Очевидно, что в реальности государство, особенно последних веков - это целый огромный комплекс, который физически не может быть управляем и изменяем одним человеком, и что система в большинстве случаев сильнее личности, какой бы гениальной и влиятельной эта личность ни была. Да и зачастую, система просто куда старше самого человека.

Факт простой и ясный, но далеко не сразу и не всеми (что более важно) осознаваемый. Размышляя над этим, я увидел парочку интересных примеров из истории, когда понятия "государство" и "лидер" полностью сливались, и это приводило к печальным последствиям. О том и расскажу.

Наверное, самая знаменитая фраза, иллюстрирующая описанное выше искажение - "Государство - это я", приписываемое Его Величеству Луи (Людовику) XIV, королю-солнцу Франции. Говорил ли он так - неизвестно, однако в любом случае суть она характеризует, как и многие такие "правдивые" цитаты, передающие дух эпохи.

А эпоха действительно была необычной. В то время, когда родился Луи № 14, Франция уже около двух веков трансформировалась в монстра, которых мир ранее не видывал. Начиная с короля Луи XI (1461-1483 годы) феодальные порядки, когда-то превращавшие её в номинально единое лоскутное пространство, начали смешиваться с централизацией и усилением монаршей власти. Правители, возводящие свою власть ещё к X веку, начали упразднять атрибуты тех лет.

Ему мешало самоуправство всяких герцогов и графов, и оно было поступательно уничтожено, превратив аристократию из носителей самостоятельной политической воли в привилегированных, но послушных "слуг престола". Вместе с тем, нетронутыми остались многие традиции - разные меры длины и веса в соседних областях, исконные права и ограничения городов, обязанности землепашцев перед сеньорами, строгое сословное деление, ну и масса мелочей, вплоть до запрета простолюдинам носить некоторые виды одежды и аксессуаров.

Система постоянно усложнялась, продолжая сочетать вековые законы с новым. А самым новым было то, что отныне именно король считался полновластным владыкой, с которым не мог поспорить никакой "вассал" из Бургундии или Нормандии, невзначай захвативший Англию. Процесс это был долгий, и закончил его как раз Луи XIV.

Изначально против молодого короля сложилась фронда - движение дворян и зарождающихся капиталистов против абсолютизма. Целых одиннадцать лет с формального вступления на трон в 1643 году юноша не имел власти, и лишь в в 1650-ых разобрался с фрондой, что положило начало его реальному правлению.

Так окончательно родилась абсолютистская Франция, королевство с двойственной природой. Если обратить внимание на юридическую сторону, то действительно - не было закона, ограничивающего короля, и он ведал политикой и внешней, и внутренней. Вряд ли кому-то при парижском дворе пришло бы в голову оспорить королевскую волю.

Отсюда и взялась эксплуатация ресурсов страны на всякое, не всегда разумное. Годами немалая часть финансов уходила на строительство помпезных сооружений, главным из которых, бесспорно, оказался Версаль - скромный пригород Парижа, превратившийся в синоним роскоши и величия.

Централизация означала и возможность концентрировать средства на масштабные внешние авантюры. Франция в конце XVII - начале XVIII веков пережила несколько войн, в которых сражалась весьма достойно. Луи стремился расширить свои владения, усилить колонизацию Северной Америки и Индии и по возможности подчинить своей династии короны других стран, в первую очередь Испании, где тогда ударно вырождались Габсбурги, оставляя лакомое местечко. На это тоже уходили огромные средства, но государство нового типа могло себе позволить такое.

В 1715 году, когда Луи XIV скончался, на его место пришёл правнук с таким же именем под следующим номером, который продолжил тот же вкктор.

Этот персонаж пробыл у власти целых пятьдесят восемь лет. Как и прадед, он в этом плане уступает только некоторым монархам, например Елизавете II или Собузе II из Свазиленда. Потрясающая стабильность!

При нём все эти тенденции - вычурность власти, её роскошь и мощь, эпическая внешняя политика - продолжились. Окончательно сложилась первая колониальная империя Франции, переживали расцвет искусства (стиль рококо), а Франция продолжала быть самой населённой (около 30 миллионов жителей) и богатой на своём материке. Как тогда говорили, была "Китаем Европы", лишь немного уступая огромной Российской империи, владевшей северной Азией, с её 37 миллионами к концу века.

Всё это, конечно, прекрасно, однако реальность была значительно сложнее. Под фасадом абсолютистского порядка и блеска изящных искусств сложилась крайне неповоротливая и усложнённая система, в которой проблема на проблеме погоняла другой проблемой, причём нередко - на совершенно ровном месте.

Самое главное, конечно же - это сохранение многочисленных артефактов из долгой истории французской монархии. Бурбоны, вопреки имиджу неограниченных руководителей, на деле сильно зависели от дворянства, которое имело с ними своего рода сделку - короли гарантируют знати неприкосновенность прав и привилегий, оставляют за нею власть, возможность эксплуатировать крестьян и не работать, а та в ответ поддерживает династию и строй без лишних вопросов.

Хотя монарх практически не имел законных ограничений на свою волю, ему всегда нужно было считаться с мнением верхушки, ведь она по сути и обеспечивала стабильность его насиженного места. Сильное недовольство первого сословия - и для короля резко повышался шанс несчастного случая на охоте или превращения ночного сна в вечный, что было неприятной перспективой.

Кроме того, старинное происхождение власти сковывало ей руки и тем, что приходилось сохранять влияние Церкви, все особые законы городов (которых были сотни, что осложняло внутреннюю интеграцию страны) и необычный статус некоторых регионов (как города-анклава Авиньона, с 1400-х подчинявшегося Папе Римскому).

Государство было внешне сильным и богатым, но внутреннее очень разнородным и неуклюжим. Меж тем те ресурсы, что получалось выдаивать, столь же успешно и терялись, особенно в войнах.

Да, успехи были, но вот великие планы двух Луи в целом провалились. Даже удачные походы оборачивались большими потерями при не самых потрясающих результатах. Но что хуже, так это то, что две важнейшие войны - за испанское наследство (1701-1714) и Семилетняя (1756-1763) были Францией проиграны. Вопреки всем усилиям, создать испано-французскую унию не вышло, и "победа" оказалась глубоко пирровой. А в Семилетней войне Франция показала себя паршивее, потеряв большинство колоний и свой флот.

За этим последовал кризис - деньги внезапно кончились. Элиты и сама королевская семья к тому времени насквозь прогнили. Луи XIV положил начало распространению милейших традиций вечных интриг и разврата при дворе, которые продлились век, вылившись в такие откровенные формы, что и не снились прежним королям. И у прадеда, и у правнука была интересная черта - они обожали женское общество, и де-факто имели целые гаремы из любовниц, чем-то напоминавшие подобные заведения османских и китайских императоров.

Луи XV построил даже отдельное место - Олений парк, где регулярно встречался со своими фаворитками. Дедуля, который сам любил приударить, точно гордился бы, будь он к тому моменту жив.

Монтеспан родила Луи XIV семерых детей, а Помпадур получила при Луи XV огромную власть, прямо влияя на госуправление. Вообще, эти дамы не были плохи - они, к примеру, покровительствовали наукам и искусствам, особенно Помпадур, бывшая хозяйкой литературного салона, однако сам факт их существования был симптоматичен для сложившихся во дворцах отношений.

К середине XVIII века уже никто ничего не стеснялся. Думаю, упоминать о процветавшей в стране коррупции, имевшей благодатную почву из-за интриг и феодальных пережитков, особенно и не нужно. Возможно, поэтому-то Великобритания, к тому времени уже отказавшаяся от абсолютизма и ослаблявшая традиционные законы и ограничения, и переиграла Францию. В ней к концу достойного правления Луи XV начнётся промышленная революция, чего по ту сторону Лу-Манша пока не наблюдалось.

Здесь важно подвести итог. Что мы получили к 1774 году? В сущности, огромную, густонаселённую, но запутавшуюся в самой себе страну с разложившимися элитами. В колониальной гонке она терпела поражение, а денег потратила столько, что их просто не осталось.

Королевская власть, некогда связанная с помазанием Божьим, добровольно и с энтузиазмом сняла с себя эту и до того мало что скрывавшую маску, превратившись в глазах образованных подданых, особенно парижан, в образец нравственного упадка и бессмысленного пафоса. Теперь и нельзя было представить придворную политику без тучи монарших любовниц, а роскошные дворцы - без кутежа и вычурной праздности. Это стало просто привычкой, обычным порядком вещей.

Если ты развратник и транжира, то ты, может, и такой себе помазанник Божий, да и такой себе государственный менеджер, но зато сразу видно - сильный, уверенный в себе лидер, статный мужчина и вообще - абсолютный властелин. А на то, что Франция доведена до чудовищного кризиса - в целом и плевать. "После нас хоть потоп" - ещё одна известная цитата, которую, как говорят, маркиза де Помпадур выдала своему королю после первого крупного поражения французских сил от британцев в 1757 году. Правда ли? Может, и нет, но опять же, главное, что она симптоматична.

И вот, вся эта громоздкая химера, изувеченная непомерными тратами и войнами, досталась в наследство ему:

Полноватый, неловкий в общении, неуклюжий и неамбициозный Луи под номером шестнадцать (любили они это имя, ничего не поделать). Сложно поверить, что он потомок тех двоих, о которых шла речь ранее - настолько его образ жизни противоречил тому, что можно было наблюдать у французских венценосных особ последние сто лет.

Интриг этот Луи не любил, предпочитая им значительно более простые занятия. К примеру, он увлекался несколькими хобби - включая слесарное дело, которым мог заниматься, уединяясь, часами. Это поражало придворных, привыкших к совершенному иному образу жизни короля.

Странная любовь к слесарству была не единственной особенностью нового правителя. Ещё он категорически отвергал правила, которые предыдущие Бурбоны создали, чтобы показать свою власть и величие. Невозможно было представить, чтобы Луи XIV появлялся в театре без свиты или выходил к крестьянам, чтобы побеседовать, при этом даже не взяв с собой гвардию. А этот король делал так регулярно.

Речь его была отрывиста, местами даже грубовата. Для парижского света и общественности, привыкших к совсем другим образам, подобное стало диковинкой. И тут важно разделять, кто и как относился к Луи XVI. Придворные и дворяне недолюбливали его, считая слабым и слишком мягким для обладателя такой важной должности. Богатые и среднего достатка жители городов, больше всего страдая от условностей монархии, тоже не считали его дела положительными.

А вот более простые слои населения, преимущественно крестьяне и бедные горожане, напротив, тут же наплодили легенд о добром царе короле, который не гнушается простой работы и всегда рад помочь людям.

Основания у них были - Луи XVI, едва придя к власти, начал избавляться от фавориток своего деда (оба прежних монарха пережили сыновей, долгожители были выдающиеся) и принялся активно раздавать милостыню. Человек он, судя по всему, был действительно добрый и простодушный

Впрочем, это-то и стало проблемой для его репутации. Помимо выше обозначенных "недостатков", Луи, о ужас, сохранял полную верность своей жене, Марии-Антуанетте, и не имел ни единой любовницы - даже на одну ночь, вот каков он был. Разумеется, данный факт был истолкован не как проявление моральной чистоты, а как признак робости и слабого характера. Как это - король без фавориток? К такому благородные лица готовы не были никак, и презрено шептались о таком недокороле друг с другом.

Что же, это получается, к этому деятелю можно смело нимб пририсовывать и крылья прикреплять? Тут много нюансов, на самом деле. В сравнении со своими дедом и прапра(?)дедом, он и в самом деле был исключительно хорош как человек, и уж точно был во много раз ближе к современной добродетели, чем большая часть тогдашней французской верхушки. Однако, это ещё не означает, что Луи XVI являлся прекрасным королём.

Ему страшно не повезло - предки так набедокурили со своим величием и образом жизни, что оставили слишком много проблем. Чтобы попытаться их мало-мальски решить, нужна была стальная воля и гибкий ум, а этого, всё-таки, не было у Луи XVI. Лично он был неплох, но вот как управленец - бесталанен. В этом смысле прошлых Бурбонов, при всех провалах и отвратительном стиле жизни, можно назвать более успешными. Они, по крайней мере, могли править железной рукой и время от времени совершать удачные преобразования.

А наш клиент - увы и ах, нет. Не всем даны лидерские навыки, не все хотят властвовать, не все могут энергично править и правильно работать с людьми. Власть, полученная лишь по праву рождения, плоха как раз тем, что не очень гибка. На примере Луи XVI это прекрасно видно. Человек, которому больше подходила тихая семейная жизнь и столярное ремесло, вынужден был встретиться лицом к лицу с масштабным упадком в своей стране. И что важнее - он оказался один на один с системой, которая его плохо принимала.

По большому счёту, сгнила и довела Францию до ручки именно эта система, начавшая формироваться аж в XV веке и доведённая до абсолюта двумя предшественниками Луи XVI. Их амбиции, их шикарная жизнь, их представления о правильном государстве - всё это создавало только больше противоречий и проблем, которые на протяжении очень долгого времени удобно не считались проблемами

Нужна была шоковая терапия, чтобы преодолеть кризис, и в теории новый король мог бы двигаться в её направлении. Только как? Он застрял между молотом и наковальней - с одной стороны, на него косо смотрели дворяне, а с другой, для появляющихся капиталистических слоёв он был воплощением старого порядка. Неприятная ситуация, ничего не скажешь. Все потуги выправить дела, в конце концов, не имели успеха. Идти против этой трясины, особенно с такими особенностями, как у нашего героя, было чрезвычайно сложно.

Хотя, в каком-то смысле Луи и правда начал шоковую терапию, открыв в мае 1789 года заседания тех самых Генеральных штатов, с которых всё и завертелось. Только вот сам монарх в дальнейшем спектакле стал, если можно так выразиться, жертвой.

Его неоднократно унизили, вплоть до того, что к воротам версальского дворца прибыла толпа, вынудившая короля переехать в Париж, он был стеснён рамками "поддержки революции", де-факто находясь под надзором солдат в столице. В итоге, после попытки сбежать за границу, Луи был лишён титула. На него спустили всё - отсталость государственных институтов, неудачную внешнюю политику, притеснение третьего сословия, систематические нерациональные траты казны. Никто не стал разбираться в том, что на самом деле это грехи системы, которую создал не он и в которую он сам еле вписывался, но которую ему пришлось возглавить.

И за это Луи дорого заплатил. Пролил кровь вместо своих предков, оказавшись последним в передаче горячей картошки под названием "старая Франция".

Уже не первый век можно услышать тезисы о том, что в христианской морали имеется изъян - хотя священники в своих проповедях говорят, что нужно быть скромным и думать о духовном, а не земном, сама Церковь, и в особенно две ветви римской церкви - Католицизм и Православие - совершенно не стесняются роскоши, пафоса и всего, что к этому прилагается.

И это несмотря на то, что первые христиане, которые и сформулировали положения о скромном существовании, действительно жили не очень - ютились в пещерах, обладали скудными финансами и преследовались властями.

Очевидно, что христианство проделало некоторые метаморфозы для того, чтобы изменить свои ценности, пусть не формально, но по сути. И это, вопреки тому, что думают многие, не просто "жадность попов", точнее, и она тоже (человеческий фактор всегда на месте), но далеко не только это. Но тут надо более подробно.

Из грязи в князи

Итак, в 320-ые годы с покровительством императора Константина христианство стало самой влиятельной религией в Средиземноморье. Был созван Никейский Собор, установивший основные каноны религии, принявший Никейский символ веры и время празднования Пасхи.

Тогда-то христианство из гонимой секты стало почитаемым учением. Правда, пока не государственной религией - ещё случится попытка сместить его с пьедестала, но она провалится. В конце IV столетия Фессалоникийский эдикт официально сделает никейское христианство единственной признанной религией империи.

Церковь, теперь получившая государственную поддержку и собственную власть, вошла в режим формирования и укрепления. Сложилась общеимперская церковная иерархия, началось быстрое развитие христианских искусства, архитектуры и философии. Вполне очевидно, что данные изменения не так уж идеально сочетались с постулатами учения, принятыми в I-II веках, когда оно находилось в подполье на нелегальном положении.

Правители как Рима, так и Константинополя стремились с помощью христианства дать идеологической свежести обществу и государству. Кризис III века отлично показал, что традиционная римская система, и в частности и особенности греко-римское язычество, устарело. Выросшее из базовых индоевропейских культов, оно более не могло стать популярным и значимым среди образованного городского населения разросшихся Афин, Рима, Константинополя, Александрии и прочих урбанизированных районов, превратившись в набор формальных ритуалов.

Константин, по всей видимости, дальновидно осознал, что попытки держаться за язычество могут привести к кризису ещё большему, с возможным распадом державы, и поэтому обратился к идеологически более молодому и перспективному христианству в надежде дать новое дыхание империи.

И он оказался прав - благодаря его реформам восток смог сохранить свою целостность, управляемый твёрдой рукой владык из Константинополя. Восточно-римская империя прекрасно восприняла учение Христа, сделав его своим столпом. Составлявшие ядро империи греки стали одним из первых и самых значимых христианских народов, а эллинистическая культура слилась с христианской, начав синтез будущего Православия.

На западе дела пошли не так радужно - там старая империя не ухитрилась сохранить управляемость даже с христианством и распалась на регионы, возглавляемые вождями германских племён. Важно осознавать, что эти господа не считали себя отдельными монархами и признавали Константинополь своей столицей. Они были "рексами", то есть правителями вассальных по отношению к Риму образований (таковыми ранее являлись, к примеру, руководители Фракии и Боспорского царства).

Но реально это была липовая зависимость - налогов западные провинции не отчисляли, византийская армия туда не ступала и никакого отчёта кроме отправления в Константинополь регалий западного императора после его свержения в 476 году, оттуда не приходило. Будущая родина колониализма - Западная Европа - вошла в этап политического развала и разложения римского трупа.

Хуже того - арианская ересь, осуждённая Никейским собором, стала среди многих варварских элит доминирующей. Арианство заняло лидирующие позиции в Иберии и южной Галлии, где правили племена вестготов. В общем, ситуация сложилась мрачная для официальной Церкви. Хотя на востоке она процветала и способствовала централизации, запад, кажется, провалил эту миссию.

К счастью для никейского духовенства, племя франков, пришедшее в северную Галлию, не стало играться в еретические истории и твёрдо- чётко приняло имперскую версию религии. Оно создало государство, подавившее вестготов, после чего те тоже приняли никейское христианство. Византия тогда же, в VI-VII столетиях, вернула контроль над Италией, правда только частичный. Официальная церковь вроде как стабилизировала своё положение и на западе.

Опасная ситуация

Ну и к чему был весь этот опус, автор? Если у кого-то возник такой вопрос, то зря - выше был описан очень важный контекст для дальнейшего понимания положения. Из него ясно, что официозная Римская Церковь смогла выдержать испытания и сохраниться в том числе на нестабильном западе. Однако, возникли два нюанса:

Первый - теперь уже точно не было единой державы, даже на бумаге. Королевство франков, ставшее к VIII веку главной силой левее эллинистического мира, действовало полностью независимо от Константинополя. Это означало, что правители Франкии могли лепить свою собственную идеологию и даже нуждались в этом, дабы стать сильнее и соперничать с Византией.

Когда королевство окрепло под руководством Крлла Мартелла и его сына Пипина со смешным для многих школьников прозвищем, оно поддержало Папу Римского в стремлении уйти из-под восточного начальства, создав в 752 году в центральной Италии Папскую область. Этот момент считается концом никейского христианства и его разделением на римскую и греческую ветви, которое, впрочем, официально случится куда позднее.

Второй нюанс - огромные земли Европы, населённые не ушедшими на запад германскими и славянскими племенами, оставались языческими. Некогда римская Британия стала объектом заселения идолопоклонников-германцев, потеряв христианство на большей части своей территории.

В то же время на западе острова - в Каледонии (пока ещё не Шотландии), Уэльсе и Корнуолле, а также в Ирландии, хоть и жило христианское большинство, но оно было де-факто оторвано от основной римской церковной структуры, являясь скорее автономным течением (ранее именовалось "Кельтской церковью", что не вполне точно, так как официального разрыва с континентом не произошло)

Ну и вишенка на торте - некогда арианская Иберия снова не желала становиться нормальной частью одной из римских церквей, оказавшись завоёванной североафриканскими мусульманами. Она быстро исламизировалась.

Таким образом, большая честь Европы не была подконтрольна христианству и исповедующим его империям. Меж тем и франки, и византийцы просто не могли не обратить на эту проблему внимание, но каждый по своим причинам.

Константинополь - потому что напор не только мусульман, но и рвущихся на Балканы славян истощал её. Столь враждебная среда очень давила, и с этим надо было что-то делать.

Франкия - как молодая сильная империя, желала завоеваний и имела для них ресурсы, в том числе и идеологические. Христианство в этой связи напрашивалось как уже единожды использованный для укрепления государства инструмент.

Эффективная пропаганда

Опять много контекста получилось, но без него никуда. Теперь можно приступить к самому главному - так зачем Церкви показные богатства? Вроде бы понятно - ещё с официального закрепления в Римской империи христианство стало государственной идеологией, а значит было выхолощено и обложено привилегиями. Стало быть, уже тогда патриархи с Папами озолотились? Ну, не вполне.

Хотя финансы Церкви возросли, они к 700-ым годам всё ещё не были такими огромными, какими станут позже. Она продолжала существовать в основном на побережье Средиземного моря, там, где ранние общины формировались веками, а значит не настолько оторвалась от корней.

Однако, церковные чины обеих империй в какой-то момент задались вопросом - а как заставить всех этих саксов, данов, моравов, тимочан, хорутан и прочих варваров стать христианами? Кажется, что это само по себе - ерунда, ведь и греки с франками тоже когда-то кланялись духам и богам, и тем не менее достаточно легко от них отказались.

Но на самом деле всё куда сложнее, ведь речь идёт не о тех, кто имел свою сложную культуру до христианства, как греки, и даже не о тех, кто построил её на трупе западного Рима, как франки, а о находившихся вне серьёзного влияния цивилизации людях, живших родо-племенным порядком. Германцы и славяне были агрессивны, признавали только силу и обладали примитивной культурой.

Они не могли понять христианских концепций путём бесед и проповедей, потому что у них не было способных воспринять подобное социальных слоёв. Это не делает их хуже своих христианских соседей, но указывает на объективно более низкую ступень общественно-политического развития.

Поэтому, чтобы хорошо пропагандировать слово Христа новым народам, имперские духовные и светские чины прибегли к новым методам:

Первый метод - старое доброе насилие, особенно ретиво применялся имевшими больше места для манёвра франками. Карл Великий с 772 по 804 года провёл несколько войн с непокорными язычниками-саксами, что обитали в районе современного Бремена. Монарх и его силы не брезговали массовыми казнями и угрозами этих казней, грабежом деревень и прочими прелестями. Так они сломили сопротивление племенной элиты и смогли повернуть головы саксов к истинной вере. Менее жёстко, но тоже с мечом, франки обратили альпийских славян (карантан) на землях нынешних юго-восточной Германии, Австрии и Словении.

Без завоеваний (как именно, описано ниже) обошлось на Британских островах - туда с материка приплыли миссионеры, которые мирно ликвидировали язычество и Кельтскую церковь.

Византийцы действовали грубой силой реже, так как не могли себе позволить длительное наступление на врагов вплоть до второй половины X века.

Второй метод - показать могущество и богатство Церкви.

Вот и самая суть. Дабы донести до язычников силу христианства, нужно было их впечатлить. Едва ли это можно было сделать сложными философскими концепциями и рассказами про вторую щёку, они бы очень не поняли. Поэтому проповедники начали делать упор на то, что понятно каждому человеку - на масштаб, золото, красоту. Церковная архитектура становилась всё роскошнее и пафоснее, одежды священнослужителей - тоже, а миссионерство превращалось в пиар-шоу по обработке умов новых сынов и дочерей Церкви.

Вместе с тем казённое финансирование и власть духовенства росли, как и число христиан. Римская Церковь с обеих сторон, расширяя свою юрисдикцию всё дальше на восток и север, окончательно превращалась в корпорацию с огромными доходами и влиянием, строя ещё более шикарные здания и одевая своих "работников" в великолепные одеяния.

Просто представьте, что вы славянин или германец, никогда не видевший ничего, кроме своей маленькой деревушки, а теперь узрели примерно такое:

Хотя это современные изображения и очевидно, что в VIII-X веках было поскромнее и попроще, общей сути это не меняет - понятно, что на языческие племена такой уровень богатства и культуры оказывал невероятное впечатление.

Но что более важно, правители этих племён могли прекрасно понять, что такое христианство и христианская Церковь - это государствообразующая идея, это путь к построению мощной державы, к выходу власти на качественной новый уровень. Через него можно научиться имперским практикам и стать руководителем иного, куда более серьёзного, порядка.

Поэтому к XI веку христианизация породит такие крупные образования, как Болгарское царство, Польское и Венгерское королевства. Она же поможет в построении сильной государственной структуры Дании, Швеции, Норвегии и Руси. Иными словами, во многом через влияние Церкви цивилизация проникнет в большую часть Европы.