Маменька
Смерть с косой вошла в комнату. Мальчик закричал, заплакал, затрепетал. И тут он услышал знакомый, нежно любимый голос. Голос маменьки. Маменька спокойным тоном, будто бы и не происходило ничего, читала любимую приключенческую книжку мальчика.
Мальчик прислушался, ему стало легче. Но смерть с косой все еще стояла рядом с его изголовьем.
"Читай, маменька, читай", - шептал больной..
В 1793 году в семье тобольского купца Дмитрия Васильевича Корнильева прибавление случилось. Супруга, Екатерина Ефимовна, родила девочку. Окрестили малышку Марией.
Отец новорожденной был человеком уважаемым: владельцем первой в Сибири частной типографии.
На предприятии Корнильева были отпечатаны двенадцать книг, полные комплекты журналов "Иртыш" и "Библиотека ученая".
Типография приносила неплохие деньги, и казалось, что купеческое семейство Корнильевых всегда будет процветать. Как водится, в тучные годы семья росла: к дочери Марии в 1794 и 1796 годах прибавилось два сына - Василий и Николай.
Однако судьба уже готовила Дмитрию Васильевичу три суровых удара, разрушивших и дело купца Корнильева, и его семью. Первый удар состоялся 16 сентября 1796 года, когда престарелая императрица Екатерина II, стоявшая одной ногой в могиле, издала указ о запрете вольных типографий.
Корнильеву пришлось остановить печатный станок, опечатать здание типографии. Семья в этот период жила на накопленные средства.
В 1803 году последовал второй удар, несравнимо более страшный. В декабре слегла с воспалением легких Екатерина Ефимовна. Дмитрий Васильевич самоотверженно ухаживал за супругой, но 10 января та скончалась. Четверо детей остались без матери.
В 1804 году император Александр I ослабил закон о цензуре, и типография снова открылась, но о таких объемах печати как прежде, нельзя было и мечтать. За три года Дмитрий Васильевич отпечатал лишь одну книгу. Правда, в трех томах.
Третий удар по типографу Корнильеву судьба нанесла в 1807 году. Дмитрий Васильевич захворал менингитом, чудом выжил, но частично утратил память. Делами семьи он больше заниматься не мог, и вскоре типография разорилась.
Марии в год, когда отца настигла болезнь, исполнилось 14 лет. Девочка выросла не только красавицей, но и умницей. Не будучи отданной в гимназию, Мария умудрилась самостоятельно пройти гимназический курс со своими младшими братьями.
В 1809 году отец решил обеспечить будущее 16-летней дочери, выдав ее замуж. Жених на примете был, и жених хороший. 26-летнего учителя Тобольского главного народного училища Ивана Павловича Менделеева называли "одним из первых сибирских интеллигентов".
Умный, образованный, начитанный учитель покорил сердце девушки, проведшей детство среди свежеотпечатанных, пахнущих типографской краской книг и журналов. Мария влюбилась, Иван Павлович ответил взаимностью.
В мае 1809 года молодые обвенчались. Сразу после свадьбы отец и младшие братья Марии переехали в дом Менделеева.
В 1811 году у Менделеевых родился первенец - дочь Мария. В 1815 году на свет появилась еще одна дочка, Ольга, а в 1816-ом - дочь Екатерина.
Семья в ту пору жила на учительское жалование Ивана Павловича, и денег все время не хватало.
В 1818 году материальное положение Менделеевых улучшилось: титулярного советника И.П. Менделеева за усердие и успехи в преподавательской деятельности перевели в Тамбов сразу на две крупные должности - директора Тамбовской гимназии и директора всех училищ Тамбовской губернии.
В 1823 году Ивана Павловича перевели в Саратовскую губернию на те же должности: это было несомненное повышение. Однако в Саратове у Менделеева не заладились отношения с попечителем Казанского учебного округа М.Л. Магницким. Магницкий требовал преподавания наук на основе священного писания, а Казанский университет под попечением Михаила Леонтьевича превратился в настоящий монастырь.
Менделеев не принял новый подход к образованию, был отстранен от всех должностей и возвратился с семьей в Тобольск.
Лишь в 1828 году Ивану Павловичу снова удалось устроиться на государственную службу - его назначили директором Тобольской классической гимназии. К тому моменту в семье было уже шестеро детей, а еще четверых Мария Дмитриевна родила мертвыми.
До 1834-го у Менделеевых родилось еще семеро детей, но выжило из них лишь двое: Павел и младшенький, последний, назвали которого в честь деда по материнской линии - Дмитрий.
Стало быть, Мария Дмитриевна родила семнадцать детей, но лишь восьмерым из них суждено было дожить до взрослого возраста.
В 1834-ом году, через несколько месяцев после рождения Дмитрия, Иван Павлович Менделеев начал быстро терять зрение, а затем почти полностью ослеп. Службу ему пришлось оставить, из-за чего у семьи вскорости возникли финансовые трудности.
Отец семейства пытался вернуть себе возможность трудиться - он согласился на сложную операцию, которую выполнил знаменитый офтальмолог П.Ф. Броссе. После операции Иван Павлович снова стал видеть, но не настолько хорошо, чтобы работать в гимназии.
Жизнь в Тобольске для Менделеевых оказалась слишком дорога, и семья переехала в село Аремзянское.
В Аремзянском находилась небольшая стекольная фабрика, купленная еще отцом Марии Дмитриевны, и доставшаяся по наследству ее младшему брату Василию. Фабрика стояла в запустении и понемногу разрушалась.
Мария Дмитриевна решила восстановить работу предприятия, и взяла у брата доверенность на управление фабрикой. Вскоре на предприятии снова начали производить бутыли, стаканы, кувшины, статуэтки, подставки под мыло, другую стеклянную продукцию. Доход с фабрики был небольшим, но все же он был подспорьем для семьи, жившей на скромную пенсию И.П. Менделеева.
Занимаясь делами стекольной фабрики, главной своей "фабрикой" Мария Дмитриевна считала детей. Все ребятишки оказались талантливыми, умными, упорными в учении. Особенно радовал младшенький, Митенька. Мальчишке было свойственно то, что его отец называл "пытливостью в науках". Митенька даже в раннем детстве не удовлетворялся тем, что написано в учебниках, а хотел дойти во всех вопросах до самой сути, понять, как все устроено.
Мать и отец не могли нарадоваться на сына. Полуслепой, тяжелобольной Иван Павлович днями и ночами учил Митеньку арифметике, латинскому языку, астрономии. Мама обучала сына литературе, русскому языку, Закону Божию.
Усилия родителей не прошли даром: в 1841 году 7-летний мальчик с легкостью поступил в Тобольскую гимназию.
Увы, Иван Павлович так и не увидел, как его сын окончил гимназию: 13 октября 1847 года талантливый педагог и поистине интеллигентный человек скончался от туберкулеза в возрасте 64 лет.
Мария Дмитриевна тяжело переживала потерю, а тут еще и 13-летний Митенька заболел, метался в жару, часто впадая в забытье. Доктор пришел, прописал пилюли, покачал головой. По лицу доктора мать поняла: дело плохо.
Но не запаниковала, не отняла у больного Мити ни капли жизненных сил своим расстройством и неверием. Мария Дмитриевна взяла в руки книгу Жюля Верна и принялась читать сыну.
Митенька шептал:
"Читай, маменька, читай, пожалуйста".
Маменька читала, стараясь, чтобы голос не дрожал от жуткого страха за свое больное дитя.
Вскоре кризис миновал.
С этого момента бремя по обеспечению семьи полностью легло на плечи 54-летней Марии Дмитриевны. Мадам Менделеева трудилась, как раб на галерах. На фабрике были открыты дополнительные цеха, работа спорилась, росли и доходы.
Эта маленькая, слабая женщина совершила настоящий трудовой подвиг - она подняла фабрику из праха, сделала из разрушающегося, заросшего бурьяном предприятия один из лучших стекольных заводов Тобольской губернии.
Дети, особенно Митенька, обожали бывать в Арземянском. Позднее Дмитрий Иванович вспоминал:
"Там, на стекольном заводе, управляемом моей матушкой, получились первые мои впечатления от природы, от людей, от промышленных дел".
В отличие от многих своих "коллег", Мария Дмитриевна не была фабриканткой-хапугой. Когда у Менделеевой появились деньги, она стала активно помогать крестьянам, построила в Арземянском школу и церковь.
---
Трудно и представить, какую боль испытала Мария Дмитриевна 27 июня 1848 года, когда ей сообщили, что фабрика в Арземянском сгорела дотла. Пожар вспыхнул внезапно и быстро уничтожил деревянные постройки. Что было причиной несчастья - безалаберность работников или чей-то злой умысел - осталось неизвестно.
После краха своего предприятия Мария Дмитриевна сосредоточилась на обучении Митеньки, которого она считала человеком если не гениальным, то невероятно талантливым.
В 1849 году Митенька окончил Тобольскую гимназию. 15-летнему юноше нужно было продолжать учение, поступать в университет. И Мария Дмитриевна решилась: продав все имущество на малой родине, она отправилась с детьми в Санкт-Петербург.
Несмотря на несомненный талант, определить Митеньку на учебу оказалось ох как непросто! Сначала Мария Дмитриевна отправилась в Москву хлопотать, чтобы сына приняли в Московский университет. Из-за бюрократических формальностей Менделеева на учебу не приняли.
Возвратившись в Петербург, Мария Дмитриевна и сестра Елизавета смогли добиться экзаменов для Митеньки в Главном педагогическом институте. Юноша с легкостью прошел все испытания и был зачислен на отделение естественных наук физико-математического факультета. Митенька был счастлив: он поступил в институт, который много лет назад окончил его отец, Иван Павлович Менделеев.
Увы, счастье вскоре сменилось горем. 20 сентября 1850 года, ровно через месяц после зачисления Митеньки в университет, Мария Дмитриевна Менделеева скончалась. Мать словно бы выполнила свою главную миссию - направить талантливого сына по нужной дороге.
И он пошел по этой дороге. Митенька... Да какой там Митенька! Дмитрий Иванович Менделеев, величайший ученый в истории человечества, химик, физик, экономист, геолог, открыватель одного из фундаментальных законов мироздания - Периодического закона химических элементов.
Дмитрий Иванович шел по дороге познания, делая одно открытие за другим, и всегда говорил, что всеми своими достижениями он обязан родителям - отцу и матери. Мать Менделеев буквально боготворил, она была для него высшим идеалом, святой и любимой Маменькой.
---
20 января 1907 года великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев находился на смертном одре: воспаление легких, бич его семьи. Находясь в сознании, знаменитый химик попросил кого-то из присутствующих прочесть ему вслух что-нибудь из Жюля Верна.
Впадая в забытье, Дмитрий Иванович шептал:
"Читай, маменька, читай, пожалуйста".
Но читала не Маменька, а ведь только она обладала способностью отгонять от сына саму смерть. В 5 часов 20 минут утра Дмитрий Иванович Менделеев скончался в возрасте 72 лет.
---
Закончить эту статью хочется обращением к матери, которым Дмитрий Иванович сопроводил свой первый научный труд "Исследования водных растворов по удельному весу":
Вашего последыша семнадцатого из рождённых Вами Вы подняли на ноги, вскормили своим трудом после смерти батюшки, ведя заводское дело, Вы научили любить природу с её правдою, науку с её истиной, родину со всеми её нераздельнейшими богатствами, дарами, больше всего труд со всеми его горестями и радостями, Вы заставили научиться труду и видеть в нём одном всему опору, Вы вывезли с этими внушениями и доверчиво отдали в науку, сознательно чувствуя, что это будет последнее Ваше дело. Вы, умирая, внушали любовь, труд и настойчивость. Приняв от Вас... так много, хоть малым, быть может, последним, Вашу память почитаю.
И никто никогда не скажет лучше, проникновеннее о Матери, чем ее любящее дитя.
Если Вам понравилась статья, буду благодарен за донат.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Моя книга о русских женщинах в истории вышла благодаря вам! На Вайлдберрис большая скидка на книгу. Сердечное спасибо каждому покупателю! https://www.wildberries.ru/catalog/194338293/detail.aspx
Что ты? The Pirate Bay,
Насколько огромен The Pirate Bay? И если огромен, то там и много андеграунда?
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Алё, гараж! Вы там охренели совсем?
Наши читатели в соцсетях (особенно на славящемся чопорностью и пуританизмом "Пикабу") часто нас спрашивают, не охренели ли мы писать то, что мы тут порою пишем.
Можно было бы, конечно, отделаться заёмной цитатой: "А кто не охренел? Нет, ты скажи? Я жду!" – но это был бы не исчерпывающий ответ.
А исчерпывающий ответ будет такой.
Когда образовалось государство СССР, писательское ремесло считалось очень важным и ответственным делом, потому что книги, не говоря уж о газетах и журналах, были – как вы думаете, чем? Коллективным пропагандистом? Ерунда, это всё равно что сказать, что они были бумажными. Ещё варианты?
И кузницей, и житницей, и здравницей? Хороший ответ, но неправильный.
Книги, журналы и газеты были средством связи. А без связи войны не выигрываются. Без связи они проигрываются. И государства без связи не создаются, они без неё разваливаются – "транспортную теорему" помните? Да-да, и книги тоже. Связь бывает не только оперативной, решающей утилитарные задачи ("срочно сто подвод с репой на правый фланг"), но и долгой, глубокой. Долгая связь – это связь явлений и смыслов в голове человека.
Знаете, кто был самым популярным писателем в СССР в 30-е годы? Михаил Зощенко. А почему? Ему мешками приходили письма, некоторые из них он отобрал и издал книгой, которую так и назвал, "Письма читателей". Так вот, там одно письмо было такое – я по памяти перескажу.
Пишут две подруги, две крестьянские девушки, недавно приехавшие в город и поступившие на работу "помощницами", то есть – прислугой. (Старый-то режим ещё вот он, близко, когда прислуга в доме считалась "средством первой необходимости". Ты можешь жить впроголодь, но прислуга у тебя быть должна. Иначе как?) И вот они пишут: уважаемый Михаил Михайлович! Мы лучше в выходной леденцов не купим себе – а купим вашу книжку. Потому ваши книжки нас жизни учат...
Речь шла о его сатирических рассказах. В которых Михаил Михайлович как раз таких, как они, высмеивал. Он был человек добрый, совестливый – но высмеивал же! Людей, попавших в непривычную культурную среду. Например, из деревни в город. Или из мещанского сословия в чиновное. И так далее. А те девушки эту сатиру отфильтровывали и, возможно, вовсе не замечали – а брали от рассказов Зощенко то, что было им нужно – информацию о том, "что в жизни бывает". Что, например, происходит в больнице? (Они в больницах не лёживали.) Или что происходит в конторах, куда важные дядечки в толстовках и кепи идут с портфелями, пока девушки трусят на рынок за продуктами для хозяев. Или (ах!..) в театре, о котором эти девушки только мечтать могли...
Вот это и называется "долгая связь". Хотя можно назвать и просвещением, конечно.
Книги были важны. И государство за этой отраслью строго присматривало. Писателям много платили (Зощенко занимал лучшую квартиру в "писательском доме" на канале Грибоедова), и строго с них спрашивали. Могли и голову снять. (С маленькой помощью других писателей, вовремя составивших умелый донос, конечно.) А чтобы в головах образовывалось поменьше ненужных смыслов, государство тщательно фильтровало литературу – и правильно делало, хотя делало оно это с одной существенной ошибкой: отфильтровывало литературу "хорошую, но вредную", а "плохую, но полезную" не отфильтровывало. В результате у читателей, как у детей, чувствующих, что от них что-то скрывают, зародилось недоверие к цензуре и возникла ревнивая обида на неё.
И вот когда на рубеже 90-х цензура рухнула, в стране начался читательский бум. Читали всё без разбору и в промышленных количествах. Тиражи журналов выросли в пять-десять раз, наспех переведённые детективы и камасутры пополам с мастерами и маргаритами издавались кое-как, на газетной бумаге, лишь бы побыстрей и побольше – и люди это всё покупали.
Говорят, темнее всего перед рассветом. А когда в таком случае светлее всего? Да перед закатом же! В середине девяностых интерес к литературе коллапсировал, схлопнулся. И вышла вот какая забавная вещь.
Я как-то работал в одном Очень Большом издательстве (на очень маленькой должности) и моим начальником был некто Б. Некто Б. был другом владельца, гендира и главного редактора издательства (это три разных человека, как Гегель, Бебель и Бабель), ездил в мерсе с кожаным салоном, но должность его тоже была скромной и вот почему: он был бессмертный.
Когда в девяностые шёл чёрный передел издательского бизнеса (кто знает, тот знает: школьные учебники, издательство "Дрофа" и вот это всё), его в числе многих других убивали, но не добили. Однако ходить и говорить (и думать) ему пришлось учиться заново, вот и не доверяли теперь друганы ему слишком ответственных направлений, хотя на рыбалку на Карибы они летали вместе.
Некто Б. рассказывал всякие интересные вещи. В частности: когда в конце восьмидесятых его друзья прибирали к рукам разные перспективные направления, особой разницы между книгами, алюминием или зерном не было – деньги были и там, и там хорошие. Его друзья взяли книги. А через несколько лет наступил коллапс, а делёж закончен. И тогда ребята обиделись. Крепко обиделись на обманувшие их книги. Об одном из них некто Б. так и говорил: "Он эти книжки терпеть не может. С ними нет смысла работать. Его больше (тут я термин забыл – значение "сопутствующие товары") интересуют". (Вот почему книжные магазины Большого издательства были забиты школьными рюкзаками, игрушками и даже одеждой, а книги, особенно детские, издавались на отвяжись.)
Ну, я отвлёкся.
Итак, писательско-читательская индустрия скончалось примерно тогда же, когда и государство СССР. Появились другие средства связи: радио, телевидение, американское кино со Шварценеггером, интернет – и прежнее средство было признано неэффективным. Оно неэффективно уже... примерно 25 лет.
И тут нате, "детский журнал". На бумаге. Буквами. Ребята, тазик, меня тошнит! Как вы представляете себе его рекламу?
Если вы представляете себе её так: "Один из лучших в стране детских журналов, обладатель обоих гран-при Всероссйского конкурса детских периодических изданий по решениям профессионального и детского жюри" (это, кстати, правда), то вы ошибаетесь. Люди, если такое прочтут, только зевнут и скажут "ну вот и хорошо, что где-то там происходит что-то хорошее" и тут же забудут – чтобы спокойно продолжить возмущаться чем-нибудь плохим, например, выставкой какашек.
Если же вы представляете её себе так: "Надо идти туда, где мамашки тусуются, они ваша целевая аудитория", вы тоже ошибаетесь. "Мамашки" – целевая аудитория журналов "Фиксики", "Свинка Пеппа" и "Розовые поняшки". Наш "Лучик" им просто не подходит по возрасту. Дело в том, что чтением детей мы в массе своей озабочены до их школы; лет с семи-восьми родители с себя эту обязанность снимают, а поскольку школе тоже особо нечего предложить ребёнку, кроме вечнозелёной "Серой шейки" аж в целых двух вариантах – от Мамина-Сибиряка и от Бианки, то ребёнок оказывается предоставлен сам себе. Нет, "мамашки" не наши люди.
А кто наши люди? А они размазаны тонким слоем (как энергия по вселенной перед тепловой смертью) везде по чуть-чуть. Я пробовал двигать рекламу "Лучика" на "высококультурные" и "высоколобые" интернет-сообщества, в расчёте, что там процент людей, озабоченных интеллектуальным и эстетическим воспитанием детей, повыше, – но нет! Ничего подобного. Повторяю: тонким слоем везде. Даже на "Пикабу".
А чем привлечь внимание этих людей? Опять "смотрите, какой детский журнальчик хороший"? Это будет повторение уже разобранной нами ошибки, см. где-то там вверху пункт первый.
Опыт показывает, что привлечь их можно петрушкой-убийцей и известием, что Энгельс был женат на проститутке. Видимо, люди думают "ну-ка дай-ка схожу повозмущаюсь"... Сходили раз, сходили два, а на третий год – глядишь, уже выписывают настоящий бумажный "Лучик" и охотятся на вайлдберриз за прежними номерами. Вот так эта фигня работает.
Хорошо ли работает эта фигня?
Ну, это философский вопрос. Знаете, чем хорошая реклама отличается от плохой? Тем, что плохая выглядит как реклама, сходу распознается как реклама, подлежит ненависти и бану и не достигает цели. А хорошая выглядит как что-то интересное и ценное само по себе, подлежит потреблению и… тоже не достигает цели.
Недавно с хохотом облегчения прочитал, как автор очень успешной страницы в ВК «Про искусство для взрослых и детей», весьма уважаемый мною специалист (я как-то прошел его тест по барокко, два или три вопроса завалил), жалуется – типа, привет, аll, а почему вы страницу читаете, а мои платные курсы, которые я с её помощью рекламирую, не покупаете?» Естественно, ему ответили «денег нет, а страницу читать по кайфу и так, держитесь». Вот тебе и весь сказ.
Так что – фигня работает, а как – не спрашивайте. "Здоровее видали".
Ну и срываю последнюю завесу тайны: чем отличается бумажный "Лучик" от его сетевых страничек? (Ну, кроме того, что проституток и слова "фигня" в нём нет?) А тем, что, как сказал Маршак, "для детей нужно писать так же, как для взрослых, только лучше". Тут мы "шабашничаем", а там работаем.
(На слове "работаем" прослезился и решил, что пора заканчивать.)
Братья и сёстры! У нас с вами большая радость: Почта России, самая щедрая почта в мире, продлила скидочную акцию подписки на "Лучик" – минус тридцать гигантских процентов от цены! Аттракцион невиданной щедрости происходит здесь.
Будем очень благодарны, если рискнёте и подпишетесь. Июльский номер вас точно не разочарует. Озадачит, удивит, разозлит наконец, но не разочарует. Догнать Савранского – это утопия.
Полистать журнал "Лучик" можно здесь
Скачать несколько номеров бесплатно – здесь
Купить – на Wldberries
«Станция Бякино» фантастический рассказ зомби-апокалипсис антиутопия мистика 35 часть
— Видишь что-нибудь? — спросил Борис Валентинович напарника.
Друзья остановили машину неподалеку от ферм, залезли на капот и пристально всматривались вдаль.
— На правой ферме тишина, — ответил Сережа. — А вот левую плохо видно. Там вроде ворота открыты, но зомбаков не видно из-за травы и кустарников.
Мужчина спрыгнул на землю и, сплюнув, протянул пистолет Сереже.
— Держи, — произнес наставник. — Патроны на заднем сидении. Останешься здесь, а я рискну.
— Чего рискнешь? — в недоумении спросил молодой человек и тоже спрыгнул с капота.
— Прокачусь туда, авось ребята живы, — продолжил мужчина. — Если не повезёт, то меня зовут Гуляев Борис Валентинович, так и напишешь на могилке.
— О нет-нет-нет, — недовольным голосом ответил Сергей и поспешил сесть в машину. — Мы же напарники, забыл? А напарники друг друга не бросают. И потом, что значит «не повезёт»? Борис Валентинович, вы самый везучий человек из тех, что я знаю.
— Вечно везти не может, брат, — улыбнулся мужчина через открытую дверь автомобиля. — Судьба жестоко подшучивает над такими, как я.
— Вы делаете это для меня, а значит, я еду с вами, и точка!
— Не совсем.
— Что, не совсем?
— Не совсем для тебя, — уточнил Борис, сел в УАЗик и захлопнул дверь. — Нет, и для тебя, конечно, но мне попросту нравится, и даже иногда тянет, что сил нет.
— Вы про что?
— Про риск, брат, — Борис снял очки и бросил их на заднее сидение. — Манит меня к себе опасность аж до зуда по всему телу. Так что ты, брат, давай не дури, вылазь, я скоро приеду.
— Едем вместе, я сказал, — Сергей вцепился в пластиковую ручку над дверным проемом.
Мужчина несколько минут смотрел молча в одну точку и после тихо сказал:
— Расклад такой: задние двери запираются изнутри ручкой. Передняя с твоей стороны тоже должна, но не работает, я проверял. С улицы есть замок, и ключ на брелоке висит. Короче, передние двери я запираю снаружи. Зомби не смогут их случайно открыть, но и мы не сможем, если выйдем и двери захлопнутся. Ферштейн?
— Угу, — промычал Сережа.
— Поэтому кто-то всегда должен быть в машине, и этим кто-то будешь ты. Будешь прикрывать меня из пистолета, если придется вылезать. И, ради бога, стреляй только в крайнем случае. Звуки выстрелов могут привлечь еще покойников со всей округи.
Борис глубоко вздохнул и тут же выдохнул, будто собирался нырять в воду, повернул ключ в замке зажигания и завел двигатель. Затем вышел из автомобиля, повернул переключатель на передних колесах, для того чтобы работали все четыре, и, заперев двери снаружи ключом, сел на водительское сидение.
Машина ехала медленно, почти на холостых оборотах. Напарники вглядывались через лобовое стекло, пытаясь рассмотреть ситуацию.
— Живые! — прокричал Сережа и хлопнул на радостях себя ладонью по ноге.
Борис вздрогнул от резкого звука.
— Вижу, не ори так, — тихим голосом ответил мужчина и остановил машину.
Деревянные ворота высотой примерно метра четыре были настежь открыты, и сверху на каждой воротине сидело по близнецу. Снизу стояло несколько десятков зомби. Покойники тянули к братьям руки и противно крякали, рычали и хрипели каждый на свой неподражаемый мотив.
— Что решаем? — спросил Борис вслух самого себя. — А, к черту!
Мужчина включил пониженную передачу на раздатке и резко тронулся вперед. УАЗик приблизился к ферме, и Борис обнаружил, что колея дороги огибает ферму и проходит вокруг нее.
Друзья подъехали как можно ближе и остановились на безопасном расстоянии. Мужчина нажал несколько раз на кнопку сигнала, и громкий звук раздался по всей округе.
Зомби обернулись, и часть из них, стоящая всех дальше от ворот, развернулась и побежала в сторону машины.
— Что теперь? — нервно спросил парень.
— Уводим, — ответил Борис Валентинович.
Машина снова тронулась с места и поехала вокруг фермы. Покойники на сей раз оказались проворней и быстрей ранее встречаемых. Некоторые бежали с большой скоростью, словно занимались спортом при жизни. Борис вел автомобиль уверенно и посматривал в зеркала заднего вида. Некоторые из зомби догнали УАЗик и стучали по кузову руками.
— Сейчас резко подъезжаем к воротам, — произнес Борис. — Пусть прыгают на крышу машины. Если будут тупить, ты высунешься и крикнешь им. Только аккуратно. Понял?
— Понял, только и вы аккуратно, — ответил Сережа. — Если заденете воротину или получится дисбаланс зомби, то она может закрыться и придавить ногу близнецу. Впрочем, и от ветра тоже.
— Подъезжаем! — не дал договорить мужчина.
Борис нажал на педаль газа, «УАЗик» зарычал и сбил передним бампером и решеткой несколько зомбарей. Крыша машины поравнялась с одной из воротин, но на нее никто не спрыгнул.
Водитель не стал ждать. Бегущие мертвецы уже догнали автомобиль и дергали ручки дверей. Борис снова тронулся с места, чтобы сделать еще один круг.
Немного проехав, Сережа открыл дверь, высунулся из авто и как можно громче прокричал:
— Прыгайте на крышу!
— Нам нельзя! — ответил один из братьев. — Без чемоданчика обратной дороги нет!
— Последний шанс, не прыгните — умрете! — заорал во весь голос Сережа и хлопнул дверью.
Борис сделал на машине еще один круг и точно так же подъехал к воротине. Послышался шум ботинок по железной крыше. Водитель подъехал ко второй двери, и снова удар по железу.
— Давай, давай, давай! — заорал Сашка, увидев, как к нему лезет покойник, зацепившись за запасное колесо сзади.
Зомби почти добрался до крыши, но тут же слетел на землю от смачного удара Пашки ботинком по голове.
Борис нажал на педаль, и машина с натягом двинулась вперед, через десятки мертвецов, пытающихся на нее залезть.
***
Девушки сидели за столом на стульях и уплетали за обе щеки куриный суп со звездочками из пакета. Горячий и ароматный, пусть и химозный, но очень вкусный бульон пришелся подружкам по душе. Ю стучала железной ложкой о дно тарелки и громко чавкала.
Закончив есть, девушка с огорчением посмотрела на Марию и, облизнув железную ложку, громко и от всей души рыгнула.
— Что? Нет же никого, — удивленным голосом произнесла Ю, увидев неодобрительное выражение лица подруги. — Суп просто восхитительный, я так давно вкусно не ела.
— Обычная вредная химия, — спокойным голосом ответила Маша. — Вкусно, конечно, особенно после того, как приходится давиться чем попало.
— Смеркается, может, посмотрим последнюю комнату? — спросила Ю и, не дожидаясь ответа, подошла к межкомнатной двери и открыла ее.
Роль стены между комнатой и кухней выполняла печь. Средних размеров, она была пуста и, скорей, выполняла роль спальни. Вдоль окон и стен расположились еще три кровати. Ковер на полу и небольшой стол со свечкой.
Маша привычным движением выдвинула ящик стола и принялась исследовать его. Цветные карандаши, бумага, ластик. Коробочка со скрепками и степлер.
— Большая же тут жила семья, — улыбнулась наконец Мария. — Три кровати тут и две в другой комнате. Плюс на диване мог кто-то спать, он же раскладной. А этими карандашами, наверное, рисовал тот малой на чердаке.
Маша покопалась еще немного и достала фумигатор с целой пачкой пластинок.
— На кой он нам? — поинтересовалась Ю. — Комары, конечно, задолбали, но ведь электричества-то нет.
— Пластинки возьмем, — ответила Маша. — Они вроде как работают от нагрева. Можно на печь класть или вовсе поджечь, чтоб дымили, но это неточно. Смотри-ка, что еще нашла.
Девушка достала тюбик, похожий на зубную пасту, с надписью «От комаров».
— Вот это тема, тут еще спрей какой-то, сейчас прочитаю, — Маша поднесла флакончик поближе к глазам и вслух прочитала:
— Спрей «От клещей».
— Не видела тут ни одного клеща, — сказала Ю и легла на одну из кроватей прямо в обуви. — Может, поменять на что-нибудь удастся. Скажем, на такой же пакет супа.
Девушка мысленно представила, как есть вторую порцию, закатила глаза и облизнулась. Посмотрев на Машу, она заметила ее не одобряющее лицо и тихонько сказала:
— Я не свинья, обувь снимать нельзя. Ее надевать полдня со всеми этими шнурками. Сама же сказала, может настать момент, что в любую минуту выпадет шанс улизнуть.
В окно на кухне постучали...
Проба пера
Всем привет, я возможно начинающий писатель, ну по мне так по крайней мере кажется :)
Писал я много всякого на протяжении очень долгого времени (я не помню сколько, так как началось это давно, где-то со времен детского сада), но не всерьез. Были конечно же попытки начать писать что-то серьезное и публиковать это, но чаще это все просто отправлялось в корзину на рабочем столе. Не смотря на это у меня была одна законченая история, но после неё я выгорел и впал в апатию. А после - также удалил все к хренам собачьим.
Хотел поделится с вами очень маленькой наработкой и почитать ваше мнение об этом "творении". Не могу обещать что это увидит свет, но я постараюсь, чтобы хоть одна законченая и опубликованная история была на моем счету :)
(Я не знаю как вставить текст в пост чтобы это выглядело красиво, поэтому пускай будет в блоке, предназначеном для кода)
Деревенский дом, стоящий посреди городских многоэтажек - картина, которую можно увидеть разве что в комедийных сериалах. Картина, что была моей реальностью. Мне шестнадцать лет и у меня есть собственный домик на дереве. По крайней мере его подобие. Это была просто площадка, пол без стен и крыши.
В ночном полумраке я вышел на улицу. Поразмышлять на тему своего существования в единственном месте, которое мог считать своим уединением. Моё место было уже занято. Пухлый паренёк сидел на площадке, облокотив спину на ствол дерева.
— Привет?.. — я первым пошёл на контакт с незнакомцем
У меня был пистолет.
— Кто ты? — парень молчал, я продолжал
В правом кармане.
Откуда он там?
— Это мой домик, а тебя я даже не знаю. Назови имя.
— Андрей — ответил парень
Выстрел.
Мной как будто что-то управляло. Ведь я даже не помню как достал пистолет. Я - не конфликтный человек.
Смерть мальчика от моих рук никак не изменила выражение моего лица. Сердце не стучало так, словно это было моё первое убийство. Душа не разрывалась.
Пистолет пропал.
Как появился, так и пропал.
Похоже сегодня без размышлений под открытым небом. Нужно бежать. Бежать куда подальше и без оглядки. Я не бежал. Просто вернулся в дом, как будто бы ничего и не было.
Убийство не прошло бесследно. Мама и папа всё знали. Они меня осуждали. Ненавидели. Мне не были рады, я - чужой. Не их сын. Но меня защищали, скрывали от правосудия. Я это чувствовал. Защищали, потому что если об этом узнают, то кто тогда мои родители? Их сын - убийца.
Я открыл глаза.
Я в своей комнате, в кровати. За окном утро, города нет - деревня. Смотреть в глаза родителям было не выносимо. Ко мне вернулись чувства. Только через пару минут пришло осознание что это все сон. Такой нереалистичный, а ощущался как настоящее даже после пробуждения.
Моё имя Ян и мне уже давно не 16. Я съехал от родителей как только наступило совершеннолетие и теперь живу один. Это может показаться странным, но как только я покинул родное гнездо, меня перестали посещать ночные кошмары. Прекратились панические атаки. Не подумай ничего плохого, у меня нормальные отношения с родителями. Иногда кажется что они меня любят. Хотя в глубине души, это никак не ощущалось.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Иван Ильин. "Фашизм был прав..."
Иван Ильин - один из идеологов русского фашизма. Но до многих это ещё не дошло...