Немедленно вспомнились образы дореволюционных официантов, с которыми пришлось работать главному герою "Как закалялась сталь" Николая Островского:

... Ночами, когда прекращалась толкотня в обоих залах буфета, внизу, в кладовушках кухни, собирались официанты. Начиналась бесшабашная азартная игра: в «очко», в «девятку». Видел Павка не раз кредитки, лежавшие на столах. Не удивлялся Павка такому количеству денег, знал, что каждый из них за сутки своего дежурства чаевыми получал по тридцать — сорок рублей. По полтинничку, по рублику собирали. А потом напивались и резались в карты. Злобился на них Павка.

«Сволочь проклятая! — думал он. — Вот Артем — слесарь первой руки, а получает сорок восемь рублей, а я десять; они гребут в сутки столько и за что? Поднесет — унесет. Пропивают и проигрывают».

Считал их Павка, так же как хозяев, чужими, враждебными. «Они здесь, подлюги, лакеями ходят, а жены да сыночки по городам живут, как богатые».

Приводили они своих сынков в гимназических мундирчиках, приводили и расплывшихся от довольства жен. «А денег у них, пожалуй, больше, чем у тех господ, которым прислуживают», — думал Павка. Не удивлялся он и тому, что происходило ночами в закоулках кухни да на складах буфетных; знал Павка хорошо, что всякая посудница и продавщица недолго наработает в буфете, если не продаст себя за несколько рублей каждому, кто имел здесь власть и силу.

...

Сверху по лестнице еще кто-то сбегал поспешными легкими шагами, и Павка услыхал знакомый голос:

— Прохошка, подожди.

Прохошка остановился и, обернувшись, посмотрел вверх.

— Тебе чего? — буркнул он.

Шаги на лестнице застучали вниз, и Павка узнал Фросю.

Она взяла официанта за рукав и прерывающимся, сдавленным голосом сказала:

— Прохошка, где же те деньги, которые тебе дал поручик?

Прохор резко отдернул руку.

— Что? Деньги? А разве я тебе не дал? — говорил он озлобленно-резко.

— Но ведь он дал тебе триста рублей. — И в голосе Фроси слышались приглушенные рыдания.

— Триста рублей, говоришь? — ехидно проговорил Прохошка. — Что же, ты хочешь их получить? Не больно ли дорого, сударыня, для судомойки? Я думаю, хватит и тех пятидесяти, что я дал. Подумаешь, какое счастье! Почище барыньки, с образованием — и то таких денег не берут. Скажи спасибо за это — ночку поспать и пятьдесят целковых схватить. Нет дураков. Десятку-две я тебе еще дам, и кончено, а не будешь дурой — еще подработаешь, я тебе протекцию составлю. — И, бросив последние слова, Прохошка повернулся и пошел в кухню.

— Подлюга, гад! — крикнула ему вдогонку Фрося и, прислонясь к дровам, глухо зарыдала.

Не передать, не рассказать чувств, которые охватили Павку, когда он слушал этот разговор и, стоя в темноте под лестницей, видел вздрагивающую и бьющуюся о поленья головой Фросю. Не сказался Павка, молчал, судорожно ухватившись за чугунные подставки лестницы, а в голове пронеслось и застряло отчетливо, ясно:

«И эту продали, проклятые. Эх, Фрося, Фрося…»

Еще глубже и сильнее затаилась ненависть к Прохошке, и все окружающее опостылело и стало ненавистным. «Эх, была бы сила, избил бы этого подлеца до смерти! Почему я не большой и сильный, как Артем?»

Огоньки в печке вспыхивали и гасли, дрожали их красные языки, сплетаясь в длинный голубоватый виток; казалось Павке, что кто-то насмешливый, издевающийся показывает ему свой язык.

Тихо было в комнате, лишь потрескивало в топке, и у крана слышался стук равномерно падающих капель.

...

Пишут, что в рукописи романа есть целая главка, исключённая из печатного издания, в которой Климка рассказывает Павке о том, что Прохошка сумел уговорить Фросю провести ночь с Мусин-Пушкиным, обещая ей триста целковых. В печатном виде мне её найти не удалось.

В детстве я прочёл книжку Валентина Пикуля «Мальчики с бантиками», от которой остался под впечатлением. Умели же писать в Союзе для молодёжи!

Не смейтесь над названием — на самом деле повесть рассказывает о Школе Юнг, учреждённой в СССР во время войны, в 1942-ом году на Соловецких островах. Там обучали будущих боцманов, рулевых, мотористов и электриков из пятнадцатилетних пацанов — в общем, выращивали морских волков для сражений в морях и океанах. Всего в Соловецкой Школе Юнг было обучено 4111 человек, практически все они участвовали в военных действиях, больше тысячи погибло на войне.

Из книги мне накрепко запомнился фрагмент, где прибывший в школу мичман на примере обыкновенной юлы объясняет молодым ребятам принцип работы гироскопа. Думаю, именно таким и должен быть настоящий Учитель, умеющий заинтересовать своим предметом. Впрочем, не буду пересказывать — я специально скопировал этот отрывок, чтобы им смогли насладиться и вы.

__________________

"Звонок — и с чемоданчиком в руке мичман явился в класс рулевых. Обыкновенный мичман, каких много на флоте. Только маленького роста. Да на левом рукаве кителя два золотых шеврона, означающих десять лет службы сверх срока. Что было неприятным в Сайгине, так это сладенькая улыбочка. Впрочем, юнги уже понимали, что внешность человека бывает обманчивой. Вон Аграмов — уж каким страшилой показался на первых порах, а теперь они в нем души не чают.

Сайгин действовал молча. Покопался в своем чемодане, и в руках его вдруг оказался волчок. Самый обычный детский волчок из игрушечного магазина. Не спеша мичман поместил чемодан под стол и — улыбка! улыбка! улыбка! — раскрутил волчок на плоскости стола. Юнги смотрели, как вращается игрушка, и ничего не понимали. Ведь Сайгин им еще и слова не сказал. Похоже было, что мичман просто решил поиграть немного…

Наконец мичман произнес:

— Оп! — и линейкой подсек волчок снизу.

Теперь волчок вертелся на самом конце линейки, и Сайгин обошел с ним весь класс, продолжая улыбаться. Раздалось:

— Оп! — и с линейки волчок перепрыгнул на подоконник…
Вращение его угасло, а мичман перестал улыбаться.

— Всем вам знакома эта игрушка, — заговорил он. — Между тем великий Леонард Эйлер уже относился к волчку с большим почтением. Он подозревал, что в волчке скрыта загадка, но… какая? Если бы волчок был только игрушкой, то его свойства не стали бы изучать такие корифеи науки, как Софья Ковалевская, академик князь Голицын, кораблестроитель Крылов и отец русского воздухоплавания Жуковский. Советую вам забыть об игрушке… Сейчас перед вами откроется окно в новый мир.

Сайгин подтянул рукава, словно фокусник на эстраде, и снова сунулся носом в свой волшебный чемоданчик. Он извлек оттуда блещущее никелем сооружение. В системе кардановых колец покоился волчок — только массивный, на шарикоподшипниках.

— Карданов подвес вам уже знаком. Именно благодаря ему ось волчка вращается в любом направлении, а сам волчок как бы подвешен в свободном пространстве. Поэтому он и перестал быть игрушкой, а превратился в особый прибор, название которому — гироскоп… Вот вы — все равно, кто из вас — подойдите!

Артюхов шагнул к гироскопу. Мичман велел ему:

— Надавите на любой конец оси слева направо.

Федя тихонько толкнул гироскоп по горизонтали.

— Теперь ткните его снизу вверх… смелее!

Артюхов выполнил приказание.

— Вы убедились, что гироскоп охотно вам подчиняется?

— Да, — кивнул Федя. — Отлично убедился.

— Тогда садитесь на место.

Сайгин достал из кармана длинный тонкий шнурок.

— Сейчас мы заставим этот гироскоп работать.

Он продел шнурок в отверстие на оси гироскопа и во всю длину намотал его на ось. Потом взялся за кончик шнурка, притих, напрягаясь перед рывком, и сильно дернул шнурок на себя. Гироскоп стремительно вошел во вращение, класс наполнился ровным ноющим звуком. Сайгин спрятал шнурок в карман.

— Гироскоп работает, — сказал он, опять сладко улыбаясь. — Обратите внимание, сейчас его ось глядит вон в тот угол класса. Представьте себе, что он вращается час, два, три, четыре часа… Куда, по вашему мнению, будет направлена ось гироскопа, скажем, часов эдак через пять-шесть?

Никто не знал. Послышались предположения:

— Туда же… в угол.

— Неправда! — вдруг крикнул Сайгин. — Через пять-шесть часов постоянного вращения гироскоп направит свою ось вот в это окно.

Единый вздох удивления юнг.

— А все просто, — ошарашил их мичман. — Вы совсем забыли о Земле! Гироскоп сохранит свое положение в пространстве неизменным. Но Земля-то ведь за это время совершит оборот. За двадцать четыре часа работы гироскоп обведет своей осью всю комнату и через сутки уставится опять в этот угол… Вы меня поняли?

Вращалась планета, и как бы независимо от нее крутился гироскоп.

Сайгин рукою остановил его движение. Ротор сразу ожил. Чередуясь в блеске никеля, замелькали его кардановы кольца, обнимающие гироскоп, уже отдыхающий от быстрого бега.

— Откройте тетради. Запишите крупными буквами. Слово в слово, как я вам скажу. Диктую: ОСЬ СВОБОДНО ПОДВЕШЕННОГО ГИРОСКОПА СОХРАНЯЕТ В МИРОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ НЕИЗМЕННОЕ НАПРАВЛЕНИЕ… Вот это и есть первое, самое значимое правило гироскопа!

Шнурком он раскрутил гироскоп еще сильнее.

— Меня, — сказал мичман, — не удивляет, когда ребята катаются на велосипедах, сняв руки с руля. По сути дела, колеса велосипеда есть такой же гироскоп. Снаряду, летящему во врага, нарезы в стволе орудия придают вращательное движение — вот вам еще один гироскоп! Торпеда знаменитой лунинской подлодки, поразившая гитлеровский флагман «Тирпитц», управлялась в своем стремлении под водой прибором Обри — вот еще один гироскоп! Перед войной в нашей стране проводились опыты по созданию однорельсового пути и одноколесного вагона — в основу положен принцип гироскопа! Океанские лайнеры не боятся шторма — любую их качку успокаивают гигантские роторы гироскопов… По сути дела, — заключил Сайгин, — мы с вами живем в окружении гироскопов, сами того не подозревая. Мало того, наша планета Земля, населенная мыслящими существами, тоже является гироскопом, заключенным в мировом пространстве гироскопических галактик. Разве это не прекрасно?

Гироскоп перед мичманом еще вращался.

— Вот ты… Как тебя зовут?

Савку сдернуло со скамьи навстречу учителю-волшебнику.

— Подойди сюда… Артюхов уже убедил вас, что в спокойном состоянии ось гироскопа покорно подчиняется внешней силе. Теперь попросим юнгу Огурцова поставить опыт на работающем гироскопе. Дави на ось в любом направлении, — сказал мичман.

Кончиком карандаша Савка едва тронул ось, и вдруг гироскоп рванулся в другую сторону. Савка направил усилие точно сверху вниз. Но гироскоп, сердито воя, развернул свою ось по горизонту. Савка стал нажимать слева направо — тогда ротор вдруг полез осью куда-то кверху, строптивый и непокорный.

— Садись! — велел мичман Савке. — Как видите, волчок не так уж прост. Он не подчиняется той силе, которая к нему извне прикладывается. Вот и родилось второе правило гироскопа… Запишите и подчеркните: ЕСЛИ К ОСИ СВОБОДНОГО ГИРОСКОПА В РАБОТАЮЩЕМ СОСТОЯНИИ ПРИЛОЖИТЬ ВНЕШНЮЮ СИЛУ, ТО ОСЬ ЕГО ПОСЛЕДУЕТ НЕ В НАПРАВЛЕНИИ ПРИЛОЖЕННОЙ СИЛЫ, А В ПЕРПЕНДИКУЛЯРНОМ НАПРАВЛЕНИИ. Эти два правила знать твердо, иначе никогда не поймете дальнейшего…

Совсем некстати прозвенел звонок на перерыв.

— Десять минут отдыха, — сказал Сайгин, — после чего мы перейдем к главному, без чего современный флот не способен сражаться.

[...]

После перерыва Сайгин взял быка за рога:

— Свойство гироскопа перпендикулярно уклоняться от направления силы носит в науке название прецессии. Представьте себе, что мы имеем гироскоп, работающий постоянно. И так же постоянно будет воздействовать на него внешняя сила. Гироскоп способен работать без остановки, если вращать его электричеством, а не шнурком, как это делал я. Постоянная внешняя сила у нас тоже имеется в запасе с избытком. Это — земное притяжение!..

Не все юнги поняли Сайгина, и мичман пояснил:

— Если к гироскопу подвесить маятник (проще говоря, груз), то маятник, испытывая на себе силу земного притяжения, станет постоянно воздействовать на гироскоп. Не забывайте о притяжении Земли! Совместите эту силу притяжения с двумя правилами гироскопа, которые я велел вам записать в тетради… Ну?

Класс молчал, завороженный. Сайгин неслышной походкой двигался между юнгами, давая им время подумать самим.

— Кто понял, что произойдет? — спросил он.

Нет! Юнги еще не понимали, но они упорно думали.

— Маятник, — сказал Сайгин, помогая им мыслить, — можно ведь сделать из двух сообщающихся сосудов, наполненных какой-либо тяжелой жидкостью… например, ртутью! Она переливается в сосудах, которые стремятся занять положение в зависимости от земного притяжения. А при этом вес ртути постоянно воздействует на ось гироскопа. Земля вращается, гироскоп тоже… Движение оси гироскопа перпендикулярно! Неужели еще не догадались, что произойдет?

Сайгин нарисовал на доске земной шар. Повесил в пространстве роторы гироскопов. Обозначил притяжение Земли, а к гироскопам условно прикрепил маятники — сосуды с переливающейся в них ртутью.
Остановился перед Огурцовым.

— Подумай, — сказал Сайгин, заглядывая Савке в глаза. — Ну, представь себе эту картину… проанализируй все с самого начала.

Савка зажмурился. Гироскоп вращался. Маслянистая ртуть неслышно переливалась в сосудах. Не покоряясь этой силе, ось гироскопа разворачивалась в перпендикулярном направлении и ползла… выше, выше, выше!

В жизни каждого человека бывают моменты некоего озарения, и нечто подобное испытал сейчас Огурцов. От неожиданности он даже вскрикнул:

— Я понял… понял от начала и до конца!

Сайгин остановил гироскоп, и в классе наступила тишина.

— Теперь расскажи нам, что ты понял…

Савка заговорил. Гироскоп уже превратился в ГИРОКОМПАС. Ртуть текла по трубкам, Земля воздействовала на нее, и вот ось гироскопа, противодействуя силе притяжения, стала взбираться… выше, выше, выше — к полюсу! Это и был ИСТИННЫЙ МЕРИДИАН. Теперь ничто не мешало гирокомпасу — он ведь не подвластен магнитным искажениям, ему не вредит никакое корабельное железо. Установи свою ось в истинном меридиане, гирокомпас давал кораблям ИСТИННЫЙ КУРС.

— Без угла склонения! Без угла девиации!

Класс ожил. Задвигался, зашелестел.

— Вот это ловко, — произнес Поскочин, переживая. — Как все это сложно. И одновременно просто… Неужели без девиации?

Улыбка растаяла на губах Сайгина:

— Девиация у гирокомпасов есть тоже, но она, возникая при сильной качке, совсем незначительна. Современная война на море невозможна без гирокомпасов! Из лекции капитан-лейтенанта Симонова вы уже знаете, сколь капризен магнитный компас. А гирокомпас, дающий кораблям истинный курс, можно укрыть от осколков внутри отсеков. Под защитой брони он и стоит, называемый «маткой», словно царственная пчела в улье. От матки бегут провода на репитеры, отражающие на своих датчиках истинный курс. Практически число репитеров неограниченно. Но гирокомпас не сразу приходит в меридиан (нужно четыре часа, пока его ось не отыщет истинный норд). Магнитный же действует все время. Гирокомпас питается от судового тока, при разрушении энергосистемы он замирает. Это страшно, когда корабль лишится гирокомпаса, от которого зависима и стрельба артиллерии… Две различные системы гирокомпасов — «Сперри» и «Аншютца» — вошли в научный обиход под именами их создателей. Поэтому штурманские электрики зовутся по-разному — сперристы или аншютисты.

— А кем были вы на корабле? — спросили юнги.

— Вообще-то я аншютист, но умею работать и на гирокомпасах «Сперри». Шестнадцать лет жизни я посвятил службе гирокомпасам и благодарен флоту за такую чудесную профессию…"

Для ЛЛ: Популярное утверждение, что Сталин не менее 15 раз посетил «Дни Турбиных» во МХАТЕ, основано на единственной публикации в журнале "Огонёк" за 1969 год (на котором есть примечание, сделанное рукой второй жены Булгакова Любови Евгеньевны Белозерской: «Это липа!»)

15 мая 1891 года родился писатель и драматург Михаил Афанасьевич Булгаков. Сегодня разберем один из многочисленных мифов, сложившихся вокруг фигуры писателя.

Частью мифологии вокруг Булгакова стали его отношения со Сталиным. Кто-то говорит, что Сталин настолько не любил писателя, что старался всеми возможными способами сжить его со свету. А кто-то, наоборот, утверждает, что генсек не менее 15 раз посетил «Дни Турбиных» во МХАТЕ и вообще к творчеству Булгакова относился весьма уважительно.

Где правда? Давайте разбираться.

Цензура и партийное руководство действительно недолюбливали Булгакова: его проза зачастую не публиковалась, а самому писателю был запрещен выезд за границу. В то же время во МХАТе успешно ставились «Дни Турбиных» и «Зойкина квартира». Зрительский успех соседствовал с разгромными статьями в прессе – многие критики указывали на идеологическое несоответствие произведений Булгакова ценностям коммунизма.

Претензии критиков и цензурные запреты не кажутся удивительными, если вспомнить, например, сюжет того же «Собачьего сердца». В Главлите о Булгакове писали так:

«Отдельные произведения проскальзывают иногда по недосмотру Главлита, часть пропускается сознательно редакторами — ответственными коммунистами... "Роковые яйца" М. Булгакова, произведение весьма сомнительного характера, вышли в "Недрах", это же издательство пыталось, но Главлит не разрешил, напечатать "Записки на манжетах", "Собачье сердце" того же Булгакова, вещи явно контрреволюционные…» (начальник Главлита Лебедев-Поляновский, докладная 1927 г.)

А вот в личных отношениях Сталина и Булгакова разобраться сложнее. Есть мнение, что вождь был самым внимательным зрителем булгаковских постановок, посетил «Дни Турбиных» не менее 15 раз (в частности, об этом писали литературоведы А. Смелянский, В. Лакшин). Сегодня мы уже знаем, что это миф. Корнями он уходит в 1969, когда появилась статья Виктора Петелина о Булгакове «М. А. Булгаков и „Дни Турбиных“» («Огонек», 1969, том XI).

Именно там впервые сообщается о 15 посещенных Сталиным спектаклей. А рядом примечание, сделанное рукой второй жены Булгакова Любови Евгеньевны Белозерской: «Это липа!». И поскольку Петелин не приводит источники, мы можем сделать вывод: любовь Сталина к постановкам Булгакова – миф. Или, по крайней мере, недоказанное предположение.

Но мы точно знаем, что Сталин читал Булгакова. Ведь именно комментарии Сталина к булгаковским пьесам стали негласным сигналом для их запрета. Про «Бег» вождь писал так:

"Бег" есть проявление попытки вызвать жалость, если не симпатию, к некоторым слоям антисоветской эмигрантщины, — стало быть, попытка оправдать или полуоправдать белогвардейское дело. "Бег", в том виде, в каком он есть, представляет антисоветское явление.

Как и любой писатель, Булгаков очень тяжело переживал запреты на публикацию. В 1930-м даже направил письмо Сталину с просьбой либо навсегда выпустить его заграницу, либо разрешить творческую работу и дать ему хотя бы мелкую должность в театре.

Вот, что он пишет в письме:

Произведя анализ моих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных было 3, враждебно-ругательных — 298. Последние 298 представляют собой зеркальное отражение моей писательской жизни <…> все учреждения, которым поручен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и с необыкновенной яростью доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать. И я заявляю, что пресса СССР совершенно права.

На это письмо Сталин отреагировал личным звонком и удовлетворил прошение писателя – Булгаков не уехал за границу, но получил должность ассистента режиссера во МХАТе. В телефонном разговоре Иосиф Виссарионович даже пригласил Булгакова на личный разговор, но встреча так и не состоялась. А вот миф о личной неприязни Сталина к писателю был развеян.

Некоторые литературоведы утверждают, что в «Мастере и Маргарите» Булгаков через Воланда показал свое отношение к Сталину. А эпиграф — «Я есть часть той силы, что вечно желает зла и вечно совершает благо» — показывает, что писатель оценил снисхождение Сталина и остался благодарен за разрешение на постановку «Дней Турбиных» и трудоустройство в театр. Однако, это лишь одна из теорий о, пожалуй, самом загадочном романе XX века.

(с) Цифровая история