В СПбГПМУ продолжила работу Всероссийская межвузовская научно-практическая конференция с международным участием «Национальные коды кинематографа: время и люди» в 7-й аудитории университета. В работе конференции принял участие профессор СПбГПМУ, доктор философских наук Сергей Ильченко, который прочитал студентам лекцию о сущности и формах проявления современного кинематографа в изображении Великой Отечественной войны.
Сергей Николаевич любезно согласился дать интервью для площадок университета, рассказав о своем видении современного идеологического противостояния между Россией и условным Западом.
- На этом форуме я собираюсь рассказать студентам о роли кинематографа в отображении Великой Отечественной войны, но также и узнать их мнение о тех событиях, обсудить, что хорошо и что плохо делается сегодня в отражении реалий этой темы.
- А наш современный российский кинематограф вообще отражает эти самые реалии?
- Тут надо определиться, что мы обсуждаем, реалии жизни или реалии истории. Теория развлечения, которая всегда сопровождает массовый кинематограф, реализуется и весьма успешно с точки зрения коммерции. Успех фильмов «Чебурашка» или «Последний богатырь» об этом свидетельствует. С другой стороны, готовясь к этой лекции, у меня было такое стереотипное представление о том, что кино про войну где-то на задворках проката, на задворках зрительского интереса. Но собрав воедино фильмы за последние четверть века для этой лекции, я убедился в том, что, как ни странно, наш кинематограф эту тему поднимает, исследует, он о ней рассказывает, причем в очень неожиданных, иногда очень смелых жанрах и ситуативных ракурсах. Поэтому было бы желание у молодежи это смотреть. И вот здесь возникает задача привлечь молодежь именно к военной тематике как к одному из направлений кинематографа.
- Но есть и много откровенно плохих фильмов про войну.
- Да, есть такое, и нам тут Голливуд, конечно, «помог», спасибо ему большое за это. Историю, конечно, можно придумать и снять такую военную сказку, типа того, что американцы брали Берлин на танках Шермана, как это было в одном из фильмов с Брэдом Питтом. Это все абсолютно смешно для нас, но не смешно для американцев, они же в это верят. Мы-то знаем, как это все было на самом деле, у нас есть огромный фонд советского кино, в том числе и такая эпопея как «Освобождение».
- Возвращаясь к сегодняшнему дню: сейчас многие говорят, что война, которая идет сейчас, намного сложнее для России, чем Великая Отечественная – потому что противником выступает уже весь Запад, а Россия намного меньше, чем Советский Союз.
- Сейчас гораздо тяжелее, вы правы абсолютно. Сейчас, знаете, как в фильме «Щит и меч» Белов говорит командиру разведки: «Мне по ту линию фронта нужно». А командир отвечает: «Нет теперь ни линии, ни фронта». Война стала абсолютно другой. Не случайно мы говорим не «фронт», а «линия боевого соприкосновения».
- А нет у вас ощущения, что мы проиграли идеологическую войну вчистую? И кто виноват? Наш минкульт кого только не поддерживал бюджетными деньгами.
- Да, помнится, у нас и Владимир Зеленский снимался. Но это было такое всеобщее заблуждение, что если мы будем со всеми дружить, все будет хорошо. Я сам в 2013-м году, осенью, в ноябре, строил иллюзии о том, что гастроли какого-нибудь из петербургских театров в Киеве могут, так сказать, укрепить наши связи, исправить ситуацию. Увы, ситуация была иной, как в анекдоте, когда дедушка неонацист где-то подо Львовом поливает машинным маслом клумбу, чтобы пулемет не заржавел. Вот эти пулеметы они однажды и достали, пока мы с ними хороводы водили.
- Как вы думаете, современной молодежи интересно это наше противостояние с Западом? Иногда кажется, что им совершенно наплевать, лишь бы их не трогали. А есть те, кто постоянно фрондируют государству.
- Им просто надо объяснить, что есть условия игры, в которых существует каждая политическая система. Сегодня условия игры таковы. И если ты согласен реализовывать себя в гуманитарной сфере, то должен понимать, что гуманитарная сфера самая сложная и самая коварная. Но если хорошо объяснить, разъяснить, показать, как все работает, то я думаю, что ребята отнесутся к этому с пониманием. Во всяком случае, когда я преподавал основу российской государственности у себя в университете, я видел это понимание. Хотя, конечно, всегда есть отдельные романтики либеральной демократии, но это уже в силу возраста. Молодежь в 18 лет всегда мечтает изменить весь мир, но, скажем, в 38 лет ты уже понимаешь, что мир устроен немножко по-другому.
