Один из самых популярных и любимых в нашей армии военачальников родился в 1900 году.
«Приносит мне председатель военного трибунала документ:
– Подпишите, пожалуйста, Иван Михайлович! Завтра утром, в 09:00 хотим труса–новобранца перед строем расстрелять.
– Ну и за что, – спрашиваю, – Вы его хотите расстрелять?
– Трус, Иван Михайлович, убежал с поля боя. Бросил оружие!
Был вчера на могиле у Героя Советского Союза генерал–полковника Ивана Михайловича Чистякова. Он похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
А я такого вот рода приговоры–расстрелы, терпеть не могу, вот не перевариваю, понимаю, что этот мальчик вчера за материну юбку держался, дальше соседней деревни никогда не путешествовал. А тут его вдруг схватили, привезли на фронт, не обучив как следует, сразу бросили под огонь. Я ведь тоже (даже в книжке своей об этом пишу) с поля боя по молодости бегал. И не раз, пока дядя (я под его началом был) своими руками пристрелить не пообещал – и я был уверен, что пристрелит. Это же стра–а–ашно! Взрывы, огонь, вокруг тебя людей убивают, они кричат: с разорванными животами, с оторванными ногами–руками... Вроде и мысли в голове о бегстве не было, а ноги тебя сами несут, и всё дальше и дальше. Ох, как же трудно со своим страхом справиться! Огромная воля нужна, самообладание, а они с опытом только приходят. С ними люди не родятся. И вот этого мальчишку завтра в 09:00 возле моего КП убьют перед строем... Спрашиваю председателя трибунала:
– А вы разобрались во всех деталях его воинского преступления?
Тот мне:
– А чего тут разбираться? Бежал – значит, расстрел, о чём тут ещё можно разговаривать? Всё ясно.
Говорю:
– А вот мне не ясно из твоей бумаги: куда он бежал? Направо бежал, налево бежал? А, может быть, он на врага бежал и хотел других за собой увлечь! А ну, сажай свой трибунал в машину и следуй за мной – поедем в эту часть разбираться!
А чтобы в эту часть проехать, нужно было обязательно пересечь лощину, которая немцем простреливалась. Ну, мы уже приспособились и знали, что если скорость резко менять, то немецкий артиллерист не сможет правильно снаряд положить: один обычно разрывается позади тебя, другой впереди, а третий он не успевает – ты уже проскочил. Ну, вот выскочили мы из–за бугра и вперёд. Бах–бах, – пронесло и на этот раз. Остановились в перелеске, ждём – а трибунала-то нашего нет, не едут и не едут. Спрашиваю шофёра:
– Ты точно видел, что немец мимо попал?
– Точно, – говорит, – оба разрыва даже не на дороге были!
Подождали мы их с полчаса и поехали дальше сами. Ну, всё я там выяснил, насчёт новобранца: бежал в тыл, кричал «Мама», сеял панику и т.д. Поехали обратно. Приезжаем на КП.
– Что случилось с трибуналом? – спрашиваю.
– Ничего не случилось, – мне говорят. – Они сейчас в столовой чай пьют.
Вызываю командира комендантского взвода, приказываю немедленно доставить трибунал ко мне. Через пять минут приводят ко мне эту троицу. Один ещё печенье дожёвывает.
Спрашиваю:
– Куда вы делись? Почему не ехали за мной, как я приказал?
– Так ведь обстрел начался, товарищ генерал–полковник, поэтому мы назад и повернули.
Говорю им:
– Обстрел начался, значит, бой начался. А вы меня бросили в этом бою, струсили. Кто из вас законы военного времени знает? Что полагается за оставление командира в бою и бегство с поля боя?
– Отберите у этих дезертиров оружие! Под усиленную охрану, а завтра в 09:00 расстреляйте всех этих троих перед строем!
Тот:
– Есть! Сдать оружие! На выход!
В 3 часа ночи звонит Хрущёв (член Военного Совета нашего фронта):
– Иван Михайлович, ты, что, вправду собираешься завтра трибунал расстреливать? Не делай этого. Они там уже Сталину собрались докладывать. Я тебе прямо завтра других пришлю взамен этого трибунала.
– Ну, уж нет, – я Хрущёву говорю. – Мне теперь никаких других не нужно! Только этих же хочу.
Тот засмеялся, говорит:
– Ладно, держи их у себя, раз хочешь.
И вот аж до самого конца войны мне ни одного смертного приговора больше на подпись не приносили...».
В РККА с 1918 – доброволец-красноармеец.
Командир взвода, командир пулемётной роты, батальона.
1930 году окончил курсы комсостава РККА «Выстрел».
В 1938 присвоено звание полковника.
1941 год. Корпус под командованием И.М. Чистякова выполняет задачи по обороне государственной границы СССР в Приморье.
С ноября 1941 года направлен на Западный фронт.
Командир 8-й гвардейской стрелковой дивизии. Участвует в обороне Москвы.
В 1942 году генерал-майор И.М. Чистяков командующий 1-й, затем 21-й гвардейской армией Донского фронта, где его армия успешно действовала в ходе Сталинградской и Курской битв.
Форсировал реку Днепр...
После Победы над Германией, в июне 1945 года генерал-полковник Чистяков был направлен на Дальний Восток, где назначен командующим 25-й армией Приморской группы войск.
Армия под его командованием в составе 1-го Дальневосточного фронта участвовала в Харбино-Гиринской наступательной операции. Нанесли поражение японским войскам: 3-й и 34-й армиям.
Этот и другие рассказы вошли в документальный военно-исторический роман "Летят Лебеди" в трёх томах.
Если понравилось, вышлю всем желающим жителям этого ресурса
Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах fb2\epub\pdf). Пока два тома, третий на выходе, даст бог.
Есть печатный вариант двухтомника в твёрдом переплёте
Была найдена пуговица, в центре якорь, над якорем корона. Перерыл весь интернет, в основном на русских пуговицах корона изображена как шапка мономаха, здесь как трехзубая. Может найдется знающий человек, историк, моряк, определить кто мог носить и в каких годах данную пуговицу. Данная пуговица найдена на берегу Азовского моря. Спасибо
В феврале 1944 года белорусскими партизанами была проведена героическая операция по спасению воспитанников Полоцкого детдома из фашистского плена.
Детдомовцы из Полоцка
В предвоенные годы в Полоцке начал свою работу Детский дом № 1. С началом Великой Отечественной войны в начале июля 1941 года на подступах к городу развернулись бои, и работники детского дома попытались эвакуировать детей на Восток. Однако быстрое продвижение немецких войск, перерезавших пути в советский тыл, не позволило этого сделать, и детдом вынужден был вернуться назад в оккупированный город Полоцке. В годы войны оккупационной администрацией удерживавшийся детский дом постоянно пополнялся детьми, и к концу 1943 года в детдоме находилось уже более 150 детей. К этому времени фашисты, не желая больше содержать детей, согласились с предложением связанного с партизанами директора детдома Михаила Форинко вывезти детский дом в Бельчицу. По логике гитлеровцев, дети (а большую часть воспитанников составляли малыши 3-5 лет) в деревне сами должны были добывать себе еду.
Разведгруппа партизанского отряда имени Щорса, которая вела наблюдение за размещенным в деревне Бельчица немецким гарнизоном, обнаружила движущуюся к деревне колонну машин. Разведчики увидели как в деревне из машин вместо пополнения личного состава немецкого гарнизона было выгружено большое количество детей. Партизанским разведчикам удалось встретиться с воспитателями детдома, которые рассказали, что из-за недостатка продуктов в городе дети голодали, часто болели, были вспышки эпидемии тифа. Им не хватало одежды. Воспитатели слышали, что немцы могут вывезти детей в Германию для «онемечивания» или сделать их донорами для своих раненых солдат. Больные дети могли быть уничтожены.
"Звёздочка"
Первый этап.
Для освобождения детей партизаны разработали специальную операцию «Звёздочка», подготовительные работы к которой велись несколько месяцев. Вечером 18 февраля 1944 года в соответствии с планом операции отряд имени Щорса, задействовав около 200 бойцов (примерно 2/3 численности отряда), под прикрытием темноты на сформированном санном конном обозе совершил в сложных зимних условиях стремительный двадцатикилометровый марш-бросок из места дислокации к деревне Бельчица.
В назначенное время в глубине деревни партизаны увидели детей. Больных и малолетних ребят несли на руках воспитатели и старшие воспитанники. Многие малыши шли сами, на каждом шагу проваливаясь в снег. Партизаны в маскировочных белых халатах быстро выдвинулись навстречу детям, на ходу подхватывали их на руки и по глубокому снегу через открытое поле уносили в лес к подводам. Это была настоящая военная операция: в небе кружили советские самолеты. Их задачей было отвлечь внимание немцев, чтобы они не хватились пропавших детей. Ребят предупредили о том, что если вдруг выстрелит осветительная ракета, то нужно замереть. Колонна несколько раз останавливалась, чтобы остаться незамеченной. Все эти меры помогли привезти детей до партизанского тыла в целости и невредимости.
Вся операция была проведена партизанами, как и планировалось, скрытно и молниеносно, без боестолкновения с немецким гарнизоном.
Второй этап.
Весной 1944 года немецкое командование наметило провести карательную операцию под кодовым названием «Весенний праздник» против партизанских отрядов Полоцко-Лепельской партизанской зоны, конечная цель — полное их уничтожение, для чего стало стягивать вокруг партизанской зоны дополнительные силы, в частности, снятые с фронта части. Нахождение детей на партизанских территориях стало небезопасным, в любое время могли начаться бои с немецкими частями. Детей, чтобы сохранить им жизни, необходимо было переправить за линию фронта в советский тыл.
На льду озера Вечелье был организован партизанский аэродром. По нескольку раз в сутки прилетали за детьми и ранеными капитан Дмитрий Кузнецов на самолёте По-2 и лейтенант Александр Мамкин на самолёте Р-5, снабжавшие партизан боеприпасами и едой. Чтобы увеличить количество пассажирских мест, под крылья приделали специальные люльки. К тому же летчики вылетали без штурманов, чтобы не занимать столь необходимое место.
Последний полёт
В общей сложности во время этой операции в тыл было вывезено больше пятисот человек, помимо воспитанников детского дома. Но один из полетов, самый последний, стал историческим. На дворе уже был апрель, за штурвалом лейтенант Александр Мамкин. Несмотря на то, что на момент происходящих событий ему было всего 27 лет, он уже был опытным летчиком. Его боевой опыт включал больше семи десятков полетов в немецкий тыл.
В ночь на 11 апреля 1944 года Мамкин А. П. в очередной раз поднял в воздух самолёт Р-5 с замерзшего озера Вечелье, это был его девятый рейс, оказавшийся последним во всей этой операции. В этот раз он перевозил 13 человек (10 детей, воспитательницу и двух раненых партизан). На рассвете, не долетая до линии фронта, самолёт подвергся зенитному огню, а затем перед линией фронта был атакован немецким ночным перехватчиком — в этот раз осколки снарядов попали в двигатель, и он загорелся, а лётчик был ранен в голову.
Лейтенант Мамкин должен бы был набрать высоту и прыгнуть с парашютом, чтобы спасти себе жизнь. Если бы был один. Но у него были пассажиры. Те, чьи жизни он не собирался отдавать. Мальчишки и девчонки не для того прошли столь сложный путь, для того чтобы погибнуть вот так, в полушаге от спасения.
Мамкин вел самолет дальше. Уже начала гореть кабина пилота, у него расплавились очки, буквально вросли в кожу, плавилась и тлела одежда, шлем, он плохо видел из-за дыма и бесконечной боли. Ноги пилота практически обуглились, он слышал детский плач за спиной. На берегу озера Мамкин сумел найти пригодную для посадки площадку, к этому времени уже горела перегородка между пилотом и пассажирами, огонь добирался до детей, на некоторых даже начала тлеть одежда. При аварийной посадке лётчика выбросило из кабины самолёта в снег, и он потерял сознание.
Прибывшие на место посадки бойцы Красной Армии доставили лётчика в госпиталь, но ожоги и ранение были слишком сильны. Через шесть дней, 17 апреля 1944 года, Александр Мамкин скончался в госпитале. Все 13 пассажиров самолёта в этом последнем для лётчика рейсе остались живы. Всего за время второго этапа операции "Звёздочка" Александр Мамкин эвакуировал более 90 человек — детей, воспитателей и раненых партизан.
В статье «Подвиг Александра Мамкина», написанной Людмилой Жуковой, дочерью Николая Ивановича Жукова — однополчанина лётчика Александра Петровича Мамкина, есть строки:
«Медики не могли объяснить, как мог управлять полётом и посадкой тяжелораненый человек в пылающей кабине, с вплавившимися в лицо очками-"консервами"».
Александр Петрович Мамкин был похоронен в деревне Маклок недалеко от города Велиж Смоленской области. В 1970-е годы его прах торжественно перезахоронили на воинское мемориальное кладбище «Лидова гора» в Велиже.
Йозеф Геббельс и Юзеф Пилсудский,Юзеф Бек с представителями дипмиссии Германии, 1934 год
Начало недружественных отношений России, а затем и Советского Союза с Польшей уходят в далёкое прошлое. Ещё со времён насаждения Ватиканом католицизма на польских землях началась экспансия польского государства против восточных соседей с целью продвижения своей веры на территории, населявшиеся русскими, украинцами, белорусами, литовцами и другими народами и захвата их территорий.
В 1569 году Люблинской унией между Литвой и Польшей было закреплено образование многонационального государства – шляхетской Речи Посполитой. В неё кроме литовских и польских областей были включены украинские и белорусские земли, присоединённые литовскими и польскими феодалами в результате длительной борьбы с Россией.
В 1609 году, воспользовавшись смутой в российском государстве, поляки ворвались в его пределы, захватили Москву и посадили на престол своего ставленника Лжедмитрия, но в 1612 году были изгнаны российскими патриотами во главе с Мининым и Пожарским.
После четырех разделов Польши между европейскими державами (1772, 1793, 1795,1815 г.г.) Речь Посполита прекратила своё существование, а значительная часть её территории вошла в состав Российской империи.
После Октябрьской революции Советское правительство аннулировало договора Царской России о разделах Польши (август 1918 г.) и возникли условия для создания независимого государства. В ноябре 1918 была образована Республика Польша, к власти в которой пришли буржуазия и помещики. К Великой Октябрьской социалистической революции польское руководство отнеслось негативно и заняло откровенно антисоветские позиции. Польша фактически явилась ударной силой третьего похода Антанты на молодую советскую республику. Её войска захватили западные области Украины и Белоруссии.
Министр иностранных дел Великобритании в 1919–1924 годах Джордж Керзон.
Советско-польская война, объективно говоря, завершилась поражением большевиков. Но надо иметь ввиду, что Советская Россия вела «войну на два фронта», продолжая борьбу с белыми на юге страны. Кроме того, власти Польши опирались на поддержку Великобритании и Франции, рассматривавших Варшаву как противовес большевикам. При этом Польша также не добилась всех территориальных приобретений, к которым стремилась. Нельзя не упомянуть о таком важном моменте, как «линия Керзона». В декабре 1919 года Верховный Совет Антанты рекомендовал линию, по которой должна проходить восточная граница Польши. Линия в основном соответствует этнографическому принципу: к западу от неё находились земли с преобладанием польского населения, к востоку — территории с преобладанием непольского (литовского, белорусского, украинского) населения. В декабре 1919 года Варшава эту линию просто проигнорировала, но когда летом 1920 года Красная Армия стала приближаться к столице Польши, власти страны согласились ее признать. Глава МИД Великобритании лорд Керзон в ноте, направленной правительству РСФСР, потребовал остановить части Красной Армии именно на этой линии. Благодаря этой ноте, граница предложенная Антантой, стала называться «линией Керзона». Советское правительство требование лорда Керзона не приняло, а последующий новый поворот в войне привел к тому, что граница Польши по Рижскому договору прошла значительно восточнее «линии Керзона». Это важно помнить для понимания последующих событий.
Отец польской незалежности Юзеф Пилсудский
Мирный договор 1921 года реального мира не принес. Стычки на границе происходили постоянно, периодически выливаясь в серьезные бои. Это объяснялось и тем, что не была проведена демаркация границы, и тем, что на территории Польши было сосредоточено внушительное количество белоэмигрантов, которых в своих операциях активно использовала польская разведка.
Да и статус Советского государства на международной арене был неопределенным. На Западе были сильны позиции тех, кто полагал необходимым свергнуть власть большевиков путем военной интервенции. Советские спецслужбы тоже не сидели сложа руки. Пришедшее на смену ВЧК Главное политическое управление (ГПУ) при НКВД проводило операции против ведущих белоэмигрантских группировок. В то же время Москва пыталась наладить отношения с Варшавой. Делались попытки заинтересовать поляков культурными и экономическими связями, однако большого успеха в этом вопросе добиться не удалось.
Однако к 1924 году Польша все-таки выдворила со своей территории наиболее активную часть представителей российской эмиграции и белых воинских формирований. Были проведены работы по демаркации границы.Юзеф Пилсудский в 1922 году передал власть избранному президенту. Однако спустя четыре года, в условиях политического и экономического кризиса, Пилсудский совершил государственный переворот. В Польше был установлен авторитарный режим, при котором президентом формально стал Игнаций Мосцицкий, однако реальным руководителем оставался сам Пилсудский. Обстановка в отношениях между двумя странами оставалась взрывоопасной. 7 июня 1927 года на вокзале в Варшаве белоэмигрантом Борисом Ковердой был застрелен полпред СССР Петр Войков. Атаки на советских дипломатов и помещения дипломатических представительств продолжались и после этого вопиющего случая. Советские дипломаты, работавшие в Польше, сообщали в Москву об угрозе военного вторжения со стороны Варшавы. Опасения были не напрасны — на тот момент в континентальной Европе более сильную армию имела, пожалуй, только Франция.
Траурная процессия несет гроб с телом советского посла в Польше Петра Войкова, убитого в Варшаве.
Правительство буржуазной Польши проводило ярко выраженную антисоветскую политику, отражающую классовые интересы господствующей элиты и националистически настроенной шляхты. Уклоняясь от налаживания добрососедских отношений с Советским Союзом, польские власти встали на путь сотрудничества с германскими фашистами. Их позиции иногда получали и публичное выражение. То и дело в польской буржуазной печати появлялись различные антисоветские клеветнические публикации.
В начале 1931 года в Польше вышла книга В.Студницкого «Политическая система Европы и Польша». В ней излагались планы совместной агрессивной войны Польши, Германии, Японии и Финляндии против СССР с целью его расчленения, «ампутации» его территории «на западе и востоке».
Пилсудский после прихода в Германии к руководству Гитлера поспешил уже в 1934 году заключить соглашение с нацистским режимом о мирном разрешении споров и Пакт о ненападении. Руководители Польского государства предпринимали неоднократные попытки заключить с Германией военный союз против Советского Союза и всячески препятствовали усилиям Советскому Союзу по обеспечению коллективной безопасности в Европе.
Учитывая, что приход к руководству в Германии фашистов создаёт реальные предпосылки реализации агрессивных намерений Гитлера, изложенных ещё в его книге «Майн кампф», СССР предлагал европейским державам объединить свои возможности для предотвращения агрессии и обуздания нацистской угрозы.
Адольф Гитлер и министр иностранных Польши Юзеф Бек
В конце 1933 года по инициативе Советского правительства велись переговоры о заключении регионального пакта, призванного обеспечить безопасность стран Восточной и Центральной Европы. Центральный комитет ВКП(б) и Советское правительство считали, что особое значение для сохранения мира имело бы установление тесного сотрудничества между СССР и Францией против гитлеровской Германии. В предложении Французскому правительству сообщалось: «СССР согласен на участие в этом соглашении Бельгии, Франции, Чехословакии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Финляндии или некоторых других стран, но с обязательным участием Франции и Польши». (Документы внешней политики СССР» т. 16, стр. 876-77).
Принципиальное значение для СССР имело участие в предложенном им региональном пакте Польши. Прежде всего, это означало бы, чтобы Польша, всегда являвшаяся активной участницей всех антисоветских акций лагеря империализма, стала бы на путь сотрудничества с СССР, оказалась бы его союзницей. Кроме того, именно участие Польши могло сделать эффективным участие в нём СССР. Советский Союз не имел общей границы с Германией. Только сотрудничество с Польшей могло дать СССР возможность транзита войск через определённые районы Польши к германской границе. Проект пакта предусматривал также сохранение независимости Польши, так как это лишало Германию подступов к советским границам. Поэтому СССР готов был внести максимальный вклад в дело обеспечения независимости Польши, защите её от германской агрессии. Имея таких союзников как Франция и Польша, Советский Союз мог бы брать на себя обязательства и по оказанию помощи, например, союзникам Франции Чехословакии и Бельгии.
Какова же была реакция польского руководства? Польский Министр иностранных дел Ю.Бек 4.6.34 года в разговоре с Министром иностранных дел Франции Л.Барту не скрывал своего скептицизма в отношении шансов проекта «Восточного пакта» на успех. Нарком иностранных дел СССР М.М.Литвинов в тот же день телеграфировал, что Ю.Бек выступил «против предлагаемых нами пактов», а 27.6.34 г. нарком констатировал, что «Польша является главным затруднением в осуществлении регионального пакта» (Документы внешней политики СССР, т. 17, стр. 371, 412).
Эмми Зоннеманн, Герман Геринг, польский посол в Германии Юзеф Липский, Карл Эдуард, герцог Саксен-Кобург-Готский, и Йозеф Геббельс на открытии Немецко-польского института. Февраль 1935 года
На вопрос об отношении Польши к франко-советскому сотрудничеству Л.Барту получил от Ю.Бека высокомерный ответ: «Вы знаете, франко-советский союз больше не интересует Польшу… что касается России, то я не нахожу достаточно эпитетов, чтобы охарактеризовать ненависть, какую у нас питают по отношению к ней!» (Ж.Табун «Двадцать лет дипломатической борьбы», стр.227).
Советская дипломатия делала всё возможное, чтобы разъяснить польскому правительству то огромное значение, которое «Восточный пакт» может иметь для обеспечения её независимости, но безуспешно. Касаясь позиции Польши, М.М.Литвинов отмечал в беседе с американским послом в Москве У.Буллитом, что он не может поверить, чтобы поляки были, в конце концов, настолько глупы, чтобы основывать свою безопасность на словах и доброй воле Гитлера» (В.Я.Сиполс. «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны», стр. 64).
Однако правящие круги Польши не думали об обеспечении безопасности страны. Польская дипломатия изыскивала различные предлоги для того, чтобы ставить палки в колёса переговорам о «Восточном пакте». Она предпринимала даже попытки, изменив состав участников пакта, превратить его из орудия борьбы против германо-фашистской агрессии в средство осуществления своих захватнических планов, направленных против СССР и других стран.
Польский посол в Германии Юзеф Липский, Карл Эдуард, герцог Саксен-Кобург-Готский, и Йозеф Геббельс.1935 год
В феврале 1935 в городе Форан был составлен меморандум, раскрывавший внешнеполитические расчёты правящих кругов. В нём подчёркивалось: «Россия серьёзно озабочена, что Германия вместе с Польшей планирует захваты на востоке. Если бы Германия и Польша не имели бы планов дальнейшего проникновения на восток, то они не выступали бы так решительно против «Восточного пакта…».
Итак, большая вина за срыв переговоров о «Восточном пакте» ложится на правящие круги Польши, так как при её согласии «Восточный пакт» можно было бы заключить и без участия Германии и Англии.
Нелишне напомнить о неискренности и коварстве в переговорах о «Восточном пакте» Франции и Англии. Министр иностранных дел Франции Л.Барту с заинтересованностью относился к предложениям Советского Союза. Однако в октябре 1934 года он был убит. Сменивший его П.Лаваль (впоследствии премьер-министр) на второй день после заседания по заключению соглашения с СССР начал переговоры с Германией с условием, что при её согласии на сотрудничество Франция порвёт с СССР.
Даже польская дипломатия отмечала: «двурушничество Англии», которая на словах поддерживала идею «Восточного пакта», а на деле полностью одобряла отрицательную позицию Польши в этом вопросе. (Документы советско-польских отношений, т. 4, стр.275).
Юзеф Бек на встрече с Гитлером
В июне 1934 года Советский Союз в ответ на предложение Франции и других государств дал положительный ответ о вступлении в Лигу Наций с условием, что нам будет предоставлено постоянное место в Совете Лиги. Польша заняла отрицательную позицию. Она всегда стремилась к международной изоляции СССР, чтобы создать благоприятные условия для осуществления своих антисоветских планов.
Вступление СССР в Лигу наций перечёркивало его международную изоляцию. Правители Варшавы в течение многих лет усиленно добивались признания Польши великой державой и доминирующей силой в Восточной Европе. В этих целях они стремились, в частности, получить для Польши постоянное место в Совете Лиги Наций. Вступление СССР в эту организацию, избрание СССР, а не Польши постоянным членом Совета Лиги Наций, вообще широкое признание огромной роли его в международных делах – всё это вело к подрыву великодержавных амбиций польского правительства. 4 июля 1934 года Нарком иностранных дел сообщил из Женевы, что Министр иностранных дел Польши Ю.Бек ведёт за кулисами бешенную агитацию против нашего вступления в Лигу Наций.
Тем неменее 18 сентября 1934 СССР был принят Лигу Наций и избран Постоянным членом его Совета.
На фото Герман Гёринг (слева) и президент Второй Речи Посполитой Игнатий Мостицкий.
Польская дипломатия во главе с Ю.Беком оказывала активную помощь гитлеровцам в подрыве Лиги Наций (которую в 1934 году Германия, Италия, а затем и Япония демонстративно покинули) и разобщении стран Восточной Европы Посол США в Варшаве Д.Бидл на основе своих бесед с польским министром иностранных дел Ю.Беком пришёл к выводу, что Польша стремится к установлению тесных отношений с Германией и приветствует германо-итальянское сотрудничество против коммунистической России, так как рассматривает её как своего главного врага. Не случайно гитлеровцы обращались к Польше об участии в антикоминтерновском пакте. Внешне считая неприличным для общественного мнения участие в этом пакте, Польша на деле активно с ним сотрудничала. (В.Я.Сиполс. «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны », стр. 165).
Польское руководство вело откровенное заигрывание с Германией. В конце января 1935 года подручный фюрера Геринг отправился на охоту в Беловежскую Пущу, где поляки устроили ему тёплую встречу. Но это было лишь дипломатическим прикрытием тайных германо-польских переговоров о совместной агрессии против других стран. Накануне визита Геринг, ссылаясь на Гитлера, заявил польскому послу в Берлине Ю.Липскому, что в Берлине готовы на дальнейшее сотрудничество с Польшей. Он заявил, что Германия «в каком-то направлении должна в будущем искать экспансии. Эту экспансию Германия с согласия Польши может найти на востоке, установив район интересов для Польши на Украине, а для Германии же на северо-востоке». Геринг упомянул, что «если речь идёт о Литве, то здесь могло бы быть некоторое округление в пользу Польши». «Вышеизложенные принципы, — сказал он, — могли бы иметь формы либо тайного письменного договора, либо устного соглашения» (Документы советско-польских отношений, т. 6, стр. 250).
Герман Геринг во время охоты в Беловежской пуще.
Во время охоты в разговоре с польским генералом Геринг предложил «совместный поход на Москву». Он согласился, чтобы объединёнными польско-германскими войсками в случае нападения на СССР командовал Ю. Пилсудский. Геринг предложил разделить захваченные области между Германией и Польшей: «Украина бы была сферой влияния Польши, тогда как северо-запад России достался бы Германии». Эти же вопросы обсуждались затем и с Пилсудским (И.В.Михутина, «Советско-польские отношения 1931-1935 г.г.», М-1977, стр. 240-241).
Правители Польши, встав на путь сотрудничества с германскими фашистами, с готовностью внимали таким речам.
13 января 1938 года Ю.Бек заявил министру иностранных дел Германии фон Нейрату, что он считает уничтожение большевизма «основной целью своей политики» (В.Я.Сиполс. «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны », стр. 165).
31 марта 1938 года уже новый министр иностранных дел Германии Риббентроп в беседе с польским послом Ю.Липским проводил идею «широкого антикоммунистического сотрудничества», на что посол заявил о своей убеждённости в целесообразности сотрудничества Германии и Польши «в борьбе против коммунизма». (Документы советско-польских отношений, т.6, стр. 348-349). В то же время немцы подчёркивали, что «Польше недостаточно выхода к Балтийскому морю, и она должна иметь также выход к Чёрному морю» (там же стр. 334).
Польская дипломатия неоднократно инициировала сколачивание антисоветского блока против СССР. В июле 1937 года польский посланник в Бухаресте А.Анцишевский доказывал румынскому королю необходимость союза с Германией против Советского Союза. Утверждал, что в случае назревания войны Польша войдёт в блок, состоящий из Германии, Италии, Финляндии, Латвии, Эстонии, Венгрии и Болгарии; Польша приветствовала бы присоединение к этому блоку Румынии, а вместе с ней Югославии и Греции. Тогда же Начальники генштабов Польши и Румынии заключили соглашение: в случае войны с СССР Польша обязывалась выставить 350 тыс. солдат, а Румыния – 250 тыс. и определили делёж территории: Киев, Винница, Одесса отходили к Румынии, а всё к северу, включая Ленинград – Польше (Документы внешней политики СССР, т. 20, стр. 431-432).
Скорбящий Гитлер у гроба Пилсудского
Гитлер приказал организовать в берлинском кафедральном соборе мессу у символического гроба Пилсудского. Именно этот момент и запечатлен на фото.
В январе 1938 года Ю.Бек в Берлине сообщил Герингу, что Польша не имеет возражений против аншлюса с Австрией. 23 февраля и 12 марта 1938 года он подтвердил свою позицию, на что получил ответ, что «Гитлер будет обязан Польше за такую позицию».
В ночь на 11 марта 1938 года польские пограничники спровоцировали инцидент на польско-литовской границе, чтобы создать повод для вторжения польских войск в Литву. Тогдашние польские правители рассматривали захват Литвы, как компенсацию за поддержку агрессивных планов Германии в отношении Австрии (Социалистические революции в Прибалтийских странах в 1940 году. М. 1978, стр. 144-1
Польский журнал «Пшечлёнд Повшехны» писал: «В связи с аншлюсом мы должны получить какую-то компенсацию… Качественно, ввиду своего геополитического положения, Литва является очень ценной» (1938, стр. 4).
На совещании в Варшаве 12 марта 1938 г. с участием генерального инспектора Рыдз-Смиглы, премьер-министра Польши Ф.Сладковского и и.о. министра иностранных дел Я.Шембека было решено добиваться политического подчинения Литвы Польше (Советско-польские отношения 1918-45. Сборник статей. М, 1974, стр. 215).
16 марта гитлеровцы «расплатились» с польскими правящими кругами, ознакомившись сих планами захвата Литвы и дав добро, но с учётом интереса Гитлера относительно Клайпеды. 17 марта Польша предъявила ультиматум Литве с угрозой в случае неповиновения ввести войска. Только вмешательство Советского Союза предотвратило захват Литвы Польшей и Германией. В НКИД СССР был вызван посол Польши Гржибовский, а второе предупреждение последовало после польского ультиматума Литве. В заявлении НКИД СССР говорилось: «Серьёзность положения заставляет Советское правительство обратить внимание польского правительства на то обстоятельство, что Советский Союз не смог бы остаться безучастным, если бы Литва оказалась под угрозой» (Документы внешней политики СССР, т.21, стр. 154). Агрессоры вынуждены были отступиться, полагая, что ещё не пришло их время.
Адольф Гитлер и Юзеф Липский
Мюнхенский сговор.
С самого начала политической деятельности Гитлер вел активную пропаганду среди населения Германии о страданиях и ужасных условиях жизни нескольких миллионов немцев, проживающих на территории Чехословакии в Судетах (около 90 % населения региона), Словакии и Закарпатской Украине (карпатские немцы) и находящихся под гнётом славянского населения страны. Причины появления немцев в этой области уходят своими корнями ещё в XIII век, когда чешские короли приглашали поселенцев в безлюдные районы на границах Чешского королевства. Ситуация стала обостряться, когда Германия в открытую стала поддерживать в Судетах партии фашистского типа. Одна из них – национал сепаратистская партия Конрада Генлейна – победила на выборах в 1935 году.
Провокации и беспорядки, организованные этой шайкой прихвостней Гитлера, накалили атмосферу в Судетах, и правительству Чехословакии пришлось принять ряд ответных мер (представительство немцев в Национальном собрании, местное самоуправление, образование на родном языке), призванных снизить напряженность в регионе. Но в апреле вконец обнаглевшая партия Генлейна в угрожающей форме выдвинула требования об автономии региона. Одновременно с этим немецкие военные части пришли в движение, разместившись у чехословацкой границы. В ответ, заручившись поддержкой СССР и Франции, чехословацкие войска занимают Судеты. Напугавшись, Гитлер отправляет Генлейна на переговоры с чехословацким правительством, которые, впрочем, ни к чему не приводят и оканчиваются 7 сентября после ряда спровоцированных беспорядков и столкновений судетских немцев с регулярными войсками. Гитлер во всеуслышанье заявляет, что искренне хочет мира, но если правительство Чехословакии не выведет войска из Судет, то он будет вынужден начать войну.
Во время подписания Мюнхенского соглашения. Слева направо: Чемберлен, Даладье, Гитлер, Муссолини и Чиано
С миссией «спасти весь мир» 15 сентября Чемберлен встречается с ним в Баварских Альпах. На ней фюрер убедительно доказывает, что территории, на которых проживает более 50 процентов немцев, обязаны перейти к Германии якобы на основе права наций на самоопределение. Чемберлен соглашается, и Великобритания, а позже Франция, выступают гарантами новых границ Чехословакии. 21 сентября посланники этих великих держав объявляют ультиматум чехословацкому правительству, который был безвольно принят президентом Эдвардом Бенешем. После этого в стране была объявлена всеобщая забастовка, прошли демонстрации протеста и смена правительства, объявляется всеобщая мобилизация. Из Судет начинается бегство евреев, чехов и немецких антифашистов. Даже без поддержки Франции СССР заявляет о готовности выполнить свои обязательства по защите Чехословакии.
Есть официальные документы, что Москва предложила Праге совершенно конкретные планы помощи по использованию сухопутных сил и переброске истребителей, дабы укрепить возможности чехословацкой военной авиации. На юго-западной и западной границе стрелковые дивизии, танковые части, авиация и войска противовоздушной обороны нашей страны были приведены в боевую готовность. Но тут Польша заявила, что не пропустит части Красной Армии через свою территорию, предупредив о нанесении удара во фланг в случае выдвижения советских войск и уничтожении любых самолетов, пролетающих над ее воздушным пространством. Решающим фактором стал отказ от помощи самой Чехословакии, которой, очевидно, Сталин внушал не меньшие опасения, чем Гитлер.
Также известно, что Англия и Франция давили на Чехословакию: «Если же чехи объединятся с русскими, война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне».
Видя мобилизацию чехословацких военных, Гитлер сообщает послам Англии и Франции, что его вынуждают начать войну. По улицам Берлина мрачно маршируют непрерывные колонны солдат, вооружённых с ног до головы.
Чемберлен (слева) и Гитлер на встрече в Бад-Годесберге, 23 сентября 1938 года. В середине главный переводчик доктор Пауль Шмидт
26 сентября в берлинском Спорт-паласе фюрер заявил: «Если к 1 октября, Судетская область не будет передана Германии, я, Гитлер, сам пойду, как первый солдат, против Чехословакии». Здесь же он провозгласил: «После того как судетско-германский вопрос будет урегулирован, мы не будем иметь никаких дальнейших территориальных претензий в Европе... Нам чехи не нужны».
Чемберлен тут же заверяет Гитлера, что все получится и так «без войны и без промедления». Для решения этого вопроса 29 сентября 1938 года в мюнхенской резиденции Гитлера «Фюрербау» собрались главы правительств Германии, Италии, Великобритании и Франции (Гитлер, Муссолини, Чемберлен и Даладье соответственно).
28 сентября состоялось экстренное заседание английской Палаты общин. Чемберлен обратился к Палате: «Я должен сделать Палате дополнительное сообщение. Господин Гитлер извещает, что он приглашает меня встретиться с ним завтра утром в Мюнхене». Члены Парламента, мечтавшие о договоре с Гитлером, встретили это заявление шумными аплодисментами.
В 12 часов 45 минут в Коричневом доме открылась конференция полномочных представителей. Вопреки обещанию Чемберлену, посланники Чехословакии не были допущены, а СССР вообще было отказано в участии. В ходе двухдневных переговоров судьба Чехословакии окончательно решилась. Ее представителей пригласили и объявили в «рекомендательной» форме приговор – передать Германии Судетскую область и районы, пограничные с бывшей Австрией, со всем имуществом, включая вооружение и укрепления. Передаваемые территории Чехословакия должна была очистить в срок с 1 по 10 октября. В соглашении предписывалось также урегулировать вопрос о польском и венгерском национальных меньшинствах в стране, что подразумевало отторжение от Чехословакии других частей её территории в пользу Польши и Венгрии. Мюнхенское соглашение был подписано в час ночи 30 сентября 1938 года Гитлером, Чемберленом, Даладье и Муссолини. Войтех Мастны и Хуберт Масарик от лица чехословацкого народа также подмахнули договор. В случае его невыполнения Франция снимала с себя всякую ответственность за защиту Чехословакии от немецкой агрессии.
Эдуар Даладье (в центре) с Иоахимом фон Риббентропом на встрече в Мюнхене в 1938
Вернувшись из Мюнхена в Лондон, Чемберлен у трапа самолёта заявил: «Я привёз мир нашему поколению». Даладье уже на аэродроме встретила огромная толпа с криками: «Да здравствует Даладье! Да здравствует мир!». Совершенно иначе оценивал Черчилль итоги Мюнхена: «Англия должна была выбирать между войной и позором. Её министры выбрали позор, чтобы затем получить и войну».Приветствуя Чемберлена в Палате общин, Черчилль угрюмо произнес: «Не думайте, что это конец. Это только начало расплаты. Это первый глоток. Первое предвкушение той горькой чаши, которую нам будут подносить год за годом».
Мюнхенский сговор стал образцовым примером предательства, совершенного в масштабах целой страны, и кульминационной точкой английской «политики умиротворения». Французы могли без труда мобилизовать армию, чтобы в течение нескольких часов вышвырнуть германские части из Рейнской зоны, но не сделали этого. Все желали, чтобы Германия продвигалась на восток, напав, в конце концов, на нашу страну.
Французский посол в Москве Робер Кулондр отмечал: «Мюнхенское соглашение особенно сильно угрожает Советскому Союзу. После нейтрализации Чехословакии Германии открыт путь на юго-восток». Об этом же говорится и в дипломатических документах Франции, Германии, Италии, США, Польши и ряда других стран. Лозунг английских консерваторов в то время был: «Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть».
На территории Судет после 1 октября 1938 года были запрещены чешские партии, чешский язык, книги, газеты и многое другое. Под давлением Германии чехословацкое правительство 7 октября признало автономию Словакии, а 8 октября было вынесено заключение о предоставлении автономии Закарпатской Украине. Еще раньше, 1 октября, Польша предъявила Чехословакии ультимативные требования, поддержанные гитлеровцами, о передаче ей Тешинской области. Таким образом, расколотая, лишенная пограничных укреплений и экономически обескровленная страна оказалась беззащитной перед немецко-фашистскими захватчиками. В марте 1939 года гитлеровцы приступили к окончательной ликвидации Чехословакии как государства. Вызванный в Берлин президент Чехии Гаха в ночь с 14 на 15 марта подписал заявление Гитлера о недопущении всякого сопротивления вторжению германских войск.
Подписание Мюнхенского соглашения
15 марта немецкие войска заняли оставшиеся от некогда единой Чехословакии Богемию и Моравию, объявив над ними протекторат. Немцы не предпринимали никаких мер по сохранению своих действий в тайне, но протеста со стороны западных держав высказано не было.
На все вопросы Чемберлен лишь отвечал: «Чехословакия прекратила свое существование в результате внутреннего распада». Даладье потребовал подавить протест компартии. Полпред СССР во Франции писал: «Большинство палаты ответило на это требование громовой овацией. Более позорное зрелище трудно было себе представить...».
Советский Союз был единственной страной, желающей помочь Чехословацкой республике. Но правящие круги этой страны и на этот раз не приняли нашей поддержки.
Советское правительство заявило: «Мы не можем признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии, правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов».
В результате оккупации Чехословакии в центре Европы исчезла одна из сил, которая потенциально могла служить делу разгрома фашистов. Когда Гитлер посетил эту «новую территорию рейха», он выразил радость по поводу того, что вермахту не пришлось идти на штурм линий чехословацкой обороны, за что немцам пришлось бы дорого заплатить. С военной точки зрения выигрыш Германии был огромным. Вермахт приобрел отличное армейское вооружение и заводы, производившие это вооружение, а ведь промышленность Чехословакии была в то время одной из самых развитых в Европе. Перед нападением на СССР из 21 танковой дивизии вермахта, 5 были укомплектованы танками чехословацкого производства.
Практически все авторы, пишущие о Владе Дракуле, пересказывают одни и те же сочинения о нем, относящиеся к своему герою одинаково — то есть крайне враждебно. Чтобы понять, насколько эти источники правдивы, нужно знать, когда, кем и с какой целью они создавались. Самый известный из них — поэма немецкого мейстерзингера (певца-ремесленника) Михаэля Бехайма «Об одном безумце по имени Дракула — воевода Валашский», написанная в 1463 году, когда господарь находился в венгерской тюрьме.
Талантливый, но беспутный Бехайм, самый плодовитый немецкий поэт XV столетия, вел жизнь бродяги, скитаясь от одного замка к другому и сочиняя стихи за умеренную плату. В то время он жил в Вене при дворе Габсбургов, в Валахии никогда не бывал и особого интереса к ней не испытывал — поэтому можно не сомневаться, что его поэма была написана по заказу. И притом хорошо оплачена: вскоре поэт вернулся в родной городок Зульцбах, купил там дом, но продолжал вести прежний образ жизни и в 1474 году был убит — то ли в пьяной драке, то ли в отместку за оскорбительные стихи.
С поставленной задачей — приписать Дракуле как можно больше преступлений, — Бехайм справился превосходно. Валашский воевода у него совершает все мыслимые зверства, включая те, в которых древние авторы обвиняли совсем других правителей. К примеру, Дракула, по словам поэта, собрал множество нищих будто бы на пир и сжег их, желая избавить страну от бездельников. Но, по словам немецких хронистов, это злодеяние еще в XI веке совершил епископ Майнца Гаттои — за что и был ославлен в балладе Саути, известной у нас в переводе Жуковского. Не заботясь о правдоподобии, поэт создал жуткую картину «ада на земле», в который якобы превратилась Валахия в правление Влада:
Послам из Семиградья Валахия была страшна. Вся в грумах, вся в крови страна. Послы, на колья глядя, Их приняли за частый лес. Как будто больше нет небес. Средь кольев Дракул весел. Людей варил он, жег, душил. Он многим черепа крушил, А скольких он повесил!
Бехайм впервые прочитал свою поэму в августе 1463 года при дворе Фридриха III в Вене. Похоже, она стала настоящей сенсацией: почти сразу же ее пересказал в своей «Хронике римского царства» придворный историк Томас Эбендорфер, а осенью тот же рассказ в латинском переводе включил в свои «Записки» папа Пий II, который очень интересовался жизнью Дракулы.
Не исключено, что все три текста основаны на одном прозаическом документе о злодеяниях валашского князя — он мог попасть в Вену, а оттуда в Рим с венгерским посольством, которое в конце июня прибыло в имперскую столицу для заключения мирного договора. Однако сомнительно, что мейстерзингер, известный своим разгульным образом жизни, сочинил довольно длинную (1070 строк) поэму всего за месяц. Скорее всего, он получил заказ гораздо раньше, сразу после ареста Дракулы, и собирал сведения самостоятельно, из разных источников — причем свидетели преступлений воеводы объявились тут же, будто по заказу.
Самое раннее прозаическое произведение о Дракуле появилось в том же 1463 году в бенедиктинском монастыре Мельк в Австрии (уже в наши дни он вдохновил Умберто Эко на создание «Имени розы»). Его автором был некий брат Якоб — скорее всего, тот самый, который, по словам Бехайма едва не стал в свое время жертвой гнева валашского князя.
Похоже, он был монахом маленькой францисканской обители в Тырговиште, которую воевода разогнал, борясь с католическим влиянием. После этого Якоб бежал в Мельк, где жили и другие беженцы из Валахии. Бывая по делам в Вене, монах охотно рассказывал про пережитые им и его товарищами ужасы другу-поэту — не исключено, что за кружкой доброго вина.
Тогда получается, что именно он, а не венгерские придворные дали Бехайму основной материал для поэмы. Однако без гонорара рачительный мейстерзингер за перо не брался, а стало быть, без венгерского заказа все-таки не обошлось. К сожалению, сочинение брата Якоба до нас не дошло, и судить о его сходстве с поэмой невозможно.
В следующие десятилетия сюжет поэмы Бехайма был повторен и развит в анонимных печатных брошюрах, изданных в разных городах Германии — Нюрнберге, Любеке, Гамбурге, Аугсбурге и так далее. Гутенбергов пресс заработал совсем недавно, и эти памфлеты, украшенные жуткими гравюрами, стали первыми произведениями массовой литературы — ими бойко торговали на базарах, как в России лубками. Всего этих брошюр известно тринадцать — в основном они повторяют Бехайма и друг друга, отличаясь только деталями.
Суть их исчерпывающе отражена в сверхдлинном, как тогда было принято, названии одного из них: «Пугающая история безумца или берсерка по имени Дракула, который отличился своими богомерзкими делами — убивал людей, сажая их на кол, рубил их в капусту, варил живьем матерей вместе с детьми и заставлял их родственников поедать их». Хотя некоторые памфлеты именуются «Историей», там нет ни связного повествования, ни хронологии — это сборники из 30–35 анекдотов, объединенных фигурой главного героя.
Имена и географические названия, которые немецкий поэт воспроизвел достаточно точно, в памфлетах немилосердно искажены — их явно писали люди, ничего не знавшие о Валахии и ее жителях. В отличие от Бехайма, они ставили перед собой цель не столько разнести дурную славу о валашском правителе, сколько нажиться на кровавых историях, всегда популярных у публики. Как всякая скоропортящаяся литературная продукция, эти сочинения вскоре были забыты.
А вот второй источник сведений о Дракуле оставался популярным еще долго — во всяком случае, на Руси, где было написано анонимное сочинение «Повесть о Дракуле воеводе». Ее автором большинство историков считают видного дипломата, дьяка Посольского приказа Федора Курицына, который в 1482 году ездил в Венгрию на переговоры и услышал там множество историй о Дракуле.
На обратном пути дьяк заехал в Молдову, чтобы договориться о браке между дочерью господаря Стефана и сыном великого князя Ивана III. В Сучаве он пополнил запас знаний о валашском воеводе, а потом был надолго задержан турками в крепости Аккерман, — очевидно, там, пользуясь вынужденным досугом, он и записал все услышанное в назидание современникам и потомкам. «Повесть» была закончена в 1486 году, а полтора десятилетия спустя ее автор потерял придворную должность (а возможно, и жизнь), прослыв сторонником ереси жидовствующих.
Курицын повторяет многие страшные истории про Дракулу, но пишет о нем более объективно, порой даже сочувственно. К тому же в его сочинении приводятся уникальные подробности жизни и смерти господаря, которые могли сообщить только свидетели. Характерно, что главным грехом воеводы русский автор считает не жестокость, а переход в католичество («приа латыньскую прелесть»). Тут стоит вспомнить, что у румын бытовало поверье: православный, отрекшийся от своей веры, становится после смерти вампиром.
По поводу Дракулы не могли не высказаться и венгры, с которыми он был тесно (часто теснее, чем хотел) связан большую часть жизни. Официальный историограф короля Матьяша Корвина, итальянец Антонио Бонфини, завершил в 1485 году обширное сочинение на латыни под названием «Декады о венгерских делах», где несколько страниц посвящено валашскому господарю. Бонфини хоть и пишет, что Дракула «прославился невиданными жестокостями», но никаких примеров не приводит, повествуя в основном о войне Влада с турками и с похвалой отзываясь о его храбрости.
Другой итальянец, папский легат Никколо Макиненсе, епископ Модруссы (ныне город Модруш в Хорватии), побывавший весной 1463 года в Венгрии, вручил папе пространное донесение о Дракуле, сохраненное в архивах Ватикана. В отличие от Бонфини, он обличал воеводу не хуже Бехайма, обвиняя его помимо жестокости в «измене христианскому делу» и сговоре с турками.
Можно вспомнить, что именно это обвинение — по мнению большинства историков, ложное — привело Дракулу в тюрьму, и догадаться, что задача донесения епископа — доказать в глазах папы сомнительную правоту короля Матьяша. Ведь тот бросил в темницу не кого-нибудь, а главу соседнего государства; для этого требовались веские основания, которые не грех и сфабриковать.
Вот, собственно, и всё. Другие источники или чересчур кратки (это относится к грамотам и письмам самого Дракулы), или посвящены исключительно войне господаря с турками. Среди последних выделяются «Записки янычара», автором которых считают серба Константина Михайловича из Островицы, много лет прослужившего в турецкой армии.
Он участвовал в походе турок против Дракулы в 1462 году и был свидетелем знаменитой «ночной атаки», в которой предводитель валахов едва не лишил жизни самого султана Мехмеда II. Краткие по-военному записки отражают уважение янычара к сильному и хитрому противнику.
Об этом походе писали также византийские историки Лаоник Халкокондил и Михаил Дука, в трудах которых явственно проглядывает восхищение дерзостью непокорного воеводы, бросившего вызов гораздо более сильному противнику. Сами турки о Тараклу Ифлак-бес, Дракуле Валашском, пишут мало — буквально несколько фраз в исторических трудах и официальной переписке. О человеке, который переиграл великого Мехмеда Фатиха (Завоевателя) в дипломатии и не сдался ему на поле боя, лучше — и безопаснее — было помолчать.
Среди всех этих разноязыких сочинений не звучит голос только тех, кто общался с Дракулой больше всего — самих румын. Исторические сочинения этого периода отсутствуют, а народные предания начали записывать только в XIX веке, когда Румыния стала наконец независимой и единой.
За пределами страны они стали известны только в 1972 году, когда двое историков — румын-эмигрант Раду Флореску и шотландец Реймонд Макнелли — выпустили в США книгу «В поисках Дракулы». Обобщив все известные свидетельства о валашском господаре, они впервые предъявили миру вместо вампира из романа Стокера реального исторического деятеля с его достоинствами и недостатками.
Правда, соавторы не обошлись без саморекламы, претендуя на открытие многих фактов и источников, давным-давно обнаруженных учеными — прежде всего румынскими и русскими. К тому же в их книге хватало ошибок и сомнительных умозаключений, отчасти исправленных в последующих трудах Флореску и Макнелли, на которых базируется вся современная «дракулиана».
Так вот, румынские легенды повторяют многие обвинения в адрес Дракулы, прозвучавшие в сочинениях названных нами авторов. Скорее всего, это означает, что они основаны на фактах — трудно предположить, что неграмотные крестьяне читали на досуге труды Курицына или Бехайма, к тому же написанные на чужом для них языке.
Есть, правда, и другое объяснение: страшные истории взяты из фольклора и не относятся к какому-то реальному правителю, а Дракуле их приписали только потому, что он был самым колоритным валашским князем своего времени. В любом случае, легенды не только осуждают жестокость Дракулы, но и изумляются, почти восторгаются ею, а заодно пытаются оправдать — государственными нуждами или тем, что «с людьми иначе нельзя».
Эта беременная учительница 200 км. по лесам и болотам вела 3 225 детей, спасая их от угона в Германию. Матрёна Исаевна Вольская до войны была учительницей начальных классов в деревне Басино, Духовщинского района Смоленской области. Когда в октябре 41-го немцы захватили Смоленщину, то начали внедрять свой порядок на захваченных территориях. По плану Рейха нужно было уменьшить количество местных жителей. Часть здорового населения планировалось вывести на работы в Германию, часть людей подлежала расстрелу за непослушание. А оставшихся жителей планировали германизировать.
Наша героиня в ноябре 41-го ушла вместе с мужем в партизанский отряд. Матрёна Вольская в партизанском соединении «Батя» была разведчицей. Командиром этого отряда был Никифор Захарович Коляда. Ещё в июле 1941 его направили в Смоленскую область, чтобы организовать сопротивление.
В отряде Коляду все звали «Батя». Забегая вперёд, скажу, что во вражеском тылу, на Смоленщине, он организовал несколько партизанских отрядов. И в мае 1942 они освободили от фашистов 230 городов и сёл.
А в начале лета 1942 года поступил приказ Германского рейха о ликвидации смоленского партизанского движения. Был разработан карательный план «Жёлтый слон». В отряде о плане знали. Так как у противника было сил намного больше, то отряд начал готовиться к предстоящей борьбе.
В первую очередь, было принято решение спасти детей, которых могли расстрелять или угнать в Германию. Командир отряда дал операции название «Дети». И именно Матрёну Вольскую назначил ответственной за эту операцию.
Попытки вывести детей из Смоленской области начались сразу же, как только пришли немцы на эти территории. Удавалось выводить группами по 100-200 ребят. Но, в связи с предстоящими боями, нужно было вывести как можно больше детей.
Операция держалась в секрете. Обследовали все пути, где можно было перейти линию фронта. Составлены были карты минных участков. Подростков планировали выводить на станцию Торопец. Её у фашистов отбили ещё в январе 42-го. Со всей Смоленщины начали тайно собирать детей и переводить в Елисеевичи. Эта деревня контролировалась партизанами. Было собрано 2000 детей.
И 23 июля толпа детворы, с узелками, со слезами на глазах, под руководством беременной учительницы, отправилась в путь. Им предстояло пройти почти 200 километров по лесам и болотам. Нужно было пробраться через линию фронта к станции Торопец Калининской области. И только там детей должен был ждать эшелон, который довёз бы их за Урал.
Помощницами Матрёны в дороге были учительница Полякова Варвара Сергеевна и медсестра Громова Екатерина Ивановна. Помогали в дороге и ребята постарше. Они следили за совсем ещё маленькими детьми.
Колонна детей растянулась на несколько километров. Когда ночью все отдыхали, Матрёна уходила по намеченному плану на разведку на 10-15 километров вперёд. А к утру возвращалась, и с рассветом отряд шёл дальше.
Вскоре закончилась еда, которую брали в дорогу дети. Им пришлось есть ягоды и траву. С каждым днём двигаться было всё труднее: обессиленные ребята еле передвигались, часто спотыкались и падали.
Очень хотелось пить. Но, колодцы, которые им встречались по дороге, были отравлены оккупантами. И в водоёмах нельзя было брать воду: там плавали трупы.
Во время пути колонна детей не раз попадала под обстрелы. Только им удавалось скрываться в лесах, поэтому никто не пострадал. Пока отряд пробирался по лесам, к ним из сёл и сожжённых деревень присоединялись новые дети.
29 июля навстречу колонне прибыли четыре полуторки. Их прислала Красная Армия, чтобы перевести часть детей. Самых слабых посадили в машины и отвезли на станцию Торопец. Остальным ребятам пришлось трое суток добираться до этой станции. Вся их дорога заняла 10 дней.
В Торопец колонна обессиленных детей и троих взрослых пришла 1-го августа. Там к ним присоединилась ещё тысяча ребят. В ночь на 5 августа в состав эшелона Матрёна посадила 3240 детей.
Еды, которую выдали на станции, было очень мало. Дети были голодными. Помогли красноармейцы из соседнего эшелона, которые выделили 100 кг сухарей. И ещё на станции Бологое выдали 500 кг хлеба, испечённого из мякины, жмыха и картофеля.
Вначале было принято решение детей отвести на Урал. Только Матрена, глядя на измученных детишек, понимала, что живыми доедет мало ребят. И она принялась отправлять телеграммы с дороги в Москву и во все города на Волге. Откликнулся на её мольбу принять детей город Горький.
Утром 14 августа представители горсовета, врачи и волонтёры встречали эшелон. В акте о приёме было записано:
«Дети имеют ужасный вид, совершенно не имеют одежды и обуви. Приняли от Вольской 3225 детей»
Да, дети выглядели ужасно. Но, все выжили! Ребят распределили по городским школам. Часть из них после войны вернётся на родную Смоленщину. А кто-то из детей так и останется жить в городах, которые приютили их в трудную минуту.
Матрёну Вольскую по приезду отправили на работу в Городецкий район в Артюхинскую школу. А со следующего года и до конца 1976 года Матрёна работала в Смольковской школе.
В это село к ней и вернулся после войны муж. Матрёну наградили за мужество и героизм в боевых действиях в январе 1943 года орденом Боевого Красного Знамени. А за работу в школе Матрёна Исаевна получила звание «Отличник народного просвещения».
В начале 70-х следопыты школы №4 города Бор Горьковской области вместе с их руководителем Новиковым вели розыск участников перехода. Тогда же нашли и Матрену Вольскую.
В 1975 году состоялась встреча Матрёны и 32 участников перехода. Воспоминания участников отряда отражены в книге «Операция дети», которая была опубликована в 1986 году.
В Смольковской школе бережно хранят всё, что связано с Матрёной. В Смольках есть улица имени Вольской, в школе установлен бюст Матрены Исаевны: в бронзе запечатлено лицо молодой девушки-партизанки, руководительницы похода 1942 года.
Здравствуйте уважаемые пикабушники. случился у нас спор/ дискуссия с @Cobransk, по поводу системы ГУЛАГ и концлагерей фашистской Германии ( ну и англичан как родоначальников жанра)
Суть спора в следующем, кмк между данными системами нельзя ставить знака равно т.к. принципы и подходы разные. мой оппонент утверждает что и то и другое зло, сломавшее жизни миллионов. Прошу поделиться вашими мнениями ,желательно с пруфами/ ссылками.
В 1995 году, когда стало окончательно ясно, что помощи в случае войны ждать неоткуда, Ким Чен Ир провозгласил сонгун – политику исключительного приоритета вооружённых сил. С этого момента КНДР становится самым милитаризированным государством в мире, а служба в армии — главным социальным лифтом в стране. Осенью 1996 года мир получил возможность оценить уровень подготовки и боевые возможности военных обеих частей Кореи.
14 сентября 1996 года северокорейская подлодка типа «Сан-О» вышла в боевой поход. Целью похода была высадка разведгруппы у города Каннын. На борту лодки находился 21 человек экипажа, начальник морского отдела управления внешней разведки Ким Донг Вон со своим заместителем, а также трое разведчиков.
15 сентября подлодка прибыла к месту назначения. В четырёхстах метрах от берега трое разведчиков и двое сопровождающих их подводников покинули лодку и поплыли к берегу. Сопроводив разведгруппу, подводники вернулись на борт, и подлодка ушла в международные воды, а разведгруппа, спрятав акваланги, ушла выполнять задание.
16 сентября подлодка вернулась к берегу, но разведгруппу забрать не смогла, и была вынуждена вернуться на исходную позицию. 17 сентября, при повторной попытке забрать разведчиков, подлодка села на мель в 20 метрах от берега, в 5 километрах от города. Пару часов подводники пытались сняться с мели, окончательно погнули винты, и капитан велел покинуть корабль. На прощание в отсеках устроили пожар, чтоб ничего не досталось врагу. К полуночи экипаж и разведчики собрались на пляже. До демаркационной линии было примерно 150 километров, вокруг сплошные горы. Оценив обстановку, офицеры принимают решение разделиться на группы и двигаться на север.
В это же самое время обычный южнокорейский таксист Ли Джин Гю, проезжающий по прибрежному шоссе, увидел возле берега что-то большое и тёмное, а на пляже большую группу людей. Таксист прибавил газу и понесся сообщать куда следует о вторжении. К пяти утра во всей провинции была объявлена тревога. На уши поставили полицию, армию, спецназ, ВДВ, даже танковую бригаду. Все дороги в радиусе 50 километров были перекрыты, по горам разослали патрули. В общей сложности к участию в операции привлекли больше сорока тысяч человек. К рассвету 18 сентября южнокорейский спецназ поднялся на борт подлодки. Устроенный экипажем пожар помог мало, спецназ нашёл массу интересного, включая огнестрельное оружие.
В 11 утра двое местных фермеров сообщили, что видели двух вооруженных северокорейцев. Они положили фермеров на землю и скрылись в окружающем пейзаже. Армейцы организовали погоню, но настигнуть никого не смогли. Зато в 16:30 по наводке местных жителей был взят в плен настоящий живой северокорейский подводник, лейтенант Ли Кван Су, местным представлявшийся как заблудившийся альпинист. Лейтенант, оказавшийся рулевым, сначала идти на контакт отказывался, но когда контрразведчики предложили ему соджу, местной водки, оттаял. Выпив четыре флакона, он рассказал захватывающую историю о том, как 20 подводников вышли из бухты, сломались, случайно уплыли по течению в Южную Корею, и там сели на мель, так всё и было, век на лодке не кататься.
Пока лейтенант пил соджу, в восьми километрах от подлодки, на лесной поляне, военные обнаружили одиннадцать трупов северокорейцев. Все они были по гражданке и все убиты выстрелом в голову в упор. Среди трупов был капитан подлодки и начальник разведуправления ВМФ с замом. По всей видимости, северокорейцы избавлялись от людей, которым в плен попадать было категорически нельзя, а также слабохарактерных. Ли Кван Су, когда ему сообщили о находке, решился сотрудничать со следствием, рассказал о составе экипажа и цели похода – сборе разведданных о военно-морских и военно-воздушных базах в окрестностях Каннына. Ещё он сказал, что это далеко не первый такой поход, и совсем недавно экипаж подлодки уже проводил такую операцию. Кроме того, лейтенант упомянул о том, что разведчики были в форме южнокорейских спецназовцев.
За следующий день, 19 сентября, погибло 7 северокорейских подводников. В десять утра прочёсывающие горы к югу от Каннына спецназовцы с собаками настигли и расстреляли троих подводников. В два часа дня ещё трое подводников наткнулись в лоб на патруль. В стычке один из них был убит на месте, двое были тяжёло ранены и умерли при транспортировке в госпиталь. Ещё через два часа беглый подводник открыл огонь по армейскому патрулю из пистолета, ранил одного солдата и был убит ответным огнём.
Северокорейская подлодка, захваченная южанами
20 сентября президент Южной Кореи назвал происходящее вооружённой провокацией и первым шагом к войне. Северная Корея в ответ заявила, что нет никакой провокации, а на лодке отключилось электропитание, и она дрейфовала до тех пор, пока не села на мель, а потом южнокорейские варвары со свистом и улюлюканьем принялись охотиться на военных моряков безо всяких причин. 22 сентября подводную лодку сняли с мели и отбуксировали в порт, где принялись всесторонне изучать.
Тем временем в Южной Корее появилось новое телешоу: по всем каналам транслировали охоту на подводников, спецназовцев, прочёсывающих леса, военных, выходящих из леса с окровавленными тряпками и выносящих трупы северокорейцев и своих товарищей. За следующие несколько дней в перестрелках погибли четверо оставшихся подводников. Южнокорейская армия потеряла троих убитыми, двое солдат были тяжело ранены. Попутно дружественным огнём был убит южнокорейский грибник, забрёдший в зону проведения операции, и сержант, который в ночной засаде пошёл пописать в ближайшие кусты.
1 октября во Владивостоке был убит сотрудник консульства Республики Корея Чхве Токкын, вице-консул по вопросам культуры. Его убили в подъезде собственного дома три человека азиатской наружности. Мировая общественность незамедлительно объявила это актом мести Ким Чен Ира. Южная Корея и Япония в один голос утверждали, что дипломата отравили иголкой с ядом, и образцы таких ядовитых иголок уже нашли в подлодке. Глупые гайдзины – русские судмедэксперты же утверждали, что отравили консула четырьмя ударами по голове чем-то острым и тяжелым, например, топором или ледорубом. Убийц так и не нашли, и в итоге о консуле забыли.
Операция по поиску северокорейских диверсантов продолжалась. Район продолжали прочёсывать патрули, усиленные собаками, с вертолётов на горы сбрасывались листовки с предложениями сдаться, спецназ сидел в засадах, но всё было напрасно, разведгруппа как сквозь землю провалилась. Поздним вечером 12 октября спецназовцы случайно застрелили своего командира роты, а больше никаких успехов в поимке диверсантов не предвиделось. Сами диверсанты тем временем неуклонно продолжали двигаться на север. Всех потенциальных свидетелей они убивали на месте: застрелили троих грибников, случайно встреченных в лесу, и задушили южнокорейского солдата, рубившего кусты возле стрельбища. На сорок девятый день операции наступила развязка. 4 октября в двадцати километрах от демаркационной линии водитель заметил трёх перебегающих шоссе людей в форме и с оружием и сообщил в полицию. На место тут же прибыл южнокорейский спецназ. В пять утра 5 ноября спецназовцы настигли северокорейскую разведгруппу и завязала бой. К десяти часам утра погибло трое спецназовцев, включая полковника, командовавшего рейдом, и четырнадцать спецназовцев были ранены. Двое разведчиков были убиты, ещё один, раненный в живот, сумел уйти и вернуться в КНДР, где его встретили как героя.
29 декабря Северная Корея принесла официальные извинения за произошедший инцидент и заверила соседа в том, что будет и дальше сотрудничать в поисках постоянного мира и стабильности на Корейском полуострове. 30 декабря прах погибших северокорейцев передали на родину.
По результатам инцидента Объединённым штабом Южной Кореи было проведено разбирательство. 20 солдат и офицеров получили взыскание, двое генералов отправлены в отставку. Пехотная тактика также подверглась критике и подлежала пересмотру.
К пятилетию инцидента неподалёку от Каннына открыли парк Объединения, в центре которого поставили ту самую подлодку. Рейды подлодок из Северной Кореи наверняка продолжились, но до следующего такого инцидента никто об этом не узнает.
Лейтенант Ли Кван Су остался в Южной Корее и продолжил служить в ВМФ.
