Фадеев Ростислав Андреевич (1824-1883). Письма о современном состоянии России:
11 апреля 1879 года -- 6 апреля 1880 года. Размышления о дальнейшем пути России после реформ Александра II»
I письмо. 11-го апреля 1879 года
В этом письме мне принадлежат только объединение фактов и вывод из них. Самые факты известны у нас всем и каждому, не обращают даже на себя внимания по своей обыкновенности.
Не зачем касаться механических, полицейских мер для искоренения видимого зла; они одинаковы в целом свете. Можно сказать только следующее: безумные фанатики, открыто жертвующие собою для совершения злодейства, чрезвычайно редки, но зверских душ, готовых на преступление, когда есть надежда скрыться от преследования, очень много. Единственно вследствие того число таких случаев в Европе исчерпывается несколькими примерами в столетие; у нас между двумя верховными покушениями совершился ряд открытых убийств над лицами всякого звания, от государственных людей до гимназистов. В Европе этого нет, потому что там нельзя совершить уличного убийства и не быть захваченным; у нас можно.
В Европе городовой, видящий как злоумышленник, покусившийся на жизнь генерала Дрентельна, падает на мосту, бросает коня на произвол судьбы и хромая плетется к извозчику, понял бы что этот человек спасается от преследования и задержал бы его; там и другие полицейские, снабженные на этот предмет свистками, не дали бы ему скрыться из виду; там дрожки, поджидавшие неделю на одном месте убийц Мезенцова, были бы арестованы на другой день, и так далее. Очевидно, что русская полиция, даже в Петербург, гораздо слабее всякой европейской, но зато и русские заговорщики мало прикрыты. Они отвергаются чрезвычайным большинством образованного слоя, а народ готов растерзать их. Нет сомнения в том, что энергические люди могут в короткий срок раздавить беспочвенный русский заговор, прекратить опасность с его стороны на некоторое время, но едва ли — вырвать с корнем. Полицейские меры ничего с корнем не вырывают, а в этом все дело.
В России существуют до трех сот высших и средних учебных заведений. Из каждого заведения выпадают ежегодно несколько воспитанников. Значительная часть этого набора попадает в ряды нигилистов. Пока такое явление продолжается, нигилизм можно прижать, обезоружить, но не искоренить. Министерство Просвещения тут ни причем; оно не может отвечать за исключенных и добровольно ушедших. Можно заметить разве одно. В Европе за каждым учебным заведением для культурного сословия стоит несколько низших, обучающих уменью честно зарабатывать хлеб и подбирающих неудачных учеников, выбрасываемых первыми. У нас же между классическим преподаванием и полною безграмотностью почти нет середины. Воспитаннику, которому теория небесной механики оказалась не под силу, негде учиться, и он идет в нигилисты чтобы не умереть с голода; а в тоже время техников всякого рода выписывают из за границы по неимению своих.
Но эта причина только усиливает напряжение наших ядовитых наростов. Созданы они отчасти искусственно вызванным, несоразмерным с потребностию, наплывом детей беднейших сословий в обще-образовательные заведения, отчасти легкомысленным подражанием нынешним революционным идеям запада, как заговор 14-го декабря был подражанием тогдашним конституционным идеям. Своего в них ничего нет, а потому вопрос об их происхождении имеет лишь относительную важность. Другое дело, по каким причинам всесильное русское правительство не может справиться с давно обнаруженным и беспочвенным заговором. Тут встает вопрос о правильности постановки всего правительственного действия, и по этой только причине я считаю себя обязанным высказать свое убеждение.
Не трудно было бы искоренить враждебную обществу шайку, если бы все органы власти, от крупных до мелких, в точности исполняли свои обязанности; но правительство может действовать лишь посредством администрации, какова она есть. С первого же слова я обязан осветить неутешительную, но общеизвестную и несомненную истину: в настоящее время правительство не настолько владеет своею администрациею, чтобы провести сверху донизу дух какой либо меры; оно может проводить только форму, которая часто прилагается на практике в смысле, прямо противоположном правительственной воле.








