Серия «Клуб страшил»

Загородный дом нежно обнимал сумрак, в то время, как внутри, в камине мирно потрескивал огонь. Свет пламени игриво щекотал лица собравшихся, не решаясь притронуться к самым дальним и тёмным уголкам дома. Шестеро гостей сидели кругом на стульях из тёмного дерева. Спиной к камину восседал хозяин дома – Первород. Он медленно поднялся, опираясь на мощную трость и таким же потрескивающим голосом начал говорить:

– Приветствую вас на первом собрании клуба страшил.

Он оглядел собравшихся: Саша, Ури, Митч, Руно, Аркаша и Каллисто. После чего, продолжил:

– Я организовал этот клуб для объединения и обмена опытом. Здесь вы всегда сможете высказаться и получить поддержку, а также будете поняты и приняты такими, какие есть. Наступил тяжёлый период – Калиюга. Тёмная эра. Да только вот это тьма не наша. Чужая. Как для нас, так и для людей. Они становятся всё более прогрессивными и свет их знаний заставляет наши тени бледнеть. Надеюсь, мы вместе сможем объединить наши усилия, чтобы не сгинуть в истории окончательно.

Некоторые из гостей начали тревожится, кто-то кивал. Кто-то с гордостью и трепетом смотрел на Перворода. Закончив мотивирующее предисловие, вождь страшил ещё раз оглядел собравшихся и продолжил, но уже чуть побыстрее и не таким басовитым голосом.

– Итак, начнём. Круг начинается слева от меня и по порядку. Если не готовы, можно пропустить очередь и выступить в конце.

Первым слева сидел Саша, болтая обрубками ног. Возле него стояли костяные протезы. Сверху имелись кожаные манжеты (неизвестно из чьей кожи, но он всем говорит, что из человеческой), которые прирастали к его обрубкам. Внизу костяная конструкция плавно перетекала в тяжёлую подошву, похожую на лошадиные копыта. Возможно, это они и были.

– Всем привет, меня зовут Саша. Я – топотун.

– Привет, Саша! – раздалось хором в полумраке собрания.

– Трудно, конечно, выступать первым. Немного волнуюсь, – сбивчиво начал Саша с неуверенной улыбкой. – Думал кто-то начнёт первым, но точно не я.

С разных сторон послышались ободряющие слова.

– Ничего. Всё в порядке. Мы все здесь одна семья, – успокоил его Первород и похлопал по плечу в знак поддержки.

– Что ж, ладно. Что бы вам рассказать? – замялся Саша. Немного подумал, собрался с мыслями и начал. – Расскажу о моей тактике охоты. Я сам особо не любитель контактов. Пугательных желёз я не приобрёл, однако имеем, что имеем. Я забираюсь в пустые квартиры, обустраиваюсь там некоторое время. Изучаю, жильцов снизу по ночам: хорошо, если семья полноценная и тихая. От таких я получаю полный коктейль страха: мужской, женский, детский.

Присутствующие в зале слушали с интересом, втягиваясь в атмосферу собрания. Кто-то коротко кивал после некоторых реплик, соглашаясь со сказанным.

– Сначала я выхожу днём. Топаю тихонько, скриплю полом, двигаю мебель, если она есть. В общем и целом, даю понять жильцам снизу, что моя квартира вполне жилая. Затем начинаю топать днём всё сильнее. А позже выхожу и ночью. Всё это время я выжидаю, голодаю. Начинаю вкушать первые молочные страшинки, когда соседи снизу начинают волноваться и что-то предпринимать: поднимаются ко мне, стучатся в дверь, расспрашивают соседей. И вот наступает момент, когда всеведущая старушка, которая есть в каждом подъезде, объясняет им, что в «моей» квартире никто не живёт. Тут-то и начинает литься сладкий нектар страха.

Присутствующие заулыбались. Кто-то облизнул губы от вкусных воспоминаний.

– Хорошая тактика!

– Хитро…
– Скажи, а если живые не предпринимают активных действий: ну топает кто-то и ладно? – шелестящим голосом спросила девушка в белом.

– Тогда я начинаю топать по ночам прямо в их квартире. Но важно не перегнуть. Вы же знаете, нужно держать баланс: пугать, но не спугнуть.

– Пугать, но не спугнуть! – раздалось с разных сторон.

– Что ж, блестящее выступление! Спасибо, что поделился, Саша, – начал волну аплодисментов Первород. – Следующее слово – соседу слева.

Все обратили внимание на маленького мальчика, который сидел на обычном стуле со всеми наравне, однако ноги его едва доставали до пола. Его тело целиком было покрыто тягучей чёрной жижей. При таком тусклом освещении трудно разглядеть черты его лица. Когда он начал говорить, в его чёрной голове открылся провал, который, вероятно, является ртом.

– Что? – спросил он.

– Твоя очередь, – сказал Саша.

– А, да? Я думал слева – это с той стороны, – замялся мальчик. – Всем привет. Я – Ури.

– Привет, Ури! – дружно приветствовали мальчика участники собрания.

– А вы знаете, страшилки про чёрный город и чёрного мальчика?

– Да.

– Ага.

– Что-то слышала.

– А вы знаете, что? Это про меня! На самом деле, я обычный… был, пока не утонул в ёмкости с мазутом. Но мне нравится как у вас тут всё устроено. В садик ходить не нужно, кушать кашу – тоже. Нужно только пугать людей, чтобы не исчезнуть, ну и на солнце долго не находиться.

– Я тебе даже немножко завидую. Перед тобой сейчас столько всего нового и интересного. Я вот, когда умер, первое время просто в лифте сидел. Уж не знаю сколько времени, может неделю, может год. Времени-то у нас тут нет, – высказался Аркаша.

– Время у нас есть, просто оно влияет на нас иначе, – поправил его Митч шёпотом.

Некоторые заумилялись тому, что мальчика ждёт большое количество открытий, через которое они сами когда-то прошли. Первород одёрнул всех и напомнил:

– Дамы и господа, я попрошу не перебивать говорящего. Пусть сначала расскажет о себе, а потом уже в конце мы подключимся с вопросами и комментариями.

– Хорошо, – смущённо ответил мальчик.

Все замолчали. Повисла тишина.
– Нет, Ури, ты-то говори. К тебе это не относится, – скорректировал ситуацию Первород.

– А, да? Ладно, – Ури как-то вжался в спинку стула, переволновавшийся. Он шёпотом что-то пробубнил себе под нос и начал рассказывать. – Я вообще не знаю что рассказать. Я люблю играть с друзьями. Мы вместе играем в прятки. Я прихожу на нашу площадку во дворе, а они меня видят и сразу разбегаются. Даже не здороваются, но мне и так нравится. Только надоедает, что я всегда вожу.

Кто-то понимающе вздохнул.

– А ещё знаете что? Я могу делать вот так! – Ури начал медленно втягивать в туловище конечности, пока не превратился в шарообразный сгусток тьмы. Он слегка покачиваясь стоял на стуле, пока не шлёпнулся на пол. Затем из шарообразного состояния он вернулся в обычное, человекоподобное. Кряхтя, взобрался на стул.

– Вот так! – сказал он с гордостью и раскинул руки.

Страшилы захлопали.

– Ури, а как ты добываешь страх? – спросил Саша.

– Я? Да я просто выхожу по ночам гулять. Играю в песочнице. Кто-то пугается и всё, – застенчиво ответил мальчик и, будто вспомнив что-то, радостно воскликнул. – А знаете что? Я в песочнице звездолёт нашёл! Хотите посмотреть?

– Конечно, хотим. Неси скорей! – Первород дотянулся и ласково погладил мальчика по чёрной голове, проводил его взглядом. После того, как он удалился в одну из комнат дома, Саша произнёс:

– Тяжело видеть настолько молодых страшил среди нас.

– С другой стороны, в таком малом возрасте он сам сделал серьёзный выбор остаться с нами. После того, как стал страшилой, Ури, конечно, тут же побежал к родителям, – поведал окружающим Первород. – Мать сразу умерла от его вида. И без того пропитанное горем сердце не выдержало. Отец упал в обморок, но остался жив. Этого страха Ури хватит, чтобы просуществовать, пока ума не наберётся.

Присутствующие в кругу как-то погрустнели. Общее настроение упало.

– Смертствуйте, меня зовут Митч, – еле слышно вдруг вторгся в тишину  другой участник собрания.

– Смертствуй, Митч, – вразнобой, растерянно поприветствовали страшилы.

– Я шептун. Раньше обитал в лесах и шептал людям всякое. Но из-за этой проклятой индрусли… индустриализации, в лесах стало меньше людей. Деревни близ лесов начали пустеть – народ ломится в город. Пришлось, к сожалению, и мне последовать за ними. А в городе ж конкуренция, как у людей, так и у страшил. В общем, пока мне удалось прибиться к какой-то семье стариков. И через пару ночей я понял, почему это место пустует для нашего брата, – прошептал Митч, глядя куда-то сквозь всех. Во время его речи все неосознанно наклонялись вперёд, чтобы лучше слышать. – Старики мало того, что глуховатые, так ещё и с деменцией. Поэтому все мои старания кроту под хвост. Пока они поймут, что что-то слышат, уже забудут, что нужно испугаться. Раньше было лучше. Вот, что я вам скажу.

– Даа.. Хорошо там, где нас нет, – высказался Саша. Его звонкий голос на контрасте тихого шёпота резанул по ушам.

– Ну нет, не соглашусь. Дело в нас, а не в местах или временах. Так что, Митч, желаю тебе найти своё новое место. Всё будет хорошо, – сказал Первород.

– Спасибо.

– Тебе спасибо, что выговорился. Кто хочет выступить следующим?

Руно, следующая в очереди, засмущалась и стеснительно опустила глаза. Она ещё не готова выговориться. Аркаша воспользовался заминкой и поднял кривую руку. Первород кивнул ему:

– Прошу.

– Смертствуйте, меня зовут Аркаша. Я – лифтовой.

– Привет, Аркаша!

– Я давно обитаю в лифтовой шахте. Наверное, с самой смерти. Болтаю, трясу лифт. Иногда останавливаю. Дёргаю. Мне очень нравится. В такие моменты, я осознаю себя счастливым, – оратор на секунду вернулся в воспоминания, улыбнувшись. Но, продолжив говорить далее, погрустнел. – Недавно я столкнулся с проблемой. Один сильно немолодой подросток, которого я раньше не видел в «моём» доме, стал частенько посещать мой лифт. Он рисует мужские половые органы на стенах, причём в таких разнообразных вариантах, что меня поразило, где он столько видел. Ещё пишет бранное слово из трёх букв так часто, будто это его подпись, а не мат. Возможно, у него и правда проблема с этим, потому что он постоянно, простите, опускает нужду на пол. Каждый раз, когда заходит в лифт.

– Справляет нужду, – шёпотом поправил его Митч, но тот даже не обратил внимания и продолжил.

– До того меня это однажды взбесило, что я начал трясти лифтом со всей силы. Но его это не остановило, хоть и швыряло об стены, било головой о потолок. Он продолжал мочиться, бултыхаясь по маленькой кабинке, несмотря ни на что. В итоге, весь лифт был в его биологических жидкостях, да и сам он весь пропитался и, когда поднялся – с него капало. Он сказал что-то про мать, прижал руку к голове и, шатаясь, вышел, как ни в чём не бывало.

Кто-то сдавленно хихикал, кто-то сопереживал Аркаше.

– И вот, в этот момент, я вдруг почувствовал себя таким никчёмным. Я так вкладывался в своё дело, но он даже не вздрогнул, не вскрикнул. У меня даже от того, что я творю, волосы встали в жилах!

– Волосы встали дыбом, – снова прошептал Митч. Но Первород жестом указал ему помолчать.

– Да зачем я тогда вообще существую, если какого-то жалкого пьяницу напугать не могу!?

Аркаша прижал переломанные ладошки к лицу и расплакался. Митч обнял его и начал гладить по спине.

– Спасибо, что выговорился, Аркаша. Мы тебя любим и поддерживаем. Ты большой молодец, что так стараешься. Просто смерть такая штука, в ней не всегда легко. Иногда ты можешь столкнуться с такой проблемой, которую не можешь решить. Если ты с ней не справился – это не значит, что ты плохой. Ты правильно делаешь, что пытаешься. Возможно, эта проблема, требует другого подхода. Кстати, Каллисто сможет тебя чему-нибудь научить. Если захочет, конечно. Что скажешь? – Первород вопросительно кивнул головой в сторону женщины, сидящей возле Аркаши.

– Ну, наконец-то! Всем привет. Меня зовут Каллисто. Я потомс…

– Привет, Каллисто!

–...привет. Я потомственная зеркальная сущность живу в зеркалах. И да, Аркаша, я могу научить тебя паре зеркальных испугов, чтобы ты смог решить свою проблему. Если, конечно, в лифте есть зеркало, – Аркаша грустно покачал головой. Каллисто не обратила на него внимания и продолжила тараторить. – А вот моя проблема гораздо серьёзнее. Как вы, наверняка, знаете я – Каллисто, мстительный дух дома на холме, вот уже пару веков пугаю и довожу до инфарктов его жителей. Я профессионал в делах кошмара и ужаса. Про меня снимают фильмы, на меня охотятся, изгоняют. Кстати, прямо в данный момент по мою душу вышли охотники. Эти простофилины даже не понимают, что меня нет дома.

От такого пищащего словесного потока многие откинулись на спинки стульев, морща лица.

– Так вот, насчёт дома. Про меня пишут книги и обсуждают в подкастах. Я достигла бешеного уровня известности. Меня боятся ВСЕ. И знаете, что эти бестолочи голубых кровей решили сделать? Они продали дом! Продали «мой» дом, в котором я обитаю уже 208 лет! И его купили какие-то мстительные слабовольные натоптыши, которые снесли мой дом. Снесли!

Пронзительный писк поразил ушные перепонки страшил. Чей-то стул скрипнул, отодвигаемый назад.

– И знаете, это ещё не всё. Самое страшное. Реально страшное – впереди.

Я присмотрела себе дом одной фешенебельной модели в богатом районе мегаполиса. Ну так, на время пока. И вот, жду я в первую ночь эту дамочку у туалетного столика. Уже в нетерпении вся, жажду испуга. Весь день разминала свои пугательные железы. И знаете что случилось, когда я подошла к её отражению в зазеркалье?! – уровень интриги, писка и вскинутых бровей Каллисто достиг запредельного уровня. – Она посмотрела на меня без косметики. И я её испугалась!

Калисто закончила на высокой ноте и бесшумно заплакала, показывая всем своё красивое страшное лицо, по которому аккуратно и прекрасно текли чёрные, как нефть, слезинки. Все зеркала в доме повторяли отражение её лица. После услышанного, все страшилы, вдруг, вздрогнули как единый организм. Кто-то прижал руку к лицу, у половины округлились, и без того, огромные глаза. Аркаша упал со стула в обморок.

– Что ж, Калисто… Я даже не знаю, что сказать. Сам впервые с таким сталкиваюсь… Возможно, это первые симптомы Калиюги. Я видел страшных людей, видел страх в отражении их глаз. Я сам был страхом и был человеком. Возможно, ты где-то перешла дорогу Карме и напугала когда-то не того. Ты была страхом в отражении и, в итоге, нашла в отражении свой страх. К сожалению, Карма сегодня опять не пришла. Но, как только она… – старался поддержать Первород.

– Хватит! Нет никакой Кармы! Только и твердите: Карма, Карма!. А кто-то из вас хоть раз её видел лично?! – Калисто обвела взглядом всех собравшихся и, чеканно цокая каблуками, стремительно покинула собрание через ближайшее зеркало.

– Уж лучше не встречаться с ней, – прокомментировал Саша, непонятно, кого именно имея ввиду.

– А я верю, что Карма существует. И мне кажется, она почтила меня своим мракословением, – вступила наконец Руно..

– Что ты имеешь в виду? – спросил пришедший в себя Аркаша.

– Ну, для начала, всем привет. Меня зовут Рýно

– Привет, Руно.

– Я – теснотень. Залезаю в тесные места и пугаю оттуда людей, иногда даже покусываю. Моя мама – Клаустрофобия. Наверное, все вы её знаете. Такой высокий статус моей мамы негативно сказывается на моей личной смерти. Всю свою смерть я выполняла мамины требования. Никогда не разговаривала с людьми и не симпатизировала им. Совершенствовала свою страшимость и навыки пугания. Я делала то, что скажет мать, даже не задумываясь о том, что я сама хочу делать. Столько сил вложила в работу над собой. А вообще, мне самой хочется испытать любовь. Настоящую. Живую.

Круг собравшихся утонул в памяти, вороша прошлое в поисках воспоминаний о своей первой любви. При жизни, конечно.

– Как-то я гуляла по мрачному уютному району на отшибе. И встретила парня, который потянулся за тюбиком клея под шкаф и застрял там рукой по самую лопатку. А ещё, представляете, соседей не было, а на помощь он позвать не мог. Какое-то невероятное совпадение! Я поразглядывала его с различных ракурсов в его несуразной позе. Затем, предвкушая хорошенькую пугань, пробралась под шкаф с обратной стороны. И вот, я уже подготовила Смертельную Пасть над его кистью, пока он отвернулся. А когда он заглянул под шкаф, уставился в мои глаза своими изумрудными… Короче говоря, я не смогла его укусить, только окропила Ядовитой Слюной его ладошку и… – Руно смущённо, покрасневшим голосом прошептала. – Я влюбилась в человека. Не знаю, что произошло, что именно такого я сделала, но теперь он превращается в страшилу живьём!

Аркаша со всей силы упал в обморок, брякнув давно переломанным телом о пол. Зеркало, через которое подслушивала Каллисто, треснуло и осыпалось на пол серебром. Первород вскочил со своего огромного стула так резко, что у всех присутствующих потемнело в глазах. Чистая тёмная энергия страха, из которой он состоял, перемешалась с энтузиазмом и интересом. Он резко выпалил:
– Ты наложила на него Узы Смерти! А ты объяснила ему, как они работают?

– Нет, а что, надо было? – потупив взгляд, растерянно спросила Руно.

– Ну, конечно! Он должен знать, какая честь ему выпала! Сколько у него теперь времени, какие у него появились обязанности, – Первород разразился воодушевлением, подобно раскатам грома. Но последнюю часть предложения договорил очень тихо. Так звучит затишье перед бурей. – И какая участь его ждёт, если он с ними не справится.

– Ты же в курсе, что вы ОБА исчезнете, если он не сможет наложить на себя руки? – спросил Саша.

– Ну да, вообще-то такие моменты заранее обговариваются с будущим узником Смерти, – прокомментировал шёпотом Митч.

– Я…я просто не знала, – растерялась девушка.

– Я приставлю к нему демонов и страшил, чтобы ни один смертный не убил его, лишив души, – распорядительным тоном сказал Первород. – А тебе советую глубже изучать теорию, перед тем, как приступать к практике.

На этой таинственной ноте первое собрание клуба страшил закончилось.

Благодарю за внимание)

Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"

Второе собрание

Небольшой зал для собраний постепенно заполнялся страшилами. Все рассаживались. Те, кто не в первый раз, занимали полюбившиеся места. Новички садились на оставшиеся пустовать стулья. Страшил сегодня пришло меньше, чем в первый раз – один стул так и остался пустым.

Когда все расселись, Первород начал:

– Приветствую всех на втором собрании Клуба страшил! Приятно видеть новые лица, – он пробежался глазами по присутствующим. – Начнём. Первому слева – первое слово: представьтесь, расскажите о себе, о методах охоты или проблемах, с которыми столкнулись.

– Привет всем, меня зовут Жозефина, – начала девушка в лёгком ситцевом платье с золотистой диадемой в волосах.

– Привет, Жозефина, – поприветствовали её все.

– Я – полуденница. У меня есть иммунитет к солнечному свету, но за это приходится платить: мне требуется больше энергии страха. К сожалению, иногда даже недостаточно пугания и приходится прибегать к живоедству, – она обречённо вздохнула. – Я часто задумываюсь, а стоит ли оно того? Может быть, стоит всё бросить и исчезнуть?

– Понимаю тебя. Оттого у нас и осталось так мало полуденниц, – с сожалением сказал Первород, пытаясь подбодрить. –  И что же заставляет тебя остаться? Где ты находишь силы?

– В попытках вспомнить свою жизнь. Умерев и став страшилой, я забыла родственников, друзей, знакомых. Весь мой путь в мире живых уменьшился до имени и сути. Но я стараюсь вспомнить. Я выхожу из темноты в мир наполненный жизнью, запахами скошенной травы, терпкого кофе, свежего хлеба. Правда, от этих запахов остались лишь тусклые фантомы, и все их перебивает вкус страха в моих рецепторах, – сказала девушка с тоскливой болью.

– Что такое кофе? – шёпотом спросил Аркаша у соседа.

– Я не знаю, – прошептал сосед.

Никто не обратил на них внимания. Жозефина продолжала:

– Я стою вдалеке, наблюдаю за каким-нибудь человеком и думаю. Мог ли он быть моим близким? Через что он прошёл? Сколько радостей и тревог он испытал, пока я гоняюсь за страхом, чтобы остаться в бытие? Стоит ли наше существование того, чтобы держаться за пребывание в загробном мире – цепляться за сумрак одной рукой, держа в другой крохи памяти и барахтаясь над бездной забвения?

Жозефина выдержала паузу, оглядев ошарашенных, озадаченных слушателей. Тяжело подняла взгляд на Перворода, сумев продержать его, и твёрдо сказала:

– Стоит.

Все взорвались аплодисментами. Девушка, обессилев, увела глаза от давящего взгляда Перворода. Тот уважительно кивнул и похлопал могучими ладонями, поддерживая овации.

– Очень вдохновляющая речь, – сказал он. – Мракодарю за столь проникновенное выступление. Кто-то ещё хочет что-нибудь добавить?

– Если вам тяжело добывать такое количество страха, почему бы не примкнуть к коалициям страшил, например, в заброшенной больнице в центре местного городка? – с добрыми побуждениями спросил Аркаша. – Место довольно проходное, даже днём, что для вас будет преимуществом.

– Полуденницы охотятся в одиночку, – гордо отчеканила девушка и подняла подбородок.

– Тогда, смею предположить, что причиной проблем является ваша видовая гордость. Если попробовать переступить через неё, то… – аккуратно подводил Аркаша, но Жозефина оборвала его.

– Я скорее исчезну, – отрезала она.

– Понимаю вашу принципиальность, но ведь сейчас время такое. Нам всем тяжело, без объединения попросту не выжить. Мы потому и стали собираться здесь, – сказал Аркаша.

– Он прав, Жозефина. Я знаю, как заслуженно горды собой полуденницы, как тяжело им достаётся существование. Я готов с уверенностью заявить, что никто не осудит за сотрудничество с другими видами страшил. Это будет примыкание, а не пресмыкание. Ваша гордость останется нетронутой, – сказал Первород.

– Я обдумаю это, – подытожила она.

Глава собрания кивнул и жестом предложил выступить следующему.

– Всем смертствуйтя. Я домовой – Ероша, – забавно поздоровался небольшой косматый старичок в лаптях, кивнув соломенной шляпой.

– Привет, Ероша.

– Интересно вы придумали: собираетеся, обсуждаете всякое. Любо-дорого послушать, – улыбался в густую бороду Ероша. – Бывал я и раньше на таких консилиумах, бывал. Трудности всегда объединяют: что живых, что мёртвых.

Все с интересом и почтением слушали.

– Я существо древнее, аки реликт, можно сказать. Энергия страха мне уже не нужна – шибко люди уверовали в моё существование. То, конечно, не моя заслуга, а всего нашего вида. Веками мы добивались признания в умах живых, своего местечка в человеческом мироздании. И не без помощи людей, замечу: знахарки нам помогали, да писари всякие, что суть нашу описывали. Всё это сблизило меня с людьми. Я обитаю в их хатах, слежу за бытом. Изредка, конечно устраиваю выходки, чтоб не расслаблялись. Понимаю, если сам расслаблюсь, то всё нажитое потерять могу, того и гляди. Люди развиваются, перестают обращать внимания на древние обычаи. Так и запамятовать нас могут – исчезать начнут домовые-то. Придётся нам сызнова на тропу охоты встать, да в потёмках охабиться. Посему, советую с людьми союзничать, ежели существовать остаться хотим. Мы две стороны одной сути – живое и мёртвое.

Слушатели выжидали паузу, переваривая наставление старичка. Первород поблагодарил домового за то, что поделился мудростью.

– Так ведь, служа, можно и прислужником стать, – воспротивилась объединению Жозефина.

– Ежели таков твой выбор – таков путь, – легко согласился Ероша, прищурив глаза и наклонив голову.

Вдруг из полумрака комнаты спешно вышла Руно. Она не пользуется дверями и совершенно не понимает их устройство. Чаще она является из ближайшей тени, связывающей мир живых с миром мёртвых, словно тёмная материя. Она извинилась и вошла в круг собрания.

– Извините, я задержалась, – сказала она, присаживаясь на пустующий стул.

– Ничего, всё нормально, – кивнул Первород. – Ты как раз успела на своё выступление. Как твои дела с узником Смерти? Если кто не знает, Руно смогла успешно наложить Узы Смерти на понравившегося ей юношу.

– Он сделал мне… – начала Руно.

– Предложение?! – ошарашенно перебил Аркаша.
– Лучше – жертвоприношение! – окрылённо сказала Руно, а затем смутилась. – По крайней мере, я так считала поначалу. Но оказалось, что это не так. Я неправильно его поняла.

– Ты не серчай, он парень молодой, живой, науки нашей не знает ещё толком. Ты ему расскажи, как то делается, – подбадривал Ероша. – Пусть сначала жабку подарит, потом птицу какую. Дальше – больше.

– Ага. У меня такая же проблема с ведьмами. Они мне делают жертвоприношения из чёрных петухов, козлов. А мне такое не нужно. Я, вообще-то, вегетарианец, – включился в разговор Трутс и подался вперёд гладким, испещрённым маленькими отверстиями телом.

– А ты им сказать об этом не можешь? – спросила Руно.

– Да я пытался, но они оберегами закрылись от меня. Могу ответить, только когда они сами спрашивают. Получается такой диалог: «Что ждёт меня в будущем?», «Брокколи», «Как мне решить такую-то проблему?», «Морковь». Очень весело, – усмехнулся Трутс. – Так, в итоге, знаете к чему это привело? Ведьма сделала «овощную» колоду карт таро, через которую обращалась ко мне и интерпретировала мои ответы как ей нужно. Шарлатанка, одним словом.

– Да уж, сотрудничество с ведьмами сейчас совсем не то, что раньше. Сейчас они все белые, серые, зелёные – каких только нет. А нет, как раз, настоящих. Я вот помню, в Салеме обитал в самое интересное время. Так мы там такое вытворяли – самому вспоминать страшно! Мы наши слои воедино слили! – восторгался прошлым Ваал'Торн. По всей его коже песчаного цвета торчали наружу маленькие шипы, в некоторых местах протыкая одежду.

– Такое разве возможно? – удивился Аркаша.

– Да, только сложно. Нужно специальное мёртвое семя. Также необходимо соблюсти много условий ритуала. Я уж не говорю о том, сколько сил нужно приложить, – сказал Ваал'Торн.

– Хм. Вы знаете где достать это семя? – спросил его Аркаша.

– Не знаю, но думаю, мы можем попытаться поискать, – ответил он.

– Господа, я попрошу вас. Наше собрание превращается в балаган, – Первород покачал ладонью в воздухе. – Руно, ты что-то ещё хочешь добавить?

– Нет, я просто поделилась новостью.

– Хорошо. Переходим к следующему гостю, – Первород указал ладонью на «гладкого» страшилу.

– Всем привет. Меня зовут Трансильвандегерштутс, – поздоровался он быстро.

– Привет, Траслив..

– Шварден...

– Слив…

– Треснул?

– Привет, срандерштул.

– Да это же невозможно!

– Андерген…

– Кемберштуф?

– Я не могу.

Страшилы наперебой пытались повторить неповторимое. Поднялся хор голосов, подбирающих языком отмычку к труднодоступному имени страшилы.

– Можно просто – Трутс, – уточнил владелец сложного имени.

– Привет! – хором отрезали собравшиеся.

– Трутс, просто Трутс. Как вы понимаете, я был Фобосом длинных слов, моя специализация – гиппопотомонстросескиппедалофобия. Почему был, спросите вы? Потому что, к сожалению, некоторые страхи слишком узконаправленные. Людей с таким страхом трудно найти – их не больше 10% от всего населения Земли. Из-за этого редкие Фобосы и Фобии исчезают. Но какой же потрясающий вкус у такого изысканного страха! Говоря короче, я сейчас перепрофилируюсь на новую специальность  – технофобия. В данный момент живые придумывают всё больше технических и цифровых нововведений. Но страх неизвестного – основной страх, – он скользнул взглядом по Первороду. – А исходя из этого, я выбрал встать на гребне новой волны фобий. Посмотрите, как они начинают бояться нейросетей. Вы слышали про нейросети? Я думаю, это золотая жила. Пока страха, конечно, маловато, но ещё не полночь, как говорится.

– Что-то я не пойму, а где у тебя пугательная железа в виде антенны 5G? Или ты волны страха на палец ловить собрался? – спросил едко Ваал’Торн.

– При чём тут 5G? Я пью страх по-обычному, как и вы. Без всяких волн и сигналов, – спокойно парировал Трутс.

– Да бредни это всё. Ваша новая школа, новые технологии – чушь, – Ваал’Торн обратился к Первороду. – Можно я вступлю в дискуссию?

– Пожалуйста, – кивнул Первород.

– Я как считаю, в живых вшита программа – бояться. Они без этого страха не выжили бы, они нам «спасибо» сказать должны. А наша задача – этот страх поддерживать. Пугай, но не спугни.

– Пугай, но не спугни! – хором продублировали присутствующие.

– Так, что ж мы теперь будем из-за каждого их новоиспеченного гаджета менять свои порядки и подстраиваться? Пусть они под нас подстраиваются! Тьма, высота, глубина, неизвестность – это у них на подсознании высечено. Без страха они все с края Земли сиганут, чтоб узнать, что за ним, – принялся объяснять шипастый страшила.

– Но Земля круглая, Ваал'Торн. Мы ещё в 1633 году встречали на нашей стороне Галилея, слушали его лекции, с пылу с жару. К тому же, люди совершенствуют своё бесстрашие. Их эволюция – адаптация. Они приспособились к жизни, учатся бороться со своими страхами. И заметь, делают это без насилия, как в средневековье. Они-то без нас прожить смогут, если достаточно адаптируются и разовьются интеллектуально, духовно, физически, а мы? Если мы задержимся в развитии на уровне средневековья – мы в нём и останемся. Пылью на полках истории. Мы просто не сможем их напугать, не то, что спугнуть, – доказывал свою точку зрения Трутс.

– Ну нет! Неужели ты не видишь, в их мире то же самое средневековье, обтянутое нанотехнологической тряхомудией. Не нужно ни под кого подстраиваться. Вышел в люди, напугал по-старинке – и дело с концом. Раньше люди что-то противопоставить могли, заставить нас самих бояться – жить было весело, мреть было интересно. А сейчас что? – выдал Ваал'Торн.

– А что сейчас? – уточнил Трутс.

– Да пресно всё, – кисло констатировал Ваал'Торн.

– Ну, так это говорит о движении, изменении. Пресно – значит непривычно. Разве нет? – уточнил Трутс.

– Это говорит о стагнации, а в условиях постоянного хода времени – о движении назад, – разъяснил Ваал'Торн.

– Смотря, откуда наблюдать. Если вам непривычно в новом мире – адаптируйтесь, изменитесь, – настаивал Трутс.

– Если мне непривычен новый мир, я его изменю под свои стандарты, – держался своей точки зрения Ваал'Торн.

– Ваши стандарты стареют вместе с вами, – сказал Трутс.

– Хорошо, увидимся через 100 лет. Посмотрим, чья позиция верная, – подвёл итог Ваал'Торн.

– Согласен. Кто останется, тот и прав. Время – лучший судья, – поддержал Трутс.

– Господа, я считаю вы оба правы. Точка зрения говорит о том, что вы наблюдаете. А мир такой большой, что в нём поместятся обе ваших точки зрения. Продолжим собрание, – урегулировал спор Первород.

– Хорошо. Нужно соблюдать последовательность. Меня зовут Ваал’Торн, – страшила показательно поклонился в сторону Перворода.

– Привет, Ваал'Торн! – приветствовал хор участников.

– Я, можно сказать, местный архивариус. Взаимодействую с ведьмами, беру у них заказы на той стороне, ищу исполнителей на этой. В свободное время веду летопись событий: ищу свеженькие мёртвые души и расспрашиваю их о мире живых, пока их память не стёрлась за 40 дней. Ну, что могу сказать – раньше было лучше. Светлая память тёмным временам. Я всё-таки буду настаивать на своём: раньше страх был вкуснее, углы темнее, луна полнее. Я вот достану архивы свои и принесу в следующий раз! Сухими фактами докажу! У меня всё.

– Мракодарю вас, господа, за ваши выступления. Это была интересная дискуссия. В спорах и рождается истина потому, что вы описываете её с разных точек зрения. Кстати, Ваал'Торн, вы могли бы помочь своими архивами Жозефине, – подвёл итог Первород. – Перейдём к следующему гостю.

– Всем привет! Я Аркаша, – он помахал сломанной рукой.

– Привет, Аркаша!

– В прошлый раз ты озвучивал проблему. Что-то изменилось после собрания? – спросил Первород.

– Да, мы начали встречаться с Каллисто,чтобы проводить уроки.

– И как успехи? – спросил глава собрания.

– Отлично. Но, в плане уроков – не очень: не могу применить её опыт в тесной лифтовой кабине без зеркал. Буду искать новое пристанище – «фешенебельное», как она выражается. С просторным лифтом и большим количеством зеркал. Она меня вдохновила изменить условия существования, – ответил переломанный Аркаша.

– О, это просто замечательно! Рад слышать, – прокомментировал тёмный великан.

– Прошу прощения, – вмешался Ваал'Торн, активно жестикулируя, – Но ведь, это же яркий пример того, о чём я и говорю. Аркаша вместо того, чтобы изменить мир, решил измениться сам.

– Но ведь, у него же нет зеркал в лифте обитания, чтобы применять зеркальную технику. Он изменяет себя, адаптируется. Или вы хотите сказать, что ему нужно самому зеркала в лифте повесить? – спорил Трутс.

– Я бы повесил, – сухо парировал Ваал'Торн. – Дело несложное.

– А мне нравится, что я перееду поближе к Каллисто. Мы сможем чаще видеться. Она мне очень нравится, – засиял Аркаша. – Я даже подумываю о церемонии мракосочетания.

Руно умилилась. Страшилы расплылись в улыбках. Даже хмурая и гордая Жозефина немного растаяла.

– И кстати, она мне посоветовала придумать страшилье прозвище и перестать представляться живым именем, – продолжил Аркаша.

– А так, это твоё живое имя? – удивился Ваал'Торн, – А я думал страшилье. Такое жуткое…

– Ваал'Торн, прояви уважение к живому имени. Мы все оттуда пришли. Живое и мёртвое – одна суть.

– Извиняюсь, – сказал он Первороду.

– А что значит живое имя? – спросила Руно.

– А ты не помнишь своё? – поинтересовался Аркаша озадаченно и переадресовал вопросительный взгляд главе собрания.

– В нашем мире живое имя, это как подпись. Если ты будешь делать что-то в рамках Сумрачного Секретариата, то тебе оно понадобится. Кто накладывает Печать, тот и передаёт узнику его живое имя после перехода, – объяснил Первород. – Если твоя мать Клаустрофобия, которая привела в этот мир, не назвала тебе его, значит пока не готова выпускать из-под своей опеки. Можешь спросить у неё, как представиться возможность.

– Хорошо, – ответила Руно и обратилась уже к Аркаше. – И какое же имя ты себе придумал?

– Выбираю между «Арканоид» и «Арканзас», – ответил он.

– Какой вздор! – удручённо отреагировал Ваал’Торн.

– А мне нравится как звучит, – сказал Аркаша. – Может быть, остановлюсь на «Аркан».

Благодарю за внимание)

Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"

Буду рад обратной связи

Собрание третье

В разных частях загородного дома то и дело появлялись страшилы: кто-то из тёмных углов, кто-то отделялся от огня в камине, некоторые являлись из ниоткуда – проходили сквозь слои из мира живых в мир мёртвых. Остальные заходили через дверь, проделав путь через город Мёртвых.

Помещение наполнялось атмосферой присутствия, как наполняется ею пустой класс с утра или ресторан в обеденное время. В доме стоял умеренный гул общения. Мало что отличало это собрание от обычного человеческого, если не вглядываться в мёртвые глаза собравшихся, бледную кожу, деформированные тела, покинутые жизнью.

Вдруг сгустки тьмы по всему дому обрели форму и начали стягиваться к массивному трону возле камина. Постепенно заслоняя свет от огня, явно указывая на его вторичность здесь, Первород материализовался в огромную чёрную человеческую фигуру. Участники клуба рассаживались по кругу. Собрание началось.

– Приветствую всех! – провозгласил глава клуба, когда все расселись. – Рад видеть вас на нашем третьем собрании. Начнём!

Все заёрзали на стульях и немного подсобрались. Первое слово досталось худощавому долговязому мужчине без лица в чёрном костюме.

– Тёмной ночи всем. Меня зовут Слендер, – прозвучал голос в умах страшил.

– Тёмной ночи, Слендер, – растерянно поприветствовали его некоторые, озадаченно поглядывая на лица соседей.

– Как вы понимаете, я из безликих, поэтому говорю сразу в вашей голове. Прошу вас не беспокоится о конфиденциальности своих мыслей. У меня нет к ним доступа. Мой вид из-за отсутствия органов зрения, слуха, нюха присасывается к органам чувств собеседника или жертвы. Знаете, как я вижу на охоте? Глазами жертвы. Это очень тяжело поначалу. Представьте, весь мир для меня во тьме, и только лучи зрения из глаз жертвы освещают для меня мир. И часто я вижу себя со стороны. И вот что я вам скажу: да, хорошо окутать себя легендами – это даёт вам больше энергии для существования. Но за всё нужно платить. И за легенды я плачу тем, что, видоизменяясь, легенды видоизменяют и меня. Понимаете?

В кругу тихонько зашептались.

– Живые, сочиняя легенды о нас, пассивно подпитывают наше существование своей верой, что мы есть. Но они же и обретают власть над легендой, передавая из уст в уста, меняя с каждой итерацией какие-то детали, тем самым меняют и нас, – объяснял Слендер в умах страшил.

Слушатели занервничали. Кто-то прошептал: «Я так и думал».

– Конечно, наша суть останется нетронутой. Суть неизменна – Айо, – закончил он.

– Весьма поучительное выступление. Мракодарю, – сказал глава клуба.

После короткой молчаливой паузы вступил следующий оратор, одетый в костяную броню, обтянутую мехом и шерстяными нитками:

– Приветствую всех. Моё имя Тайлай.

– Привет, Тайлай! – поприветствовал его клуб.

– Моё активное пребывание в сумеречном мире не столь продолжительное. Несколько сотен лет я провел запечатанным в кукле, – Тайлай пробежался взглядом по лицам слушателей. – Однажды я напал на спящего экзорциста, который испортил мне охоту. Ведомый местью, я переоценил свои силы и запутался в сетях обыкновенного, примитивного ловца снов над кроватью. Вот уж не думал, что так всё обернётся. Экзорцист появился в своём астральном теле, увидел меня, трепыхающегося в сетях ловца, как мотылёк в паутине, и смекнул что к чему. Его техника была поистине превосходной: он в мгновение ока разбил всё стеклянное и хрупкое в доме, порвал все картины и гобелены, сломал мебель и испортил продукты. Помещение наполнилось энергией разрушения, хаоса и энтропии. И из этих осколков и смрада, из этой энергии, он начал ткать вокруг меня кошмары, в которых я лгал себе, страшилам, людям, Карме. Вы знаете, как губительна ложь для страшил.

Присутствующие согласно закивали.

– Я старался отбиваться от налипающих на меня снов, но то и дело проваливался в них. Ложь проникла в моё тело и стала разрушать мою суть изнутри. Не поверите, но я сам начал бояться, расплёскивая энергию страха. Из последних сил я загорелся яростью отчаяния, прожигая кошмары. Этим-то отчаянием он меня и окутал. Ловко обмотал, как мумию. Затем вернулся в тело, проснулся и уже из реального мира запечатал мою сущность в небольшую тряпичную куклу.

Тайлай осмотрел очарованных рассказом слушателей и продолжил.

– Это был поистине достойный противник. И я мракодарен ему за эту легендарную битву. Он подарил мне очень дорогой урок: эмоции и чувства соперника можно использовать против него самого. После освобождения, я искал следы того мастера. К сожалению, он погиб не в легендарной схватке со Фобосом, не умер в постели от старости, а был убит мерзким грабителем в подворотне, когда заступился за жертву.

– Очень жаль…  – огорчилась Руно.

– А как ты выбрался из куклы? – спросил Харви.

– О, это занятный случай, – улыбнулся Тайлай. – Её постоянно передаривали, продавали, выбрасывали, потому что она приносила несчастья и беды обладателям. В конце концов, её передали в музей, где люди зачем-то собрали множество проклятых экспонатов. Со временем силы неудач и проклятий сложились, синхронизировались и мракополучно привели к несчастному случаю: короткое замыкание в проводке, сбой в системе пожарной сигнализации и сонный паралич у охранников. Всё сгорело дотла. Мы стали свободны.

– Потрясающая история, – заключил глава собрания.

– Мракодарю вас за то, что выслушали, – сказал Тайлай.

– Руно, твоя очередь, – сказал Первород.

Руно сконцентрировалась и старалась отойти от услышанной истории.

– Да уж, сложно после такого чем-то удивить. Пожалуй, даже не буду пытаться, – смущённо сказала она.

– Как продвигается прогресс с узником Смерти? – поинтересовался Первород.

– Ну, мы вместе поужинали, я впервые попробовала бутерброды с докторятиной.

– Это ещё что-такое? – удивился Харви.

– Бутерброд – это такая еда для живых. Снизу хлеб, посередине колбаса, а сверху сыр. Хлеб сделан из растений, колбаса – из докторов, а сыр… не знаю из чего. В целом, это очень вкусно. Но докторов я не пробовала, чтобы сравнить. Я вообще редко занимаюсь живоедством, разве что, только покусыванием, – поделилась Руно.

– Зачем же ты это ешь, если это для живых? – прозвучал вопрос Слендера в головах страшил.

– Интересно, – просто ответила Руно.

– Я однажды в одной из квартир попробовала холодец, когда гуляла ночью. Меня потом рвало до рассвета. Не пригодно наше пищеварение для такого, – подключилась Хаё-Мара.

– Ради научного эксперимента можно и попробовать, – вступился Первород. – А как дела идут именно с переходом узника на эту сторону?

– Пока никак, – печально вздохнула Руно. – Он пытается, но почему-то не выходит. Будто что-то защищает его, я не знаю.

– Может он заговорён? – спросила Хаё-Мара.

– Он крещёный? С ними бывает такое, – вбросил Тайлай.

– Видал я такое, когда душа вписана в Кармическую сделку, – подхватил Аргос. – Хоть что с такими делай, им хоть бы хны.

– И что же мне делать? – спросила Руно.

– Что если сходить к гадалке? – предложил Тайлай.

– Зачем ей гадалка, если она сама страшила? Не нужно этих посредников, переврут ещё всё! – вмешался Аргос.

– Нужно спросить у Кармы, – подключился Слендер.

– Ну да, и получить от неё нагоняй за трату её времени, – спорил Аргос.

– Свари ему яд. Я дам тебе рецепт – эффект гарантированный. Ты передашь ему и он выпьет. Так что, технически, он сам наложит на себя руки, – посоветовала Хаё-Мара.

– Да не работает это так. Ему нужно самому сварить, шоб душа не перешла тому, кто яд варил, ёлки-палки, – аргументировал Аргос.

– Нет, думаю, ты не прав. По твоей логике, он и верёвку сам сплести должен, и мыло сварить? Нелогично, – противостоял Аргосу Харви.

– Послушайте, я зн… – начала было Хаё-Мара.

– Тише, не превращайте собрание в сельский базар, – остановил всех Первород. – Я уважаю мнение каждого из вас, но давайте будем последовательны. Руно, ты можешь всех выслушать, но решение принимать тебе. Действуй обдуманно.

– Дорогие страшилы, храни вас Мрак за советы. Мне очень приятно, что моя проблема вызывает у вас такой отклик. Мне вообще очень нравится здесь быть. Я приму все ваши рекомендации после собрания, – Руно с искренней радостью обратилась ко всем и кивнула Хаё-Маре. – И буду мракодарна за рецепт яда.

– Договорились, – подмигнула Хаё-Мара.

– Рад помочь, – сказал Аргос.

– Хорошо, – ответил Слендер.

– Что ж, черёд Аргоса, – обозначил Первород.

– Тёмной ночи, страшилы! – махнул он рукой и сделал лёгкий поклон. – Я Аргос, по-живому: Лёшка просто.

– Привет, Аргос! – все поприветствовали страшилу.

– Я, собсна, шо хотел спросить? Мне поклонялись тёмные ведьмы, а моему брату, Сашке, – светлые. Так из-за того, шо он недавно в мир живых возвратился, его обязанности на меня упали, ёлки-палки. Ну как упали, он мне записку оставил. А записку ту я увидал, когда он уже… ну, того.

Страшилы слушали и проникались проблемой своего собрата. Как вдруг, неожиданно даже для себя, Руно выпалила:

– Что?! Мы можем вернуться в мир живых?

– Ээ, ну да. А шо? Ну, как бы… да. Цена высока, пуша это рушит баланс, ёлки-палки. Ну, и такие вещи регулируются только Кармой, само собой. А характер у неё, скажем так, специфический.

Некоторые удивлённо покосились на Руно, будто такие вещи всем известны с самой смерти. Первород пристально изучил её тяжёлым беспристрастным взглядом. Руно съёжилась внешне, но внутри у неё разыгрался интерес.

– Так о чём это я? – Аргос почесал голову когтистыми пальцами, сбившись с мысли. – Ах, да. И вот, значится, работаю на двух работах: за себя и за Сашку. С ритуала на ритуал только и хожу – мира тёмного не вижу! И так мне всё надоело! Перегорел я, в общем, понимаете?

Страшилы понимающе закивали.

– Плюнул я на всё, перестал появляться на ритуалах. Бродил по тьме, наслаждался каждым лучиком Луны, пением волков. И тут вдруг слышу – сквозь слои прям брезжет! Вслушиваюсь, а там, в мире живых, кто-то тёмную молитву читает – демона зовёт. Прохожу я, значит, сквозь слои, вижу – девушка молодая на мосту стоит, сброситься хочет. Ну, я давай выяснять, что к чему. И что бы вы думали? Несчастная любовь! Проходят эпохи, меняются времена, а маниакальный почерк богини Любви так и остаётся неизменным, – с напором рассказывал Аргос и усмехнулся – Мне порой кажется, что она людей угробила больше, чем мы своим живоедством.

Руно хмыкнула. Аргос продолжил:

– Ну и думаю, значится: «Ёлки-палки, зачем я сюда полез? Сейчас она спрыгнет, а меня потом засудят в Сумрачном Секретариате за нарушение политики невмешательства». Ну, слово за слово, я её уговорил шоб не прыгала, взамен стану её демоном-хранителем, значит. Да и понравилась она мне, чего таить. Ну и всё, рукопожатие-кровь-печать. Теперь мне не нужно питаться страхом и верой для существования, а нужно лишь оберегать мою подопечную.

– Ого! – восхищённо удивилась Руно.

– Поздравляю, – сказал Первород с улыбкой.

– Хорошая сделка, – прокомментировала Хаё-Мара.

– Так я вот, шо хотел спросить-то, собсна? У ней же явно и ангел-хранитель должен иметься, хоть и бестолковый? Мне теперь как с ним себя вести? Он если одно говорит, мне нужно обратное утверждать? Каким законом руководствоваться: вторым или третьим?

– Если до получения демона-хранителя у неё не было ангела-хранителя, то она получит его в ближайшее время. Карма об этом позаботится. Это может быть и человек, кстати говоря, – поведал глава собрания. – Не думаю, что здесь можно следовать закону противодействия или двум другим. Вы же не направляете внутренний выбор человека, а лишь оберегаете от внешних воздействий. Для вас обоих задача – сохранить подопечную, где-то пригодятся твои методы, где-то его – ангельские.

– По правде, мало шо понял. Схожу всё-таки в Секретариат, узнаю. Храни вас Мрак, – почесал голову Аргос. Первород кивнул в ответ.

– Всем тёмной ночи. Я Хаё-Мара. Страшила средней руки, – вступила женщина с дредами и покрытым чёрными пятнами лицом.

– Тёмной ночи, Хаё-Мара! – поприветствовали её слушатели.

– Я люблю коллекционировать жуткие места. В моём четвёртом походном дневнике уже почти закончились страницы. Я пыталась передать свои труды людям, чтобы они их увековечили, но живые не понимают язык мёртвых. Тогда я попыталась передать устно, но все претенденты убегали, завидев меня, а некоторые падали без сознания, – Хаё-Мара вспомнила момент из смерти и улыбнулась. – Как-то я даже нашла человека, который в реанимации болтался между жизнью и смертью. Я начала второпях пересказывать ему первые главы. В его призрачном лице читалось глубокое удивление, но он старался что-то запомнить. Потом он исчез, я подумала, что его всё-таки вытащили из лап Сумрака, но затем он снова явился за очередной главой! И так, он несколько раз выныривал в наш мир из своего, пока не дослушал до конца первый дневник.

– Интересная схема, – оценил Тайлай.

– Да, надеюсь он успел что-то запомнить. Я позже пыталась найти его в мире живых, но безуспешно, – сказала Хаё-Мара.

– А какое самое жуткое место, в котором ты была? – спросила Руно.

– Одно из жутких зрелищ – это, когда я посетила какой-то фестиваль музыки, на котором живые вели себя как обезумевшие приматы. Мне было отвратительно. Но самое жуткое – это некая лаборатория, в которой учёные барьерами ограждали от реального мира кусочек пространства. Я приблизилась к барьеру и ощутила нечто вроде титанической пустоты в том пространстве. Будто бы целую завакуумированную вселенную, в которой ничего нет. Обычно, я испытываю чувства в загадочных местах, словно настраиваюсь на частоту окружения и начинаю слышать эхо событий: страданий, убийств, горя, обреченности. А здесь, чувство невероятных размеров пустоты, левиафан нуля. Я даже не знаю, как это описать. Представьте мир на стенке мыльного пузыря, вдруг он лопнул, и осталось то, что было под плёнкой.

– И это так страшно? – поразился Слендер.

– Это самое ужасное, что я встречала – ничего внутри.

– Это звучит жутко, да. Но не могли бы вы мне помочь? Меня зовут Харви. Всем смертствуйте, – вступил следующий участник.

– Смертствуй, Харви!

– Я хотел узнать, могу ли я из страшилы стать демоном и как это сделать? – спросил он.

– А почему ты этого хочешь? – удивилась Хаё-Мара.

– У меня сильная тяга к живоедству. Проматывая в памяти сотню раз момент смерти, я понял, что моя суть – насилие. А в ранге страшилы за частое живоедство Сумрачный Секретариат приговорит меня к исчезновению. Я не могу контролировать свою жажду крови.

– А что тебе посоветовали в Секретариате? – спросил Аргос.

– Посоветовали держать свою суть под контролем, – ответил Харви.

– Долбаные бюрократы! У самих души из камня, а всякая личность для них – бумажка, – эмоционально отреагировал Аргос.

– Вы же знаете почему они ввели ограничение на живоедство? – прозвучал в головах голос Слендера.

– Почему? – спросила Руно.

– Рождаемость в мире живых упала. Если не поставить на контроль живоедство с нашей стороны, то мы ускорим вымирание цивилизации, – пояснил Первород.

– Да и Страх с ними! Нас-то это не касается, – отметил Аргос.

– Живое и мёртвое – одна суть, забыл? Если живые вымрут, чьим страхом ты будешь существовать? – пояснил Тайлай.

– А, точно, – потупился Аргос.

– Вообще, нужно снова идти в Секретариат и составлять заявку на перевод в ад. Описать сколько у тебя лет стажа страшилы, какой опыт живоедства, какие навыки охоты и прочее, указать причину перевода. Можешь приложить выписки нарушений за твоё чрезмерное живоедство. Было бы неплохо сходить к нашей местной Мухомор-Бабе, чтобы она выписала тебе справку о том, что ты не можешь контролировать свою суть, – посоветовал Первород.

– А разве это ограничение не влияет на ад? – уточнила Руно.

– Нет, у дьявольского и божественного свои юрисдикции. Они нам не подчиняются, мы – им, – прокомментировал Первород.

– Ага, мы здесь как Сумеречная буферная зона. Пограничье, – усмехнулся Аргос.

– А ещё есть варианты? – спросил Харви.

– Другой вариант: работать на репутацию, укреплять своё имя в легендах. Так, когда ты станешь достаточно известным, тебя могут индивидуально пригласить на службу в ад, – сказал Первород.

– Да уж. До такого я, наверное, не дотяну, – ответил Харви.

– Третий вариант: создать свою секту с жертвоприношениями. Будет и вера, и живоедство. Но тут без помощи живых никак не обойтись. Если своим ртом ты будешь говорить с человеком, а не жрать его, то будет какой-то прогресс, – добавил Тайлай.

– О, а вот это интересно, – улыбнулся Харви.

* * *

После собрания, все стали расходиться. Кто-то исчез, некоторые остались и обсуждали услышанное. Руно заметила, как Клаустрофобия незаметно появилась и проскользнула к Первороду. Они о чём-то разговаривали. Руно, обрадованная появлением матери, приблизилась к ним. Она хотела спросить у Клаустрофобии про своё живое имя.

До Руно донеслись обрывки диалога:

– Этого не должно было произойти, – твёрдо сказала Фобия.

– Но это уже случилось, – мягко парировал Первород.

– Значит, я завершу это как мне нужно, – сказала она.

– На кону твоя дочь, – ответил он.

– Именно. И я никому её не отдам.

– Делай, что должно, и будь, что будет, – завершил дискуссию Первород, переводя взгляд на подошедшую Руно.

– Тёмного вечера, Дамы, – откланялся он и растворился дымкой в сумрачных тенях дома.

– Смертствуй, мам, – сказала Руно.

– Смертствуй, Руно, – поприветствовала дочь Клаустрофобия.

– Я узнала, что у страшил есть живое имя, и хотела бы узнать своё.

– Для чего тебе это нужно?

– Ну, все знают свои имена, мне тоже нужно.

– Ты – не все. Ты моя дочь, и так и останется. Или ты хочешь снова что-то выкинуть, вроде Печати Смерти?

– Но я…Я не… – замешкалась Руно.

– Ты влюбилась в смертного – это ещё полбеды. Но ты решила связать себя с ним Печатью. С первым встречным! – закипела Клаустрофобия. – Я говорила тебе: не играй с едой. Не вздумай даже приближаться к нему, иначе я лично с ним покончу.

– Мама, прошу, не нужно! – слёзно попросила Руно.

– Мне решать, что нужно, а что нет, – холодным тоном отчеканила Фобия и направилась к выходу. – Судя по тому, что у вас до сих пор ничего не получилось, он ещё и какой-то проблемный.

Клаустрофобия развернулась, махнув изящной бархатной накидкой. Направилась в тесную щель, между камином и стеной.

– Он особенный! – сорвалось с дрожащих губ Руно вслед исчезающей матери.

Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"

Благодарю за внимание)

Буду рад обратной связи в комментариях)

На заснеженной крыше покосившейся избушки сидели две пожилые женщины. Луна освещала их контуры, с интересом вслушиваясь в диалог.

– Шур, а ты чего на дачу-то перебралась? Зима же… – спросила Софья подругу, поправляя шаль.

– Да у меня там в квартире студентик переваривается. Жду вот, – ответила Саша.

– А, ты больше их по деревьям не развешиваешь? А я по старинке в городе, знаешь, люки канализационные открываю, а сама, бывает, оттуда кричу: “Помогите!”. Так и физические нагрузки, и воздухом дышу, – сказала Софья.

– Да какой там воздух-то в канализации? – удивилась Александра.

– Да не в канализации, Шур. Снаружи стою, последнее время. Щас же люди непуганые стали. В смартфоны уткнутся целиком, а ноги сами себе идут. Я момент подгадаю, как гаркну! У меня же голос страшный! – гордо сказала София.

– Что-то я плохо слышать стала последнее время… – сказала Саша и поправила съехавший от порыва ветра платок на голове. – В общем, надо изучать интернеты эти. Вишь, они себе сами уже сеть сплели, пока мы тут из них верёвки вили. Надо в ногу с человечеством шагать, а то вымрем.

– Так мы ж и так мёртвые, – поправила её Софья и достала из кармана пальто пакет с вялеными человеческими пальцами. – Будешь?

Александра вытащила один палец и, размахивая им, продолжила:

– Ну исчезнем значить. Они щас в реальном-то мире и не живут вовсе. Всё время в телефоне: ты его пугаешь, а он и не замечает. Все мозги уже в своём интернете…эт самое… Вот из-за того, что они нам страхом не дают питаться, пришлось на живоедство и перейти. Хотя, в интернете и познакомиться можно, вот, хоть на сайте знакомств. Выбрать себе кем поужинать вечером. Я слыхала, что и приложения есть, но до такого я ещё не добралась в смартфонах ихних.

– А я тут, знаешь, бывает делать нечего днём, жду пока солнце зайдёт. Так я захожу на сайты объявлений, где кто козлов продаёт, спрашиваю: “для ритуала подойдёт?” Ну и подшучиваю, знаешь, так. Или просто звоню и говорю: “ты умрёшь через семь дней”. Благо, у меня голос страшильный от матери достался, – сказала Софья. Она частенько напоминала о том, что её отличает от обыкновенных страшил, которым не дано ничего, и приходилось пугать тем, что имеют: бледная кожа и измождённое при смерти тело.

– Чего говоришь? – Александра всегда делала вид, что не слышит, когда Софья начинала хвастаться своим страшным утробным голосом. Завидовала она, чего греха таить. Не было у Александры ни пугательных желёз, ни страшного голоса, ни сил фобии. Одно что, бывает на человека смотрит долго, да лицо у неё начинает медленно стекать вниз. Тем и пугает.

– Ой, да ну тебя! Шур, я вообще-то важные мысли тебе талдычу, – обиделась Софья.

– Софа, я ж и не против. Да вот, если ж место, может, найти какое, где интернета нет? Слушай! А может нам антенну главную повалить? – осенило Александру. Она с энтузиазмом отгрызла кусочек фаланги от вяленного пальца.

– Так это надо кого посильнее, чем мы-то… – задумалась Софья. – Да и восстановят быстро. Помнится мне, кто-то из наших уже подобное вытворял.

Страшилы замолчали, смакуя человечину и обдумывая своё положение.

Тишину ночи нарушали чавканье старух и редкое уханье совы в лесу неподалёку.

– Кстати, слышала, что у Клавы-то, Фобии? – вдруг резко спросила Александра.

– У Клаустрофобии? А чего там? – уточнила Софья и достала новый палец.

– У неё ж девчушка-то в мир живых вернулась!

– Да ты что!

– Ага. Жениха себе нашла из живых. Печать Смерти на него наложила, да только вышло так, что не он к ней на ту сторону перешёл, а она к нему. Там вообще такая суматоха была в ночь Крикуна, – сказала Александра.

– Да молодёжь уже одурела совсем, что эти со своими технологиями, что те со своей магией, – подытожила Софья.

– И не говори. Одни мы с тобой от мира оторваны – две оторвы.

Старушки расхохотались вороньим смехом, а после спрыгнули с крыши, не оставив на снегу следов своего присутствия.

– Гляди! Мужичок идёт. Напугаем? – спросила Софья. Александра присмотрелась и замотала головой:

– Это ж Клаус. Видать, кого-то разбирать по кускам пошёл.

– Хороший мужик, работящий, – мечтательно отозвалась Софья. – Пойдём, что ли, поздороваемся, да дальше двинем.

И две страшилы отправились прожигать свою мёртвую старость.

Благодарю за внимание)

Рассказ опирается на сюжеты книги "Хроники Айо"