеть Тецуи были кровавые облака, расплывающиеся в реке. Облака, спешившие скрыть страшное отражение. Отражение человека, лишившегося лица.

От тупого и монотонного бубнежа рулилы Мига чуть не уснул. Он отчаянно подавлял зевки и за короткое время поездки возненавидел гниду всей душой. Витяй разозлил еще в самом начале, едва они тронулись. Услыхав про дачу, Мига поинтересовался наличием в тачке бухла. Витяй глянул на него богобоязненно и отрицательно мотнул кочерыжкой. Офигеть, дебил! Кто линяет на дачу от семьи без бухла, пидор какой-нибудь? Мига еле дождался от Серого условного знака, в последние минуты он был готов даже на самодеятельность.

Сейчас Серый флегматично глядел прямо по курсу и на вопросительный взгляд рулилы никак не отреагировал. Витяй пожал плечами, притормозил на обочине. В ту же секунду Мига вонзил ему в шею заточку.

Рулила захрипел и запузырился, тело рванулось в предсмертный танец, так полюбившийся Миге за годы жизни. Ноги бесперебойно заклацали по педалям. Одной рукой рулила вцепился Миге в предплечье, пытаясь отодрать его от себя, другой инстинктивно зашарил в поисках дверной ручки. Куда ж ты, голубь, бежать собрался, с пером в яремной вене? Мига ухмыльнулся, а Витяй, еще немного подергавшись, затих окончательно.

- Не вытаскивай сразу,- предупредил Серый, оставаясь таким же невозмутимым, словно ничего особенно не случилось.- Зальет тут все.

- Сам знаю!

Серый быстро и без лишней суеты обыскал водителя. В наружном кармане водительского жилета обнаружились сиги и несколько мятых рублишек. А вот во внутреннем схроне нашлось 200 баксов, и это уже был куш. Деньги молниеносно испарились в руках Серого. Он еще для надежности пошебаршил в бардачке, но ничего стоящего там не имелось. Потом нагнулся и загреб пару раз под сиденьем.

- Горшок ищешь?- осведомился Мига.

- Барсетку или типа того…

Серый пошебаршил и разочарованно выпрямился.

- Нет?

- Нет.

- Ну по нему видно, что он лошара промзоновский. Откуда у него барсетка?

- Ладно, валим.- Серый взялся за ручку дверцы.

- В смысле?- Мига выкатил буркалы. Зырил он знатно; у него и в нормальном состоянии глаза были здорово навыкате, а любая эмоция превращала их в дальние семафоры. Отсюда и кликуха – Мига.- Я думал, мы этого скинем, и дальше на тачке.

Они вдвоем взглянули на труп водителя, который с утра явно прослушал свой ежедневный гороскоп. По дороге они избегали встреч – выбор безлюдного пути должен был способствовать их незаметному продвижению, - но Витяй как-то неумело выскочил из-за поворота и напоролся на свою судьбу. Пришлось автостопить, изображать озабоченных путешественников. А потом кончать. В отличие от рулилы, Миге и Серому звезды покуда благоволили – с самой ночи, когда они совершили свой дерзкий рывок из исправительной колонии. Друганы Серого схоронили для них одежду, бабло и курево, так что с виду они вполне походили на фраеров. Но о билетах на автобус и о попутках не могло идти и речи. Пробирались пешком по бездорожью, верховодил Серый – впрочем, как обычно. Он знал местность, у него имелась память, а Мига ни черта не знал и в картишках запоминал только три хода, да и в целом его устраивала вторая роль. Но братских чувств к Серому он не испытывал ни на грош. Как и тот в ответку. Им двоим было по пути, на этом все.

- На тачке нельзя,- отрезал Серый.- Базарили уже. Заметут. Первый патруль, и конец рывку. В лес этого оттащим, чтобы без палева. А сами через поля двинем.

Мига недоверчиво оглядел травяное море слева.

- Да ну нафиг?

- Я тебе отвечаю, не ссы. Недолго осталось. Доберемся до Академика, будут ксивы и загранники. А потом в Латвию, у меня там кореш.

- На границе повяжут…

- Втихаря проберемся. Есть у меня поводырь, должен мне. Он проведет. Отсидимся в Латвии у кореша, пока все не уляжется. Потом вернемся, с новыми паспортами, все дела. Мига, сейчас такое время! Я тебе отвечаю, пришло время творить беспредел. Бывшие зэки идут в депутаты, все старые долги гасятся. Пройдет год, и все нахрен забудут про Мигу и Серого, тогда пробьет наш час. Главное, не накосячить.

Как и всегда, после слов Серого на Мигу накатило спокойствие. Он склонен был верить этому типу, хотя скорешились они совсем недавно на зоне. Серый вроде как был образованным, книжки читал, но свернул на фартовую тропку еще в 80-х. Поначалу фарцевал, потом сколотил банду, они стали вычислять цеховиков и разводить на бабки. Попутно крышевали других фарцовщиков, потом это стали называть рэкетом. Серый никогда не жил по понятиям, на зоне держался особняком, о себе вовсе не бакланил – отсюда и кликуха – Серый,- но паханы его уважали и под шумок прислушивались к его мнению.

Он будущее знал, этот Серый. Мог спрогнозировать события. К примеру, предположил, что старый кум уйдет вскорости на пенсию, порядки на зоне изменятся, на передний план выйдут «апельсины» и «лаврушники», а общероссийский бардак так или иначе коснется и зоновских режимов. И действительно, вскорости заступил новый кум, молодой и загребущий, и кореша Серого подбили к нему клинья. Новый кум любил побаловаться наркотой, на этом и спалился. Взятый за яйца, кум посодействовал Миге с Серым, оба совершили удачный рывок, причем с гарантированной форой.

Серый также знал, что срок форы нужно делить на два, а то и на три: кум запаникует и даст сигнал о побеге раньше, чем обещал. На данный момент всяко менты уже в аврале, так что Серый уверенно увлек Мигу в Пустошь, хотя ни тот, ни другой не ведали ни о каком фольклоре, оба были не из здешних мест.

- Может, тачку запалим?- предложил Мига.

- А смысл? Только надымим тут, лишнее внимание. Стоит и стоит тачка, всем похрен. Грибники-то тут шастают. Приехал баклан, тачку поставил – и в лес с ведром. Дома его не ждут, подорвутся не скоро. Мы уже до города доберемся. А там Академик нас ждет уже.

- Надеюсь, по девке тоже не сразу кипишнут,- осклабился Мига.- Я вроде ее путем забросал. Если только пес какой-нибудь отроет, или кто тут у них водится.

Серый помрачнел и промолчал. Последствия удачного побега, помноженные на годы воздержания, накрыли их одновременно еще поутру. Адреналин кипел в крови, его нужно было срочно гасить, пока моча не ударила по мозгам и не толкнула на глупости. Избегание оживленных мест означало одновременно и облом с магазинами. А значит – ни еды, ни воды, ни бухла. Бухло могло бы несколько притупить адреналин, но взять было негде, чтобы не запалиться.

А тут вдруг подарок за подарком, даже скептический Мига на время поверил в счастливую звезду. Повстречать девку в этом зверином захолустье, причем ничошную, и все при ней,- это надо в сценарии писать. Но вот случилось, верь – не верь, так что сброс напряжения судьба им обеспечила. Частично, если уж по справедливости. Потому что Миге куража не хватило, он был не прочь еще разок вертануть девулю на шишке, но настала очередь Серого, Мига уступил место, а у кореша снесло крышу. Подчистую. Сначала, как принято у людей, Серый пользовал девку по назначению, не обращая внимания на ее сопли и вой. И вдруг на середине пути чего-то распсиховался и стал молча долбить ее кулаком в лицо. Раз за разом, раз за разом, продолжая при этом сношать; Мига аж рот разинул от такого экспериментального соития. А потом Серый ее задушил. Хотя Мига не поручился бы, что к тому времени она была еще жива. Крышу по линии баб у Серого рвало знатно. Но тут уж ничего не поделать – психологическая травма, бабы сами виноваты.

Перетерли; стало быть, время ломиться. Выйдя из машины, Мига хотел закурить, но Серый взглядом предостерег его не делать этого. Мига вник: не хочет оставлять следов, даже пепел. Ладно, он перетерпит малек, говно вопрос, хотя, по его мнению, это просто пердеж в лужу. Вдвоем они выволокли бездыханное тело дачника и шалапута Витяя и откантовали за ближайшие деревья и кусты, где теперь ему предстоит прятаться от опостылившей семьи дни, а при удаче – недели. Мига аккуратно вынул из шеи заточку, но кровь не фонтанировала – пошла лениво, впитываясь в сухой валежник. Они слегка поворохались, присыпая тело листьями и ветками. Вроде нормально; минимум они выполнили, дальше как карты лягут.

Серый пробежался по внутренностям тачки, стирая наиболее бросающиеся в глаза пятна крови и все возможные отпечатки. Мига молча созерцал, изнывая от желания закурить и не понимая танцев с конями. Даже если их не пристегнут к Витяю, ту покоцанную девку они до краев залили элексиром бодрости, ведь Серый тоже спустил в нее, Мига это заметил. Так что следы наверняка останутся, да и в машине всего не сотрешь. Три – не три, а «вышак» им ломится однозначно. Теперь они смертники, терять им больше нечего.

Прихватив всю воду в двух пластиковых бутылках, обнаруженных в машине, они углубились в валунистое поле, покрытое истощенной травой. Земля была твердой, и от этого шагалось бодро. Очень скоро вокруг них образовались бескрайние прерии, однако Серый ни разу не затупил или озадачился. Он уверенно шагал к своей цели, настроив внутренний компас, ну а Мига пассивно следовал за ним.

Продолжение следует...

«Вождь, наверное, - подумал Гулливер, - но вождь какого племени»?

Тем временем «вождь» деловито прохаживался по грудной клетке Гулливера, всматривался в его лицо и снова неторопливо отходил подальше к самому животу. Казалось, он ведет про себя какие-то расчеты.

Гулливер не без любопытства разглядывал человечка, когда тот подходил поближе. Еще бы! Не каждый день встретишь настоящего представителя рода человеческого высотой со вставшую на задние лапки мышь, причем он такой здесь был явно не один.

И тут на мозг Гулливера резко обрушился вопрос: «Где я?!..». Вопрос простой и ужасный одновременно, потому что ответа на него у Гулливера не нашлось.

Он хотел было вскочить и оглядеться, но, к своему огромному удивлению, тело не послушалось, а голова разболелась еще сильней.

И вдруг, в один момент все чувства вытеснил страх... Первобытный, ни с чем не сравнимый страх за свою жизнь, тяжелым душным одеялом накрыл Гулливера, поглотил каждый нерв и, казалось, остановил время.

Гулливер тяжело задышал и снова сделал попытку пошевелиться, но смог лишь немного приподнять пальцы рук. Вождь, заметивший это движение, мгновенно отдал кому-то приказ – Ещё!

В ту же секунду два таких же маленьких, как и вождь, человечка подбежали к голове Гулливера и заткнули ему нос. Гулливер был беспомощен… Ему пришлось открыть рот, чтобы захватить порцию воздуха, а человечкам этого было достаточно, чтобы ловко влить ему в горло какую-то жижу.

Гулливер поперхнулся и закашлялся, а через несколько секунд почувствовал, как сознание снова помутилось. В это же самое время еще один маленький дикарь стал у его головы и поджег какую-то траву, дым от которой заставил Гулливера зажмуриться.

Запах дыма от этой жженой травы отдалённо напоминал запах марихуаны, которую Гулливер впервые попробовал в старших классах школы, при этом местная «травка» имела примесь аромата какой-то пряности. В других обстоятельствах Гулливеру бы даже, может, понравился эксперимент с местной дурманящей растительностью, но только не сейчас. Дым густо окутал Гулливера, и под его воздействием он окончательно впал в забытье.

Глубокий тяжелый сон, в который Гулливера погрузили противная жижа и пряный дым, выдергивал из его сознания обрывки воспоминаний.

…Яркий солнечный день на палубе огромного красавца-лайнера «Эркюль», молодые стройные девушки в откровенных купальниках, потягивающие коктейли, пока их холеные тела покрывались загаром, что-то неспешно обсуждающие между собой состоятельные мужчины, престарелая наследница знаменитого рода русских князей-эмигрантов, в одиночестве листающая журнал мод, компания бизнесменов из Азии – все эти люди и еще несколько сотен пассажиров, разместившихся на разных уровнях лайнера, наслаждались приятным круизом.

Стоя на капитанском мостике, Гулливер испытывал особые чувства, ведь это был его первый рейс в качестве первого помощника капитана. Жизнь казалась Гулливеру широкой ровной дорогой, по которой он намерен был пройти, получая удовольствие от каждого шага.

… - Как такое могло произойти?! Ты можешь что-нибудь с этим сделать?! – неистово кричал капитан молодому перепуганному парню, отвечающему за работу электронных систем корабля, нависая над ним, словно скала, над беззащитной деревушкой. Бедняга ничего не мог ответить, а только в панике старался хотя бы частично вернуть возможность управления лайнером, который течением несло на рифы, как бумажный кораблик…

…Гулливер изо всех сил старался держаться на плаву, крепко вцепившись руками в спасательный круг. Вокруг бесновались и ревели волны, то подбрасывая его на свои гребни, то обрушиваясь тяжелыми потоками сверху – океан хотел еще больше жертвоприношений в ту ночь, но Гулливер не сдавался. Он уже не чувствовал рук – просто видел, что они мертвой хваткой сжимают круг, и старался захватить побольше воздуха, перед тем, как на него низвергался очередной водопад.

А ещё, когда волна подбрасывала его выше, он видел накренившийся лайнер и множество спасательных шлюпок, заполненных людьми. Шлюпки гоняло по волнам, как яичную скорлупу, многие переворачивались, и их пассажиры оказывались в воде вместе с десятками таких же борющихся за жизнь несчастных, каким был и сам Гулливер.

В боку «Эркюля» зияла пробоина, которая не оставляла ему шансов на спасение – лайнер все сильнее заваливался на бок, а волны наносили ему смертельные удары один за одним…

Когда сознание вновь вернулось, Гулливер попытался открыть глаза, но тщетно – веки не двигались. Он понял, что и жижа, и дым как раз и были причиной его неподвижности и потери чувствительности. Видимо, в них содержались какие-то сильные природные вещества, имеющие наркотический и анестезирующий эффект.

Из чувств у него остались только слух и обоняние, и Гулливер старался использовать их максимально, чтобы хотя бы немного прояснить для себя происходящее вокруг.

Одно он уже понял точно – нельзя выдавать себя, нельзя позволить никому из этих мелких гадёнышей понять, что он пришел в себя, потому как добра ему здесь явно не желали.

Гулливер начал прислушиваться. Его слух уловил какие-то звуки – несколько человечков обсуждали, как лучше всего разделывать туши крупных животных и при этом тыкали чем-то острым Гулливеру в бедро.

- Тяни! – что есть мочи крикнул какой-то дикарь, и Гулливер почувствовал, как его тело было безвольно оторвано от земли и перевернуто на бок.

Пока Гулливер был без сознания, человечки успели соорудить вокруг него нечто наподобие первобытного, но вполне рабочего подъемного механизма.

Он не видел, как несколько десятков человечков ловко взобрались на конструкцию и были готовы привести механизм в действие.

- Тяни! – снова скомандовал дикарь, и Гулливера, как тряпичную куклу, швырнули на землю лицом вниз.

Человечки сопроводили падение здоровяка дружными криками радости и восторга и тотчас же принялись срезать с него остатки одежды.

Гулливер отчетливо слышал, как трещит рвущаяся ткань форменных брюк, как распарывают его рубашку и не мог не отметить скорость и слаженность действий дикарей – было очевидно, что инструмент у них наточен отменно и что всё это они проделывают не в первый раз.

После непродолжительной возни с брюками, рубашкой и бельем наступила пауза. Гулливер насторожился, он ловил каждый звук и вдруг ощутил, как по его бедрам и ягодицам с нажимом начали чертить длинные и короткие линии.

«Что происходит?» - задал себе вопрос Гулливер и тотчас же получил на него ужасный ответ:

- Ты отлично подправил тесаки, старик! Кромсают здоровяка, как по маслу! – с явным удовлетворением в голосе произнес дикарь, обращаясь к кому-то, - получишь хороший кусок свежатины за работу!

«Свежатины!.. Так это я, значит, и есть для них свежатина!» – эта догадка раскаленными щипцами сжала сознание Гулливера, и он протяжно застонал. Не от боли, он все еще ничего чувствовал, а от собственной беспомощности и абсолютной безысходности. Это был стон гордого раненого хищника, оказавшегося во власти стаи наглых пожирателей падали, которых совершенно не смущал тот факт, что их жертва была еще жива.

Стон Гулливера лишь на несколько секунд остановил человечков – они убедились, что к «здоровяку» ещё не вернулась способность двигаться, и затем продолжили кусок за куском срезать с него плоть.

Больше всего Гулливеру хотелось потерять сознание, а еще лучше успеть истечь кровью и умереть, так и не приходя в себя, чем осознавать весь ужас происходящего с ним.

Но голова его была ясна, как никогда, и более того, к нему постепенно возвращалась способность чувствовать, которая уже давала о себе знать постепенно нарастающей болью.

«Ну уж нет, суки мелкие! Просто так я вам не дамся!» - решил про себя Гулливер и медленно приоткрыл глаза. Все дикари были так заняты разделыванием и дележкой человечины, что не заметили, как их лежащий лицом в пыли «здоровяк» высматривал хотя бы что-то, что могло сойти за средство защиты или оружие.

Взгляд Гулливера то и дело натыкался на хижины человечков, возле которых на кострах готовили куски его же мяса, – от осознания этого Гулливера окутывала ярость, такая же сильная, как и боль от наносимых ему ран, и он едва сдерживался, чтобы не зашевелиться.

И вот метрах в десяти от места своих пыток он увидел деревянное весло – старое, но отлично сохранившееся. И самое главное – весло было массивным и тяжелым, один в один, как на рыбацкой лодке его деда.

Душа Гулливера ликовала в ожидании предстоящего возмездия. «Главное, чтобы хватило сил до него добраться – у меня всего один шанс, всего один рывок…», - Гулливер это понимал, поэтому должен был четко все рассчитать, насколько вообще было возможно что-либо рассчитать, когда боль затмевает все остальные чувства, а время до полной потери крови катастрофически сокращается.

«Один рывок…», - повторил про себя Гулливер. Он на несколько секунд прикрыл веки, и в его мыслях снова ясно вырисовался безоблачный день на борту белоснежного круизного лайнера. Немыслимая тоска по мечтам, которым не суждено сбыться, по устремлениям, которые навсегда потеряли свою значимость, тоска по жизни, которую ему так и не суждено прожить, снова подняла внутри Гулливера волну ярости. Он резко открыл глаза и поднялся на руках, стряхнув с себя нескольких дикарок, удобно разместившихся на его спине. Маленькие бабёнки неуклюже скатились со спины Гулливера, шлепнулись на пыльную землю и с визгом разбежались в разные стороны, посеяв своими криками панику среди остальных жителей деревни.

Гулливер увидел, что лежал в луже собственной крови, и чуть было не потерял сознание, но когда услышал испуганные вопли дикарей вокруг, то понял, что эффект от его движения был действительно велик. Это придало сил, и Гулливер злорадно усмехнулся. Он медленно, справляясь с волнами адской боли и тошноты, подтянул под себя колени, стал на четвереньки и насколько смог осмотрел свое истерзанное тело.

Проклятые недомерки успели изрядно истрепать обе его ягодицы и заднюю часть бёдер, вырезав из них крупные куски мышц… Кровь растеклась и застыла яркими лужицами вокруг Гулливера, отражая лучи такого же яркого солнца – точно также, как и морская гладь в полный штиль.

«Давай!» – приказал себе Гулливер и начал подниматься на ноги. Каждое движение заставляло его испытывать ни с чем не сравнимые муки. Боль, как удары молнии, пронзала всё его тело, заставляя изрыгать адские проклятия в сторону ненавистных маленьких людоедов.

Человечки, явно не ожидавшие такого от поверженной ими жертвы, бросились врассыпную, попрятались кто куда и, притаившись, наблюдали за полуголым окровавленным моряком, ловили взглядом каждое его движение на случай, если придется убегать.

Гулливер обеими руками держался за росшее рядом молодое дерево, и, опираясь на него, ему удалось выпрямиться почти в полный рост. Несколько секунд на передышку, и, оттолкнувшись от упругого ствола деревца, Гулливер, шатаясь и балансируя на искалеченных ногах, направился в сторону весла.

Стараясь передвигаться как можно быстрее, Гулливер не выпускал весло из поля зрения – сейчас оно было для него и путеводным маяком, и орудием мщения.

- Зря вы сразу не перерезали мне сухожилия, хоббиты недоделанные!.. Теперь получайте!.. – злобно бормотал про себя Гулливер, когда наконец добрался до весла и крепко вцепился в него трясущимися руками. Из его груди вырвался дьявольский хохот, и первый взмах веслом снес сразу несколько маленьких камышовых хижин, лишив жизни прятавшихся в них дикарей.

Гулливер ликовал – от звуков вопящих от страха и вида умирающих от его карающей руки человечков у него как будто открылось второе дыхание. Истерзанный молодой моряк наносил смертельные удары всем, кто попадался на его пути, крушил нехитрые жилища и безжалостно растаптывал маленькие тельца тех, кто совсем недавно так же безжалостно резал на части его тело.

Каждый шаг и удар веслом Гулливер сопровождал вырывающимся из груди хриплым рыком, его рука была крепка, и сам он был готов до последнего вздоха уничтожать мерзких туземцев, которые жаждали свежей человечины.

Со стороны Гулливер выглядел, как кровавый жнец, который, сам едва держась на ногах, одним взмахом весла лишал жизни сразу нескольких человечков и тут же обрушивал на новый удар на других пытавшихся скрыться бедолаг. Его орудие тоже уже было все в липких багровых пятнах со свисающими ошметками маленьких человеческих тел, а запах свежей крови, своей и дикарей, сводил Гулливера с ума.

Казалось, этому побоищу не будет конца – дикари орали, пытались убежать или хотя бы скрыться, но карающая рука Гулливера находила их и жестоко и безжалостно лишала жизни…

Гулливер мстил, но им постепенно начала овладевать усталость, боль стала невыносимой, ненависть и отчаяние захватили разум, и истекающий кровью моряк совершенно потерял способность мыслить и ориентироваться в пространстве – он просто шел вперед, оставляя после себя разрушения и маленькие трупики людоедов.

Вокруг царил полный хаос, были слышны вопли и стоны умирающих человечков, а Гулливер продолжал вершить свою ужасную месть. В этом хаосе он не заметил, как по приказу вождя несколько дикарей натянули между деревьями веревку, крепко привязали ее к стволам и, рискуя быть раздавленными великаном или убитыми взмахом его весла, бегали перед ним, заманивая в ловушку.

Почти обезумевший от боли и вершимого страшного возмездия, истекающий кровью Гулливер снёс ударом весла голову одному из смельчаков и сделал шаг, чтобы продолжить свой кровавый путь, но споткнулся о предательски натянутую веревку и тяжело грохнулся на землю, сразу же потеряв сознание.

Мелкий вождь выскочил из своего укрытия и с диким воплем подбежал к Гулливеру. Он ловко взобрался на живот уже почти мёртвого великана и победоносно колотил себя в грудь кулаком, продолжая при этом дико кричать. Человечки поняли, что опасность миновала, и здоровяк вот-вот испустит дух, хотя грудь его всё еще вздымалась, и был слышен стук сердца. Они осмелели и, подбодряемые вожаком, ринулись толпой к горе теплого мяса, которую из себя представлял Гулливер. Едва ни добегали к цели, то сходу рвали плоть острыми зубами и пожирали ее прямо на месте.

Очень скоро место, где лежал Гулливер, кишело голодными обозленными дикарями. Мужчины, женщины, дети – все старались урвать кусок побольше, пачкались в крови и глотали мясо, не жуя. Некоторых тошнило прямо на месте, но, освободив желудок, они снова набивали его человечиной.

Кровавое пиршество продолжалось всю ночь. Когда первый голод был утолен, человечки не спеша срезали с Гулливера остатки мышц, вынули из его тела пригодные в пищу внутренние органы и некоторые полезные в хозяйстве кости.

…Анна и Том были женаты уже несколько месяцев, но только сейчас Тому удалось взять отпуск и наконец взять Анну в обещанное романтическое путешествие на своей новой яхте. Погода выдалась замечательная, Анна загорала на палубе обнаженной, а Том, стоя у штурвала, не без удовольствия разглядывал стройное тело молодой жены.

- Вот этот остров, о котором я тебе говорил, он самый дальний в этом архипелаге, и почему-то не особо привлекает туристов, во всяком случае я толком не смог найти информацию о нём, - сказал Том и передал Анне бинокль.

- Так, может, там никто и не живет, ну или малочисленное население, - предположила Анна, поднося бинокль к глазам. – Слушай, а давай причалим к нему ненадолго, - девушка игриво прижалась всем телом к мужу - на диком острове у нас ещё не было, - тихонько промурлыкала она и соблазнительно улыбнулась.

Том привел яхту как можно ближе к острову, а на берег они с Анной добрались на надувной лодке. Девушка выпрыгнула на белый песок и потянулась, как после приятного дневного сна.

- Как здесь красиво, Том! Странно, что здесь не развит туризм. Чувствуешь запах? Что-то мне напоминает, - Анна один за одним сделала несколько глубоких вдохов. – Точно! На марихуану похоже! Только будто пряность какую-то подмешали, наверное, местная трава. О, да она уже и действовать начала: я вижу маленьких человечков! Вон они смотрят на нас из кустов!

Анна звонко расхохоталась и побежала в сторону зарослей. - Милый, догоняй!

- Ох уж эти женщины! Вечно бегай за вами!.. – с напускной иронией в голосе произнес Том и последовал за любимой женой в глубь острова.

Нас в разное время водили к окулистам, но те, словно заглянув к нам в душу через свои устройства, уверяли, что со зрением всё в порядке. Тля прекрасно понимала, что происходит, и быстренько пряталась или вообще покидала наши глаза.

Но уже на выходе из кабинета врача я снова жмурился и тряс головой, пытаясь разглядеть сначала машины на дороге, а затем номер подъезжающего автобуса.

А потом тля исправилась. Точнее, правильнее будет сказать «научилась». Чёткость зрения больше не подводила, глаза не мутнели, про окулистов все забыли… только по ночам, когда приходилось спать, блестящее облачко бесконечно выплясывало в темноте, показывая себя во всей красе.

А потом наступила осень, и всё прошло окончательно. До весны.

У тли был свой сезон, как и у насекомых, которые действительно так называются. Ближе к осени, или даже в сентябре (сейчас уже не вспомнить точно) кусты дёрена по всей улице покрывались чуть ли не толстенным слоем этих мелких чёрных букашек. Летающие особи создавали буквально туман, пройдя сквозь который, можно было нацеплять на одежду или на кожу несколько десятков этих вредителей. Они оказывались буквально везде – и на улице, и дома, и в магазине, и в школе…

Точно так же и у нашей тли был свой сезон. Как и у других насекомых, начинался он ранней весной, когда снег уже растаял, но трава и листья на деревьях ещё не успели вырасти. Уже тогда можно было разглядеть первые точки в глазах друзей и подруг. Странно, но я даже не помню, кто первым из нас их обнаружил. Помню только, как Саня бегал по двору со здоровенной лупой и тыкал ей в лицо каждому встречному. Под расследование попадали и взрослые, но старались спокойно терпеть безобидную детскую шалость. К тому же, долго их Саня не мучил, ведь у взрослых никогда не было тли в глазах.

На самом деле, именно благодаря Сане и его мощной лупе, способной не только заглянуть в неизведанное, но и испепелить любой предмет, попавший под сфокусированный от солнца луч, мы узнали, что эта тля не просто так бегала у нас в глазах. Она ещё кое-что нам показывала.

Что именно? Да что угодно. Не знаю, как у других людей, но у нас они были главным источником всевозможных призраков, монстров и прочих несуществующих вещей, о которых постоянно твердят дети. Началось это на второй год появления – тля училась быстро и уверенно.

Благодаря нашим скромным исследованиям, удалось выяснить, что эти почти невидимые точки иногда собираются в «кучки», формируя всевозможные изображения. Пацаны постарше быстро смекнули – не просто так в моменты мощных галлюцинаций у каждого из нас как будто блестят глаза. Саня со своей лупой подтвердил – когда кто-то видит то, чего не видят другие, у него прямо на зрачке появляется крошечное скопление точек, которое меняет форму и цвет. Разглядеть его без мощной лупы можно, но оно будет лишь чуть более заметное, чем единичная «тля».

Да, наблюдение всякого несуществующего было для нас обыденностью. Чаще всего это были стандартные страшные монстры и звери, которых мы видели где-то по телевизору или в книжках, но иногда бывали совершенно непонятные вещи. Друзья часто описывали полнейшую билиберду, вроде «идущего вверх паласа» или «палки с застёгнутым карманом». Более того, иногда он расстёгивался, и тогда Олег начинал кричать от страха, тереть глаза, рыдать, но объяснить, что же там такое страшное в кармане, не мог.

Некоторые непонятные видения всё же удавалось распознать – у одного из друзей, Стёпы, во время игр в «дурака» вдруг начинали «по картам ползать квадраты». После подробных расспросов оказалось, что в один прекрасный момент на любой бубонной карте красные ромбы выпрямляются, превращаясь в квадрат, и начинают перемещаться по бумаге, иногда уползая «за кадр». С этого момента для него игра заканчивалась, потому что абсолютно все карты становились одинаковыми. Последующие эксперименты показали, что если ему в этот момент подсунуть что угодно, похожее на игральную карту, даже прямоугольный кусок деревяшки, на этом предмете тут же появляются красные квадраты. Проходило всё так же внезапно, как и начиналось. Само собой, Саня (а потом и не только Саня) с лупой был всегда рядом и с деловым видом подтверждал наличие в глазах тли.

Я тоже повидал немало странностей. Иногда это были такие же безобидные «согнутые вязальные спицы, по которым прыгало оранжевое кольцо» (да, вот настолько бессмысленно и непонятно), а иногда и вполне живые, на первый взгляд, люди. Один из таких доставал меня не один год, то появляясь прямо в комнате, у моей кровати, то вдруг становясь соседом по парте, когда я сидел один. Это был мужчина средних лет, в футболке и шортах, лысеющий и какой-то помятый. Он каждый раз смотрел мне в глаза и активно шевелил губами, явно повторяя одно и то же, чтобы я наконец разобрал речь. Но как бы я ни старался, ничего кроме некоторых коротеньких слов я понять не мог. Вполне возможно, что он просто говорил на другом языке, может даже на несуществующем.

С поздней осени и до весны активность тли значительно снижалась. Видения если и случались, то на пару секунд и всего раз-два за весь период. Порой их появление было настолько странным, что в очередной раз появлялась уверенность в разумности галлюцинаций. Например, однажды тот самый лысеющий мужик появился прямо передо мной на улице в солнечный, но морозный зимний день. В этот раз он был в каком-то подобии раздутой куртки, свисающей до земли. Он сразу же наклонился ко мне, несколько раз беззвучно что-то произнёс, а затем спешно глянул на руку - как будто на часы, хотя часов на его руке и рукаве не было, разочарованно мотнул головой, махнул на прощание рукой и рассыпался на бесчисленное количество «блёсток», сверкающих на солнце.

И следующей же весной началось то, что можно назвать неким ритуалом. По-моему, я тогда заканчивал третий класс. Это был начало мая, которое выдалось очень даже тёплым, сейчас бы я сказал, что жарким. Сперва по улице разнеслись слухи, якобы один мужик слышал, как другой мужик видел где-то там вдалеке, в небольшой посадке деревьев, яркое белое свечение. Оно было странным, поднималось вверх, выше крон, что исключало банальные объяснения типа людей с фонарями.

Конечно же, нам с пацанами стало интересно, и, несмотря на предостережения родителей, мы отправились в наше самое далёкое на тот момент путешествие. Посадка эта находилась довольно далеко от нашего двора – нужно было пройти сначала застройку многоэтажек, потом приличный такой частный сектор, выйти на пустырь, с которого открывался обзор на уже засеянное чем-то поле, и уже там, за этим полем, у самого края горизонта можно было разглядеть крошечные, словно игрушечные фигурки деревьев.

Вообще, до этого дня мы и не думали о таком путешествии, и вообще верили, что там самый настоящий лес. Путь до него представлялся бесконечным, полным страданий и скуки. Ну а как иначе? Просто огромное поле, на котором нет вообще ничего, кроме какого-то зелёного «газона». Пустота, грусть и уныние.

Но теперь у нас была цель. Неведомая, сомнительная, скорее всего бессмысленная, но всё же цель. И если сейчас, услышав такую историю от местных мужиков, мы просто махнули бы рукой и через минуту забыли, то тогда, в наполненном фантазиями детстве, мы искренне верили в приключение.

Подтверждение появилось примерно в середине поля. К тому моменту мы уже успели пожалеть, что не взяли с собой ни воды, ни куска батона – никто не подготовился к неожиданно жаркому началу месяца. Да ещё и родители, привыкшие к прохладным майским вечерам, заставили нас нацепить вещички потеплее.

Я в тот момент просто смотрел по сторонам, пытаясь найти что-то более интересное, чем одинаковые ряды проростков на земле. Вдруг кто-то воскликнул «смотрите, смотрите!», и через секунду воздух наполнился восторгами и удивлением.

Среди проростков летало небольшое облачко, очень похожее на легчайший, воздушный снег на асфальте, терзаемый ветром. Только наш «снег» сверкал миллиардом вспышек и перемещался явно по своей воле. Он то окутывал всходы, то окружал кольцом ноги, то поднимался до колен, но постоянно двигался вперёд, туда же, куда и мы.

Не знаю, было ли это какой-то мистикой, но вторая половина поля закончилась гораздо быстрее первой. Наверное, каждый из нас всю оставшуюся дорогу смотрел под ноги, и когда аккуратное поле сменилось шуршащей сухой травой с пробивающимися на свет молодыми травинками, в наших взглядах можно было прочитать удивлённое «Что? Уже?»

Посадка оказалась куда меньше, чем мы представляли. Вместо бескрайнего леса обнаружилась лишь тоненькая полоса из нескольких рядов деревьев, разделяющая два поля. Под ногами валялись бутылки, явно живущие здесь не первый год, и немного более лёгкого мусора. В аккуратных рядах не хватало нескольких деревьев, на их местах остались лишь наполовину развалившиеся пни.

Облачко сначала утонуло в толстом слое прошлогодней травы, а затем ослепительно вспыхнуло уже в середине посадки, чуть дальше от нас. Покружив немного у земли, оно окутало одно из деревьев, заставив светиться каждую её веточку.

Мы с пацанами тоже окружили это дерево. Облако сверкало всевозможными цветами, словно новогодняя гирлянда из миллиардов лампочек. На стволе дерева, созданное такими же блестящими частицами, сидело существо, похоже на огромного паука, но из-за слишком яркого свечения и постоянного переливания цветов разглядеть его подробнее не удавалось. Иногда казалось, что оно шевелит лапками, поворачивается…

Спустя какое-то время я нашёл в себе силы осмотреться. Друзья восхищённо пялились на дерево, почти у всех были раскрыты рты, а у Сани, вроде бы, из уголка рта стекала струйка слюны. Скорее всего, секундами ранее и секундами позднее я выглядел ничуть не лучше.

Самообладание возвращалось к каждому по очереди. Кто-то в секунды осмысления пытался докричаться до зомбированных товарищей, кто-то просто удивлённо вопрошал «это чё такое»?, и только Васька Ионов додумался взять палку и ткнуть ей в существо.

Паук сорвался со своего места и рванул к Ваське, перебирая лапками, которых было явно намного больше восьми. Ловко запрыгнув на штанину, он в считанные доли секунды добрался до лица и на несколько мгновений замер.

Васька не кричал, не сопротивлялся, лишь вскинул руки, а затем бессильно их опустил. Паук так же ловко спустился вниз и вернулся на своё прежнее место. От него невозможно было оторвать взгляд, хоть я и пытался это сделать, чтобы посмотреть, что случилось с Васькой.

Ритуал продолжался ещё несколько минут. Паук шевелился и внимательно осматривал каждого из нас. У него не было видимых глаз, но в один момент я чётко почувствовал его взгляд.

Внимательно осмотрев каждого из нас, паук успокоился и перестал шевелиться. Облако, окутывающее дерево, стало всё медленнее менять цвет, постепенно сползало с верхушки и словно просто исчезало. Паук медленно превратился в бесформенный сгусток блёсток, а потом и вовсе будто растворился в коре.

То, что произошло дальше, до сих пор заставляет меня мысленно сжаться и почувствовать какой-то безысходный ужас. Нет, на нас не напал какой-то новый монстр, рядом не захрустели сухие ветки, нас не позвал страшный голос… всё было куда реальнее, и осознание этого было страшнее любых страшилок.

Когда я пытался прийти в себя и поверить, что дерево теперь – это просто дерево, Вася истошно закричал.

— Я ослеп, пацаны! Я не вижу ничего! – вопил он, отчаянно протирая глаза руками. – Он плёнку поставил, я не вижу ничего!

Не знаю, почему, но я оцепенел. Когда остальные бросились на помощь другу, я просто стоял и дрожал, глядя, как Васька всё сильнее ковыряется в глазах, как он пытается что-то там подцепить пальцами, как искажено ужасом его лицо…

Я стоял и боялся не меньше, чем он. Осознание того, что можно вот так мгновенно лишиться зрения, погрузило моё детское сознание в такой ужас, что он преследует меня до сих пор.

— Где этот урод? Я убью его! – пискляво кричал Васька и размахивал ногами, наверное, надеясь попасть в нужное дерево.

По его лицу текли слёзы и, кажется, немного крови. С того момента я больше никогда не смотрел Ваське в глаза.

Когда мы шли домой, когда Ваську под руки вели по полю, я смотрел только вниз. Хватал проростки, жевал их и даже глотал, надеясь хоть немного промочить высохший рот. Делал вид, что вижу на земле что-то интересное, просто грустно и обречённо смотрел под ноги – всё ради того, чтобы не встретиться взглядом с Васькиными глазами. Почему-то мне казалось, что если я позволю этому случиться, то он сквозь слёзы скажет: «ну помоги мне, чего ты встал?», а я не смогу помочь. Никак и никогда. И тогда его обида проберётся и в мои глаза, лишив зрения и меня тоже.

Глупая детская фантазия, да. Но она стала началом моей мощнейшей фобии – боязнь слепых людей. Ну, и почти на том же уровне – страх потерять зрение.

Этот случай прошёл, в целом, почти незаметно для остальных. Рассказам Васьки про светящегося паука пришлось частично поверить – видимо, настолько искренними были его рассказы. Нас не стали открыто винить в случившемся, просто запретили ходить гулять в такие далёкие места. И конечно же настоятельно посоветовали не прикасаться ко всяким незнакомым жукам и паукам.

Но ходить приходилось. Летом того же года уже давно знакомый лысеющий мужик внезапно стал куда-то меня звать. Я до ужаса боялся как-то не угодить тле после того случая – потому что, хоть на тот момент и не было доказательств её связи с пауком, она напрямую связана с моим зрением. Каждый раз, когда мужик пытался мне что-то сказать, я боялся, что в этот раз он не выдержит, разозлится и… даже представлять не хотелось, что будет в таком случае.

Поэтому я покорно поплёлся за мужиком и довольно быстро понял, какой маршрут меня ждёт. В середине поля точно так же колыхалось прозрачное облачко, а в посадке меня уже ждали почти все пацаны. Только один пришёл позже.

Не знаю, что заставило остальных прийти к дереву. В целом, кроме меня никто так явно не боялся тлю и паука, все легко сошлись во мнении, что Васька сам виноват. Ну, нас же всех учили, что если не трогать паука, то и он не укусит? Однако все были здесь. Кроме, конечно же, Васьки. Само собой, зрение ему вернуть не смогли, и ему пришлось привыкать к новой, тяжёлой жизни. Он, конечно, не перестал с нами общаться, но о подобных путешествиях можно было забыть.

В целом, ритуалы проходили почти одинаково. Они происходили не так уж часто, всего лишь 3-4 раза за сезон. Постепенно паук начал слезать с дерева и медленно, изучая и оценивая, ползать прямо по нам. И каждый раз, когда его невесомые световые лапки шевелились на моём теле, я холоднел от ужаса и готов был буквально на что угодно, лишь бы это закончилось.

Однажды, после ритуала, я присмотрелся и заметил на коре дерева будто выдавленное изображение паука. Хотя это был не совсем паук, а скорее просто кружок с огромным количеством тонких ножек, растущих по всей окружности. Позже, с годами, я замечал, что этот рисунок становился всё глубже, будто это существо отпечатывалось на дереве при каждой нашей встрече.

Однажды у тли появилась ещё одна способность. В один прекрасный день у Стёпы на щеке появилась небольшая кровоточащая язва. Её видели все, кто имел отношение к тле, а все остальные, в первую очередь взрослые, ничего подобного не замечали. Язва медленно росла, и к концу сезона стала огромный, пульсирующей. Через пару дней Стёпа взвыл от зубной боли, и конечно же больной зуб находился точно в том месте, где была язва.

Зуб удалили, и язва в тот же день исчезла.

Тля точно знала, когда в нашем теле происходят не очень хорошие процессы. Шея и грудь покрылись рваными ранами – жди через пару дней простуду. Кровит и гниёт живот – через несколько часов начнётся диарея. Какие-то сигналы тли так и не были распознаны – у одного из пацанов постоянно плохо выглядело правое подреберье, а у другого снизу на шее то сдувался, то снова наполнялся гноем здоровенный мерзкий пузырь. Скорее всего, это означало начало чего-то хронического. Чего-то такого, что проявится лишь спустя годы.

Так прошло несколько лет. Ритуалы, предвестники болезней, бессмысленные видения… с возрастом влияние тли будто слабело – видения беспокоили реже, а предсказания делались далеко не на все болезни. Только 3 или 4 ритуала обязательно проводились до самого последнего лета.

Распрощалась с нами тля ещё одним кошмаром. Мы тогда уже были подростками – в среднем лет пятнадцать. Кто-то уже переехал и, по сообщениям, сразу же потерял связь с тлёй. Видения полностью пропали, на ритуалы уже никто не звал.

Летом две тысячи седьмого тля выдала прощальное предсказание. На правом колене (а точнее чуть выше, на бедре) многострадального Стёпы появились тёмные пятна. На протяжении всего сезона они росли, сливаясь в одно целое, а осенью и вовсе повисли лохмотьями, обнажая почерневшую кость.

Почему-то на тот момент мы думали, что это предвестник будущей травмы, хотя тля ни разу даже не намекала на предсказание будущего, она всегда показывала уже начавшиеся процессы. Ещё мы со смехом предполагали, что скоро у Стёпы начнётся какой-нибудь артрит, и не светит ему карьера спортсмена.

К зиме предвестник исчез, вместе со всеми остальными проявлениями тли. Видимо, для неё мы стали слишком взрослыми. А может она просто навсегда исчезла – к сожалению, я так и не решился выцепить во дворе какого-нибудь ребёнка и расспросить о видениях и ритуалах. Боялся сойти за нового местного сумасшедшего.

Колено у Стёпы действительно стало побаливать, а вскоре заболело так сильно, что он не мог спать ночами. Обследование выявило остеогенную саркому дистального отдела бедра. Мы тогда совсем не парились, даже не гуглили эти сложные слова – о здоровье беспокоиться в таком возрасте как-то не принято.

А потом оказалось, что всё серьёзно. Ампутация, долгое лечение, разговоры о возможной смерти друга… через какое-то время показалось, что всё закончилось хорошо. Стёпа повеселел, проводил с нами время, фантазировал о том, как он скоро будет бегать на новом крутом протезе, который он видел по телеку… но постепенно снова погрустнел (во всех смыслах), ушёл в долгое лечение, пропал со всех радаров и даже успел как-то улетучиться из памяти друзей.

Стёпы не стало 22 сентября 2010 года. Его смерть не стала неожиданностью, даже не вызвала приступа грусти или скорби. На тот момент я уже знал, что это за болезнь, и что означает такое долгое лечение без признаков улучшения.

Прошло уже так много времени, что появилось какое-то едва уловимое чувство, что всего этого не было. Не было тли, шевелящего губами мужика, не было светящегося паука, а Васька ослеп от неудачно брошенной в дерево бутылки с карбидом. Бутылки, после взрыва которой на дереве остался необычный и глубокий отпечаток. А все эти язвы в местах болезней – просто фантазии. Ложные воспоминания, пусть и нереально реальные. И плевать, что всё это настолько же нереально, как сама тля.

Тля, даже если она существовала, давно оставила нас в покое. А может и не только нас. Кто знает, вдруг попытки этих существ прижиться в нашем мире с треском провалились, и они просто погибли. Или ушли обратно в свой мир.

И только яркие вспышки с разноцветными узорами, появляющиеся в темноте, продолжают сеять во мне сомнение.

- Что? - Лиан нахмурился.

- Лана, - Энди отчаянно всматривался в пространство. - Лана, я знаю, ты здесь, ты не можешь уйти, ты должна вернуться! - он замолчал, прислушиваясь. - Ты не можешь нас бросить перед…. - он повысил голос, но тот дрогнул в конце. - Мы же все погибнем без тебя. Без шансов, - он попытался улыбнуться, но получилась вымученная гримаса.

Но ничего не происходило.

- Надо уходить, - Лиан толкнул его в плечо, указывая куда-то. Энди посмотрел на двери. Собравшиеся на улице люди стояли на отдалении от здания и зло смотрели в сторону дверей.

- Да, лучше уйти с обзора, - Энди вручил Лиану оружие. - Я её понесу. Если что стреляй. Это больше не люди.

Глава 47

- Чем светлее сумерки, тем дальше я от мира живых, - вспомнила я то, что говорил Шон. Я следовала за псами вдоль коридора.

- Завесь пала. Мир человеческих снов больше не отделён от мира призраков. Теперь здесь светло, - пояснил Смит. - Раньше души людей сторонились темноты, теперь они могут запросто заблудиться в сумеречном мире.

- Что будет с теми людьми на улице? - спросила я.

- Их души утеряны.

- В сумерках?

- Навеки, внутри них силы тьмы, - ответил Смит. После паузы, он продолжил: - Жнецы не хотели, чтобы тебе помогали. Они уничтожили все души, что были в госпитале.

Сердце мучительно сжалось. Надеюсь, Кристи и остальные успели покинуть госпиталь.

- Успели, - хмыкнул Смит.

Я посмотрела на него, но он лишь улыбнулся.

- Почему жнецы не тронули Лиана и Энди? Почему сущности не добрались до них? - я знала, что Смит скрывает от меня что-то.

- Они не могут убить души твоих воинов, - он помолчал и тяжело вздохнул. - Ты внимательно составляла список? - спросил он, замедляя шаг. - Вспомнила всех, кто был на выпускном?

К лицу хлынула кровь и забила в виски, словно в колокол.

- Тринадцать псов... Четырнадцать! Я знаю, что моя смерть тоже где-то есть. Я его видела.

Смит остановился. Он смотрел на меня как на несмышлёного ребёнка, опечаленно и насмешливо одновременно:

- Пятнадцать.

Глава 48

Я не сводила глаз с лица Смита. На мгновение мне показалось, что земля ушла из-под ног. Стало трудно дышать.

- Все мы умрём, - Смит, придержав меня за плечи, внушительно посмотрел в глаза. - Все умрут. Через неделю или пару дней. Но ты можешь побороться. Я дал тебе и твоим друзьям возможность прожить эти годы. И теперь вы можете спасти весь мир от гибели и забвения. Найди своих друзей. Я вернусь назад, - он отступил назад. - Ты справишься?

Я кивнула, вытирая слёзы.

- Да, я справлюсь, - пообещала я и поспешила за псами. Слёзы упрямо застилали глаза, но я не отставала от зверей, учуявших своих хозяев и перешедших на бег.

Глава 49

Смит вышел на крыльцо и обвёл взглядом людей. Кто-то смотрел на него испуганно, кто-то с яростью и презрением, но никто не решался сделать и шага в его сторону.

- Каждый, кто пойдёт против меня, надеясь, что небеса подарят вам свет, заблуждается, - громко сказал он.

Толпа загудела. Псы грозно зарычали и напряглись. Смит поднял руку и все восемь псов послушно утихли.

- Они беспощадно уничтожили души людей. Думаете, им есть дело до вас?

- Он вам врёт, - раздался голос. Толпа расступилась, пропуская женщину. Её красное платье струилось по её телу, в руках она несла кнут. Она неторопливо проследовала до самого крыльца и встала напротив Смита, глядя на него снизу вверх с усмешкой.

- Минерва, - Смит разочарованно прикрыл глаза.

- Ты всё же вырвался, - она подняла брови. - Что ж, - она посмотрела через плечо на толпу людей. - Увещеваешь их пойти против неба?

- Увещеваю их не идти против людей и против себя, - невозмутимо поправил Смит.

- Это одно и то же, - она пренебрежительно поморщилась. Когда она поставила ногу на ступеньку, псы обступили её с двух сторон, готовые напасть. Она с презрением посмотрела на них, цокнув языком: - Нет никого верней собаки, да?

Она кивнула и отошла назад, распуская хлыст.

Смит лишь вздрогнул, когда конец хлыста рассёк ему до кости кожу на второй щеке. Минерва ахнула, под натиском одного из псов. Он сбил её с ног, пригвоздив к земле.

- Отзови его! - завизжала она, отталкивая от себя клыкастую пасть.

Смит недовольно поморщился, вытирая кровь с лица:

- Не бойся, он так играет.

Он жестом велел остальным псам действовать, но тут Минерва в отчаянии закричала:

- Каждый, кто защитит меня, отправится со мной на небеса сегодня!

- Чёрт, - Смит вскинул испуганный взгляд на толпу.

Глава 50

Как бы они не старались защитить Смита, их сил ещё было недостаточно. Смит слышал как они рычат, скулят, как орут раздираемые их зубами те, кто когда-то были людьми. Одержимые бросались и на него, впивались в его ногтями и зубами, разрывая одежду и плоть, но тут же падали замертво. На его лице был неподдельный ужас.

- Минерва! - вскричал он ухмыляющейся женщине, пробираясь сквозь толпу. Следы от когтей на её груди и шее затянулись. - Я не хочу убивать тебя! Позволь последней битве быть честной! Если мы не сдержим бурю, я признаю поражение!

Она брезгливо смерила его взглядом пылающих огнём глаз. Её золотые волосы почернели, перемежаясь огненными прядями.

- Я никогда тебя не прощу! - она замахнулась кнутом. Смит вскинул руки, чтобы защититься, но ничего не произошло.

Минерва растерянно развернулась.

- Никто не может касаться моего кнута! - завопила она, выпучив глаза.

- Простите, - проронила я. Вслух это прозвучало как издёвка.

В эту же секунду её смёл пёс. Кажется это был Дэйв. Я в замешательстве смотрела на зажатую в руке плеть.

- Я, правда, не знала, - я посмотрела на Смита. Его рубашка пропиталась кровью, превратившись в лохмотья. Лицо и руки были покрыты царапинами и порезами. Он ошеломленно смотрел на меня. Затем, словно придя в себя, он повернулся в сторону Минервы:

- Нет! - выкрикнул он. Пёс покорно отошёл. Оставшиеся люди вокруг притихли, растерянно отступая назад.

Смит опустился перед Минервой на колени.

- Отступи, - прошептал он. - Умоляю.

- Мой кнут, - прохрипела она, вытянув окровавленную руку. Я нерешительно шагнула к ним. Смит одобрительно кивнул.

- И ты уйдёшь, - настойчиво повторил Смит. - Буря всё решит.

Она медленно кивнула, продолжая тянуть руку ко мне. Я взяла кнут за кожаную рукоятку и осторожно вложила её в дрожащие пальцы женщины. Кнут вспыхнул в то же мгновение.

- Лучия! - услышала я, прежде чем всё моё тело пронзила ослепляющая боль.

Глава 51

- Там происходит что-то страшное, - Лиан посмотрел в разбитое окно. Когда они оказались в этой палате, первое, что сделал Энди, это разбил стекло и всадил оставшиеся в баране пули в одержимых. Это было скорее попыткой скинуть напряжение, чем реально исправить ситуацию или улучшить их шансы выбраться отсюда.

- Их что-то убивает… - Лиан попятился. Когда он увидел бездыханное тело на больничной койке, его сердце снова сжалось. - Почему ты не превратился? - с горечью спросил он.

Энди сидел у кровати, опустив голову. Услышав вопрос, он вздрогнул и неодобрительно посмотрел на Лиана.

- Я помню, что я обещал молчать, - раздраженно произнёс тот, кивая. - Помню! Но её тут нет! Она умерла.

- Она может…

- Если она может, то она не здесь, - перебил его Лиан и указал в сторону окна. - Она сейчас там. А ты тут. Со своей суперсилой.

- Это не суперсила, - огрызнулся Энди. - Если хочешь знать, то я его больше не слышу. Он спрятался. Убежал после того раза.

- Его убили?

- Не думаю, - Энди покачал головой. - Я бы знал. Он просто испугался.

- Чего? - недоуменно поморщился Лиан. - Своего отражения?

- Не важно.

Лиан отвернулся и подошёл к окну, держа наготове пистолет.

Энди посмотрел на Лану, поджав губы.

- Я пойду вниз, - решительно произнёс он.

- Что? - Лиан обернулся. - Ты рехнулся?

- Ты сам сказал, что мне нужно быть там. Рядом с ней, - Энди помолчал. - Возможно, там он ко мне и вернётся. А если нет, то, что ж, я пойму, что нам всем конец уже сегодня.

Энди поднялся на ноги и ещё раз посмотрел на безжизненное тело. Её руки были сложены на животе сразу под тёмным бурым пятном, куда вонзилось лезвие брошенного ножа. Энди мотнул головой, пытаясь избавиться от подступающих к горлу слёз. Он взял её за руку. Внутри всё перевернулось от осознания, какой холодной она была. Он невольно ахнул и зажмурился.

Кажется, это и правда конец. Либо его необратимое начало, а он так много не успел сказать. Что если пёс уже добрался до её души? Сейчас он это узнает.

Энди наклонился, застыв в нескольких сантиметрах от её лица. Его глаза изучали её лицо, словно пытаясь запомнить каждую деталь.

Ты так долго ждал этого, что всё упустил. Это будет первый и последний поцелуй.

Он судорожно вздохнул. Его губы задрожали. Он прикрыл глаза. Скатившаяся по его щеке слеза упала на её лицо. Энди приблизился к её губам.

Глава 52

- Смит! - я оттолкнула нависшего надо мной Энди и вскочила на ноги. - Она его убьёт! - я подбежала к окну, но ничего не смогла разглядеть. Обзор того места был плохим. - Твою мать! - я рванула к двери, распахивая её и вылетая в коридор.

Лиан потрясенно смотрел мне вслед, вжавшись в стену.

- Она сейчас дверь вынесла?

- Пошли за ней, - холодно произнёс Энди. Он вытер глаза, закинул в барабан револьвера вытащенные из кармана три патрона и вышел из палаты.

- Эй, - Лиан догнал его. - Это точно она?

- Сто процентов.

Они быстрым шагом дошли до лестницы.

- Она просто не поняла, - бросил ему Лиан, когда они спускались. - Тут всё-таки конец света на носу. У неё приоритеты другие.

Энди не ответил.

Они вышли во двор. Он был усеян телами. Некоторые уцелевшие люди плелись прочь от здания. Люди, что ещё оставались рядом со зданием, расступились, уступая им дорогу. Одержимые с интересом смотрели на них. Лиан же избегал встретиться с кем-нибудь взглядом и не отставал от Энди, крепко сжимая оружие. Энди шёл настороженно, но быстро, выискивая глазами Лану и Смита.

Он увидел их почти у левого крыла. Энди остановился и безвольно опустил приготовленный для стрельбы револьвер.

- Это ничего не значит, - Лиан остановился рядом с ним и покачал головой. - Они же друзья, так?

Глава 53

Я замедлила шаг, издалека увидев, что Смит жив. В отличие от женщины в красном платье. Её обугленное тело лежало на выжженной траве. Смит так и сидел на коленях, отрешенно глядя перед собой.

- Смит?

Услышав мой голос, он повернул голову и улыбнулся:

- Лучия, ты здесь…

Я подошла к нему и опустилась рядом. В почерневших руках Минерва всё ещё сжимала нетронутый неведанным огнём кнут.

- Это я виновата? Да? - испуганно пробормотала я, глядя на сокрушенного Смита.

- Нет, нет, - поспешил заверить он, качая головой. - Во всём виновата только она сама, - его глаза заблестели от слёз. - Я её умолял. Почему она не послушалась?

Я положила руку ему на спину, чувствуя как у самой горло сжимается от жалости к нему. В голове возник образ статуи ангела, закрывающего своё лицо ладонями, чтобы скрыть свою скорбь.

- Мне жаль, - искренне сказала я. Он подался в мои объятия и тихо заплакал, пряча своё лицо.

Глава 54

- Боже, как я рад, - Лиан крепко прижал меня к себе. - Если бы я не предал тебя, этого всего бы не было…

Я улыбнулась брату, отстранившись.

- К сожалению, было бы даже хуже, - раны Смита стали затягиваться. Он постепенно приходил в себя, снова возвращая себе прежний холодный и непроницаемый вид. - Дэн был глуп и опрометчив, собрав всех в одном месте. Но нам это только на руку.

- Они нашли ему замену? - Энди хмуро посмотрел на Смита. Тот прищурился, задержав на нём пытливый взгляд, а потом ответил:

- Скорей всего. Гибель Минервы не останется незамеченной, - он тяжело вздохнул. - Но это может их и смутить, - Смит посмотрел на меня. Он протянул мне кнут, на котором всё ещё был пепел. - Он теперь твой.

Я недоверчиво посмотрела на протянутую рукоятку, но всё же взяла его. Он был тяжелым и холодным. В тот раз, когда я выхватила его из рук Минервы, он обжёг мне ладонь. Смит одобрительно улыбнулся мне, но внутри мне было не по себе. Всё-таки я виновата в смерти его любимой, что бы он ни говорил.

- Нам нужно найти остальных, - сказала я и тут же похолодела, вспомнив наш разговор. Их пятнадцать. - Нужно найти Стюарта, Роба и Брайена, - я замолчала. Смит кивнул:

- Попробую что-нибудь узнать, - он исчез.

Мы остались втроём.

- А этот твой друг, он кто? - обратился ко мне Лиан.

- Смерть.

Лиан потёр лицо руками, шумно выдохнул. Осмотрелся по сторонам. И лишь потом кивнул:

- Понятненько.

Глава 55

Следуя на парковку, я поглядывала на бродящих людей, но мы были им неинтересны. А возможно они видели в моих руках кнут и опасались приближаться. Уже стало темнеть.

- Энди, - я догнала друга, опережающего меня на пару шагов. - Ты как?

- В норме, - он натянуто улыбнулся. - Для имеющихся обстоятельств.

- Я вас здорово напугала, наверное.

Мне хотелось, чтобы он поговорил со мной.

- Очень, - он ускорил шаг.

Поняв намёк, я отстала, разочарованно вздохнув. Я заметила, что он сам не свой. Что он где-то там, глубоко в своих мыслях. Я не узнавала его с того момента, как он вернулся после своего исчезновения на месяц. Мне хотелось расспросить его обо всём. Поболтать, как раньше. Побыть вдвоём хотя бы пару минут. Пока это возможно. Но он упрямо избегал меня. Мне оставалось смириться. Если ему так легче встречать неминуемое, то я его понимала. Чувства делают нас уязвимыми и слабыми.

- Он отойдёт, - Лиан накинул мне руку на плечи.

Я непонимающе нахмурилась, но ничего не сказала.

В машине Лиан тем временем добрался до шоколадного батончика.

- Будешь? - предложил он. Я покачала головой. Я не испытывала никакого голода. Энди тоже отказался. Он был занят машиной, выгребая осколки с задних сидений из-за разбитого стекла.

Я нашла среди оставшихся своих вещей телефон и включила его. За сутки там набралось не так много сообщений и пропущенных звонков. Но было сразу два сообщения с неизвестного номера. Одно из них было голосовым. Я нажала на кнопку, чтобы прослушать его.

"Здравствуйте, меня зовут Томас Джейн, не сочтите меня сумасшедшим… "

На этой фразе я невольно вздохнула. Как бы мне хотелось снова считать людей ненормальными!

"Даже не знаю, с чего начать… я журналист из США…В Великобритании я в командировке, пишу статью об одном из серийных убийц. Эмм… Я должен был взять у него интервью, но… - он сделал паузу. - В общем, он ничего о себе знает. Или не помнит. Он вообще утверждает, что его зовут Брайен. И он очень просил сообщить вам, где он находится. Я бы не стал вас тревожить этим откровенным бредом. Скорей всего, он просто хочет избежать смертной казни, притворившись психом, - человек вздохнул и продолжил с плохо скрываемым энтузиазмом: - Но, напомню, я журналист, а теперь статья намечается очешуенная! Если вы, конечно, мне ответите."

Я уставилась на телефон. Лиан перестал жевать, глядя на меня:

- Наш Брайен? - спросил он.

- Очень на это надеюсь.

Я непослушными руками нажала вызов:

- Алло, это Лана, вы оставили сообщение, - выпалила я, едва услышав голос на том конце. - Где вы находитесь?... Да! Я приеду и дам все интервью мира! - перебила я его. - Только скажите, где… Хорошо, еду.

Энди вопросительно смотрел на меня с заднего сидения. Я выключила телефон и обернулась к другу:

- Белфаст, мы едем в Белфаст.

Конец 5 эпизода.
Продолжение в 6 эпизоде.

Не исключен такой вариант, что Мила его грохнет. Прямо тут, в захолустье. Ямы и могилы…

- Ты же помнишь тот цветочный магазин рядом с домом, который год назад открылся,- меланхолично говорила Мила.- Сколько раз ты мимо проходил за последний год? Раз пятьсот? И вот скажи: когда в последний раз у тебя возникло желание туда заскочить? Порадовать жену цветами? Ты если домой что приносишь, только пиво и фисташки. Сигареты еще. Рутина. И равнодушие.

Начало их отношениям с Милой положила похоть. Стоило ему лишь завидеть ее на дискотеке – 19 лет, высокая и изящная, как гимнастка, в короткой юбке, светлые волосы ореолом,- как его член восстал впереди всей планеты. А вокруг – обломки старого строя, огонь и пепел, рыночная экономика, реклама и политота, Виктор Цой дает очередной концерт, повсюду толпы молодежи с раздутыми ноздрями, почуявшие запах перемен. Природа не дала ему выбора, он прикипел к Миле намертво и прикипел пожизненно. А еще у них как-то легко все сложилось, и спустя год образовалась новая ячейка.

Через несколько лет Стас спросит себя: а были ли чувства, именуемые настоящими? Или была лишь новизна, молодость и цоевская меломания? Страсть точно была неоспоримой. Стоило Миле приподнять юбку – без разницы, где она это делала,- как Стас ожесточенно рвал с нее одежду и заваливал на ближайший топчан. Он полагал, что с годами похоть истает. Возраст возьмет свое, ведь даже черная икра может надоесть, если жрать ее ведрами. Но Мила была сильнее икры. Она была сильнее всего на свете.

Массовое открытие в городе риэлторских контор навело Милу на мысль, что следует пересмотреть ключевые пункты в жизненном плане. Выдержав траблы с предками, она забросила бесперспективную учебу в педагогическом колледже и отправилась на собеседование по агентствам недвижимости. Стас перебивался случайными заработками в стиле «купи-продай», осваивая непростое искусство коммерции и мечтая прославиться. А тут Милу приняли в самом лучшем агентстве города, и когда жена пошла в карьерный рост, у них в доме появились стабильные деньги. Удачу Милы Стас воспринял как сигнал к собственному серьезному старту. И тут словно знак судьбы: в его пространстве нарисовался бывший одноклассник и травокур Семакин по прозвищу Сима.

Сима предложил Стасу мутить с оргтехникой. Сима знал входы и выходы (он так сказал), у него были связи, подвязки и контакты (зуб даю, все старые кореша), мозг разрывало от гениальных схемоз и задумок, только деньгами Бог обделил. Ну и Стаса ведь обделил тоже; зато есть люди, которых не обделил, и которые радеют за мировую справедливость, помогая неоперившимся. Таким, как Стас с Симой. Надо просто пойти и попросить бабла, и этот даст; вот только просить должен именно Стасян, ведь при всех Симовских талантах он оказался подрезан в языке – заикался малек, а употребление «травки» только усугубляло изъян. Вряд ли спотыкающемуся на каждом слове Симе удастся убедить авторитетного человека в своей коммерческой надежности. А у Стаса всяко-разно прокатит, он и базарить умеет красиво, и сам статен и широкоплеч, недаром же краса района Милка выбрала его в мужья. Короче говоря, классика жанра, и Мила прочухала бы лохотрон насквозь, вот только Стас не стал делиться с женой из гендерных предрассудков. А сам не прочухал и повелся. Думал, сюрпризом будет. Сюрприз, мать его, удался.

Раздобыть денег оказалось легко и безоблачно, что уже само по себе вскоре будет внушать ужас коммерсантам поздних 90-х. Стартап же Стаса пришелся на зарю криминала, когда еще верилось в благообразные улыбки и сказочные посулы. Но кореша Симы не выказали решимости в том, что готовы сотрудничать с двумя клоунами, выползшими невесть откуда. Поставки откладывались, аренда росла, и в конце концов едва начавшийся бизнес схлопнулся. Сима мгновенно исчез, а вот авторитетный спонсор исчезать никуда не собирался в ближайшем будущем. Мало того, он вдруг почему-то обеспокоился состоянием своих счетов и попросил деньги назад.

Стас пришел к Миле и посыпал голову пеплом. Он ожидал бури с ее стороны, он был готов к серьезной размолвке, но Мила ничем его не упрекнула. Сказала только, что придется продавать квартиру. Хату подарили им предки в складчину на свадьбу, впредь же, видимо, им пригодится опыт Милы на рынке съемного жилья. Больше денег брать неоткуда. Стас смирился и стал искать встречи с авторитетом, чтобы вымолить отсрочку, пока он будет продавать квартиру. Но авторитет даже не стал с ним разговаривать. Авторитет в это самое время уже подбивал клинья к Миле.

Они, короче, пришли и сказали, что хата хатой, но деньги с нее покроют только основной заем. А уже накапали проценты, и это плохо. Наиболее вероятная позиция Стаса в ближайшем будущем обозначена на кладбище, при этом сам долг никто не отменяет – переходит на Милу. Но можно всю замуту разрулить иначе. Они спишут долг – и базовый, и проценты,- за регулярные услуги со стороны Милы. Она же с хатами мутит. Знает че-почем, хоккей с мячом. Ну вот и пусть сливает им расклад про хаты со старичками, у которых из родичей только кот да песель, а дальше – не ее забота. Идет себе, живет и работает дальше, ни в чем не замазана, оба со Стасом в джекпоте. Мало того, еще и приплачивать будут, говно вопрос. За каждую информацию – баблишко, а за удачный навар по ее наводке – реальное бабло.

Стас до сих пор не знал, по какой причине продавилась его молодая, сексуальная, но до крайности строптивая жена. Из-за страха за него? Или когда ей на полях газетки нарисовали примерную цифру? По слухам, Миле пришлось переспать с кем-то из этих, чтобы закрепить сделку. По слухам, именно так в их среде закрепляются сделки с бабами. Может, Милу привлек сам кураж? Бандитская романтика, а деньги и он сам – вторичная подметка для остатков совести? Стас не хотел об этом думать.

И деньги вдруг ринулись к ним Ниагарой, обещание на первых порах держалось крепко. А бизнес взлетел в гору, Стас открыл магазин бытовой техники и стал полноправным хозяином, безо всяких мутных заик. Они с Милой сделали ремонт в своей, счастливо сохранившейся, квартире, и БМВ, которую вел Стас, они приобрели большей частью на деньги Милы. Сама жена отказывалась водить. Для рабочих передвижений существовало такси, для личных – стоило лишь щелкнуть пальцами и выбрать желающего. Стас старался максимально отодвинуть всяких прихвостней или кобелей, рвущихся в служки, предпочитал по возможности возить жену сам.

Поначалу их отношения даже окрепли. Когда отпустил первый шок, и они осмелились поверить, что удалось отделаться малой кровью, пришлось принять новую реальность. Новая реальность задавала мрачный тон. Теперь Мила – черный риэлтор, плотно завязанная с криминалом и косвенно ответственная за отъем у одиноких пенсионеров квартир и превращение добропорядочных горожан в бомжей. Методика отъема предполагала самый широкий спектр, вплоть до убийств, и отличало Милу от ее работодателей только лишь то, что лично она на курок не жала. Стас старался сильно не лезть в эту муть, и Мила большей частью помалкивала. Опасения, что криминал встанет между ними стеной, не нашли опору. Стас вдруг обнаружил, что хочет свою жену даже сильнее, чем прежде, хотя он всегда был уверен в своей стопроцентной сексуальной отдаче. А тут вскрылись резервы, которые сидели в застенках морали. При мысли о том, что он женат на преступнице, он терял голову, а ширинка вздувалась, как вулкан Кракатау. Видимо, они все-таки пара. Оба отмороженные на всю башку.

Котелок у Милы всегда варил что надо, не чета Стасу, верящему всяким косноязычным забулдыгам. Она изначально понимала, что шакалить втемную, работая в солидной фирме,- это до поры до времени. Скоро ее изобличат, люди умеют складывать два и два, а город у них небольшой, чтобы было место третьему. Ну а когда ее раскусят, ее сделают крайней. Она попыталась донести свои мысли до братков, обрисовывая провальность стратегии, но авторитетные люди на манипуляции не велись. Фарт пер, их тылы прикрыты, этого достаточно. А если Мила засветится, в тот же день на должность заступит Мила №2, мало разве охочих до легкого бабла девиц. Мила лишний раз убедилась, что она – один в поле воин. И тогда она вновь ринулась на танки, терять ей было нечего, а природная несгибаемость придавала сил. Ну и страх тоже, не без этого, ведь, случись кипишу, Мила №1 недолго будет ходить по земле.

Им повезло: в криминальной среде города назрели серьезные перемены, и Мила бесстрашно оседлала новую волну. Она встретилась с кем-то,- Стас понятия не имел, с кем,- и переговорила. Беседа длилась сутки, жена буквально приползла под утро – выжатая, пьянющая, но счастливая. Вероятно, в этом разговоре раскрылись не только таланты шестерки и наводчицы, но и множество других, из чего собеседники сделали вывод, что использовать Милу в качестве расходника недальновидно. Таким образом Мила расширила свой профиль с сохранением должности. Вскоре авторитет, под гусли которого она исполняла (тот самый кент, занявший Стасу денег), оперативно распространился на мелкие запчасти по подъезду своего дома, а следом за ним – все его кореша и мелкие утырки, вплоть до Симы-Семакина. По городу прокатился впечатляющий передел, о котором еще долго шушукались в кулуарах. Штурвал теневого города был передан другим паханам, Мила выжила, а вместе с ней и Стас заодно.

Они открыли свою риэлторскую контору на подставного чушпана, посадили туда девочку-секретаршу, наняли персонал для понта дела. Юридически Мила осталась не при делах, но рулила всем она. Попутно она изобрела и внедрила еще несколько схемоз, куда Стас тоже вникать не торопился. Знал только, что Мила исключила беспредел со стариками. Теперь жилье отжималось корректно, с постепенным давлением на объект и всеми необходимыми подписями, а сами объекты переселялись в ближайшие деревни – в целости и сохранности. Стас по инерции рисовался непричастным и чистеньким коммерсом, аж самого тошнило. Он-то как никто знал, что его магазин бытовухи служил скорее для отвода глаз и отмыва бабла. И вообще, не будь вложений со стороны Милы, плюс ее крыша, он давно бы прогорел.

Согласно стасовой логике, после того как Мила вышла на новый уровень, поток свободных денег должен был увеличиться. Но случилось обратное, он резко иссяк, и Стас не ведал, почему. Он попробовал несколько раз подкатить к жене с вопросами и натыкался на ее задумчивый (нередко – пьяный) взгляд. Весь последний год она частенько на него так прицеливалась, словно снимала мерку на костюм. Помимо всего прочего Стас начал временами побаиваться свою супругу, особенно после того, как у Милы завелось оружие. Его либидо, впрочем, при этом никак не страдало.

Алкоголь стал другом и спутником. Пару раз Стас застигал жену в ванной, как она что-то занюхивает. Он делал вид, что все тип-топ. Частенько жена приходила домой за полночь – пьяная и воняющая чужим потом. Он пытался устраивать сцены ревности, но Мила перешибала их враз. Молча раздевалась догола, ложилась на спину и раздвигала ноги. Он не мог ничего с собой поделать. Он был раб своих желаний – ломался и задвигал мужское самолюбие в тень мужской похоти. В сексе Мила продолжала неистовствовать без оглядки, как в первые дни знакомства, и почти всегда кончала. Собственно, она и жила так же – без оглядки. В их положении смотреть назад было чревато головокружением и срывом. Им оставалось лишь нестись вперед, как на скачках.

Но что-то под сурдинку утекало, а потом исчезло насовсем. Что-то важное, настоящее, на чем зиждется семья. Игры с огнестрелом и мутные схемозы толкают к безразличию, а духовная яма становится выгребной. В их связи, которая когда-то действительно была настоящей, образовалась прореха, и она ширилась. Стас часто вспоминал ту первую дискотеку, когда они столкнулись на танцполе, и последующие за ним месяцы безумств и романтики. Они были беспечными, счастливыми и независимыми. У ног плескался океан возможностей, волны любви опьяняли. А теперь брак казался Стасу тюрьмой.

Он надорвался. Завел интрижку с этой молоденькой продавщицей из цветочного магазина, что открылся неподалеку от дома. Блондиночка, ее звали Снежана, и она так напоминала Стасу прежнюю Милу, хоть и внешне отличалась. Разочарование после первой постели он постарался по привычке задвинуть в тень. До Милы ей в сексе как до Клеопатры, но отдача какая-то от нее шла. Что-то помимо секса служило магнитом, и если бы вдруг их отношения перетекли в платонические, Стас этому только бы обрадовался. Потому что в постели для него существовала только жена, а со Снежаной он просто ностальгировал.

Приятели-коммерсы выставляли свои настоящие и мнимые интрижки на витрины, Стас же ютился, образно говоря, в подсобке, и не отсвечивал. Узнает Мила – ему не жить. Даже если ей приходится самой ему изменять, оправданием это не послужит. Беда в том, что каждый из них считал другого обязанным. Мила полагала, что Стас ей должен, потому что она спасла их от разорения, от потери квартиры, может, от чего-то похуже, и перечеркнула тем самым свою жизнь, встав на тупиковые рельсы. Стас считал, что Мила ему обязана, потому что он остается ее верным псом, несмотря на все грехи и преступления. Они думают об этом глубоко внутри, но они не говорят об этом вслух. И никогда не скажут. И это угнетало.

Сегодня Мила забронировала супруга в качестве водителя до деревни за много километров от города. Цель объяснять не стала. Сказала, покажет дорогу, он сам все увидит на месте. Потом попросила свернуть с трассы на проселочную грунтовку, якобы чтобы нализаться в пути и не мелькать перед дорожными постами. А еще через паузу вдруг на пустом месте, прихлебывая коньячину, начала рассуждать о семейных ценностях, периодах расцвета и кризиса, охлаждении супругов и цветочном магазинчике. Куда ходят все добропорядочные мужики, которые балуют своих жен, а Стас избегает.

Вдруг? Его жена ничего не делает вдруг. Она же гребаный Робокоп в юбке, и не важно, трезвая она или вусмерть бухая. Талант не пропьешь, мозги у Милы не сохнут, а вполне себе на разгоне. Стало быть – знает. Не просто предполагает, тогда это были бы догадки вслепую. Тут явно кто-то засек и настучал. Стас понятия не имел, чем закончится допрос. Мила может хмыкнуть и предложить тройничок. А может выхватить ствол и вышибить ему мозги. Ямы и могилы. Она намекала на ямы и могилы. Теоретически он мог бросить руль, выскочить и задать стрекача в самое поле наперегонки с зайцем. Но он знал, что не побежит. От любого бы побежал, но не от Милы. Он готов принять от нее пулю, даже так. Сейчас именно огнестрельное оружие представлялось ему апогеем их нездоровых отношений.

Инстинктивно он, конечно же, продолжал ломать несознанку.

- Это я-то погряз?- попытался он перейти в наступление.- Сама последний раз когда готовила дома?

- Соскучился по готовке?- промурлыкала Мила, и Стас прикусил язык.

Ямы и могилы. Ему бы взвешивать тщательнее, прежде чем говорить что-либо. Любой вопрос Милы может оказаться с двойным дном.

- Куда мы премся все-таки?- Он решил зайти с тыла и перескочить на другую тему.

- Узнаешь.- Мила хлебнула коньяку. Стас покосился на ее голые ноги. Сбитое у талии платье едва прикрывало трусики, и Стас поспешно отвел взгляд, ощутив привычный штопор возбуждения.- Или не узнаешь.

И вот как хочешь, так и понимай! Мила прикурила две сигареты, одну передала Стасу. Это была их традиция, и пока традиция жива, не все потеряно. Они с самого начала отношений всегда раскуривали для себя и для партнера. Какое-то время ехали молча. Мила выпускала дым в окно, солнцезащитные очки скрывали любые эмоции. Стас хмурился, взирая на тупую грунтовку и безнадежный пейзаж.

- В курсе, что это место Пустошью называют?- спросила Мила.

- Слыхал…

- Любимое место братвы. Для разборок и всяких злодеяний. Где-то в этой пустоши покоится с миром героический Жорик.

- Что за хрен?- удивился Стас.

- Это, короче, хрен!- рассмеялась Мила.- Работал у нас еще в старой конторе. Риэлтором, как я. Только я сама устроилась, а Жорика тесть протолкнул по блату. Этот его тесть… Короче, из старой банды, которая полегла. Жорик этот больно любил с бабами работать. И оказался такой героический, что стал с ними спать. Его тесть устроил на работу, а он придумал его дочери изменять. Героический и тупой, самый кандидат в Пустошь. Жена его вычислила, пожаловалась папе. Сначала Жорика турнули с работы. Потом жена с ним развелась и турнула из дома, хата-то ее была. А потом пропал Жорик. Официально уехал в столицу и там геройствует. А по секрету шушукают, что грохнул его тесть. Дочка сама попросила, так сильно задел ее Жорик своим предательством. Где-то тут лежит. Здесь много кто закопан – и правые, и неправые. Так что прикинь, какие девки бывают мстительные.

- И в чем мораль басни?- спросил Стас внезапно севшим голосом.

- Хрен знает. Вспомнилось.

Мила выщелкнула окурок в окно. Пригубила коньяк. Какое-то время наслаждалась послевкусием, бесстрастно рассматривая дорогу впереди сквозь темные очки. Потом плотно закрутила крышечку, убрала бутылку в гнездо между сиденьями. Ловко одним движением стянула трусики, забросила их на заднее сиденье, откинула спинку до упора и раздвинула ноги.

- Трахни меня… Только выруби своего Удо.

И как в любые времена, как в любой день – хороший или не очень, солнечный или ненастный, удачный или в хлам косячный,- это было сильнее него. Без лишних слов Стас припарковался у обочины, поставил машину на ручной тормоз, выключил магнитолу, быстро справился с нижней одеждой и перелез через сиденье. Вопреки обыкновению, сегодня Мила не бесновалась под ним. А продолжала бесстрастно изучать сквозь темные линзы, и фантазия Стаса разыгралась настолько, что выстрел оказался преждевременным. Но Мила тоже успела кончить. Стас так и не понял, знала ли она об его интрижке с продавщицей, или здесь имел место целый карнавал совпадений.

Снова ехали в молчании и тишине, с выключенной магнитолой. Мила не стала задирать ноги на приборную панель, цивильно одернула платье, но к бутылке вернулась. Стас знал, что сегодня она ее прикончит. После чего будет высматривать какой-нибудь ларек, чтобы догнаться пивом. К вечеру ее будет штормить; быть может, она захочет секса еще раз, или же просто вырубится на полпути, а ему придется тащить ее волоком.

- Я дом строю,- вдруг выдала Мила, и Стас от неожиданности подскочил.- Далеко. Мы туда едем.

Минуту он ошалело переваривал новость дня. Ни фига себе, а он вообще ни сном, ни духом! Он так-то знал, что его жена кладезь тайн и способностей, но такое известие огорошило его навылет. Он не мог сейчас припомнить, чтобы Мила отлучалась куда-то больше чем на сутки. Максимум приходила под утро, и судя по видку, строительство чего бы то ни было волочилось у нее в конце списка.

А может, дело не в грошовых секретах и шпионских играх? И Мила права, он просто отдалился. Ушел мыслями к своей продавщице Снежане, уплыл в прошлое или страну фантазий и перестал замечать очевидные намеки?

- Да ладно?- прохрипел он.- Начала только?

- Не-а. Давно начала. Построили почти.

- Блин, Милка, и ты еще упрекаешь меня в равнодушии!- не сдержал он подковырку. Вот и обнаружился шлюз, куда сливалась большая часть денег.- Не могла сказать раньше? Я что тебе, враг?

- Не-а, не могла.- Мила зевнула.- Никто не знает. Я бригаду из соседней области заказывала. Дом на мою двоюродную бабку оформлен. Я одна наследница.

- Ты соскакиваешь?- напрямую спросил Стас.

- Хрен соскочишь,- честно ответила жена.- Все равно вычислят, если захотят. Но что-то делать нужно, Стасик, это точняк. Скоро все низы повяжут. Верхи сдадут, это очевидно. Так всегда происходит, понимаешь, везде обновляется штат, чтобы нормально работали, свежая кровь и все такое. А я слишком сильно в теме, чтобы меня оставлять.

- И что ты думаешь?

- Да я пока в процессе!- Мила хищно ему ухмыльнулась и вернулась к коньяку, из чего Стас заключил, что тема закрыта.

Неизвестно, как там безымянные могилы вдоль дороги, но ямы почти сошли на нет. Грунтовка выровнялась и перешла в гравийку, стали попадаться халупы. Ну как халупы… Две-три развалины, а потом глядишь – вполне себе дом с огородом, и вроде челдобрек копошится. Правда, при ближайшем рассмотрении выяснялось, что не человек это вовсе, а огородное пугало, но людским духом пахло, косвенное присутствие ощущалось.

- Надо дорогу спросить,- сказала Мила.- Как на трассу выбраться.

- В смысле?- взбеленился Стас.- Ты же сказала, что знаешь дорогу!

- На трассе знала. А тут нет.

- Зачем тогда свернули?

- Потрахаться захотелось.- Мила пожала плечами.

Что ж, тут не поспоришь, и Стас посчитал, что небольшой крюк – достойное условие для спонтанного интима. Еще бы цветочный магазин вычеркнуть из сценария… А он и вычеркнут! Как и молоденькая Снежана. Стас одномоментно осознал, что нет у него больше любовницы,- все это сон и игры в ностальгию. Его женщина – здесь, на пассажирском сиденье, хлещущая коньяк из горла, носящая в сумочке пестик и думающая на тридцать шагов вперед. Другого ему не дано, да уже и не хочется.

- Интересно, что это за хутор? Знака я не разглядел…

- Это точно не то, что нам нужно. Нам нужно назад на трассу. Давай вон в последнем доме спросим.

- Почему в последнем? Друган там твой?

Мила отупело на него уставилась, а через секунду уже хохотала полной грудью. Стас расслабился, из сердца ушли остатки тревоги. Пока ему удается рассмешить жену, будущее продолжает им мерцать.

- Ты как узнал? Ну да, точняк! Дядя Прокоп там живет.

Они рассмеялись в унисон. Стас заметил движение дальше по курсу и прервал смех. В поле за домом, невдалеке от изгороди, туча воронья справляла пир горой.

- У меня такое подозрение,- сказал Стас,- что не из-за редкого жучка у них там дележка.

- Не видать отсюда. Сдох походу кто-то. Может, сам дядя Прокоп и окочурился.

Они гыгыкнули напоследок, потом Стас тормознул машину, и они выбрались наружу. Теперь две сигареты прикурил Стас, протянул одну Миле. Пригляделись к окрестностям. Двор, хоть и неопрятный, производил впечатление обжитого, но хозяина поблизости не наблюдалось. Оба подумали о собаках и нашли их отсутствие странным.

- Дядя Проко-о-оп!- заорала вдруг Мила на всю деревню, и Стас согнулся от беззвучного смеха.- Дядя Прокоп, выходи уже, едрена вошь! Племяшка приехала.

Она затянулась сигаретой и слегка покачнулась. Потом стащила очки, прищурившись в сторону дома. Будучи подшофе, все же именно она первой заметила неполадки в обстановке.

-Там дырка,- сказала она.

- Где?

- В двери.- Она указала сигаретой в сторону хибары.

Во входной двери зияла немаленькая дырка, вся обгрызенная по краям.

- Походу, не живет тут никто,- расстроился Стас.- С такой дверью. Если только это не специальная дырка, чтобы ссать, не выходя из дома.

- Но мы с тобой в дырку ссать никогда не будем, да ведь, Стасик!- Мила отбросила бычок и водрузила очки на место.- Мы с тобой сядем в машину и сделаем вид, что ничего не видели. Поспрашиваем в других домах. Не нравится мне эта хренотень.

- Мила, там не было никого,- напомнил Стас.- В других домах. Мы ни одного человека не встретили.

- Чай пьют!- отмахнулась Мила, но Стас уже растворил калитку и зашагал по направлению к двери по обычной земляной тропинке, по сторонам от которой располагались ряды запущенных грядок. Ветер выкатил ему под ноги дырявую шляпу, и Стас, не думая, пнул ее как заблудшую кошку. Поразмыслив и покачнувшись еще раз, Мила двинулась следом.

Крыльцо отсутствовало, над входной дверью имелся навес домиком, поддерживаемый двумя стойками. Стас приблизился и просто крикнул в дырку.

- Есть кто?- Он заглянул внутрь.- Слышь, хозяин, нам бы… Вот бляха!!!

Мила от неожиданности подпрыгнула и икнула.

- Чего там?

Вместо ответа Стас отпрянул от двери и опустился на корточки. Резкая лиловость лица выдавала сильный шок от чего-то, что открылось ему внутри дома. И тогда его жена стала действовать так, как могла действовать только она, и за что Стас всегда восхищался ею в глубине души, несмотря на все терки и взаимные претензии. Молниеносно развернулась и ринулась назад к машине. Она не задала ни одного лишнего вопроса, даже не помедлила секунду, чтобы оценить риски. Ветер взметнул светлую копну волос, мелькнуло платье, и Мила была такова.

Однако через мгновение она уже летела назад на всех парах, как фурия в аду, с пистолетом наперевес.

- Чего там?- завопила Мила на подступах.

- Там…- начал было Стас, но она и без него заглянула в дырку. Резко отскочила – как полицейский из фильмов, когда есть риск стрельбы изнутри. Какое-то время тяжело дышала, пока ее опьяненный мозг увязывал картинки в единый коллаж, потом осознала, что палить сегодня изнутри точно никто не будет. Снова приникла к двери и уже целую минуту разглядывала кровавые подробности в доме.

- Дядя Прокоп спекся,- резюмировала Мила. Перевела взгляд в поле, на тучу ворон.- А там, походу, жена дяди Прокопа, тетка Матильда.

Она хмуро оглядела Стаса и, убедившись, что тот начал розоветь, предложила.

- Зайдем?

Он замотал головой.

- Зачем? И так все ясно. Деревенские разборки. И мы тоже можем попасть под раздачу.

- Может, найдем там карту,- предположила Мила на серьезных щах, и Стас сначала вылупился на нее, а потом фыркнул. Жаль, что он не нагрузился с ней на пару, быть может, присоединился бы сейчас к обмену шутками. Впрочем, хмельная и развратная Мила исчезла, теперь это был собранный и хладнокровный ветеран разборок. Они одновременно еще раз припали к дыре, щека к щеке, как дети, обнаружившие лаз в сказочный мир. Только кровавая бойня внутри не располагала к волшебству и хорошему настроению. Мила продолжала сжимать пистолет обеими руками, направив ствол вниз.

- Да ну нафиг!- решила, наконец, она.- Только извозимся все, нас потом менты и примут. Двинули.

- Может, как ты предлагала, в других домах попробуем?

- Нас там грохнут, Стасик. И правильно сделают, если мы будем такими дебилами. Давай, супруг, рвем когти.

Но рвануть они не успели. Потому что сначала их уши различили приближающийся шум, а потом на дороге возник крадущийся на малой скорости автомобиль.

Продолжение следует...