Когда конечность ампутируют, сенсорный вход от нее в мозг резко обрывается. Но нейроны, которые десятилетиями обрабатывали сигналы от этой руки или ноги, не исчезают. Они остаются в состоянии «безработицы». И здесь вступает в силу фундаментальное свойство мозга — нейропластичность. Мозг не терпит пустоты. «Молчащие» нейроны, лишенные привычной стимуляции, становятся мишенью для соседних нервных клеток. Например, зона лица, которая на карте Пенфилда расположена рядом с зоной руки, может начать «прорастать» в деиннервированную зону. В результате, когда пациент прикасается к своему лицу оставшейся рукой, возбуждение по этим новым нейронным связям попадает и в ту область мозга, что раньше отвечала за руку, которой больше нет. Мозг, получая сигнал с лица, интерпретирует его по старой, укоренившейся схеме — как прикосновение к отсутствующей конечности. Так рождается фантомное ощущение.

Но почему эти ощущения часто бывают мучительно болезненными? Считается, что периферическая нервная система тоже не остается в стороне. На культе формируются невромы — клубки неправильно сросшихся нервных волокон, которые становятся источниками хаотичных и болезненных сигналов. Эти сигналы, поступая в спинной и головной мозг, вызывают в них каскад патологических изменений, создавая «болевую память». Центральная нервная система становится гиперактивной и начинает генерировать боль самостоятельно, даже без внешнего стимула.

Возникает вопрос: можно ли обмануть мозг, заставив его «увидеть» отсутствующую конечность? Современные исследования дают утвердительный ответ. Одним из самых ярких методов является зеркальная терапия, разработанная нейробиологом Вилаянуром Рамачандраном. Пациент помещает здоровую конечность перед зеркалом так, чтобы ее отражение занимало место фантомной. Двигая реальной рукой и видя в зеркале движение «фантомной», мозг получает мощный визуальный сигнал, который конфликтует с проприоцептивным ощущением отсутствия руки. Эта визуальная иллюзия «обманывает» мозг, заставляя его перестраивать искаженные нейронные связи. Мозг как бы получает доказательство, что конечность цела и управляема, что приводит к ослаблению или даже исчезновению болевого спазма. Еще более продвинутые методы включают использование виртуальной реальности и контролируемых нейроинтерфейсов, которые создают иллюзию движения фантомной конечности силой мысли, обеспечивая аналогичный положительный эффект.

И вот мы подходим к ключевому вопросу: как вся эта сложная нейробиология фантомных болей применима к синдрому раздраженного кишечника (СРК), при котором, казалось бы, никакие органы не ампутируют? Связь здесь — в концепции «фантома» на уровне внутренних органов и центральной обработки сигналов. СРК все чаще рассматривается не как заболевание самого кишечника, а как расстройство взаимодействия между мозгом и кишечником, специфическая форма нейропатической боли.

У здорового человека мозг получает от кишечника огромный поток сигналов — о растяжении, химическом составе содержимого, перистальтике. Но эти сигналы в большинстве своем фильтруются и не доходят до уровня сознания. При СРК этот механизм фильтрации ломается. Предполагается, что после многократных воспалений (например, после перенесенной кишечной инфекции), хронического стресса или других факторов, в периферических нервах кишечника происходит сенситизация — они становятся гиперчувствительными. Они начинают посылать в мозг усиленные болевые сигналы в ответ на обычные, неболезненные стимулы, такие как нормальное растяжение стенки газами или каловыми массами. Это феномен аллодинии, когда неболевое раздражение воспринимается как боль.

Теперь представьте, что этот усиленный поток болевых сигналов продолжается месяцами и годами. Что происходит в мозге? По аналогии с фантомной болью, центральная нервная система претерпевает нейропластические изменения. Зоны соматосенсорной коры и островка, ответственные за восприятие и обработку сигналов от внутренних органов, увеличивают свою активность и реорганизуются. Они становятся гиперактивными, создавая «болевой паттерн» по умолчанию. В результате мозг начинает интерпретировать даже нормальные, слабые сигналы от кишечника через призму этого искаженного паттерна — как боль. Более того, он может начать генерировать боль самостоятельно, в отсутствие какого-либо реального периферического сигнала из живота. Это и есть «фантомная боль» при СРК: боль, источник которой находится не столько в кишечнике, сколько в измененной центральной нервной системе, которая продолжает «проигрывать» запись боли, даже когда первоначальная причина уже утихла.

Исследования это подтверждают. Функциональная МРТ у пациентов с СРК показывает объективные различия в структуре и активности мозга по сравнению со здоровыми людьми: снижение объема серого вещества в ключевых зонах, регулирующих боль (например, передняя поясная кора), и гиперактивность островка и таламуса при механическом растяжении кишечника. Мозг пациента с СРК физически отличается — он «перенастроен» на боль.

Следовательно, и лечение должно быть направлено не только на «успокоение» кишечника, но и на «переобучение» мозга. Здесь мы снова видим параллель с терапией фантомных болей. Если зеркальная терапия «обманывала» мозг ампутанта, показывая ему целую конечность, то в случае с СРК аналогичную роль играет когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) и терапия, основанная на осознанности. Они учат пациента распознавать, принимать и перенаправлять внимание, меняя его отношение к болевым ощущениям. Это не просто «самовнушение», а реальный процесс нейропластичности: регулярная практика осознанности и когнитивного переструктурирования постепенно ослабляет патологические нейронные связи и укрепляет здоровые, снижая гиперактивность болевых центров.

Таким образом, концепция фантомной боли при СРК — это мощный парадигмальный сдвиг. Она позволяет понять, что хроническая тазовая и абдоминальная боль могут существовать независимо от периферического повреждения, будучи «фантомом», запечатленным в нейронных сетях мозга. И так же, как мы можем с помощью зеркала или виртуальной реальности убедить мозг ампутанта в отсутствии боли, мы можем с помощью психотерапии, нейромодуляции и переобучения убедить мозг пациента с СРК в том, что его кишечник больше не является источником страдания. Это открывает перед ними новые, более эффективные пути к облегчению, основанные на глубоком понимании того, что истинной мишенью терапии зачастую является не живот, а мозг, который продолжает чувствовать боль, которой уже нет.

https://vk.com/srk_problemi

Важно понять: при СИБР в тонкую кишку переселяются не чужеродные патогены, а наши собственные бактерии. Это не вражеское вторжение, а скорее внутренний экологический кризис. Эти микробы не обязательно "плохие" — в своей привычной среде обитания, в толстой кишке, они выполняют полезную работу. Но, оказавшись в тонком кишечнике, они начинают делать то, что умеют лучше всего: ферментировать пищу. Только делают они это слишком рано, до того, как питательные вещества успевают всосаться. Этот процесс приводит к образованию большого количества газа, который вызывает вздутие, "каменный" живот и боль. Но куда более коварны невидимые последствия этого процесса.

Ученые выделяют три основных типа СИБРа, в зависимости от того, какой газ является основным продуктом жизнедеятельности "заблудившихся мигрантов". Водородный тип часто связан с диареей, метановый — с запорами, а сероводородный — со стулом с характерным запахом "тухлых яиц". Каждый из этих газов не только вызывает физический дискомфорт, но и запускает каскад воспалительных реакций, которые выходят далеко за пределы пищеварительного тракта.

А теперь — ключевая связь, объясняющая влияние на женское здоровье. Вся эта бурная деятельность в кишечнике напрямую бьет по гормональному балансу, в частности, по метаболизму эстрогена. В норме печень перерабатывает использованный эстроген и отправляет его в кишечник для окончательного выведения. Однако при СИБР избыточные бактерии производят фермент под названием бета-глюкуронидаза. Этот фермент, по иронии судьбы, выполняет "добрую" службу — он помогает нам усваивать некоторые полезные соединения из растений. Но в контексте СИБР он работает против нас. Он расщепляет уже "упакованный" для вывода эстроген, снова превращая его в активную форму, которая всасывается обратно в кровь.

Этот феномен, известный как рециркуляция эстрогена, приводит к состоянию относительного эстрогенного доминирования. Уровень эстрогена по отношению к прогестерону становится избыточным. А именно этот баланс является дирижером менструального цикла. Когда эстрогена слишком много, это может проявляться в виде тяжелого, болезненного ПМС: болезненность груди, резкие перепады настроения, раздражительность, головные боли. Сами месячные часто становятся обильными, со сгустками и более болезненными, потому что под влиянием избытка эстрогена слизистая оболочка матки (эндометрий) нарастает слишком сильно и неравномерно. Нередко появляются и мажущие выделения за несколько дней до менструации или долго не заканчивающаяся "мазня" после — это следствие нестабильного роста и такого же нестабильного отторжения эндометрия.

Но на этом эффекты не заканчиваются. Хроническое воспаление, которое поддерживает СИБР, подобно тлеющему костру в организме. Воспалительные молекулы, циркулируя в крови, могут напрямую раздражать нервные окончания в области малого таза, усиливая болевые ощущения во время менструаций. Кроме того, нарушенное пищеварение при СИБР часто приводит к дефициту ключевых нутриентов — магния, который является природным миорелаксантом и его нехватка усиливает спазмы, а также витаминов группы B и цинка, необходимых для правильного синтеза и баланса гормонов.

То, что начинается как внутренний экологический кризис в кишечнике, заканчивается серьезными перекосами в эндокринной системе. Понимание этой связи открывает новый путь к облегчению состояния. Это значит, что работа над здоровьем кишечника, восстановление его нормальной моторики и микробного баланса — это не просто борьба со вздутием. Это фундаментальная стратегия для восстановления гормональной гармонии и избавления от циклических страданий, которые многие женщины годами считают своей неизбежной участью.

...Но и это еще не все последствия внутреннего экологического кризиса. Хроническое воспаление, которое тлеет в кишечнике при СИБРе, не остается локализованным. Воспалительные молекулы, словно сигнальные ракеты, разносятся по всему организму, достигая даже самых, казалось бы, удаленных систем.

Именно здесь кроется разгадка таинственных спинальных болей, которые часто сопровождают проблемы с кишечником. Это явление, известное как висцеро-соматическая связь, — своего рода "короткое замыкание" в нервной системе. Нервы от воспаленного, растянутого газами кишечника и нервы от мышц спины сходятся на одних и тех же "станциях" в спинном мозге. Мозг, получая сигнал бедствия, иногда путается в координатах и интерпретирует боль от внутреннего органа как боль в спине, чаще всего в поясничном отделе. К этому добавляется и постоянное непроизвольное напряжение мышц пресса и спины — защитная поза, которую тело принимает, пытаясь оградить себя от внутреннего дискомфорта, что лишь усугубляет мышечную усталость и боль.

Головные боли, в свою очередь, становятся прямым следствием этой системной бури. Во-первых, сам хронический стресс от ежедневной боли и дискомфорта является мощнейшим триггером для головной боли напряжения. Во-вторых, бактерии в тонком кишечнике производят множество метаболитов, которые, попадая в кровоток через ослабленную слизистую, действуют как эндотоксины, запуская общую иммунную реакцию. Эта микровоспалительная буря влияет на тонус сосудов и работу нервной системы, провоцируя приступы мигрени. Наконец, нарушенная выработка ключевых нейромедиаторов, таких как серотонин, 90% которого производится именно в кишечнике, еще больше расшатывает хрупкий химический баланс мозга, делая его более уязвимым к болевым сигналам.

Выходит, что боль в спине и головная боль — это не случайные попутчики СИБРа, а закономерные сообщники. Они — голос системы, которая кричит о помощи, сигнализируя, что проблема давно вышла за пределы пищеварительного тракта и превратилась в общесистемный кризис, где все взаимосвязано.

...И в эту уже сложную картину необходимо вписать еще одного ключевого игрока — хронический стресс, который выступает не просто фоном, а мощным катализатором, связывающим все элементы в единую, самоусиливающуюся систему.

Наш организм реагирует на стресс через ось «гипоталамус-гипофиз-надпочечники», которая в норме помогает нам справляться с угрозами. Однако при хроническом стрессе эта система работает на износ. Надпочечники постоянно производят кортизол — гормон, который в избытке начинает оказывать разрушительное влияние. Он напрямую угнетает работу мигрирующего моторного комплекса — той самой «очищающей волны» в тонком кишечнике. Когда моторика замедляется, создаются идеальные условия для процветания СИБР. Получается замкнутый круг: стресс усугубляет СИБР, а постоянный дискомфорт и боль в животе, в свою очередь, становятся новым источником хронического стресса.

Но на этом влияние кортизола не заканчивается. Он вступает в сложные отношения с половыми гормонами. Постоянно высокий уровень кортизола может «обкрадывать» производство прогестерона, так как они используют одно и то же сырье — прегненолон. Это явление известно как «воровство прегненолона». В результате возникает относительный дефицит прогестерона, который больше не может уравновешивать действие эстрогена, и без того избыточного из-за рециркуляции в кишечнике. Таким образом, стресс напрямую подливает масла в огонь эстрогенного доминирования, делая ПМС еще более тяжелым, а цикл — более болезненным.

Что же касается болей в спине и голове, то здесь стресс создает двойной удар. Во-первых, высокий кортизол повышает общую болевую чувствительность организма, или гипералгезию. Боль, которая в спокойном состоянии могла бы быть фоновой, при стрессе становится невыносимой. Во-вторых, хроническое мышечное напряжение, особенно в области шеи, плеч и поясницы — это прямая физиологическая реакция на стресс, призванная подготовить тело к опасности. Когда эта опасность становится постоянной, мышцы не расслабляются, усиливая компрессию нервов и нарушая кровообращение, что провоцирует как головные боли напряжения, так и усиление отраженных болей от внутренних органов.

Таким образом, стресс — это не просто психологическое состояние. Это физиологический механизм, который затягивает узлы в системе «кишечник-гормоны-нервная система». Он является тем клеем, который прочно скрепляет СИБР, гормональный хаос и болевой синдром в единую, кажущуюся неразрывной, проблему. Разорвать этот порочный круг невозможно, воздействуя лишь на один элемент. Стратегия облегчения должна быть целостной, направленной одновременно на успокоение нервной системы, восстановление кишечного барьера и баланса микробиома, и поддержку гормонального фона.

https://vk.com/srk_problemi

Частые причины усиления тревожности при синдроме раздраженного кишечника (СРК) – это ипохондрические установки. При таком расстройстве наблюдаются навязчивые мысли о возможном или существующем заболевании.

В контексте СРК эти мысли могут быть со следующими когнитивными ошибками:

У человека с СРК и ипохондрией это расстройство может проявляться следующим образом:

1. Наблюдает (сканирует) своё тело в области ЖКТ и любые неприятные ощущения воспринимает как опасные. По сути происходит поиск угроз. Но эти угрозы не внешние, а исходят изнутри, от собственного тела. Происходит фиксация и фокусировка на собственные телесные переживания и, как следствие появляется усиление этих ощущений. Такой феномен называется сенсорной амплификацией - тенденция воспринимать нормальные соматические и висцеральные ощущения, как относительно интенсивные, тревожащие и вредные.
   2. Преувеличивает и драматизирует эти ощущения по катастрофическому сценарию. Угрозы преувеличиваются. Возникает непереносимость неопределенности. Организм реагирует эмоцией тревоги.

3. Начинает контролировать и старается подавить тревогу, возникшую из-за катастрофизации. Т.е. старается сделать всё возможное, чтобы тревога не возникала, вместо адекватных способов эмоциональной саморегуляции. Появляются защитные действия или охранительное поведение: дополнительные обследования, наблюдение у нескольких врачей, ведение дневника симптомов, поиск информации про заболевания ЖКТ, наблюдение за качеством своего стула и выискивание в нем крови, особые диеты, частые взвешивания, подсчет количества дефекаций, дефекация при любых по силе позывах (даже слабых), чрезмерный прием препаратов, самолечение, «чистка кишечника от шлаков», «гонение слизи» и т.д. (Пожалуйста, напишите свой способ в комментариях. Дополню статью вашим примером, если он подходит).
Обследования, как следствие контроля, чаще дает лишь временное облегчение от тревоги, но парадоксально подкрепляет уверенность в болезни и нахождении в зоне опасности. «Надо постоянно следить за своим самочувствием и здоровьем, а то вдруг пропущу начало болезни».
4. Избегание. В основном, избегают ситуаций, при которых нет возможности быстрого доступа к туалету. Могут избегать мыслей и действий, связанных с насущными реальными обстоятельствами жизни (уходят в болезнь).

Модель возникновения и закрепления ипохондрии (порочный круг):
Триггер - ощущение в теле => Автоматическая мысль. Оценка стимула как угрозы и переоценка его («Это рак») => Непереносимость неопределенности («Должен знать наверняка, что это не ВЗК или рак») => ТРЕВОГА => фокус внимания на телесных ощущениях и их усиление (сенсорная амплификация*) => защитные действия, охранительное поведение или контроль => избегание => подкрепление автоматических реакций.

Терапия.

Основной упор в терапии при ипохондрическом расстройстве делается на работе с навязчивыми мыслями и повторяющимися действиями. Это похоже на психокоррекционную работу при обсессивно-компульсивном расстройстве (ОКР).
По времени в терапии, такие клиенты достигают положительного результата, примерно так же, как и клиенты с социальной тревожностью или с неврастеническим конфликтом. Простая фобия при СРК является наиболее простым для терапии расстройством, а также и самым распространенным запросом среди моих клиентов.

Александр Храмов.

Записаться ко мне на удаленную консультацию (по видеозвонку в мессенджерах) и на очную в Санкт-Петербурге можно в WhatsApp или через почту alexandr-hramov@yandex.ru, @Alexandr_Hramov в телеграмме.

Группа ВК
b17
Дзен

Международная группа ученых сделала открытие, которое кардинально меняет представления о механизмах пищевой аллергии. Исследователи установили, что за развитие жизнеугрожающих реакций, таких как анафилаксия, отвечают не гистамины, как считалось ранее, а другие сигнальные молекулы — лейкотриены. Это открывает дорогу к новым, более эффективным методам профилактики и лечения.

Согласно результатам исследования, ключевую роль в запуске острой реакции играют специализированные иммунные (тучные) клетки, расположенные в стенках кишечника. При попадании в организм пищевого аллергена эти клетки высвобождают большое количество лейкотриенов. Именно эти соединения вызывают мощное воспаление, приводящее к отеку, затруднению дыхания и резкому падению артериального давления — классическим симптомам анафилаксии.

Это открытие также позволило найти потенциальное решение проблемы. Ученые обнаружили, что препарат зилеутон, который уже одобрен и используется для лечения бронхиальной астмы, способен эффективно блокировать путь выработки лейкотриенов. Таким образом, он может предотвратить саму причину тяжелой аллергической реакции, а не просто бороться с ее последствиями, как это делают антигистаминные препараты.

Замечание от редакции: эти данные могут стать основой для революционного подхода к терапии пищевых аллергий, затрагивающих миллионы людей по всему миру. Использование препаратов, блокирующих лейкотриены, может стать новым стандартом для профилактики анафилактического шока у пациентов из группы высокого риска, предлагая им надежную защиту от опасных для жизни состояний.

Будущее - рядом.