Хобби | Фёдор Белкин
Иллюстрация Александра Петрова. Больше Чтива: chtivo.spb.ru
Я часто себя спрашиваю: а было ли это на самом деле? И с каждым годом отвечать однозначно становится всё труднее. Я расскажу это так, как помню. Постараюсь вынуть мысли наружу аккуратно, без искажений, здесь я надеюсь на помощь Киры. Хотя, чем дальше мы удаляемся от того дня, тем более контрастными становятся наши воспоминания, а слово «истина» — бессмысленным набором букв.
У нас с женой было странное хобби — нам оно таковым не казалось, но большинство людей сочтут его именно таким — мы любили пробираться в дома. В основном это были частные особняки, загородные дачи и роскошные виллы. Реже — квартиры в элитных многоэтажках. Странным наше хобби было потому, что мы делали это не ради собственной выгоды. Нет, и современными Робин Гудами мы не были. Мы вообще ничего не брали там. Нашей целью было другое.
Не уверен, что это сможет понять каждый, но и не нужно: мы проникали туда, чтобы чувствовать себя свободными от всего вещественного. Внутри чужих особняков мы, сдавленные со всех сторон тяжестью материальных благ, смеялись над самой идеей богатства, идеей, что счастье и радость — это не что-то эфемерное и вечно перетекающее из одного состояние в другое, а нечто приобретённое, купленное, зафиксированное и пылящееся в углах комнат. Мы занимались сексом в окружении золотых статуй; играли в ассоциации, лёжа на дубовом паркете; грели еду в контейнерах и обедали, используя столовые приборы из чистого серебра; Кира любила навешивать на себя килограммы украшений и просила меня её фотографировать.
Все эти причудливые интерьеры — лепнина, мраморные подоконники, двухметровые плазменные телевизоры, дизайнерские кресла и диваны, картины современных художников, висящие вверх ногами, — смешили нас. Мы примеряли роль богачей, смеялись над ними, жили их жизнью несколько дней, а затем возвращались к себе. Нам это нравилось.
Мы тщательно выбирали своих «жертв», наше хобби было настоящим искусством. Делали всё чисто, жертвы даже не догадывались, что в их доме кто-то присутствовал. Об этом они могли узнать только из нашего блога, но они вряд ли за ним следили. Кира — первоклассный инженер и хакер. Она была ответственна за всю техническую часть: процесс проникновения в здание и безопасность в интернете. Она (и, конечно, технология deepfake) — причина, по которой мы всё ещё на свободе. Я был всего лишь идейным вдохновителем, автором блога, фотографом. Кира была моей музой…
На тот дом мы наткнулись случайно. Тогда мы не планировали новой «акции» (так это называли зрители блога). Июнь 2023 года, мы путешествовали по Европе — в тот момент были в Венгрии. Здесь моё цельное воспоминание разваливается на фрагменты: я помню озеро, пещеры, долгую дорогу до мотеля… Настолько долгую, что это больше напоминало дежавю, которое длилось несколько часов. Кира тоже это почувствовала. Потом — знак «дорожные работы», съезд на гравийку и металлические ворота с названием поместья. Но ни мне, ни Кире так и не удалось его вспомнить.
— Но мы же не готовились, — сказала Кира.
— Да.
— Но ты всё равно хочешь это сделать?
Кира смотрела на меня, но моё внимание будто стало тоннельным. Я не мог переключить его с гигантского особняка за воротами.
— А разве ты не хочешь?
— Но это не по правилам, это опасно…
— Кира, ты хочешь или нет? — перебил я свою жену.
Мы стояли молча и смотрели в сторону дома.
— Да. Больше, чем когда-либо.
Я не помню, как мы оказались внутри. По словам Киры, ни на воротах, ни внутри двора, ни на фасаде здания не было камер наблюдения. Она также не помнит, чтобы взламывала какую-либо систему безопасности. Но есть то, что мы отчётливо помним до сих пор — невыносимое влечение, граничащее с манией. Что-то, нам неподвластное, тянуло меня и Киру в это дом…
Мы оказались внутри. И снова куски воспоминаний: длинный коридор, винтовая лестница, слева — просторная гостиная, справа — библиотека. Я отчётливо помню эти стеллажи с тысячами книг и передвижную лестницу. А ещё свет, тёплый тусклый свет… Тогда мы оба совсем не думали о том, что дома кто-то может быть! Мы с Кирой любовались домом, его душой. В нём не было ничего лишнего. Всё выглядело гармоничным. Казалось, что он создан самой природой. Спросил бы меня тогда кто-нибудь: «Как же он выглядел?», и я непременно бы ответил, что внутри преобладали этнические мотивы. Но Кира… Кира бы ответила, что там были причудливые формы, свойственные модерну.
Я помню, как мы занимались любовью на японском татами, в просторной комнате с дверями-сёдзи, окруженные доспехами и самурайскими мечами. Кира говорит, что это происходило на высокой кровати, под бархатным балдахином, в комнате с картинами…
Со временем этот дом вспоминался мне и Кире в совершенно разном виде: иногда мне казалось, что я схожу с ума. Но мы оба помним чувство, которое просыпалось в нас и овладевало нами. С каждой минутой, проведённой в этом доме, чувство становилось сильнее. Нас влекло друг к другу с животной страстью. Я никогда не видел Киру такой. Любая попытка описать это словами лишь отдалит от истины. Мне кажется, что это было сознание в чистом виде, лишённое всякой оформленной мысли… Я созерцал дом, созерцал Киру, созерцал жизнь.
То, что произошло потом, навсегда изменило нас. Мы наслаждались домом и друг другом несколько часов, пока случайно не наткнулись на ту комнату.
Я помню дверь с надписью ‘Gallery’, белые стены, два стула и семь полотен. Полотна, обрамлённые золотом; изображения на картинах не статичны, постоянно меняют форму. Иногда изображения казались вырванными кусками чужих жизней, которые поместили в рамки, иногда это были символы, иногда — абстракции или логотипы. В тот момент я потерял Киру, а она — меня. В этой галерее мы были вдвоём, но те минуты для меня — мгновения самого отчаянного одиночества в жизни.
— Бозон Хиггса — одно из моих любимых произведений!
Я помню этот звенящий голос, но не помню его обладателя. Лишь тонкую тёмную фигуру, которая говорила со мной из угла комнаты. Я посмотрел на картину, где была изображена компьютерная модель столкновения частиц.
— По мне — это современное прочтение библейского сюжета о Вавилонской башне! — воодушевлённо продолжал человек. — Гордыня… М-м-м, один из самых моих любимых человеческих пороков!
Чем дольше я всматривался в эту картину, тем сильнее становилось понимание. Наша с Кирой Вселенная, которую мы создали, медленно умирала у меня внутри.
— Кто вы? Зачем вы это делаете? — мой голос показался мне жалким.
— Вы знаете, кто я. И вы знаете, что задаёте этот вопрос не тому. Так ведь, Филипп?
— Так…
— Задайте этот вопрос правильно.
Я смотрел на картину — на ней уже не было Бозона Хиггса. Теперь я видел цифры, обрамлённые золотом. Миллионы просмотров, лайки, потом комментарии, количество подписчиков — картина визуализировала рост моего блога и моей популярности.
— Зачем я это делаю, — прошептал я.
— Браво! Браво! Теперь вы знаете ответ, Филипп…
Я не помню, что было дальше. Совсем не помню. Когда мы с Кирой вернулись к себе домой, я удалил наш многомиллионный блог. Мы стали реже пробираться в чужие дома. Она всё реже примеряла на себя украшения. Кира тоже поняла причину, но свою.
Спустя некоторое время мы перестали заниматься этим совсем, но стали намного ближе друг к другу. Но мы всё так же задаёмся вопросом: а было ли это на самом деле?
Редактор: Ася Шарамаева
Корректоры: Александра Крученкова, Катерина Гребенщикова
Больше Чтива: chtivo.spb.ru