Добрый вечер, Росведьмнадзор, майор Торквемада. Поступил сигнал, что вас собираются проклясть. Сейчас вам придёт СМС от автоматической системы экзорцизма, назовите четыре цифры для более точного наведения ритуала... Какие мошенники? Вы в своём уме?! Да за такое можно и катехизисом по жопе! Сам ты еретик! От униата слышу!
Вот мне любопытно. Некто женского пола пишет: "Свадьба должна была быть самым счастливым событием в моей жизни". И сразу столько вопросов.
Что, неужели день сдачи вагины в эксплуатацию — действительно пиковый эмоциональный момент в жизни человека? Не выигрыш в спортивном соревновании, не важное научное открытие, не сотворение художественного шедевра, а вот этот глупый и скучный ритуал?
Любому, кто в курсе статистики, ясно, что эта парочка, скорее всего, разведётся в ближайшие лет пять-десять. Пафосное платье либо продадут на барахолке, либо пустят на тряпки, либо закинут на чердак и скормят моли. И давайте признаемся честно: никто не пересматривает свадебные фото и видео.
Даже в похоронах больше смысла, чем в свадьбе. Там мы прощаемся с человеком, которого больше нет, фиксируем свое горе и проживаем утрату. А тут что? “Поздравляю, теперь все знают, что вы трахаетесь!"
Серьёзно, мне интересно: свадьба и вправду самый мощный источник счастья в человеческой жизни?
Ответами удовлетворён, эмоциональной реакцией на пост — тоже.
В наших карельских лесах на что только не наткнёшься, кого только не встретишь. То бетонный дот времён ещё, наверное, Советско-Финской, где под прелым опадом весь пол в стреляных гильзах. То нетронутую полянку лисичек прямо за крайним тыном садоводства — и как местные упустили? А то армейский патруль на любимой тропинке к озеру: учения, не положено. Но случаются и совсем уж экзотические встречи.
Сидели мы как-то прошлым летом с дамой сердца на обочине дороги в десятке километров от станции Каннельярви, что в сторону Выборга. Никуда особо не торопились, ждали маршрутку в Питер, что ходит там пару раз в день. Вокруг звенел и тоже никуда не торопился уютнейший летний вечер. В конце концов, что может быть лучше, чем зависнуть посреди сосновых боров, озёр, болот и ледниковых морен? "Во человецех благоволение и благорастворение на воздусех".
Подметив вдалеке наш дилижанс, мы неспешно приняли вертикальное положение и на всякий случай помахали, чтобы извозчик не промахнулся. За десяток секунд до касания из недальнего леска вывалилась ещё одна компания и понеслась к остановке. Мы их особо не разглядывали — не до того было.
А вот уже усевшись и расплатившись, я понял, что смуглые ребята с рюкзаками не тянут на таджиков из ближайшего садоводства. Одна девушка как раз пыталась объясниться с маршрутчиком на сильно ломаном русском, когда до меня дошло. Я прокашлялся для храбрости, а потом бессоветно влез в беседу:
— Perdóneme, señora, ¿quiere saber si llegaremos a la estación de tren?
(Простите, сударыня, вы хотите знать, доберемся ли мы до железнодорожной станции?)
Дева обернулась, брови у неё поднялись. А следом взлетели и у меня, потому что уже моя собственная спутница, легонько ткнув в бок, уточнила:
— Tomará un poco de tiempo, unos diez minutos. Se lo dirán.
(Это быстро, около десяти минут. Вам скажут.)
В общем, оказалось, что в глухих подпитерских лесах заплутал пяток не чуждых экстриму костариканцев! То ли студенты, то ли туристы — так и не успели выяснить, потому что до станции, о которой расспрашивала самая русифицированная из компании, мы и правда доехали за десяток минут. А весь оставшийся путь, пожелав ребятам "¡buen viaje!", выясняли уже друг у друга, кто где учил испанский и насколько крепко забыл за давностью лет.
"О, сколько нам открытий чудных..."
В девяностые наша школа гордо нарекла себя "языковой гимназией". Мифический "железный занавес" рухнул — больше в головах, чем по факту. Те родители, кто мог себе позволить, начали договариваться с учителями и толпами отправлять своих чад повидать Лондон, Эдинбург и прочие Ливерпули — под строгим педагогическим надзором.
Помня голодные времена, я о подобной поездке даже не заикался. Однако слухи имеют тенденцию просачиваться. Одним зловещим зимним вечером ко мне вломилась вся фамилия полным составом и постановила: "Езжай-ка ты, Лепенсон, на чужбину. Мир посмотришь, себя покажешь... Только шибко в последнем не усердствуй, дабы не опозориться".
Я тогда больше хотел нормальную гитару, чем поездку в Лондон, но меня не спрашивали. Обули-одели, сунули в зубы билеты на самолёт, а в карман пару сотен фунтов на расходы. Дальше помню смутно, потому что компашка русских десятиклассников, дорвавшаяся до лондонских пабов, даст фору полному автобусу финнов, доехавшему до Выборга. Отрывались мы за всю фигню и в сознание приходили редко — только чтобы сходить на очередную экскурсию и прикинуться пуськами перед учителем.
И вот я, весь такой красивый, стою посреди сувенирного магазинчика где-то на Оксфорд-стрит. В брюхе эль плещется, в голове туман, в теле приятная гибкость. Вяло размышляю, что лучше взять в подарок знакомым панкам: туалетную бумагу с британским флагом или резиновую какашку, поющую "God save the queen". И слышу сзади родную речь:
— Ля, Серёга, йопта, куда ты меня привёл? Чё за бедлам, на? Я манал такие шутки!
— Слы, Вованчик, не хипешуй. Конкретно британское чувство юмора, понял? Вот, возьми своей, гы-гы...
Незаметно кошусь. Два в целом прилично выглядящих мужика вертят в руках пластиковый шванц с глазками и ручками, одетый как типичный "бобби" — шлем, мундир, дубинка. Приставными шажками отхожу в сторону , чтобы не мешать, когда одному из них приходит в голову гениальная мысль:
— Та паажжи, давай у местных спросим! Вон пацан трётся... Диар сёр, кулд ю плиз хелп аз?
Да, именно с таким акцентом. А "диар сёр" — это я. Вздыхаю, поворачиваюсь к ним анфас. Наблюдаю слегка вытянувшиеся лица — потому что на мне футболка с Егором Летовым, которую до этого со спины закрывала купленная уже на месте куртка. Говорю:
— Сорян, мужики, сам голову ломаю.
И показываю свою добычу — пипифакс и резиновую фекаль.
Следующие пару минут скучавший до того момента продавец не без удовольствия наблюдал, как три случайных посетителя хором ржут в голосину. В итоге мужики таки купили своего "бобби", а я не стал выбирать и взял оба экспоната. Потому что Россия — щедрая душа.
По поводу "тарковщины" в своё время прошёлся ещё Роберт Макки:
Молодых людей учат тому, что Голливуд и искусство несовместимы. Поэтому новичок, который хочет прославиться как настоящий художник слова, попадает в ловушку, создавая сценарий не ради того, что есть, а ради того, чего нет. Он старается обойтись без развязки, активных характеров, хронологии и причинно-следственных связей, чтобы избежать подозрений в меркантильности. В результате из-под его пера выходит работа, пропитанная претенциозностью.
Да и по поводу конфликта между массовым и фестивальным кино он высказался здраво:
Печальная правда политических войн, разворачивающихся в современном кинематографе, заключается в том, что крайности «некоммерческого фильма» и «голливудского фильма» являются зеркальным отражением друг друга: повествование вынуждено использовать в качестве ослепляющего прикрытия зрелище и звук, чтобы отвлечь внимание аудитории от пустоты и лживости истории... однако и в том и другом случае скука появляется с той же неизбежностью, с какой происходит смена дня и ночи.
Отсюда мораль: надо постараться и хорошо снимать хорошие истории. Плохо получится само.
Хорошие беруши, надо брать. Прямо даже удивительно, что не используют. А почему?!
И вот интересно: пять звёзд — за то, что мягенько вышли?
Достаточно тонко, даже не сразу выкупается.
"НИ пяди", конечно же. Очень стыдно. Искренне прошу прощения.
