CreepyStory

Второе собрание

Небольшой зал для собраний постепенно заполнялся страшилами. Все рассаживались. Те, кто не в первый раз, занимали полюбившиеся места. Новички садились на оставшиеся пустовать стулья. Страшил сегодня пришло меньше, чем в первый раз – один стул так и остался пустым.

Когда все расселись, Первород начал:

– Приветствую всех на втором собрании Клуба страшил! Приятно видеть новые лица, – он пробежался глазами по присутствующим. – Начнём. Первому слева – первое слово: представьтесь, расскажите о себе, о методах охоты или проблемах, с которыми столкнулись.

– Привет всем, меня зовут Жозефина, – начала девушка в лёгком ситцевом платье с золотистой диадемой в волосах.

– Привет, Жозефина, – поприветствовали её все.

– Я – полуденница. У меня есть иммунитет к солнечному свету, но за это приходится платить: мне требуется больше энергии страха. К сожалению, иногда даже недостаточно пугания и приходится прибегать к живоедству, – она обречённо вздохнула. – Я часто задумываюсь, а стоит ли оно того? Может быть, стоит всё бросить и исчезнуть?

– Понимаю тебя. Оттого у нас и осталось так мало полуденниц, – с сожалением сказал Первород, пытаясь подбодрить. –  И что же заставляет тебя остаться? Где ты находишь силы?

– В попытках вспомнить свою жизнь. Умерев и став страшилой, я забыла родственников, друзей, знакомых. Весь мой путь в мире живых уменьшился до имени и сути. Но я стараюсь вспомнить. Я выхожу из темноты в мир наполненный жизнью, запахами скошенной травы, терпкого кофе, свежего хлеба. Правда, от этих запахов остались лишь тусклые фантомы, и все их перебивает вкус страха в моих рецепторах, – сказала девушка с тоскливой болью.

– Что такое кофе? – шёпотом спросил Аркаша у соседа.

– Я не знаю, – прошептал сосед.

Никто не обратил на них внимания. Жозефина продолжала:

– Я стою вдалеке, наблюдаю за каким-нибудь человеком и думаю. Мог ли он быть моим близким? Через что он прошёл? Сколько радостей и тревог он испытал, пока я гоняюсь за страхом, чтобы остаться в бытие? Стоит ли наше существование того, чтобы держаться за пребывание в загробном мире – цепляться за сумрак одной рукой, держа в другой крохи памяти и барахтаясь над бездной забвения?

Жозефина выдержала паузу, оглядев ошарашенных, озадаченных слушателей. Тяжело подняла взгляд на Перворода, сумев продержать его, и твёрдо сказала:

– Стоит.

Все взорвались аплодисментами. Девушка, обессилев, увела глаза от давящего взгляда Перворода. Тот уважительно кивнул и похлопал могучими ладонями, поддерживая овации.

– Очень вдохновляющая речь, – сказал он. – Мракодарю за столь проникновенное выступление. Кто-то ещё хочет что-нибудь добавить?

– Если вам тяжело добывать такое количество страха, почему бы не примкнуть к коалициям страшил, например, в заброшенной больнице в центре местного городка? – с добрыми побуждениями спросил Аркаша. – Место довольно проходное, даже днём, что для вас будет преимуществом.

– Полуденницы охотятся в одиночку, – гордо отчеканила девушка и подняла подбородок.

– Тогда, смею предположить, что причиной проблем является ваша видовая гордость. Если попробовать переступить через неё, то… – аккуратно подводил Аркаша, но Жозефина оборвала его.

– Я скорее исчезну, – отрезала она.

– Понимаю вашу принципиальность, но ведь сейчас время такое. Нам всем тяжело, без объединения попросту не выжить. Мы потому и стали собираться здесь, – сказал Аркаша.

– Он прав, Жозефина. Я знаю, как заслуженно горды собой полуденницы, как тяжело им достаётся существование. Я готов с уверенностью заявить, что никто не осудит за сотрудничество с другими видами страшил. Это будет примыкание, а не пресмыкание. Ваша гордость останется нетронутой, – сказал Первород.

– Я обдумаю это, – подытожила она.

Глава собрания кивнул и жестом предложил выступить следующему.

– Всем смертствуйтя. Я домовой – Ероша, – забавно поздоровался небольшой косматый старичок в лаптях, кивнув соломенной шляпой.

– Привет, Ероша.

– Интересно вы придумали: собираетеся, обсуждаете всякое. Любо-дорого послушать, – улыбался в густую бороду Ероша. – Бывал я и раньше на таких консилиумах, бывал. Трудности всегда объединяют: что живых, что мёртвых.

Все с интересом и почтением слушали.

– Я существо древнее, аки реликт, можно сказать. Энергия страха мне уже не нужна – шибко люди уверовали в моё существование. То, конечно, не моя заслуга, а всего нашего вида. Веками мы добивались признания в умах живых, своего местечка в человеческом мироздании. И не без помощи людей, замечу: знахарки нам помогали, да писари всякие, что суть нашу описывали. Всё это сблизило меня с людьми. Я обитаю в их хатах, слежу за бытом. Изредка, конечно устраиваю выходки, чтоб не расслаблялись. Понимаю, если сам расслаблюсь, то всё нажитое потерять могу, того и гляди. Люди развиваются, перестают обращать внимания на древние обычаи. Так и запамятовать нас могут – исчезать начнут домовые-то. Придётся нам сызнова на тропу охоты встать, да в потёмках охабиться. Посему, советую с людьми союзничать, ежели существовать остаться хотим. Мы две стороны одной сути – живое и мёртвое.

Слушатели выжидали паузу, переваривая наставление старичка. Первород поблагодарил домового за то, что поделился мудростью.

– Так ведь, служа, можно и прислужником стать, – воспротивилась объединению Жозефина.

– Ежели таков твой выбор – таков путь, – легко согласился Ероша, прищурив глаза и наклонив голову.

Вдруг из полумрака комнаты спешно вышла Руно. Она не пользуется дверями и совершенно не понимает их устройство. Чаще она является из ближайшей тени, связывающей мир живых с миром мёртвых, словно тёмная материя. Она извинилась и вошла в круг собрания.

– Извините, я задержалась, – сказала она, присаживаясь на пустующий стул.

– Ничего, всё нормально, – кивнул Первород. – Ты как раз успела на своё выступление. Как твои дела с узником Смерти? Если кто не знает, Руно смогла успешно наложить Узы Смерти на понравившегося ей юношу.

– Он сделал мне… – начала Руно.

– Предложение?! – ошарашенно перебил Аркаша.
– Лучше – жертвоприношение! – окрылённо сказала Руно, а затем смутилась. – По крайней мере, я так считала поначалу. Но оказалось, что это не так. Я неправильно его поняла.

– Ты не серчай, он парень молодой, живой, науки нашей не знает ещё толком. Ты ему расскажи, как то делается, – подбадривал Ероша. – Пусть сначала жабку подарит, потом птицу какую. Дальше – больше.

– Ага. У меня такая же проблема с ведьмами. Они мне делают жертвоприношения из чёрных петухов, козлов. А мне такое не нужно. Я, вообще-то, вегетарианец, – включился в разговор Трутс и подался вперёд гладким, испещрённым маленькими отверстиями телом.

– А ты им сказать об этом не можешь? – спросила Руно.

– Да я пытался, но они оберегами закрылись от меня. Могу ответить, только когда они сами спрашивают. Получается такой диалог: «Что ждёт меня в будущем?», «Брокколи», «Как мне решить такую-то проблему?», «Морковь». Очень весело, – усмехнулся Трутс. – Так, в итоге, знаете к чему это привело? Ведьма сделала «овощную» колоду карт таро, через которую обращалась ко мне и интерпретировала мои ответы как ей нужно. Шарлатанка, одним словом.

– Да уж, сотрудничество с ведьмами сейчас совсем не то, что раньше. Сейчас они все белые, серые, зелёные – каких только нет. А нет, как раз, настоящих. Я вот помню, в Салеме обитал в самое интересное время. Так мы там такое вытворяли – самому вспоминать страшно! Мы наши слои воедино слили! – восторгался прошлым Ваал'Торн. По всей его коже песчаного цвета торчали наружу маленькие шипы, в некоторых местах протыкая одежду.

– Такое разве возможно? – удивился Аркаша.

– Да, только сложно. Нужно специальное мёртвое семя. Также необходимо соблюсти много условий ритуала. Я уж не говорю о том, сколько сил нужно приложить, – сказал Ваал'Торн.

– Хм. Вы знаете где достать это семя? – спросил его Аркаша.

– Не знаю, но думаю, мы можем попытаться поискать, – ответил он.

– Господа, я попрошу вас. Наше собрание превращается в балаган, – Первород покачал ладонью в воздухе. – Руно, ты что-то ещё хочешь добавить?

– Нет, я просто поделилась новостью.

– Хорошо. Переходим к следующему гостю, – Первород указал ладонью на «гладкого» страшилу.

– Всем привет. Меня зовут Трансильвандегерштутс, – поздоровался он быстро.

– Привет, Траслив..

– Шварден...

– Слив…

– Треснул?

– Привет, срандерштул.

– Да это же невозможно!

– Андерген…

– Кемберштуф?

– Я не могу.

Страшилы наперебой пытались повторить неповторимое. Поднялся хор голосов, подбирающих языком отмычку к труднодоступному имени страшилы.

– Можно просто – Трутс, – уточнил владелец сложного имени.

– Привет! – хором отрезали собравшиеся.

– Трутс, просто Трутс. Как вы понимаете, я был Фобосом длинных слов, моя специализация – гиппопотомонстросескиппедалофобия. Почему был, спросите вы? Потому что, к сожалению, некоторые страхи слишком узконаправленные. Людей с таким страхом трудно найти – их не больше 10% от всего населения Земли. Из-за этого редкие Фобосы и Фобии исчезают. Но какой же потрясающий вкус у такого изысканного страха! Говоря короче, я сейчас перепрофилируюсь на новую специальность  – технофобия. В данный момент живые придумывают всё больше технических и цифровых нововведений. Но страх неизвестного – основной страх, – он скользнул взглядом по Первороду. – А исходя из этого, я выбрал встать на гребне новой волны фобий. Посмотрите, как они начинают бояться нейросетей. Вы слышали про нейросети? Я думаю, это золотая жила. Пока страха, конечно, маловато, но ещё не полночь, как говорится.

– Что-то я не пойму, а где у тебя пугательная железа в виде антенны 5G? Или ты волны страха на палец ловить собрался? – спросил едко Ваал’Торн.

– При чём тут 5G? Я пью страх по-обычному, как и вы. Без всяких волн и сигналов, – спокойно парировал Трутс.

– Да бредни это всё. Ваша новая школа, новые технологии – чушь, – Ваал’Торн обратился к Первороду. – Можно я вступлю в дискуссию?

– Пожалуйста, – кивнул Первород.

– Я как считаю, в живых вшита программа – бояться. Они без этого страха не выжили бы, они нам «спасибо» сказать должны. А наша задача – этот страх поддерживать. Пугай, но не спугни.

– Пугай, но не спугни! – хором продублировали присутствующие.

– Так, что ж мы теперь будем из-за каждого их новоиспеченного гаджета менять свои порядки и подстраиваться? Пусть они под нас подстраиваются! Тьма, высота, глубина, неизвестность – это у них на подсознании высечено. Без страха они все с края Земли сиганут, чтоб узнать, что за ним, – принялся объяснять шипастый страшила.

– Но Земля круглая, Ваал'Торн. Мы ещё в 1633 году встречали на нашей стороне Галилея, слушали его лекции, с пылу с жару. К тому же, люди совершенствуют своё бесстрашие. Их эволюция – адаптация. Они приспособились к жизни, учатся бороться со своими страхами. И заметь, делают это без насилия, как в средневековье. Они-то без нас прожить смогут, если достаточно адаптируются и разовьются интеллектуально, духовно, физически, а мы? Если мы задержимся в развитии на уровне средневековья – мы в нём и останемся. Пылью на полках истории. Мы просто не сможем их напугать, не то, что спугнуть, – доказывал свою точку зрения Трутс.

– Ну нет! Неужели ты не видишь, в их мире то же самое средневековье, обтянутое нанотехнологической тряхомудией. Не нужно ни под кого подстраиваться. Вышел в люди, напугал по-старинке – и дело с концом. Раньше люди что-то противопоставить могли, заставить нас самих бояться – жить было весело, мреть было интересно. А сейчас что? – выдал Ваал'Торн.

– А что сейчас? – уточнил Трутс.

– Да пресно всё, – кисло констатировал Ваал'Торн.

– Ну, так это говорит о движении, изменении. Пресно – значит непривычно. Разве нет? – уточнил Трутс.

– Это говорит о стагнации, а в условиях постоянного хода времени – о движении назад, – разъяснил Ваал'Торн.

– Смотря, откуда наблюдать. Если вам непривычно в новом мире – адаптируйтесь, изменитесь, – настаивал Трутс.

– Если мне непривычен новый мир, я его изменю под свои стандарты, – держался своей точки зрения Ваал'Торн.

– Ваши стандарты стареют вместе с вами, – сказал Трутс.

– Хорошо, увидимся через 100 лет. Посмотрим, чья позиция верная, – подвёл итог Ваал'Торн.

– Согласен. Кто останется, тот и прав. Время – лучший судья, – поддержал Трутс.

– Господа, я считаю вы оба правы. Точка зрения говорит о том, что вы наблюдаете. А мир такой большой, что в нём поместятся обе ваших точки зрения. Продолжим собрание, – урегулировал спор Первород.

– Хорошо. Нужно соблюдать последовательность. Меня зовут Ваал’Торн, – страшила показательно поклонился в сторону Перворода.

– Привет, Ваал'Торн! – приветствовал хор участников.

– Я, можно сказать, местный архивариус. Взаимодействую с ведьмами, беру у них заказы на той стороне, ищу исполнителей на этой. В свободное время веду летопись событий: ищу свеженькие мёртвые души и расспрашиваю их о мире живых, пока их память не стёрлась за 40 дней. Ну, что могу сказать – раньше было лучше. Светлая память тёмным временам. Я всё-таки буду настаивать на своём: раньше страх был вкуснее, углы темнее, луна полнее. Я вот достану архивы свои и принесу в следующий раз! Сухими фактами докажу! У меня всё.

– Мракодарю вас, господа, за ваши выступления. Это была интересная дискуссия. В спорах и рождается истина потому, что вы описываете её с разных точек зрения. Кстати, Ваал'Торн, вы могли бы помочь своими архивами Жозефине, – подвёл итог Первород. – Перейдём к следующему гостю.

– Всем привет! Я Аркаша, – он помахал сломанной рукой.

– Привет, Аркаша!

– В прошлый раз ты озвучивал проблему. Что-то изменилось после собрания? – спросил Первород.

– Да, мы начали встречаться с Каллисто,чтобы проводить уроки.

– И как успехи? – спросил глава собрания.

– Отлично. Но, в плане уроков – не очень: не могу применить её опыт в тесной лифтовой кабине без зеркал. Буду искать новое пристанище – «фешенебельное», как она выражается. С просторным лифтом и большим количеством зеркал. Она меня вдохновила изменить условия существования, – ответил переломанный Аркаша.

– О, это просто замечательно! Рад слышать, – прокомментировал тёмный великан.

– Прошу прощения, – вмешался Ваал'Торн, активно жестикулируя, – Но ведь, это же яркий пример того, о чём я и говорю. Аркаша вместо того, чтобы изменить мир, решил измениться сам.

– Но ведь, у него же нет зеркал в лифте обитания, чтобы применять зеркальную технику. Он изменяет себя, адаптируется. Или вы хотите сказать, что ему нужно самому зеркала в лифте повесить? – спорил Трутс.

– Я бы повесил, – сухо парировал Ваал'Торн. – Дело несложное.

– А мне нравится, что я перееду поближе к Каллисто. Мы сможем чаще видеться. Она мне очень нравится, – засиял Аркаша. – Я даже подумываю о церемонии мракосочетания.

Руно умилилась. Страшилы расплылись в улыбках. Даже хмурая и гордая Жозефина немного растаяла.

– И кстати, она мне посоветовала придумать страшилье прозвище и перестать представляться живым именем, – продолжил Аркаша.

– А так, это твоё живое имя? – удивился Ваал'Торн, – А я думал страшилье. Такое жуткое…

– Ваал'Торн, прояви уважение к живому имени. Мы все оттуда пришли. Живое и мёртвое – одна суть.

– Извиняюсь, – сказал он Первороду.

– А что значит живое имя? – спросила Руно.

– А ты не помнишь своё? – поинтересовался Аркаша озадаченно и переадресовал вопросительный взгляд главе собрания.

– В нашем мире живое имя, это как подпись. Если ты будешь делать что-то в рамках Сумрачного Секретариата, то тебе оно понадобится. Кто накладывает Печать, тот и передаёт узнику его живое имя после перехода, – объяснил Первород. – Если твоя мать Клаустрофобия, которая привела в этот мир, не назвала тебе его, значит пока не готова выпускать из-под своей опеки. Можешь спросить у неё, как представиться возможность.

– Хорошо, – ответила Руно и обратилась уже к Аркаше. – И какое же имя ты себе придумал?

– Выбираю между «Арканоид» и «Арканзас», – ответил он.

– Какой вздор! – удручённо отреагировал Ваал’Торн.

– А мне нравится как звучит, – сказал Аркаша. – Может быть, остановлюсь на «Аркан».

Благодарю за внимание)

Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"

Буду рад обратной связи

Всем добра, полуночники!

Сегодня День рождения Александра Сергеевича “айдасукинсына” Пушкина. И по случаю я вспомнил, как же в детстве любил фильм “Руслан и Людмила”, особенно момент, когда Руслан ночью в поле находит огромную, отрубленную голову и разговаривает с ней. В детском, блин, фильме! Повспоминал и другие “сказки” Сергеича, и знаете, жутких моментов-то в них не мало.

Держите мой ТОП пушкинской жути.

5. Расправа над медведицей в “Сказке о медведихе”.

Он сажал в нее рогатину
Что повыше пупа, пониже печени.
Грянулась медведиха о сыру землю,
А мужик-то ей брюхо порол,
Брюхо порол да шкуру сымал,

Ну конечно, тут есть оправдание мужику. Случайная встреча и медведица, оберегающая своих медвежат, нападает первой. Но не слишком ли мясные подробности?...

4. Тяжкие телесные в “Сказке о попе и работнике его Балде”.

С первого щелка
Прыгнул поп до потолка;
Со второго щелка
Лишился поп языка;
А с третьего щелка
Вышибло ум у старика.

Нормальный такой маньчина, нашел способ безнаказанно убивать с согласия работодателя.

3. Погребение заживо в “Сказке о царе Салтане”.

И царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян

Даже для казни недругов не совсем гуманный способ, а это на минуточку устроили сестрицы. Родную сестру и младенца-племянника... Жуть.

2. Двойное убийство в “Сказке о золотом петушке”.

Перед ним его два сына
Без шеломов и без лат
Оба мёртвые лежат,
Меч вонзивши друг во друга.

И это не единственные насильственные смерти в сказке. Сам царь при толпе свидетелей забил жезлом мудреца-скопца, а после и ему самому проклевал череп золотой петушок.

1. Убийство с целью ограбления в сказке “Жених”

А старший брат свой нож берет,
Присвистывая точит;
Глядит на девицу-красу,
И вдруг хватает за косу,
Злодей девицу губит,
Ей праву руку рубит.

Хочется верить, что эта была не детская сказка…

Ну как вам наш гений? Я стал его еще больше уважать. Как гласит предисловие книжки, в которой я прочитал все эти сказки - погрузитесь в шикарные описания приключений, волшебства и самобытных чудес

Больше контента в Телеграмм-канале Ужасариум

Специально для подписчиков.

К теме ТВАРИ-1

От автора.
Что-то вдруг пошла волна) Этот рассказ будет коротким, но немного прояснит ситуацию, и создаст необходимую платформу для дальнейшего развития. Минимум половина персонажей плавно перекочуют в планируемую продолжуху. Я загорелся этой темой)

Вторую часть Крысиного бога планирую сделать подлиннее. А пока просто делюсь)

Что, когда и как в плане полноценного продолжения - не берусь судить. Просто буду писать, как Бог на душу положит)) взял отпуск для решения всех своих дел. Ну и, само собой, для творчества. Спасибо, друзья, за поддержку в темные часы!

П.с. много обсценной лексики. Кому претит, не читайте.

Ивану шёл седьмой год, и это было его последнее лето перед первым классом. Родители вкупе с психологом сочли, что мальчик готов и в 6,5 пойти учиться. Так что, мальчик, когда гулял во дворе, с удовольствием слушал истории про школу от второклассника Соколова с соседнего дома.

- А хочешь, покажу кое-что? – спросил Соколов. – Подземную реку?

- Конечно, хочу! – ответил Ваня. – А это далеко?

- Не, тут недалеко.

Согласно неким таинственным указаниям начальства рабочие сняли плиту с глубокого квадратного колодца, расположенного над подземной трубой, в которую давным-давно загнали реку. Да так и оставили люк открытым.

Серые бетонные стены уходили вниз на четыре метра. А там ревел серо-зеленый поток бывшей когда-то полноводной реки  вперемешку с канализационными стоками, распространяя характерный специфический запах.

Мальчики стояли на краю колодца и смотрели, как стремительно вода проходит расстояние в несколько метров, неся в себе всевозможный мусор. Они тоже бросили туда несколько веточек, тут же исчезнувших в невидимой под бетоном трубе.

В какой-то момент Соколов, встав за спиной Ивана, столкнул того вниз. Просто так. Как веточку. Чтобы посмотреть, что будет. (1)

Ваня должен был умереть в тот день, это очевидно. Он даже не умел плавать (будто бы это могло помочь). Течение быстро засосало тщедушное тельце.

Каким-то чудом мальчик не захлебнулся и не разбил голову о стены. Содрогаясь в рвотных спазмах, он пришел в себя в канализационном коллекторе, зацепившись за проволоку. Кое-как, на голых инстинктах, Ваня смог выбраться на нечто, что можно было с натяжкой назвать берегом. Вокруг было темно. Ребенок быстро замерз и заплакал – не от боли, а больше от обиды и отчаяния.

Вскоре он услышал попискивание, и едва успел испугаться, как почувствовал, что к нему прижимаются чьи-то теплые бока. Мальчик уснул.

***

В баре «Горбатая крыса» за столом в тот вечер, припозднившись, сидели трое мужчин, и пили водку. Рядом были прислонены видавшие виды «калаши».

- Так всё и было, говорю вам, - веско бросил в конце истории тощий парень, младший в группе наемников, Анатолий Ленов по прозвищу Тень.

- Да не пизди ты! – Командир их тройки, Гаврила Пантелеймонов, крупный мужчина в годах, с обезображенным шрамами лицом, долил водку в стаканы. – Нет никакого Крысиного бога. Сожрали бы крысы мальца!

- Есть, Пантелей, есть! – третий наемник взял стакан и принялся греть его в широкой грубой ладони. Все звали этого невзрачного человека с наколками Клоп. Клопу было сорок лет. В миру - Олег Коваленко. Он скрывался в подземельях от правосудия. – Крысы вон, сам знаешь, как вымахали под заводом, где сброс химикатов идет! И пацана тем же накормили. Вымахал он под четыре метра ростом, и теперь управляет крысами.

- Ты сам его, что ли, видел? – усмехнулся, прищурившись, Гаврила.

- Нет, но люди говорят…

- Люди – хуй на блюде! – Главарь выпил и занюхал хлебом. На закуску денег почти не оставалось.

Тень тоже выпил и заговорщицки подмигнул Клопу.

- Суть в другом, Пантелей. Говорят, что после того как месяц назад какие-то дебилы сломали Периметр, крысы сильно осмелели, и теперь лезут потихоньку в тоннели. Сильно, говорят, зол Крысиный бог, и теперь отвоевывает территорию.

- И чё? – Главарь демонстративно начал шариться по карманам, доставая грязные мятые купюры. Посмотрел строго на приятелей. Те нехотя принялись выгребать карманы, чтобы скинуться на ещё пару бутылок.

- Хуй через плечо! – злобно прошипел Клоп. – Тут дело есть. Помнишь старика Блевотину? Он тут с девяностых живет, все ходы знает. Пока крысы осваивают новые территории, можно под шумок пробраться в их логово. Они своему богу годами тащат всякое барахло. И там уже горы богатств, включая арахнидские штучки. Раньше не пройти было, кроме как через Периметр. А теперь Блевотина готов нас провести туда. Смекаешь?

Гаврила дал знак официанту, помахав пустой бутылкой.

- Да откуда, блядь, Блевотина это всё знает?

- А оттуда! – подхватил Анатолий Тень. – Нашел он в тоннелях умирающего мужика – того крепко крысы поцапали. Ну, он и рассказал, что сбежал – он пленником был – от Крысиного бога. Там много людей, мол, сидит. Кто-то бога этого развлекает, а кого-то крысы жрут в голодное время.

Принесли водку. Наемники выпили еще.

- Сомнительно что-то. Я вас месяц не видел, и надеялся на нормальную работу, а не сказки эти сказочные слушать. Ай-да лучше к Плантаторам. Слышал, у них охрану сильно покоцали, люди требуются до сих пор.

- Покоцали, да, - Клоп закурил и сощурился, склонив голову. – Шпала  с дружками их и покоцал. У них в этом вот баре замес случился, что-то не поделили. Ну, и встретились на узкой тропке. Но ебал я в рот снова рабов за копейки пасти. Скукота! А тут сразу можно из грязи в князи!

- А крысы?

- А хули нам крысы? Что мы, не отобьемся от кучки крыс? Патрончиков бы, конечно, поболе надо. Но Толик вон договорился с Шермухамбетом, тот готов нам открыть небольшой кредит под процент от хабара.

Гаврила откровенно ухмыльнулся.

- Ну да, этот пидар крепко приподнялся в последнее время. Так что, верю.

Водка забулькала, наполняя стаканы.

- Хуй с вами, пацаны, убедили! Рискнем! Но я еще свояка подтяну. В четыре ствола сподручнее будет крыс мочить.

- Не вопрос! – сказал Толик Ленов, закуривая и слегка кривясь от выпитого. – Пойду тогда позову Блевотину, договоримся обо всем. Авось проставится на радостях.

- Да, - Олег Коваленко кивнул, - надо рискнуть. Пока народ бздит лезть за Периметр по старой памяти. Но это ненадолго.

Через несколько часов, когда наемники основательно напились и разошлись, аудиозапись их разговора очутилась в руках местной братвы, держащей ТЦ.

***

Торговец Марк Бойцов, 52-хлетний мужчина, в далеком прошлом бандит и успешный коммерсант, возвращался с ТЦ домой, неся хорошие новости. Во-первых, он распродал все товары.  А это, в основном, поделки его семьи: вышивка, амулеты, украшения. Плюс немного виски из старых запасов. Странное дело, но после того как власти ужесточили контроль над входами в подземелье, все товары, идущие наверх, резко поднялись в цене и спрос на них вырос. Нынче модно стало носить на руке фенечку «оттуда». Во-вторых, он нашел покупателя на бомбоубежище, в котором жила его семья, что позволит им перебраться поближе к «цивилизации». Их Бункер (а они называли свой дом только так) находился на большом  отдалении от основных путей, и дорога туда занимала почти десять часов. А, в-третьих, договорился с одним человеком о доле в новом бизнесе. В-четвертых, нашел жену старшему сыну – клан Слепых выставлял своих дочерей на торги.

В 90-е Марк, хорошо поднявшись на торговле краденой оргтехникой, по просьбе отца выкупил его любимый кинотеатр, под которым и оказалось заброшенное бомбоубежище. Кинотеатр приносил достаточно прибыли, чтобы на эти деньги мог жить отец – управление перешло в его руки. Отец же и занялся обустройством Бункера. На всякий случай, как он сказал. Мол, времена лихие, не знаешь чего и ждать.

Когда начался очередной бандитский передел, а власти осмелели достаточно, чтобы массово сажать братков, семья Бойцовых в количестве десяти человек решила избежать проблем и какое-то время отсидеться под кинотеатром, планируя после бежать за границу. Но судьба распорядилась иначе.

Когда Марк решился вылезти из убежища, оказалось, что идти и ехать им некуда. Чьи-то длинные руки дотянулись и до Московской, и до заграничной недвижимости, и до его счетов. Да, была припрятана некая сумма наличными, но это вряд ли бы помогло. ФСБ спустила на него всех собак, обвиняя в немыслимых преступлениях. Часть из них имела место быть, стоит признать. Но всё прочее – это злостные наветы от бывших приятелей по делам, решивших спихнуть ответственность на так кстати пропавшего братка. В общем, момент был упущен. Нужно было сразу бежать за границу, а не отсиживаться как мыши в норе.

А позднее Бойцовы поняли, что им нравится жизнь под Москвой. Странно, но факт. Их покинула лишь сестра Марка Галина с мужем.

Так они и жили себе на отшибе, по мере сил и возможностей участвуя в круговороте местных событий. Дочь стакнулась с одним из Плантаторов, родила от него и переехала на подземные фермы. Жена Тамара тут же родила им позднего третьего сына Виталика, которому на данный момент стукнуло пятнадцать годков. Похоронили родителей тут же – они ушли в разные годы, в основном из-за того, что возникали трудности с лекарствами и витаминами. Вот так Бойцовы и ассимилировались постепенно.

Впереди предстоял долгий и опасный путь, и глава семьи пожалел, что уступил просьбам младших, когда заболел старший сын, остаться, чтобы присматривать за мамой и братом. Впрочем, за годы жизни под Москвой Марк буквально сросся с автоматом, и чувствовал себя достаточно уверенно, да и люди его знали, но… два ствола всегда лучше, чем один. Особенно, когда твой карман набит деньгами.

Обо всем этом он и думал уже, наверное, разу по десятому с разными вариациями, когда впереди показался поворот к их Бункеру.

Вот только его встретила мертвая тишина и лужи крови. Старший сын лежал, явно погрызенный крысами, в своей кровати. Очевидно, он сопротивлялся, судя по тому, что руки отсутствовали – торчали лишь какие-то ошметки. Когда-то симпатичное лицо уродовали огромные царапины. На месте горла зиял черный провал. Рядом лежали кучки крысиного помёта.

Все остальные члены их семьи отсутствовали. Возможно, что они живы.

Ближе всего к Бункеру находился, как они его называли, Замок Падальщиков. По сути, это просто сборище бомжей и всяческих уродов, которые только и делали, что попрошайничали да тащили металл со всех подземелий. Именно они больше всего настрадались от крыс в своё время, пока не заблокировали намертво участок тоннелей. Падальщики рассказывали, что крысы, бывало, уводили людей живьем для своих неведомых целей. Точнее, в рабство своему богу, которого нужно было мыть, развлекать и кормить, ибо мутант разросся так, что уже не мог двигаться.

То есть, шанс, что родные живы, был не призрачным. Другое дело, возможно ли до них добраться. И, главное, как?

Марк бросился к тайнику, чтобы получше вооружиться и взять ещё денег. Возникла мысль попробовать нанять кого-то из Падальщиков – и как проводников, и как охрану.

Из глубины тайника на него смотрели круглые от страха глаза младшего сына, держащего в слабых руках пистолет.

Отец обнял сына, и оба расплакались.

Через час они, собранные и вооруженные, выступили в тоннели.

***

- У меня от этого уёбка мурашки по коже, - тихо сказал Тень Клопу.

Они двое шли позади. Вёл группу старик Блевотина. За ним, чуть на отдалении, шагали Гаврила и его свояк, представившийся как Выродок. Новый член их команды кутался в широкий брезентовый плащ-палатку, голову скрывал капюшоном, а глаза – огромными темными очками-консервами.

- Да, странный тип, - согласился Клоп. – Держи руку на пистолете, молодой.

Пройдя Периметр и прошагав около четырех часов, группа остановилась возле люка в бетонном полу.

- Нам вниз, - пояснил проводник. – А пока перекур.

Мужчины присели на пол. Достали из рюкзаков спиртовую горелку и принялись разогревать консервированную кашу с мясом. По рукам пошла фляжка с разбавленным спиртом.

Выродок ел быстро, мельтеша тонкими черными ручонками, что вконец допекло Клопа. Он отозвал главаря якобы на перекур.

- Он больной, что ли? – спросил Олег Коваленко, прислонившись к стене. – Ты давно его знаешь?

Пантелей посмотрел на собеседника сквозь табачный дым  долгим пронзительным взглядом. С явной угрозой.

- Достаточно.

- Не, ты пойми меня правильно, братишка. Ты пропадал где-то с месяц, и тут объявляешься с этим странным свояком. И что нам думать, а?

- Не бзди, Клоп, - Пантелей усмехнулся криво. Сплюнул. – Если до хуйни дойдет, он нам пригодится. Уж поверь. У него свои интересы в этом деле. Но с нас он ничего не возьмет. Мы ему до пизды. У него счёты только к Крысиному богу. Еще вопросы?

Олег сплюнул и затушил окурок каблуком.

- У матросов нет вопросов! – Он слегка придвинулся к собеседнику и сказал, так же, как и главарь недавно, с угрозой в голосе: - Но если что, сам смотри…

Гаврила Пантелеймонов кивнул, всё так же криво ухмыляясь, всем своим видом показывая, как он относится к угрозам Клопа.

- Пять минут на сборы, пацаны! И выдвигаемся.

Блевотина вскрыл люк каким-то хитрым ключом, и все принялись осторожно спускаться в воняющий затхлым колодец с шаткими ржавыми ступенями-скобами в стене…

Через полчаса на место их стоянки подошла группа охотников, состоящая из братьев Распашных, их зверей и двух сопровождающих. Огромные, едва ли не с быка размером, тигр и пантера были откормлены с трудом добытыми химикатами, что так любили крысы, из сливаемых отходов секретного подземного завода. Их тела прикрывали бронепластины. От ошейников отходили крепкие цепи.

- Вот же суки! – процедил сквозь зубы старший брат Дима. – Не пролезем тут.

Второй брат, Валера, обернулся к сопровождающим.

- Есть обходной путь?

- Есть, - кивнул один из помощников. – Полчаса.

- Веди.

Мужчины вздрогнули, большие кошки присели на задние лапы и опустили уши, скалясь и шипя, когда по тоннелям за Периметром вдруг пронесся сначала вибрирующий звук, а потом гулкий рокот.

- Что за хуйня, брат? – спросил Дима, натягивая цепи в мощной оголенной по локоть руке.

- Кто-то только что восстановил Периметр, - ответил Валерий. – Без вариантов.

- Вот же суки! Явно не наши же.

- А то! Дотянули с решением братки! Кто-то их опередил. Не хуй сраться под себя  было! Чего делать будем?

Дима обернулся к сопровождающим.

- Дальше идем. Хули ещё делать? Не возвращаться же. Нам заплатили за этих наемников – так достанем их! А там посмотрим. Знать бы, кто Периметр восстановил…

- К нему наймемся? – подмигнул с пониманием Валера. – А эти чего?

Старший брат снова взглянул на двух проводников, стоящих поодаль. Те нервно теребили цевья автоматов.

- Да заебали эти братки, чес слово! Никакой воли с ними. Вцепились в свой ТЦ сраный, только б бабки заколачивать, никаких перспектив. Давай рискнем.  - Дима Распашный злобно ухмыльнулся. – А этих на консервы пустим, для котят. Но сначала гниду эту достанем - Выродка.

Младший тихо и мрачно рассмеялся, пряча лицо и выражение лица от людей, назначенных братками в проводники. Махнул рукой, давая знак выдвигаться.

***

Марк Бойцов трижды постучал кулаком в металлическую глухую дверь. Через минуту дверь приоткрылась. За ней показался бородатый мужик с прыщавой физиономией. В руке он держал обрез.

- А, Бойцов! Чё надо?

- Проведи к Академику, дело есть, - Марк ответил спокойно, полностью игнорируя направленный в живот обрез.

- Да не вопрос! – ответил бородатый Падальщик, пряча оружие. – Заходите!

Академиком звали одного из главарей. Когда-то тот и верно был настоящим академиком, но спился и всё в своей жизни упустил, начав бомжевать. Спустился под землю и, благодаря выдающемуся уму, скоро занял видный пост. Любил он сыпать к месту и не к месту словечками сразу из пяти языков, из-за чего того порой было сложно понять. Марк сильно подозревал, что на деле Академик не знает толком ни одного языка, кроме родного.

Их с сыном провели мрачными низкими коридорами. Они проходили мимо лежанок Падальщиков. Местами, в больших помещениях, чадили небольшие костры, на которых бомжи жарили вонючее мясо. В ходу были пластиковые бутылки с разбавленным спиртом. И всюду мусор. Бродили люди-тени, одетые в обноски.

Академик встретил их в главном зале Замка. По сути, заброшенный подвал с кирпичными арками явно дореволюционной постройки. Пространство занимали столы, лежаки, нары, шкафы с барахлом. Горели редкие лампы. Туда-сюда бродили бомжи, вооруженные в основном самодельными копьями.

Он встал из-за стола, чтобы поприветствовать гостей. От Академика ощутимо разило немытым телом, гнилыми зубами, чесноком и спиртом.

- О, Марк Аркадьевич, бонжорно! Какими судьбами? Ду ю  вонт? – бомж кивнул на стол с полтарашками спирта. – Случилось что?

Марк присел за стол и не побрезговал выпить. Сын стоял рядом, нервно озираясь. Ему это зрелище было внове.

- Крысы похитили моих родных. Помоги вернуть. Я заплачу нормально.

Академик тоже выпил. Закурил Беломорину. Задумался. К нему полезла какая-то страшная бухая баба, протягивая губы, жирно накрашенные дешевой помадой. Академик, не глядя, оттолкнул её ладонью в лицо. Бабища завалилась со скамьи и затихла.

- Видишь, с какими миерда (исп. блядь) имею дело? – Бомж из совета Падальщиков поднял картинно глаза к потолку. – Слушаю тебя внимательно, мон ами (фр. мой друг)!

- Пропали: жена моя, средний сын – старшего закусали – и его жена с сыном малолетним. Всё, как ты рассказывал. Мне нужен проводник и хорошо бы охотников с десяток. Могёшь?

Академик ухмыльнулся. Налил еще по полному стакану.

- Натюрлих (нем. конечно)!  Вы очень кстати, май френд!

- Вот как? – Марк выпил, не поморщившись. – А конкретно?

- Ратти (ит. крысы) сейчас мигрируют,  - пояснил бомж. – Очень гут, весьма! Мы собираем армию, чтобы отбить наших фрателли (ит. братья). Наши интересы совпадают. Идем с нами завтра?

Марку пришлось выдержать ещё один стакан спирта. Мужчина быстро пьянел, будучи давно голодным, но держал себя в руках.

- Да.

- Вот только твоё армэ (фр. оружие) не годится. Мы знаем, чем бить гэтиэ (нем. твари), через годы практики.

Марк ощупал свой верный ОЦ-14 «Гроза».

- А что лучше?

Академик обернулся и крикнул в темноту помещения:

- Оруженосец!

Бряцая самодельными доспехами, к ним подбежал юноша лет 16-ти и встал по стойке смирно. В одной руке парень держал щит из досок, а в другой – боевые вилы (рунка или рогатина). На поясе висел вырезанный из листа толстого металла аналог палаша.

- Мой сын, - пояснил бомж, полностью перейдя на русский. – Вот чем хорошо воевать с крысами. Сдерживаешь щитом и колешь сверху в холку.

- А ружьё? – кивнул Марк на оружие за спиной оруженосца.

Академик налил еще по стакану. Марк вздрогнул, предвидя дальнейшее пьянство.

- У Крысиного бога есть младшие сыновья. Это для них. Вот они опасны, май френд, весьма! А с крысами мы сподручны биться. – Академик поднял стакан и залпом выпил. Схватил со стола вареное яйцо. – Пусть дети пообщаются, - он кивнул на Виталика и своего отпрыска. – А мы обсудим плату, йа? Жрать будешь? Шашлык из крысы! – Бомж пьяно усмехнулся. – Очень вкусно! Хорошая была охота!

Марк бы сейчас сожрал и чего похуже.

Внезапно пол, стены и потолок задрожали. Посыпалась пыль. Послышался зловещий рокот, будто гроза приближалась. Однако Академик был абсолютно спокоен. Будто знал, или хотел показать нечто большее.

- Утром выходим, надо спешить! Баланс сил нарушился. Андестенд? Но сначала выпьем!

Бойцов обреченно кивнул. Достал и подвинул пакет с деньгами. Он был готов ради семьи на всё. К столу подходили Старейшины, как себя гордо именовали избранные в вожди бомжи, чтобы держать совет.

- Что за баланс? – спросил он заплетающимся языком.

Академик рассмеялся. Подвинул открытую пачку папирос.

- Скоро узнаешь!

(продолжение следует)

1 - такое же примерно случилось со мной в шесть лет. Только крысы не согрели))Я чудом выжил. Факт. С тех пор понял две вещи: далеко не ко всем можно поворачиваться спиной, и что судьба имеет место быть - иначе бы я не зацепился за проволоку (а вкупе с другими событиями я не могу это списать на случай).