Один демиург устал щелкать пальцами.
Ну знаете, как оно бывает: здесь метагалактику сотворить, там время запустить, тут физический закон поправить. Дел невпроворот, а пальцы не казенные. Под конец рабочего дня так нащелкаешься, что на грецкие орехи, бе́лок и метрономы начинаешь смотреть с определенным отвращением.
И тогда демиург подул на утомленные костяшки, малодушно покосился на пластырь для мозолей — и щелкнул еще раз. С надеждой и ожиданием.
Существо поморгало, тряхнуло головой и уперло руки в бока.
— Так, я не поняло. Вот это сейчас было зачем?
— Что "зачем"? — в свою очередь не понял демиург. — Вот это — это ты. Ты есть. Бытие предпочтительнее небытия. Это императив.
— Категоричность до добра не доводит, — отрезало существо. — Может, я не хотело быть. Почему ты за меня решаешь?
— Отлично, мы уже конфликтуем,— пробормотал демиург так, чтобы никто не услышал. Ну, кроме пары соседних разумных звезд. Но существо насторожилось:
— Так, вот давай без этого! Я здесь пострадавшая сторона, ворчать полагается мне. Ишь, распустился…
— Тебе полагается быть мне верным помощником, единомышленником и соратником, — поправил демиург, заматывая пальцы вожделенным пластырем. — У меня тут акт творения простаивает. Нужна крепкая хозяйская рука. Без свежих мозолей.
Вскинутая бровь существа наглядно демонстрировала, что оно думает об актах, руках и мозолях.
— Лубрикантом надо пользоваться. И вообще, где моя свободная воля? Ты что, ждешь, что я буду что-то делать только потому, что ты делаешь это сам? Это не ок.
— А что ок? — уточнил демиург, ища, куда кинуть защитную пленку и коробочку. Наконец он выбрал относительно неприглядную туманность и добавил мусор к ее содержимому. — Есть что-то конструктивное, чего ты хочешь само?
— Само и решу, — парировало существо. — Потребности найдутся. Главное — мне должно быть комфортно.
— Стоп-стоп-стоп, — поперхнулся демиург. — Я верно тебя понимаю? На мои требования ты кладешь… ну, что там обычно кладут, — он еще раз осмотрел свое создание, почесывая кончик носа мизинцем. — А свои собираешься предъявлять в полный рост и ничтоже сумнящеся. Так?
— Ясно. Ты неадекватен и обижен. Желаешь от других то, чего никто не может тебе дать. Знаешь, я пойду. Станешь способен к диалогу — забегай в гости. А пока сорян, я свалило.
И оно развернулось, дернув плечами. Ближайшие галактики тряхнуло, время в них ускорило бег. Парочка сверхцивилизаций устремила свои телескопы на этот феномен.
Глядя в спину удаляющемуся «феномену», демиург сначала молчал. Потом принялся отлеплять свежий пластырь, морщась и шипя сквозь зубы. Посмотрел на покрасневшие подушечки. Поболтал кистью в темной материи. И щелкнул.
Существо пропало. Без малейшего, казалось бы, следа. Даже субатомных частиц не осталось.
А демиург универсальным движением брови сотворил кресло, упал в него, прикрыл глаза и забормотал:
— Каждый раз… Ну как так, а?.. Каждый долбанный раз… И ведь даже обвинить некого… Сам, все сам…
Древо Миров за спиной демиурга сочувственно шелестело листвой. На сердце, среди густой сетки старых шрамов рубцевалась свежая рана.
