CreepyStory

И пусть человек стоит на высшей ступени.

Но, когда выхода нет, он стоит на ней на коленях

Смоки Мо

– Альфа! – окликнул я. Радостная лайка бегала вокруг меня по снегу. – Альфа, ко мне!

Довольная собачья морда, озорно виляя хвостом, подбежала ко мне и с покорностью дала её пристегнуть на поводок. Сегодня у Альфы будет первая поездка в пристяжной повозке после реабилитации. Не так давно она повредила лапу в одной из экспедиций. Сейчас я вывел её, так сказать, «пощупать снег» перед дорогой. Пока она была на «больничном», её место вожака занимала Айо.

Сегодня Альфа встанет в строй, но не в первых рядах. Пожалуй, посередине ей будет полегче. С этим решением я подошел к дому кинолога Миши готовить свою стаю. Мне предстоит в очередной раз выслушать от него наставления, как правильно обращаться с лайками. Он в этом отношении очень щепетильный и дотошный. Для него собаки роднее людей.

В моей стае присутствуют довольно интересные личности: Герда, Айо, Радон, Плуто, Орион, Кай, Ричи, Альфа, Тайлунг.

Герда и Кай – игривые умные хаски. Они не брат с сестрой. Просто, их нам привезли вместе из одного питомника.

Радон – белоснежный красавец породы Западносибирская лайка. Он прилетел к нам из кинологического института. В темноте он не светится и опытов над ним не ставили. Его содержали при институте, для совершенствования подготовки и обучения.

Плуто, Орион, Тайлунг и Ричи – пушистые Аляскинские маламуты. Очень непоседливые и всё подряд грызущие монстры. Их нам транспортировали со станции далеко юго-восточнее нашей, которую затопило из-за глобального потепления.

Альфа – Восточносибирская лайка. Красивая и статная. Её нам подарил один полярник-исследователь, который на пенсии занялся разведением собак. У Альфы даже какие-то медали есть. Но в экспедицию она их не надевает. Хранит дома на стене нашего кинолога Миши.

Айо – загадочная Тунгусская лайка. Я привёз её с собой. Заметил у неё интересную особенность, когда мы гуляли в лесах тайги. Она всегда чувствует, или даже, знает путь домой. Как бы глубоко и далеко в лес мы не заходили. Она всегда находит сначала меня, а затем дом. Я так привык к этому, что даже перестал брать в походы компас и карты. Я всем говорю, что в детстве Айо проглотила нить Ариадны.

* * *

По всей нашей полярной базе аккуратно и равномерно, словно масло ножом, размазано чистое снежное безмолвие. Настоящий рай интроверта. Как приятно здесь выйти наружу в - 46°С и вдохнуть свежий обжигающий ноздри воздух, а затем выдохнуть живой тёплый пар. Если в аду жара, то рай ледяной, по идее, поэтому здесь – ни души. Ну, кроме малочисленного населения исследовательской станции.

Сегодня ожидается обычный солнечный, насколько это возможно для нашего полярного круга, вторник.

Текущее задание у меня несложное: взять груз в точке А, отвезти в точку Б и вернуться. Никаких новых горизонтов открывать не нужно. Маршрут протоптан и заезжен так, что могу с закрытыми глазами проехать.

С утра я погрузил оборудование с нашей базы. Через полтора часа повезу его в заповедник «Тацита». Учёные там обнаружили какую-то герметичную пещеру с древними микробактериями. У них вертолётной площадки нет, поэтому все поставки идут через нашу базу транзитом.

Перед выездом со станции я зашёл в метеоблок и попросил Ника ещё раз проверить метеорологические данные.

– Скорость ветра: 8 м/с, температура воздуха за бортом: -12°С. Вероятность бурана три процента, – буркнул он мне, запивая слова горячим чаем, и подытожил. – День улётный.

Николас – учёный-метеоролог, слегка потёртый опытом. Матёрый полярник с седыми усами и бородой, почти как у Санта Клауса. По совместительству, начальник станции.

Я проверял работоспособность GPS-трекера, облокотившись на стеллаж с оборудованием. В кабинете было тепло. Я уже стоял весь в амуниции и тёплой одежде, поэтому слегка вспотел. Это меня раздражало. Но такая низкая возможность бурана меня обрадовала.

– Если удача улыбнётся тебе, и ты попадёшь в три процента, – Ник, ехидно усмехнувшись, ткнул пальцем в карту сектора на мониторе. – Вот тут будет сторожка. Топи туда.

Я поглядел на монитор, фыркнул, уткнулся в дебри полок и достал оттуда рюкзак:

– Ник, я в курсе, где убежища, и в буран уже ездил. А там, где ты показываешь, вообще остался стоять целым только деревянный туалет.

– Всё будет хорошо, Майк. Я знаю, какой ты неудачник, – прыснул в густую бороду Ник, и продолжил уже серьёзно. – Если отрубится твой личный маячок, то у ездовых есть в ошейниках. Недавно оснастили. Отследим по собакам, главное, не потеряй их. Если связь пропадёт, с ближайшей станции взлетит ЭХО-дрон и «прозвонит» местность. Ну, сразу после бурана. В общем, если что-то случится, группа выдвинется на твои поиски.  Моё дело – провести инструктаж.

Я упаковал все свои вещи. Накинул на плечо рюкзак, подошёл к дверям и обернулся. Фигура Николаса горой возвышалась на фоне мерцающих мониторов.

– Я уже взрослый и самостоятельный, – сухо бросил я на прощание.

– Удачи, Майк, – расплылся Ник в бородатой чеширской улыбке.

* * *

– Майк! Майк, приём! – шепеляво кричала рация. – Майк! Буран! Двигайся к убежищу! В таком буране ты ещё не ездил!

– Ник, я знаю! Я уже в нём! – рвал горло я в рацию. – Почему не предупредил? Ты проспал?

– Миш, я тебе богом клянусь, он просто появился из ниоткуда. В одну секунду датч…шшх…шпишли….шхлась как новогодняя гирлянда, – пробивался сквозь помехи Ник. – Какая-то анома…шшитш…шайош...шшшт…уже наготове выдвинуться к тебе, как только стихнет.

– Приём! Ник? – судя по всему, связь отвалилась. На всякий случай, я ещё пару раз переспросил, но в радиоэфире поселилось шипящее молчание.

«Да уж, вот тебе и удача», – подумал я.

Сумасшедший ветер хлестал по глазам и щекам. Острые снежинки добавляли ветру когтей. Буран закрывал собой весь мир, и солнце не могло пробиться своими лучами сквозь него. Он бил слева, пинал справа, давил своими паскалями, прижимал к земле. Стекленела сама душа. Холод собачий, одним словом. Двумя.

Я стоял в упряжке и подстегивал своих лаек. Их было 9. Как греческих муз, как планет, как кошачьих жизней. 9, как кругов ада.

9 моих хвостатых ангелов в шерсти, мчащих меня подальше от ледяной смерти в бесконечной пустыне зимы.

Всё моё человеческое существо сейчас поставлено на карту. У меня в руках вожжи от девяти спасителей, но моя жизнь в их лапах.

Жадно я впился глазами в монитор своей электронной GPS-карты. Я не вижу её на вытянутой руке, приходится подносить, почти впритык, к маске на глазах.

В 36 км позади меня появились красные мерцающие точки. Это запустили ЭХО-дроны с нашей базы. Они отыщут меня хоть на заснеженной дороге, хоть под ней. Только вот, почему запустили сейчас? Их же сметёт ветром.

Вдруг одна из ездовых собак взвизгнула. Сквозь непроглядываемую стену истерично танцующего снега я не смог разглядеть, какая именно. Только сейчас я понял, что вообще не вижу собак впереди повозки. Я дёрнул поводья, чтобы остановить сани. Поводья с лёгкостью поддались, будто и не были привязаны к собакам. Да и вообще моя ронта, похоже, стоит на месте. В этом снежном вихре ни черта не видно.

Намотав поводья на руку, я увидел, что другой их конец оторван. Не отгрызан, не перерезан, не откусан.

«Теоретически… Да нет, даже теоретически это невозможно», – подумал я и снова поднёс GPS-карту к глазам. Возле моей синей точки на карте я видел 9 жёлтых точек вокруг меня в радиусе 5 метров.

– Что за чёрт? – сказал я вслух и начал приматывать оторванный конец верёвки к поясу. Другой конец привязал к саням. Я много слышал историй о том, как люди погибали в сильном буране и не могли найти дом, который стоял от них в метре.

Убедившись в надёжности узла, я пошёл искать свою стаю. В одной руке держал верёвку, в другой карту. Я ощущал себя космонавтом, связанным «пуповиной» с МКС. И я прыгнул в эту белую неизвестность без страха, потому что осознавал, что смогу вернуться.

Я двигался навстречу дронам и собакам и звал их:

– Тайлуунг!

Я упал от ветра, поднялся и продолжил идти.

– Радоон!

Меня начало тревожить, что я не слышу их лая.

– Ориооон!

Тревога усиливалась, пульс и дыхание участились. Волнение начало подбираться сквозь складки одежды к моей душе.

– Плуутоо!

Верёвка в руке натянулась. Со жгучей надеждой выбраться, набрав полную грудь обжигающего ледяного ветра, крикнул:

– Айооо!

Буран усилился и стал вдруг сереть, а затем прекратился в миг, будто его не было. Я даже не заметил перехода. Как не замечаешь в комнате перехода из тьмы в свет, когда щелкаешь выключателем на стене.

Я снял маску с глаз и недоуменно огляделся. Никакой дороги нет вокруг. Собак тоже не наблюдается. И, что странно… Пар изо рта не идёт. Я вгляделся в карту: восемь точек вокруг моей точки, и ещё две приближаются – два дрона. Но в окружающем мире нет и намёка на собак или дронов. И почему собак восемь? Странно это всё.

Дёрнув за верёвку, я снова не почувствовал сопротивления. Я прошёл взглядом по верёвке и обнаружил, что на её конце нет саней! А я вообще стою на льду! Вокруг меня лёд. А под ним что-то чёрное и глянцевое, словно огромная шайба. Размером с обруч. А вокруг этой шайбы белый глянцевый круг, будто снежный айсберг. Только из нетающего под водой снега. Я вижу движение воды подо льдом, а эти два круга не двигаются. Стабилизированы. Какие-то подводные чёрно-белые платформы или что-то, типо того. Может быть, сейсмический буй.

Я отошёл на несколько метров сматывая, верёвку и тут до меня дошло – это зрачок! Огромный зрачок под водой, который резко сместился чёрным кругом в мою сторону.

– О, Боже…. – выкатилось из моего побледневшего лица. От неожиданности у меня всё выпало из рук, и я сам, потеряв равновесие, упал на лёд. Моё тело оцепенело. Сознание кипело, пытаясь смириться с тем, что это реально. Я не знал, что делать. И только глухой удар по льду подо мной, заставил меня выскочить из оцепенения и побежать в сторону ближайшего заснеженного берега.

Сердце стучало быстрее моих шагов по льду. В ботинках отвратительно хлюпал пот. Но, кроме стука сердца и ботинок, я также слышал ещё один стук. Редкий, массивный и глухой. Я взглянул под ноги и натурально подпрыгнул, и заорал. Прямо подо мной, по ту сторону льда, огромное чудовище долбило по льду клешнями, как у богомола. У него была гигантская акулья голова с золотыми рогами, на толстом китовом туловище вместо плавников на груди красовались клешни. Чёрное чешуйчатое тело заканчивалось не обычным хвостом, как у китов, а копной щупалец, как у кальмара. Размером каждое щупальце, кажется, с анаконду.

До берега мне оставалось метров пятьдесят, как вдруг очередной удар отозвался не глухим стуком, а треском льда, всплеском воды и оглушительным гулом. Такой гул можно услышать, когда падает высотное здание. Я вложил все силы в прыжок. И через пару секунд лёд под ногами ушёл под воду.

Время замедлилось. Вывернув голову в полёте, я увидел как мимо меня, клацая, пролетает открытая зубастая пасть. По бокам у неё жабры, размером с человека. Её глаза медленно и жадно вращаются в поисках меня. Столкнувшись взглядом с рыбьим глазом, меня снова ударило страхом, как током. Щупальца существа вынырнули из-под воды вслед за телом, рассекая воздух в разные стороны. Одно из щупалец ударило в воздухе по мне с такой силой, что я услышал хруст. У меня потемнело в глазах. Ударом меня отшвырнуло на берег. Время продолжило свой бег.

В последний миг перед приземлением мне удалось хоть как-то сгруппироваться. Но полностью погасить инерцию падения у меня не получилось. Удар волной боли прошёлся по всему телу, и все эти волны остались пульсировать в левой руке. Кажется, сломалась.

Распластавшись по снегу, я не мог отдышаться. Челюсти сводило от боли. Лёжа, я начал поочерёдно двигать конечностями и телом. Кроме левой руки, всё остальное двигалось терпимо, если не считать ноющей боли в мышцах от перенапряжения.

Я повернулся на бок, зачерпнул здоровой рукой снега и вытер им лицо. Посмотрел на потрескавшийся лёд этого моря, или океана, или чем это может быть. В нём плескалось существо размером с пассажирский лайнер и ревело так, будто огромный бур вонзается в метал.

– Какое, к чёрту, море? – прохрипел я севшим голосом. – Где я вообще?

Осмотревшись, я обнаружил, что снег вокруг меня серый, а не белый, каким ему принято быть. Серый берег на котором я сидел оканчивался горами справа, а слева уходил за горизонт.  Берег плавно перетекал в некрутой склон и километрах в пяти от воды обрывался холмом.

Было пасмурно. Серые тучи заволокли небо так, что даже солнца не видно. Я сел, вытянув ноги. Голова закружилась. Шипя от боли, начал осматривать руку. Перелом закрытый, скорее всего в двух, если не в трех местах. Боль в плече и кисти. Пальцами могу двигать с трудом и пронзительной болью. Опираясь на правую руку, я поднялся.

«Собак потерял, сани с оборудованием потерял, рюкзак с инструментом и провизией потерял, да и сам потерялся», – начал я анализировать свое положение. Взглянул на барахтающееся чудовище в воде и вздохнул: «Карта и верёвка утонули».

В этот момент рыба-гигант развернулась у поверхности воды и скрылась в глубине, размахивая щупальцами. А через некоторое время, с утробным рёвом, вновь выпрыгнула из воды, почти у самого берега. Я завороженно смотрел на её полет, пытаясь запомнить её строение. И, внезапно, осознал, что эта «рыбья пятиэтажка» летит прямо на меня.

– Господь… – только и прошептал я, и начал бежать в сторону холмов, подальше от берега.

«На суше у этой махины должна быть скорость меньше, чем под водой», – тревожно зашуршали мысли. Но вслух заорал другое:

– Да как она вообще дышит здесь?!

Я бежал, стараясь не споткнуться и не упасть. Левую руку я прижал к груди, из-за чего бежать получалось с трудом. Каждый шаг пронзал руку болью. Не оборачиваясь, я слышал, как эта тварь клацает зубами, втыкает в снег свои клешни, и как, хлюпая и шлепая, она передвигает свои щупальца. И всё это под гортанный титанический рёв существа.

Через несколько минут интенсивного бега я развернулся. Я понял, что больше не слышу эту тварь. Обернулся – никого, будто сквозь землю провалилась.

«Только этого ещё не хватало», – пронеслась у меня мысль. – «Чтобы это чудище из-под земли вынырнуло».

Я быстро скинул с себя парку, аккуратно снял свитер и водолазку, стараясь не двигать сломанной рукой. Достал нож-мультитул из ремня на поясе. Отрезал рукава от водолазки и вдруг осознал, что мне не холодно. Я стою по пояс в термобелье посреди пустыни, покрытой серым снегом, вдали от меня море, затянутое льдом, – но я не чувствую холода.

Хмыкнув, я надел водолазку-безрукавку, свитер и усердно стал обвязывать отрезанные рукава вокруг шеи и руки. В процессе заметил, что наручные часы встали на 19:59. Я пощупал внутренний карман парки и достал смартфон – тоже не работает.

«Мне бы ещё что-нибудь вроде палки», – подумал я, высматривая что-то подобное.

Ничего не обнаружив вокруг, я оделся, убрал нож на пояс. Сел на парку, и что-то уткнулось в поясницу. Я чуть не подскочил, но вспомнил, что у меня с собой термофляжка на поясе. Я всегда беру её в любую экспедицию, несмотря на то, сколько термосов в рюкзаке. Это подарок матери.

Я бережно отстегнул и поднёс фляжку к лицу:

– Ты ж моя хорошая, – сказал я ей, радостно улыбаясь. Я сделал один небольшой глоток. С трудом подавил желание присосаться к ней вновь, и выпить всю воду до дна. Я зажал её между коленей и резко воткнул герметичную крышку. Будто поставил точку. Воду надо беречь. Пока неизвестно, где здесь добыть воду и какого она качества. Я в сотый раз прочитал надпись на фляжке:

Хранителю полярного круга.

Если ты хранишь молчание,

Пусть молчание хранит тебя.

Я люблю тебя, сынок.

– И я тебя люблю, мам, – сказал я, пронзив тишину. Из глаз поспешили на выход слёзы. Я быстро вытер их. Вдруг, ещё замёрзнут.

Я вспомнил, как мама провожала меня в мою первую вахту на полярный круг и подарила эту фляжку. Можно сказать, я из-за матери и стал «хранителем полярного круга». Так она меня называла в шутку. Она любит шутить.

В юности мне было тяжело общаться и взаимодействовать с людьми. Когда-то давно, в мои студенческие годы, мы с мамой пили чай на кухне. В одностороннем порядке обсуждали мою неразговорчивость и нелюдимость. И она в шутку бросила тогда: «Может, тебе полярником стать? Сидишь среди снега, показания с датчиков записываешь и общаться ни с кем не нужно».

И я сильно призадумался в тот момент. Вот так, одна маленькая несерьезная мысль, явилась в мир шуточным словом и привела к серьёзному действию.

Я бросил свой экономический университет и пошёл учиться на геолога. Мать, конечно, жалела о своих «воробьях», которых не смогла поймать. Которые изменили мою жизнь. Сначала был скандал, потом спор, затем торг, и, в конечном счёте, принятие. И подарок на память.

Вынырнув из воспоминаний, я пару минут посидел, прислушиваясь. Здесь почти также тихо, как на нашей базе. Только там молчание белое, а здесь серое.

После небольшого привала, я встал, надел парку, застегнулся одной рукой. Пустой рукав куртки засунул в карман. И двинулся к вершинам.

«Возле нашей станции не было никаких морей и океанов», – начал я размышлять в пути. – «Ближайшее море – Лаптевых, но до него далековато. Я б на упряжке ехал месяца два, наверное».

«А что это за тварь на меня напала?» – всплыла более очевидная мысль. – «Неужели, это какой-то доисторический динозавр, в ледяных водах сохранившийся живым до наших дней? Может он спал в каком-нибудь криосне?»

«Почему собак стало 8?» – внезапно вклинилась мысль. – «Опустим тот момент, что я неизвестно где, чуть не был убит порождением акулы и богомола. Но ведь сигналы их маячков были рядом с моим».

Неожиданно для себя, я начал строить цепочку половых связей акулы, кальмара и богомола.

«Ну, предположим акула с кальмаром, да – они, хотя бы, в воде находятся. Но богомол-то сюда какими судьбами втиснулся?» – даже не успев представить эту глупую мысль, я рассмеялся и провалился по пояс в снег. Матерясь, на чём свет стоит, я одной рукой выкарабкался из серого капкана. Настроился на серьёзные мысли и продолжил долгий путь.

«Да и не мог я уехать далеко от базы», – вернулась к теме разговора настойчивая мысль. – «Я проехал не больше часа пути. Если за мной вылетели дроны, если они обнаружили собак, то помощь уже в дороге, а может и на месте. Хотя б собак заберут. Но почему собак – 8? Надеюсь, просто маячок сдох. Существует вероятность вообще всего, и уж тем более такой мелочи».

Я вспомнил, как наш кинолог Миша хвастался новыми маячками, которые прислали для пристяжных. У них внутри какой-то механизм, заряжающий аккумуляторы от движения самих собак. Такие же используют на полюсе для чипирования белых медведей. Чтобы отслеживать их популяцию и передвижение.

Через пару часов изнурительной ходьбы я добрался до вершины холма. На пути не встретил ни палки, ни камня. Пару раз провалился под снег. Каждая клетка моего тела ныла от усталости. Пустой желудок ворчал. А рука на груди пульсировала и стонала.

То, что я увидел за холмом заставило меня восторженно оцепенеть, открыв рот. Передо мной распростёрся склон. Недалеко от него мощной тёмной стеной тянулся к небу лес. Слева рядом со склоном виднелись, будто призрачные, величественные горы. Таких высоких гор я даже не видел воочию. А по склону шли люди. Сердце ухнуло, при их виде. Исключительный момент, когда я рад встрече с людьми.

Взглядом насчитал 9 человек. Они шли на лыжах с громоздкими рюкзаками. Шли в сторону гор, противоположную от меня сторону. А за ними тянулась красная дымка, которая на фоне серого окружения, контрастом резала глаза.

«Жалко бинокля нет», – подумал я с азартом. – «Разглядеть бы, что за дымка».

Группа людей удалялась от меня. Расстояние до них составляло километров десять. Я крикнул им пару раз, но они меня так и не услышали. Что ж, остаётся только догонять насколько это возможно.

Я расстегнул парку и достал фляжку. Постарался вытянуть пробку двумя пальцами. Не вышло. Начал вытягивать её зубами. С трудом откупорил и выплюнул крышку на снег. В этот раз прилип к фляжке на два глотка. Один за то, что достиг холма, второй за то, что встретил людей. Почти встретил. Аккуратно зажал фляжку между колен и закупорил.

«Эти люди – моя надежда на еду, воду, помощь и спасение», – подумал я и справедливо заметил. – «Но без лыж мне их не догнать».

– Ну, в погоню! – подбадривая себя, я смело шагнул. И с первым шагом провалился в снег по колено.

Продолжение следует...

Лена встала с кровати и как спала в длинной футболке, так и вышла в коридор, где, нашарив в темноте на стене выключатель, щёлкнула им, включила свет.

На полу и правда лежала Марина. Она тихонько стонала, вся сжавшись в позе эмбриона: голые колени прижаты к груди. Красивое вечернее платье с блёстками было высоко задрано, на бедре – глубокий, кровоточащий порез.

- Марина, Мариночка?! - нервно прохрипела Лена, подбегая поближе, спрашивая: - Что случилось? Тебе плохо?

Светлые волосы Марины оказались спутанными и влажными, лоб в бисеринках пота, а кожа на лице белая, как мел. В расширенных голубых глазах сестры Лена рассмотрела огромные чёрные зрачки. Лена сглотнула, не в силах выносить затравленный, выворачивающий душу, расфокусированный взгляд сестры.

- По-мо-ги мне, - внезапно коряво, по слогам произнесла Марина, слегка приподняв голову и добавив, что ей нужно в ванную, и всхлипнула. И тут Лена увидела, что на сестре нет белья.

От жуткой догадки Лене поплохело, но она не нашла в себе сил и решимости вот так, сейчас, прямо спросить сестру о своих подозрениях.

Лена сглотнула ставшую вязкой слюну и ласково пробормотала Марине что-то успокаивающее. Затем помогла сестре подняться и опереться на своё плечо, чтобы дойти до ванной комнаты.

Марина дрожала, пока Лена помогала ей снять платье, затем залезть в ванну. И, пока сестра трясущимися руками включала душ, Лена собиралась было задёрнуть пластиковую шторку, но Марина тихим голосом попросила помочь ей вымыться, уточнив, что ноги её не держат.

Затем Марина тяжело плюхнулась на дно ванны и охрипшим, надломленным голосом начала шептать что-то неразборчивое.

В шуме горячей воды Лена чётко расслышала фразу: «Он сказал молчать, и я забыла, как это вообще говорить, забыла, что вообще могу издавать звуки». Сказанное сестрой неожиданно цепко задело Лену за живое, осело льдом в животе и нутряным чутьём родного человека уверило её, что Марина, у которой враньё при надобности легко слетало с языка, сейчас не лжёт.

Затем Марина снова захныкала, закрывая красивое лицо руками.

- Тише, тише, - приговаривала Лена, аккуратно смывая пену от шампуня с густых волос сестры.

Сестра вдруг зашипела, напряглась, схватилась руками за низ живота. Вместе с водой с её тела из промежности Марины потекла чёрная, густая, пахнувшая едким мускусом жижа.

- Я вызываю скорую, Марина!

- Нет, прошу, не надо… Просто помоги.

Сестра смотрела прямо в глаза Лены, от боли выдавливая из себя с придыханием каждое слово. Прежде Марина никогда её не умоляла.

- Но у тебя это… - запнувшись, не договорила Лена и добавила: - Не кровь.

- Я… - не находя слов, резко замолчала Марина. Затем вздохнув, сказала: - Мне просто нужна прокладка.

Лена мысленно выругалась и подала сестре полотенце, а после помогла выбраться из ванны.

- Что с тобой случилось, скажи мне как есть, сестрёнка! – вскрикнула Лена больше не в силах молчать, сорвавшись на хрип.

- Я не знаю.… Не помню, - покачала головой Марина, опустив взгляд в пол.

Она никогда прежде не выглядела так жалко, испуганно и неуверенно, как сейчас. Лена не узнавала свою эгоистичную красавицу сестру, которой всегда гордились родители и которую все любили.

- Я боюсь за тебя, поэтому вызову скорую, - честно сказала Лена.

- Нет, - бессильно потребовала Марина. - Я тебя умоляю, не надо звонить, - резко схватила за руку.

Ужас на лице сестры поколебал решимость Лены вызвать скорую помощь.

- Пожалуйста. Мне уже лучше, честно. Давай я посплю, а утром решим, - обнадёживающе сказала Марина, глядя Лене в глаза.

Марине, вопреки ситуации, очень хотелось верить – и Лена поверила, выдавив из себя: «Ладно».

Накрыв Марину одеялом, Лена уселась на кровати рядом, не в силах оставить сестру одну. В свете маленькой лампы на тумбочке лицо Марины выглядело болезненным, бледно-желтушным, а под запавшими глазами залегли глубокие тени.

Лена нехотя задремала. А проснулась от стонов сестры. Лицо Марины пылало, а лоб на ощупь был жаркий, как раскалённая печь. Отдёрнув ладонь, Лена попробовала разбудить сестру и с ужасом поняла, что не получается. По коже пробежал колючий холодок страха. Накатила паника.

Вдруг Марина перестала стонать и задышала хрипло и тяжело.

Пальцы Лены дрожали, оставляя влажные следы на смартфоне, пока она лихорадочно набирала номер скорой помощи.

В больницу Лена ехала как сопровождающая сестры, в пижаме и ветровке поверх неё, обув на босые ноги кеды да захватив сумку. Врачи сразу увезли Марину в реанимацию, а родители, работавшие в ночную смену на заводе, не отвечали на звонки Лены.

Больничный коридор, где Лена в одиночестве ждала вестей от врачей, пустовал. Страх, волнение за Марину накатывали холодными волнами тошноты, не давая сидеть на месте. Поэтому, поднявшись, Лена нервно ходила по коридору, попутно звоня родителям и отправляя им сообщения.

А когда внезапно дозвонилась до матери, мучительно долго не могла выдавить из себя нужные слова и всхлипывала, сжимая пальцы в кулаки, пока, наконец, не сказала.

В горле сразу разросся противный ком, нос заложило от слёз, и последующие вопросительные слова матери будто шли до Лены сквозь воду. Мама говорила, что сейчас приедет. Но первым пришёл отец – русоволосый, голубоглазый мужчина, бледный, с поджатыми губами. В его взгляде проступали решимость и страх одновременно.  

Он сразу направился искать врача, затем пошёл к завотделению. А стройная моложавая красавица-блондинка, мама, по приезде крепко обняла Лену, погладила по спине, шепча, что всё будет хорошо.

Лене так сильно хотелось ей верить, но, когда вернулся отец, мама перестала шептать, отстранившись, разомкнув объятия. Мама всегда хорошо умела читать по его лицу. Взглянув на отца, Лена тоже сразу поняла, что нет, ничего хорошего не будет. Внутри сразу что-то болезненно оборвалось, по спине волной прошла холодная и гадкая дрожь, а на сердце будто бы лёг камень.

Хоть с Мариной они с детства не ладили, но, повзрослев, больше не конфликтовали. Все обиды на сестру сейчас остались для Лены в прошлом.

Не выдержав, она первой спросила у отца: что с Мариной? Он не ответил и выжидательно посмотрел на мать. Как бывало, когда хотел, чтобы Лена оставила их наедине.

- Нет, я не уйду. Я должна знать.

- Хорошо, - со вздохом ответил отец.

Решимость в его в голубых глазах заметно поблекла, остались лишь страх и растерянность. «Отец сейчас выглядит так, - подумала Лена, - словно тонет».

- Врачи борются за её жизнь. Диагноз неясен, - добавил отец и сел на кушетку, прислонившись к стене.

Мама вдруг разрыдалась, и Лена с папой утешали её, как могли.

Утром папа принёс всем кофе из автомата и батончики, но Лена с мамой есть не могли.

К обеду им разрешили по очереди на пять минут повидать Марину. Измученный ночной сменой врач сказал, что её состояние стабильно.

Лена пошла первой в палату к Марине, потому что врач позвал родителей из коридора на разговор в свой кабинет.  

Марина пришла в себя, но говорить не могла. Она выглядела ужасно, но, главное, была жива.

Лена взяла её за руку, легонько сжав пальцы.  

- Ты поправишься, Марина, вот увидишь, - ободряюще прошептала Лена и заставила себя улыбнуться.

А Марина беззвучно заплакала и едва ощутимо стиснула в ответ пальцы сестры.

- Время посещения истекло, - холодно поторопила вошедшая в палату медсестра, и Лена ушла.

Молчаливых, словно ушедших в себя после долгого разговора с врачом, родителей уже не пустили к Марине.

До дома они добрались на такси.

Родители сразу закрылись на кухне, а Лена сидела в комнате сестры. «Марина, позавчера приехавшая на летние каникулы из университета, такая неряха», - подумала Лена. Сестра еще не разобрала свои вещи по полкам шкафа. Чемодан и дорожная сумка стояли нераспакованными.

Чтобы убить время, Лена начала раскладывать по полкам вещи Марины, но тишина в комнате угнетала. А раньше, в детстве, было наоборот, и Лена любила тишину, особенно когда старшая сестра приводила домой шумную компанию и мешала учить уроки. Ведь собирались они в гостиной, чтобы громко петь под караоке и смотреть фильмы по кабельному. Друзья сестры тоже раздражали Лену: девчонки, вызывающе накрашенные, пустые куклы из богатых семей, а парни – большей частью спортсмены, но при этом ужасно развязные и нахальные. Королевская свита звезды Марины – так называла друзей сестры Лена. Они плясали под дудку сестры и нарочно обидно обзывали Лену. Хихикали, если Марина прилюдно и унизительно называла сестру серой мышью, воблой или хуже...

Лена, как могла, давала отпор, обзывалась, ехидничала в ответ, но над её попытками постоять за себя просто смеялись и так, численным превосходством, побеждали.

Это сейчас Лена выросла, изменилась внешне и уже ничем походила на тощую серую мышь. Разве что так и осталась необщительной. Она научилась стильно одеваться и краситься, ненавистные прыщи на лице прошли, благодаря рекомендациям косметолога. А её худощавое тело вытянулось и приобрело красивые, плавные изгибы.

…Лена тряхнула головой, отмахиваясь от неприятного воспоминания, понимая, что сейчас оно уже не приносит сильной душевной боли. И вообще, она давно перестала обижаться на эгоистичную, шумную и яркую сестру.

Она включила ноутбук, решив послушать новости. В браузере Лена запустила ютуб и вернулась к раскладке вещей. Монотонный женский голос ведущей новостей успокаивающе вещал о городской выставке молодых художников, грядущем благотворительном концерте местной филармонии для сбора средств дому инвалидов, об отремонтированном мосте на перекрёстке Вильямса и новых крытых остановках...

Лене оставалось освободить дорожную сумку, как изменившийся взволнованный голос ведущей привлёк её внимание. Ведущая объявила, что сегодня утром бегуном с собакой было обнаружено в лесополосе два изуродованных женских тела. Затем, согласно найденным документам, назвала имена погибших: Серпухова Галина и Федотова Светлана. И обратилась ко всем, кому что-либо было известно об убитых женщинах, попросив в бегущей строке экрана звонить на полицейский номер.  

Лена замерла, внезапно ощутив, как кожа на руках покрывается мурашками. В ушах вдруг зазвенело. Забыв про упавший из рук на пол свитер, на ватных ногах она подошла к ноутбуку. В голове снова и снова крутились услышанные фамилии. И её осенило: Серпухова и Федотова – это же одноклассницы и лучшие подруги Марины. А лесополоса как раз проходила рядом с кафе "Гараж", любимым местом для посиделок сестры в шумной компании. "Надо срочно сказать родителям", - подумала Лена – и тут в комнату зашёл папа. Она вздрогнула, услышав его голос.

- Котёнок, поговорим, - сказал отец и сел на кровать.

Вздохнул и положил руки на колени. Котёнок – так в последний раз он называл её лет в двенадцать. Позднее центром родительского внимания стала успешная во всём Марина.

Лена подошла и села рядом, чувствуя, как колотится от волнения сердце.

- Марина умирает, - прямо сказал отец.

Внутри похолодевшей от страшной новости Лены родился крик, который вырвался наружу хриплым возгласом:

- Что ты сказал, папа? Не ври. Этого не может быть!

Она дышала тяжело и часто.

А отец, всегда скупой на слова, взял её за руку и прошептал, глядя в глаза: "Крепись".

Его глаза сейчас были как у раненого зверя – влажные, глубокие омуты боли. Лена не находила в себе сил в них смотреть. В ушах зашумело, а в мыслях крутился внутренний протест: «Нет, нет, нет...» Оттого последующие слова отца доходили до Лены отрывками. «Врачи не могут поставить диагноз. Предполагают неизвестную форму рака. Или ВИЧ? Соберётся консилиум. Пойми, лекарства Марине не помогают. Её органы, кровь разлагаются, будто кто-то невидимый сжирает нашу девочку изнутри».

Отец всхлипнул и резко встал. Пребывающая в шоке Лена слышала, как тихо щёлкнула дверь комнаты.

Она легла на кровать отупевшая, оглушенная, не верящая, что Марина, её сестра, красавица и звезда-спортсменка лёгкой атлетики, здоровая, кипящая энергией, может вот так умереть.

Нужно было что-то делать, сказать родителям о своих подозрениях насчёт убитых подруг сестры. И, когда Лена нашла в себе силы встать с кровати, обнаружила, что мама совершенно раскисла и ушла в спальню, а на пустой кухне остро пахло валерьянкой.

Ещё на столе стояла наполовину пустая бутылка водки. Папа в коридоре громко разговаривал по телефону. Из расслышанных обрывков фраз Лена поняла, что говорил он о продаже квартиры.

Она тяжело вздохнула. Сейчас родителям не до разговоров с ней. Стоит начать говорить – и они просто отмахнутся от дочки, как от назойливой мухи, что привычно. Словно Лена – несмышлёный маленький ребёнок. А вот если бы на её месте была Марина… Мнение старшей сестры всегда имело в их семье вес. Ей во всём потакали, прислушивались к её суждениям. Что тут сказать, родители до сих пор не знали, как жестоко в детстве травила Лену Марина. Не верили жалобам и объяснениям Лены, что не она виновата в очередной ссоре с сестрой. И наказывали при случае только её, а не Марину. Словами не передать, как была рада Лена, что сестра уехала учиться в столицу.

Желудок заурчал, требуя еды. Поэтому Лена заварила чай и сделала себе бутерброд, который медленно жевала, не чувствуя вкуса. Больше не хотелось думать, особенно о плохом.

Родители в спальне громко ругались, не стесняясь выражаться крепкими матерными выражениями, хоть затыкай уши. Доев бутерброд и допив чай, Лена помыла посуду. Затем пошла к себе в комнату, легла на кровать и, обняв подушку, заснула.

Начало: Они приходят в дождь (начало)

Прошло два дня. Лера все болела, ей не становилось лучше. К тому же дожди разошлись до ливней. Работать было совсем невозможно. Дороги размыло, и грузовики с щебнем сегодня не приехали. Но была еще одна проблема. В конторе Михалыча собрались бригадиры и Сергей обсудить и понять, что делать.

- Слышали уже? Два человека пропали, — не затягивая начал Пётр. - Вчера не хватились, в бригаде думали, уехали с рейсовыми, бригадиры не подтверждают. Не отправляли их в центр, — Петр помолчал, оглядел присутствующих и продолжил. - Организуем поиски своими силами. Нужно собрать отряды. Два дня прошло, надежда еще есть, но сами видите погода какая, к тому же кругом болото.

- На третий день ищут тело, — послышалось из угла каморки.

- Это кто? - спросил Пётр, вглядываясь в затемненный угол.

- Это из охраны нашей, — поспешил ответить Фёдор, бригадир “химиков”.

- Ну-ка, покажи-ка, ты следователь что ли? - Пётр махнул рукой, делая знак мужикам отойти в сторону.

Присутствующие расступились, у стены стоял засмущавшийся совсем еще молодой парень в форменной шинели.

- Нет... — тихо сказал он. - Я стажировался... Хотел поступать, но экзамен провалил... — продолжал он всё ниже, опуская голову. - На следующий год попробую.

Пётр некоторое время смотрел молча, потом продолжил.

- Так вот, ищем живых. Да, всем бригадирам, пропавшие из студентов, как бы там молодые да горячие, не натворили чего, — он взглянул на Фёдора. - Федя, но ты всё же поспрашивай у своих, мало ли повздорили, не дай бог, с кем.

Фёдор кивнул.

- Ну всё. Вперед. Бригадирам сформировать отряды, по одному не ходить. До темноты всем вернуться, новые пропажи нам не нужны.

Мужики разошлись. Сергей забежал проведать жену и тоже подключился к поискам вместе с группой студентов.

Для начала обошли лагерь, затем расширили зону поиска, разделив на квадраты. Местность болотистая к тому же дождь, продвигаться было тяжело. День уже заканчивался, Сергей с группой не обнаружили никаких следов. Надо было возвращаться, но студенты решили “проверить одно место” как они выразились, и направились в сторону болотаа. Сергей возражать не стал. Вообще ребята весь день были очень, напряженные, почти не разговаривали, оно и понятно у них товарищ пропал, поэтому он и не навязывался.

Темнело, а студенты все шли и шли. Сергей забеспокоился, еще возвращаться, Лера там одна. Он уже собирался спросить, скоро ли то самое место, но тут увидел в стороне другую группу, тоже далеко забрели.

- Эй, привет! — окликнул их Сергей и помахал рукой.

Их заметили, люди остановились, затем направились к ним. Сергей опустил руку, повернулся к своим и увидел, что студенты сильно напряглись, сосредоточились, обеими руками сильно сжали свои палки, которыми прощупывали почву, и встали ближе друг к другу, прижавшись плечами. Сергей, не понимая, что происходит, посмотрел на приближавшуюся встречную группу. Он узнал их, это были двое из бригады осужденных, и тут он понял причину волнения студентов - в руках у них было оружие - у одного топор, у второго большой охотничий нож.

- Ээ, ребята, вы что? Свои! — воскликнул Сергей, размахивая руками, показывая, что не вооружен.

- Не кипишуй, инженер. Не тронем, — сказал один из химиков, подходя к ним, и добавил: - Если всё в порядке.

- Что в порядке? - не понял Сергей. - Мы свои. Тоже на поисках.

- Да? А что так далеко забрели? - спросил тот же мужик, в руках он держал топор.

- Да, мы..., — Сергей хотел было ответить, но не мог подобрать слова. - Ну забрели и забрели, людей же найти надо.

- Да ты не бойся, — продолжил мужик с топором. - Если все нормально, не тронем.

- Что нормально? - всё еще не понимал Сергей.

Химики приблизились к Сергею, мужик с топором внимательно всматривался в лицо, в глаза, осмотрел шею.

- Покажи руки! — сказал он.

- Да что происходит? — возмутился Сергей, но руки все-таки протянул.

Студенты все это время не проронили ни слова, по-прежнему сжимая палки. Осмотр, видимо, удовлетворил химика, по крайней мере он ничего не сказал. Повернулся и пошел к студентам.

- Теперь вы, — сказал он, приближаясь.

Один из студентов начал протягивать руку, но затем резко дернулся и ударил посохом по руке мужика, пытаясь выбить топор. Второй шагнул в сторону и ударил своей палкой по плечу химика. Тот ахнул, но топор не выронил, шагнул в сторону и занес его для удара. Второй химик с ножом поспешил к нему на помощь.

Сергей завис, не понимая, что делать. Как это остановить? Тем временем один из студентов перехватил посох заостренным концом вперед и, намереваясь проткнуть мужика топором, бросился на него, но химик отбил выпад импровизированного копья и, не останавливая движения, занес топор сверху и обрушил на голову студента. Раздался страшный хруст. Сергей как будто бы сам получил этот удар, голова закружилась, звук и все вокруг замедлилось. Перед его глазами было лицо студента с открытым ртом и двигающимися глазами. Его тело с застрявшим в черепе топором медленно заваливалось на землю.  Второй студент с криком бросился на оставшегося без оружия химика, но тому на помощь подбежал мужик с ножом и, схватив студента за шею, воткнул нож ему в спину.

Покончив со студентами, химики повернулись к Сергею.  Увидев это, к нему тут же вернулось самообладание, оцепенение прошло, в голове мелькнуло единственное правильное решение - бежать. Сергей стоял на отдалении и, воспользовавшись моментом, развернулся и побежал сквозь редкие деревья по направлению к лагерю.

- Стой, дурак! — услышал он сзади крики и хлюпающие шаги. За ним гнались.

- Стой! Не туда! - кричали вслед.

Как же не туда. Адреналин придал сил. Сергей бежал не останавливаясь, перепрыгивая завалившиеся деревья. Какое там дыхание открывается! Второе? Там было и второе, и третье, и четвертое.

Добежал до лагеря. Тихо. Группы не вернулись. Он все также бегом направился в контору Михалча. Забежал, почти выбив дверь, никого. И темно. Тут он понял, что хоть и стемнело, во всем лагере не горят лампы, фонари, развешанные на столбах, и не слышно звука дизельных генераторов.

Лера! Она же там одна. Сергей выбежал из конторы и побежал к себе в вагончик. Толкнул. Закрыто. Сергей забарабанил в дверь. Тревога переполняла его грудь.

- Лера, это я! — крикнул он.

В вагончике послышались шаги.

- Сергей? - отозвалась Лера из-за двери.

- Да. Я. Открой! — закричал он, выдохнув. Стало намного легче. Лера дома.

- Ты один? - спросила она.

- Да. Открывай.

Послышался шум открывающегося засова. Дверь открылась. Сергей вошел, Лера тут же захлопнула за ним дверь и задвинула засов обратно.

- Что случилось? - с волнением спросил Сергей, хватая жену за плечи, пытаясь разглядеть, все ли с ней в порядке.

В вагончике было темно. Электричество не работало, свет давали только пляшущие на стенах лепестки пламени из открытой дверцы буржуйки.

- Я не знаю, — сказал Лера, устало садясь на кровать и растирая рукой лоб. - На улице был какой-то шум. Крики, как-будто драка. Я закрылась. Потом всё стихло, но я побоялась выходить.

- Правильно. Молодец. Я найду Михалыча, выясню, что происходит, — успокаивал жену Сергей и, заметив, что она растирает лоб и шею рукой, спросил. - Ты как себя чувствуешь?

- Хуже... Температура поднялась. Лихорадит и еще вот... — Лера размотала полотенце, которым была перевязана её рука.

Язва на руке заметно увеличилась и кровоточила, палец сильно распух и покраснел.

- И чешется сильно, — сказала Лера, скривившись и почесывая руку вокруг раны.

- Дай посмотрю, — Сергей взял Леру за руку и подвел ближе к буржуйке.

Края язвы были рваными и побелевшими, и она как будто пульсировала изнутри. Вдруг по всему пальцу как будто волна пробежала под кожей. Лера вскрикнула от боли, одернула руку и перехватила другой за запястье. Пульсация в язве заметно усилилась, и она каждый раз раздувалась все больше, как огромный нарыв. Лера с ужасом смотрела на руку, еле сдерживая крик. Сергей схватил полотенце, поспешил помочь, и в этот момент нарыв лопнул, выплеснув наружу сгустки крови. Кожа слезла, и вместо большого пальца извивалось что-то вроде большой и толстой пиявки.

- Что! Что это? - выпучив глаза, истошно закричала Лера.

Сергей от неожиданности не мог ничего сказать. Придя в себя, обмотал руку полотенцем, которое держал в руках. Схватил рыдающую Леру за плечи, усадил на кровать и пытался успокоить, хотя сам с трудом сдерживался.

- Лера! Лера! Слышишь? Я сейчас найду Колю. Хорошо? Хорошо?!

Лера, не прекращая рыдать, закивала. Сергей спешно пошел к двери, отодвинул засов и от неожиданности вздрогнул. За дверью стоял фельдшер.

- Коля, я как раз к тебе, — опомнившись, заговорил он. - Тут у Леры...- продолжил Сергей, повернувшись и указывая на жену, но фразу не закончил.

Лера смотрела сквозь Сергея с удивлением и ужасом на лице. Он повернулся обратно. Вслед за фельдшером в комнату вошли еще двое. В их оплывших сине-зеленых с трудом угадывались человеческие черты, больше они походили на жабьи с большими ртами, бледными рыбьими глазами.

Сергей замер. Он удивленно посмотрел на фельдшера, и в этот момент один из жаболюдей поднял руку и ударил его в лоб чем-то твердым. Мир вокруг померк. Сергей потерял сознание.

Сергей очнулся в сырой тёмной комнате на полу. Руки связаны за спиной, ноги тоже стянуты веревкой. Изогнув ноги, он сел и перевел дух. Голова раскалывалась. На лице застыла корка крови. Глаза привыкли к темноте. Какая-то кладовка. Стены и пол дощатые. Наверняка где-то в лагере. В одном из строений. Оперевшись на стену, он поднялся на ноги и попрыгал к двери. Прислушался. За дверью было тихо. Прижавшись лицом к шершавым доскам, он пытался разглядеть сквозь щель, что за дверью. Темно, какая-то комната. Склад?

Опираясь плечом на стену, Сергей отошел от двери и сполз на пол. Подергал руками и ногами - веревки крепкие. Надо поискать, за что зацепить, разорвать, распилить. Сергей начал осматривать стены и пол, но тут услышал за дверью шум. Кто-то вошел в помещение. Он отполз к дальней от двери стене и приготовился. В таком состоянии он мало что мог сделать, уж точно не отбиваться.

Замок не открыли, как будто сбили несколькими ударами. Дверь открылась, и по стенам забегал свет фонаря. Прикрыться руками от слепящего луча Сергей не мог, поэтому зажмурился и наклонил голову.

- Смотри, кто тут у нас, — услышал он голос, показавшийся знакомым.

Он почувствовал, что фонарик уже не светит в лицо, и открыл глаза, пытаясь разглядеть говорящего. Глаза привыкли, да и незнакомец помог, посветил фонарем на себя, и Сергей узнал его. Это был химик, которого он со студентами встретил в лесу. Тот самый, с топором, причем топор всё также был у него в руках. Второй также был рядом, но ножа в руке не держал.

- Инженер, — продолжил говорить химик. Живой.

Он подошел и наклонился к Сергею. Внимательно осматривая его.

- Не зажабился еще? Нет?

Видимо убедившись, что не зажабился, что бы это не значило, он достал из-за пояса нож и разрезал веревки на ногах Сергея, затем помог подняться и освободить руки от пут.

- Что тут происходит? - начал было Сергей, но химик прервал его.

- Потом, потом. Сейчас надо поскорее убираться.

Он повернулся и пошел к двери.

- Не стой, пошли! — позвал он Сергея.

В комнате у двери стояли набитые рюкзаки. Мужики схватили их и вышли на улицу.  Ночь. Сколько Сергей пролежал без сознания, непонятно. Дождь, конечно, всё еще шел, но заметно поутих. Сейчас это обычная противная морось, как и каждый день.

- Не отставай, идти далеко, — подгонял химик Сергея.

Они вышли из лагеря и направились в лес. Шли долго. Лес тут стал гуще, как они ориентировались в темноте, Сергей не понимал. Дошли до небольшой лощины, в которой горел костер. Причем пока не вышли на край лощины, костра Сергей даже не заметил, низина помогла скрыть к тому же края ей заросли кустарником. Когда они приблизились, услышав их, у костра заметался силуэт.

- Спокойно, свои, — сказал химик, и они вышли к огню.

Одинокий силуэт принадлежал тому самому бойцу охраны - стажеру милиции. Он с опаской разглядывал Сергея.

- Не переживай, на вот разогрей поесть, — химик вытащил из рюкзака несколько банок консервов и котелок. Рюкзаки они пристроили под деревьями, чтобы меньше намокали.

- Ну давай знакомиться, инженер. Я, Паша, — химик протянул руку. Сергей пожал.

- Сергей, — сказал он.

- Это вот Костян, — указал Паша на второго химика. - А это Славик.

Сергей пожал руки новым товарищам.

- Теперь-то расскажите, что происходит? - спросил он.

- Да мы сами не особо понимаем, — ответил Паша. - Знаем только, что студенты ваши какие-то мутные. Мы тебе тогда в лесу хотели пояснить, но ты задал стрекача.... Не все правда... - Паша замолчал, задумавшись. - Хотя те, которые нормальные, наверное уже трупы. В общем, когда все пошли на поиски, мы с Костяном и еще одним нашим вглубь болот пошли. Пара студентов за нами увязалась. Вроде как цепью идем. Тут мы услышали какое-то шлепанье, хрюканье, кваканье... Не знаю как сказать. Короче, возня какая-то. Мы студентам машем, мол, чето есть. Сами кусты раздвинулись, а там эти двое, что пропали... Живехоньки... Вот только они это... Морды оплывшие, раздутые, синюшные. Сидят и жрут чёто... Я пригляделся, а на земле лежит человек, и эти упыри разорвали ему брюхо и руками куски вырывают и жрут. Мы же без оружия. Одни фонарики. Упыри нас заметили. Мы отступили, кричим студентам, чтобы к нам спешили. Я вырвал дубину какую-то, тут и студенты подоспели и сходу не упырей валить, а на нас налетели. Колюне нашему финку в бок всадил, эти гады подготовились. Но Коля крепкий... Был... Нож выдернул и сам на суку этого навалился и с собой его прибрал. Я второго сразу дубиной приложил, тот тоже нож выхватил, но я в морфлоте служил, веслом махать умею.  Костян наш, — Паша кивнул в сторону второго химика. - Тоже не растерялся, нож подобрал, а тут и упыри из болота выползли. Мы с Костиком с трудом, но отбились. Завалили ублюдков. Но Коля... Не выжил...

Паша замолчал... Пошерудил палкой в костре, подняв столп искр, и продолжил.

- Осмотрели мы трупы. Что за чертовщина, хрен знает. Эти упыри, которых мы завалили... Морда расплывшаяся, жабья, кожа дряблая, склизкая, и кровь не течет почти, густая. У студентов тоже не все в порядке. Язвы, из которых зеленая хрень течет. На шее жабры какие-то. Короче, муть и чертовщина. Мы студентов обыскали, у одного я топорик нашел под плащом  в Солнечный погнали. Михалыча предупредить. Но не успели... Эти твари раньше пришли. Походу они вообще на поиски не ходили, да и зачем, они же знали, что с пропавшими случилось. В общем, тех, кто возвращался, поджидали и убивали. Мы с Костяном вернулись как раз когда жаболюдки на другую группу напали. Мы врубились, но вон только Славика отбили. Ну дальше погоня, мы в лес ушли, оторвались. Тут вот сохранились. Отдышались и решили с Костяном вернуться, предупредить тех, кто возвращаться будет. Тогда и тебя встретили. Бегать ты, конечно, мастак. Прыгал, как сайгак. Короче, потеряли тебя. До лагеря дошли затемно. Посидел. Понаблюдали. Но никто уже не возвращался. В лагере вообще тишина. По-тихому пробрались продуктов набрать. Уже уходить собирались тут и увидели, как тебя тащат, ну точнее не знали, что тебя. Решили проверить. Ублюдки эти из лагеря ушли к болотам, пара осталась, но мы их... обезвредили, - Паша замолчал.

- А дальше что? Надо же что-то делать, — сказал Сергей.

- А что делать? Их, конечно, не так уж много. С десяток может остаться. Некоторых мы завалили, кореша, думаю, тоже парочку всё-таки прихватили. Но нас-то всего трое... Теперь четверо. Продуктов мы набрали, нужно дождаться, когда грузовики смогут доехать и в центр, пусть милиция разбирается. В лагерь соваться опасно, может уже вернулись, — возразил Паша.

- Я не могу, у них Лера, — про то, что случилось с её рукой Сергей рассказывать не стал. - Я пойду искать.

- Куда ты пойдешь? Да и с чем у нас из оружия палки, топор да пара ножей, — Павел воткнул свой топор в ствол дерева, стоящего рядом.

Славик, который всё время молчал, вдруг тихо сказал.

- У меня есть пистолет...

Все уставились на него. Первым опомнился Паша.

- В смысле пистолет? Откуда? Почему не сказал?!

- Это не табельный... Трофейный, дедов, японский. Мне мама сунула, когда сюда распределили. Я его прятал все время, выбросить жалко, а если бы нашли, то в штрафную сразу бы. Не положено же.

- Что же ты нам не сказал, когда в лагерь пошли, и не отстреливался, когда вас рыбожабы мочили?

- Я не успел, всё быстро произошло, он у меня завернут за пазухой и привязан все время. А вам я как дам? Вы же уголовники.

- Уголовники, твою мать. Тут такое происходит! - возмущался Паша. - Да, я случайно за драку попал, а Костя вообще спекулянт!

- Я коллекцию марок хотел продать, — сказал Костя, тихо поднимая глаза. - Один раз всего. Даже не знал, что нельзя.

- Да не важно, — не унимался Паша. - Я в общем. Давай сюда свой пистолет.

Паша протянул руку Славику. Тот смотрел то на Пашу, то на Сергея, не понимая, что делать.

- Давай мне, — сказал Сергей, протягивая руку.

Славик даже обрадовался такому исходу, видимо всё это время его очень беспокоил его этот мамин подарок. Он вытащил из-за пазухи сверток.

В довольно чистую тряпку был аккуратно завернут старый револьвер. Смазанный. Видно было, что кто-то за ним ухаживал. Сергей попытался повернуть барабан, но не вышло.

- Тут не так, — сказал Славик. Он оттянул рычажок на стволе и переломил пистолет пополам.

- А ты стрелял из него? - спросил Сергей.

- Нет, — немного смутившись, ответил Славик. - Дед только чистить разрешал.

- Ты вообще стрелять умеешь? - резко спросил Паша.

Славик смутился еще больше.

- Из пистолета нет... В учебке только из винтовки стреляли.

- Ладно, тебе, — вмешался Сергей. - Ты сам из револьвера стрелял?

- Из револьвера нет, из пистолета приходилось, — все также резко ответил Паша, но заметно тише добавил. - В учебке...

- Я также... — Сергей смотрел на переломленный пистолет. В гнездах барабана сидели шесть патронов. - А патроны есть?

Славик замотал головой.

- Нет. Это всё.

Сергей вытряхнул патроны в ладонь, положил в карман и попробовал нажать на спуск, на всякий случай отвернув в сторону леса. Пистолет щелкнул. Он нажал еще несколько раз. Механизм послушно щелкал. Ничего возводить не пришлось, только нажимай спуск. Сергей снова зарядил пистолет и положил его в карман.

- Дайте мне нож, — сказал он. - Я пойду.

- Я с вами, — сказал Славик, вставая на ноги.

- Да чтоб вас! — Паша хлопнул себя по колену. - Ну куда вы пойдете? - он смотрел на Сергея и Славика и, поняв, что их не переубедить, хлопнул по колену еще раз и выдернул топор из дерева. - Да чтоб вас еще раз. Ну что ж давайте надерем задницы этим жаболюдкам. Ты с нами? - спросил он, глядя на Костю. Тот молча кивнул. - Ну тогда входим. - Паша вытащил из-за пояса нож и протянул Сергею, держа за лезвие.

Уже начинало светать, когда они вновь вернулись в поселок. Дождь стучал по дощатым помостам. Прячась в тени, пробираясь между бараков, они обыскивали лагерь Ни души. Следов тоже почти не осталось, все смыл дождь, но их внимание привлекла одна хибара, мостки к ней были повреждены, земля сильно вытоптана и покрыта бороздами, которые даже постоянно идущий дождь еще не размыл. Они подошли к сараю. Костя и Славик остались снаружи, Паша с Сергеем вошли внутрь...

Это был морг... Не настоящий... В этот сарай убийцы сложили трупы... Сергей и Павел замерли... Тут были их знакомые, друзья... Некоторые тела были разорваны и изувечены, выпотрошены, со следами зубов на лицах и руках. Они стояли среди сваленных в кучу трупов, отсюда хотелось бежать, и в то же время ноги не двигались...

Из оцепенения их вырвал крик.

- Засада!

В проеме двери возник кричащий Славик, и его крик захлебнулся в булькающих звуках: из горла вылетел фонтан крови, одновременно из груди вышел окровавленный острый шип..

Тело Славика повалилось вперед, за ним возникла оскалившаяся жабоподобная рожа. Его оскал можно было назвать ухмыляющимся, но эта мерзкая ухмылка резко изменилась на удивление, когда он увидел черное отверстие пистолетного ствола у своего лба. Выстрел. Затылок жаболюда разорвало, выплескивая на грязь кровавое месиво из костей, волос и мозгов.

Павел и Сергей выбежали на улицу. Второй жаболюд с растерянным видом уставился на открытую дверь, выстрела он явно не ожидал, поэтому замер над телом Кости. Паша с яростным криком бросился на него, размахивая топором, рубанул, попав по плечу, и мощным пинком скинул его с Кости. Жаболюд отлетел в большую лужу, которая тут же начала окрашиваться в кроваво-красный цвет. Паша подбежал к Косте и приподнял его, по его груди расползалось кровавое пятно, он закашлялся кровью...

- Они... Они... Внезапно... — сумел выговорить он, и тело его обмякло.

Паша опустил тело Костика на землю, поднял из грязи брошенный топор и, опустив голову, пошел к барахтающемся в луже жаболюду. Он схватил его за одежду, дернул с такой силой, что поднял над водой и занес топор над головой ублюдка.

- Погоди! - Сергей подскочил и схватил Павла за руку с топором. - Надо выяснить, где Лера.

Он подошел к извивающемуся в луже монстру, схватил за редкие волосы и повернул к себе лицом. Человеческие черты всё еще сохранились, и Сергей узнал его. Часто виделись на участке и в лагере. Он был из студентов, веселый, общительный, но сейчас он сверлил Сергея злыми глазами, кривясь от боли.

• - Где остальные? Где Лера? — спросил Сергей. Тот, кто когда-то был студентом, молчал, тяжело дыша и хрипя.

  - Где Лера? - повторил Сергей, направляя пистолет ему в голову.

Жаболюд оскалился и прохрипел:

- Поздно. Он зовет её. Он зовёт нас всех. Ты опоздал...

Сергей ударил жаболюда по голове рукоятью револьвера. Быстро сунул его за пояс и вынула оттуда нож, на долю секунды он замешкался, но затем воткнул лезвие прямо в висок бывшему студенту. Он не говорил Павлу про трансформацию Леры и не хотел, чтобы тот узнал сейчас, что они рисковали и потеряли двух товарищей, возможно, абсолютно напрасно. Он сам не хотел в это верить, все еще надеясь, что есть какой-то шанс спасти жену.

- Так и я мог выяснить, — буркнул Паша, опуская топор.

Они осмотрелись.

- Тут, похоже, больше никого, иначе бы набежали уже, — сказал Сергей.

Они отнесли трупы в сарай. Костю и Славика положили отдельно.

- Надо на болото идти, — хмуро сказал Павел. - Где мы тебя с упырями впервые поймали. Не зря они там околачивались. Чую там они.

Было видно, что ему уже нет дела ни до себя, ни тем более до Леры, он просто хотел отомстить, убить всех тварей. Сергей молча кивнул.

Несколько часов они плутали по лесу, прежде чем найти то место, где впервые встретились и где прошла их стычка с монстрами. Потом еще долго шли вглубь болота. Уже темнело, болото окутал туман, который светился то ли от фосфорирующих насекомых, то ли от каких-то болотных растений. Среди редких зарослей кустарника и камыша, свечение было более ярким.  Подкравшись поближе, они разглядели небольшой островок, на котором горел костер, вокруг мелькали тени. Сергей попытался посчитать то ли семь, то ли десять, тени все время перемещались, сливаясь и закрывая друг друга, точно было понять сложно. Понятно было одно - патронов на всех не хватит.

- Давай покажем этим гнидам - сквозь зубы прошипел Паша.

Сергей посмотрел на него. Увиденные ими зверства, тела убитых товарищей что-то переломили в Паше. Сейчас они уже не спасали жену Сергея, это уже был крестовый поход, они против кровожадных монстров, против зла, за погибших друзей. Сергей левой рукой вытащил нож из-за пояса, в правой сжал рукоять револьвера и кивнул. Паша перехватил топор и тоже взял в левую руку нож. Они поднялись и вышли из камышей.

- Подходите, ублюдки! - крикнул Паша, и они двинулись к острову.

Суета на острове прекратилась. Тени замерли, затем несколько силуэтов отделились и прыжками устремились к Павлу и Сергею. Первого кинувшегося на них монстра Паша встретил ударом топора в шею. Разрубил почти полностью, и омерзительная голова повисла на остатках кожи и сухожилий. Выпученные глаза еще моргали, пока разбухшее тело падало в трясину. Вскоре подоспели остальные. Они бросались в битву, не жалея себя. Паша рычал и рубил топором, отсекая пальцы, ломая руки и черепа. Сергей старался экономить патроны, но пару раз все же пришлось выстрелить. Он стрелял наверняка, прямо в голову, почти засунув ствол пистолета в мерзкие пасти монстров.

Что это было неистовая ярость, которая придала силы Сергею и Павлу, или просто везение, но они смогли отбиться и дойти до острова, не погибнув и не завязнув в топи. Почти невредимые, несколько царапин и порезов, некоторые монстры нападали с ножами и кольями. На остров налетели последние из жаболюдов, одного Сергей свалил метким выстрелом в голову, на второго, как тигр, прыгнул Павел и вместе с ним повалился в грязь, кромсая ножом и топором...

Тут Сергей увидел Леру. Привязанная к какой-то деревянной колоде, она смотрела на Сергея испуганными, заплаканными глазами, одна из веревок проходила прямо через рот. Она ничего не могла сказать, лишь пыталась кричать. Лицо Леры было грязным, но всё ещё человеческим.

Сергей бросился на помощь, но путь ему преградил фельдшер Николай. Сергей остановился. Он не совсем понял, что происходит, когда Николай объявился у них на пороге, и подозревал, что не просто так, сейчас же все стало очевидно. Сергей поднял пистолет.

- Сережа, остановись, — вполне спокойно сказал Николай. - Ты должен понять. То, что происходит, не подвластно ни тебе, ни даже мне. Ты должен принять это. Мы должны принять. Доверься.

- Что ты несешь? Что вообще происходит? - закричал Сергей, тряся пистолетом. - Отойди от Леры, или я стреляю.

- Этому не надо противиться. Откликнись на зов и станешь больше, чем ты есть сейчас. Мы все станем чем-то большим. Вместе.

Сергей двигался в сторону, обходя фельдшера так, чтобы Лера не была на траектории выстрела, и как только решил, что достаточно сместился, вскинул руку с пистолетом, целя ему в голову, и закричал:

- Пошел к черту, скотина!

Но выстрелить не успел. Фельдшер взмахнул рукой, из рукава его плаща вырвалось длинное толстое щупальце. Он выбил им пистолет, из второго рукава вырвалось еще одно щупальце и обвилось вокруг шеи Сергея. Сжимая кольцо на шее, он оторвал его от земли. Сергей пытался разрезать щупальце ножом, но фельдшер усилил хватку, и Сергей выронил нож обеими руками, пытаясь разжать обвившиеся вокруг шеи кольца. Лицо Сергея побагровело.

В этот момент на щупальце обрушился топор. Павел разобрался с последним выродком и напал на фельдшера. Из огромной раны брызнула черная кровь. Николай взвыл, кольца на шее Сергея мгновенно ослабли, и он грохнулся на землю, хрипя и жадно хватая воздух ртом.

Павел ударил второй раз, рассекая отросток почти наполовину. Щупальца дергались и извивались, как раненые змеи. Павел с победным криком рванулся на фельдшера, занося топор для последнего удара, но мощный толчок остановил его. Паша опустил глаза: в его груди торчал деревянный кол, обвитый вторым, невредимым щупальцем. Николай злобно захохотал, поднимая кол с насаженным на него телом, и отбросил его в болото.  Продолжая смеяться, он повернулся в сторону, где лежал задыхающийся Сергей, и хохот застрял в его горле. Сергей уже был на ногах, совсем рядом, в руке держал пистолет, и ствол был нацелен прямо в лицо фельдшера. Не медля, он нажал на спуск. Пуля вошла прямо в глаз монстра-доктора, разворотив половину черепа. Беззвучно хлопая ртом и моргая оставшимся на второй половине головы глазом, тело доктора упало на землю. Щупальца еще некоторое время продолжали дергаться.

Сергей подбежал к Лере. Попытался развязать веревки руками, но они были мокрыми и тугими. Он начал искать выроненный нож. Нашел и бросился перерезать мокрые узлы. Когда веревка, стягивающая рот Леры, ослабла, она в голос разрыдалась, отворачивая лицо. Сергей попытался обнять её, успокоить, но она оттолкнула его освободившимися руками... И нет... Это были не руки... В рукавах её плаща извивались два щупальца...

Сергей стоял напротив плачущей под дождем Леры... Она стояла, отвернув голову с извивающимися вдоль тела щупальцами, не в силах поднять глаза... Сергей сделал шаг к ней... Она попыталась отступить, но он быстро приблизился и схватил её обеими руками. Лера уткнулась ему в грудь, не переставая рыдать и не решаясь обнять тем, что у нее теперь было вместо рук.

- Я люблю тебя! — прошептал Сергей, сильнее прижимая Леру к своей груди.

Перехватив пистолет, он приставил ствол к спине Леры с левой стороны и еще сильнее прижав её к себе, повторил: - Я люблю тебя! — и нажал на спуск...

Все кабинеты чиновников похожи друг на друга. Фанерные стены, большие тяжелые столы, кожаные кресла. Но есть что-то, по чему всегда можно понять, что это кабинет военного.

- Ты не услышал? Все пропали без вести! Все! Лагерь сравнять с землей полностью. Работы закончить! Пусть военные прочесывают всё вокруг постоянно, круглосуточно! Территорию после смычки закрыть, оградить, ни станций, ни остановок на километры вокруг. Все рапорты лично мне на стол. Никаких копий.

Раскрасневшийся военный с силой бросил трубку телефона на рычаг, от чего аппарат зазвенел. Он достал из стола бутылку водки и граненый стакан. Налил до краев и выпил залпом, уткнув лицо в изгиб локтя и громко вздохнув. Отдышавшись, он закрыл лежавшую на столе папку с бумагами и фотографиями. Завязал веревки на корешках и убрал в сейф.

На костре бурлил большой котелок, плечистый, седой мужчина в черной рясе помешивал отвар, время от времени доставая из мешочков на поясе разные травы и бросая в кипящее варево.

У костра сидели другие, крепкие, рослые, все в черных рясах. Они тихо разговаривали друг с другом или, лежа на спине, смотрели на звезды.

Всего дюжина братьев - защитников, но каждый в этих краях знал, что даже один из черных братьев - грозная сила. Они обучены, хорошо вооружены, защищены тайными заговорами и эликсирами. Но когда собралось двенадцать братьев, краю грозит серьезная опасность. Черный орден боролся с нечистью, защищая жителей этих мест.

В лесу хрустнула ветка, мгновение, и уже все находящиеся у костра были вооружены и всматривались в темноту, готовые встретить приближающуюся угрозу. Звуков больше не было, но через некоторое время среди деревьев мелькнула темная тень. Братья замерли. Несколько человек встали напротив костра, закрыв своими телами его свечение, чтобы не выдать себя раньше времени. Время тянулось медленно. Еще шорох. Совсем рядом. Монахи-воины напряглись, сжимая в руках рукояти мечей. И вот из леса вышли трое, тоже в черных рясах, таких же, как и у всех у костра.

Братья опустили оружие. Трое прибывших стояли с растерянным видом. Они не отрываясь смотрели на седого воина со шрамом через все лицо, который снял с костра котел с бурлящим зельем и шел к ним.

- Почему без сигнала?  - строго спросил он.

Пришедшие понуро смотрели в землю.

- Спешили, очень... - наконец ответил один.

Седой молчал. Его тяжелого взгляда было достаточно, чтобы понять - за эту оплошность еще предстоит поплатиться тренировками и тяжелой работой... Но сегодня воины даже будут рады, если такая возможность представится...

- Говорите! — скомандовал седой.

- Болото верст в пяти. Зарево видно издали. Собираются. Надо выходить к утру, схорониться, а завтра в ночь уже будет сильнее», — отчеканил воин с булавой в руках.

Седой кивнул, развернулся и пошел к костру.  Братья без дополнительных приглашений потянулись за ним и вскоре образовали плотный круг. Седой достал из мешка деревянный ковш, зачерпнул из котла, наполнив его до краев, и передал стоявшему рядом воину. Тот сделал несколько глотков и передал следующему. Братья пили, несколько раз возвращая пустой ковш седому. Он снова наполнял его и передавал обратно.  Сам выпил последним. Опустив ковш, он осмотрел братьев-воинов и скомандовал:

- Собираемся и выходим!

Воины собрали лагерь, закрепили на поясах оружие, обвязали руки и ноги кожаными щитами с металлическими пластинами, затушили костер и выдвинулись в темную чащу леса.

Пробираясь сквозь густые заросли, они вышли к самой опушке леса. Зловонное болото расползлось как пятно лишая. В самой середине виднелось зеленоватое свечение, вокруг которого плясали искореженные тени. Недалеко, чуть больше десяти саженей, но быстро не подойти, троп не видно.

Братья, пригнувшись, вышли из леса и двинулись, прощупывая путь длинными жердями. Не прошли пяти саженей, внезапно из темноты, а может прямо из болота возник раздувшийся утопец. Мутно белые глаза, в рваных, разложившихся ранах извивались тонкие белые черви. Утопец раскрыл пасть, вытащив изъеденный червями распухший язык, издал оглушительный вой и бросился на ближайшего воина. Тот не растерялся и коротким взмахом меча отсек вытянутую руку и вторым ударом снёс чудовищу половину черепа, она упала рядом с завалившимся в болото грузным телом, как чаша с копошившимся внутри пиявками и червями.  Всё произошло очень быстро, но вой услышали и завертелось. Отовсюду раздались каркающие, гавкающие звуки, рыки, вой, шлёпающий по воде топот. В темноте загорались красные точки злобных глаз. Из центра болота на людей двигалась свора уродливых созданий всех мастей. Утопцы, кикиморы, водяницы... Червивые и гниющие тела, опутанные тиной, покрытые пиявками, извивающиеся нити водяных змей, щупалец, щелкающие клешни...

- Держаться вместе. Пробиваемся к центру. Не упустите древнего! — скомандовал Седой, зажигая факел.

Повсюду загорались факелы. Скрываться смысла нет. Дальше только с боем.

Волна монстров набежала очень быстро. Заработали топоры, мечи, кистени, разбивая прогнившие черепа, отсекая руки и щупальца. Воины отбивались, рубили, кромсали, поджигали факелами. Трупы с шипением погружались в вязкую топь. По телам и точкам воины двигались к центру, где виднелось зарево, и продолжали выплясывать тени, не прерывая зловещий ритуал.

За продвижение пришлось заплатить кровавую дань. Двух братьев потеряли на первой половине пути. Один слишком отстал в горячке боя от группы и его разорвали своими когтистыми лапами сразу несколько кикимор. Другого утащили под воду толстые щупальца.

Самая жаркая битва разгорелась в центре болота. Чудища бросались на воинов, не жалея себя, давя яростью и числом, не подпуская к черной дыре в земле, из которой клубился зеленый дым. Вокруг дыры выплясывали и завывали кикиморы и утопцы.

- Рубите ритуал! - скомандовал Седой.

Прорываясь к извивающимся у дыры монстрам, полегло еще несколько братьев, а те, что стояли на ногах, были изранены. Но и монстры не бесконечны, натиск чудовищ заметно ослаб уже не волны, а небольшие группы, а то и одиночные твари кидались на горстку воинов, медленно передвигающихся к зловещему кругу. В этот момент из клубящейся дыры в земле вылезло длинное, покрытое слизью, щупальце толщиной с человека, и опустилось на землю, за ним второе.

- Древний! - закричал Седой. Навались!

Воины уже вплотную подошли к кикиморам, и вот удар топора размозжил голову первой. Земля задрожала, остальные яростно зашипели, но не прервали свои пляски.

Седой отбросил свой меч, сорвал с пояса несколько мешочков, развязал и высыпал содержимое в клубящееся дымом отверстие, громко выкрикивая слова на непонятном языке. Братья тем временем рубили оставшихся кикимор и щупальца. Земля затряслась, из дыры вырвался столп дыма и раздался раскатистый рык. Щупальца извивались, напрягаясь, и в какой-то миг в клубах возникла голова огромного монстра. Раздувшийся куполом лоб, со множеством отростков, два белых глаза светились фосфорирующим светом, пасть, обросшая мелкими шевелящимися усиками, вся облепленная пиявками и густым слоем зеленой слизи.

Седой выкрикивал заклинания, размахивая оберегом, и это действовало. Ритуал был прерван, и с каждым толчком дыра в земле сжималась, но существо все же намеревалось вырваться наружу. Седой прокричал, воздев руки к небу, и тьму пронзил тонкий луч света, вонзившийся прямо в голову монстра и будто груз огромной скалы, обрушившейся сверху, вдавливал мерзкую голову в закрывающуюся дыру. Щупальца вонзились в землю, пытаясь задержаться, но безрезультатно… Появившаяся голова исчезла в клубах дыма, земля содрогнулась в последний раз и края дыры сошлись. Но перед тем, как они окончательно сомкнулись, оттуда раздался грохочущий рев, который складывался во фразы. Слов было не разобрать, но от них волосы шевелилисьсь, холод пробирал до самых костей. Дыра захлопнулась с оглушающим раскатом, и порыв ветра отбросил стоявших на ногах воинов в сторону. В то же мгновение ночное небо затянули тучи, и пошел дождь.

Грохот стихал, были слышны только шум дождя, крики встревоженных птиц, стоны и хрипы раненых людей и монстров. Оставшиеся в живых воины поднимались, помогая раненым товарищам и добивая дергающихся чудовищ.

Закончив, они собрались вокруг седого монаха. Он осмотрел воинов. Как же их осталось мало. Седой закрыл глаза, опустил голову и начал что-то шептать, сцепив на груди руки, обернутые четками. Воины также склонили головы. Дань памяти павшим братьям.

- Заберите тела! — скомандовал, закончив молитву Седой. - Останки нечисти сожгите. Разнесите по округе весть... Земля на пятьдесят верст от сих болот проклята. Не селиться, не промышлять и не заходить. Поставьте обереги...

Тысячи лет спустя.

Полоса света, пробивающаяся сквозь мутное окно душного кабинета, рассекала его на две половины. Пылинки медленно кружились в солнечных лучах, закручиваясь в вихри каждый раз, когда грузный чиновник бил ладонью по столу, поднимая еще большие клубы пыли над столешницей.

- Ты в своем уме! - кричал он. - Ты понимаешь, что значит перенести смычку? Генеральный план утвержден! Ты предлагаешь мне заморозить строительство с обеих сторон, провести геодезику, утвердить новый план, изменить график сдачи? Ты хоть понимаешь, что мы строим? Стройка всесоюзного масштаба!

На его раскрасневшемся потном лбу вздувались вены. После каждого удара ладонью, помимо столпа пыли на столе, подпрыгивали горстки перхоти на плечах его костюма и осыпались обратно, как снег.

- Но болото, — попытался сказать стоявший посреди кабинета худой мужчина с картонной папкой в руках.

- Что болото? - перебил его чиновник. - Там через километр болото, овраг, обрыв, гора. Куда не ткни, что-то да есть. Если болото - осушить, гора - сравнять. Мне тебя учить, что ли? Сгоните студентов, зеков, комсомольцев, кого угодно, засыпьте щебнем, но чтобы к смычке насыпь была готова.

Закончив, он сверлил взглядом мужчину с папкой, как бы раздумывая, какие еще грозные ругательства подобрать и вывалить на незадачливого подчиненного. Но этого ему делать не пришлось. Худой, крутя в руках папку, мелко закивал подбородком и вышел из кабинета.

Дождь шел всё время. С самого въезда в тайгу, не переставая.  Мелкий, моросящий, холодный, зябкий... Придумайте любые неприятные эпитеты, они к нему подойдут. Небо было затянуто тучами, по земле стелился туман, от этого все краски казались тусклыми и серыми. Было холодно и неуютно.

Сергей вместе с женой Лерой приехали на участок в кабине грузовика. Обычный способ, новые кадры доставляли вместе с другими грузами. Пассажирские рейсы сюда не ходят, да и не проедут они, дорог и без того не особо-то и было, а те, что были грузовики, превратили в месиво.

Они сидели в деревянной бытовке, оборудованной под контору. Дверь открылась и топая у порога, отряхивая сапоги, вошел мужчина в мокром плаще. Он откинул капюшон и протянул руку Сергею и Лере.

- Приветствую вас в Солнечном. Это ребята так в шутку прозвали наш поселок. Петр Михалыч, начальник участка, — Сергей и Лера ответили на рукопожатие. Они начали было представляться, но мужчина перебил их. .

- Знаю, знаю, — сказал он, снимая плащ. - Инженеры, — добавил улыбаясь. Наконец-то. В общем, ребята... Горим. Тонем конечно, — пошутил он. - Но горим. Тонны щебня уже высыпали, уходит, как в болото, — снова пошутил Пётр. - В общем, надо что-то решать.

- Для этого и приехали, — ответил Сергей. - Завтра начнем обследование. Дождь закончится, управимся быстрее.

- А он не закончится, — вставил начальник. - Метеорологов тут нет, но я тебе и без них прогноз на каждый день дам. Дождь, дождь, дождь. Всё лето, каждый день, как заведенный. А сейчас и подавно. Наверное только в ноябре закончится, когда замерзнет, но до ноября нас тут быть не должно уже. Так что в дождь, други, в дождь...

Пока разговаривали на железной печке закипел чайник, поставленный Петром. Он достал из шкафа три жестяные кружки, сыпанул в них заварки из пачки и залил кипятком.

- Извините, без церемоний. Пейте, без горячего тут тяжко. Сахар на столе, — указал он на еще одну кружку с кусками сахара в ней.

- Спасибо, — сказала Лера. Сергей кивнул в знак благодарности.

- Поселитесь в вагончике, за конторой, он теплый, печка есть. Там рядом медицинский пост, фельдшер у нас есть, стационара нет, лежим у себя. Болеют тут часто, сами понимаете, так что сушите вещи, вас заменять некому. Викторыч - фельдшер, выдаст витамины, — отхлебнув из кружки, он продолжил. - Здесь у нас вроде административного района. Контора, медпункт, склад, кухня, ну и живут те, кто тут работает, чтобы не далеко, дальше рабочие, в сосновый студенты, ну и в конце химики.

- Химики? - уточнил Сергей.

- Ну, — замялся Петр. - Осужденные, те, что на поселении. В основном за драки, хулиганство мелкое, в общем не сидевшие. Есть у них, конечно, дерзкие, но за ними приглядывает пара бойцов из охраны и бригадир у них суровый.

Сергей и Лера переглянулись. Петр продолжил, заметив волнение.

- Вы не переживайте, алкоголя у нас тут нет, инцидентов не было, все тут хотят быстрее закончить и выбраться из этой трясины. В общем располагайтесь, отдыхайте завтра жду на пятиминутку и работать, работать, работать, - говоря Петр указывал на портрет Ленина, висевший на стене за его спиной.

На следующий же день Сергей и Лера начали разведку почвы, уже в первую неделю скорректировали план работ, и дело пошло быстрее. Пётр стал еще веселее, чем обычно.  Дело спорилось. Хотя работать становилось всё тяжелее и тяжелее. Дожди усиливались, с каждым днем становилось все холоднее.

В конце недели Лера подхватила простуду, сильная температура, лихорадка. Утром их навестил фельдшер.

- Я, конечно, не могу провести полное обследование, но скорее всего, это обычная простуда. Она тут тяжелая, но медикаментами я запасся. Справимся. Придётся полежать, больше пить, горячий чай нужен постоянно, — давал он рекомендации, собирая свой чемоданчик.

- Спасибо, Коля, — поблагодарил Сергей. За эту неделю они сдружились. Часто вечером собирались поговорить за кружкой чая.

- Да нет проблем, Сережа, нет проблем. Если что - зовите, я рядом, — продолжил он, уже собираясь выходить из вагончика, но что-то заметил и, указывая на руку Леры, спросил: - Погоди, Лера, а это у тебя давно?

Доктор указывал на язвочку на кисти Леры возле большого пальца, не так чтобы огромную, но уже довольно неприятную.

- Нет, недавно, буквально вчера. Комар, наверное, укусил, я расчесала, — сказала Лера.

Доктор осмотрел язвочку.

- Больше нигде нет? - спросил он.

- Вроде бы нет, — ответила Лера.

- Ты понаблюдай, не будут ли появляться еще, если будут или эта начнет увеличиваться сразу скажи мне. Есть тут неприятная болезнь. Лучше не запускать.

Фельдшер ушел. Сергей вскипятил чайник, налил кружку Лере, остальное перелили в термос.

- Я буду забегать время от времени, — сказал он. - Колю также попрошу, чтобы навещал. Давай, выздоравливай.

Сергей поцеловал жену и ушел на работу.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

Они приходят в дождь (окончание)

Так Камил будет чувствовать себя владельцем баронства Житников – сейчас же, пока Радим жив, ему казалось, что он имеет куда больше власти даже над баронством Дубек… Старший брат-Есений плохо разбирался в людях, если уж поставил в управленцы Радима.

Одна часть Камила спрашивала, почему бы просто не отстранить от должности Радима? Ведь у Камила нет доказательств того, что управленец – очередной шпион князя. Эта ничтожная часть жалела всех врагов. Даже когда это было иррационально и опасно. И тогда её отвечала другая часть, куда более разумная. Что если сместить Златича просто так, оставив его в живых – Камил проявит свою деспотичность, своё желание навязать своего ставленника, что неизбежно столкнётся с возражениями местной знати в имении Житников. Радим пользуется огромным уважением и влиянием. Он гордец. А как гордец реагирует на приказы «мальца»? Всё верно. Начнётся резня. Возможно, Радима поддержит даже князь. И тогда погибнет куда больше людей.

А вот подстроить убийство Радима, при этом ещё и замешав в дело разбойников, борьбу с которыми Камил вот-вот откроет… Камил не только добьётся своего, объединившись при том с той самой знатью против общего врага – он ещё и возвысится в глазах этой знати, если охота на бандитские шайки в лесах обернётся удачей.

Поэтому жестокая, но разумная сторона победила. И Камил вытравил всякую жалость из своего сердца. Лучшее лекарство от жалости – воображение возможных последствий её проявления…

Темнело. А отряд Златича всё не появлялся и не появлялся. Другой дороги они избрать не могли. Но вполне могли устроить привал в одной и попутных деревень.

А ещё на них могли напасть разбойники. На этот раз вполне настоящие. Было бы славно, подумал Камил. Но вряд ли разбойники смогли бы легко разбить всю его конную дружину. Бандиты передвигаются малыми шайками и редко собираются в одну большую. Да и зачем им убивать Радима? Ради чего так рисковать? Хотя весть о прибытии многих баронов на свадьбу могла их подтолкнуть к активным действиям, ведь за баронов они могли получить огромные выкупы… А если они взяли бы Радима живым и потребовали с Камила выкуп, то получилась бы совсем нелепая ситуация.

Камил даже заволновался.

Но вдалеке нарисовались силуэты. Конники. Златич со своей «гвардией». И семьёй.

Камил надвинул на голову глубокий капюшон чёрного плаща и расположился чуть позади своих мертвецов, с арбалетом в руках.

Первыми мимо прошли конники в авангарде. Два всадников ехали впереди, на некотором удалении от остальных. Разведывали местность. Но они болтали между собой, расслабленные пиром. И не заметили мертвецов в кустах, даже расположенных в рискованной близи от дороги.

Камил рискнул так потому, что боялся промахов. Мертвецы плохо зарекомендовали себя для внезапных атак – вспоминалась их несуразная атака на охранников каравана. Мертвецы сильны. Но чрезмерно глупы. И не самостоятельны. Они не могут проявлять такую же гибкость в своём поведении, как живые. Поэтому если что-то идёт не так – они лишь слепо продолжают выполнять приказ некроманта…

А вот и семья управленца. Жена. И сын. Их убивать не хотелось. Они ни в чем ведь не виноваты. Жалость снова затлела где-то в глубине.

По бокам их закрывали дружинники, насколько позволяла ширина дороги. Но никто из них не ожидал нападения, поэтому шли вразброд... Радим Златич что-то рассказывал, а дружинники ржали.

Камил прицелился и выстрелил первым. Сразу засвистели стрелы. Жена управленца завизжала. Дружинники встревожились, схватились за щиты…

Камил промахнулся и теперь вновь натягивал тетиву арбалета, заряжая болт. А вот невиновный сын Златича свалился с коня.

Радим выхватил щит и тут же принялся раздавать приказы. Бросился закрывать свою жену, впавшую в ступор. Стрелы пронзили его лошадь и та рухнула.

Дружинников засыпало стрелами. Раненные лошади сбрасывали всадников. Авангард, услышав крики, развернулся и бросился на помощь. Разбойники вышли из кустов, встали в полный рост. Чтобы их все видели.

-- Разбойники!! Скачи вперёд, милая! Скачи! – кричал Златич своей жене. Но та визжала, глядя на захлёбывающегося кровью сына. Тогда атаковали залпом мертвецы с другой стороны от дороги. Камил воспользовался тем, что дружинники все развернулись щитами в его сторону. И теперь слабозащищённые бронёй спины бойцов пронзали стрелы.

Радим Златич оказался тут же ранен, сразу несколькими стрелами – на него Камил натравил половину разбойников с той стороны. Управленец свалился на колени, судорожно хватая ртом воздух. К нему подскочил дружинник, взвалил хозяина на свою лошадь. И устремился по дороге назад.

-- Уходим обратно! – кричал он. – Уводим всех! Берите сына и жену! Другие прикрывайте!

Правильно. Неясно было, что их ждёт впереди по дороге. Лучшее решение – это повернуть назад. Радим оказался серьёзно ранен, скорее всего смертельно. Камил решил его больше не трогать – пусть его уводят в замок Миробоичей. Будет зрелище.

Дружинники поднимали сына. Они забросили его тело на лошадь. Они стянули жену Радима к себе, потому что поняли, что до неё уже не докричаться. Пустились наутёк. Но лошади под ними были убиты – Камил не успел дать приказ не стрелять по ним… Но теперь поздно.

Авангардисты набросились на мёртвых разбойников, размахивая саблями. Мертвецы сбили их с коней мощными ударами длинных топоров. К ним на подмогу бросился ещё один смельчак. Но и тот не успел нанести вреда – он свалился на землю. Арбалетный болт, выпущенный Камилом, пронзил его насквозь, даже ламелляры не спасли… Отличная пробивная сила!

Дезорганизованные дружинники метались в панике. Они разрывались между атакой на разбойников, между спасением собственной шкуры и спасением Златичей… Им удалось вытянуть жену Радима из под рухнувшей лошади и убраться с ней прочь – и то по милости Камила, старавшегося не высовываться из кустов, чтобы его никто не видел.

Но мальчишку они бросили. Видно, рассудили, что он всё равно подохнет.

Отряд ускакал прочь. Спаслись только семеро. Остальные лежали на земле либо мёртвые, либо ещё корчились от боли, стонали и звали на помощь своих сбежавших соратников.

Они визжали, как свиньи, когда увидели, как разбойники приближаются к ним.

Камил приказал перерезать всем раненным глотки. Мертвецы тут же занялись делом. Крики и хрипы разносились по окрестностям прохладным вечерним ветром.

Хотелось бы поднять их всех. Но пока нельзя.

Сын Радима Златича ещё барахтался, захлёбывался кровью, когда Камил подошёл к нему. И в глазах парнишки отразились недоумение и непонимание, когда тот узнал своего лорда, среди напавших разбойников.

Мальчишку прирезали так же, как и остальных раненных. Этот приказ отдавать было тяжелее всего. Жалобный крик мальчишки оставил на душе Камила неприятный осадок, неизгладимый отпечаток.

Чем же он тогда отличается от Эрна, если творит такие вещи?...

Он не планировал убивать всю семью Златичей. Засада пошла, малость, не по плану.

Но она прошла, в целом, успешно.

И лучше пусть прольётся кровь семьи Златичей, чем кровь Миробоичей от внезапного удара в спину, от предательства.

Камил собрал все ценности, загрузил в мешки, нацепил их на «разбойников». Провёл мертвецов к ручью, стараясь выбирать для их пути твёрдую почву. А потом приказал мертвецам идти по воде вперёд, не выходя на берег. В сторону поместья. Камил же прыгнул на мёртвого коня. И бросился к замку.

Мёртвая лошадь была куда быстрей и выносливей живых. Камил перегнал, по лесам и тропам, разбитый и сломленный отряд Златича, чьи кони уже выдыхались и замедлялись от напряжённых скачек.

Камил добрался до потайного хода. И через него, бегом, пробрался в поместье, опасаясь встретить Кентавра и Шестирукого, но куда больше опасаясь медлить у ворот, подавая Ларсу сигналы снова убрать дружинников в сторону. Чудовища услышали его топот. Но догнать не успели.

Камил быстро привёл себя в порядок и вернулся в свою опочивальню, к уже спящей Миладе. Лёг в кровать. И принялся ждать.

Он даже успел провалиться в неглубокий сон, прежде чем к нему прибежали стражники.

С «ужасной вестью».

Дружинники Житников притащили в поместье уже мёртвого Радима Златича. Управленец помер от кровотечений. Бойцы злились, кто-то даже проронил скупую слезу. Они говорили, что на них напала крупная разбойничья шайка, совершенно внезапно, быстро, стремительно. Что большую часть бойцов стремительно перебили. Что им удалось увести только Радима и его жену… молили её спасти, вылечить. Девушку положили на землю. Она не могла шевелиться – сломала шею при падении с лошади. Ещё виднелась белая кость, торчащая из руки, из под вспоротой бледной кожи. Спасти можно, но незачем, рассудил Камил. Поэтому отдал её придворному лекарю. Пусть практикуется. А сам поднял всю конную дружину и велел разбудить Хельга Крюковича.

-- Нам нужно выследить разбойников, -- сказал Камил ему. – И перебить всех ублюдков!

А Хельг сказал, что не помнит, чтобы в тех местах кто-то обитал. Но в путь собрался.

Было опасно звать Хельга. Но если бы Камил его с собой не взял – это бы навело на него куда больше подозрений…

-- Если двадцать человек оказалось мало, чтобы справиться с шайкой, то одной лишь моей конницы окажется недостаточно, -- сказал тогда Камил. Он призвал большой пеший отряд. – Стремительно настичь их уже не получится. Но от следопыта никто не уйдёт…

Сочувствующая баронесса Дубек отдала всех своих всадников в помощь.

Нойманн, было, нарядился в латы, но Камил оставил его в поместье.

И неповоротливая и медленная дружина, почти в сотню размером, покинула замок поздней ночью, добравшись к месту лишь во второй половине дня, когда дело клонилось к вечеру.

Тогда Хельг принялся всё внимательно осматривать. Рыскать среди кустов и деревьев. Он оглядел все следы.

-- Странно, -- сказал он.

-- Что такое?

-- Они стояли здесь… очень долго… -- хмыкнул Ворон, взглянув на уже старые следы. Ну да. Мертвецы не любят переминаться с ноги на ногу. Поэтому несколько дней стояли, как вкопанные, ожидая окончания свадьбы.

– Они ждали… Очень настойчиво ждали… Это странно…

-- Но зачем им было нападать? – спросил Камил, переводя тему. – Отнять доспехи? Они даже не взяли в заложники управленца.

-- Их было тут… тридцать человек…

-- Вы кого-то убили вообще? – спросил Камил у дружинников Златича. Те в ответ соврали, что положили в той стычке примерно с десяток...

-- Может и больше… -- неуверенно буркнул десятник, спасший Радима.

Хельг лишь посмеялся от этих слов.

-- Они не убили никого, милорд, -- сказал он.

-- Да что ты знаешь?!.. – возмутился десятник, но как-то неуверенно.

-- Ничего.

-- Вот именно! Тебя тут не было!!

Потом Хельг нашёл следы. Остановился, замер. Хмыкнул. Задумался о чём-то своём. И повёл дружину к ручью.

Там они уткнулись в берег. Хельг прошёлся взад-вперёд. Перебрёл на противоположный берег. Ничего не нашёл и там.

-- Они пошли по воде, -- сделал он вывод. – Чтобы скрыть следы.

-- Чёрт возьми… -- рыкнул Камил. – Неужели нет способа найти их?!

-- Дно ручья каменистое… Предлагаю пойти по берегу.

-- В какую сторону? – спросил Камил. Хельг ещё раз внимательно осмотрелся. И выбрал правильное направление.

Тогда десятник принялся ныть о похоронах своих умерших бойцов. Камил согласился.

-- Хороните прямо здесь, -- сказал Камил. Он не разрешил везти погибших на кладбище, якобы не хотел тратить время и разделять дружину. И поэтому тела закопали на обочине, вырыв неглубокие ямы.

И с каждым тянущимся часом поиски разбойников казались дружинникам всё более и более бессмысленной затеей. Дружина пошла вдоль ручья. И брела всю ночь, до самого утра. Хельг глядел внимательно, насколько мог. Но никакого следа так и не нашёл. Когда берег стал крутым и отвесным, вблизи поместья, то Камил разочарованно вздохнул и вывел дружину на дорогу.

-- Наверное, не в ту сторону пошли, -- предположил он.

-- Наверное, -- ответил Хельг.

-- Бесполезный следопыт! – не унимался оскорблённый десятник. – Ничего не умеет и не знает! Мы потеряли время зря!

Ворон промолчал.

Камил всё это время боялся только одного – что кто-то из мертвецов развалится или застрянет в камнях, встав посреди реки…

Хельг признался, что выход только один – прочесать ещё и противоположный берег, на поиск следов, выходящих из ручья. Но Камил ответил, что лучше уж тогда собраться с силами и заняться истреблением уже известных лагерей и стоянок разбойников, чем гоняться за неуловимой шайкой.

-- Вполне разумно, -- согласился Хельг.

-- Всё равно мы доберёмся до уродов. А пока нужно решить, кто будет править Житниками…

Осталось самое простое.

Завершить начатое.

Дружина вернулась в имение. Пехотинцам Камил приказал готовиться к грядущему походу за разбойниками, а всадникам – к выезду в сторону имения Житников.

Жена Златича успела скончаться. Лекарь не сумел спасти её. Бездарность. Впрочем, без Изнанки при тех травмах было сложно обойтись.

Следующей ночью Камил провёл мертвецов в подземелье и приказал Асупу и Рыжему хорошенько просушить вымокшие в воде трупы. А разбойнику-рабу, так же подвластному чарам «слёз радости», приказал заняться раскопкой могил неподалёку от места засады и перевозкой трупов в коптильни. Втроём справятся – за делом обещал приглядеть Нойманн.

А на утро Камил вышел с конной дружиной к поместью Житников, прихватив с собой тела Златичей. И, разумеется, Жанну. Она – его главный аргумент. За поездку Камил пообещал ей бочку с имперским вином. Жанна поначалу сопротивлялась.

-- Прояви терпение, -- сказал ей Камил. – Дела важные. И без тебя там не обойтись. Ты нужна нам. От этого зависит и будущее Орманда…

Жанна согласилась. Но попросила три бочки.

Сынишку Златичей выкапывать не стали – грех. А хоронить рядом с ним родителей уже не разрешил Камил. Тела Златичей нужно было показать всем в поместье Житников. Это произведёт необходимый эффект.

Жанну встретили тепло. Придворные уже успели услышать о гибели Златича.

-- У нас есть в поместье купеческая семья Зориных, они будут лучше всех управляться с местными делами… -- было начал командир Житников, но его тут же прервал Камил.

-- Я их не знаю, -- сказал он. – Поэтому ставлю в управленцы Никлота. Моего управленца. Он талантлив и умён. И не имеет своих интересов, что значит – не будет воровать. С ним вы не пропадёте. А ещё я с ним хорошо знаком.

-- Но с ним не знакомы мы…

-- Тогда успеете познакомиться. Если вы не воры и бездельники, то он вам понравится.

Командир взглянул на свою законную баронессу в некоторой надежде. Но Жанна лишь подтвердила слова Камила…

-- Никлот и вправду хорош, -- сказала она. – Он отлично управлял моим поместьем, он знает своё дело… А у вас не найдётся вина? Хотелось бы к ужину, чего-то необычного. Лучшего, что у вас есть…

-- Да, госпожа…

Зорины уже успели раззявить свои ручонки. Едва услышав о смерти Златича – они тут же решили, что теперь управлять будут баронством именно они. Пришлось осадить наглого купца. Приструнить его. И тонко намекнуть, чем грозят ему возражения или хотя бы малейшее неподчинение Никлоту.

С Никлотом пришлось оставить десять всадников и двадцать пеших бойцов – надеяться на поддержку дружины Житников на первых порах было опасно.

Несколько дней Камил провёл в поместье, помогая Никлоту разобраться в делах баронства, помогая решить все возникшие после смерти Златичей проблемы.

Больше никто не метил в управленцы.

Златич умер, а он обладал самым большим влиянием и уважением среди всех прочих знатных. К тому же местные теперь были заняты мыслями не о том, как бы возразить Камилу и его ставленнику. А как бы теперь отомстить разбойникам. И как бы выкурить их, наконец, из лесов. Всё шло по плану. На это Камил и рассчитывал.

-- Я начинаю охоту за разборйниками, -- заявил Камил во всеуслышанье. – Но и вы не сидите без дела. Пусть командиры поднимают егерей с их собаками. Начинайте борьбу. Нам нужно отомстить за Радима Златича и его семью! Нельзя простить бандитам того, что они перешли нам дорогу...

*

Спасибо за дон!)

Natyara 500 р «*данное сообщение не размещу, тамушта спойлер, но ты молодец, что догадался))))*»

Список Персонажей Темнейшего (памятка)

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez