Вчера я был жив (Исповедь из Чистилища) (Ч.2 - ФИНАЛ)
Мне показалось тогда, что моя воля подняла настоящий шторм – настолько сильно хотелось попасть обратно в офис. Я почти что чуял встречный ветер, но лишь представлял его дуновения, которых не было. И опять же не знал, что там найду и найду ли вообще, просто влекло неотвратимо каким-то внутренним чутьём и претило останавливаться. Весь свой полёт я просмотрел вниз, и думал, почему таким же вихрем, каким летел сам, не колышет и не колеблет кроны деревьев от моей бешеной скорости. Но буря в новом мире никак не могла отразиться на прежнем пространстве существования. Вернее, пространство было всё то же, но будто иной его пласт. Я оглянулся один раз и видел, что Майкл от меня не отставал. Он был спокоен, сосредоточен, и это придало мне уверенности. Не страх, а какое-то новое чувство охватило, когда подлетали во второй раз к высотному зданию.
«Я ВСЕГДА С ВАМИ…»
Какой же лживой и низкой виделась теперь реклама на дверях моей приёмной, занимавшая верхнюю половину стекла и пространство до потолка выше. Мозаика с ликами двух плачущих ангелов, сочувствующих земным утратам грешников, казалась вершиной кощунства. Я сам придумал обманный образ! Всего пару часов назад эта словесная двусмысленность и райский пейзаж не вызывали во мне подобных ощущений. Но сейчас... Если бы только было чем, меня бы, наверное, вытошнило. Хорошо, что нужны были другие двери, и я отвернулся от этих.
Вошёл. Темнело уже и не было света. Во внутренней приёмной, где привычно сидела Роузи, без окон, стало совсем темно. Но глаза мои видели отчётливо. Смотрели вокруг осторожно, пытаясь помочь мне понять, что вновь привело сюда. И всё пока будто напрасно – на что бы они не наткались взглядом, внутри меня не было и близко того отклика, который заставил сорваться и лететь сюда бурей. И Майкл тогда, следовавший за мной словно… призрак, кивнул вперёд на последнюю закрытую дверь. Призрак и призрак – смешнее уж некуда!
И там я… нашёл. Почувствовал сразу, пройдя сквозь тонкие стены. Ещё не увидел, но осознал, едва моя призрачная суть преодолела барьер. А повисев немного в воздухе, посмотрев на яркую рекламу горящих щитов и букв сквозь окна, пропускавшие свет от них внутрь кабинета мистера Говарда, увидел вдруг его самого.
Я понял, что опоздал. Успел лишь на самый последний миг действия. Клайд Говард, в кресле, сидел ко мне спиной. Услышать моё появление, почувствовать колебания в воздухе, возмущения чего-либо для него осязаемого он не мог. А в следующий миг его рука уже взлетела к голове с пистолетом. Раздался громкий выстрел…
- Нет!.. – как живой человек, воскликнул я ртом. Обернулся бессильно сразу на Майкла, но тот лишь покачал головой.
- Мы – призраки, – пояснил он спокойно, не взирая на ужас и драму, повисшие в воздухе вместе со мной. – Живых не можем ни остановить, ни направить…
«Как горько…» - решил я в тот миг про себя. Имей тогда я тело, то трясся бы, наверное, весь от возмущения и непонимания происходящего. Мой сосед, мой друг-арендатор, с кем мы делили часть этажа в аренду, и шеф Розали в одном лице, на глазах у меня свёл счёты с жизнью. А Майкл сказал, что окажись мы тут раньше, то и тогда бы были бессильны помочь ему. Мёртвое не могло вмешаться в течения жизни и мысли живых…
- Но мы можем попытаться узнать, почему так случилось… – произнёс он и поднял вверх указательный палец. Глазами же указал мне на стол.
Письмо. Какой же честный самоубийца не оставит прощального слова после себя? Клайд Говард оставил. Лежало подальше, на столе, намеренно там было оставлено. Что б сохранить его чистым, без крови, Клайд отодвинул лист и прижал туго прессом.
Я начал читать. И вот тогда по-настоящему вспомнил всё. И то, что пошёл пешком вчера, потому что с утра не выпил, а сильно напился, и кофе с круассаном после – ими лишь пытался взбодрить себя. Розали позвонила рано утром, сказала, что Клайд Говард сделал ей предложение, признался в своей давнышней и страстной любви. А она рассказала ему о нас. И я, будучи сам шарлатаном, принял за шарлатанку её. Обругал, накричал, бросил трубку, после чего открыл в шкафу многолетний виски. Но всё же пошёл потом к ней. И был очень пьян – вот почему долго не мог всего вспомнить! А правильный мистер Говард, который за всю свою жизнь нигде заусенца лишнего не поставил, решил, что я порушил ему налаживавшееся у него личное и нервы его сдали. Обязанного ему клиента он в гневе нанял меня убить. Выманили запиской, сулившей большие деньги в новом экстрасенсорном деле, и вечером, не застав заплаканной Роузи в офисе и прождав её там довольно долго, я отправился на старую стоянку в двух кварталах от нашего здания. Там и получил первую пулю. В багажнике моё тело немногим позже вывезли за город. Добили, как оказалось, ещё живого, и бросили мёртвым на берегу. Банально и просто. Никто из обманутых мною клиентов был ни при чём, другой человек убил меня – мистер Клайд Говард. Пусть не своими руками, но на смерть меня отправлял именно он. Как глупо. Из-за любви. Знал бы Клайд, что у меня никакой любви не было, что я просто ушёл бы в сторону, случись что подобное, наверное, пожалел бы меня, оставил бы в живых. И добивался б тогда любви Розали, когда не осталось бы больше преград. Со временем она б уступила…
- Вот же дурак… – произнёс я в сердцах. Заметил некстати, что словами удавалось говорить всё лучше и лучше, чем мыслями. Не делись никуда и прежние чувства, а просто уступили на время место новым. Теперь они возвращались все – страх, жалость к себе, жалость к другим. Ведь если я искренне жалел мистера Говарда, может, при всей своей подлости, я не был самым пропащим, и он – он тоже заслуживал сожаления? Эх, повернуть бы всё вспять!..
Я сел в кресло напротив него. Мёртвого. Да-да, у меня получилось! Будто опять стал ненадолго живым, ощутил спинку, сиденье. Или почти их почувствовал. Попробовал взять со стола признание в руки, но лист бумаги мне не поддался. Под прессом было окончание послания мистера Говарда, хотелось прочитать и его. Пытался отодвинуть эту деревяшку снова и снова, но только злился, потому что ничего не получалось. А Майкл лишь покачал головой. Сказал, передав мне всё мыслями, что прежним не стать никогда. Призраки жили во многом так же, как люди, или старались на них походить. Воспоминания о жизни не позволяли с ней до конца расстаться. Хотелось иметь те же чувства, те же привычки. Но прежнего оставалось ровно вполовину, а на другую половину добавлялось нового. К тому же, в окончании признания существенного для меня ничего написано не было. Так он сказал, потому что как-то увидел конец письма…
- Что это? – спросил я, заметив, что в воздухе снаружи замельтешили вдруг сверху вниз цветные косые линии. Будто заморосило чем-то, словно дождём. Только радужным.
- Там? За окном? – переспросил Майкл. – Так меняется Клайд Говард. А это – дождь ангелов. Он всегда идёт, пока происходит перерождение. И укажет нам путь. Туда, где появится новорожденный дух. Если последуем за дождём, я смогу найти точное место. Через час дух Говарда перестанет метаться, и станет… таким, как мы.
- Но где же?..
- Вот и посмотрим. Ты тоже проснулся не возле красивого озера. Хочешь увидеть рождение нового Говарда?..
Я удивился. Не тому, что умерший появлялся в новой своей форме далеко от мёртвого тела. Другому.
- Значит, – предположил тогда я, – если мы видим этот дождь, то мы… мы и есть ангелы? Ты – Ангел? Я… Ангел?..
Майкл засмеялся по-доброму, тихо и выразительно.
- Нет, Кевин, нет, – сказал он, сложив на груди руки. – Мы вовсе не ангелы. И это не Рай, а дорога к нему. Но ангелы здесь, они наблюдают за нами. Не всем дано сразу их видеть. Кому-то и вовсе не суждено – такие останутся тут навеки.
- Навеки? И здесь?..
Не так уж и плохо. Сравнить было не с чем, но свой мир я знал. И он был неплох, мне нравился даже, пока не разлучили с ним силой вчера.
Однако мой гид опять качал головой. Лицо его несло просвещение, и он объяснял мне несложно о том, что сам понимал, словно воздух, но для меня пока ещё было в новинку.
- Ты… сможешь, я знаю. Я сам видел ангельский лик однажды. И, Кевин, поверь, чтобы очистить душу до конца, достаточно одного лишь раза. Вот, когда ты решишь для себя самое важное – остаться здесь или пойти дальше.
- Пойти дальше… в Рай?
- Да! Ты понял меня! – Майкл просто сиял, как довольный учитель в школе, точно стоял сейчас у доски и ему не хватало длинной указки.
– И главное в том, – продолжал говорить он, – что Рай нужен… НАМ. Не мы нужны Раю. Но стать где-то нужнее, ценнее, не для себя, пусть для других…
А дальше я вдруг испугался. Позади Майкла внезапно появились фигуры. Сначала возникло их две. А потом и три, и четыре, и больше. И вроде бы все они были похожи на нас, но только немного другие. Глаза у этих новых светились красным, и сложно было разглядеть их лица. Я видел губы, щеки, носы, но всё вместе сложить в лицо не получалось.
Майкл заметил мой взгляд, обернулся. Потом пожал плечами, а они, появившиеся за его спиной, более смущённо, но повторили его же жест.
- Кевин – новенький, – пояснил он сначала для них. А потом обернулся ко мне: - Такие же, как мы. Только Тёмные. Когда мистер Говард переродится и Небеса решат дать ему шанс, он увидит лишь нас с тобой. Но если шанса ему не дадут, то Тёмные встретят его, что б увести…
Кожа – её у меня больше не было. Но что-то похожее на крупные мурашки пробежало по моей спине после услышанного. Я даже подумать боялся, и просто посмотрел на Майкла беспомощно, не в силах задать свой вопрос. Эти Тёмные вселяли ужас ничего не делая, просто одним своим присутствием. Хотя выглядеть для меня пытались мирно, что б не пугать, прилагали для этого усилия.
- Не бойся, – всё понял Майкл без слов и без мыслей. – Для тебя они безобидны, не тронут. И да – они так же встречали тебя. Но когда ты открыл глаза, то увидел меня и других. Других – которых я тоже когда-то встретил, и показал новый мир…
Я успокоился немного. Снова взглянул на тёмных, а те, видя, что я всё ещё немного напуган, будто смутились собственного присутствия. Со мной был надёжный провожатый – Майкл. Мир, куда я попал, мир духов и наказаний, начинал с его помощью принимать меня постепенно, а я старался понемногу понять его и тоже принять. Без этого одному из нас здесь не выжить. Уж точно не миру…
- Те, кто меня… ну, кто пришёл с тобой встретить моё перерождение… где они здесь живут? – спросил я. - Мы видели только Чарльза…
- Кто где… – ответил Майкл. – Ты тоже выберешь для себя место. Не обязательно в этом городе…
Затем он обеспокоенно посмотрел в окно. Потом перевёл взгляд на мёртвое тело Клайда Говарда, сидевшего в кресле за столом, и снова на меня.
- Хочешь сказать ему что-нибудь? – спросил он. – Его пробуждение скоро…
- Нет… Не сейчас.
- Потом станет не нужно ему … – с осуждением посмотрел на меня Майкл. – Просто если Клайд Говард получит свой шанс, одному ему здесь не справиться. Ты не выбирал свою смерть. А он ее выбрал. Дважды. И пусть за вас двоих, но ему тяжелее…
- Да что ж я могу? – не понимал я, не чувствуя большого желания помогать своему убийце, но, как ни странно, и не испытывая при этом к нему ни малой толики ненависти. - Я сам первый день здесь. Что должен я сделать? Мне нечего дать…
- Что хочешь и как чувствуешь правильно, - ответил Майкл. – А я помогу тебе дать. Попытаюсь с вами двумя. Не пробовал никогда раньше. Может, получу за это бонус…
Я удивился. Бонус? От кого? От шефа?.. Но от какого? От НЕГО САМОГО?..
- Шучу я, - засмеялся вдруг Майкл, не дав мне успеть удивиться вслух или хотя бы в мыслях.
А потом он перестал смеяться. И серьёзно посмотрел на меня.
– Ну? Ты готов? Не знаю, Тёмных увидит Клайд Говард или нас в эту полночь. Но дождь ангелов – он за окном уходит. Ты должен решить, уходим ли мы за ним…
***
Прошло шесть лет. С Майклом, когда через несколько недель закончилось моё обучение, мы виделись уже изредка – его отвлекали дела. Но друзьями остались навеки. Он был на хорошем счету, если так можно было выразиться, у ШЕФА. Мне он так и не назвал его имени, всё отшучивался. И по-прежнему занимался тем, что встречал людей вместе с Тёмными. Лишь пару раз он звал меня с собой, и я тоже ждал, какой же будет сделан выбор, Тёмных увидит новый прибывший или Светлых, то есть нас. А, поприветствовав пробудившегося, я, как и другие друзья несравненного Майкла, уходил почти сразу. Заниматься своими призрачными делами. Поверьте, их много здесь. Может, не таких почётных, как встреча новеньких, но всё же, всегда кто-то ждал, всегда где-то нужна была помощь. Быть гидом, проводником в этом мире – престижно. И таких как Майкл, на самом деле, было ничтожно мало.
И вот однажды он позвал меня снова. Не одного, но… с Клайдом Говардом вместе. Как, разве я не сказал вам? С Клайдом мы стали большими друзьями, говорю вам об этом сейчас! Наверное, даже лучшими. Простить и забыть оказалось легче, чем я мог себе представить и позволить при жизни. Он был хорошим, мистер Говард, или, кем стал теперь для меня, – добрым стариной Клайдом. Просто однажды он… ошибся. И эта ошибка стоила двух жизней, моей и его. А также – одной изувеченной судьбы. Дела у Роузи после той двойной трагедии пошли не очень. Но подробно о ней – мы, кстати, с Клайдом её не забыли, пытались отсюда помочь, и пытаемся до сих пор – я расскажу как-нибудь потом… А сейчас вам напомню про Майкла. Скажу только, что позвал он нас в тот раз на новое пробуждение не случайно. Наконец, умер Он – тот самый, кого Клайд нанял убить меня, и кто так успешно справился со своей задачей. Умер от рака лёгких, в нищете и в забвении. И ждал теперь своего духовного распределения. Как и другие, он не знал, что ожидает его в дальнейшем, просто перерождался из аморфной души в бесплотный оформленный дух – процесс, который от него никак не зависел. Не мы, и не Тёмные решали, к кому из нас попадёт он. Все молча стояли и наблюдали. А Майкл указал нам на место, где умерший должен был проявиться в новом облике, и все обступили место широким кольцом, замерли. И вот тогда я вспомнил снова тот давний день, когда перерождался заново сам. Понял лишь столько лет спустя, почему, когда очнулся, увидел, что духи рядом стоят полукругом. Другая половина мне просто была невидна. Не Тёмных выпало мне лицезреть тогда, а Светлых. Вот, как однажды дали мне шанс...
- Ну, что, ты готов? – тихо и с улыбкой спросил меня Майкл. – Решайся уже…
- Но… – почувствовал я вдруг на короткий миг растерянность, как словно в тот день, когда, оказавшись впервые в новом мире, должен был помочь встретить Клайда Говарда. – Я, наверное, не смогу… Не сумею так снова…
- Как?.. Разве?.. – удивился совсем искренне Майкл и пристально посмотрел на меня.
И тут, взглянув на него в ответ, я увидел вдруг всё. И перестал сопротивляться, поняв, о чём меня просят на самом деле.
- Да, Кевин, да… – промолвил Майкл, чем подтвердил мою догадку.
Я знал это, даже если бы он ничего не сказал. Наверное, что-то осталось ещё от меня живого и прежнего. Отнекиваться и делать вид, что чего-то не хочешь или не можешь, но знать, что давно к этому готов – так поступали люди. Нахваливали сами себя, набивали цену или просто чего-то напрасно стеснялись. Когда мы ещё летели сюда с Клайдом, где-то в глубине того, чем или кем стал новый я, созрел готовый ответ. Я научился прощать. Не как одолжение. Не в жалости. Прощать и любить по-настоящему, хотеть быть нужным. На это ушло целых шесть лет, но мне удалось. Как и моему близкому другу Клайду, оказавшемуся на этом перерождении вместе со мной рядом. Теперь, если Небеса выберут для перерождавшегося человека Светлых, а не Тёмных, не Майкл уже, а я стану новым проводником и гидом. Один, без чьей-либо помощи. Клайд Говард будет просто при мне, как я когда-то при Майкле. Но именно я окажусь за старшего. И от меня будет зависеть, как примет новый мир новорожденного. И каким он, в свой черёд, познает его...
Едва эта мысль оформилась в моей голове, едва я додумал её и осознал, возжелал целиком и немедленно взять на себя всю ответственность, как вдруг… слабый, но нежный ветер подул со спины. Ветер, которого я не ощущал много лет. Но знал, от чьих крыльев почувствовать мог его в этом мире.
«Скажи… Это... он?..» – растерянно в мыслях воззвал я к Майклу.
«О, да, – глазами ответил мой проводник. – Ты повернись. Помнишь, что было обещано? Так вот же – случилось...»
И я обернулся. Робко сначала. Но ощутил всей зыбкой сутью небывалый восторг. А внутренний благоговейный трепет разлился во мне сокровенным смыслом, наполнив истинной жизнью призрачный образ. Яркая вспышка перед глазами заставила зажмуриться на миг. Свет ослепил, но быстро исчез. Я вновь тогда поднял веки и… увидел. Передо мной стоял ангел. Прекрасные его крылья, колыхавшиеся за спиной слабо – они-то и дарили мне тот самый счастливый ветер. «Чтобы очистить душу до конца, достаточно одного лишь раза…» – вспомнились сразу слова. «Ты примешь Её?» – спросил меня ангел с ликом, чище которого был только Свет Мирозданья. «Да…» – ответил с готовностью я, зная, о чём меня вопрошали. И принял Небес Чистоту навсегда…
И как вы думаете, остался ли я в итоге, когда получил свой счастливый билет – мечту всех людей, путёвку на САМЫЙ ВЕРХ? Выбрал ли я ту дорогу, которой однажды пошёл мой гид Майкл? Да что тут гадать, скажу я вам, коли говорить уж начал… Вот он, мой счастливый билетик, всегда теперь со мной! Можно сказать, «в кармане». Только пока пусть в нём и лежит. Успеется ещё закрыть глаза и вновь увидеть слепящий свет. Рай без меня хуже не станет. А здесь что-то совсем стало много дел. При жизни не знал, что могу оказаться кому-то нужен на самом деле. Но знаю теперь…..
Автор: Adagor121 (Adam Gorskiy)
Моему коллеге-автору, научившему меня различать 50 оттенков грусти, посвящается (ко дню рождения). Осталось научиться передавать их так же, как делает это изящно он. Хотя бы вполовину...
Вчера я был жив (Исповедь из Чистилища) (Ч.1)
И вот меня нет. Как я понял это? Стал видеть их. А они меня. Будто знали, где я проявлюсь, сидели рядом полукругом и ждали. И раньше, чем мои глаза открылись заново, их собственные были уже устремлены на меня. С любопытством, без ненависти, как принято было говорить о мёртвых, они созерцали моё пробуждение. Дождались и затихли. А когда я немного освоился, встал, покрутил головой, мне показалось вдруг, будто все они желали немного понравиться. Как выбирают новые сандалии – примеряют одни, другие, пробуют на ноги, подходят ли те, – так и собравшиеся пробовали себя на мой глаз, годятся ли для меня, устроят ли. Будто не они были вечностью, а я принес её, умерев так внезапно.
Один из них подал мне руку. Чем удивил. В мире живых давно никто не протягивал мне ладони просто так, из дружеских побуждений. А этот подошёл, помог подняться. Потом обвёл глазами остальных, словно показывал, смотри, мол, вот он, наш мир, и вот все мы – теперь ты с нами. Так удивительно было видеть тех, кто не прятал лица за вуалью, не отворачивался, пряча слёзы, наоборот позволил себя рассмотреть хорошо, почти что разрешил потрогать ладонью. Его я и чувствовал – прикосновение пальцев к чему-то новому, когда переводил взгляд с одного из них на другого. И как я понял позже, чуда никакого не свершилось, такая же рутина, как внизу – вот, чем для всех было моё пробуждение. Ко мне просто проявили вежливость. Не я им что-то принёс, а мне позволили не потеряться. Потом они уже все по одному уходили, и вскоре остался только он. Мой проводник, как я понял, – тот, что подавал мне руку.
«Пойдём?..» – спросил одним лишь взглядом мой провожатый в новом мире.
«Пойдём…» – точно так же ответил я, опробовав это умение – не говорить.
Полицейская машина. Длинная, с красно-синей мигалкой. Она взвизгнула резко, перед тем как тронуться, отъезжая от края озера. За ней – другая, потом уехала скорая. Но люди-то остались, и много людей, в форме, в спецкостюмах, в обычной одежде. Часть берега огородили лентой, эксперты брали пробы почвы и воды. Два копа разговаривали с туристами – палатка их стояла недалеко, но за ленту ограждения не попала. Сами они были в шортах, в майках, видно, что недавно разбудили обоих. Я понимал всё, что происходит внизу, но не догадывался, почему. Не знал этих людей, не знал это озеро, не знал дорогу рядом. Но это моё тело, сказал мой новый друг, нашли возле воды на берегу. А он будто почувствовал, что мне захочется узнать, почему я вдруг взял и умер. Потому сюда и привёл.
Вчерашний день. Я плохо его помнил, но он стал для меня последним. Знай я заранее, что всё обернётся концом, запомнил бы каждую деталь, ловил бы взгляды, искал предзнаменования и слушал бы шорохи. Но нет же, обычный день. Несладкий кофе утром, душ. Кусок говяжьего стейка для кота, хоть ветеринары были против такой кормёжки. Кот Феликс, он так любил есть мясо, что без него не слезал с моих коленей. Потом – работа. Я приходил в офис всегда в одно и то же время – не позже девяти. Но позволял себе явиться иногда пораньше. Когда хотел выпить чашку кофе с помощницей юриста, чей офис был напротив моего. Еще ни один юрист в Америке не арендовал кабинеты дверь в дверь рядом с приемной экстрасенса. Мистер Говард не признавал таких условностей, потому, наверное, во всём был первым. Ему давали деньги честность, совесть, правда – редкие и ценные для юриста качества. А мне – обман. Ведь я никого никогда не видел, не слышал и врал про послания с той стороны. Вот и настигла расплата. Но кто? За что?
Наверное, всё не столько было интересно мне, сколько моему провожатому. Это он с любопытством смотрел на происходящее у озера, и видно было, что за подобным наблюдал впервые. При жизни Майкл был успешным дантистом. Его не стало в тридцать шесть, когда в неправильном месте он вздумал перейти дорогу. Почти двадцать лет прошло, а так и не видел полицейских расследований. Вот интересно, за чем наблюдал он все эти годы? Подглядывал за другими дантистами? Учился у них новшествам? Украдкой смотрел в рот прежним пациентам и пересчитывал их пломбы? И не зубной ли феей наряжался на Хэллоуин?
Майкл улыбнулся и покачал головой. Затем увлекся снова зрелищем у озера. Он как-то понял, о чём были мои мысли, а я понимал его. Для этого он и был кем-то ко мне приставлен – что б научить жить в новом мире, не оступиться здесь, существовать. Может, и сам захотел помочь, что было б странно – я не припоминал его среди своих знакомых, а мне было уже сорок шесть. И ничего я толком не знал о месте, куда попал, зачем попал, тут для меня стало новым всё буквально. От ощущений приятного полёта, в котором мы спустились сюда одним желанием воли, до ярких красок и чётких линий. Я будто весь обновился, и видеть мог теперь лучше орла. Вот муравьи тащили мертвую волосатую гусеницу. Им не было дела до полицейских ограждений, лента была настолько высоко над ними, что, наверное, они бы ее никогда не увидели, как высоко ни задирали б крохотные рогатые головки. А на дереве с густыми ветвями, на другом берегу озера, в самом укромном от взглядов месте птица свила гнездо. И уже живыми гусеницами кормила троих желторотых птенцов, открывавших навстречу голодные рты.
«Ты слышишь?..» – коснулся рукой меня Майкл. Я был весь внимание. Мне нравилось так общаться с ним – не говорить, а словно мыслить вслух. И нас больше никто не слышал и не видел. Но он хотел, чтобы я послушал тех других, внизу, ведь двое полицейских как раз говорили о найденном теле. Мол, где-то был застрелен тремя пулями в голову и грудь, а потом привезён сюда и брошен под луной. Туристам повезло, что не проснулись. Совсем молодая пара. Поставили палатку за старым ржавым трейлером, и их не заметили. Вполне могли убить, как и меня, два ненужных свидетеля стали бы ещё двумя трупами на берегу этой ночью. Это ранние рыбаки нашли моё тело по утру, вызвали полицию, а потом уже проснулись эти двое, от шума приехавших машин с сиренами. Не повезло им встать на этом берегу лагерем, но повезло любить друг друга, и спать после любви мертвецким сном. Вот и скажите мне, что любовь никого не спасает. Спасла же двоих…
- Ты слушай, слушай… – указывая пальцем на копов, неожиданно для меня произнёс мой провожатый ртом, когда я снова отвлёкся. И я спросил его, но, уже привычно – за час-то новой жизни! – не словами, а мыслями: «А что – мы разве можем разговаривать?» Дух мой был бесплотным, хоть я и видел руки, ноги, туловище.
- А ты попробуй, – предложил он мне.
И я попробовал. Силился открыть свой рот, пытался почувствовать язык, губы, дёсны. И мне казалось, что почти получилось. Но когда повторил свой вопрос, шамкая призрачным ртом, раздалось не то «ээээ», не то «аааааа». И я прекратил попытки. Чуть над собой не засмеялся. От обиды, правда.
«Ничего, – сказал мой провожатый снова мыслями, что б не смущать меня. – Получится, привыкнешь. Не всегда выходит сразу. Как дети учатся говорить с первой буквы, так научишься и ты. Только быстрее. Я покажу, как начать…»
И показал несколько движений и гримас, дал мне почувствовать, что и как.
«Тебе не интересно?..» – спросил он, видя, что я опять не слушаю людей внизу.
- Н… Нет, – получилось у меня выговорить. – П… пойдём… в другое место…
И теперь повёл уже я, начал перемещать нас усилием воли, летел вперёд, а Майкл нёсся за мной. У озера нам оставаться было незачем. Нужно было попасть в места, где я побывал в последний день. Дом, магазин, кофейня, работа. Стоянка, где оставлял машину, дорожка на районе для утренних пробежек, тихий прудик, лес.
Мы полетели сразу к дому. А Майкл проговорил со мной всю дорогу. Ветер не уносил его слова, я отчётливо слышал каждое из них. Он рассказал о правилах, о том, что можно, что нельзя. И как избежать поначалу не самых лучших шагов. В какой-то момент, когда показались знакомые ворота и две мои машины во дворе, я понял вдруг, что мой проводник общался со мной снова посредством мыслей. И, обернувшись, мысленно спросил об этом. А он лишь улыбнулся и знаком показал на губы. «Устал говорить, - произнёс в моей голове он или её призрачной сфере. – Это и с годами подолгу даётся непросто…» «А для чего говорить?» – спросил я, когда мы спустились у дома, имея в виду привычные беседы, как говорят живые люди. Ведь если было можно общаться без языка, для чего открывать рот, напрягаться? «Так больше мы походим на живых, - удивил ответом Майкл. – На прежних себя…» «А нужно походить?..» «Ну, не всегда, - в глазах его на этот раз мелькнула грусть. – Я покажу тебе сегодня, что может опечалить в новой жизни. Не удивлю. Но покажу…»
Мой кот был всем доволен. Тот самый стейк, который я взрезал только вчера, был мелко нашинкован, – он доедал его остатки. Родная тётка Аделаида приехала из Канады, с ней за кота волноваться не стоило. Я наклонился к зверю и долго водил перед глазами и носом своей ладонью. Пытался подуть на него, шипел и рычал, издавая, как мне казалось, громкие гортанные звуки. Но как в кино не получилось. Кот не увидел призрака, а Майкла я только рассмешил. Он мне сказал, что то же самое проделывал когда-то со своими собакой и попугаем. Так же безрезультатно. Живые мёртвых увидеть не могли. Ни звери, ни другие люди.
- Т… ты долго б… будешь со мной? – спросил я, тренируясь говорить, когда мы вышли. Ничего странного в доме, не знаю, что я хотел там увидеть. Может быть, просто вспомнить последний день или успел соскучиться по коту, по кухне, по множеству кофейных кружек.
- Сколько понадобится, - так же языком ответил Майкл. – Со мной тоже был друг, пока я был новеньким. Ты не стесняйся. Спрашивай. Хуже, когда спросить некого…
- Скажи… – промямлили губы. – А я… навсегда здесь?
Вопрос, наверное, прозвучал глупо. Хоть я и не знал, куда угодил, не рай и не ад, какими их рисовали. Ответ же был очевиден в другом – все люди умирают не на время, из жизни уходят навсегда. Вот только где потом навсегда остаются?..
Однако Майкл к моему вопросу отнёсся серьёзно.
- Я – да, – ответил он мне. – Навсегда. Таков был мой выбор. Но ты – пока не спеши. Не торопи новое время, увидишь ещё. Тут дней для раздумий будет намного больше…
Мимо нас вдруг не прошёл, а проскользил в воздухе человек. Притормозил немного, взглянул с любопытством на меня. Не человек в привычном полном смысле слова, но такой же, как мы. Не живой.
- Здравствуй Чарльз, – поздоровался с ним Майкл.
- Это Кевин, – представил он меня.
- Здравствуй, Кевин! – приветливо улыбнулся Чарльз обоим нам и продолжил свой полёт.
- З… здравствуй… – успел я помахать ему рукой вдогонку.
Как выяснилось, восемнадцать лет назад Чарльз был за рулём того двухэтажного автобуса. И Майкл сам пожелал встретить наехавшего на него на перекрёстке. Прошло всего семь лет, как Чарльза нагнала та же судьба – машина, но на другом распутье дорог. Майкл не желал сказать Чарльзу что-то дурное, просто стал его гидом и показал новый мир. Всегда должен быть «экскурсовод».
- И т… ты его н… не ненавидишь? – сумел спросить я, чувствуя, как тяжело даётся двигать челюстью мертвеца.
- Нет, – пожал плечами Майкл. – Он сам ненавидел себя за это. Пока не умер. И после смерти, во время перехода, чуть не растворился от ненависти к себе. Вот я его и встретил.
Бывает же… Но был другой вопрос. И мне он был важнее.
- А … я? П… почему встретил меня? Мы не знакомы даже…
Второй раз я увидел грусть в глазах своего гида за эти пару часов.
- Тебя никто не захотел встречать, – сообщил он, не скрывая. – А мне не сложно… Так мы… куда теперь?..
Вот это новость. Тяжело. Я не мог ощущать ничего, как прежде, но принять услышанное далось нелегко. Хотя, чему тут удивляться? Всю жизнь обманывал людей, тянул из них богатство, сменил пять городов, три штата. Конечно же, один из них не выдержал. Но вот лица я вспомнить не мог, того, кто убивал меня и вывез к озеру. Вообще не помнил половину вчерашнего дня, пока был жив. Смерть наступила в полночь. Три выстрела и меня не стало. Так говорили копы между собой на берегу озера, и так почему-то отложилось где-то во мне. Ещё до того, как я их услышал…
От дома я развернулся. Хотел было полететь в парк, через беговую дорожку. Но остановился. Подумал, а ведь обе мои машины стояли дома. Значит, в офис я добрался пешком. Отчего не поехал? Бывало, конечно, хотел прогуляться. Но что тогда меня принесло на стоянку? Я помню много машин, я был там вчера, а не в один из каких-то дней.
В парк лететь я передумал, и мы направились сразу в офис. А по пути оказался тот магазин. Я останавливался иногда у него и брал круассан с шоколадом. И кажется, память мертвеца начала возвращать факты из жизни – вчера тут тоже была остановка. Потом кафетерий. Домашний чёрный кофе оставил в горле горький след и захотелось взять сладкий с молоком. Вспомнил, как я буквально проглотил тот французский рогалик с шоколадной крошкой, потому что боялся опоздать к… Розали. Так звали помощницу мистера Говарда. Но почему пил кофе здесь, если с ней мы привыкли пить его в офисе? Три чашки за утро – это подвиг. Всё как-то странно, хоть не преступно. Так непохоже на меня…
У перекрёстка, где я всегда уходил налево, вдруг захотелось срезать. Что б не поворачивать потом направо намного дальше, а сразу напрямую долететь до высотки с офисами. А по пути заглянуть в полицейский морг. Майкл не возразил ни слова, наоборот, сказал, что я ничего не почувствую. И оказался прав. Патологоанатом как раз производил вскрытие, пилил своей крутящейся пилой грудную клетку, но в новой моей груди ничего не отдавалось. Хотелось просто лицезреть, каким увидел меня убивший в последние секунды жизни. И будь я жив, я б испугался сам. Как будто нарочно какую-то злую куклу исказили до жуткого, невозможного, изувечили лицо страхом и ненавистью, придали бледных инфернальных красок. Нет, неужели я смотрел на него так – на того, кто меня убивал? Вот уж завидовать кому не стоило. Это не Чарльз, сидевший за рулём высоченного автобуса, тот тип должен был стрелять в лицо и смотреть мне в глаза. Либо эмпатия у него умерла ещё в зачатке, либо проклятье экстрасенса сведёт его скоро в могилу.
Стало смешно от последней мысли. Особенно теперь. Ведь иногда я и вправду верил, что имею какие-то способности. Убеждал в том себя, старался убедить других. Но кто же? Кого я довёл? Чего наговорил и каких за это взял денег?
А вот и наш небоскрёб. Высокий, он и вправду почти доставал до неба макушкой. Терзаемый размышлениями, я проскользнул на лестницу, и Майкл последовал за мной. Я был благодарен за возникшее между нами молчание. Мы поднялись с ним на самый верх, но как я ни метался там от стола к столу, как ни пытался коснуться своих шарлатанских шаров, книг с заклинаниями и прочих «магических» артефактов, не происходило ничего и память не возвращалась. Будто я не был здесь вчера. Вот вспомнить и не вышло. Кофейня, где мы часто сидели с Розали этажом ниже, тоже не вызвала никакого отклика. А дальняя комната в моих кабинетах, с мягкой кушеткой, осталась холодной. Как? Неужели поссорились? Не ссорились никогда, и держали нашу дружбу в тайне. Шеф Роузи, мистер Говард, не любил, когда она отвлекалась от работы, а я не хотел ничего афишировать. Удобно всем, когда в отношениях нет огласки. Мне сорок шесть, ей двадцать восемь. Я шарлатан, а она будущий адвокат. К чему ей портить репутацию, а мне не дорожить её любовью? Привязанности я не испытывал, но это было моё, сокровенное, личное. Пусть только здесь, пусть и не каждый день, но больше ничьё, тайное от всех…
С грустью я облетел бывший офис, который был закрыт и заполнен пока моими вещами. Спустился с Майклом затем на стоянку, но и там ничего. Память, что обнадёжила поначалу, заблокировалась теперь наглухо и гнала от себя прочь. Я просто молча летел. И вскоре понял, что лечу уже без своего направления, которое давно потерял. Лечу за Майклом. Теперь к его тайне…
Домик был двухэтажным. Он стоял на тихой маленькой улочке. Здесь, в южных штатах, к чему за два года привыкнуть я не успел, всегда было жарко и зелено. «Сегодня ведь рождество?» – спросил я Майкла и понял, почему никого не было в офисе. «Ага, - кивнул он. – Заглянем в окно?..» И мы подлетели. Прошло уже время, становилось темно. Но маленькое оконце горело жёлтым. Накрыт был овальный стол, стояла еда, и люди сидели за ним на стульях с высокими деревянными спинками. Их было семеро. Женщине лет шестьдесят. Две сильно моложе, с мужьями. И двое детей лет семи. Лица все праздничные. Весело, счастье. «Семья?..» – спросил я его. «Жена... И семья. Две дочери, внуки…» Вот она, грусть длинной в восемнадцать лет. Как тихая свечка зажглась в глазах призрака Майкла. И долго горела, пока мы стояли за окном, не смея побеспокоить его близких даже ветром. Мой проводник грустил по утраченному, а я, поддавшись этим чувствам, тосковал вместе с ним…
И неожиданно вдруг вспомнил. То, от чего меня оберегала память, и почему не хотел вчера ехать в офис на машине. Розали, ведь дело же в ней! До круассана и второго кофе я дома выпил. Выпил две порции виски, но за рулём не чувствовал бы себя уверенно. Потому даже не взял самокат, пошёл пешком. Роузи мне позвонила из офиса, и сказала что-то важное. Но прямо сейчас я не был уверен, что – оно, чёрт дери, ускользало, призрачная голова оказалась дырявой, всё из неё вылетало! Вот-вот показалось на миг, высунуло из-за угла нос, и снова там скрылось. Но я был уверен – нужно вернуться в офис. Только не в свой, а в кабинеты напротив – комнаты мистера Говарда, где они с Розали встречали своих клиентов.
Майкл почуял. Услышал ход моих мыслей, и повернулся ко мне лицом. Мне было жаль нарушать его единение – единение мертвеца с живой семьёй. Но мёртв был и я. Видимо, потому он решил, что живые подождут.
«Нужно?.. – одними глазами спросил он. – Если нужно, летим…»
«Спасибо…» – впервые за день поблагодарил я его, зная, что одного меня он не мог ни оставить надолго, ни отпустить.
И мы сорвались в полёт…
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Нечто внутри. Часть 2/2
В этом городе живут замечательные люди. Некоторые из них — настоящие твари.
Не успел Виктор Бром стать одним их Хранителей таинственного Забытого города, как происходит новое происшествие. Арника, гостеприимная хозяйка кафе «Инсомния», просит Брома и его напарника Честера проверить немощного старика по прозвищу Хворост, за которым она ухаживает много лет. Он не открывает дверь своей квартиры, и Арника волнуется, что с ним могло что-то случиться. Бром и Честер отправляются проведать Хвороста в древний дом на окраине города, внутри которого скрывается невидимая опасность.
Ранее в «Тайнах Забытого города»:
Они скрываются в тумане. Часть 1/2
Они скрываются в тумане. Часть 2/2
Свободные номера. Часть 1/2
Свободные номера. Часть 2/2
Дом, милый дом. Часть 1/2
Дом, милый дом. Часть 2/2
Нечто внутри. Часть 1/2
Как это часто бывало, Брому снова снились темные, затянутые туманом улицы Забытого города. Это был один и тот же повторяющийся сон, к которому он привык с детства.
Вот только кто бы мог подумать, что странные, одновременно пугающие и манящие картины, рожденные в глубинах разума, однажды станут реальностью: Бром теперь сам жил в Забытом городе...
Он резко распахнул глаза, не сразу сообразив, где находится и почему проснулся. Но когда острая боль вновь полоснула по животу, Бром едва подавил мучительный стон, за которым последовал рвотный позыв.
Вот, что его разбудило: тошнота и боль в животе.
Зря он съел чертову тушенку!
Говорят, что консервы могут храниться чуть ли не вечность, но это утверждение явно не относилось к тем мерзким комкам жира с ошметками склизкого мяса, которые Бром слопал с голодухи несколько часов назад.
Кстати, о часах: сколько сейчас времени? Не пора ли сменить Честера на вахте?
Бром сел на диване и взглянул на наручные часы. Лунного света из окна вполне хватило, чтобы разглядеть стрелки на циферблате: до начала его дежурства оставался еще сорок минут.
Кинжальная боль снова пронзила живот, и Бром скрутился на диване. К горлу подкатил комок тошноты, грозясь вырваться наружу. Бром с трудом подавил рвотный позыв: не хотелось наблевать прямо здесь в комнате, возле дивана. Уж если и блевать, то как положено — в туалете, склонившись над унитазом.
Боль немного утихла. Бром поднял взгляд, собираясь осторожно встать с дивана и направиться в уборную, но увидел в дверях комнаты темный силуэт.
Первой реакцией было схватиться за пистолет, который лежал на журнальном столике рядом с диваном, но высокая фигура в дверях сделала шаг. На нее упал лунный свет, и Бром вздохнул с облегчением: это был Честер, который пристально смотрел на Брома странным, необычайно внимательным взглядом.
— Ты меня напугал, — хриплым ото сна голосом сказал Бром.
Честер, казалось, не услышал его слова: он все так же напряженно наблюдал за Бромом, словно стараясь уловить малейшие изменения в мимике или позе напарника.
— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросил Честер.
— Да что-то живот скрутило, — признался Бром: не было смысла скрывать правду, ведь наверняка через пару минут придется бежать к унитазу. — Чертова тушенка!
Честер кивнул с таким видом, будто ожидал услышать именно этот ответ.
Бром поднялся с дивана и, пошатываясь — то ли спросонья, то ли от мучившей его тошноты в придачу с внезапным головокружением, — направился к выходу из комнаты. Он думал, что Честер его пропустит, но тот с пугающей решительностью на лице сделал шаг навстречу Брому, преградив дорогу. Бром в изумлении замер, когда увидел за спиной Честера еще двух человек, зашедших в комнату.
Бром узнал в них Хранителей — Гарроту и Кольта. Бритая налысо голова девушки, украшенная витиеватыми татуировками, блестела в лунном свете. Кольт, ее напарник, казался великаном из мрачной средневековой сказки — с густой бородой и волосами, собранными в «хвостик» на затылке. Как и во взгляде Честера, в глазах Гарроты и Кольта читалась странная настороженность вперемешку с подозрительностью.
«Что, черт возьми, происходит?» — подумал Бром, но вслух спросил, обращаясь к Гарроте и Кольту:
— Ребята, а вы что здесь делаете? Сегодня же не ваше дежурство.
— Пока ты спал, я позвал их на помощь, — ответил вместо них Честер.
— Для чего? — Бром с искренним недоумением посмотрел на Честера. — Что-то случилось?
— Надеюсь, что еще нет, — прозвучал в ответ голос Честера, но он донесся до Брома словно издалека.
Все его внимание было теперь сосредоточено на ноже в руке Гарроты: длинное широкое лезвие хищно блестело в лунном свете. Бром даже не успел поднять взгляд, как Честер и Кольт в едином молниеносном порыве схватили его под руки и, протащив по комнате пару метров, мощным рывком повалили обратно на диван.
Бром закричал, но его крик оборвался, когда Честер засунул ему между зубов свернутое жгутом полотенце. Кольт продолжал прижимать Брома к дивану, навалившись всем весом на плечи: здоровяк был настолько мощным и тяжелым, что вырваться из его хватки не представлялось возможным. Гаррота тем временем разорвала футболку Брома, и в следующее мгновение живот прожгло болью — такой острой, чудовищной и невыносимой, что сила, с которой Бром впился в свернутое полотенце, заставила хрустнуть зубы.
Сквозь слезы, брызнувшие из глаз, Бром разглядел, как Гаррота, вонзив лезвие ножа в область солнечного сплетения, уверенным движением разрезала его живот до пупка.
Честер и Кольт продолжали удерживать Брома на месте, но он уже сам перестал дергаться.
Крик ужаса застрял в глотке, когда Бром увидел то, что произошло дальше: Гаррота отбросила нож в сторону, после чего, опустив ладони в разрезанный живот, медленно что-то оттуда вытащила.
Вначале Брому показалось, что руки Гарроты оставались пустыми, но когда на них упал холодный лунный свет из окна, то нечто, зажатое между ладоней Хранительницы, обрело форму.
Прозрачная тварь, словно светившаяся изнутри серебристым сиянием, напоминала жирную змею с огромной головой, ощеренной десятком острых зубов.
Извиваясь в руках Гарроты, чудовище люминесцировало в лунном свете, но длилось это не долго: Честер приставил пистолет к голове твари, затем прогремел выстрел, и Бром наконец-то провалился в спасительную темноту.
* * *
Он очнулся в своей квартире. Вернее, в квартире, которая когда-то принадлежала брату Арники, но за последнюю неделю стала для Брома родной: он узнал обстановку по постеру группы Nirvana на стене напротив кровати, в которой он лежал.
Из окна сочился тусклый серый свет, но даже он с непривычки показался Брому настолько ярким, что пришлось как следует проморгаться прежде, чем разобрать лица Арники и Честера, склонившиеся над его кроватью.
— Очнулся наконец-то, — Арника тепло улыбнулась, и от этой улыбки приятно екнуло в груди. — Я принесла куриный бульон, хотя Гаррота сказала, что есть тебе пока еще рано.
Бром попытался подняться на локтях, но вскрикнул, упав обратно в постель. Он скорчился от боли: живот горел огнем так, как будто туда высыпали ящик раскаленных гвоздей и сверху попрыгали.
— Эй, дружище, не надо так геройствовать. — Честер похлопал его по плечу. — На пару дней тебе показан строгий постельный режим.
— Утку ты мне тоже подавать будешь? — огрызнулся Бром.
Честер с невинной улыбкой развел руками, переведя взгляд на Арнику, но та сделала вид, что не расслышала вопрос. Она взяла с тумбочки пластиковую бутылку с водой и, вставив туда трубочку, поднесла ее Брому. Он жадно втянул воду, ощущая живительную прохладу во рту и пересохшем горле. Вдоволь напившись, он благодарно кивнул Арнике, и она убрала бутылку.
Вода словно вернула немного сил. Ослабевшей рукой Бром откинул одеяло, под которым лежал в одних трусах. Пришлось вытянуть шею, чтобы рассмотреть на животе свежий шрам, зашитый черными нитками. К его удивлению, рана выглядела не такой уж большой, как ему показалось ночью.
— Гаррота постаралась сделать максимально аккуратный разрез, насколько позволяли условия, — пояснил Честер: на его обычно суровом лице вдруг появилось виноватое выражение. — После того, как ты отрубился, она обработала и зашила рану.
— Где она этому научилась? — Бром обессиленно опустил голову на подушку.
— Ее родители были врачами. — Честер сел с краю кровати. — Теперь Гаррота у нас на подхвате, когда требуется кого-нибудь вылечить.
— Или вспороть брюхо, чтобы вытащить оттуда тварь, — с горькой ухмылкой добавила Арника: она устроилась с другой стороны кровати и взяла Брома за руку.
Тепло ее ладони немного отвлекло от боли в животе.
— Вы могли бы просто объяснить ситуацию. — Бром укоризненно посмотрел на Честера. — Не обязательно было на меня набрасываться.
Честер покачал головой, пряча ухмылку:
— Объяснения в таких случаях не работают. Дружище, не криви душой: ты бы ни за что не разрешил вспороть тебе живот, как бы мы ни уверяли, что внутри тебя поселился монстр. Действовать нужно было быстро: минуты промедления могли стоить тебе жизни. Вспомни трупы жертв, которых мы обнаружили в том доме: они явно погибли мгновенно, не успев ничего предпринять для своего спасения.
Бром прикрыл глаза: утренний свет все еще казался слишком ярким, раздражая сетчатку. Он помолчал, вынужденно признавая правоту напарника. Затем спросил охрипшим голосом:
— Как ты догадался, что внутри меня завелась эта тварь?
— Вовремя вспомнил слова обезумевшей старухи, — ухмыльнулся Честер. — Я увидел, как в стакане, из которого ты пил, в лунном свете люминесцируют зародыши твари. К тому моменту один из них уже поселился в твоем животе.
Бром непроизвольно скосил взгляд на бутылку с водой, из которой недавно пил, но Арника, заметив его беспокойство, поспешила успокоить:
— Это чистая вода. В доме, в котором жил Хворост, была старая система водопровода. Монстры каким-то образом проникли туда, после чего заражали жителей дома через воду, но оставались невидимыми до тех пор, пока на них не падал лунный свет. — Арника вновь сжала его ладонь. — Тебе повезло, что Честер, Гаррота и Кольт не стали медлить и вовремя вытащили из тебя тварь.
Бром с трудом сдержал нервный смешок:
— Похоже, это будет мой первый больничный на новой работе.
— Надеюсь, что последний. — Честер расплылся в хитрой улыбке. — Помнится, ты говорил, что у тебя здесь завалялась приставка «Сега», но в нее никак не поиграть?
— Нет картриджей, — кивнул Бром.
— Теперь есть.
Честер вытащил из кармана куртки две черных пластиковых коробочки с яркими наклейками и, пряча смущение за напускной суровостью, протянул их Брому:
— Вот, завалялась парочка. Играй на здоровье
* * *
Спасибо, что прочитали) Группа ВК с моими рассказами: https://vk.com/anordibooks Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые «Тайны Забытого города» )
Нечто внутри. Часть 1/2
В этом городе живут замечательные люди. Некоторые из них — настоящие твари.
Не успел Виктор Бром стать одним их Хранителей таинственного Забытого города, как происходит новое происшествие. Арника, гостеприимная хозяйка кафе «Инсомния», просит Брома и его напарника Честера проверить немощного старика по прозвищу Хворост, за которым она ухаживает много лет. Он не открывает дверь своей квартиры, и Арника волнуется, что с ним могло что-то случиться. Бром и Честер отправляются проведать Хвороста в древний дом на окраине города, внутри которого скрывается невидимая опасность.
Ранее в «Тайнах Забытого города»:
Они скрываются в тумане. Часть 1/2
Они скрываются в тумане. Часть 2/2
Свободные номера. Часть 1/2
Свободные номера. Часть 2/2
Дом, милый дом. Часть 1/2
Дом, милый дом. Часть 2/2
Прошла неделя с тех пор, как Бром оказался в Забытом городе, и теперь он мог сказать, что его новая жизнь здесь вошла в колею. Каждое утро он отправлялся на дежурство вместе с Честером, но после безумных событий первых дней, проведенных в городе, больше ничего опасного не происходило. По словам Честера, это была обычная ситуация: периоды повышенной активности монстров, вызванные воздействием тумана, сменялись временными затишьями, когда провинциальная жизнь города текла своим чередом.
Бром смирился с таким положением вещей. Многое здесь казалось ему необычным, но в то же время в глубине души он понимал, что вопреки всем странностям и ужасам, происходившим в городе, только здесь впервые в жизни он чувствовал себя на своем месте.
Именно об этом он сообщил серым дождливым утром Честеру, когда они вдвоем отправились позавтракать в кафе «Инсомния» после традиционного совещания в штабе Хранителей. Напарник как обычно сделал вид, что слова Брома его позабавили: покачал головой, картинно закатил глаза.
— Посмотрим, что ты скажешь через пару месяцев, — ухмыльнулся Честер, переключив свое внимание на красивую блондинку с подносом в руках.
Подойдя к их столику, Арника, очаровательная хозяйка кафе, с которой подружился Бром, принялась выставлять на стол еду и напитки. У Брома потекли слюнки и заурчало в животе, когда он увидел тарелку с фирменным блюдом Арники — невероятно вкусным тыквенным пирогом с грибами, от которого исходил умопомрачительный аромат.
Арника отрезала Хранителям по куску пирога, после чего, налив кофе в чашки, устроилась на потертом диванчике рядом с Честером и напротив Брома.
— Как тебе живется на новом месте? — спросила она у Брома, когда тот наконец-то прожевал огромный кусок пирога.
Пять дней назад Арника любезно предложила Брому поселиться в пустой квартире, которая раньше принадлежала ее брату.
— Просто замечательно, — искренне признался Бром. — Я очень благодарен тебе за помощь.
Арника скромно улыбнулась:
— Квартира, конечно, маленькая, да и ремонт бы ей не помешал, но все же это лучше, чем ночевать в библиотеке на продавленном диване.
— Мне все нравится! — поспешил заверить ее Бром. — Квартира очень уютная, а ее обстановка, честно говоря, напоминает мне детство. Внутри все словно прямиком из девяностых: старый телек, видеомагнитофон, есть даже приставка «Сега»! Правда, я не смог найти картриджи с играми.
— Брат, наверное, их выкинул. — Арника пожала плечами.
Честер одарил напарника суровым взглядом, после чего столь же строго сказал:
— Засиделись мы с тобой, Бром. — Он посмотрел на часы. — Пора возвращаться к работе.
Он встал из-за стола и, положив на него деньги за еду, направился к выходу, даже не подождав, когда Бром допьет свой кофе. Голос Арники заставил Честера остановиться в дверях и обернуться.
— Я хотела вас кое о чем попросить, — осторожно начала она, глядя почему-то на Брома.
Он допил кофе и, отметив удивление на лице Честера, мягко улыбнулся Арнике, давая понять, что готов ее выслушать.
— Честер знает, что я помогаю нескольким пожилым жителям города, которые не могут сами выходить из своих квартир.
— Ты развозишь им еду, — кивнул Честер.
— Верно. — Арника рассеянным движением руки разгладила свой фартук, который и без того был идеально выглажен.
Бром отметил: растерянный вид хозяйки кафе говорил о том, что она до последнего момента сомневалась, стоит ли сообщать Хранителям то, что она собиралась сказать. Наконец, поймав внимательный взгляд Брома, она проговорила уже более уверенным тоном:
— Один из моих подопечных, старик по прозвищу Хворост, второй день не открывает дверь своей квартиры, когда я привожу еду. — Арника пожала плечами. — По правде говоря, он почти глухой, к тому же большую часть времени проводит в кресле-качалке. Поэтому я решила, что он просто не слышит стук в дверь, или же как обычно задремал в кресле.
— Он живет один? — уточнил Бром, вставая из-за стола.
Арника кивнула:
— Я начала беспокоиться, что с ним могло что-то случиться.
Честер махнул Брому головой, чтобы тот поторапливался.
— В таком случае мы отправимся к Хворосту прямо сейчас. — Честер открыл дверь.
С улицы дунуло холодным ветром, и Бром на ходу застегнул куртку. Уже на пороге он обернулся, чтобы попрощаться с Арникой. В ответ она подарила ему грустную улыбку — и обеспокоенный взгляд.
* * *
Трехэтажный многоквартирный дом, в котором жил Хворост, находился в одном из узких переулков на севере города. Судя по внешнему виду, здание было построено в начале прошлого века и с тех пор не претерпело значительных изменений. Фасад был выполнен из кирпича, покрытого облупившейся штукатуркой. Со временем она потеряла свой первоначальный бежевый цвет и стала грязно-серой, сливаясь с асфальтом и клочьями вездесущего тумана, который стелился вдоль дороги.
Вход в дом находился со стороны улицы и был обрамлен аркой, украшенной лепниной. Над дверью висел старинный фонарь с разноцветными стеклами, который когда-то служил для освещения крыльца. Рядом с домом, словно молчаливые стражники, высились старые засохшие деревья.
Бром и Честер прошли внутрь, в темный подъезд, поднялись по грязной лестнице на второй этаж и остановились в узком коридоре возле квартиры номер 211 — именно здесь, по словам Арники, жил ее подопечный, немощный старик по прозвищу Хворост.
Честер громко постучал в дверь. Никто не ответил. Многозначительно переглянувшись с Бромом, Честер еще несколько раз ударил кулаком по тонкому деревянному полотну двери — скорее для проформы, чем из реальной необходимости.
— Может, Арника права: Хворост просто не слышит, как мы стучим? — предположил Бром, хотя отдавал себе отчет, что его слова — не более чем попытка успокоить тревогу, которая медленно закипала в глубине души.
Честер пожал плечами:
— У нас есть единственный способ это выяснить.
После чего, отойдя на пару метров от двери, он со всей дури налетел на нее плечом, чтобы выбить хлипкий замок. Дверь с громким треском немного подалась.
— Твоя очередь, — ухмыльнулся Честер, потирая ушибленное плечо. — Знал бы ты, сколько дверей мне пришлось вышибать за эти годы.
Бром навалился на дверь: хватило еще трех мощных ударов, чтобы окончательно выбить замок.
Когда дверь со скрипом распахнулась, перед ними открылась тьма: казалась, она сгустилась в квартире вместе с отвратительным гнилостным запахом, ударившим в ноздри.
Бром и Честер закашлялись, прикрывая носы.
— Кажется, я уже догадываюсь, что мы здесь обнаружим, — проворчал Честер.
Одновременно с напарником, повинуясь единому порыву, Бром вытащил из кобуры пистолет, а затем включил карманный фонарик, который привык постоянно носить с собой. Два тонких луча скрестились на полу — и разбежались по стенам, освещая скудное убранство однокомнатной квартиры Хвороста.
Осмотрев крошечную кухню и ванную, Бром и Честер не обнаружили там ничего интересного. Они прошли в единственное жилое помещение, служившее одновременно и гостиной, и спальней. Зловонный запах оказался здесь настолько нестерпимым, что Брома чуть не вырвало тыквенным пирогом. Судя по тому, как скривился Честер, он тоже с трудом сдерживал рвотные позывы.
Тесная комнатушка была заставлена дешевой мебелью и разным хламом, который имеет обыкновение накапливаться в квартирах стариков, а окна были зашторены, поэтому внутри царила темнота: тусклый свет с улицы едва проникал сквозь тонкие щели между занавесок из плотной ткани.
В кресле-качалке, притулившейся в углу возле стены с обшарпанными обоями, кто-то сидел: лучи фонариков почти одновременно упали на тощее тело старика. Не оставалось сомнений, что именно оно служило источником гнилостной вони.
— Вот и Хворост, — тихо проговорил Честер, рассматривая мертвеца в кресле-качалке. — Я пару раз видел его в городе. В последние годы он особо не выходил из своей квартиры, как и многие другие старики, поэтому Арника привозила ему продукты.
Бром подошел ближе к трупу, чтобы получше его разглядеть. Хворост сидел в старом кресле-качалке; левая рука свисала до пола. Старик был одет в замусоленный распахнутый халат и штаны с протертыми коленями. Его худое костлявое лицо, словно вылепленное из белой глины, застыло с выражением чудовищной боли. Выпученные мутные глаза и раскрытый в безмолвном крике рот красноречиво указывали на то, что последние минуты жизни Хвороста были настоящим адом.
Причина ужасающих мук, испытанных стариком перед смертью, стала ясна, как только луч фонарика замер на его животе.
— Не хотел бы я так сдохнуть, — проворчал Честер.
Живот старика представлял чудовищное зрелище: словно взорванный изнутри, он напоминал огромный кратер, заполненный кровавыми ошметками внутренностей, в которых копошились белесые жирные личинки.
— Хвороста убила тварь, обитавшая в его животе, — со знанием дела сообщил Честер. — Она вырвалась наружу.
Бром напрягся, инстинктивно сжав покрепче рукоятку пистолета.
— В таком случае она по-прежнему должна находиться здесь. Входная дверь была заперта, когда мы вошли. Окна в комнате и на кухне тоже закрыты. Нет никаких следов взлома.
Честер пожал плечами:
— Но при этом монстра мы здесь не обнаружили.
— Может, он хорошо прячется? — предположил Бром.
Ухмыльнувшись словам напарника, Честер покачал головой:
— Поверь мне, если бы здесь скрывался монстр, то он бы уже давно на нас напал.
Не в силах терпеть трупную вонь, Бром быстрым шагом вышел в крошечную прихожую, увлекая за собой Честера.
— И что мы имеем? — спросил Бром, когда Честер остановился напротив него, направив луч фонарика в сторону от лица напарника, чтобы не светить ему в глаза. — Получается, что в запертой изнутри квартире из живота старика, который несколько лет не показывал оттуда носа, вылупилась тварь — и мы не знаем, где она теперь прячется?
— Терпеть не могу риторические вопросы, — осклабился Честер. — Зато я знаю, что нам делать дальше.
* * *
Честер предложил план — такой же грубый и прямолинейный, как и он сам: опросить других жильцов дома, по очереди обойдя все остальные квартиры. Но вскоре стало ясно, что задумка провалилась: несмотря на громкие стуки в двери и столь же настойчивые просьбы побеседовать с Хранителями, обитатели квартир не отзывались.
— Может, в доме никто не живет, кроме Хвороста? — предположил Бром, когда они подошли к очередной двери в узком темном коридоре — шестой или седьмой по счету.
— А ты оптимист, — усмехнулся Честер. — Почти наверняка все остальные тоже мертвы.
Бром внутренне содрогнулся от цинизма в словах напарника: прожив в Забытом городе жалкую неделю, он никак не мог привыкнуть к фатализму, присущему жителям этого странного места. Во всяком случае тем из них, с кем Бром успел хорошо познакомиться: Честер, Бульдозер, Гаррота, Кольт и Арника — все они отличались своеобразным мировоззрением, в котором сочетались черный юмор с покорностью перед неизбежной бедой. Рано или поздно она могла настигнуть каждого жителя Забытого города в облике чудовища, явившегося из тумана...
Резкий звук отвлек Брома от размышлений: Честер уже вовсю стучался в дверь, не забывая при этом орать во всю глотку:
— Открывайте! Хранители пришли! У вас все в порядке?
Ударив еще пару раз кулаком по двери — скорее по инерции, чем из реального желания достучаться до жильцов, — Честер развернулся и направился к следующей квартире. Бром собирался последовать его примеру, как вдруг из-за двери, в которую только что долбился Честер, раздался тихий скрипучий голос, принадлежавшей, судя по всему, очень старой женщине:
— Зачем так орать? Мертвецы вас не услышат.
Поймав удивленный взгляд Брома, Честер возвратился к двери и, подойдя к ней ближе, настойчиво спросил:
— То есть, я был прав, когда предположил, что все жильцы этого дома мертвы? — Напряженное молчание за дверью послужило ответом, и Честер продолжил: — Все, кроме вас.
— Уходите, пока не поздно, — проскрипела старуха. — Тварь до всех добралась — доберется и до вас.
— Ну, это мы еще посмотрим, — осклабился Честер. — Вы нам откроете?
Из-за двери раздался сдавленный смех, сменившийся надсадным кашлем — похоже, у хозяйки квартиры были проблемы со здоровьем. Казалось, ее тяжелое дыхание проникало сквозь замочную скважину, отравляя воздух в коридоре.
— Я похожа на идиотку? — просипела старуха. — Никому никогда не открываю дверь — и вам не советую.
— Как же вы живете взаперти? — удивился Бром. — Откуда берете продукты?
— У меня есть большие запасы, которых хватит на много лет, — невозмутимым тоном парировала старуха. — Про консервы слышали?
Бром предпочел оставить без ответа ехидное замечание и вместо этого спросил:
— Вы не выходите из квартиры, потому что боитесь нападения монстра?
Он поймал насмешливый взгляд Честера: похоже, напарнику доставляло удовольствие наблюдать за тем, как Бром пытается вытянуть крупицы информации из очередной странной обитательницы Забытого города.
— Соображаете вы явно хуже, чем долбитесь в двери, — снова огрызнулась старуха, но затем, немного помолчав, добавила сбивчивым голосом с сильной одышкой: — Рано или поздно тварь доберется до каждого, но только не до меня. Я живу взаперти. Заколотила окна, заклеила все щели. Закрыла вентиляционные отверстия и водопроводные краны. Так я в безопасности. Тварь до меня не доберется.
— Вы ее видели? — спросил Честер и, дождавшись в ответ лишь тяжелое дыхание с присвистом, настойчиво повторил: — Как она выглядит?
Старухе пришлось как следует прокашляться прежде, чем проговорить заметно ослабевшим дребезжащим голосом:
— Я видела тварь лишь однажды. Она обрела форму в лунному свете.
— Какую форму? — Честер прильнул ухом к двери, чтобы расслышать тихие слова.
— Вы сами все увидите, — прохрипела старуха. — А теперь оставьте меня в покое. Я слишком устала. Больше не надо стучать.
Ее голос затих — и больше не прозвучал, хотя Бром и Честер еще несколько раз попытались до нее докричаться.
— Пожалуй, оставим ее в покое, — сказал наконец Честер. — Она сделала свой выбор.
Бром развел руками, признавая правоту напарника: никто из них не собирался выбивать дверь в квартиру одинокой старухи, которая всячески избегала любого контакта с внешним миром.
— Что думаешь насчет ее слов? — спросил Бром, отойдя вглубь темного коридора.
Честер с кислым видом пожал плечами: вопрос явно показался ему идиотским. Впрочем, именно такой была его обычная реакция на реплики напарника, и Бром уже успел к этому привыкнуть.
— Старуха либо права, либо у нее поехала крыша от долгой изоляции. — Честер остановился напротив двери в другую квартиру. — Узнать можно только одним способом — остаться ночевать в этом доме и посмотреть, что будет дальше.
— То есть, стать приманкой для монстра?
— Именно! — В полумраке, озаренном светом фонариков, блеснула широкая улыбка Честера. — Но для начала нужно кое в чем убедиться.
Не дожидаясь, когда к нему присоединится Бром, Честер со всей дури навалился плечом на дверь и, наконец, выбил ее с третьего удара, который получился особенно мощным.
— Может, для начала все-таки стоило постучать? — Бром вслед за Честером прошел в погруженную во мрак квартиру.
Внутри царил все тот же смрад гниющей плоти, что встретил их несколько минут назад в жилище Хвороста. Точно такими же оказались увечья, которые Бром и Честер обнаружили на трупах мужчины и женщины, лежавших на полу комнаты: словно взорванные изнутри животы с ошметками внутренностей, в которых копошились жирные, блестевшие в свете фонариков личинки.
— Старуха права. — Честер со сморщенным лицом разглядывал останки жильцов. — Нет сомнений, что в других квартирах мы обнаружим то же самое.
* * *
Честер не ошибся. Он вообще редко ошибался во всем, что касалось монстров, населявших Забытый город. Годы, прожитые в этом проклятом месте, научили его доверять интуиции.
Осмотрев другие квартиры (Честеру и Брому пришлось выбивать двери по очереди, и теперь жутко болело плечо), они обнаружили почти в каждой из них трупы: иногда их было несколько в одном жилище, а порой их «встречал» единственный в квартире мертвец. Всех жертв объединяло то, как они умерли: неведомая тварь, обитавшая внутри тел, вырывалась наружу, оставляя после себя разодранные животы с ошметками внутренностей.
По-прежнему оставалось не ясно, как монстр попадал в квартиры: каждая из них была заперта изнутри, а окна выглядели целыми, без малейших следов проникновения.
Когда наступил вечер, Честер и Бром обосновались в одной из немногих квартир, в которой не обнаружилось трупов. Судя по слою пыли на полу и мебели, жилище уже долгое время пустовало, что нисколько не удивило Честера: в Забытом городе было полно оставленных квартир. Многие жители покинули свои дома, когда на город опустился туман, из которого вышли монстры...
Честер устроился на стуле возле окна на кухне. Он курил и наблюдал за тем, как вечер сменяется ночью: на улице зажегся единственный фонарь, света которого едва хватало на то, чтобы разогнать сгустившийся за пеленой тумана мрак.
— После тушенки чертовски охота пить, — пожаловался Бром, вставая из-за стола. — Жутко соленая. Не удивительно, что она годами не портится.
Полчаса назад — после того, как Честер и Бром приняли окончательное решение обосноваться в заброшенной квартире на ближайшие вечер и ночь, — они поужинали свиной тушенкой из консервных банок, обнаруженных в шкафу на кухне. Еда на вкус оказалась чуть лучше, чем блевотина. Впрочем, Честера это мало волновало, поскольку к любой самой отвратительной пище у него неизменно имелась лучшая на свете «приправа» — самогон, который в свободное от дежурств время варил Кольт. Он щедро делился напитком с другими Хранителями. Честер хранил спиртное в небольшой фляжке, которую всегда носил с собой: бухло не раз спасало его от скуки во время дежурств.
Сегодня вечером самогон пришелся как нельзя кстати: Честер запил им блевотную на вкус тушенку, после чего предложил угоститься Брому, но тот пронзил его взглядом, в котором читалось явное осуждение. И вот теперь напарник изнемогал от жажды, в то время как Честер, допив спиртное из фляжки, устроился на стуле возле окна.
Бром подошел к раковине и набрал в стакан воду из-под крана. Жадно выпил.
— Странный вкус у воды. — Бром поморщился, поставив недопитый стакан на стол. — Затхлый какой-то.
— Ты бы еще из унитаза попил, — фыркнул Честер, выпуская горький сигаретный дым. — В этом доме все трубы давно проржавели, их годами никто не менял.
Бром уселся за стол, задумчиво глядя на напарника.
— Честер, можно спросить?
— Валяй.
— Как ты стал Хранителем?
Сделав последнюю затяжку, Честер потушил окурок о подоконник: он знал, что хозяева этой квартиры никогда сюда не вернутся, поэтому о сохранности обстановки не стоило беспокоиться.
— Мой отец был первым Хранителем города, — спустя паузу неохотно сказал Честер: он не любил вспоминать прошлое, и неожиданный вопрос Брома разбередил в душе старые раны. — Он всему меня научил. — Честер на мгновение замолчал, проглотив вязкий ком в горле. — Отец погиб вместе с матерью, когда на них напал монстр.
Честер заметил, как по лицу Брому пробежала тень: похоже, напарник уже пожалел, что начал эту тему. Он не произнес слова соболезнования, будто почувствовав, что Честер в них никогда не нуждался. Вместо этого Бром спросил:
— Почему ты не уехал?
— А должен был? — Честер криво усмехнулся.
— Ну, здесь же опасно. — Бром пожал плечами. — Многие уехали.
Честер откинулся на спинку стула, сложив руки за голову.
— Поверь мне: в Забытом городе не опаснее, чем во внешнем мире. Я знаю, что здесь обитают монстры, и это знание дает мне силы. Преимущество. Рано или поздно в нашем городе можно обнаружить чудовище, даже если оно скрывается в человеческом обличье. Чего не скажешь о том мире, откуда ты пришел: некоторые люди всю жизнь остаются тварями, но выясняется это слишком поздно. — Честер замолчал, обдумывая еще одну причину, по которой не хотел уезжать из Забытого города, после чего добавил с улыбкой: — Кроме того, я не хочу потерять рассудок, если надолго окажусь во внешнем мире.
Бром кивнул:
— Именно это произошло с моей матерью. Большую часть времени она вела себя, как обычный человек, но порой у нее случались нервные срывы. — Напарник помрачнел. — Когда я был ребенком, я понять не мог, почему мама плачет по ночам, а иногда — замирает на месте с отсутствующим взглядом, словно в состоянии транса. Врачи не могли ей помочь, и в какой-то момент, став старше, я просто с этим смирился.
Честер перевел взгляд за окно: ночь полностью вступила в свои права, поглотив собою все пространство, кроме одинокого пятна желтого света от уличного фонаря.
— Ложись спать, Бром, — тихо проговорил Честер. — Первым дежурить буду я. Через три часа сменишь меня. Нам нужно выяснить, что происходит в этом доме: кто-то из нас станет приманкой для твари.
— Так себе перспектива. — Бром зевнул, вставая из-за стола. — Спокойной ночи, Честер.
Напарник удалился в комнату, в которой помимо старого шкафа и комода находился столь же древний продавленный диван. Честер остался сидеть у окна. Он вытащил из наплечной кобуры пистолет и положил его рядом с собой на подоконник — так будет надежнее. Затем снова закурил, прислушиваясь к ночным звукам: за окном дул ветер, а где-то в глубине дома периодически шумели старые трубы, словно внутри них кто-то передвигался...
Вскоре к этим звукам присоединился еще один: за стеной раздалось тихое похрапывание Брома. Уснул он на удивление быстро.
Честер не заметил, как докурил сигарету. Сам того не желая, мысленно он возвращался к вопросу, который задал ему Бром.
«Почему ты не уехал?»
Честер покачал головой, отгоняя назойливые мысли.
Он снова закурил — интересно, какую по счету сигарету за вечер? Честер ухмыльнулся: по правде говоря, ответ на этот вопрос мало что менял. Даже если бы оказалось, что он уже выкурил две пачки, он все равно закурил бы еще одну сигарету: живя в Забытом городе, не было смысла переживать о раке легких или преждевременном инфаркте, когда в любой момент тебя могла сожрать какая-нибудь тварь.
Из-за облаков вышла луна, озарив бледным сиянием пустынную улицу за окном. Честер вспомнил слова полоумной старухи, сидевшей несколько лет взаперти в квартире по соседству.
«Я видела тварь лишь однажды. Она обрела форму в лунному свете».
Черт знает, что имела в виду эта сумасшедшая, но не мешает быть начеку.
Честер оглядел кухню, будто ожидая, что из теней на него выскочит монстр. Взгляд зацепился за стакан с недопитой водой, оставленный Бромом на столе.
В лунном свете, сочившемся из окна, нечто внутри обрело форму.
Группа ВК с моими рассказами: https://vk.com/anordibooks
В тени
Когда я была маленькой, мама очень часто отправляла меня на лето к бабушке в деревню и каждый раз когда приезжала, бабушка рассказывала мне перед сном разные сказки и истории, которые придумывала сама. Мне нравились её истории, но иногда они меня пугали. В такие моменты, я всегда считала, что бабушка рассказывала мне их для того, чтобы я не ходила по лесу в одиночку, особенно по вечерам, поэтому я старалась не воспринимать эти сказки всерьёз. Бывало, что моя мама даже частенько ругалась с бабушкой по этому поводу, так как не редко мне, после таких сказок снились ночные кошмары, из-за чего я по возвращении иногда отказывалась спать одна или в темноте.
Но сейчас я уже взрослая, и из всех историй мне больше всего запомнилась одна, каждый раз перед тем как начать говорить, бабушка всегда ставила передо мной стакан тёплого молока и несколько пряников, после чего начинала свою любимую историю.
- Давным-давно, в лесу заблудился человек, и так долго он блуждал в одиночестве, что совсем забыл родную речь, а внешне больше стал напоминать на ожившее дерево. Ходят слухи, что этого человека можно до сих пор можно встретить, он всегда прячется в тени и наблюдает из далека за всеми, кто рискнул зайти в лесную чащу, он ждёт когда заплутавший обернётся на его взор или же начнет звать о помощи. Запомни внучка, если ты находишься в лесу и чувствуешь на себе чей-то пристальный взгляд, никогда не оборачивайся, не дай понять ему, что ты его чувствуешь, иначе больше никогда не сможешь найти дорогу обратно, так и будешь блуждать по лесу, пока не присоединишься к нему. А если вдруг заметишь краем глаза как тень отделяется от деревьев, ни в коем случае не думай смотреть в ту сторону.
Сейчас мне эти истории кажутся даже забавными, но вот, разбирая давно опустевший домик бабушки, я решила немного прогуляться по лесу, до своего тайного места, где в детстве любила проводить довольно много времени. Но возвращаясь домой по пути, который я всегда знала как свои пять пальцев, мне стало казаться, что я заплутала, а все тропинки стали совершенно одинаковыми. А чей-то взгляд откуда-то сзади, будто прожигает мне затылок.
Сборник рассказов - https://author.today/work/325125
Чёрная Метель. Часть Вторая
Антоха взял свой рюкзак. Боря же тащить тяжёлую ношу не захотел, но нацепил пуховик, сменив свою куртку. Антон подумал и решил, что идея неплохая и тоже утеплился. Подготовившись, они отправились к предполагаемому месту сборища людей, утопая в сугробах. Быстро стало понятно, что идея со сменой гардероба была хорошей. Метель несла с собой колючий холод.
– О, Антох, смотри, правда, люди там.
– Ага.
Друзьям открылся вид на полянку, где танцевали и стучали в какие-то бубны порядка двадцати человек. Они были погружены в своё действо и парней не замечали. Антон уже было хотел пройти вперёд и окрикнуть их, но тут понял, что его что-то смущает. У людей вокруг костра были слишком длинные руки, да ещё и будто разные. Так же он заметил, что и ноги были какими-то деформированными. К тому же, одеты они были явно не по погоде. Какое-то рваньё, расстёгнутые куртки, лысые головы сверкали без шапок. Антоха поднял взгляд вверх, куда поднимался излишне густой дым от костра, и ему перехватило дыхание. Он молча потряс Борю и ткнул пальцем вверх. Тот посмотрел и охнул. Дым сгущался в подобие тучи. Она пульсировала, и порой выпускала наружу подобие чёрных щупалец, сотканных из того же дыма, чтоб коснуться одного из людей на земле, беснующегося в ритуальной пляске.
– Валим отсюда, – пробормотал Боря.
Сказал он это достаточно тихо, но этого хватило. Бубны стихли. Толпа повернулась в сторону парней. Антон увидел, что их лица скрыты масками, сделанными, вероятно, из шкур животных, но судить было сложно. Антон даже допустил, что это лица такие волосатые. Судить сложно, а думать некогда, и ребята побежали к машине. Так быстро, как позволял глубокий снег. Позади в ярости кричало несколько глоток, и эти голоса мало походили на человеческие. Антон обернулся, и увидел, что огромное чёрное облако летит за ними следом и тянет щупальца.
– Борь, поднажми, – выкрикнул Антоха, задыхаясь.
Боре два раза говорить было не надо. Он бежал так быстро, будто где-то раздобыл снегоступы. В итоге, парни оторвались, влетели в машину, и Антон дал по газам. Машина завелась с первого раза, и это дало им преимущество. Только вот дорога так и не появилась, и, спустя какое-то время интенсивной гонки, они влетели в сугроб, где авто успешно застряло.
– Чёрт. Ни туда, ни сюда! – Антоха, в сердцах, ударил по рулю.
– Они догоняют!
Крики приближались, да и чёрное облако было видно даже через нарастающую метель. Преследователи били в бубны на ходу, и даже исполняли что-то вроде горлового пения. Звуки плыли в пространстве, создавая ощущение присутствия со всех сторон.
– Выходим, Борян, быстро.
Боря выскочил наружу. Они побежали, куда глаза глядят. Антон уже мысленно принимал идею, что его тушку просто заметёт снег, и никто никогда не узнает, что случилось. Как вдруг
– Антох, там домик!
– Поднажмём.
Они добежали до старой избы, частично засыпанной снегом, и влетели внутрь. Антон запер дверь на большой засов, и они с Борей отбежали от неё подальше. Тут же последовал удар. Затем ещё и ещё. Преследователи ходили вокруг, били в бубны, пели свои страшные песни. Иногда стучали по стенам, иногда в дверь кто-то скребся или снова стучал. Затем всё прекратилось.
– Антох… ч… что это было вообще?
– Какой-то ритуал. Не знаю. Знаю только то, что в этом доме крепкие двери, и на наше счастье на окне есть прочные ставни, которые ещё и снегом завалило.
– Они были какие-то… странные.
– Я заметил.
– А… как мы сюда так быстро попали?
– В смысле?
– Почему вход не замело?
– Может быть, тут кто-то живёт?
Они осмотрелись. Обстановка была совсем примитивной, но иной они и ждали. Старый деревянный стул, стоял возле такого же стола, на котором стояла стопкой посуда, советского производства, какие-то металлические тазы в углу, развалившаяся метла, прислонённая к печке. Одна деревянная кровать да серый матрас, который свёрнутый валялся в углу. На подоконнике лежала сухая трава, от которой удушающе пахло. Под потолком висела связка сосновых веток. Судя по виду, уже тоже очень давно. Так же, в доме была вторая комната, но дверь туда была наглухо закрыта, и Антон так и не смог её открыть. Хорошей новостью было то, что в доме был небольшой запас дров.
– Так, Борь, не знаю – ушли ли они, но мы явно останемся тут на какое-то время.
– Я сразу знал, что мне надо туда ехать.
– Если так пойдёт, то мы всё равно опоздаем.
Антон достал телефон. Связи, конечно же, не было. Для сохранения батареи, телефон было решено выключить. Убрав его в карман, Антон занялся печкой. Благо, её не надо было чистить.
– Либо тут и правда кто-то живёт. Либо печкой сто лет не пользовались.
– Даже не знаю, что из этого хуже, – откликнулся Боря, – Или лучше. О. Смотри!
Он принёс Антону свёрток из газет.
– Рыба. Там под столом. Там ещё есть.
– Ну… с голоду мы теперь не помрём. Жаль, рюкзак в машине остался.
– Всё равно придётся выйти. Водопровода тут, как ты понимаешь, нет.
– Да… Ну это быстро сделать… Лишь бы они под дверью не караулили.
Когда в избе стало тепло, Антон взял один из тазиков, смахнул с него пыль рукавом и отправился к двери. Он прислушался, но услышал только грустную песнь значительно усилившегося ветра.
– Вроде там никого.
Он открыл дверь, и внутрь тут уже устремились мириады снежинок, которые будто пытались ободрать лицо. Видимость была почти нулевая. Антон быстро вылетел, нагрёб снега в таз и метнулся обратно. Он плотно закрыл дверь и понёс таз к печи.
– Да…Мы явно застряли, Антох. Пока это не закончится, хрен мы отсюда вылезем.
– Там, прям, чёрно от снега.
– Как ночью, ну.
Снег в тазике растаял, а потом и закипела вода. Боря выложил на стол вяленую рыбу, а Антоха отколупал немного хвои и накидал в чашки, после залив кипятком.
– Это ещё зачем? – недоумевал Боря.
– Ну… говорят, это хороший вариант, если ты застрял непонятно где. Типа… Витамины, согреваешься лучше, всё такое.
– Ммм… – Боря попробовал и поморщился – Как жидкая зубная паста с примесью пыли.
Антоха тоже глотнул и поморщился. Дальше они просто пили кипяток, заедая рыбой.
– Ну, я надеюсь, что хозяева не сильно обидятся, что мы жрём их припасы, – сказал Боря.
– Если тут есть хозяева. Давно сидим, а никого.
Подкрепившись, они решили, что лучшим вариантом будет лечь спать. Боря выбрал матрас и растянулся на полу. В печку ещё добавили дров, так что было достаточно тепло. Антон подложил пуховик на кровать и тоже лёг.
Антону снился сон, будто он один в комнате. Всё было чёрно-белым и расплывалось. Вдруг в печке что-то зашуршало, и оттуда кто-то начал выползать. Антоха вскочил и наблюдал, как, рассыпая в разные стороны угольки, на пол потихоньку выбрался небольшой дедуля. Он был такой же чёрно-белый, как и всё остальное, но его глаза горели красным. Антон со старичком внимательно посмотрели друг на друга.
– Ты ещё кто такой? – первым нарушил молчание Антон.
– А ты кто?
– Мы заблудились и прятались от каких-то людей. Решили переночевать здесь.
Дед захохотал.
– Людей? Ты ещё скажи, что это жилище человека!
– А чьё?
– Ооо. Здесь происходит такое, что тебе лучше и не знать.
– А если я хочу.
– Ты же всё равно не поймёшь.
– Слышь, а что за закрытой дверью?
Старик лишь махнул рукой и начал уползать обратно в печку. Антоха бросился к нему, но проснулся.
Утро, день, вечер – было не ясно. Антон пытался включить сотовый, но тот или замёрз, или намок, и слушаться не хотел. У Бори телефон, как выяснилось, разрядился уже давно.
– А что ж ты мне сразу не сказал? Пока в машине были.
– Да вроде не очень надо было. Да и… Он как-то быстро сдох. Я не сориентировался. Карты есть и ладно.
Они снова сидели, ели рыбу, пили кипяток и слушали, как трещит дерево и воет ветер. Боря набрался смелости и выглянул за дверь. Там было так черно, что установить время суток не представлялось возможным, а ветер успешно затолкал его назад. Друзья также заметили, что дверь в другую комнату обледенела и обросла инеем по периметру. Печка явно не протапливала ту часть дома. Скоротав время, мечтая о бутылке алкоголя из машины, а так же о нормальном туалете, Антон и Боря легли спать. Не было ощущения конца дня, но они как-то поразительно утомились.
Грохот. Друзья подскочили на своих спальных местах. Что-то колотило в дверь, да не во входную, а в запертую.
– Антох, может там не другая комната? Может там улица всё-таки?
– Не знаю, Борян. Не знаю.
Следом начали стучать и во входную дверь. Антоха взял метлу и подошёл.
– Кто там?
Вместо ответа снова удар. В дверь не просто стучали, а шатали её туда-сюда, что едва выдерживали петли. Через грохот Антон не сразу услышал более родные звуки. Телефон ожил сам по себе. Достав его, Антон увидел время – три часа ночи. Следом последовал новый звук. Будто где-то пробегала крыса, и она была внушительных размеров. Не отрываясь от телефона, Антон спросил
– Ты это слышишь?
Вместо ответа Боря заорал. Антон глянул на друга, а тот валялся на полу и показывал пальцем куда-то вверх. Антоха, включив фонарик, посмотрел туда и почувствовал, как его сердце обваливается вниз. Там, в тенях, на потолке, ползали маленькие уродливые существа. Они будто были слеплены из снега, что поблёскивал в свете телефонного фонарика и горящей печи. Существа, цокая коготками, перебегали из одного угла в другой, явно выбирая более удобный угол. Было только не ясно – для нападения или наблюдения. Антоха схватил любимую метлу и отступил в угол. Существа начали спускаться всё ниже. Вместе с ними будто бы и опускался сам потолок, а стены съезжались. Стол опрокинулся, разметав посуду. Приоткрылись и скособочились ставни, пустив внутрь стайку снежинок. Перед тем, как отрубиться, Антон увидел прямо перед собой страшную, но чем-то похожую на человеческое лицо, морду одного из существ, и ощутил его ледяные пальцы на своей шее.
Темнота. Звуки бубнов где-то вдалеке. Тьма разбавлялась фиолетово-синим сиянием, вызывающим ассоциации с космосом. Антон слышал чьё-то бормотание в том пространстве, и оно ему не нравилось. «Проснись. Проснииись!», – командовал он сам себе. У него получилось, он открыл глаза.
В доме было темно и становилось холодно. Антон растолкал Борю и, тормознув поток его вопросов, заставил помогать разводить огонь. Печь разгорелась. В свете пламени, они увидели, что с домом всё нормально, если не считать небольшого бардака и разбитой тарелки. Разве что запертая дверь обледенела ещё больше. Антон посмотрел время в телефоне. Он успел увидеть, что всё ещё три часа ночи, и на этом телефон сдох окончательно.
Вскипятив воды, Антон сел пить любимый кипяток, погрузившись в думы. Боря сидел на полу, раскачиваясь. Антоха даже не сразу понял, что друг что-то бормочет при этом.
– Чё говоришь?
– Ты же тоже видишь это во сне, правда?
– Ну… смотря, про что ты говоришь.
– Не прикидывайся.
– Ну я вижу, как из печки вылезает дел и…
– ПФ. Какой дед из печки? ОН ТАМ, – Боря ткнул пальцем в запертую дверь.
– Кто?
– Ты не понимаешь.
– Борь, с той стороны явно собачий холод. Там наверно стены сгнили или ещё что. Считай, что улица.
– Не-не-не. А я знал, что ехать не надо. Это всё из-за Веры. Сто процентов. Из-за того, как мы с ней не поладили.
– Смешной ты. А я тогда что ей сделал, что и на меня пало её древнее северное проклятие?
– Мне надо было сидеть дома. Может, нас и не звали никуда, а?
– Ещё скажи, что не было звонка.
– Ты. Не. Понимаешь.
Он замолчал, но продолжил раскачиваться, обхватив голову. Антон забил на попытки достучаться до друга и пошёл спать.
«Что это за белая хрень всё-таки была? Надо наверно открыть ту дверь…».
С этими мыслями Антон отключился.
Прошло какое-то время. Сквозь сон Антоха ощутил, что на него кто-то смотрит. Он пробубнил.
– Борь, тебе чего?
Ответа не было. Антоха открыл глаза и тут же изо всех сил вдавился в подушку. На него уставилось нечто. Оно было похоже на девушку в лёгком платье, но с мертвецки-серой кожей и мёртвыми стеклянными глазами. Её рот растянулся в улыбке, обнажив острые жёлтые зубы, и она отошла от Антона, направившись к Боре, который так и сидел на полу. Антон хотел крикнуть, предупредить друга, но изо рта вырвался лишь хрип, а тело отказывалось слушаться. Он просто наблюдал, как ужасная девица подошла к другу и погладила его по волосам. Боря открыл глаза, посмотрел на неё и расплылся в улыбке.
– Вера. Ох…
Монстр ничего не ответил. Просто смотрел на парня на полу.
– Ты прости… Я… Да, конечно, пошли. Пойдём. Я! Я – куда угодно.
Он, улыбаясь, вскочил на ноги и бросился ко входу. Существо открыло дверь и вышло первым. Боря пошёл следом, не надев верхней одежды. Антон предпринял ещё попытку его остановить, но, окончательно обессилев, провалился в сон.
Снова монохромные видения и старичок, который, кряхтя, выкарабкался из огненного печного нутра. Он отряхнулся, подошёл к Антону и ухмыляясь спросил.
– Ну, и чего ты лежишь тут? В этом доме и так много лежат.
– Я… я не могу встать.
– Пошёл бы и помог другу.
– Я тебе говорю, я не могу пошевелиться!
– Ну, и как это тебе мешает?
– Ты издеваешься?
– А. Ну, уже и не важно. Лежи дальше.
– Что за той дверью?
– Вы ему не нравитесь.
– Ты мне тоже не нравишься!
– Мне уйти? Я единственная причина, почему ты ещё живой.
– А Боря?
– Борей твоим чёрная метель завладела.
– Она что? Какая-то живая?
– И да. И нет. И много будешь знать, скоро состаришься.
– А когда метель стихнет?
– Когда он захочет. Он так прячется.
– От кого? От тех с чёрным облаком?
– Таких не знаю. Но он прячется. И вас спрятал.
– Да кто ОН-то?!
– Силён был …
На этих словах старик начал уползать обратно в печь.
– Эй-эй! Подожди!
Картинка резко сменилась. Антон понял, что не спит, и что может двигаться. Он вскочил с кровати, накинул пуховик и выбежал наружу, сопротивляясь ударам стихии, загоняющей его обратно.
– БОРЯ!!
Антон брёл, закрывая лицо руками и смотря вниз. Так он и увидел, что из снега торчит что-то тёмное.
«Рука!».
Антоха потянул за руку, и она выскочила из снега, как старая гнилая палка. Антон сразу же отбросил её от себя. Остальной части Бориса вместе с ней не было.
– Твою мать! БОРЯ! ТЫ ГДЕ?
Пройдя ещё не много, Антон наткнулся на торчащее из снега тело. У него было ступней, обеих рук и головы. Из одежды было только нижнее бельё. Так сразу и не опознаешь, но у Антохи не возникло сомнений, кому принадлежат подмерзающие останки.
– Твою…
Испугавшись значительно больше, чем просто при виде демонической девицы, Антон бросился бежать в домик. Он запер дверь и начал ходить кругами.
– Так. Таааак. Соберись. Дышим. Дышим.
Он посмотрел на обледенелую дверь. Далее, особенно не думая, Антоха схватил кочергу и нож и начал долбить лёд. Удивительно, но ледяная броня неплохо поддавалась. Нож в определённый момент сломался, но Антон раскурочил достаточно кожуха, подцепил дверь кочергой, как рычагом и поднатужился. С той стороны что-то сломалось, кочерга погнулась, и дверь отошла от косяка. Взяв метлу, в качестве последнего оружия, Антон вошёл внутрь.
По ту сторону двери, оказалась всё ж таки комната. Практически пустая, промёрзшая и без окон. Лишь у стены стояла кровать, накрытая материей. Под ней кто-то был. Антон приблизился и потыкал древком метлы человека под тканью. Ничего. Этим же древком он подцепил ткань и стащил её на пол. Антона уже сложно было напугать. Особенно тем, что не пытается напасть на него. Но несколько шагов назад от неожиданности он сделал. Под тканью было сморщенное тело, похожее на инопланетянина из фильмов. Серо-жёлтое, маленькое. Какое-то диспропорциональное. А рот человека был приоткрыт, как если бы он застыл посреди разговора.
– И что в тебе такого? Печной дед как-то явно преувеличил проблему.
В ответ раздался ни то вой, ни то крик, ни то скрежет металла. Это было так громко, что Антоха свалился на пол, зажав уши. Недавний труп одним движением сел на кровати, открыл большие чёрные глаза и уставился на Антона. Иссохшее лицо было искажено яростью. Он был ещё закоченевшим, но уже не особенно мёртвым. Глаза заблестели. Они следили за Антоном. А рот не переставал кричать. К общему шуму добавилось ещё и, невесть откуда взявшееся, карканье. Антон попытался подняться на ноги и броситься бежать, но комната исказилась, отодвинув дверь метров на 20 дальше, чем она была изначально. Антоха добавил скорости, но тут что-то сбило его с ног. Он успел разглядеть, что это похоже на глиняного человека, передвигающегося на четырёх конечностях. Теперь и сам Антоха частично передвигался на своих четырёх, да так как-то и выбежал из комнаты. А за её пределами чернота. Вой мертвеца и крик ворон. Антон, не сбавляя темпа, продолжал бежать, сам не зная куда. Темнота растаяла, разлетаясь на лоскуты, будто тлеющая чёрная ткань. Антон понял, что бежит по снегу, а кругом сосны до небес. Над головой каркают огромные вороны, закрывающие Луну, а там над макушками сосен за ним наблюдает кто-то ещё. Кто-то хищный и древний. Разглядывать было некогда, нужно было спешить, пока были ещё силы пробиваться через бесконечный густой поток из режущего снега. И Антон бежал, чертыхаясь. Вдруг… Резко всё закончилось. И метель. И крики. И карканье. И даже солнце откуда-то вылезло. Антоха сбавил скорость и побрёл, не разбирая дороги. Последнее, что он помнил – огни и люди, спешащие к нему.
Антон периодически просыпался, пытался сконцентрироваться на окружении, а потом засыпал обратно. Он ощущал тепло. Чувствовал, что ему ко лбу прикладывают что-то влажное. Иногда кто-то бормотал рядом. Иногда кто-то гладил его по голове. Один раз Антоха видел красивую девушку, словно антипод того демона, что утащил Борю на мороз. Она так же склонялась над ним и улыбалась. Как и монстр в проклятой избе. Но в этот раз, Антон ощущал умиротворение.
Жар и бред прошли. Антон пробудился из мутных грёз и кое-как сел на кровати. Рядом сидел мужчина и внимательно на него смотрел.
– Ну чё? Как ты?
– Вроде нормально. Голова только кружится.
– Ты сильно замёрз. Много спал. Давно не ел.
– Со мной такое произошло…
– Это всё шаман. Ты нашёл его. Вы нашли друг друга.
– Шаман?
– Ты был его в доме. Ты был там один?
– С другом, но он…
– Шаман свёл его с ума.
– И что теперь?
– Теперь его надо… как это… закрыть. Запечатать.
– Ну дела… А давно я тут?
– Пять дней.
– Наверно, меня уже ищут.
– Пусть только не идут сюда.
– Да вряд ли кто-то знает, как мы ехали… Я даже не знаю, куда СЮДА.
Мужчина нахмурился и посмотрел куда-то в сторону. Затем отвернулся и что-то крикнул вглубь дома на своём языке.
– Тебе надо нормально поесть. Ты ел еду в доме?
– Там рыба была…
– Плохо. Но будет хорошо. Сейчас поешь.
Женщина принесла ему тарелку горячего супа. По большей части, в составе было мясо. Она улыбнулась. Поставила тарелку на стол возле кровати и положила ложку.
– Ешь, — сказал мужик — Потом пойдём к тому шаману. Пойдёшь с нами. Только так сможем найти его.
– Х… Хорошо.
– Тебе ничего не будет. Всё будет хорошо. Сейчас ешь.
Антон сел на кровати и приступил к трапезе. С каждой ложкой ему становилось всё лучше и лучше. Он слышал, как в соседней комнате толпились люди и что-то обсуждали. И, будто бы его караулили, стоило ему доесть, как в комнату вернулся мужчина и сказал «Всё, пошли».
Погода успокоилась. На улице немного потеплело. Ветра почти не было. Антон шёл неизвестным ему путём в известное место, в компании четырёх мужчин, включая старого знакомого. Он заметил, что у них на шее висят костяные амулеты.
– А мне не нужен амулет?
– Тогда мы его не найдём.
– То есть я, как приманка?
– Просто он тебя знает.
– А то, что я не знаю, куда идти – это нормально?
– Мы знаем. Но только с тобой дойдём.
– Примерно понял. А эт… ещё вопрос.
– Ага.
– С ним как-то связано чёрное облако и кривые люди?
– Это ты где такое видел?
– Там. В лесу. Где-то недалеко от избушки.
– Никогда такое не видел. Может быть, тебе показалось. Иногда что-то может показать тебе несуществующее. Как-то так.
Антону не наврали. Скоро они вышли к проклятой избе. От одного вида на неё Антоху тряхнуло. Он так же поискал тело Бори, но его или утащил кто, или оно было похоронено глубоко под снегом. Что характерно, вход в дом, как и прошлый раз, был расчищен.
– Тебе надо идти туда, – сказал мужчина.
– Одному?
– Всё будет хорошо. Ничего не случится.
– А что мне там делать?
– Там есть печь, да? Принеси оттуда угля. Он понадобится.
– Мм… Ну, хорошо.
На плохо гнущихся ногах Антон отправился к дому, потянул дверь на себя, и вошёл в обитель шамана, которая уже изрядно промёрзла. На столе валялась недоеденная рыба, а в кружке был лёд.
«Так…уголь, значит…»
– Ты здееесь? – раздался голос из дальней комнаты.
– А что? Когда нас много, ты уже не такой смелый?
Труп засмеялся.
– Ты хоть понимаешь, кого ты сюда притащил?
– Ну… людей из деревни. Хотя, мне тут многие говорят, что я ничего не понимаю. И вообще…
– Из деревни? ИЗ ДЕРЕВНИ? Нет у них никакой деревни.
Антон бросил своё занятие и заглянул в дальнюю комнату. Шаман лежал под своей тряпкой, будто прошлых событий и не было.
– Что ты имеешь в виду?
– Это здесь была деревня. Вот прям вокруг этого дома. Они делали что нужно для меня, а я для них. Если не делали, им было не очень хорошо, – он посмеялся, – А потом стали приходить те. Другие.
– Люди, которые сейчас пришли со мной?
– Да не люди они. Как будто были когда-то люди. Такие же. А эти просто их личину переняли.
– И что?
– И так и извели они мою деревню. А меня закрыли тут. Пока ты меня не побеспокоил.
– Ну, тебя стоит закрыть.
– А из тебя стоит сделать амулеты. Видел, у них на шеях. Это ж кости-то… не животных, — он засмеялся.
– Ты вот ответь, а Бориса-то ты за что так?
– Это он уже сам. Это было у него внутри. Это всё равно бы случилось.
– Ну, не тебе решать. Ты бы вообще…
– Слушай сюда. Ещё не поздно убежать. Но надо так, чтоб они не поняли.
– Куда бежать-то?
– Твоя машина стоит рядом. Она — в порядке. Ты её увидишь. Метели больше нет. Снег от окна отвалился, а ставни я открыл. Но они тебя не отпустят.
– И что ты предлагаешь?
– Сейчас выходи, кидай им мою рыбу. Только крикни, что это уголь. А потом беги через окно. У тебя будет время.
– Если обманешь, я тебя вместе с домом сожгу.
– У тебя не выйдет. В любом случае.
Антон подошёл к столу, взял побольше вяленой рыбёшки, затем приоткрыл дверь и кинул рыбу на снег, крикнув, «Вот вам уголь!». Особенно ничего в людях, с которыми он пришёл не изменилось. Но он заметил, что к рыбе они подошли так, будто их колени не гнутся, а их лица стали красными, как помидоры. Антон захлопнул дверь, закрыл засов и кинулся к окну. Ставни легко распахнулись, и Антон выбрался наружу. Он не знал, куда бежать, потому просто держал в голове, что машину он увидит. Один раз он всё-таки оглянулся и увидел, что возле дома мечутся его провожатые. Издалека походило на то, как если бы кто-то двигал статичные фигуры в пространстве.
«Как настольный хоккей прям. Или анимация стоп-моушн. Они замороженные что ли?».
Что было дальше, Антон уже не знал. И знать не хотел, кто победил в той схватке. Но машина ждала его. Целёхонькая. Завелась сразу же. Будто и не было всех страшных ночей, ужасных тварей и чёрной метели.
Внезапно для себя, Антон без проблем смог найти трасу. По картам, которые остались от Бори он смог вырулить на дорогу, которая вела его к безымянной деревне, где когда-то была свадьба. Без приключений точка «Б» была достигнута через несколько часов.
Николай и Вера были, мягко говоря, удивлены запоздалому гостю. Они, разумеется, не злились, но были очень встревожены. Они прошли в дом, и там засыпали Антона вопросами – где же Боря. Антоха им всё рассказал, как мог. Николай, конечно же, слабо поверил в услышанное, но Вера отнеслась с пониманием.
– Жаль, что мы его теперь уже и не найдём, – сказала она.
– Скорее всего. Я даже затрудняюсь сказать, где то место. Да и не хотел бы туда ехать, – ответил Антон.
Они долго говорили. Просидели допоздна. Запоздало отметили свадьбу, помянули товарища. Антохе предложили переночевать, он согласился. Впереди была долгая дорога, к тому же он не хотел садиться после алкоголя за руль. Да ещё и с мыслями, что что-то придётся объяснять Бориным родственникам. Но перед тем, как пожелать спокойной ночи, он подошёл к Вере и спросил.
– Мы там с Борей кое-что видели. В лесу. Перед тем, как попасть в дом шамана.
– Да, что такое?
– Какие-то люди танцевали вокруг костра. Только это были не совсем люди. А над ними вилось чёрное облако, и оно было как живое. Они как-то связаны с той странной деревней, с которой конфликтовал шаман.
– Нет. Это… Они видели вас?
– Тут у нас возле дома что-то странное, – подал голос Николай, смотревший в окно – Какие-то люди разожгли костёр. Все полуголые. Уродливые какие-то.
Антон услышал звук бубнов. И пение, созданное из жутких криков. Звуки становились всё громче.
— Сейчас я им дам! — Коля начал одеваться, чтоб выйти на улицу.
— Коль, это плохая идея, — Антоха попытался удержать друга, а Вера тем временем закрыла дверь за засов.
— Да чё такого-то?!
Хороший удар откинул Веру вместе с засовом. Дверь распахнулась. В комнату медленно начало заползать что-то чёрное.
Лорейн (Часть 1)
Глава 1.
Баю-баюшки-баю
Не ложися на краю
Придет серенький волчок
И ухватит за бочок.
Он ухватит за бочок
И потащит во лесок,
И потащит во лесок
Под ракитовый кусток....
Яркими красками мелькал перед глазами мир, населенный лишь покалеченными старыми куклами. Их натянутые улыбки смотрелись особенно нелепо и жутко при оторванных конечностях и спутанных в колтуны волосах.
Она им не нравилась.
Потому что она была здесь единственная целая кукла с новыми блестящими волосами и в чистеньком платьице с блестками. Ступая пластиковыми ножками, обутыми в модные туфельки, по грязному тротуару она чувствовала пристальные взгляды их мертвых, тусклых глаз. Однако, когда она поворачивалась, куклы делали вид, что заняты своими делами.
Вот старый Кен без ноги и со стертой краской на голове косит пластиковый газон острым как бритва серпом, ярко вспыхивающим каждый раз, когда на него попадают солнечные лучи. Вот лохматая Барби с безумной улыбкой нарезает кухонным ножом пластиковый торт для своего безголового пластикового сынишки.
Внезапно Лорейн понимает, что куклы больше не отворачиваются под её внимательным взглядом. Она ускоряет шаг, но одновременно с ней куклы начинают движение...Тук-тук-тук- стучат безобразные, погрызенные собакой пластиковые ноги...тук-тук-тук- выбирается по пластиковой траве безобразный малыш без головы...
Тук-тук-тук...
Лорейн проснулась от тихого стука со стороны окна и поежилась. Опять жалюзи колышется ветром, стукаясь при этом о стены и гремя цепочкой. Путаясь в длинной ночной рубашке, девочка мягко соскользнула с кровати и на цыпочках стала пробираться к окну. Тук-тук-тук. Гребаный ветер. Перед Лорейн возникла проблема: стул со спинкой мама забрала днём в столовую на первый этаж, притащить его обратно равно перебудить весь дом. Надо срочно найти что-то, чем можно прижать жалюзи к окну...
Взгляд девочки упал на мягкий пуфик у кровати. Низковато... хотя, если поставить на него коробку с игрушками... Лорейн невольно посмотрела туда, куда избегала смотреть с момента пробуждения. На неё в ответ таращилась страшная, лохматая кукла с чёрными опалёнными волосами. «Да починю я тебя. Починю. У меня просто времени нет, честно-пречестно» шепотом пообещала Лорейн и, стараясь не смотреть на старую куклу Риту, медленно подняла тяжелую коробку. Ффух, теперь можно спать спокойно, больше дурацкая штора её не побеспокоит.
Когда девочка повернулась и собралась идти к кровати, краем глаза она заметила движение на стене. Быстро бросила туда взгляд и заметила, что пустой от картинок и прикнопленых листков с оценками участок прямо перед ней стал немного нечетким. По стене, будто по заросшему ряской пруду, гуляла легкая рябь.
Дыхание у девочки перехватило от страха. Покосившись на окно она заметила, что жалюзи больше не колышутся, а значит игрой света это быть не может. Когда она снова посмотрела на стену, рябь исчезла. Шумно, с присвистом Лорейн выдохнула от облегчения. Показалось. Нужно ложиться спать, наконец, завтра очень важная контрольная. А ещё, чем быстрее она ляжет спать, тем раньше увидит Марка.
Девочка улыбнулась в дреме чему-то своему, укуталась поплотнее в одеяло и погрузилась в сон.
***
-Пять с плюсом! Я даже не сомневался, вот ты, Белка, везучая!-протянул обиженно Марк, толкая яростно свой листочек с «неудом» в портфель.
-Во-первых, не называй меня белкой, я же просила, а во-вторых, готовиться надо было лучше. Везение тут ни при чём, я просто тщательно выполняю домашние задания.
Мальчик скривил неприятную гримаску.
-Ыыы, «тщааааательно». Откуда только слов таких нахватываешься, ботан.
-Я иногда, знаешь ли, читаю книги.- вздернула носик Лорейн, схватила тяжелую сумку и гордо устремилась вон из класса. В коридоре, однако, сбавила шаг. Её манёвр был тут же вознаграждён, Марк выбежал за ней.
-Эй, Бел...Лорейн, я чего хотел спросить...
-Слушаю внимательно.- с деланным холодком отчеканила девочка, хотя внутри у неё в это время пели фанфары. Он разговаривает с ней. Главное ничего не испортить.
-Сможешь позаниматься со мной? Я не тяну математику, а ты вроде хорошо разбираешься. Ещё одного неуда моя задница не переживёт.
«Даааа. Ну конечно да».
-Хм, внезапно. Ну хорошо, а где будем заниматься? В библиотеке?
Марка перекосило.
-Только не там, у меня от мисс Герцен весь настрой пропадает.
Мисс Герцен, школьный библиотекарь, плавала между полок как огромный торт в очках. Несмотря на то, что от неё разило сигаретами сильнее, чем потом от команды регбистов, и что она порой делала замечания в 10 раз громче, чем вообще шумела вся библиотека, её держали на должности и закрывали глаза на жалобы детей о подзатыльниках, ибо дисциплина при ней была железная. Правда, находиться в читальном зале желание пропадало почти у всех.
На то и был расчёт.
-Понимаю..у тебя дома после уроков?
Марк поджал разбитую нижнюю губу.
-Не, давай у тебя. У меня бардак, неудобно. Только забегу переодеться и приду.
Лорейн с трудом сохранила лицо.
-Да, конечно. Принеси тетрадку чистую, а ручек у меня полно.
Мальчик улыбнулся, кивнул и пошёл за портфелем, который уже держала хорошенькая черноволосая девочка. Она смерила Лорейн оценивающим взглядом, презрительно приподняла бровь и, передав портфель Марку, демонстративно взяла его за руку и увлекла за собой по коридору.
«И тебе привет, Рита.-с ненавистью пробормотала девочка». Нет, не будет она чинить эту старую дрянь в коробке, сегодня оторвёт кукле и вторую ногу.
***
Внутри Лорейн играла музыка и она, счастливая, бежала домой, перебирая в голове все свои наряды.
Марк придёт сегодня в гости, нужно надеть что-то просто шикарное. Лучшее. Чёрное платье с вишенками и нарядным кружевным белым воротником подойдёт. А на голову ободок...а какой? Белый или красный? Красный.
А не будет ли слишком кричаще? Может просто что-то спокойное, типа она его почти не ждала? Он же не на свидание идёт, правда?
В таких размышлениях она быстрее обычного добралась до дома. Мама вернулась с работы, уже жарила что-то вкусное на кухне. Сбиваясь, девочка предупредила, что к ней придёт заниматься одноклассник. Мама ухмыльнулась и согласно кивнула.
-Хорошо, крошка, только не шумите, пожалуйста. Папа сегодня придёт пораньше, мы хотели посмотреть какой-нибудь фильм. Оставлю на столе печенье, на случай, если проголодаетесь.
Задумчиво промычав что-то в ответ, Лорейн убежала в свою комнату.
На стене девочки, помимо особо удачных рисунков, были прикреплены листки с контрольными, на которых красовались обведённые в жирный круг отличные отметки с одним и двумя плюсами.
Ей нравилось заполнять пустое пространство результатом своих трудов, отметки были очень ценным трофеем, учитывая что в будущем она собиралась поступать в хороший университет. Да и просто сочетание рисунков животных и кукольных семейств, разбавленных листками радовало глаз.
Лорейн достала из сумки свой новый трофей, нашла красивую кнопку в маленькой баночке на письменном столе, и устремилась к стене, отыскивая глазами свободное место. Вот оно, как раз между рисунком парковой скамейки и «пять с двумя плюсами» за лабораторную по естествознанию. Но идеальное место было высоковато для девочки десяти лет, а отвлекать маму ей не захотелось. Ещё будет задавать эти неудобные вопросы про Марка, неохота смущаться.
О, точно!
Пуфик с коробкой стояли на том же месте, где она оставила их вчера. Танцующим шагом Лорейн подошла к окну, вытащила двумя пальцами из коробки куклу Риту и пинком отправила её под кровать. Пусть пылится, с глаз долой, так сказать. Подтащив пуфик к стене, девочка пошатываясь встала на него.
Прицелившись, Лорейн приложила листок.
Рука мягко провалилась в стену. Не ожидавшая такого Лорейн по инерции поставила вторую руку, которая утонула в стене как в густом киселе. В шоке девочка изо всех сил отклонилась назад и упала с пуфика, больно стукнувшись спиной. Лорейн лежала на спине, боясь пошевелиться и широко раскрытыми от страха глазами неотрывно смотрела на стену, которая заколыхалась как вчера. Все медленнее и медленнее шевелились мягкие волны на обоях, пока не исчезли совсем.
Медленно поднявшись на ноги, она некоторое время стояла в нерешительности. Первая мысль была позвать маму на помощь, но мать и так болезненно восприняла кнопки дочери на новых обоях, а что она скажет, когда увидит что она сломала стену- представить страшно. Но любопытство взяло верх и Лорейн снова потрогала участок с волнами. Он снова стал мягким. Нервно сглотнув, она продавила ладошку дальше. Стена поддалась. Дальше, дальше. Когда стена поравнялась с плечом, девочка вытащила руку и недоверчиво уставилась на стену. С другой стороны стены находилась родительская спальня, а прямо в том месте, где свободно летала её ладонь, находился тяжелый шкаф. Лорейн вышла в коридор и прислушалась. Мама точно была внизу, судя по грохоту посуды. Тихонько прокралась по коридору, тихо и медленно нажала ручку двери. Дверь, скрипнув, отворилась. Внизу прекратился грохот, сердце девочки замерло. Но чуть позже все возобновилось и Лорейн выдохнула. Ей было строго запрещено заходить в родительскую спальню, поэтому действовать нужно быстро. Мышкой проскользнув в комнату, она метнулась к шкафу у своей стены. Открыла дверцу, но ничего, кроме отцовских рубашек, там не было.
Стенка шкафа была целая.
Озадаченная Лорейн вернулась в свою комнату. Ей безумно хотелось заглянуть за стену, но было очень страшно- вдруг там нечем дышать? А что если она застрянет? Она попыталась нащупать границы «прохода», но они были нечёткими. Наконец, любопытство взяло верх. Девочка одной рукой нащупала примерную границу, второй уперлась в мягкую стену и, набрав в грудь побольше воздуха, крепко зажмурилась и сделала шаг.
Когда Лорейн открыла глаза, она оказалась...в своей же комнате.
Но мебель была немного другая. Как и обои. От неожиданности девочка отпустила руку и зашла в комнату целиком.
Здесь все было не так.
Не было её игрушек, вместо них были какие-то клубки шерстяной пряжи. Стол был завален газетами, а под кроватью стояли чужие растоптанные тапки.
Удивленная девочка вышла в коридор. С первого этажа доносились ароматы еды и негромкий грохот посудного шкафа. Мама...точно надо пойти спросить у мамы, что это за комната и куда делась её собственная.
Вприпрыжку спустившись со второго этажа, Лорейн оказалась перед кухней и...это была не их кухня. Точнее, дом был их, но обстановка отличалась сильно.
-Девочка, ты что здесь делаешь?
Раздался тихий, бесцветный голос за спиной Лорейн.
От неожиданности она подпрыгнула и резко повернулась. На неё, в похожем на мамин фартуке, стояла и смотрела абсолютно чужая, бледная молодая женщина.
-А вы что здесь делаете?
-Я?-вскинула брови женщина.-Я здесь живу.
-Нет, не живёте! Где папа? Где моя мама??
Женщина нервно заправила прядь волос за ухо и сухо ответила:
-Я без понятия, где твои родители, девочка, но если ты не уберешься сама, я буду вынуждена тебя выставить.
-Это мы живем здесь! Я, папа Джерри и мама Мелисса!- упрямо повторяла возмущенная Лорейн.
Женщина на секунду зависла, затем с ужасом посмотрела на девочку.
-Это мы с мамой живем здесь, у нас нет никаких детей, убирайся отсюда!
-Рози, я дома!-внезапно раздался скрипучий женский голос из прихожей.
Женщина испуганно метнула на Лорейн взгляд и быстро прошептала:
-Скорее, уходи! Уходи как пришла!
-Розиииии...-раздавалось певучее из прихожей-Розиии, детка, помоги мне раздеться.
Рози затрясло, она схватила Лорейн за руку и потащила наверх.
-Нельзя, чтобы она тебя увидела, нельзя...ты пришла через её комнату? Уходи, скорее!
Снизу нарастающим гулом, разливался как огонь по листу бумаги властный, настойчивый голос, переходящий в оглушительный визг, режущий уши:
-Роооозиии...я тебя слышу, маленькая дрянь, быстро спускайся ко мне!
Последние слова оказались настолько громкими и грубыми, что Лорейн от неожиданности отпрянула от бледной женщины и стала пятиться к стене.
-Мне пора, уходи!-бросила нервно Рози и толкнула её в мягкий, уютный «кисель» стены.
Лорейн влетела в свою комнату и, споткнувшись о пуфик, с грохотом повалилась на пол.
Потирая ушибленные места, она с удивлением обнаружила, что наступила ночь. Черт. Сколько её не было? Марк, наверное, сидит ждёт внизу, а она так и не успела переодеться.
Включился свет, от неожиданности девочка зажмурилась.
-Лорейн! Дочка!
К ней бросились родители. Лорейн не ответила. Она не могла оторвать взгляд от маминой головы. Она была почти седая.
-Милая! С тобой все хорошо?- дрожащим голосом спросил папа. Папа седым не был. Лорейн озадачилась и тихо спросила:
-Сколько меня не было?
Мама истерически расплакалась. Папа молча смотрел куда-то в сторону.
-Неделю.
У Лорейн пробежали мурашки по коже. Она и десяти минут не пробыла за стенкой, такого быть не может. Но мама...
-Мама, что с твоими волосами?
Мама посмотрела на неё и снова залилась слезами. Папа ответил вместо неё:
-Милая, мы очень испугались за тебя. Мама очень сильно переживала. Пойдём вниз, ты наверное голодна? Расскажешь нам, где ты была все это время?
-Хорошо.-осторожно ответила Лорейн. Что-то было не так. Обычно её ругают за задержку в школе на полчаса, а тут они утверждают, что её якобы не было неделю и молчат.
За столом папа начал издалека расспрос, спрашивая как бы между прочим, не уводил ли её какой-нибудь дядя, на что была похожа комната и так далее.
Лорейн с трудом отвечала, потому что все время чувствовала подвох, будто вот-вот она ответит и её начнут ругать, поэтому слова подбирала очень осторожно. Внезапный жест мамы привлёк её внимание.
Мелисса привычно нервно заправила прядь за ухо.
Лорейн это уже видела, причём даже внешне мама с той женщиной стали очень похожи с её седыми волосами. Посмотрев в упор на маму, она спросила:
-Кто такая Рози?
Мама застыла.
-Откуда ты знаешь? Это моя сестра.
-Я не знала, что у тебя есть сестра. Я их только что видела! Они живут в таком же доме, как у нас, но в моей комнате другие обои и коробка с клубками, а в кухне медная...
-Медная посуда.-закончила мама, пристально глядя на дочь.-Откуда ты знаешь?
-Я же говорю, я была у них в гостях.
-Милая, это невозможно. Их давно уже нет в живых. Очень давно.
~
Глава 2.
А потом была нескончаемая вереница врачей, полиции, психологов, которые якобы невзначай пытались выяснить, кто похитил Лорейн, где он её держал и что с ней сделал.
Гинеколог ничего предосудительного не обнаружил, психолог заключил, что девочка здорова, однако ребёнка не было дома неделю и это факт. Ещё она утверждала, что попала в гости к давно усопшей сестре мамы, но это как раз психолог объяснил сильным стрессом и замещающей сказкой, которые придумывают дети, подвергшиеся насилию. Однако, каким образом ребёнок в точности описывал обстановку, а так же ту самую сестру, которую не мог видеть даже по фото, психолог объяснить не мог.
Поэтому, доведя Лорейн до истерик своими допросами, все, наконец, оставили её в покое.
Кроме школы.
Отличница и любимица учителей, которую «похищали явно чтобы использовать», стала слишком легкой и предсказуемой мишенью для травли, которую начала Рита Мартинес, подружка Марка. Сам Марк, к слову, в травле участия не принимал. Он просто игнорировал девочку.
Рита изощрялась как могла, чтобы досадить бедной Лорейн- подкладывала дохлых мышей и лягушек ей в портфель, плюнула в волосы жвачкой и их пришлось довольно коротко обрезать, что, кстати, ничуть не испортило образ девочки, но за волосы было обидно.
Но когда Рита с подружками подкинули в сумку Лорейн использованный презерватив, девочка не выдержала. С ужасом вытряхнув испачканные книги на стол, под общий хохот она тряхнула сумку последний раз и он вывалился прямо сверху на открытую тетрадь. Молча развернувшись Лорейн кинулась на Риту. Не ожидавшая атаки девочка не успела вскочить на ноги и Лорейн снесла её с парты на пол как лавина. Когда остальные очнулись и принялись оттаскивать Лорейн, одной рукой намертво застрявшей в волосах и крепко бьющей соперницу об пол головой, им удалось это только во второй раз, ибо она вырывалась и снова, и снова кидалась на Риту, у которой затылок уже был весь в крови.
Потом были долгие разборки, Рита лежала в больнице, родители Лорейн оплачивали девочке лечение. Но, удивив всех, Марк встал на сторону Лорейн, когда начали всплывать все новые и новые «подробности» драки.
Постепенно от девочки отстали, а после того, как залетела очередная семиклассница, к ней вообще пропал интерес.
С Марком они стали дружить, наличие своего мнения, а не стадного чувства, ещё один аспект, который подкупал в отношении него.
Единственное но- он не верил ей, так же, как и все. Но она и не настаивала, так как после всего случившегося уже начала думать, что ей все приснилось, ведь коридор, как она окрестила про себя место в стене, исчез.
И думала она так до своего тринадцатилетия.
Они шли с Марком по лесу, пиная сосновые шишки, кто дальше. День обещал быть жарким, хотя и была осень. Вокруг пахло хвоей и сыростью, изредка на обочине мелькали то тут, то там, несъедобные грибы, которые так же подвергались нападению со стороны подростков, правда, уже палками.
-Слышал кстати ржаку, мисс Герцен выходит замуж.-спросила Лорейн, лениво сбивая шляпку с мухомора.
Марк хохотнул от неожиданности.
-Да ну, не верю. Кто на неё мог позариться? Любитель бегемотов? Тогда его нужно посадить за зоофилию.
-За скотоложество- хихикнула Лорейн.
-А?
-Ну, зоофилия- это когда испытываешь чувства к животному. А скотоложество- это когда берут в жены мисс Герцен.
Марк рассмеялся.
-То есть, если нравятся всякие там белки- это все-таки зоофилия?-спросил он, глядя себе под ноги.
Девочка пропустила его реплику мимо ушей. Она только начала встречаться с Леоном из параллельного класса, ни к чему было разводить эти драмы. У Марка был шанс сказать это намного раньше.
-Пойдём к воде, становится жарко.
Марк кивнул, не глядя на неё, и они потопали в сторону дикого пляжа.
Закончился сезон купания, поэтому на пляже они оказались одни.
Ребята удобно расположились на старом, сколоченном из досок столике под большой ивой и стали раскладывать пакеты с бутербродами и мытые фрукты. Пока Марк возился с термосом, который никак не хотел открываться его только что помытыми влажными руками, Лорейн, засмущавшись, сообщила что она хочет отойти ненадолго, посмотреть, не отцвели ли колокольчики.
-У вас, девочек, это так теперь называется?-хохотнул мальчик.- Ну давай, сходи, сходи. Только когда будешь на цветы любоваться, смотри кроссовки не обоссы. Я пока не буду термос открывать.
Девочка густо покраснела, пробормотала:
-Воспитанный человек понял бы, но промолчал.
-Да? Как же мне повезло, что я невоспитанный. Был бы воспитанный, сейчас бы сильно расстроился.-рассмеялся Марк. Затем кивнул в сторону кустов- вон те «колокольчики», кажется, давно не поливали. Давай, я пока разложу всё.
Слегка пнув в его сторону небольшой камень, девочка побежала к кустам. Вблизи оказалось, что они с довольно редкой листвой и ей пришлось отойти дальше.
Было ветрено, поэтому Лорейн не сразу обратила внимание на ходящую волнами часть ствола дуба. Бледное лицо Рози всплыло у неё перед глазами, будто она видела её вчера. Лорейн, зачарованно глядя на волнующуюся кору, протянула руку. Ладонь утонула в густом, но абсолютно сухом пространстве. Сердце девочки бешено застучало. Она не сумасшедшая, коридоры существуют!
Как заколдованная Лорейн шагнула сквозь кору и оказалась в лесу с Другой Стороны.
Туманные сумерки встретили девочку, хотя в лесу ещё секунду назад был ясный день. Здесь так же, как и в том самом доме Рози было как-то все неправильно. Тошнотворный запах плесени и гнилого мяса навязчиво преследовал Лорейн. Но смутило её совсем другое. Здесь было тихо.
Оглушительно тихо.
Птицы не пели, ветер не колыхал ветки деревьев. Вода не шумела, перекатываясь по камням, стуча ими как игральными костями. Единственным звуком был хруст тонких веток, по которым ступала Лорейн.
Девочке стало жутко. Она развернулась, чтобы уйти, но между ней и дубом стоял мужчина. Лорейн встретилась с ним глазами и крик застыл у неё в горле- его глаза были абсолютно красные. Чёрные синяки под глазами и яркая темная полоса на шее резко выделялись на белой коже. Человек медленно улыбнулся кровавыми зубами и приложил палец к губам.
Не отрывая взгляда от него Лорейн сделала шаг назад.
Мужчина шагнул к ней.
-Пожалуйста, пожалуйста...не трогайте меня...-дрожащим голосом прошептала она.
Человек беззвучно рассмеялся и медленно двинулся в её сторону. Завизжав девочка кинулась прочь. Как бы быстро она не бежала, оглядываясь, она с ужасом видела как страшный человек с кровавыми глазами неспешным шагом следовал за ней, однако не отставая.
Лес, тем временем, ожил.
Беззвучно стояла на обочине и наблюдала за бегущей девочкой огромная овчарка. Стараясь не показывать страха и слегка сбросив скорость Лорейн постаралась оббежать собаку как можно дальше, чтобы не спровоцировать нападение. Но овчарка спокойно наблюдала за девочкой, кажется, она была к ней равнодушна.
«Одной проблемой меньше, оторваться бы от этого маньяка»- подумала девочка и, поравнявшись с собакой, бросила на неё взгляд. От того, что она увидела, к горлу подступила тошнота. Бок молча смотревшей на неё овчарки был разорван в клочья. Внутренности брюха серебристыми гирляндами свисали из рваной раны. Но овчарку, судя по всему, это не беспокоило. Она продолжала смотреть на девочку мутными глазами.
Ещё один факт резанул глаза Лорейн, когда она подбежала ближе к животному- бока и язык его были в абсолютном покое.
Собака не дышала.
Осознав это, Лорейн припустила ещё быстрее. Она продолжала бежать, на ходу громко всхлипывая от страха и сглатывая слёзы. Все, что угодно отдала бы, чтобы Марк оказался сейчас рядом.
Лорейн рывком оглянулась и обнаружила, что страшный человек исчез. На трясущихся ногах она подошла к ближайшему дереву и припала к нему спиной. Осмотревшись Лорейн разрыдалась. Легкие болели до тошноты, а ещё она заблудилась. Темнота медленно поглощала лес, с собой был фонарик, но пользоваться им она боялась, дабы её не обнаружили.
Постепенно девочка отдышалась и стала немного приходить в себя.
Нужно выбираться отсюда, чем бы оно не было.
Возвращаться к дубу она боялась, да и не знала, в какую сторону идти. Идти наугад через лес было чревато, но выбора не было, лучше попытаться выбраться, чем погибнуть на месте. Девочка осмотрелась и пошла в ту сторону, где, как ей показалось, было меньше деревьев.
Немного успокоившись Лорейн поняла, что очень голодна. Как долго она идёт? Она посмотрела на часы. С тех пор, как они расстались с Марком, прошло полтора часа.
Внезапная догадка пригвоздила её к земле. Если она в прошлый раз отсутствовала десять минут, а все утверждают, что её не было неделю... черт... сколько времени прошло там, «снаружи»? Месяц? Год?
Лорейн стояла как вкопанная, её охватила паника. А что если Марк её не дождался? Что если её уже мысленно похоронили? Что если они правы и её реально похоронят, если этот страшный человек-таки найдёт её?
Нужно найти коридор любой ценой.
Спотыкаясь от усталости брела Лорейн по тёмному лесу практически наощупь. Восемь часов прошло с тех пор, как она ушла от Марка к чертовому дубу. Обессиленная и голодная девочка упрямо шагала вперёд. Редкие привалы не приносили облегчения, напротив, остатки сил Лорейн уходили на то, чтобы не уснуть. Она понимала, что спать нельзя, потому что маньяк все ещё в лесу и может найти её в любой момент. На ходу она размышляла о коридорах. С чего она вообще взяла, что они разбросаны по лесу, что коридор у дуба не единственный? С другой стороны, первый коридор был у неё дома. Так что, вполне может быть, что их и не два. Оставалось только надеяться, что она найдёт его раньше, чем умрет от голода. Господи, как же она устала. Но надо двигаться дальше. Вот только она присядет на минутку...
Когда девочка открыла глаза, на часах прибавилось 1 деление. С ужасом она почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Стараясь не шуметь Лорейн быстро осмотрелась. Вокруг была всё та же неестественная тишина и спокойствие.
Кроме одного участка, недалеко от места её привала.
-Да! Я знала!- прошептала девочка с облегчением. На радость сил уже не оставалось. Она сделала твёрдый шаг в сторону коридора, но помедлила. А что если её перенесёт не домой? Что, если это вообще не её коридор?
Далеко за размытой границей коридора Лорейн заметила едва уловимое движение веток.
На поляну, не замечая девочку вышла бледная женщина в разорванной юбке. Она выглядела очень потерянной, но, в отличие от собаки и того мужчины, вполне живой. Озираясь по сторонам, будто что-то искала, она шарила руками в траве и как будто совсем не видела Лорейн, настолько увлечённо что-то высматривала. Но при этом выглядела женщина совсем безопасно.
Лорейн решилась.
-Эй, миссис! Простите, я немного заблудилась, вы мне не поможете?
Женщина подскочила от неожиданности, услышав Лорейн и повернулась к ней лицом. Она была не старая и симпатичная. Вид портила только размазанная по лицу косметика.
И дырка от пули прямо между бровей.
У Лорейн внутри все похолодело. Она стояла и смотрела, не отрываясь, на женщину, которая растерянно улыбаясь распрямилась и почесала затылок.
-Ох, прости, малышка, кажется мне самой нужна помощь. Представляешь, приехала с...ммм...приятелем, а что было потом не помню. Помню только, как этот козёл в шутку выбросил мои ключи. Кто ж так шутит, да? Кошмар, ищу их уже вечность в траве, никак не могу найти.
Добродушно хихикая женщина приближалась к Лорейн. Девочка задрожала. Чем ближе она подходила, тем яснее вырисовывались кровавые пятна на разорванной одежде и некрасивые чёрные синяки на руках. Несмотря на дружелюбную улыбку, глаза молодой женщины совсем не улыбались.
Лорейн прикинула расстояние между ней и коридором. Если она побежит, то успеет добраться до него прежде, чем женщина доберётся до неё. Девочка набрала воздуха в грудь и бросилась к ходящему рябью участку пространства.
Женщина удивленно посмотрела на неё, нахмурилась и, протягивая руку, сделала шаг к девочке.
-Эй, постой, да что с тобой?
Этот простой жест придал Лорейн ускорение. Как испуганная кошка рванула она изо всех сил и, перепрыгнув через поваленный ствол на пути, эффектно залетела прямо в знакомо густой как кисель воздух. «Лучше попытаться свалить, чем оставаться здесь. Будь что будет» промелькнуло у неё в голове, прежде чем она тяжело вывалилась с другой стороны. В глаза ей ударил резкий, тёплый дневной свет, но главное- её практически оглушили звуки леса. Тёплый ветер колыхал ветки деревьев, ненавязчиво шуршала река на порогах недалеко от неё, а главное- пение птиц. Она дома.
Оглядевшись Лорейн выругалась. При свете дня лес снова приобрел знакомые очертания и ориентиры. Она ходила по лесу кругами, потому что снова пришла к реке, только с другой стороны от их с Марком стоянки. Стараясь не думать о том, что она чуть не пришла к дубу, где встретилась с маньяком, Лорейн поплелась на берег. Не было никаких шансов, что мальчик все ещё там, но вдруг на их чистеньком берегу уже появились отдыхающие, у которых можно будет попросить помощи. «А вдруг уже вообще лето» неуютно поежилась девочка.
Пробираясь через кусты к берегу, перед Лорейн замаячило синее пятно. Такой же цвет, как у ветровки Марка. Не может быть...
Девочка не удержала ослабленными руками ветку и ветка больно ударила её по носу. Она зарыдала, скорее от обиды и усталости, чем от боли. Марк испуганно вскочил и с удивлением уставился на Лорейн.
-Ты как там оказалась? Что, с той стороны цветы были не очень?-засмеялся он, но тут же поменялся в лице и побежал на встречу девочке.
-Что, больно? Глаз, нос, что ударила-то?
Лорейн, не ответив, обняла его и зарыдала ещё громче.
Мальчик смутился.
-Эм...знал бы я, что девчонки когда ревут бросаются на шею, давно разбил бы нос кому-то из чирлидирш. Ты как, живая?
Спохватившись, Лорейн отпустила Марка.
-Да, живая... только есть хочется безумно.
-Согласен, пока дошли я тоже проголодался. Хотя вроде плотно позавтракал.
-Да, я тоже, но это было...Марк, сколько меня не было?
Мальчик удивленно посмотрел на неё.
-Вообще-то я время не засекаю, когда друзья отходят, ну знаешь, в кусты.
-И все-таки?
-Минут пять может, сложно сказать.
Лорейн остановилась как вкопанная. Пять минут...она блуждала по лесу, прячась от страшного мужика, почти десять часов.
Но Марк все равно ей не поверит. Пусть и время на её часах не совпадает с тем, что показывают его часы. Подумает, что она фантазёрка, ведь здесь её отсутствие прошло незаметно. Интересно, почему...
-Что-то ты как на колокольчики посмотрела прям сама не своя, Лорейн. Ты там лишнего ничего не нюхнула, случайно?
Лорейн засмеялась. Кажется, Марк впервые обратился к ней по имени.
-Все может быть. Пойдём скорее к столу, я умираю с голоду.
~
Написала Мария Шамаева специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия автора рассказа. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.