Пятая серия начинается с того, что Софья с Парвусом лежат в постели и болтают, о любви, войне, политике, деньгах. Оказывается Парвус за это время стал богаче вдвое. Ну а Софья говорит ему, что в России, абсолютно все уверены в победе. Хотя откуда она это может знать, если она ничего там не видела и большую часть времени находилась под колпаком у контрразведки?
Разговор смещается в сторону раненых, среди которых очень много русских, которые помогают в войне Франции. Тут Софья раскрывает часть своей биографии, оказывается, что она когда-то работала в госпитале, давала благотворительные концерты для раненых.
Софья Парвус заявляет, что они не могут делать вид, что это война их стороной обтекает, на что Парвус ей говорит, что он не делает вид, но по его мнению красивым женщинам надо запретить разговаривать о политике.
Дальше Парвус, показывает представителю германского МИДа свой оперативный штаб, куда приходят телеграммы от его людей из России через Швецию. Доклады о ходе революции в России он получает три раза в день, и лично контролирует все что там происходит.
Так же Парвус демонстрирует представителю МИДа карту Петрограда, на которую как попало натыканы флажки. Но при этом Парвус говорит, что в этих флажках есть своя система, красными флажками отмечены промышленные предприятия где должны начаться забастовки, а синими флажками отмечены доки и вокзалы.
Тут внезапно приходит телеграмма от Красина, который сообщает, что к восстанию они готовы и только ждут сигнала. Парвус весело дает отмашку на начало восстания и велит слуге принести ему шампанское.
Кстати единственную стачка которая происходила зимой 1916 года, была стачкой рабочих Путиловского завода, которая в свою очередь происходила в феврале-марте, и опять же, Парвус к этому событию не имеет никакого отношения. Война резко ухудшила положение путиловцев (в нач. 1916 реальная заработная плата упала на 35% от уровня 1914, ухудшились условия труда и т. д.). Недовольство рабочих выливалось в стачки.
Во главе путиловцев выступала большевистская организация, объединявшая в 14 цеховых группах св. 100 членов партии. На заводе действовали также организации эсеров, меньшевиков. Сигналом к стачке явилась листовка, выпущенная в нач. февр. 1916 Нарвским районным комитетом большевиков, который призвал рабочих к борьбе за улучшение экономического положения, к свержению царизма. 4 февраля рабочие электрического цеха потребовали увеличения зарплаты на 70%.
Директор ответил отказом. 5 февр. стачка начала распространяться на др. цеха, охватив св. 21 тыс. рабочих. Командующий Петрогр. воен. округом пригрозил рабочим всеобщим локаутом, заменой стачечников солдатами, призывом военнообязанных путиловцев в армию. Угроза вызвала всеобщ. возмущение, администрация ответила локаутом. Стачка, которую возглавляли большевики А. А. Андреев, С. И. Афанасьев, Т. В. Барановский, И. Г. Егоров, Ф. А. Лемешев, К. А. Николаев, длилась 6 дней и закончилась частичным удовлетворением требований электриков. Рабочие завода были поддержаны 18-дневной стачкой 3 тыс. судостроителей Путиловской судоверфи.
С 16 февраля началась вторая стачка на Путиловском заводе, которая с 22 февр. стала всеобщей. Массовый митинг рабочих 23 февраля вынес резолюцию с требованием повышения зарплаты, установления 8-ми часового рабочего дня. Власти закрыли заводд на неопределенное время и мобилизовали в армию св. 2 тыс. путиловцев. Для руководства стачкой большевиками был создан Нарвский районный стачечный к-т. По призыву большевиков П. с. была поддержана общегор. забастовкой рабочих (29 февр. - 3 марта).
В ней участвовали 73 тыс. рабочих с 49 предприятий. Попытки эсеро-меньшевистских оборонцев из рабочей группы Центр. воен.-пром. к-та сорвать стачку закончилась провалом. Всего в годы 1-й мировой войны путиловцы провели 42 стачки (3,2% от числа всех стачек рабочих Петрограда), в них участвовали свыше 160 тыс. чел. (13,5% общего числа стачечников).
Ну а в сериале, довольный Парвус открывает шампанское и предлагает представителю МИДа выпить за успех их небольшой революции. Выпив бокал шампанского, Парвус говорит что сама стачка начнется завтра утром и первым выступит Путиловский завод в Петрограде. Ага, Путиловский завод действительно выступит, только не в январе, а в феврале, так что Парвус тут немного так поторопился.
Дальше зрителям, демонстрируют документальные кадры, только не стачки, а обычной будничной жизни, а Мезенцев за кадром говорит, что Парвус выбрал для своей революции красивую дату годовщину Кровавого воскресенья, план был прост и эффективен, вывести на улицы рабочих, подогреть их прокламациями, а затем со стороны наблюдать как разгорается пламя.
После этого нам показывают совещание у полковника Туркестанова, оказывается стачка в самом разгаре, так что контрразведчики будут участвовать в операции которую проводит департамент полиции. По словам полковника, планируется арест в разных районах горда самых активных агитаторов и деятелей революционного подполья, работать они будут совместно с охранным отделением и жандармами.
Эта операция, оказывается очередной перестрелкой, между революционерами, засевшими в каком-то доме, и жандармами, при этом обе стороны палят из оружия с бесконечными патронами. Как жандармы вышли на дом где засели революционеры, зрителям опять не разъясняют, а зачем, пускай они додумывают сами.
В ходе операции были задержаны трое революционеров, в том числе и товарищ Красин, который в реальности ни в каких стачках в 1916 году не участвовал в принципе, да и аресту он так же в том году не подвергался.
Находясь на допросе у полковника, Красин несет какую то агитационную чушь, да и вообще ведет он себя крайне вызывающе и нагло. На предложение полковника стать их агентом и заложить Парвуса, он отвечает категорическим отказом, на угрозу поехать в места не столь отдаленные, он нагло усмехается, потому что он уверен, что его не посадят.
А не посадят его потому, что на очной ставке его никто не опознает, улик на него нет, на квартире он был случайно по делам своей фирмы, а на суде у него будут самые дорогие адвокаты. Так что ничего от Красина не добившись, полковник его отпускает, после того как приходит адвокат Козловский.
В это время, Парвус по своему чудо аппарату получает сведения о ходе восстания, при этом хоть и приходят неутешительные известия об арестах, наш великий комбинатор приказывает отправить телеграмму об увеличении стачечного движения, которое кроме Петрограда должно охватить Николаев, Полтаву и другие города.
И да, разумеется эти стачки оплачиваются немецкими деньгами, которые Парвус велит своим подручным не жалеть, на вербовку новых участников стачечного движения.
Так же Парвус предлагает соорудить воззвание от имени трудящихся всей Европы в поддержку стачечного движения в Петрограде и завтра же опубликовать. Представителю германского МИДа, эта идея нравится, но он не знает что докладывать фон Якобу.
Парвус говорит, что могут появится случайности, которые негативным образом отразятся на их деле, так что есть вероятность что все полетит псу под хвост, главное надо сделать так, чтобы дороги назад не было ни у кого, ну а решающе слово будет за Лениным, но как он себя поведет никто предсказать не может.
Ну и что же делает Леин? А Ленин страдает в Цюрихе по поводу того, что дело со стачкой может заглохнуть и никакой революции не случится, а Парвус зря потратил деньги кайзера. Хотя если судить по новостям из газеты, то в России все кипит и бурлит, поэтому Ленин переживает что он до сих пор находится здесь.
Тут прибегает Радек и приносит Ленину маляву из Петрограда, в которой сообщается что Путиловский завод закрыт, многие рабочие были арестованы. Радек говорит Ленину, что товарищи там волнуются и спрашивают, что же делать им дальше, продолжать им забастовку или нет. Ленин не знает что же делать дальше и спрашивает совета у товарищей.
Ленин выслушивает мнения товарищей, что надо дожимать и, как гениальный вождь, делает все наоборот - безо всяких побудительных причин. Ну да Ленин орет что людей у них очень мало, так что надо заканчивать всю эту авантюру со стачкой. Так что Ленин велит отправить в Петроград сообщение по скайпу- стачки немедленно прекратить.
Наденька так ехидно у Ленина спрашивает, не повлияло ли на его решение негативное отношение к Парвусу, на это Ильич говорит, что решение уже принято и нечего его обсуждать.
На фоне документальных кадров, Мезенцев несет псевдоисторический бред, что Парвус ошибся когда вывел на улицы десятки тысяч рабочих, но опытные революционеры его не поддержали, в то время как власти в России действовали без промедления, митинги жестоко разогнали, на бунтующих предприятия объявили локаут, ну а самых злостных зачинщиков отправили на фронт.
Дальше нам показывают, как Мезенцев допрашивает рабочего, размахивая перед его носом пачкой денег и спрашивая его, как эти деньги попали в Россию. Рабочий отказывается раскрывать канал доставки денег в Россию, тогда Мезенцев бьет его по морде.
Вы спросите наверное, а как там дела обстоят у Парвуса? А дела у Парвуса обстоят не важно, за провал стачечного движения в России ему дали под зад коленом и выкинули на мороз. Объяснения Парвуса в Берлине никого не интересуют, поротому что там считают, что он мошенник и прикарманил выделенные ему деньги.
Представитель германского МИДа советует Парвусу срочно тикать из городу, пока с него возврата денег не потребовали. Парвус говорит, что он не верит в то, что все может быть настолько плохо.
В это время, Ленин играет в шахматы с лидером дадаистов и объясняет свою мотивацию революционера. Ну а мотивация Ильича проста как тапок, оказывается он хочет устроить революцию в России- ради мести за погибшего брата. Далее на шахматной доске Ленин показывает молодому человеку, как он жертвуя одной важной фигурой, выигрывает всю партию против царя Николая.
Ну а пожертвовал Ленин разумеется Парвусом, который в это время подловил у здания МИДа фон Якоба, который однако не намерен слушать его оправдания насчет провала в России революции. Фон Якоба интересует, как именно Парвус использовал деньги получение им от Германского МИДа.
Наступает декабрь 1916 года, внезапно все победы куда-то испарились и Мезенцев говорит за кадром про голод, бунты в войсках и объединяющую всех ненависть к Распутину, который прослыл целителем и провидцем. Ну Мезенцев как раз зачем-то приезжает на место убийства Распутина, где находится так же и полковник Туркестанов.
Не особенно горюя об убиенном, они болтают с доктором, но это неинтересно, так что на этом моменте я закончу , что будет дальше в пятой серии мы с вами узнаем в следующий раз...
Официальный девиз моего вуза: "Верность традициям, открытость инновациям". Но настоящий звучит так: "Всё умею, всё смогу, я - студент МПГУ" 😁
Я - студент Московского Педагогического Государственного Университета. Я не мусульманин, я не исламовед, я не арабист, будущий историк и учитель истории. Ради успешной сдачи экзаменов исламоведам и арабистам я потратил много времени на изучение этой религии и усердно учился на парах, чтобы понять специфику этой религии. Я планирую получать магистратуру по китаистике, поэтому востоковедение является моим приоритетным вложением сил. Эта экскурсия обзорная и не претендует на глубокий исследовательский анализ.
Данный пост возник как результат прочтения поста и полемики с его автором по следующей ссылке;
Мировая карта расселения мусульман. Почти весь мир хоть немного да задет зелёным знаменем Пророка.
Ислам - это мировая монотеистическая религия, возникшая в VII в. по христианскому летоисчислению. Её роды происходили в месте и времени, богатыми на глобальные культурные парадигмы - на Ближнем Востоке. Аравийский полуостров, на котором родился и вырос пророк Мухаммад, был местом проживания народов семитской языковой группы. Её можно назвать одной из древнейших на нашей планете - уже в III тыс. до н. э. её носители захватили и ассимилировали Шумерскую цивилизацию. Впоследствии они создали политическое, языковое и культурное ядро для весьма специфической части Ойкумены, находящейся аккурат между автохтонными древнейшими народами Ближнего Востока (древними египтянами, шумерами, хеттами и до.) и многочисленными иммигрировавшими сюда народами индоевропейской языковой семьи (древними персами, древними греками и др.) Издревле семитские народы находились на перекрестье торговых путей - так, семитами были арамеи, финикийцы, древние израильтяне. В те времена (до нашей эры) не существовало ни этнической, ни даже религиозной самоидентификации, была лишь родовая, в лучшем случае - племенная. Клейстером выступала языковая и политическая общность - это гарантировало обмен идеями, товарами и, самое главное, способность заключать браки. Брак является очень важной частью культурного развития общества, поскольку именно матери воспитанием оказывали большое влияние на культуру будущего поколения. Чтобы их заключить необходимо было, чтобы были близкие традиции обычаев (в т.ч. обычного права), а также были универсальны права наследования. Первое как раз сближала языковая общность, второе - наличие универсального права.
Языковая карта в эпоху Бронзового века. Обратите внимание на ареал обитания семитов - аккурат в окружении центров цивилизации, на пересечении торговли между ними.
Семитскую культуру, как пытается доказать автор, нельзя назвать ни кочевнической, ни дикой. Напротив, речь идёт об одной из древнейших этнолингвистических групп с древнейшими же традициями градостроительства. Уникальной спецификой семитской Ойкумены является её расположение на узлах торговли - они тысячи лет пребывали в виде буфера между всеми существующими (кроме Китая) цивилизациями древности. Это можно сравнить с ролью древних греков для европейской цивилизации.
В подобных условиях общество неизбежно пребывает в состоянии интеллектуального гудения. Регулярные контакты с чужаками постоянно ставят перед подобными людьми задачу осмысления Вселенной, в которой они живут - сам способ их хозяйственной жизни и география их расположения не позволяет им замкнуться в себе. Немудрено, что именно семиты изобрели все три авраамические религии - иудаизм, христианство и ислам.
Мало кто из неправоверных знает, что Коран - это поэзия. В исламском мире особым искусством является умение петь цитаты из Корана, а слушать оное пение почитается за духовное наслаждение и культурное развлечение.
Любопытно, что продуктом культуры семитов является в первую очередь то, что нельзя пощупать и на что нельзя посмотреть. Это идеи и поэзия. В то время как безусловно более хозяйственно успешные и богатые народы (египтяне, китайцы, персы) актуализировали свою культуру в строительстве и архитектуре, семиты опирались на язык. Отсюда исходит весьма специфический (если не уникальный) способ консолидации семитского общества - вокруг не географических местечек, не городов и мест расселения народов, а вокруг идей. Отсюда очень любопытная форма самоорганизации - религиозная община. Представьте, если бы русский человек сохранял бы свою идентичность не как гражданин России и носитель русского языка, проживающий в России, а как, например, член православной религиозной общины, оставаясь таковым и в Йемене, и в Аргентине, и в Австралии.
О византийских крепостях в Крыму, Африке и на Востоке. Какое водохранилище стало местом съёмок фильмов «Инферно» Дэна Брауна и «Из России с любовью»? Сколько средств было потрачено на строительство храма Святой Софии.
К счастью, такое чудо, как Храм святой Софии, сохранилось до наших дней, хотя и в несколько изменённом виде.
1. Гражданские постройки
Юстиниан вошёл в историю как строитель на века, оставив за собой наследие, которое стало символом его правления. Самым ярким проектом был грандиозный храм Святой Софии в Константинополе, построенный всего за пять лет. Это не просто крупнейший храм христианского мира, а настоящий инженерный шедевр, поражающий своим размахом. Но Юстиниан не ограничился одним храмом: он строил крепости, акведуки, общественные здания, словно пытаясь превратить империю в архитектурное чудо. Его проекты стали не только доказательством могущества Византии, но и ориентиром для будущих поколений. Давайте взглянем на них подробнее.
Купол храма
Эпоха Юстиниана стала временем архитектурного бума, когда церковное строительство достигло невиданных высот. Всё началось ещё в 380 году, когда христианство утвердилось как официальная религия Римской империи, а строительство церквей стало модным способом выразить веру и продемонстрировать статус. Однако именно при Юстиниане дела пошли по-настоящему масштабно. На передовой были гениальные архитекторы Анфимий Тралльский и Исидор Милетский — настоящие звёзды своего времени. Эти мастера, объединив математический гений с инженерной смелостью, создали храм Святой Софии — инженерный шедевр, который и сегодня впечатляет. Одной из их ключевых инноваций стало использование лёгкого кирпича и арочных конструкций, позволивших строить гигантские купола без лишних колонн. Византийская архитектура словно говорила: «Смотрите, варвары, какие мы можем создавать шедевры!»
Среди знаковых проектов Юстиниановой эпохи выделяются церковь Святого Полиевкта, соборы Сергия и Вакха, базилика Святого Иоанна и, конечно, собор Святой Софии в Константинополе. Эти проекты финансировались не только из казны императора, но и за счёт состоятельных аристократов, которые использовали свои пожертвования как способ повысить статус и добиться признания церкви.
Церковь Святых Сергия и Вакха
Собор Святой Софии стал не просто строительным проектом, а настоящей демонстрацией возможностей эпохи. Построенный всего за пять лет (532–537 годы), он увенчан 32-метровым куполом — инженерным шедевром, символизирующим, по одной из версий, мироздание. Купол, поддерживаемый арками и парусами, создавал иллюзию невесомости и гармонии, которая поражала современников. Такие конструкции были настоящей революцией, позволяя равномерно распределять вес и возводить огромные пространства без лишних колонн.
В эпоху Юстиниана византийские архитекторы стали настоящими новаторами, внедряя революционные инженерные решения. Они разработали систему каркаса, которая позволяла создавать ажурные стены, соединённые в единую композицию. Примером таких стен можно назвать декоративные арочные проёмы в соборе Святой Софии, которые словно парят, несмотря на свою массивность. А чтобы храмы не выглядели тяжеловесными, использовали хитрый трюк — керамические сосуды для облегчения куполов. Эти технологии сделали здания одновременно монументальными и воздушными, словно сами стены стремились к небесам, олицетворяя совершенство.
Этот огромный храм не кажется таким массивным, благодаря своим ажурным стенам.
Строительство храмов в эпоху Юстиниана — это не просто архитектурные проекты, а настоящие финансовые приключения. Например, облицовка собора Святой Софии серебряной фольгой обошлась в колоссальные 40,000 фунтов серебра. Общая стоимость строительства собора достигла 1,3 миллиона солидов — сумма, сопоставимая с бюджетом небольшой страны. Для сравнения: другие проекты того времени стоили в десятки раз меньше! Помимо Софийского собора, важными символами эпохи стали храм Сан-Витале в Равенне (548 год) и Неа-Экклесиа в Иерусалиме. Это была не просто архитектурная революция, а синтез технологических достижений, богословских идей и громадных финансовых вложений, который навсегда изменил облик христианского мира.
Базилика Сан-Витале - важнейший византийский памятник искусства в Западной Европе
Цистерна Базилика, начатая при Константине Великом и завершённая при Юстиниане, стала настоящим инженерным чудом своего времени. Это подземное водохранилище обеспечивало город запасом питьевой воды на случай засухи или осады. Воду доставляли из Белградского леса, находящегося в 19 км к северу от города, через сложную систему водопроводов и акведуков, включая знаменитый акведук Валента. Почему Белградский лес? Потому что его источники были обильны и надёжны даже в засушливые времена.
Цистерна Базилика
Размеры цистерны впечатляют: 145 × 65 м, с ёмкостью 80 000 м³ воды. Её сводчатый потолок держится на 336 колоннах высотой 8 метров, расположенных в 12 рядах. Интересно, что многие колонны взяты из античных храмов, поэтому отличаются сортом мрамора и обработкой. Но самая загадочная деталь — две колонны с головами Медузы Горгоны: одна перевёрнута, другая повернута на бок. Легенда гласит, что это сделано, чтобы лишить её силы обращать людей в камень. Удивительно, но до сих пор неизвестно, из какого храма привезли эти колонны.
По соседству с цистерной находится «Бассейн желаний», ещё одна её любопытная деталь. Это водохранилище стало не только историческим, но и культурным феноменом: его атмосферу можно увидеть в фильмах, таких как «Из России с любовью», и в романах Дэна Брауна. Цистерна также появляется в книгах Виктора Пелевина и Умберто Эко, что делает её настоящим магнитом для любителей мистики и истории.
Одним из самых грандиозных символов величия Юстиниана стала одноимённая колонна, установленная в Константинополе. Эта триумфальная колонна, созданная по приказу императора, была призвана увековечить его военные победы. Колонна поражала своим масштабом и красотой. Прокопий Кесарийский в трактате «О постройках» упоминает её сразу после собора Святой Софии, подчёркивая её значимость.
Реконструкция колонны по Корнелиусу Гурлитту, 1912. Ошибочно показан винтовой фриз как у колонны Траяна.
Колонна возвышалась на ступенчатой пирамиде из семи каменных ступеней, на которых могли сидеть жители города. Она была составлена из огромных монолитов, скреплённых раствором и украшена бронзовыми венками и картинами. На вершине колонны возвышалась статуя Юстиниана на коне. Конь изображён в движении: одна нога поднята, будто готовится ступить на землю, другая — уверенно опирается на камень. Задние ноги напряжены, создавая эффект готовности к следующему шагу.
Император представлен в образе античного героя Ахилла: на нём высокие башмаки, панцирь, шлем с плюмажем, но без оружия. В его руке — шар с крестом, символизирующий власть над миром, достигнутую не войной, а верой. Правая рука протянута на восток, словно приветствуя новый день и подчёркивая силу империи.
Церковь Святых Сергия и Вакха, построенная в 527–529 годах неподалёку от дома, где Юстиниан провёл свои молодые годы, стала настоящей жемчужиной архитектуры. Её неслучайно называют «Малой Софией»: она гармонично сочеталась с более ранней церковью Святых Петра и Павла, которую, к сожалению, стерли с лица земли в XX веке.
Церковь Святых Сергия и Вакха
Особую любовь к этой церкви питало императорское семейство. На многих капителях можно найти инициалы Юстиниана и Феодоры, словно оставленные автографы звёзд своего времени. В 536 году Феодора передала храм монофизитам, а спустя 15 лет здесь нашёл убежище папа римский Вигилий, скрываясь от разъярённой толпы.
Когда иконоборцы объявили войну изображениям святых, мозаики этой церкви попали под горячую руку. Их уничтожили, считая идолопоклонническими, а вместе с ними утратилось и богатое убранство храма. И всё же, несмотря на разрушения, церковь продолжала жить, пережив даже падение Константинополя. В 1506 году она была превращена в мечеть: мозаики закрасили, а здание расширили притвором и медресе.
Сегодня эта церковь — как книга с израненными страницами, но всё же читаемая. Построенная до завершения Святой Софии, она стала важным шагом в развитии купольной архитектуры. Её восьмиугольная структура с центральным куполом была настоящей инновацией, которая задала тон для дальнейших архитектурных решений Византии.
Юстиниан прославился многими другими грандиозными проектами, которые изменили облик Византии и укрепили её позиции как центра христианского мира. Вот несколько значительных достижений:
Базилика Святого Иоанна (Эфес): Построенная на месте предполагаемого захоронения апостола Иоанна, эта церковь поражала своим размахом: форма креста, купола на каждом конце — всё это подчёркивало её величие. Она стала одной из крупнейших церквей своего времени.
Руины Базилики Святого Иоанна
Храм Сан-Витале (Равенна): Завершённый в 548 году, этот великолепный храм — настоящая визитная карточка византийской архитектуры. Его уникальная восьмиугольная структура и мозаики, изображающие Юстиниана и Феодору, до сих пор вызывают восхищение, как пример искусства, которое пережило века.
Аркада ротонды храма Сан-Витале
Неа-Экклесиа (Иерусалим): Эта церковь была построена как символ христианской идентичности Иерусалима, чтобы затмить его языческое и еврейское прошлое. Её масштабы делали её одной из крупнейших в Святой Земле.
Церковь Святой Ирины (Константинополь): Этот ранний купольный храм, возведённый на месте более древнего здания, стал переходным этапом в архитектуре. Он отражает смену от базиликальной формы к купольной системе, характерной для эпохи Юстиниана.
Церковь Святой Ирины
Юстиниан уделял большое внимание развитию городской инфраструктуры. Он восстанавливал и расширял системы водоснабжения, строил акведуки, мосты и водохранилища. В Константинополе, например, система водоснабжения была значительно улучшена.
В Константинополе Юстиниан не только перестроил части Большого дворца, добавив залы для торжеств и приёмов, но и построил новые резиденции для высокопоставленных чиновников и духовенства. Эти архитектурные достижения служили символами не только величия империи, но и её христианской идентичности.
2. Господь, защити нас от варваров! Фортификация во времена Юстиниана
В VI веке строительство крепостей и стен стало своеобразным хобби Юстиниана — правда, вынужденным. Варвары и персы стучались в двери империи с таким энтузиазмом, что без новых укреплений можно было остаться без этих самых дверей. Император Юстиниан принялся за дело с рвением настоящего архитектора, вдохновлённого наследием своих предшественников. И ведь не зря — каждое укрепление было словно визитка: «Здесь был Юстиниан».
Самым грандиозным «бетонным чудом» стали фракийские Длинные стены — 58 километров оборонительной мощи, простирающиеся от Чёрного до Мраморного моря. И хотя в школьных учебниках их авторство часто приписывают Анастасию I, Юстиниан подошёл к вопросу как настоящий перфекционист: добавил башни и усилил укрепления. Я думаю, что если бы наши современники долго смотрели на эти стены, они бы услышали тихий шепот, который словно говорил: «Не стоит задаваться вопросом, сколько камней пошло на строительство, просто наслаждайтесь прекрасным видом».
Стены и башни Никополя
Аналогичная каменная магия происходила вдоль Дунайского лимеса. Городам с яркими именами — Сердика, Наиссус, Пауталия, Траянополис и Августа-Траяна — подарили не просто обновлённые стены, а полноценный апгрейд. Защита была улучшена, а в новых населенных городах крепостях со временем возобновилась активная торговля. Эти города превратились в мини-хабы своей эпохи, где война и торговля шли рука об руку.
Руины амфитеатра в Сердике
В игре «Защити свою империю» Юстиниан мог рассчитывать на успех благодаря своим крепостям. Историк Прокопий Кесарийский утверждает, что император построил или восстановил более 600 укреплений. Это были не просто стены для галочки: от массивных городских барьеров до уютных крепостей, где крестьяне могли спрятаться вместе с коровами и курицами. Археологические находки показывают, что византийские инженеры мастерски подстраивались под природу. Стены как будто обнимали долины или извивались ломаной линией, как змеи, создавая дополнительные укрытия для засад. Такая тактика превращала горы и реки в лучших союзников против врагов.
Но крепости — это не только про войну. Они были маленькими вселенными, где кипела жизнь: пахали землю, ковали подковы, играли свадьбы. Внутри находили сельхозинструменты, храмы и захоронения. Эти укрепления становились своеобразными автономными городами, где жизнь продолжалась несмотря на осады. Такие места, как Сердика и Пауталия, не просто защищали людей, но и превращались в центры повседневной жизни. Ремесленники трудились, дети гоняли мяч, а крестьяне растили капусту под защитой мощных стен.
Руины городской крепости на холме Гиссарлык
Использование рельефа в строительстве крепостей было не просто хитростью, а настоящим искусством. Размещённые на высотах до 1500 метров, такие крепости предлагали шикарный стратегический обзор — врагам приходилось карабкаться вверх, словно на горную экскурсию, только без гида и сувениров. Эти неприступные бастионы превращали атаки противников в изнурительный марафон.
Но высокогорные виды имели свою цену. Жителям приходилось забыть о привычных полях и заняться животноводством, благо овцы и козы с радостью кушали траву с пастбищ на склонах. А вместо привычной вспашки земли люди осваивали горнодобычу: местные горы щедро делились железной рудой и медью. Эти ресурсы поддерживали не только быт, но и оборонительную мощь крепостей, превращая каждую из них в небольшую автономную экономическую зону, где жизнь продолжалась вопреки всем вызовам.
Балканы были не просто важным регионом для Византии — это была настоящая дверь в Европу, которую Юстиниан хотел запереть на все замки. Через Балканы проходили важнейшие торговые пути и военные маршруты, превращая этот регион в стратегическое сердце империи. Юстиниан, как истинный реформатор, решил превратить Балканы в бастион. Он перестроил стены Диррахия — родного города Анастасия (интересно, местные гордились этим фактом?), основал новый город Юстинианополь с тройным кольцом укреплений и укрепил Коринфский перешеек, защитив Пелопоннес от всех, кроме особо настойчивых туристов.
Мозаики базилики VI века в амфитеатре Диррахия.
Однако не всё было гладко. Отсутствие системного подхода к обороне и нехватка постоянных гарнизонов стали ахиллесовой пятой этой амбициозной стратегии. Зачем ставить солдат в крепости, если их можно было бы распределить более эффективно? Содержание армии было слишком дорогим удовольствием, а количество воинов оставляло желать лучшего. В итоге крепости часто превращались в декоративные символы имперской власти, которые, увы, не могли остановить набеги славян и гуннов.
3. Оборона на востоке
Варвары – дело одно. Совсем другое дело – восточные границы цивилизованного и вечно враждующего Ирана. Когда Византия унаследовала от Римской империи оборонительную систему limes Orientalis, это было похоже на передачу драгоценного семейного реликта. Эта сеть укреплений состояла из фортов, наблюдательных пунктов и стен, которые защищали границы и следили за передвижением. Она включала Армянский (limes Armenicus) и Аравийский (limes Arabicus) лимесы, которые защищали восточные границы от врагов и обеспечивали безопасность торговых путей — так называемых «международных трасс» того времени.
На севере строили крепости по строгой гипподамовой системе: прямые улицы, ровные кварталы, всё аккуратно и строго. Такая планировка не только упрощала строительство, но и позволяла быстро организовать оборону на новых территориях. Южные укрепления, напротив, были словно дизайнерские проекты: их адаптировали под рельеф и использовали старые набатейские поселения. Зато выглядели они уникально, хоть и требовали больше времени и усилий.
Ключевую роль в этой системе играла дорога Strata Diocletiana — своего рода византийская "автомагистраль". Она связывала форты, обеспечивала быструю переброску войск и снабжение гарнизонов. С помощью этой дороги армия могла оперативно реагировать на угрозы, что делало её важнейшим элементом обороны.
Торговые пути Ближнего Востока
Среди самых известных укреплений были Сура, Орес и Пальмира. Сура контролировала Евфрат, словно шлагбаум на важнейшем водном пути. Орес отслеживал движения кочевых племён в пустынных районах, а Пальмира, словно оживлённый торговый центр, соединяла Восток и Запад, оставаясь ключевым звеном в оборонительной стратегии. Каждое из этих мест было не просто укреплением, а важной частью византийской "системы безопасности".
Со временем стратегия размещения крепостей претерпела любопытные изменения. Если раньше форты стояли там, где можно было перехватить персов на их пути к границам, то позже всё внимание переключилось на Евфрат. Река стала своеобразным "природным барьером" — и, надо сказать, весьма успешным.
Стена Диоклетиана, Пальмира.
В III веке, когда персидская угроза заиграла новыми красками, крепости строили в темпе "лишь бы успеть". Качество, как вы догадались, оставляло желать лучшего. А вот в IV веке всё изменилось: Римская империя решила, что защита в стиле "статичных стен" уже не работает. В игру вступили мобильные войска и арабские союзники-федераты. Эти федераты — настоящие профи по местности и мобильности — не просто заключали договоры с империей, но и обеспечивали помощь в борьбе с кочевниками. Так что, если на горизонте появлялись проблемы, федераты уже были там, чтобы их решать.
К эпохе Юстиниана, в 529 году, управление восточными границами — лимесом — делили между двумя военными магистрами: Армении и Аравии. Какие у них были обязанности? Организовать оборону, мобилизовать войска, следить за гарнизонами и координировать всё это дело. Разделение, конечно, помогало лучше справляться с задачами, но не без конфликтов: стратегий на всех магистров явно не хватало. В итоге армия становилась мобильной, а форты из постоянных крепостей превращались в базы для стремительных операций.
Юстиниан был мастером строить не только стены, но и истории вокруг них. Среди его знаковых проектов — крепости Каср аль-Азрак в Иордании, узловая точка для караванов; Дейр эль-Кахф в Сирии, идеальный наблюдательный пункт для пустынных земель; и Каср аль-Халлабат, служивший восточным щитом Иордании. Эти форты были не просто защитными сооружениями, а отражением новой концепции: компактные квадрибургиумы размером 70×70 метров, словно военные кубики Рубика, которые можно было быстро перестроить под нужды армии.
Руины крепости Каср аль-Азрак
Но настоящей звездой стал проект крепости Дара, начатый в 506 году, несмотря на запрет Персии строить укрепления (восхищение соседей тоже дорого стоит). Эта крепость включала широкий ров, двойные стены и башни с интервалом 50 метров. Дара стала несокрушимой преградой для персов и символом амбиций Юстиниана.
Ещё один шедевр — Ресафа. С её стенами длиной 1,8 км и 50 башнями разных форм (прямоугольных, круглых, многоугольных) она была не просто крепостью, но и священным центром, где поклонялись святому Сергию — покровителю воинов. Паломники стекались сюда, а местные жители могли гордиться, что их город защищён не только камнями, но и святой силой.
Сергиополь или Ресафа. Руины.
И, конечно, Зенобия (Халабийе) на берегу Евфрата — архитектурный феномен. Стены толщиной 3,25 м из гипсовых блоков могли выдержать почти всё, а трёхэтажный преторий был идеалом фортификационного искусства. Эта крепость не только стояла на страже региона, но и контролировала торговые пути, связывая Восток и Запад.
А чтобы Евфрат не топил всё подряд, Юстиниан приказал построить волнорезы — массивные каменные барьеры, которые укрощали реку. По словам Прокопия, эти сооружения были как точки спасения для поселений вдоль берега, предотвращая наводнения и разрушения. Вода успокоилась, в отличие от внешнеполитической ситуации.
4. Фортификации Византии в Причерноморье
В эпоху Юстиниана Великого византийская администрация активно укрепляла свои позиции в Северном Причерноморье, превращая регион в стратегический форпост империи. Крым, Керченский и Таманский полуострова стали ареной масштабного строительства: восстанавливали укрепления Херсона (нынешнего Севастополя) и Боспора (современной Керчи), превращая их в неприступные бастионы. На Южном берегу Крыма, словно жемчужины в ожерелье, возвышались приморские крепости. Они контролировали морские пути и обеспечивали надёжную защиту от кочевников, которые не были в восторге от византийских построек.
Эски-Кермен
К концу VI века в Горной Таврике (горной части Крыма, включающей Южный берег и внутренние горные районы) появилась оборонительная система, известная как «limes Tauricus», которая напоминала продуманный пазл. Вместо скучных сплошных линий укреплений строились отдельные форты, связанные друг с другом визуально и стратегически. Это позволило Византии эффективно контролировать территорию, быстро реагировать на угрозы и не распылять ресурсы. Система включала три типа сооружений:
Во-первых, "Длинные стены" — они перекрывали горные долины, создавая барьеры, которые направляли кочевников к узким проходам. Там они словно сами забредали в ловушку, где их ждала хорошо подготовленная засада. Такие стены замедляли врага, давая византийским войскам драгоценное время для обороны или контратаки.
Во-вторых, малые дозорные крепости (бурги) вроде Баклы, Сюйреня и Сиваг-Кермена располагались на высотах или у ключевых проходов. Оттуда сторожевые наблюдали за движением врагов, а систему оповещения можно было назвать средневековой "смс-сетью": сигналы подавались с помощью огней, дыма или гонцов и доходили до Херсонеса за считанные часы.
Руины Сюйреньской крепости
И наконец, опорные крепости-фрурионы, такие как Эски-Кермен, Дорос (Мангуп-Кале) и Чуфут-Кале (Кырк-Ор), служили настоящими спасительными оазисами. В случае нападения здесь могли укрыться не только военные, но и мирное население, превращая фрурионы в мини-городки, где жизнь продолжалась даже во время осады.
5. Византийские крепости в Африки
После того как Византия победоносно завершила Вандальскую войну (533–534 годы), ей удалось вернуть контроль над провинциями римской Африки, за исключением Мавретании Тингитанской (территория современного северного Марокко). Прокопий Кесарийский утверждал, что вандалы разрушили римские укрепления, но археологические данные с ним не согласны: скорее всего, сооружения просто постепенно обветшали из-за отсутствия должного ухода. Однако Юстиниан не собирался мириться с разрухой: он инициировал масштабное строительство, оставив множество памятных надписей, которые можно назвать своеобразными "визитками" его эпохи.
Строительные работы начались под руководством Велизария — выдающегося полководца, который не только блестяще завершил Вандальскую войну, но и заложил основу для восстановления региона. После него дело продолжил губернатор Африки Соломон (539–544 годы), ставший своеобразным "менеджером проекта". Для финансирования этих амбициозных строек он использовал трофеи, захваченные у вандалов, включая золото, украшения и даже оружие. В Северной Африке крепости строились практически с нуля, что объясняет отсутствие слоёв реконструкции в археологических раскопках. Этот регион стал ареной настоящей строительной революции, когда вместо устаревших укреплений возводились современные по тем меркам форты, готовые к отражению любых угроз.
Триумфальная арка Траяна в Тимгаде
Изначально предполагалось, что крепости образовывали защитные рубежи, отделявшие крупные города, такие как Карфаген (да, это тот самый Карфаген, который римляне сначала стерли с лица земли в 146 году до нашей эры, а потом восстановили как римскую колонию), от местного берберского населения. Однако современные исследования показывают, что фортификационные сооружения чаще располагались поблизости от городов и источников воды. Такой выбор местоположения обеспечивал более быструю реакцию войск на угрозы, а также удобство снабжения гарнизонов. В некоторых случаях крепости строили на фундаментах старых римских укреплений, что позволяло сэкономить ресурсы и время.
Крепости Северной Африки VI века можно разделить на три основные категории:
Малые форты: занимали площадь менее 1 гектара. Например, Тимгад — древнеримский город в современной Алжирии, который знаменит своей идеально сохранившейся городской планировкой. Такие форты служили наблюдательными пунктами и оперативными базами для небольших гарнизонов.
Средние форты: площадью от 5 до 9 гектаров, как в Багаи, религиозном и административном центре в Северной Африке, также расположенном в Алжире. Эти форты часто включали внутренние укрепления, которые обеспечивали двойную линию обороны в случае нападения.
Крупные городские стены: охватывали десятки гектаров, но защищали меньшую территорию, чем их римские предшественники. Это было связано с тем, что византийцы делали ставку на более компактные и стратегически важные участки, которые было легче защищать. Например, Суфетула — город, разделённый новыми стенами на несколько меньших секций. Такое деление превращало каждую секцию в независимый оборонительный узел, способный выдержать нападение, даже если остальные части города были под угрозой. Этот подход также помогал ограничивать разрушения и упрощал управление обороной и снабжением. Византийцы использовали эти нововведения, чтобы максимально эффективно распределять свои ресурсы.
Фортификационная деятельность в Северной Африке в эпоху Юстиниана была словно попытка вернуть старую римскую роскошь, но с ограниченным бюджетом. Эти новые и восстановленные укрепления сочетали в себе прагматизм и стратегию. Простая архитектура? Возможно. Но именно она обеспечивала защиту ключевых регионов, превращая форты в базы для мобильных войск и местные центры религиозной жизни. Пусть их конструкция и уступала сложным укреплениям других регионов империи, но они были настоящими оплотами, которые, как хорошие друзья, всегда оказывались кстати в трудный момент.
Вселенная в понимании мезоамериканских культур разделялась на три части: небеса из тринадцати этажей, наш земной мир и подземный 9-уровневый мир. Про царство мёртвых мы, кстати, уже беседовали — здесь подробно освещается каждый из девяти уровней.
На каждом этаже небесного и подземного мира обитали различные боги и второстепенные сверхъестественные существа. Кодекс Риос, или Ватиканский кодекс 3738, являет нам всё мироустройство сразу — на иллюстрации (фото 1) привожу названия и перевод каждого из уровней. На самом верхнем уровне, Омейокане, обитал Ометеотль в лице Ометекутли и Омесиуатль.
Нижний, земной, водный мир — источник рек, ветров и облаков. Нижний мир полон богатств, но воспринимался земледельцами, зависимыми от непостоянства дождей, как жадный и жестокий. Они воспринимали этот мир как осквернённый смертью и ревностно охраняемый опасными «хозяевами» источников и лесов. Даже сегодня места-источники природных богатств (реки, леса, пещеры) воспринимаются как места связи между миром людей и потусторонним миром, охраняемые духами оуикан чанеке (ohuican chaneque, «хозяевами опасных мест»).
Наш земной мир воспринимался как прямоугольник, окруженный морскими водами и разделённый на 4 сегмента (фото 2). И соединялись эти лепестки гигантского цветка мира (см. фото) в центре, пуповине мира, который изображался как драгоценный зелёный камень. Каждому из четырех сегментов приписывался свой цвет и знак дня:
🔪 — север (Миктлампа, Mictlampa): чёрный, кремень;
🏠 — запад (Сиуатлампа, Cihuatlampa): белый, дом;
🐰 — юг (Уитцлампа, Huitzlampa): синий, кролик;
🌱 — восток (Тлапаллан, Tlapallan): красный, тростник.
На каждом краю света высилось колоссальная опора неба. В источниках эти опоры описываются как священные деревья или как один из четырёх тлалоков (которые помощники Тлалока, бога воды и гроз). Кодекс Борджиа показывает нам все четыре опоры в виде деревьев. Но они выступали не только в этой роли: по ним, как по путям, боги и их силы путешествовали к земле. Влияние богов небес и подземного мира, огонь судьбы и времени, расходилось от четырёх деревьев к центральной точке, «пупу земли». А в центре, заключённый в зелёный драгоценный камень, жил Старый Бог, мать и отец богов, повелитель огня и перемен в природе вещей.
На изображении из Кодекса Борджиа (фото 3) показаны четыре направления и знаки дней, связанные с каждым из них. Например, с запада (правый нижний сектор) приходят силы знаков дня, с которыми спускаются женщины-богини сиуатетео: орёл, дождь, дом, обезьяна и олень.
А теперь вопрос знатокам: почему это у ацтеков север справа?
Если бы вам сказали, что войны - это только победы и массовый героизма одной стороны, то вы бы логично засомневались в простоте такого подхода. И правильно бы сделали. В реальности всё куда запутаннее, особенно когда за кулисами стоят страны с различными амбициями и противоположными взглядами на настоящее и будущее мира. Так случилось и со страной Советов, чьи союзники (Соединенные Штаты и Великобритания) были скорее "друзьями поневоле", чем настоящими боевыми товарищами. Их совместные усилия действительно привели к триумфу над мраком нацизма, но дорога к этой победе была вымощена не цветами, а острыми шипами взаимного недоверия и недоразумений.
Наши и американцы в Германии в 1945 году
Разные цели, разные подходы
Как и в любой дружбе, были моменты, когда каждый тянул одеяло на себя. СССР хотел быстрее освободить захваченные территории и добить Гитлера, а вот западные ребята больше думали о том, как сохранить свои ресурсы и заодно разобраться с Японией (желательно чужими руками). Из-за этого возникало много споров о том, куда направить основные силы и кто должен взять на себя большую часть работы.
Добавьте сюда ещё и разницу в подходах к ведению боевых действий. Советские войска любили действовать массово, словно гигантский каток, сметающий всё на своём пути. А вот американцы и британцы предпочитали использовать более современные технологии и гибкие манёвры. Не то, что согласовать, а даже понять такие разные стратегии друг друга было непросто.
Английские и американские танки были в большинстве своём хуже советских, но на безрыбье и рак - рыба
И, конечно, доверие - тот самый фактор, который всегда играет важную роль. Сталин боялся, что западные друзья его кинут, и договориться с немцами за его спиной, оставив Красную Армию один на один с Гитлером, а то и подспудно помогая ему. С другой стороны, Черчилль и Рузвельт тоже не дремали, переживая, что Советы захватят всю Европу и установят там свой порядок. В общем, атмосфера была накалённая.
Когда всё-таки получилось сработаться
Но, несмотря на все эти проблемы, союзники всё же нашли общий язык и сделали несколько важных шагов. Например, открытие Второго фронта в Европе. Долго-долго СССР просил своих друзей открыть новый фронт, чтобы ослабить давление на Востоке. Союзники тоже не раз пытались сделать такой трюк (неудачный разгром в Дьеппе в 1942 и удачная высадка в Африке в том же году), и вот, наконец в 1944 году сумели-таки высадиться в Нормандии. Это событие сразу изменило ход войны. Причём не только для немцев.
А вот многие их самолёты даже превосходили советские. Например, нашим лётчикам очень полюбилась капризная "Аэрокобра"
Другим важным успехом взаимодействия стал знаменитый ленд-лиз - программа помощи от США, благодаря которой СССР получил кучу техники, оружия, еды и материалов. Без этих поставок Красная Армия наверняка бы справилась сама, но по ходу могла столкнуться с большими трудностями, особенно на первом этапе войны, когда советская промышленность только начинала восстанавливаться после эвакуации на восток.
Ну и, конечно, нельзя забывать про совместные операции, вроде битвы за Германию и войны с Японией в 1945 году. Здесь союзники показали, что могут работать вместе, даже несмотря на все предыдущие трения. Эти победы стали финальным аккордом войны и помогли окончательно уничтожить фашистскую угрозу.
В итоге можно сказать, что кооперация между СССР и его западными партнёрами была сложной, но по итогу успешной. Несмотря на все конфликты и недопонимания, они смогли объединиться ради общей цели - победить общего врага. Этот опыт показал, что даже при наличии больших различий, взаимного недоверия и разных политических взглядах можно найти точки соприкосновения и добиться успеха через компромиссы и понимание.
Так что, как говорится, иногда даже самые сложные отношения могут привести к чему-то великому.
Одни народы определенно ругаются чаще других, но это практически невозможно привязать к национальному характеру, так как никакой системности в склонности к ругательствам нет. Набор тем для ругательств примерно одинаков у всех народов - секс, испражнения, богохульства, но у разных народов одни тематические наборы более грубы, чем другие. Откуда эта разница, можно только предполагать. В предыдущей статье я писал, что у немцев самые грубые ругательства относятся к скатологическим (жопа, говно и т.д). То же самое наблюдается и у японцев. Возможно, это проистекает (гм) из большой чистоплотности, присущей этим народам.
У голландцев много ругательств, связанных с болезнями: «kanker» («рак»), «klere» («холера»), «pestpokken» («бубонная чума»), «pokken» («оспа»), и т.д. Так, «pokkeweer» — приблиз. «поганая погода», досл, «оспенная погода», «klereherie» — приблиз. «блядский шум», досл, «холерный шум» и т. д. Соответственно голландские злопожелания звучат как «Krijg de aids!» — «Чтоб тебе СПИДОМ заболеть!» (= «Вали отсюда!», ср. англ. «Drop dead!»), «Krijg de kanker!» («Чтоб тебе раком заболеть!») и т. п.
Заимствование
Инвективная (ругательная) лексика заимствуется, в целом, по тем же законам, что и остальная, но со своими особенностями. В некоторых случаях чужой мат может восприниматься как более "сильный". Это может быть проявлением первобытного мышления, что чужие колдуны сильнее, чем свои. Так, например, и у русских, и у скандинавов их соседи-финны считались сильными колдунами. А вы думаете, чего пушкинский Руслан к Финну ходил за инструкцией, как Черномора изничтожить?
-Повторяй за мной: "Пайну виттун!"
А у кетов (малочисленный народ Сибири) русский мат считается очень сильным магическим средством от лесной нечисти. Может играть роль и чисто фонетический мотив. Чужой язык, или отдельные слова из него, могут восприниматься на слух как грубые, жесткие. Любопытно, что мы свой язык воспринимаем как красивый, певучий, а вот многие иностранцы утверждают, что русский на слух достаточно грубый, жесткий и сравнивают его с немецким.
Но общее правило заимствование ругательств заключается все же в снижении эмоционального заряда. Это видно даже по тем ругательствам, которые прочно вошли в лексику и стали "своими".
Например pissoir (писсуар) в немецком звучит более "прилично", чем в французском, откуда и заимствовано. Русское "писать" носит характер "детского", в германских языках, откуда оно скорее всего и заимствовано, оно же звучит куда грубее. В английском "piss" довольно грубое, равно примерно нашему "ссать". В английском же "poop" (какать) - детское, а в голландском, откуда оно позаимствовано, равно примерно "срать". Бывают и обратные примеры. Русское слово "сортир", довольно грубое, по крайней мере, не для приличного общества, происходит от французского "sortir" (выйти), и было приличным заменителем выражения "сходить поссать". Так что "пойду в сортир" буквально "пойду выйду я". Прямо песня "Эх, пойду-выйду я поссать.."
Как ругаются там, где мало ругани
Нет, видимо, народов, у которых ругани нет совсем. Везде люди нуждаются в некой разрядке, выплеске эмоций и, что уж там, оскорблении противника. Но у разных народов это достигается по разному.
Самые тяжкие оскорбления в египетском арабском "пидарас" и "шлюхин сын", в мусульманском мире "Собака!", в итальянском одно из самых тяжких оскорблений "cornuto" (рогоносец). У индейцев мохави одно из тягчайших оскорблений, которое можно сказать женщине - "Ты бесплодная!". В монгольском очень грубое ругательство "кровь", имеется в виду пожелание "кашляй кровью". У африканского народа масаи в недавнем предложить мужчине есть овощи было тяжким оскорблением, так как они скотоводы и возделывать землю для них было табу.
У чукчей нет ругательств в привычном нам смысле. Для них член или вагина такие же слова, как и все остальные. Ребенка могут назвать "Гремящий член", "Маленький член", "Волосатая задница" и т.д.
Чукотский писатель Ю. Рытхэу приводит в своей книге "Сон в начале тумана" случай на дореволюционной Чукотке. Полицейский всячески изругал чукотского охотника и убил его собаку. Тот в ответ на это назвал полицейского "очень плохим человеком" и приготовился отбиваться, если полицейский решит отомстить за такое страшное оскорбление. Однако, по крайней мере, одно чукотское ругательство мне удалось найти - "меркичкин", говно.
Еще один яркий пример народа, у которого мало ругательств, и их функции достигаются другими средствами это японцы. Распространенное заблуждение, что у японцев вовсе нет мата. Нет, у них есть грубые ругательства. Просто их мало и большинство из них имеют хождение среди людей социального дна.
Есть ругательство, грубо звучащее и по-русски: “Жри говно!”. Есть такое, как “кривая задница”. Некоторые, мягко звуча на других языках, на японском довольно грубы: ”бака яро”, глупый дурак. Однако в основном японские оскорбления основаны на других стратегиях.
В японском языке существует крайне сложная система вежливости. Формулы этикета сильно различаются по тому, кто к кому обращается. Всего есть шесть основных уровней иерархии, по полу, возрасту, служебному положению и т.д.
Насколько можно кланяться в зависимости от ситуации
В японском языке имеется около пятидесяти форм обращений: почтительно-официальное, высокое, нейтральное, сниженное, дружески-вежливое, скромное, фамильярное и т. д. Не менее велико число форм приветствий, чуть поменьше форм выражения благодарности и более двадцати форм извинений, специальные “вежливые” формы глаголов, “вежливые” частицы и т.п. Это все можно широко применять как для выказывания расположения, так и оскорбления.
Общее правило: чем короче обращение, тем оно грубее. Очень вежливая просьба открыть окно по-японски будет звучать примерно так: “Уважаемый господин, не могли бы вы сделать так, чтобы окно оказалось открыто?”. А самая грубая: “Открой окно!”. Если передать последнее по-русски, то оно будет звучать так: “Эй, уебок, быстро метнулся и открыл окно!”
В японской повести “Браконьеры” описываются грубые и неотесанные матросы. В одном эпизоде один из них прицеливается в нерпу, другой его опережает неудачным выстрелом и спугивает добычу. Первый кричит на второго буквально: “Ты, дурно пахнущий, грязный подражатель”. Можно представить, что бы сказал наш моряк в такой ситуации.
Передача иностранных ругательств для японских переводчиков задача непростая. Пример: «Сдурел ты, такую твою? — говорит ему товарищ. — Удались же зараз с этим!» А Титок говорил ему: «Не будут восставать, бляди». (М. Шолохов, “Поднятая целина”). В обратном переводе с японского этот пассаж дословно выглядит так: «Эй ты, с ума, что ли, сошел? Быстро исчезай!» Когда один из товарищей так сказал, то Титок ему на это: «Если так, то эти мерзавцы уже никакого бунта поднимать не будут».
В яванском языке также неразвита система ругательств, но как и в японском, сложная система обращений: “простой язык”, “средний”, “вежливый”, “дворцовый” и “грубый”. Каждый из них подразделяется на более мелкие уровни. Для оскорбления достаточно перейти на подуровень ниже. Самый грубый, “баса-касад”, настолько неприемлем, что лет двести назад если простолюдин обратился бы на нем к феодалу, его бы казнили.
У племени йоруба есть особый язык оскорблений. В нем есть специальные слова, означающие обладателя какого-либо плохого качества. Эти слова строятся в сложные конструкции. Получается что-то вроде: “Никчемный бездельник и мот, который не делает ничего кроме пожирания птичьих яиц”, “Глупец, который на похоронах угощает гостей дорогим мясом”, “Олух, который строит людям рожи в темноте”. Этот язык называется “eebu”.
Гималайские шерпы это вовсе не название профессии проводника, а народ, родственный тибетцам. Они в массе последователи особой ветви буддизма, которая запрещает любое насилие, а также ругательства. Как выплеск агрессии среди шерпов распространено вышучивание друг друга. Помогает, видимо, это не совсем, так как наблюдатели говорят об относительной распространенности истерических припадков среди этого народа.
Любопытно, что у уже упоминаемых чукчей (у которых нет, или очень мало ругательств), также зарегистрированы довольно частые истерические всплески, когда человек катается по снегу, кричит, рыдает. Родственники укладывают его спать, и потом он ведет себя так, как будто ничего не произошло. Это поведение даже получило специальное название, “публокток”, арктическая истерия.
Матозаменитель, идентичный натуральному
У всех народов, у которых есть мат, эти слова вызывают яркую эмоциональную реакцию. И практически во всех таких языках, когда хотят снизить ее градус, используют заменители, эвфемизмы.
Эвфемизмы русского языка широко известны, все эти блины, японы матери и т.д. Остановлюсь только на нескольких примерах. Для замены слову хуй лет двести назад стали использовать слово “хер” - название буквы “х” в русском алфавите. Но со временем и само слово стало считаться неприличным, хотя и не таким, как хуй.
Эвфемизм “японский городовой” появилось после инцидента в Оцу, когда японский полицейский (городовой) рубанул саблей по голове путешествующего наследника русского престола, будущего Николая II.
Викторианская эпоха (вторая половина XIX века) породила в Европе множество эвфемизмов. Она была крайне лицемерной. В центре викторианства - Великобритании, на 12 мужчин приходилась одна проститутка, в школах для мальчиков и на флоте процветал гомосексуализм, но при этом ножки мебели оборачивали тканью (неприлично!), детей лечили от мастурбации, помимо прочего, надевая на них устрашающего вида конструкции, а для леди из высшего общества лучшим поведением в супружеской постели было не издавать ни звука, не шевелиться и “думать об Англии”.
В это время в английском появляется множество эвфемизмов. Древо жизни - член, подвески - яйца, игрок в нарды - гомосексуалист, слепой ангелок - жопа, упаковать иезуита - мастурбировать, собачья кормежка - кунилингус, офранцузиться - подцепить ЗППП, погремушки - яйца, зеленое платье - когда у девушки вся спина зеленая от лежания на траве.
Коснулось это и матерных слов. Dick (хуй) заменили на cock (петух), которое само по себе стало неприличным, так что птицу пришлось переименовать в rooster. Cunt (пизда) превратилось в pussy (киску). Кстати, чтобы избежать ассоциаций с cunt, слово «coney» (кролик) заменили на rabbit. В фарерском слово «ross» (лошадь) стали использовать в примерном смысле “скотина”, так что пришлось заменить его на слово “жеребец”.
В немецком часто говорят “пусть он меня” вместо “пусть он меня в жопу поцелует”, в монгольском “Кровь!” вместо “Кашляй кровью”, в английском «Cheese and Crackers!» («сыр и печенье») вместо грубого богохульства «Jesus Christ!». Или «Got all muddy!» («весь запачкался») вместо "God Almighty" (Боже Всемогущий). В английском и французском часто для смягчения переносятся ударения и изменяется долгота гласных.
Во время Югославских войн газеты враждующих сторон слова своих военных приводили с “запиканным” матом, а вражеских - полностью. Причем, если это были сербы и хорваты, язык был идентичным. Во вьетнамском театре персонажи-американцы иногда показно ругаются.
Когда языки сталкиваются
— Есть ли в русском языке слово, которое звучит в других странах как оскорбление или что-то смешное?
— Ответ на ваш вопрос белыми нитками шит. И не просто шит, а по краям у него кружевной кант. Общий вид довольно дик. Такие вопросы для нашего времени — настоящий бич.
Не говорите при болгарах слова “курица” и“спичка”, иранцам про их великого царя Кира, при арабах “зуб”, а при французах “лаваш”. Потому что “курац” и ”пичка”, это хуй и пизда соответственно, “кир” это хуй (Киркоров - гнутый хуй), “зубб” - хуй, “ла ваш”, буквально, корова, но на жаргоне “сука, пизда”. Говорят, что Бальмонт когда-то чуть не отхватил, зачитав на улице Парижа стихи со словами “Я ваш”.
Для русского уха таких примеров полно. Чего стоит знаменитая песня “Мохнатые бляди”. Впрочем, недопонимание случалось и раньше. Байка из далеких 90-х. Русская студентка на встрече арабского землячества была весьма изумлена и огорошена, проще говоря, охуела, когда весь зал запел с одухотворенными лицами “бляяди, бляяди”. По арабски слово значит “родина”.
Немцев в советское время веселила фамилия нашей министра культуры Фурцевой, ибо “furz” это пердеть. Американская компания “Амвей” веселит турок, потому что “ам” это женский интимный орган. Португальское “bicha” значит всего лишь “очередь”, но бразильцы его избегают, потому что на их диалекте того же языка это значит “пассивный гомосексуалист”.
А на этом все. Конечно, тема мата неисчерпаема, как атом. Можно много еще сказать и о социальных аспектах мата, и о мате в культуре, но что-то я уже утомился. Напишу еще как-нибудь об этом, но потом.
