Рубль и утюг
Любимая серия Ералаша.
Я бы на 50 остановился... Тогда я даже не знал, что существует 100 рублей одной бумажкой. Максимум полтинник одной купюрой у родителей видел.
Любимая серия Ералаша.
Я бы на 50 остановился... Тогда я даже не знал, что существует 100 рублей одной бумажкой. Максимум полтинник одной купюрой у родителей видел.
Когда-то у меня был хомяк. Его звали Руди, и я очень его любил. Но для всего в нашем мире приходит время, и вот настала пора, когда он умер. Я очень горевал по Руди: за четыре года я успел сильно к нему привязаться. Ну да распускать сопли – последнее занятие для мужика, пусть даже двенадцатилетнего, так что я взял себя в руки, а ещё взял в руки лопату и пошёл копать Руди могилу.
Ямка получилась не очень большой, но достаточной, чтобы Руди упокоился в ней навсегда. Я аккуратно положил его мохнатое тельцо туда, где только что была земля, произнёс надгробные слова (о том, как я его любил и как мне жаль, что он покинул и этот мир, и меня столь скоро, чересчур скоро). Затем взял лопату и едва начал закапывать моего утраченного друга, как заметил ежей.
Они стояли чуть поодаль – именно стояли, не могу подобрать иного слова, поскольку они поднялись на две лапы, а другие две торчали перед их тельцами, словно недоразвитые руки взрослого человека, ну, или крохотные ручки младенца. Я не знал, всегда ли они так ходят, и не заметил, в который момент они вдруг встали в настолько нехарактерную для подобных им животных позу. Может, они и жили, искали еду, убегали от хищников всегда на своих двоих; я бы не удивился, если бы выяснилось, что я прав.
Однако шок первого открытия, конечно же, оказался в любом случае слишком силён. Я впал в ступор, просто стоял с лопатой и смотрел на этих ежелюдей. Людо-ежей. Потом внезапно один из них них вроде бы что-то сказал, и они убежали прочь.
Я ещё довольно долго пребывал в неподвижности, отыскивая взглядом сбежавших, наверняка ощутивших или увидевших моё присутствие зверьков, но они даже не подумали вернуться. А если и подумали, я никогда об этом не узнал.
Вторично взяв себя в руки, правда, уже по другому поводу, я поспешно закидал Руди землёй, выровнял могильный холмик, посадил захваченный с собою нарцисс и минуту-две провёл в молчании. После же я сорвался с места и бросился домой: мне не терпелось поделиться неожиданным, фантастическим открытием с родными. Впрочем, по дороге я догадался, какую реакцию вызовет мой рассказ, и решил не выставлять себя сумасшедшим. Либо, скажем, перегревшимся на солнце, что тоже плохо, учитывая беспокойство, которое непременно вызовет мой рассказ у отца и особенно у матери. Лечиться от несуществующих болезней мне вовсе не хотелось.
Второй раз я натолкнулся на тех ёжиков абсолютно случайно. Тем же летом я гулял под руку с Кристин; мы проходили мимо могилки Руди, и я попросил разрешения сходить проверить, всё ли там в порядке. Может быть, придётся привести место в порядок, заменить увядший цветок и так далее. Кристин до смерти боялась гибели – вот ведь каламбур, прямо шутка жизни, - и она категорично заявила, что не пойдёт со мной. Оно и к лучшему, ведь я смог остаться с тем, что готовила мне судьба, один на один. Да и Кристин ещё, не дай бог, если бы стала свидетельницей происходившего, испытала бы настоящий ужас, который, безусловно, очень опасен при её фобиях. Принялась бы пересказывать увиденное знакомым, а мне того совсем не хотелось.
Как бы то ни было, они стояли там. Ежи. Многой ежей. Пятнадцать или двадцать, большие и маленькие, самцы и самки, дети, родители и старики, если так можно сказать о ежах. Седые, тёмно- и светло-серые. Ёжики – это, возможно, самые умилительные создания во вселенной, однако тут они выглядели совершенно иным образом. Картина, каковую я узрел, повергла меня в священный трепет и безотчётный страх, а кроме прочего, разбередила мои любопытство и тягу к познаниям.
Ни разу в жизни – ни до, ни после – я не встречал ничего похожего. Вставшие на задние лапки ёжики обступили могильный холмик Руди и, раскачиваясь в такт некоему магическому ритму, выводили тоненькими голосками странную протяжную мелодию из трёх-четырёх нот. Колебательные движения были плавными, а мелодика такой жуткой и зачаровывающей одновременно – и абсолютно невоспроизводимой, - что я засмотрелся и потерял счёт времени.
Я не боялся, что ежи заметят меня и убегут, как в прошлый раз, - я вообще ни о чём не думал.
Пропала способность соображать и анализировать. Я стоял и тупо смотрел на проводящих какую-то сказочно-мистическую мессу потешных существ в иголках с маленькими толстенькими лапками.
В одну секунду всё внезапно прекратилось, кто-то из ежей махнул лапкой – клянусь, махнул! – и сборище мохнатых-игольчатых фигурок быстро, в бессистемном порядке разбежалось по кустам. Ничто не напоминало о меньше минуты назад здесь происходившем.
Я опомнился, лишь когда услышал голос обеспокоенной Кристин. Я рванулся к ней, извинился, неловко приобнял – был ещё неопытен в этих делах – и проговорил нелепую отмазку. По-моему, она мне не поверила, но и настаивать на том, чтобы я рассказал правду, не стала, за что ей огромное спасибо. Мы пошли гулять дальше, а потом разошлись по домам. Если судить по поведению Кристин, она не заметила никакой странности в моём поведении либо же предпочла не обращать внимания на пугавшие, вероятно, её вещи. Мы провстречались целое лето, пока не расстались – просто потому, что я уже не ездил за город.
Но история с ежами на этом не закончилась. Мне довелось ещё раз встретиться с ними, вот при каких обстоятельствах.
Мы с родителями пошли по грибы, и я достаточно отдалился от них, забрёл в чащу, где не то что грибов – даже света нет. Всё происходило не поблизости от могилы Руди, но довольно недалеко.
Тут-то мне и явились они. Явились, иначе не скажешь. Они шествовали, длинной плотной колонной, шагали, да-да, вертикально, по густой траве, приминая её. На этот раз не было ни песнопений, ни загадочных пританцовываний. Они просто шли, шли, будто надгробная процессия, что ещё больше усугублялось следующим: они несли на руках полуразложившееся тельце Руди! Вернее, не на самих руках, а на подобии картонки.
Первым порывом было остановить их, вернуть Руди и положить туда, где ему надлежало находиться, - в сырой земле. Второй мыслью стало добежать до родителей и рассказать им всё, попросить о помощи. Но ни того, ни другого мне осуществить не удалось. Покуда я рассуждал, процессия спустилась под холмик и исчезла с глаз долой.
Ха, надо отдать мне должное, я быстро пришёл в себя и бросился следом за марширующими фигурками игольчатых. Но нет: в низине, где они скрылись, не нашлось ни одного ежа. Ни его, ни мёртвого хомяка. Совершеннейшим образом никого, если не считать меня да задувшего ни с того ни с сего ветра. Я замер, ошарашенный, не знающий, что делать дальше и как отнестись к произошедшему.
Тогда, будто бы мне в помощь, донеслись голоса родителей. Они окликали меня, как иногда случалось, если мы видели, что чересчур отдалялись друг от друга. Я услышал беспокойство, сквозившее в голосе отца и матери, и поспешил на зов. Откликнувшись, я стал искать маму, а когда нашёл, сказал, что излишне увлёкся так называемой поисковой операцией, что вообще-то соответствовало истине. Мать, догадывалась она об истинной причине или нет, видимо, приняла решение не допытываться до меня: ничего со мной не стряслось, вот и хорошо, а если у взрослого мальчика какие-то свои дела, бог с ним, я ему доверяю. Так, наверное, она подумала. Мне остаётся лишь догадываться.
Это же касается и финала истории. Хотя… финала ли? Судите сами.
Мы стояли возле дома, уже собираясь сесть в машину и вернуться в город. Отец отправился закрывать дом, мама убирала в сарай садовые принадлежности и запирала его, а я, закончив погрузку взятых с дачи вещей, поглядывал на лес и небо да беззаботно насвистывал.
Вмиг всё переменилось, когда я заметил вынырнувшую из кустов рядом с лесом крохотную забавную фигурку. Нас разделяло большое расстояние, и возможно, мне только почудилось, что справедливо и для всей рассказанной истории. Однако, спроси вы меня, я бы побился об заклад, что ёжик, высунувшийся из лесной чащи, поднял ручку-лапку и выставил в сторону верхний пальчик. Примерно так, как мы показываем знак «классно!», оттопыривая большой палец у кулака.
Простояв секунд пять, ёжик резво нырнул обратно и мигом пропал из моей жизни. А потом вернулись родители, мы сели в машину и поехали.
Я всю дорогу и несколько часов по приезде просидел с задумчивым выражением лица, но опять ни мать, ни отец не задали мне ни одного вопроса. Что с меня взять, подросток.
На том бы мой рассказ и закончился, если бы не одно «но». Прежде чем написать много своих рассказов и романов и, таким образом, стать профессиональным писателем, я создал этот текст. Но вытащил его из загашника совсем недавно. Не знаю, верите вы мне или нет, только этот короткий рассказик был вдохновлён коротенькой же записочкой, найденной под дверью.
Я возвращался после школы, когда увидел что-то небольшое и белое, выглядывающее из-под двери в квартиру. Достав листок и раскрыв его, я оторопел, ибо прочитанное нисколько не вязалось с моими представлениями о реальности и правдоподобности.
«Спасибо», - было выведено там тонкими, ломаными, вовсе не аккуратными буквами. Словно бы писал детсадовский ребёнок. Вот только вместо подписи – отпечаток ежиной лапы, сделанный при помощи чего-то, напоминающего старинные чернила для ручек.
И нарисованный этой же краской и этой же «лапкой» оккультный символ в самому низу листа.
👉 Иногда жизнь кажется серой и сложной, но не забывайте про "зато". Это слово, как волшебная палочка, помогает увидеть свет в темных моментах:
📌 "От меня ушла любовь, зато теперь я открыт для настоящей любви."
📌 "Да, разбил машину, зато остался жив."
И так далее...
✅ Не забывайте — в каждой ситуации есть светлая сторона, нужно только научиться ее видеть
Телеграм-🌎Person Web🌎Психология
«Медицина» насаждает, культивирует болезни в людях. Медицина – рассадник болезней. Например, именно медицина ставит «диагноз» той или иной болезни – даёт имя и описание (симптомы, синдромы, этиологию, патогенез, диагностику, лечение) всех болезней.
Очевидный факт, что именно медицина «устанавливает» (=созидает и провозглашает) все "телесные" болезни в людях. Психология «устанавливает» (=созидает и провозглашает) все "душевные" болезни в людях. Социология «устанавливает» (=созидает и провозглашает) все "социальные" болезни в людях.
Вообще все телесные, душевные, социальные болезни в людях – это и есть «промысел божий». Поэтому медицина более-менее успешно претворяет в жизнь (=в "болезни") промысел божий. Медицина - инструмент божьего промысла.
Вся жизнь человека – это его болезни. Человек болеет, страдает, мучается с самого рождения. Если человек избавляется, спасается от этих болезней, страданий, мучений, он тут же «умирает» - выздоравливает. «Смерть» (=здоровье) человека — "состояние полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов".
Представьте (в мысленном эксперименте), что люди перестали болеть - живут здоровыми. Нужна ли им "медицина"? Нет. Без болезней медицина вымирает, как класс, как отрасль человеческой деятельности - жизни. Медицина заинтересована в своей "смерти" (=в отсутствии болезней) или в своей "жизни" (=в наличии болезней)?
Людям нужны "болезни" - нужна жизнь, а вовсе не здоровье - не "смерть". Именно поэтому есть медицина, которая эти болезни усердно культивирует и беспощадно (?) "борется" с ними. Медицина просто выполняет социальный заказ на болезни. Люди обращаются к медикам за болезнями (=за "жизнью"), а вовсе не для того, чтобы стать здоровыми (="мёртвыми"). "Мёртвыми" (=здоровыми) они могут успешно стать и без медицины.
В этом смысле современные медики ничем не отличаются от всякого рода ведьм, магов, шарлатанов. Они как наводят порчу и сглаз, так и снимают порчу и сглаз. Вот и вся их работа.
«Я летаю в разные края,
Кто же знает, где мы завтра будем.
Дождик привожу в пустыню я,
Солнце раздаю хорошим людям.
*
Почему, дружок, да потому
Что я жизнь учу не по учебникам,
Просто я работаю, просто я работаю
Волшебником, волшебником…»
Просто рандомная картинка из сети. Просто для иллюстрации. Права принадлежат тем, кому принадлежат, мне чужого не надо и всё такое...
Эх, помню, было дело… В той бесконечной Вселенной, где «Люди в чёрном» плавно переходят в «Вархаммер 40000». А если точнее, было это где-то в том самом мизерном промежутке перехода из качества в количество и, то есть, вопреки всем известным законам…
Ах да, почему же вопреки, немедленно спросите вы, ведь Вселенная стремится к энтропии, что может, в свою очередь, означать… Но давайте, всё-таки, опустим эти споры и послушаем историю? Ну, пожалуйста… Вы же не против? Тогда я продолжу.
Спешу ещё дополнительно доложить, что сие есть плод болезненного бреда, вызванного высокой телесной температурой. Вернее, вольная его авторская интерпретация, в которой могут быть такие огрехи, такие огрехи, что и сам автор, когда их увидит и осознает — ужаснётся впоследствии…
Но то же последствия — и автор в своей слепоте их предвидеть не может, а посему, заранее просит прощения за возможные совпадения и наложения на реальный, прочный и благостный Божий мир…
***
На одной из площадей во время большого праздника внимание толпы, вдруг привлёк один фокусник. Точнее, как — фокусник тот был в одном ряду с другими такими же, что тянули одеяло внимания толпы на себя… Но, однако же, в один прекрасный момент, этот самый фокусник вдруг внимание это перетянул.
Чем же он этого достиг, спросите вы? А у него был раёк. И раёк не просто с увеличительным стеклом и картинками, а вовсе даже и без стекла, с большим, как для райка, местом для обозрения и куклами. Тут-то люди и почувствовали, что намечается что-то новенькое, тут-то и потянулись.
Но, сами понимаете, новизну обозначить мало — тут нужен ещё и экшен. Действо какое-никакое — какое-никакое движение и представление, то есть. Соответствующее необычным на сей момент технологиям.
И, уверяю вас, тот фокусник действо сие и свершил.
Вначале он произнёс почти ничего не значащую фразу:
— Что есть герой, люди?
Фраза эта была произнесена не то чтобы громко, но услышана, однако, была всеми. И все обратили свой взор на это негромкое восклицание.
Впитав это внимание и преисполнившись дальнейшего воодушевления, актёр продолжил:
— Чем был герой во времена троглодитные, о люди? Ведь все мы с вами полагаем, что эти времена, всё-таки, были, пусть их и покрыла серая доисторическая мгла… Я предлагаю проследить изначальное, чтобы немного осознать нынешнее, ибо иначе для чего нужны легенды и сказания?
И на этих словах в глазах многих людей, вдруг, вспыхнула искра настоящего, подлинного интереса. На этих словах внимание толпы уже было привлечено окончательно, и, засим, фокусник продолжил:
— Герой… Он тогда тоже носил шкуры. Тоже пользовался каменными орудиями. Однако…
На этих словах артист вдруг вывел в пространство райка куклу. Нечто бородатое это было, с выступающими надбровьями и облачённое в шкуры. Стереотипное, близкое и понятное. Знакомое. И гротескное, по отношении к современному человеку.
— Чем же он мог тогда отличиться, спросите вы, от серой обыденной массы охотников-собирателей? Убийством пещерного льва или какого-нибудь другого крупного хищника? Но те места уже были давно заняты. Времена суровые требуют суровых людей, и люди суровели, согласно этим временам, уж поверьте.
Здесь кукла изобразила яростное почёсывание своей растрёпанной башки, чем выдавила робкий смешок, скорее локальный, не всеобщий, но всё-таки…
— Знаете, этот троглодит тоже сражался со всякими хищниками и тоже одерживал над ними верх. И, поскольку он остался жив и здоров, то и являлся вполне себе успешной особью. Но далеко не высокопоставленной, что печалило его чем дальше, тем сильнее. Судите сами: первый убивший льва — вот он, он седовласый вождь и вершитель судеб. Иные — они все при нём, прекрасные и уважаемые члены общины…
Тут кукла натурально присела и упёрла кулак в подбородок, изображая глубокую думу. Но делала она это так потешно, что рассмеялись уже все поголовно.
— Да, — продолжил фокусник, — получается, был наш герой полным неудачником, затюканным более удачливыми сородичами. Но почему же мы тогда говорим о нём как о герое? Тут подождите… Потенциал есть у всех, но не каждый способен его реализовать, а если и реализует, то не всегда эта реализация становится очевидной окружающим и ими же одобряемой настолько, чтобы счесть её достойной вознесения на Олимп.
На этом моменте кукла и вовсе легла навзничь, устало положила руку себе на покатый лоб и замерла как бы в полном смятении чувств. А актёр продолжил:
— Эта реализация должна быть, в первую очередь, заметной, а уж в последние очередЯ полезной, значимой, Великой. Ведь сколько бы ни были занимательны похождения героя, но оконцовка этих похождений должна собою венчать нечто хорошее. Или, попросту говоря, нечто признанное хорошим. А и кто же должен это признать? Конечно, ближние! А иначе, в любой истории, никак…
Кукла на этих словах патетически двигала конечностями, как бы сетуя на несправедливость непризнания. Тщетно, жалко, но, вместе с тем, и обыденно донельзя.
Удивительно было, что фокусник в то же самое время стоял направо от райка, обратив взор свой толпе. То есть, казалось, что кукла двигалась сама по себе… Но это же балаган! И, наверняка в ящике был спрятан кукольник, который и управлял движениями куклы. Особо ушлые из толпы так об этом и подумали, впрочем.
Фокус, иллюзия, представление… Когда вас этим всем угощают, то лучше смотреть, чем открывать громогласно никому не нужную очевидность обмана. Если точнее, то раз уже есть представление — то и зачем его портить?
Вот и не портили. А артист, между тем, продолжал:
— Будни, между тем, проходили своей чередой, и злоба дня довлела. Что же до троглодита нашего, то он, всё-таки, редко задумывался о своём месте в обществе, в котором состоял. Шли дни, и вот уже седовласый вождь изволил почить в бозе. Вещь обыденная — так как там, где существует смерть, она приходит обязательно.
На этом моменте по толпе пронёсся вздох. Так как всем эти банальные истины были известны безо всякого исключения.
— Будни буднями, но нового вождя избирать было теперь очень и очень нужно. Потому как — а что за племя без вождя? Это ведь и не племя вовсе, а какое-то сборище, в котором царят анархия и хаос. Это все понимали. Понимали это, также, и приближённые покойного вождя. Но, преисполнившись амбиций, начали за власть между собой бороться. Для прочих остальных будни изменились, и довлеющая злоба сменила свой вектор…
Тут в пространстве необычного райка начались разыгрываться сценки борьбы за власть. Настолько реалистичные, что народ просто смотрел и удивлялся без меры.
А смотреть было на что — в шоу уже фигурировала не единичная кукла, а множество их. И едва ли их набралось бы и с десяток, но действо было таким насыщенным на нелицеприятные события, что казалось — орудуют их там сотни, тысячи!
Да, зрелище удалось на славу, но, как оказалось, это не было кульминацией представления. Показать, что племя сгинуло в амбициозной борьбе, не было целью затевателя этого зрелища.
Страсти отбушевали и схлынули. Кукольные трупы валялись бездвижные, всё затихло… А фокусник продолжил:
— Настало для племени смутное время безвластья. Все настоящие буйные друг друга успешно порешали, и кого же теперь ставить во главу? Это было далеко не очевидно… И племя продолжало жить своей доисторической жизнью, благо, все эти беспорядки пришлись на тёплое время года. Охотники самоорганизовывались и приносили добычу, женщины собирали ягоды и коренья… Жизнь продолжалась. Более сильные, в плане организованности, племена занимались тем же самым, поэтому на наше племя никто пока не нападал. Но это не могло длиться вечно. Племени нужен был герой.
Патетическая повседневность мелькала во время этого рассказа на кукольном ристалище. Охотники действительно охотились, а женщины и дети действительно собирали. Всё мирно и тихо. Но зловеще. Потому как, мирная жизнь, как нам известно, не длится долго.
— Но вернёмся к нашему герою троглодиту. Что же во времена оные делал он? А делал он то же, что и всегда. Потому что потеряться в хаосе ему никак не хотелось. Продолжал бить дичь, продолжал быть охотником. Но задумываться начал уже больше прежнего.
И натурально, вдруг, в райке отобразилось как у бородатой куклы, уже знакомой, начала пухнуть голова. То вспухнет, то вернётся в прежнее состояние, то вспухнет, то вернётся…
— И, наконец, придумал, — продолжил хозяин райка, — придумал такое, до чего раньше никто не додумывался. И что бы вы думали это было? О-оо… Брать семена злаков и раскидывать их вокруг места нынешнего обитания племени. Но прежде пойти войной на ближайшее соседнее племя, конечно. А как же иначе? Иначе бы его не поняли с одними этими семенами-то…
Естественно, это всё отображалось в кукольном театре. Занимательно и с подробностями. С жестикуляциями и прыжками, с ужимками и перебежками.
— Герой оказался настолько хитроумным, что под его руководством соседнее племя было-таки покорено и перебито, а запасы его разграблены. Тут-то предложение о раскидывании семян и было принято благосклонно. А впоследствии… В последствии этот его план оказался хорошим и годным… И вот мы здесь.
Тишина повисла над площадью. Фокусник оглядел людей, выдержал паузу и закончил:
— И это всё, о люди. Это всё, о чём я вам хотел рассказать. Спасибо за внимание!
По толпе поднялся было ропот — дескать, да что же это такое? Это ведь не может быть всей историей?..
Но тут, вдруг, фокусник исчез вместе со своим необычным райком, будто его и не было.
Сначала я шел по улице, как колдун. Потом подумал: " Я же не колдун"...
И дальше пошёл уже как ученик колдуна...т.е. убрал из глаз высокомерный огонь и выпрямился...
Существует закон всех волшебников, называется «Ноги в воду».
Каждые тpи-пять лет надлежит сесть на берегу реки, опустить ноги в воду, ничего не делать, сидеть и думать: что ты сделал за эти годы? Зачем? Нужно ли это было делать? Куда ты едешь?...
Каждые три пять лет нужно сворачивать. Идти все время по одной дороге – скучно, неинтересно, неправильно. Ужас повторения: здесь я уже сидел, здесь лежал, с этим ел, с этим пил, c этим плясал. Невозможно.
Cловом, ты должен устраивать себе ревизию: счастлив ты или нет».
Я тебя НЕнаВИЖУ
"Никакие свечки, шаманы и очистки не помогут, если ты и сам при этом ничего не будешь делать для улучшения своей жизни." Тишка
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
8 июня (пт) 2) <...> При чём как только мы зашли, я произнесла что-то вроде заклинания или даже скорее просьбу к кошке. И в миг от кошачьих лап ко мне направились красивые нити. Благодаря им, если я попаду в беду кошка вытащит меня в обратную сторону. Для чего она будет на достаточном расстоянии от меня, чтобы вовремя среагировать. <...>