Сразу прошу прощения перед всеми своими подписчиками за то, что так долго не объявлялся. Очень большой загруз на работе, хобби пришлось отложить в сторону.
Витя, опустившийся в таком еще можно даже почти сказать – юном возрасте, уселся на парковую скамейку, уставился невидящим взором на толкущихся перед ним голубей. Те курлыкали, толкались, жались на расстоянии от него – ждали подачки. Да, в руках у Вити была жестянка банки разрешенного, полутораградусного пива и закадычные его напарник - чипсы.
- Не дам, - зло сказал Витя, отхлебнул пива, испуганно глянул по сторонам – глянцево блестящих дружеботов вблизи не было, не оштрафуют, не поймают. Можно расслабиться. Откинулся на спинку лавочки, блаженно раскинул руки, уставился в свинцовое, тяжелое осеннее небо. На улице было хорошо, ему это сейчас и было нужно, чтобы ветерок, сырость в воздухе, легкий морозец зябкий, что будет лезть под куртку. Он страдал и опускался уже как полгода. Его бросила Алла, красавица блондинка, с которой они отучились пять курсов лектория, потом еще и прожили вместе почти два года в социальном общежитии, и вот, она ушла к какому-то Арсену, или как там его, этого приезжего горячего южного парня, зовут. Не сложилось, не срослось.
- Голубей-то покорми, - произнес хрипатый, старый голос рядом, Витя прямо на месте подпрыгнул, едва не выронив пакет с чипсами, глянул в сторону. Рядом сидел весьма импозантный старец, в очень дорогом пальто, на лацкане которого поблескивал значок первопоселенца Марса.
- Что? – сглотнув, спросил он.
- Птичкам брось. Тому, чубатому кидай, - он самый голодный.
- С чего вы взяли, - он все же достал горсть чипсов, раздавил в пальцах, бросил ненасытной голубиной братии.
- Да, мне есть уже двадцать четыре, бипать будете? – он резко, даже как-то с вызовом вытянул руку вперед, подставляя запястье под взгляд старца. Тот даже глазом не повел, все так же смотрел вдаль, на раскинувшееся пред ними поле, вниз сбегающее, на холодные, темные воды пруда, и дальше, на темную полосу леса в туманной дали.
- Да… - зло ощерился Витя, подумал, что сейчас ему начнут читать лекцию по этике семейной жизни, и говорить о пиве, о том что де это и есть вина раскола и… разозлился он.
- Дура она была, вот и ушла. Деньги? Небось южный парень какой при пузе и носе и с женой на родине?
- Да. Южный. При деньгах… и, за жену на родине – нет, не знаю, - его поотпустило, злость стала истекать из него, пропадать. Главное, чтобы он сейчас не начал стандартного: «Сколько их еще у тебя будет» и прочего в том же роде, добавил, - Он же Алки старше в два раза! Блин…
- Да… Так я и думал. А я вот иду, вижу: сидит паренек один на лавочке, пиво пьет, на холоде и что думаю, может тяжко ему. Думает он, что сейчас ему вот так и надо, что бы морозец, чтобы один, чтобы мерз – самобичеванием занимается, все никак прошлое отпустить не может. А нужно ли оно ему, это прошлое? Вот ведь в чем вопрос, а нужно ли ему это прошлое? Если на деньги падкая, всё одно ничего бы не вышло. Жила бы пока как у Бога за пазухой, а как чуть пригорело бы, или аппетит бы разъела – нож в спину. Дешево ты еще, друг Витя, отделался, - усмехнулся, добавил, - в бета версии все баги выловил. Да?
- Да… - вздохнул, улыбнулся, - Возможно вы и правы. Я так не смотрел. Э… А вы? - Витя совсем не удивился тому, что старец знал его имя, все же сам протягивал запястье, старичок вполне мог незаметно, быстро скользнуть взглядом по чипу под кожей, и имплант ему вывалил все паспортные данные.
-А я. Да. Я, позволь представиться, Сергей Александрович, и, открою тебе маленький секрет, имею на тебя виды.
- Что? – Витя поперхнулся глотком пива, закашлялся, - я не из…
- Всё хорошо, Вить, не в этом смысле – нет-нет-нет, - он даже хохотнул, глянул в сторону, сказал, - О, а вот и дружеботы.
Витя глянул в сторону и увидел их, блестящих, бредущих шустро, бесшумно на своих вечно полусогнутых ногах, и понял – это конец. Сейчас будет штраф – капец! А если еще по социальным баллам резанут - капец полный…
- Да не нервничай ты, - Сергей Александрович улыбнулся, повернул голову в сторону спешащих к ним дружеботов, сказал тихо, - Идите, ребята, идите, всё хорошо.
И те, будто услышав его тихие слова, сменили курс от намеченной уже жертвы, и заскользили по дорожке под сень горящих красным огнем осени рябин, исчезли.
- Это… вы из воспитательного отдела? Да? – в мыслях тут же пронеслось, что сейчас его возьмут под опеку соц службы, придется хоть отмечаться, анализатор на него привесят на потребление алкоголя, да еще и… Это же конец!
- А? Нет, что ты, Вить, нет конечно. Я обычный пенсионер, ну как… почти обычный. Ладно, Вить, я что к тебе подсел-то, историю хотел тебе рассказать одну. Да не торопись ты, сядь, послушай, она интересная и не сильно длинная. Было это давненько уже, почти тридцать лет назад, в 2042 году. Миссия на Марс, закладка первой базы поселения – слыхал про такое?
- Угу, - Витя кивнул, - В школе проходили.
- Вот, и я, тогда еще почти молодой, сорокалетний мужик, был в составе…
2042 год, Марс, первая купольная станция, стартовый стол.
- Серж, состояние? – голос с неистребимым французским акцентом раздался из динамика шлемофона.
- Николя, ты же знаешь, я ненавижу это «Серж».
- Серж, но это ваше Сергей – такое варварское, - голос его стал манерным, чуть плаксивым, - так как состояние?
- Компоненты… - вздохнул, - Мобильная пусковая установка – норма, вертикаль стартового стола – норма, азимутное прицеливание, - глянул на бегущие по экрану числа, - погрешность менее двух сотых. Скорректируем. Экипаж… Коль? Дим?
- Норма, - в голос ответили двое его сопровождающих.
- Начинаю отсчет. Десять, девять, восемь… - Сергей же, в свою очередь, под звук голоса Николя, перещелкивал тумблеры, нажимал кнопки, - Старт!
Он бахнул ладонью по здоровому грибку зеленой кнопки, малая их ракета затряслась, завибрировала, послышался гул – взлет! Их вжало перегрузкой в кресла, конечно не такой беспощадной, тяжелой, как при взлете с Земли, но тоже весьма ощутимой, ракета оттолкнулась от стартового стола, от Марса, и, ревя огнем дюз, понеслась в черное, ночное небо, где виднелась цель их пути – Фобос, почти как Луна, но Луна неправильная, изжеванная, деформированная, больше похожая на булыжник, чем на спутник планеты.
Ракета неслась, пронзая едва заметную ночную атмосферу Марса, и вот – вырвалась за ее пределы, вышла на разлившуюся во все стороны черноту космоса, и устремилась дальше, вперед, загибая плавный, едва ощутимый вираж, захода на посадку. Самая короткая космическая экспедиция, с учетом времени взлета и времени посадки – всего четырнадцать с копейками минут, столько же, сколько проехаться на метро от станции ЦСКА до станции Баррикадной. И вот уже приближается Фобос, уже ярко отблескивают на его поверхности те самые параллельные рытвины-каналы от кратера Стикни – гигантской ямины девяти километров в диаметре, и вот он – Монолит! То, из-за чего они и отправились в эту «увеселительную поездку» на спутник Марса. Монолит - огромная каменюка с относительно правильными геометрическими формами, высотой в девяносто метров и шириной в восемьдесят пять.
За спиной остались те самые шесть тысяч километров, что отделяли Марс от Фобоса, пошла посадка, прифобосение что-ли. Сергей чуть подкорректировал азимут захода, обозначил точку, нейросеть, заточенная под подобные работы, аккуратно перехватила управление, и их малая ракета пошла на посадку. Корректировка, торможение, происходили за счет небольших выбросов газа в космос, все происходило ровно, штатно, спокойно. Ещё чуть, ещёи всё – модульная ракетка их развернулась, медленно, торжественно, неторопливо, стала опускаться, едва ощутимый толчок – сели. Почувствовали легкую вибрацию через корпус корабля, это грунтозацепы зажужжали, вгрызаясь в плоть Фобоса, через пару мгновений индикатор сцепления с поверхностью вспыхнул зеленым – всё, есть контакт, можно приступать к миссии.
- Марс один, это Фобос. Как слышите? – спросил Сергей.
- Слышим отлично, - тут же отозвался голос Николя, - как поездочка? Не трясло?
- Мягко шли, на взлете чуть трясло.
- Оно и понятно, - Николя явно хотел пошутить, это слышалось по тону голоса, но шутки так и не придумал, - Действия?
- Выход на план… на спутник, мы в… - глянул на карту Фобоса на экране, - В двух километрах от Монолита. Пойдем на Козликах. Николай остается на корабле, мы, с Дмитрием – в рейде.
По логике они оба могли вполне комфортно уместиться в одном вертком восьмикатковом гусеничном Козлике, но ситуации бывают всякие, поэтому надо идти на двух.
Отцепились от ремней, ощущения были весьма странные, чувства больше похожие на невесомость, нежели чем на наличие хоть какой-то гравитации. Они будто стали пушинками, легкими, планирующими, едва тянущимися к поверхности. По коридорам, отсекам, они с Дмитрием проплыли, привычно и легко отталкиваясь от стенок, от поручней, выплыли на нижнюю площадку, где базировались Козлики. Легко угнездились в кабинах, в шлемофоне раздался голос Николая:
- Готовы? – он, как и должно, вел их по камерам, потому прекрасно знал где они.
- Опускаю сходни, открываю шлюз.
Звука никакого не было. В корабле не было атмосферы, тем более тут, на нижней, шлюзовой площадке, а на самом Фобосе атмосферы вообще отродясь не бывало. Они только почувствовали легкую вибрацию, что передалась им через тушу самого корабля, палубы площадки. Открылся шлюз, распахнув перед ними реголитовую степь, быстро, нереально, сюрреалистично превращающуюся в линию горизонта. Потому мозг не воспринимал это за изгиб плоскости, поверхности, казалось, что это не горизонт - обрыв.
- Поехали, - сказал Сергей, и их козлики, пока еще на магнитных зацепах, заспешили к выходу, к сходням из шлюзовой камеры, а там, автоматически, сработал выпуск грунтовых зацепов траков. Взметалась реголитовая пыль из под траков, и неслись их козлики, в сцепке со спутником, с грутном его, легко, быстро, оставляя за собой на пыли рубчатые следы с глубокими выбоинами от зацепов.
- Сцепление нормальное, - говорил в шлемофон Сергей, - Ход ровный, система пневматической стабилизации сцепления – норма.
- Принял, - голос Николая, - выход на визуальный контакт через шесть минут.
- Принято. Конец связи, - переключился на Дмитрия, - У тебя как?
- Принял, - отключил связь, уставился в обзорные экраны. Конечно бояться тут, на этом маленьком валуне в космическом пространстве – было глупо, вполне могли обойтись и обычными стеклами, но Козлята проектировались для различных условий, они должны были быть одинаково востребованы, что на Марсе, что на Луне, что на Фобосе. Поэтому решили так – обзорные экраны, чтобы не надо было бояться за разгерметизацию, за пробои. Снаружи, за листами брони, только глазки объективов камер, внутри – экраны.
Линия горизонта приближалась стремительно, неправильной формы спутник буквально проворачивался под траками их козлят, и вот уже есть визуальный контакт – появился ровный срез Монолита вровень с горизонтом, отсвечивающий белым. И вот уже громадина его растет, с быстрым проворотором Фобоса под их траками, и уже он торчит над ровной пустошью, плоскостью спутника, такой неуместный тут, такой геометрически верный, едва-едва обтесанный сотнями миллионов лет своего существования. Было предположение, что это всего лишь валун, гигантский валун выбитый ударом метеорита, образовавшего кратер Стикни, но его форма… Форма наводила на всякие мысли, не совсем сходные с «правильными» течениями в науке. Потому то они и тут, именно по этой причине там, на Земле, решили, что неплохо было бы строителям первой Марсианской станции сгонять на ближайший спутник. Тут делов-то – махнуть на шесть тысяч километров туда, потом оттуда – просто до безобразия.
- Есть полноценный визуальный контакт, - отрапортовал в шлемофон Сергей, - Геометрия объекта и правда, не характерная. Как меня слышно?
- Слышно хорошо, - голос Николая, - запрос с Марса, есть ли в округе еще что-то нехарактерное?
- Нет. Реголит, видны края кратеров, окружение вполне характерное. Основание Монолита в зоне тени, ничего не видно, при входе в зону тени включим прожекторы. До связи.
Тень от Монолита была столь же сплошной, столь же монолитной, как и сам этот геометрически правильный валун. Она ровно, словно ножом прочертилась по серому реголиту, отделяя мир света и мир тьмы на плоскости спутника.
- Приближаюсь к зоне тени, - послышался голос Дмитрия, - включаю прожекторы.
- Принял. Включаю прожекторы, - ответил Сергей.
Вспыхнул яркий белый свет, чернота взрезалась белыми полосами его, прочертилась по-над поверхностью, освещая путь, обозначая то, чего не было видно раньше.
- Наблюдаю вал у подножия монолита, - сказал в шлемофон Сергей, - возможно взрытость грунта, после удара, падения Монолита на Фобос.
До Монолита оставалось от силы с полсотни метров, они уже пошли в горку, на тот самый подъем грунта, свет прожекторов вскинулся вверх, освещая ровную, будто ножом обрезанную стену Монолита, перевалились через вал, свет прожекторов резко опустился вниз и…
- Стоп! Стоп! – закричал Сергей, тут же отзыв Дмитрия.
- Вижу. Подтверждаю стоп.
- Что там? – это уже Николай.
- Внизу, за валом грунта, на глубине, - быстрый взгляд на дальномеры, - тридцати метров наблюдается ровная площадка по периметру Монолита. Так же видны малые ходы правильной геометрической формы. Монолит как на ножках стоит маленьких. Представляешь?!
- Сейчас, настрою, - он засуетился, выбирая направление камер, сделал увеличение, насколько позволял зум, свет, подал картинку на корабль, - видишь?
- Вижу. Не верю, но вижу. Передаю на Марс.
Предпринимать какие-либо действия без согласования с Марсом, а у тех, без согласования с Землей – теперь уже нельзя. Теперь их миссия вышла на совершенно иной уровень. А с учетом их нынешнего положения, относительно Солнца, связь с Землей – это порядка шести минут в один конец.
- Что делаем? – подал голос Дмитрий.
- Ждем. Тут без Земли – никак.
- Ясно… - в голосе звучало откровенное сожаление, - а я бы пошел.
- И я. Но это уже не наш вопрос. Ты, пока суть да дело, покрутись на склоне, у меня спуска для Козлика – никак.
- У меня тоже. Только тут гравитации ноль на минус. Так-то, на ранцах можно туда сюда сгонять.
- Те же мысли, но Козлики – надежней.
- Я… На внутреннюю связь переключись.
- Переключаюсь, - Сергей на пульте запястья щелкнул по кнопке переключения на малый радиус связи, услышал голос Димы.
- Серег, пока они там суетятся, я снимаю внешку, оставляю в Козленке, пускай салон осматривают, сам иду вниз.
- Иди на хрен, Серег, у меня другого шанса не будет. Потом проект засекретят, и всё – фиг-то там плавал. А рассекретят, только когда мои внуки поседеют.
- У тебя и детей то нет еще.
- Будут. Я пошел. Буду держать связь, если что…
- Хех… Уже поздно, я уже иду, - Сергей торопливо переключился на бортовые камеры, те, на которых был виден козленок Димы, тут же их отключил, - эти то транслируют, увидят самовольство Димки. Придется доверяться только словам, тому, что он слышит в шлемофоне по связи малого радиуса.
- Спускаюсь. Планирование ровное. Знаешь, Серег, тут ползти вниз – реально проблема. Падать – задолбаешься! Медленнее, чем падающее перо.
- А ты чего хотел, тут гравитации – ноль на минус.
- Согласен. Вижу площадку вокруг Монолита. Ровная. Чуть присыпана реголитом. У нас бы так дороги делали.
- Искусственное происхождение?
- Блин, ну а ты как думаешь? Вижу входы. Серег – это реально входы! Внутри темно – далеко. Стен не видно. Входы геометрически правильной формы – прямоугольные, местами видны следы обрушения. Мелочь. Блин, это уже не на века, это на миллионы лет… Я глазам не верю. Высота проходов метров пять. Ширина, метров десять.
- Ничего. Тут пыль – хороший слой. Все чисто. Следов нет никаких.
- Серж? – голос Николя, значит там, на корабле, включили прямую связь с Марсом, - Как слышишь?
- Можешь сделать зум, хорошенько осмотреть прилегающую к Монолиту территорию на предмет следов. Я так понимаю, там должно быть достаточно пыли насыпано.
- Уже смотрел. Следов нет никаких. Тут если кто и шлялся, то этак с миллионов двести лет назад.
- Как оцениваешь степень опасности?
- Никакой. Это раскопки уже, а не контакт.
- Серж, я бы попросил вас изменить тон общения. Данные связи будут направлены на Землю.
- Если так, то я бы попросил тогда Землю, центр координации, запретит вам, Николя, обращаться ко мне «Серж» в виду неприятного для меня звучанию данного обращения. Снова к вопросу. Степень опасности исследования основания Монолита считаю низкой, стремящейся к нулю.
- Разрешаю выход, спуск, внешний осмотр. Держать связь постоянную. Как ваш напарник.
- Дмитрий, обращение с Марса, состояние.
- Состояние – норма, жду указаний от ведущего.
- Сергей, - все же он отступился от своего обычного, столь бесящего «Серж», - руководите.
- Хорошо. Приступаю к исполнению.
Переключился на связь малого радиуса, отрапортовался:
- На козленке к тебе, забираю внешнюю камеру, спускаюсь.
Через какие-то пять минут он стоял рядом с Димой внизу, у подножия величавого Монолита. Арки входов его были словно высечены в едином его куске, и там, внутри, свет их фонарей попросту растворялся в непроницаемой темноте, исчезал. Дима торопливо прицепил камеру на место, на скафандр, даже через связь в шлемофоне Сергей услышал, как щелкнул язычок крепления кронштейна камеры.
- Двинули? – почему-то тихо сказал Дима.
- Двинули, - так же тихо ответил Сергей.
Они прошли под высокой, метров пяти-семи аркой, вошли под девяностометровую тяжесть Монолита, закрутились из стороны в сторону, освещая все вокруг светом своих нашлемных фонарей. Просто огромная площадь, пустая, дополнительные, такие же, квадратичные колонны в несколько рядов, и там, в центре самом, круглый провал черноты. Реголитовой пыли тут, под сводами Монолита, уже почти не было, пол был ровный-ровный, монолитный, ни единого стыка, ни видимых неровностей. Идеально.
- Пошли, - сказал Сергей. Указаний от Марса он не дожидался, они всё прекрасно видели с их камер, потому, если вдруг надо отозвать, или дать конкретный приказ, они могли бы это сделать в любую секунду.
Дима с Сергеем плавно заскользили над ровным полом к колодцу в центре Монолита. Их ранцы реденько пыхали газом, а их задачей было лишь держаться в уровне над полом, изредка прикасаться к нему, ничуть не отталкиваясь, иначе взмыли бы под самый потолок, столь же ровный, как и пол.
Вот и яма, только это не колодец, это лестница, именно, что лестница. Для каких-таких глупых целей на этом безгравитационном нечто могла понадобиться лестница. Ступени едва-едва присыпанные пылью, не хранили на себе никаких следов. Пыль лежала равномерно, значит и на ранцах, или иных каких пневматически-реактивных приспособлениях тут не поднимались уже многие миллионы лет.
- Спускаемся, - внутри у Сергея все дрожало, то ли от страха, то ли от предчувствия чего-то необъяснимого, невероятного, но все же страх, хоть и немного, был, поэтому он добавил, - Связь держать постоянно. В случае ухудшения сигнала, прошу дать оповещение.
- Я вас услышал, Сергей, - это «Сергей», Николя сказал особенно подчеркнув, припечатав. Сергей даже усмехнулся от удовольствия, он будто увидел, как Николя перекосило, когда он произнес это «варварское» имя на столь же «варварский» манер.
- Оставляю ретранслятор у входа. В дальнейшем буду поступать так же.
Сергей отцепил от пояса, где у него висело великое множество малых гаджетов, начиная от GPS маячков и заканчивая плазменным резаком, маленький кругляш ретранслятора, нажал кнопку, вспыхнул, заморгал красный светодиод на нем. Аккуратно выпустил его из захвата краги, и тот медленно, словно в замедленной съемке, стал опускаться на пол.
- Иду первым, - сказал Дима, выплыл на центр лестницы, дал чутка из ранца струей под углом, и заскользил вниз, там, оттолкнулся рукой от стены, и дальше по виткам этого лестничного колодца.
Сергей следовал за ним, поглядывал по сторонам. Стены колодца были такие же ровные, как и монолит, сплошное царство геометрии, никаких зацепок, никаких пиктограмм, разрушений материалов, обозначений – ровный монолит камня.
- Вижу расширение, - голос Димы, - возможно сходы на ярусы. Действия.
Он спустился следом за Димой, и да, по радиусу, от так и спускающегося вниз колодца, отходил рукав. Словно выбившееся завихрение, от общего скручивания лестницы, и наклон такой же, ровный, сглаженный.
- Идем, - Сергей облизнул высохшие губы, - медленно.
Заскользили туда, в ответвление. Спуск медленный, по постоянно изгибающемуся радиусу, так что не видно, что там, за этим медленным разворотом, выплылили на огромную площадку. Завертели головами – пустой камень, тьма кругом кромешная, ровные линии кругом, ровные радиусы. Сергей медленно плыл по-над площадкой, что диском опоясывала центральную ось этого громадного колодца, подплыл к ее краю. Он думал, что там будет стена, но нет. Там, вокруг диска площадки, был обрыв, резкий, под прямым углом к площадке. Выплыл над ним, глянул вниз, света его фонаря на шлеме не хватало, чтобы пробиться до самого дна.
- Дим, брось тут ретранслятор, и вниз. Похоже у них два пути было, под гравитацию и без гравитации. Без гравитации тут – снаружи. Как пчелиные соты.
- Хорошо, - сдернул с пояса ретранслятор, выпустил из краги, такое же медленное его движение вниз, к полу.
- Норма. Видим и слышим ваши действия. Согласны с вашим решением.
Заскользили вниз вдоль радиально уходящей за края видимости стены центральной оси этого непонятного, монументального творения. Ниже и ниже, Сначала на поверхность, на окружность, выходили такие же площадки, но чем ниже, тем меньше и меньше их – площадок. Сначала они превратились в какие-то балкончики без перил, а потом и вовсе, лишь ниши – провалы проходов, уходящие вглубь этого диаметрального, брошенного хрен знает сколько вечностей назад, муравейника. Сергей завис над бездной, отдавшись плавному спуску под слабосильной гравитацией Фобоса, снова глянул вниз, перевел взгляд на Диму, показал пальцем на запястье, тот кивнул, понял. Отключили внешнюю связь, снова переключились на малый радиус:
- Хочу до дна, там пойдем в тоннель. Ты как?
- Принимаю, - Дима кивнул, тоже глянул вниз, дна еще видно не было. Спросил, - Интересно, на какой глубине мы сейчас?
- Гляну. Так… До моего ретранслятора… Чуть больше километра. Нихрена ж себе.
И снова спуск и снова движение, в какой-то момент, когда тишина стала напрягать, Сергей сказал:
- Марс, как меня слышно? Мы… - и замолчал напряженно. Потому что в эфире была тишина. Ни треска помех, ни звуков каких – тишина, - Марс?
Тишина. Глянул на расстояние до ретранслятора – порядка двух километров. Причем исправно показывает изменение расстояния, но сигнала – нет. Нет связи.
- Тогда… знаешь. Давай… Давай так, аходим в тоннель, - кивнул на медленно приближающийся к ним снизу вход в монолите конструкции, - исследуем нутрянку и ну отсюда.
Вплыли в тоннель, заскользили по нему вперед, дальше и дальше, и тут подал голос Дима:
- Серег, мне кажется, или тянет? А?
- Я думал, что это мне кажется, думал страх давит, - усмехнулся Сергей.
Их и правда стало тянуть вниз, к полу, будто вновь являлось притяжение. Встали на ноги, да легко, шаги давались так, будто весу в Сергее было не семьдесят два полноценных килограмма, а этак с килограмм десять, но всё же – это уже была гравитация.
- Знаешь… по всем протоколам… - глянул на лицо Димы, решительно кивнул, - Идем.
Еще пара шагов и круговой тоннель уже внутри этого яруса, входы во внутрь, дальше. И потолки – высокие, все так же, метров по пять, если не больше. Прошли до ближайшей ниши, свернули, первым вошел в темноту Дмитрий, и тут же вывалился обратно, полетел спиной вперед, ударился об стену, отскочил, кое-как остановил свое стремительное движение в этой малой гравитации.
- Сейчас, - заклацал на запястье кнопками, тут же на забрале шлема Сергея спроецировалось изображение с камеры Димы.
Огромный зал, темный, поворот изображения, и видна длинная шеренга ссутулившихся великанов. Черты только угадываются, все смазано, все быстро, тут же движение назад, вывалился в коридор, сюда.
- Стой, - Сергей для дополнительного эффекта поднял раскрытую ладонь, - Жди.
Выглянул за край, свет фонаря осветил вспыхивающие пылинки, и тех самых ссутулившихся великанов. Огромные, метра в три ростом, многорукие, замершие, больше похожие не на живых существ, а на изваяния, высеченные из камня. И цвет такой же – серый, мертвый.
Сделал шаг вперед, не зная чего ждать. Но не может быть тут жизни, не может быть такого, что они, эти шестирукие гиганты, сейчас оживут, бросятся к нему – не может быть такого! Нет, не двинулись, не ожили. Тяжелые сферические головы без каких либо черт, опущены, все три пары рук безвольно висят вниз, вместо кистей, пальцев – множество жгутов, наподобие щупалец, полусогнутые короткие ноги. Скафандры. Да, скорее всего это какие-то скафандры, экзоскелеты.
Сергей оттолкнулся легко, пролетел вперед на пару-тройку метров, еще один толчок, он у ближайшего великана. Поверхность скафандра зернистая, действительно очень похожая на камень, шлем, голова, или что это – не прозрачны, просто ровная сфера. Жгуты пальцев, кистей, тентаклей – можно называть как угодно, находились в одинаковом состоянии. Все гиганты были одинаковы, словно выпущенные с одного конвейера, что наводило на мысль, что все же это не скафандры. Рост, размеры – не может же быть чтобы все один в один.
Медленно, боясь не пойми чего, он потянулся рукой к гиганту, положил тому на живот, чуть толкнул, и гигант медленно закачался. Сколько бы он весил на Земле – неизвестно, но тут он был легок, почти воздушен, не смотря на свои громоздкие габариты. Оглянулся, Дима, конечно же, не смог стоять там, за входом, он уже был рядом, смотрел, следил за действиями старшего в паре.
- Истуканы. Заберем одного? – спросил Сергей.
- А чего бы и нет? На обратном пути.
Двинули дальше. Чувство было, что они оказались в склепе, в древней гробнице, может быть эти истуканы – это подобие терракотового воинства китайского императора, найденного на Земле. Оттого и монументальность всей этой конструкции – почтение памяти, величественности, чтобы имя какого-то царька далекой сверхцивилизации гремело на многие парсеки, оставалось в веках, какой-там – в миллионах лет, не исчезло, не растворилось в текущем бесконечном времени.
Они шли мимо рядов гигантов, и конца и края их не было видно – исчезали в темноте шеренги. Сколько их тут? Сотни? Тысячи. Зачем? Зал закончился, и они выплыли, вышли на огромную площадку в центе этого вставленного в плоть Фобоса цилиндра. Медленно плыли, прыгали они к самому его центру, метались по полу, по потолку, по стенам шебутные кругляши их фонарей, и вот – центр, и колодец, круглая яма и сверху и снизу – сквозной колодец от верхнего яруса и куда-то в глубь.
Сергей подобрался к его краю, ощущая, как растет, все больше и больше становится его масса, тем больше, чем ближе был он к краю. До земной еще далеко, даже до марсианской еще расти и расти, но он просто ощущал, как становится тяжелее, массивнее, начинает чувствовать как вдавливаются его подошвы в пол. Добрался, заглянул вниз – и снова тьма.
- Они тут до центра Фобоса что ли прокопались, - сказал тихо Дима, что стоял уже рядом, тоже заглядывая вниз.
- Ставь кошку, трос, будешь контролить.
- Может не надо? – в конце концов проявил осторожность Дима.
- Давай-давай, мы потом себе не простим, когда это всё засекретят.
- Ладно, - кивнул, - давай.
Сдернул с пояса кошку, придавил ее к полу, пошла вибрация – сверла кошки врезались в грунт, потом легкий удар – пиропатрон вогнал в центр анкер, кошка закреплена. Сергей вытянул из нее тоненький, чуть толще лески тросик, прицепил его карабином к поясу, сказал тихо, его тоже немного потряхивало, тоже было немного страшно:
- Держим связь, пропал – вытягивай.
- Понял, - Дима кивнул, сел на корточки, положил ладонь на кошку, на кнопку намотки лебедки, - Ни пуха, ни пера.
Сергей еще раз глянул вниз, и прыгнул в колодец. Его потянуло, нет, не быстро, но ощутимо. Он почувствовал падение. Не обычное состояние легкой невесомости, а именно падение, ускорение. Причем чем дальше, тем сильнее его тянуло, только равномерная скорость разматывания лебедки кошки не позволяла ему рухнуть вниз.
Залы, сначала такие же громадные залы, ярус, другой, третий, а после – просто колодец, просто уходящая в нутро Фобоса червоточина, долгая, нудная, черная. И чувство – накатывающее чувство страха, ощущение чего-то громадного, приближающегося, давящего. Он уже молился про себя, без слов, о том, чтобы закончился уже трос на кошке, чтобы всё – остановилось движение, и хочешь не хочешь – надо будет подниматься… Каждые пять десять секунд он повторял:
- Норма, - получал ответ от Димы сверху, и от этого краткого «Норма» становилось чуть-чуть спокойнее, но страх рос, и вскидывая голову, он уже видел только стены колодца, уже не было там видно залов. А еще он чувствовал, ощущал, что уже весит так же, как и на Земле, если не больше. Он сглотнул, сказал уже не обычное: «Связь», а разразился целой тирадой.
- Дим, я не знаю, что у них тут такое устроено, это как черная дыра, я тяжелый, я совсем тяжелый, на меня тело давит, как перегрузки, я…
- Нет, погоди. Пока еще норма. Терпимо…
Стены колодца раздались в стороны, распахнулись, и он оказался просто в темноте. Все кругом стало черным, и свет фонаря никуда уже не достигал кроме верха, кроме створа этого невероятного каменного мешка, и он все отдалялся, отдалялся, и он уже просто опускался из абсолютной тьмы ничто, в другую тьму, в ту, что страшнее, в ту, что ниже, глубже и неизвсетсней.
