Снял короткометражку без бюджета - что думаете?
UPD:
Ставьте лайки, оставляйте комментарии и, разумеется, подписывайтесь на канал!
THE INNER | ВНУТРИ:
Ставьте лайки, оставляйте комментарии и, разумеется, подписывайтесь на канал!
THE INNER | ВНУТРИ:
🔞18+
- Чего нужно этим придуркам? – спросил Лёха, всматриваясь в подходящего лысого бугая в костюме и чёрных перчатках.
Он постучав по боковому окну, и только тогда парень опустил стекло.
- Ребята, вы знаете, что въезжаете на частную территорию? – спросил незнакомец, склонившись к водителю.
- Какая же она частная? Тут всегда порт был в десяти километрах, вот в него мы и едем, - рассказал водитель уверенным голосом.
- В порт сегодня нельзя. Там очень важные люди сегодня встречаются, и вся территория закрыта, - объяснил мужик, - Давайте разворачивайтесь и езжайте прочь.
- А есть документ какой-то, что нам нельзя проезжать? – высунулся Костя, возмущаясь.
- А тебе моих слов мало что ли? – огрызнулся верзила, из-под бровей глянув на пасажира.
К машине подходил и второй, с автоматом наперевес.
- А кто вы такой, чтобы указывать нам, куда ехать? – продолжал спор Костя.
- Выходи, расскажу, кто я! – рявкнул мужик, подзывая рукой парня.
На удивление этих бандитов, Костя открыл дверь и вышел к ним, подойдя в упор к здоровяку.
- Ну и чего ты мне хочешь сказать? – смотрел она снизу вверх в глаза строгому дядьке, будто они встретились на разборке за гаражами.
- Эй, смелый, что ли? – спросил второй бугай, положив руку на автомат.
Из машины вышла Ира.
- Мальчишки, давайте не будем ссориться. Костя, сядь в машину, - попросила она, и парень тут же повиновался, - Скажите, как нам доехать до порта? – любезно спросила она лысого здоровяка.
- Никак, потому что иначе мы бы тут не стояли, - сдерзил мужлан, оценивая похотливым взглядом девушку.
- Скажи своим подкаблучникам, чтобы ехали нахрен отсюда, а сама пошли с нами, посидишь в настоящих машинах с настоящими мужчинами. А в порт мы тебя потом подбросим, - высокомерно предложил второй.
- А давайте так и сделаем, - вдруг согласилась демоница, - Костя, Лёша, вы тогда езжайте, а меня ребята довезут, - помахала она парням и послала им воздушный поцелуй.
Они не очень-то поняли, что им делать, и пока что оставались в машине, следя за происходящим.
- Не хотят уезжать твои голубцы, - заметил мужик, улыбнувшись на бок щеки.
- Да и ладно, они что вам мешают что ли? – спросила Ира, взяв его под руку, и повела к джипам.
По пути она захватила и второго. Эти двое, с улыбками до ушей как довольные коты, шли за своей хозяйкой, обещавшей их покормить.
- Только мы там не одни, - вдруг признался первый дядька.
- А сколько вас там ещё? – удивилась девушка.
- Ещё двое наших. Они в дальнем джипе сидят, - рассказал второй.
- Ну, а мы им и не скажем. Пусть сидят, если им нравится находиться вдвоём, а вы мне свою машину покажете, - подыгрывала Ира, заводя этих мужиков в свой лабиринт, откуда они уже вряд ли бы вышли.
- Куда она ушла? – тявкнул из мешка чей-то голос на заднем сиденье.
Напуганный Костя повернулся, глазами выискивая того, кто только что говорил.
Эпилог
Прошло несколько месяцев после великой битвы с Темным Оракулом, и жизнь в Фаренгейте постепенно возвращалась в норму. Город некогда погруженный в тьму и страх, теперь обрёл новый свет и надежду. Жители, освобожденные от проклятия, начали заново строить свои жизни, и улицы заполнились смехом и радостью.
Джефф сидя на веранде своего маленького домика, смотрел на закат. В его руках была тетрадь исписанная новыми идеями и вдохновением. Он наконец нашел свой голос и начал писать историю, которая отражала все пережитые приключения и испытания. В его словах было что-то магическое, как будто каждый абзац оживал и обретал душу.
— Привет Джефф — позвала Мэгги, подходя к нему с улыбкой. — Как твои дела?
— Лучше не бывает, — ответил он, поднимая взгляд на ведьму. — Я нашел то что так долго искал. Спасибо тебе за это.
Мэгги присела рядом, её глаза светились теплом. — Это было общее приключение. Все мы внесли свой вклад.
В этот момент к ним присоединился Эдвард, призрачный библиотекарь. Он парил рядом, его облик был менее призрачным, чем раньше, и в его глазах была видна радость.
— Джефф, твоя история станет легендой, — сказал Эдвард. — Я уверен, что она вдохновит многих.
Иден таинственный бард вышел из дома, держа в руках свою лиру. Он начал тихо играть мелодию, которая наполнила воздух магией и спокойствием.
— Мы многое пережили, — сказал Иден, его голос был мелодичным и глубоким. — Но впереди нас ждут новые приключения. Город Фаренгейт продолжает хранить свои тайны, и я уверен, что мы ещё многое узнаем.
Джефф улыбнулся чувствуя как его сердце наполняется теплом. Он обернулся и посмотрел на своих друзей — Мэгги, Эдварда и Идена. Они стали для него настоящей семьёй, и он знал что вместе они смогут преодолеть любые испытания.
— Мы готовы к новым приключениям, — сказал Джефф с уверенностью. — Вместе мы сможем справиться с любыми трудностями.
Закат окрасил небо в золотистые и розовые тона, и город Фаренгейт засиял в его свете. Новый день принёс новые надежды и возможности, и герои были готовы встретить его с открытыми сердцами.
Прощаясь с прошлым, они шагнули в будущее, полное неизведанных дорог и удивительных открытий. И хотя зло было побеждено их путь только начинался. Впереди их ждали новые испытания, но они были готовы к ним, зная, что вместе они смогут справиться с любыми трудностями.
Так закончилась одна глава их истории, но впереди их ждали новые страницы полные приключений и магии. И каждый из них знал что в этом мире полном чудес и опасностей, главное — это дружба и вера в лучшее.
Продолжение. Начало тут: "МЕДВЕДЬ-ЗОМБИ"
Больше контента в ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛЕ "УЖАСАРИУМ"
Проснулся я от громкого рёва. Наскоро впихнув ноги в джинсы и припрыгивая на одной ноге, выбежал из комнаты.
- О, проснулся! А ты ранняя птаха.
Федор сидел за столом как ни в чем не бывало и пил чай.
- Это что? Что за рёв? - растерянно спросил я, указывая рукой куда-то в окно.
- А это. Да, первотёлы. Коровы. К телятам рвутся, кормить.
Я стоял с чувством недоумения и легкого стыда. Наверняка Федор про себя усмехается пугливости городского, но рёв был и правда очень жуткий.
- Да ты не стой, чай наливай, хлеб, масло на столе, - Федя не подал вида, что его забавляет мой испуг.
- Спасибо. Растерялся, что-то от неожиданности. Петухов я еще ожидал, а тут такое.
- Кур у нас нет. Грипп, всех пришлось истребить, а больше и не заводил никто.
- Понятно. Слушай, я тут посижу, подумаю над материалом?
- Да не вопрос, сиди сколько надо. Я сейчас чай допью и на ферму поеду, по работе. Мешать не буду.
- А я хотел еще к Митричу сходить.
- Так иди, конечно. Дверь прикрой и всё. Замков тут нет. От кого запираться?
Федя допил свой чай и ушел. Я расположился на кухне с ноутом. Надо по памяти записать то, что вчера рассказал мне Митрич. Совсем не надеялся на репортаж, поэтому ничего не фиксировал и не снимал, но вчера пришла идея - а если сделать что-то вроде документального фильма или даже цикла фильмов, такой пугающий деревенский фольклор. Конечно, внезапно могут вылезти уши Рен-ТВ, но в целом, если сохранить колорит, набрать интересные истории, может получится что-то вполне литературное. Вроде бажовских сказов или тургеневского “Бежина луга”.
Полностью в исполнении Митрича истории конечно не вставить. Дело даже не в том, что уговорить его рассказать снова, да еще и не прикладываясь к бутылке, будет не просто, дикция у него... сложная... устанут слушать. Но картинка все же нужна, да и пару фраз для аутентичности тоже можно вставить.
Я достал смартфон, проверил, достаточно ли места. Сети, конечно, не было. Откуда. Сколько здесь жителей? Пятьдесят от силы. Но памяти достаточно. Зря, конечно, камеру не взял. Если продам идею, монтажеры будут материть за такую съемку. Но что есть, то есть.
Несколько часов я записывал детали истории про медведя и набрасывал концепт передачи или цикла - идея с циклом программ меня захватила. Я выдавал страницу за страницей, и концепт, и историю Митрича, даже попытался что-то зарисовать в блокноте, но быстро эту идею забросил. С режиссерского раскадровками не занимался, а у меня и тогда не очень получалось.
Время близилось к обеду, и я решил, что уже можно навестить Митрича. По наставлению Федора прикрыл дверь и пошел по улице к покосившемуся домику старика.
Пекло немилосердно, я старался держаться в тени деревьев и заборов, но солнце вошло в зенит и теней было очень мало. Хоть был и день, на улице ни души. Пару раз мне казалось, что я видел выглядывающие из-за заборов головы, но стоило мне посмотреть, как они тут же исчезали. Странно, - подумал я. - Конечно, взрослые могут быть заняты делами, но детей тоже не видно. Хотя такая жара. Все наверняка на речке. Эх, я бы тоже с удовольствием искупался.
Подойдя к забору Митрича, я услышал внутри ворчание, глухие удары и треск. Сквозь широкие щели в иссохшемся заборе увидел, как старик рубит дрова. Замахнувшись он с силой опускал топор на сухие сучья, каждый раз громко выдыхая и что-то приговаривая. Вроде бы он был один. Дождавшись паузы между замахами, я постучал.
- Здравствуйте. Можно?
Следующего удара не последовало, и через некоторое время я услышал шамкающий голос старика.
- Заходи, раз пришел. Чего надо?
Я приоткрыл калитку и шагнул во двор. Старик действительно был один. Он стоял возле большой чурки, опершись на топор, рядом лежал ворох сухих веток.
- Шнова ты? - спросил он с удивлением, даже, казалось, с беспокойством. - Ты шего не уехал ешо?
- Да вот, решил остаться ненадолго - я опешил от такого вопроса. - М…материала подсобрать. Мне говорили, вы еще много историй знаете. Может расскажете?
- Иштори, мать… Уезжать тебе надо. Нешего тут шастать!
- Да я вот как раз пока Федор с машиной договорится и зашел.
- Федор? Ты не на швоей штоле?
- Не, я на попутках.
- Эх, матить же… Уезжать надо тебе. Дожжь вечером нашнетшя, дорога рашкишнет заштрянень тут на неделю, - ворчал он, указывая на собирающиеся на горизонте тучи.
- Да? - Я посмотрел на черное небо вдалеке. - Не хотелось бы. Но все равно ждать. Я вот принес…
Я достал из сумки бутылку водки.
- В жару такую? Шовшем штоле? - отмахнулся старик, воткнул топор в чурку и поковылял к дому.
Я стоял с бутылкой в руках, не зная, что и делать.
- Што там штоишь? Иди поштавь в дом и шадишь.
Митрич доковылял до своей лачуги и присел у стены на низенькую скамейку в тени дома. Он достал из кармана сложенную газету, оторвал кусок, из другого кармана выгреб горсть вонючей махорки. Прямо из кармана, безо всякой табакерки или кисета. Насыпал на лист и завернул, обильно послюнявив край.
Я поставил бутылку за дверь и пристроился рядом.
- Можно я вас на видео запишу? Для передачи, ну и рассказ, чтобы не по памяти, а то боюсь упустить детали какие-то.
- Видео? Ты ш телевидения штоли? Я думал иж газеты.
- С телевидения. С областного.
- Ну шнимай, не жалко… Может быть ушпеешь в швою передачу…
Я достал смартфон и включил запись. Митрич курил самокрутку, выдыхая едкий дым, и смотрел за моими приготовлениями.
- Што рашказать-то?
- Не знаю… Что-нибудь пугающее
- Пугающее… Коротенько тогда, штобы ты шкорее уже шмотался отшудова.
Я не стал обращать внимание на грубость старика, мне и самому не хотелось тут задерживаться. Перспектива застрять тут на неделю мне совсем не нравилась.
- Видел карьеры по пути? - спросил Митрич. Я замотал головой.
- Ну как не видел. Шпал штоли? Озера, зарошшие возле деревни?
- А да. Озера видел.
- Не видел он… Карьеры это, не озера. Так вот…
Я еще пацаном был, то есть очень давно. Карьеры уже тогда заброшенные были. Там раньше кирпичный завод был. Китайцы шабашили. Кирпичи делали и накопали карьеров, глину добывали. Потом то ли вода пришла и они уехали, то ли они уехали сперва, а потом вода поднялась. Не знаю. Карьеры испокон стоят залитые и заросшие.
Так вот жили у нас два брата, дружки мои. Там, на другом конце деревни. Сашка и Мишка. Сашка постарше, а Мишка - шкет совсем.
Однажды Сашка пропал… К вечеру хватились - нету его. Нас собрали, расспрашивали - никто не видел ничего, даже Мишка, брат его. Ночь искали. Утром и милиция приехала. Нас снова всех собрали. Ничего. Лес прочесали вокруг. Неделю наверное шумели, ни следа не нашли… Потом стихать все начало. Лето. Сенокос. Всем работать надо. Родители, понятно, не успокоились.
Мишка редко стал выходить из дома. То мать не отпускала да и сам он не очень-то хотел. Потом слухи пошли, что Мишка того… немного. Ночью встает, по дому ходит и кричит, и будто бы воду расплескивает по полу, но не признается. Молчит только и отнекивается, что не он.
Как-то раз ни с того ни сего отец Сашки и Мишки мужиков собрал, надо, говорит, на карьеры ехать еще раз обыскать все. Дескать, Мишка опять ночью вскочил и кричит - Сашка на карьерах, Сашка на карьерах. Мать, понятно, в истерике, чуть ночью не побежала сама. Еле уговорили утра дождаться.
Карьеры обыскивали уже, но собрались, поехали. Вообще на эти карьеры не ходит никто. Вода там из ключей подъемных. Холодная. Глина везде - хуже чем болото. Да и далеко они. Речка ближе.
Приехали, осмотрели всё вокруг. Ничего нет. Вернулись и Мишку расспрашивать. Почему он сказал про карьеры? Сашка ему говорил, что будет там или видел он когда тот уходил? Мишка только ревет и головой машет. Не видел… Не говорил…
Ну оставили в покое. Мужики разбрелись по делам. Полдня прошло, работать надо. А вечером снова напасть - Мишка пропал. После расспросов в избе был, в комнате своей. Решили не трогать его, чтобы успокоился. Вечером спать уже пора было ложиться, зашли, а нет его.
Снова всех всполошили. У матери опять истерика, темно уже. Она все рвется искать сама. Насилу успокоили. Таблеток дали, уложили в доме. Мужики во дворе собираются искать, хоть и ночь почти.
Тут из дома - крик. Да екарныбабай Что опять? Забежали. А там посреди комнаты мать Сашки и Мишки сидит. Мокрая вся и вокруг вода по всему полу. Она кричит, по воде руками бьет, плачет. Мужиков увидела, кричит им - езжайте на карьер, сейчас, там дети.
Бабы остались успокаивать, мужики тут же поехали. Ночи у нас темные. Шарят по кустам, по берегам фонарями. Там скользко. Глина, трава. Того и гляди сам навернешься.
И тут увидели - на берегу возле куста одежда сложена аккуратно, а к дереву веревка привязана и в воду закинута. Подергали - крепко сидит. Начали тянуть, а на другом конце Мишка. Веревка к его ноге привязана. Он окоченевший уже и обеими руками Сашку держит. Тот уже давно в воде, отекший, только по одежде узнали. Мишка разделся когда в воду полез, а Сашка в одежде был.
Как Сашка в карьер попал еще и в одежде? Зачем вообще туда пришёл? Как Мишка узнал, в каком карьере искать, да еще в каком конкретном месте?.. Непонятно.
В деревню решили до утра не привозить. Мало ли милиция что-то будет искать, да и матери, как сказать не знали. Отца еле успокоили там, а что с матерью-то будет…
Но она как будто бы узнала. Бабы, что с ней сидели, говорят в какой-то момент замолчала. Не кричит, не плачет. Не разговаривает. Сидит, раскачивается взад-вперед и смотрит в одну точку.
Позже уже рассказывали, что она все-таки рассказала кому-то, что увидела в избе, когда закричала...
От таблеток она заснула и слышит, как сквозь сон будто зовёт её кто. Глаза открыла. Темно. С трудом разглядела посреди комнаты, оба сына её стоят, за руки держатся. Она понять не может, сон это или мерещится ей, все плывет в глазах, дети как будто мутные. Она рот руками зажала, чтобы не закричать, и слышит, как будто в ушах у неё зашумело и голос еле различимый. Мишкин голос: “Мама, мы теперь оба в карьере…” Тут она не выдержала. Бросилась к ним. Хотел схватить, обнять, прижать… Но руки насквозь прошли, через что-то холодное и их тела тут же заколыхались и растеклись на неё и по полу водой… Тут она и закричала. Этот крик и услышали во дворе.
В деревне потом я уже и не видел их… Говорят мать с ума сошла и утопилась, а после и отец, не выдержал…
Митрич замолчал. Всё это время я слушал молча. Мне стало как-то очень тоскливо и тяжело. Да и на улице потемнело, задул противный холодный ветер. Небо затягивали тучи.
- Жуткая история, - сказал я.
- Какая ешть, - прошамкал Митрич. - Ты бы шел уже.
- Да, да. Спасибо. Слушайте, а я, может, еще приеду после? Вы не против? С оператором.
- Потом видно будет. Тебя как звать?
- Игорь.
- Ты вот што, Игорь. Езжай пока, а пошля, бог дашт, приедешь - поговорим.
- Хорошо. Спасибо. Я тогда пойду.
Я поднялся и пошел к забору. Митрич шаркал за мной. Выйдя за ворота, я еще раз кивнул ему и пошел к дому Федора.
- А ты у какого Феди оштановилшя-то? - окликнул меня старик.
- Да вон там, через несколько домов, - указал я.
Старик приложил руку ко лбу, всматриваясь куда я указывал. Затем проворчал что-то под нос и ушел. Калитка звякнула, захлопнувшиеся за ним.
Федра все еще не было. Тучи продолжали скапливаться. Уже вечер скоро. Что же там с машиной? В крайнем случае, Федор обещал отвезти сам. Я же заплачу, если что, и побольше.
Захотелось есть. Думаю, не обидится хозяин, если я тут что-нибудь тут найду перекусить. В холодильнике была кастрюля с вареной картошкой и колбаса, хлеб я нашел в шкафчике над плитой. Поставил чайник, разогрел картошку на сковороде, сделал бутерброды. Просто, но довольно сытно.
Убрав посуду со стола, я достал ноутбук и дополнил свои заметки. Скинул на него видео с телефона, на всякий случай пусть будет копия.
Тем временем ветер за окном завывал все сильнее. Темнело. Становилось не по себе. Где искать Федора я не знал, связи нет. Неужели все-таки застряну тут?
Я вышел на крыльцо. Не знаю зачем. Видимо, от волнения. Посмотрел на улицу через забор. По-прежнему пусто. Деревня как будто вымерла. Оглядел двор. Несколько построек, сарай, баня, огород.
Дверь сарая хлопала на ветру, звякая петлями. Прикрыть что ли? Я спустился с крыльца и подошел к сараю. Внутри было темно, пахло навозом. Дверь никак не хотела закрываться, я огляделся вокруг, ища какой-нибудь камень или палку, чтобы подпереть её. Опустив глаза я увидел, что из-под двери растекается какая-то темная густая жидкость. Кровь?
Тревога охватила меня. Оставить? Уйти? Но куда? В дом? Буду еще больше переживать, не понимая, не зная, что тут во дворе.
Медленно я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Несколько небольших окошек были под самым потолком, но они были очень малы, да и на улице уже стемнело, что-то разглядеть было сложно. Я сделал шаг внутрь, затем еще и нога ударилась о что-то твердое. Осторожно присев я напрягал глаза стараясь разглядеть, что это одновременно нашаривая рукой. Рука вляпалась во что-то липкое, покрытое жесткой шерстью. Глаза уже почти привыкли, и я увидел, что это коровья голова. Отрезанная или оторванная, в крови, с высунутым языком. От неожиданности мне стало трудно дышать, я одернул руку, вскочил на ноги, отпнув страшную находку, и попятился к выходу. Резко повернувшись, я бросился к выходу и почти столкнулся с возникшим в проеме Митричем. На изувеченной половине его лица плясали тени раскачивающихся на ветру деревьев от чего он выглядел еще более жутко.
Я остановился перед ним с выпученными глазами, все еще хватая ртом воздух, пытаясь отдышаться. Вообще не понимая, что тут происходит. И тут старик схватил меня за одежду, сильно дернул вперед и вытащил на улицу…
Продолжение следует.
Сделка есть сделка. Но конкретно этой сделкой нумизмат был недоволен. Два часа переговоров по телефону, еще как минимум час дома у коллекционера, а его собственный альбом сегодня пополнится всего тремя ценными экземплярами. Два из них – центы первый половины прошлого столетия он получил в довесок к редкому доллару с изображением трехногого быка. Торги за эту монету были изнурительными, нумизмат выложил за нее стандартную цену, и даже две дополнительные монеты не были таким уж поводом для радости.
Коллекционер держал свой мини-музей в одной из комнат панельного жилого дома и внутренние интерьеры квартиры резко контрастировали с окружающим пространством. Покинув ухоженные пределы квартиры, пропахшей вином и металлом, и услышав, как с грохотом занимают свои места язычки многочисленных замков, нумизмат сжал в руке трехногого буффало и вгляделся в тяжелую тьму коридора.
Напротив двери лифта, сидел человек. Издалека он был похож на мешок для мусора, к которому кто-то подставил мятую бутылку воды и два тяжелых ботинка. Нумизмат обернулся и уперся взглядом в заваренную дверь пожарного выхода. Не отпуская монеты, он нащупал в кармане перцовый баллончик и сделал несколько шагов. Глаза привыкли к темноте – на площадке сидел бездомный, похожий на луковицу. Нумизмат облегченно выдохнул и прошел к лифту. Бездомный за его спиной прокашлялся и произнес.
– Извините.
Нумизмат пробормотал «нет денег» и нажал на кнопку.
– Я знаю, что есть. Прикупили монет? Вы не подумайте, я не прошу подаяние. Разрешите взглянуть.
Лифт как будто специально застрял. Кабина грохотала этажом выше, внутри кто-то явно ругался и грузил что-то тяжелое. Нумизмат достал из кармана другую, пусть и дорогую, но не слишком редкую монету. Бездомный прищурился и разочарованно помотал головой.
– Не верю, что за этим вы тащились в такую даль.
– Разбираетесь в монетах?
– Доводилось иметь дело с мелочью, – он рассмеялся и тут же закашлялся, – слышали о серебряном одностороннем долларе с двумя дамами?
Лифт проехал мимо этажа, подсветив площадку светом сквозь широкую щель между дверьми. Нумизмат нервно сглотнул и отпустил буффало, который тут же погрузился на дно кармана. Жалкая мелочь. Доллар «Дабл либерти» – феникс мира нумизматики, монета-призрак, монета-байка. И он, возможно, напал на ее след. Внутри нумизмата кипело возбуждение вперемешку с подозрительностью – чаще чем о «двуликом долларе» на форумах писали только о мошенниках, которые за круглую сумму продавали байки о его местонахождении.
– Доводилось о нем читать, – ответил нумизмат и поправил очки, мысленно приготовившись заплатить за информацию. Меньше, чем стоит самая дешевая из монет в его карманах, но больше, чем этот странный человек может собрать за день.
Бездомный словно нутром почувствовал следующий вопрос нумизмата и ответил.
– Я расскажу, все, что о нем знаю, а вы заплатите столько, сколько будет, по-вашему, стоить эта история. Но это все равно больше, чем знаете вы. Потому что я знаю какой он на ощупь. Ну что, по рукам?
Нумизмат присел, опершись спиной на черную от копоти стену.
– И какой он на ощупь?
***
Черные морщины обугленного потолка полопались и провисли лоскутами, известка на стенах потрескалась так, что походила на древнюю пустыню. Единственный побеленный кусок стены напротив дверей лифта украшал странный рисунок - голова быка, за ней что-то похожее на звезду, лучи которой не попадают в точки соприкосновения. У разбитого окна, забитого листом оргалита курили трое мужчин. Внешность у всех троих была, мягко говоря, не располагающей к диалогу - бульдожьи красные лица, тяжелые кулаки, короткие стрижки.
Из лифта вышла женщина лет тридцати, за руку она вела совсем еще крохотного мальчугана в пушистой шапке-ушанке. Один из мужчин бросил ей в спину окурок, вся троица загоготала. На куртке осталось едва заметное пятно. Женщина, не оборачиваясь, дошла до конца коридора и попыталась открыть дверь, но из ее рук выпал пакет. По полу покатились яблоки, часть из которых уже заметно подгнила.
– Бичева одна, – пробормотал один из парней, наблюдая за тем, как мать в панике собирает разбросанные продукты, пока ребенок катает по стене красную гоночную машинку – Семен, это же малосемейка, что здесь брать? Хрустали и видики?
Он провел ладонью по татуированному кулаку. Семен - самый низкорослый из всей компании как раз в этот момент набирал в телефоне смс.
– ОСК слышал? Объединенная строительная корпорация.
– Ну, что-то было.
– Что-то бы-ло, - передразнил его Семен, - Коваленко.
В глазах собеседника блеснул азарт, брови поднялись.
– Ну, этого кто не знает.
– Вот, другое дело. Коваленко, повернулся на эзотерике, шаманы там, тотемы, ну вся эта модная мишура. И поехал крышей настолько, что держит свои финансы здесь на квартире, ну типа духи его защищают. Деньги в коробках лежат, а дверь вообще можно ногой выбить, хлипкая.
– Тема точная?
– Он сюда шамана из Америки приволок, дед весь день плясал в коридоре как ненормальный, весь этаж закурил до астмы. Соседи на него со злости и капнули, ну и человечек из его близких тоже подтвердил, уже по линии Рамиля.
Третий утвердительно закивал.
– Ну что мужики, с фартом?
–Погнали.
Семен достал из кармана тонкие резиновые перчатки и пачку черного перца, которым он собирался сбить со следа полицейских собак. Группа двинулась вперед, но тут же остановилась. На полу, в том месте, где еще недавно догорал уголек брошенного в спину окурка, блестела монета. Семен отложил в карман перчатки и подошел ближе.
– Дес-ти-ни. Похоже, американская монета, мужики.
– Баба в короне. Доллар вроде. А как он тут оказался?
– Может Коваленко обронил. Да какая разница? Старшие как говорят? Вору перед делом деньги найти, это на удачу.
Семен схватил монету пальцами и отпрянул, по ладони побежала струйка крови. Две капли упали на пол, второй моментально подставил ладони и затер кровь на бетоне ботинком.
– Ты что творишь, найдут же.
– Да нормально, Лень, мы его сейчас вот.
Вокруг небольшой раны на пальце туго затянулся носовой платок, который моментально пропитался кровью. Сверху Семен натянул резиновую перчатку.
– В карман, в карман руку положи. Обессилел что-ли?
Второй схватил монету за ребра пальцами, так что они побелели, потянул на себя и вскрикнул. Его ноготь остался прижат ребром доллара. Медленно тонкий багровый ручеек нарисовал узор на бетоне.
– Я не понял, вы что устроили? – теперь уже третий кричал так, что его голос разнесся эхом по дому, - Рамиль сказал, серьезные люди, а вы зафармачили весь этаж, да нас через полчаса найдут, да вы же труха, кто из вас объясняться будет с людьми?
Он сделал шаг к Семену и замахнулся для удара, когда в его бритый затылок прилетел тяжелый мясистый кулак.
– Кто труха, сука?
От удара шапка улетела в сторону, а тело бессильно опустилось на бетонный пол. Мужчина тяжело выдохнул, из его носа тонкой струей полилась жидкость, почему-то прозрачная с редкими вкраплениями крови.
– Ты переборщил. Лимфа пошла.
Семен, прошедший не одну уличную драку, понимал, что для их подельника это конечная остановка. Леня убрал в карман кастет и прохлопал карманы лежащего. Документы, немного наличных, перчатки, нож «Белка».
– Переборщил, уберусь.
Он подхватил тело за ворот курки и волоком утащил его за мусоропровод. Теперь со стороны казалось, что человек просто переборщил с выпивкой и рухнул в углу, справляя нужду. Семен изо всех сил размахнулся и пнул доллар носком ботинка, мелкий кусок подошвы отлетел в сторону и срикошетил от стены как резиновый мячик. Они сильно наследили и все из-за проклятой монеты.
Он опустился на колени и попытался схватить ее двумя руками, но она никак не поддавалась. Злоба переполнила его до краев, он сжал зубы и сердито зарычал, из его рта на серебряную даму закапала слюна. Леня присел рядом.
– Дай, дай попробую.
Он раскрыл нож и упер его лезвием в серебряное ребро. Пластиковая ручка угрожающе затрещала, но монета не поддавалась.
– Малолетки, наверное, на клей прилепили, суки, найду передушу.
Четыре руки щупали острые ребра доллара, капали кровью на пол и оставляли на серебряном рисунке рваные багряные полосы. Нетерпеливые пальцы искали хотя бы мелкую щель под серебряным неровным кругом, вдоль кромки гулял возбужденный нож. Монета перестала быть символом, в какой-то момент она стала целью, все остальное вокруг стерлось и исчезло. Семен повторял про себя присказку про фарт и скреб ее пальцами. На пыльный пол летели остатки резиновой перчатки и гнутая, как древесная стружка, кожа.
Леня оттолкнул подельника и начал водить ножом по поверхности монеты, поцарапал профиль женщины, которая теперь, казалось, едва заметно улыбалась. Тяжело дыша, Семен сел на пол и взглянул на свои пальцы - длинные рваные розовые полосы, как только он оторвал руки от монеты, моментально закровоточили. Но теперь капли не имели значения, монета заняла все пространство в его сознании, он видел, как нож Лени вгрызается в центр крохотного серебряного диска и чувствовал, как под его глазом вспыхивает пульсирующая кровавая рана. Он потянулся снова, нож отскочил и прошелся по его пальцам, монета как будто сдвинулась. Какая-то обида села комком в груди, как жаба, поднялась до горла, перекрыла дыхание.
– Дай, дай я.
Он поймал руку с ножом, забрал его, вставил кончик под серебряное ребро и надавил. Монета, черты которой уже были практически неразличимы в луже крови поддалась и отскочила, женщина на профиле улыбнулась ему, нож остановился, упершись рукоятью в узор на черном свитере. Он вытащил нож и ударил еще и еще. За телом поникшего Лени монета отскочила от стены, сделала несколько оборотов и снова упала за долю секунды до того, как вокруг нее сжались красные пальцы.
***
– Пятнадцать лет.
Старик достал из-под завесы драных вещей руку и растопырил пятерню. Она была изуродована, на каждом пальце кроме мизинца недоставало по фаланге, указательного не было совсем.
– Было много времени на то, чтобы изучить вопрос. Вы знали, что семейным делом двадцать пятого президента США Уильяма Мак-Кинли было литейное производство? А, что его семья отлила из тридцати библейских сребреников тринадцать американских долларов и заменила слово «Liberty» на «Destiny»?
– Судьба?
– Скорее неизбежность.
– Откуда вы столько знаете про историю одностороннего доллара? И с чего вы взяли, что это был именно он?
– Потому что у этой монеты просто нет другой стороны. В этом вся правда. Что-то люди рассказали, что-то книги, не я первый оказался в этой западне. Здесь, – бездомный кивнул на пространство у входа в лифт, – ее потерял шаман из дельты Миссисипи. Чтобы все, кто болен алчностью, тоже ее потеряли. Дестини.
Нумизмат остановил запись на телефоне и положил его в карман. Собеседник поник, его как будто выключили, голова упала на грудь, лицо утонуло в слипшихся лентах волос и бороды. Он бормотал что-то на своем безумном языке, по бороздам грязной кожи, уходящим из уголков рта в бороду, потекли блестящие капли слюней. История настолько захватила его, что он не заметил, как за окном окончательно стемнело. Руки дрожали. Он нажал на кнопку лифта и достал из кармана доллар баффало и бросил его к ногам бездомного без всяких сомнений. Ровно столько стоила эта история.
Лифт приехал достаточно быстро, кабина с грохотом разинула стальную пасть и замерла. Внутри стояла женщина, с ребенком может лет пяти-шести. Мальчуган теребил в руках маленькую красную машинку.
– Поедете? – спросила женщина.
– Да, секунду.
Нумизмат обернулся. Фантастический туман развеялся и теперь он стоял перед обычным бездомным, перед ногами которого лежала монета стоимостью в несколько неплохих машин. Настоящая глупость. И он едва ее не совершил. Он поднял своего буффало, спрятал его в кармане и вошел в кабину лифта. Двери захлопнулись, лифт дернулся и тут же остановился, женщина потеснила молодого человека и вышла. Ребенок выбежал за ней следом из кабины и проехал машиной по стене с громким «вжуууу». По известке, по голове быка, по звезде, лучи которой не попадали в точки соприкосновения.
Лампочки в кабине лифта замерцали, двери остались открытыми. Морозный ветер задувал из разбитого окна, прикрытого почерневшим от старости листом оргалита. Нумизмат сделал несмелый шаг вперед и зажмурил глаза. Он слышал, как за окном рассекают тьму машины, как смеются прохожие, как шумит город. А еще он слышал, как по бетону под его ногами прокатился тяжелый серебряный доллар, бросив блики на стену и его зажмуренные веки, отразившись от осколков стекла.
Девушки притаились. По доскам потолка действительно кто-то ходил. Шаги эти были медленные и очень тихие.
— Сваливаем? — шепотом спросила Маша у подруги ее мнение.
В ответ Ю лишь пожала плечами.
— Мы не можем прийти с пустыми руками, — продолжила шептать Маша. — Скорей всего там полусонный зомбарь, давно не жравший плоти, от этого и обессиленный.
— Я много раз видела, как такие вот полусонные начинали бежать, как спринтеры, лишь почуяв человека, — очень тихо ответила Ю. — Если б со мной была моя винтовка, я бы двумя руками голосовала за то, чтобы остаться. У меня даже ножа нормального нет. Или ты предлагаешь пошинковать его голову, как капусту, вот этим топориком? — Ю показала топор.
— Почему он только сейчас проснулся? — удивилась Маша.
— Уговорила, идем спросим, — улыбнулась Ю. — Только ты впереди идешь со своим тесаком.
Напарницы тихо на цыпочках пытались выйти из комнаты, но половицы предательски скрипели.
— Зараза, они же не скрипели раньше, — нервно выругалась Ю.
— Ты просто не придавала этому значения, — ответила Мария.
Девушки вышли и аккуратно прикрыли за собой дверь. Маша вступила одной ногой на ступень лестницы, ведущей на чердак, желая проверить, не скрипит ли она. Лестница выглядела крепко и надежно. Ступени из толстых досок, и даже перила имелись вполне качественные. На чердак будто поднимались, если не каждый день, то очень часто.
Маша крепко сжала тесак в руке и, стиснув зубы, чтобы случайно от испуга не завизжать на всю деревню, сделала несколько шагов вверх.
Голова девушки уже находилась на уровне пола чердака, и она поднялась еще на одну ступень. Мария была готова в любой момент броситься из дома, но, увидев что-то на втором этаже, не смогла сдержать слез. Они градом потекли у девушки бесконтрольно и молча.
Напарницы переглянулись, и Ю, кивнув, знаком спросила, что там происходит.
Маша махом руки позвала к себе, и Ю тоже поднялась по лестнице.
Обычно на чердаках деревенских домов сушат лук или чеснок. Хранят старые ненужные вещи, которые жалко выбросить, думая, что когда-нибудь они пригодятся. Конечно, эти вещи никогда не понадобятся, а если вдруг и становятся нужны, то про них просто-напросто все забывали. Но на этом чердаке было чисто и комфортно. Кто-то лазил сюда отдыхать. Возможно, чтобы вздремнуть после вкусного и плотного обеда. Или просто побыть в одиночестве. А еще в таких глухих и непроездных деревнях, как правило, очень плохо и точечно ловил мобильный интернет. Люди в прямом смысле лазили на деревья как можно выше, чтобы скачать на вечер себе какой-нибудь фильм. И вот на таком чердаке вполне серьезно этот интернет мог запросто ловить сигнал от вышки.
Маленькое квадратное окошко размером с форточку вело на центр деревни. Видимо, для того, чтобы подглядывать за кем-нибудь. Слева диван, как его туда закорячили, непонятно. Справа стол и стул. А самое главное, возле этого маленького окна стоял маленький мальчик лет шести или семи на вид и, не переставая, тихонько хрюкал.
Лицо и руки его были тёмно-синего цвета, а глаза уже почти выпадали из орбит. Рубашка, шортики и сандалики. Малыш стоял лицом к девушкам, затем развернулся и принялся смотреть в окно, будто кого-то ждет или высматривает среди толпы таких же темно-синих покойников.
На лице Ю тоже показались слезы, она дернула подружку за рукав и спустилась вниз. Маша опомнилась и, послушав напарницу, также спустилась по лестнице.
— Мы не можем его так оставить, — произнесла Маша дрожащим голосом, когда девушки вернулись в комнату.
— Кто же его укусил? — спросила Ю и села на одну из кроватей, убрав листы железа к печи. — Может, в доме еще кто-то есть?
— Не думаю, — ответила напарница и присела рядом. — Мы бы уже знали об этом. Помнишь следы у крыльца? Скорее всего, мальчика ранили снаружи, и он побежал домой. Следы засохшей крови — это его, гнили — того, кто его догонял. Если ты заметила, зомби всегда толкают дверь, клинит их, что ли? Эта дверь открывается наружу, вот и не смог покойник попасть внутрь. Мы должны помочь малышу и успокоить его голод.
— Только не я, — голос Ю заметно задрожал. — Рука не поднимется, он же малой еще. Потом сниться мне будет по ночам. Мало проблем, еще одна.
— Хорошо, тогда это сделаю я, — Маша повернула голову к подруге. — И если что-то вдруг пойдет не так, ты его подержишь... Ну или... Завершишь начатое.
Подружки просидели молча какое-то время.
— Хорошо, — произнесла вдруг Ю.
Мария еще минут пять собиралась мыслями. Девушка всё это время накручивала себя в голове, что это сделать нужно. И плохо не то, что они убьют, а то, что оставят его страдать, возможно, навечно.
— Идем, — выдохнула Маша и резко встала с кровати.
Девушки, немедля, поднялись по лестнице и тихими шагами подошли к мальчишке. Маша замахнулась тесаком и...
Хрип и хрюканье парнишки вдруг изменились на дикий визг. Такой громкий, что терпеть его не было сил, и девушки машинально закрыли уши руками. Визг громче сирены раздался на всю деревню, возможно, и дальше. Люди визжать так точно не могут. потом он перешел на какой-то свист, затем снова на визг.
Прошло какое-то время, пока девушки опомнились. Голова трещала от боли. Маша вновь замахнулась тесаком. Мальчик, не переставая издавать мучительные звуки, набросился на нее и, вцепившись в лямки рюкзака, тянулся гнилым ртом к ее шее.
Ю схватила его за рубашку, та тут же порвалась. Тогда девушка, переборов свое отвращение, схватила свистуна за подмышки и оттащила в сторону, пнув ногой по рукам, чтобы тот отпустил рюкзак. Через мгновение Мария вскочила и, сплюнув в сторону, одним движением отрубила голову тесаком.
Визг тут же прекратился. Ю упала на колени, и ее начало сильно рвать.
— Вставай, дуреха, — пыталась растормошить напарницу Маша. — Сейчас тут соберутся все зомби этой деревни. Он же их звал, не поняла, что ли? А, черт!
Маша, поняв, что времени нет, кинулась к лестнице, спрыгнула по ней к незапертой двери и потянула ручку на себя. Затем, быстренько оглядевшись, схватила стоящую в углу швабру, перевернула и вставила черенок в эту самую ручку, уперев в оба дверных косяка.
Ю немного придя в себя, тоже спустилась и, увидев сидящую на полу Машу и швабру вместо запора, пошла в комнату и посмотрела в окно.
— Идут? — с надеждой в голосе спросила Мария.
— Ковыляют, — ответила Ю. — Калитка открыта, а они в забор уперлись. Скоро его сломают.
— Так может, рванем? А? Успеем выскочить? — Маша встала и приготовилась отпереть дверь.
— Можно попробовать, — Ю отошла от окна.
Девушка взялась руками за швабру, и в этот момент снаружи кто-то начал толкать и тормошить дверь.
— Что? — виновато произнесла Ю. — Значит, они с другой стороны как-то пришли. Ладно, не дергайся. Могло быть и хуже. На этого крикушу среагировали только те зомби, что были тут рядом. Остальные так и ходят, слюни пускают. Подождем, и эти успокоятся, возможно, придётся переночевать. Давай лучше подумаем, как укрепить вход, тут, кстати, еще один, если помнишь.
***
Крантик принес еще одно ведро воды с пруда, протянул Игорю Марковичу. Мужичок взял его за ручку и вылил в бак железного котла в постирочной. Карандаш тщательно все осмотрел, покрутил ручку сливного крана и вынес вердикт:
— Вроде нигде не течет! Представляешь, Грантик, наши добытчицы придут уставшие, а у нас тут баня натоплена.
— Воды-то хватит, Игорь Маркович? — спросил парень.
— В котел достаточно, но надо еще наполнить эту бочку, — ответил Карандаш, поправляя штаны. — Это я уже сам дотаскаю, а ты, пожалуйста, займись дровами и можешь начинать топить печь. У тебя это очень хорошо получается, молодой человек. Эх, жалко, камней нет, но ведь просто помыться горячей водой — это тоже здорово.
Со стороны деревни раздался жуткий визг...
Продолжение следует...
Кастинг второго сезона «Одних из нас».
Не так давно создатели сериала «Одни из нас» опубликовали первые кадры из второго сезона, и на этом сюрпризы для зрителей не заканчиваются. Так, стало известно, что в телеадаптации появится человек, прекрасно знакомый с миром игр The Last of Us.
Джеффри Райт («Мир Дикого Запада»), сыгравший и озвучивший Айзека в оригинале, вернется к этой роли и в сериале. Согласно официальному описанию, в телевизионной версии Айзек будет влиятельным лидером большой вооруженной группы, которая пыталась найти свободу, но вместо этого ввязалась в бесконечную войну с находчивым врагом.
Второй сезон «Одних из нас» должен выйти в следующем году.
Источник: TVLine
Первые кадры второго сезона «Одних из нас».
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
«Андрей работает в Русском Географическом Обществе и у него внезапно срывается миссия в Перу, на плато Пальпо, к знаменитому геоглифу «астронавта». И тогда появляется некто, называющий себя „доктором Марком“ и предлагает войти в норвежскую экспедицию к таинственной и ранее никем не найденной немецкой базе „211“, времен Второй Мировой Войны. Экспедиция грозит перерасти в мировое событие, значение которого сложно переоценить. Но… Но всё совсем не так, как говорил загадочный „доктор“, и вместо мирового открытия, приближается всемирная катастрофа. Причина тому мистическая „база 211“. © Кир Неизвестный