Девятое мая, вечер. Праздник закончился. Через вентиляционную отдушину слышу, как где-то в соседней квартире мужчина громко cебе в удовольствие поёт «День Победы». Совсем рядом. Испытал острое желание ему подпеть. Вообразил, как здорово это будет. Особенно, если и другие соседи подключатся. Всем подъездом…
Уверен, многие в этот вечер испытывали похожее чувство. Зря я засмущался и не попробовал. В этот вечер у нас бы обязательно получилось.
А начинался день со звонка в дверь. На пороге две благообразные городские старушки с елейными лицами.
— Здравствуйте! Как вы думаете, сегодня праздник радости или праздник печали?
С утра они ещё на что-то надеялись. Думали — начнём как обычно нудить, нудить и занудим всё на свете. Даже термин к празднику такой появился — «рассуждизм». Это когда всякие «аналитики» «предлагают задуматься». «Let's talk about it», — как говорят у тех, кто составлял им методички. Например, «давайте задумаемся над ценой победы». Или вот как те две старушки:
— Как вы думаете, сегодня праздник радости или праздник печали?
Я замешкался и чуть было уже не ответил, что радости — поддавшись искушению «рассуждизма». Но моя жена соображает не в пример быстрее меня.
— Мы православные, — отрезала она и закрыла дверь.
Тьфу ты, и точно, это ж сектанты. Ишь, как они нашли друг друга — любители «поговорить о Библии» и любители поговорить о том, нужен ли нам Парад, а может, лучше эти денежки раздать ветеранам.
Я, кстати, у ветерана спросил. У последней в нашем роду, кто войну видел, — у прабабушки наших детей. Хотела бы она, чтобы государство выдало ей вместо парада пятьсот тысяч рублей и сделало ремонт в доме?
Она махнула рукой:
— Не такое терпели… Мне, наоборот, пусть бы лучше они (правнук и правнучка) помнили, как мы воевали. Как же без Парада… Дед Тима бы как радовался…
Дед Тима (Тихон Никитич), командир «Тридцатьчетвёрки», девятого мая 1945 года ещё воевал – в Праге
Я знаю: они (правнук и правнучка) будут помнить. Как помню я. Тут ведь что получилось. Раньше, в советские ещё годы, наше поколение находилось за спинами ветеранов. Они были живы, и помнить было их делом, а мы спокойно зевали в пионерском строю, дожидаясь окончания «мероприятия». Слова «никто не забыт, ничто не забыто» ничем не выделялись для нас в ряду других правильных, официальных слов, на которые было так щедро наше советское детство.
Увидеть сегодня, как эти слова оживают, – понять, что они про нас, сродни потрясению. А просто ветераны ушли, и пришла наша очередь. Только и всего.
Нет, не Бессмертный Полк шагал 9 мая по нашим улицам. Не дивизия. Не корпус. 12 миллионов – нет такого войскового соединения. Это шагала нация. Это шёл бессмертный русский народ.
Никуда ничего не делось. Не кануло в торгово-развлекательных центрах, не растворилось на курсах «американского английского». Мы есть. Вчера мы это увидели. И пусть молодые «несерьёзно» повязывают ленточки на модные рюкзачки. Пусть, как на карнавал, разрисовывают машины. Живы люди — жива и радость. Праздник — жив.
Плодовый клоп, сидящий на кусте садовой малины, уверен, что малина существует для того, чтобы он её ел. Мысль о том, что этот куст кто-то посадил для себя, не приходит ему в голову, и глупо укорять клопа за эту ошибку. Хотя соглашаться с тем, что малину выращивают для клопов, ещё глупее.
Однако мы сами отчасти уподобляемся этому неразумному насекомому, когда говорим "цифровизация – это прежде всего удобно". Малина – это прежде всего вкусно, да. Но кому? Клопу? А с какой стати? Кто сказал, что именно клоп главный, а не вот это существо, например?
Или не его дедушка, посадивший малину? Или не тот, кто выпустил постановление, согласно которому дедушка получил право на шесть соток и выращивание малины... Но клопу это абсолютно неинтересно. Клоп считает всё это натягиванием совы на глобус.
Что ж, оставим сову в покое. Поговорим о прогрессе.
Останови́м он или неостановим – вопрос философский, а вот управлять прогрессом можно. Можно, например, притормозить заморозить исследования по искусственным углеводам, заменив их исследованиями в области генной модификации сельскохозяйственных культур. Или вот в 50-60-е годы прошлого века магистральным путём прогресса считалось освоение космоса. Космос тогда рассматривали как возможность экстенсивного развития технологической цивилизации: космос – это ещё больше ресурсов: ещё больше пространства для жизни и производства.
Почему космос был так важен для человечества в первые послевоенные десятилетия? Нет, не потому, что таков был побочный эффект прогресса – развития военных ракетных технологий. Дело было в другом.
Производство не может достичь определённого уровня и остановиться: производство либо расширяется, либо гибнет. Почему? Таковы законы придуманной людьми в XVII–XIX столетиях индустриальной экономики. Допустим вы решили заняться производством сковородок. Для этого нужно закупить сырьё, арендовать оборудование, нанять рабочих...
У вас на всё это денег нет. Они есть у кого-то, кто сам заниматься производством сковородок не хочет – ну вот не хочет и всё! Однако согласен дать денег вам – при условии, что вы долг вернёте, конечно. И вот это вот долг, именуемый кредитом либо инвестицией, будет заставлять вас всё время выпускать и продавать больше продукции, чем необходимо для окупаемости производства. Вы должны не только окупить производство, но и окупить долг. А для этого вам придётся выпустить больше продукции, чем вы планировали. А чтобы выпустить больше продукции, понадобится больше сырья, больше рабочих, больше оборудования и... да что же это такое, опять больше денег! Которых, напомним, у вас нет, но вы можете и их тоже взять у кого-то в долг. А чтобы вернуть и этот долг, вам понадобится в следующем производственном цикле выпустить и продать ещё больше сковородок, а для этого ещё больше закупить... нанять... и занять.
Вот почему производство должно всё время расти.
Но на Земле оно бесконечно расти не может, потому что Земля конечна, и население её, и ресурсы её конечны. Поэтому-то в 50-е годы и существовала большая (и наивная, как мы понимаем теперь) надежда на освоение космоса. Не у простых людей, разумеется. У «планировщиков».
Однако уже к началу семидесятых стало ясно, что ближний космос для колонизации не годится. А о дальнем мечтать пока рано, да и неизвестно, что там. И космический проект пришлось потихоньку сворачивать. Космос больше не надежда человечества, а так, что-то сбоку припёка, на обочине «магистрального пути прогресса». А «магистральный путь» – это «цифровая трансформация», сокращённо – «цифровизация».
Цифровизация чего?
Это очень интересный вопрос, но сперва закончим с прогрессом. Это, как мы предупреждали, вопрос философский, поэтому, если вы не любите философствований, прокрутите текст до следующей картинки.
Три модели
"Прогресс" – это миропредставительная модель. То есть упрощённая схема, и даже не схема, а образ, с помощь которого мы "понимаем", как устроен мир. Но на самом деле не понимаем, а именно представляем – то есть воображаем. И это воображение (фантазия, миф) заменяет нам понимание.
Модели мира бывают двух типов: циклическая (всё движется по кругу, как солнышко по небу) и направленная (всё движется к некоей цели, к некоему результату, как стрела летит в цель). Микс этих двух типов – хитровыгнутая спиралевидная модель: вроде бы и по кругу, но "на каждом витке выше", а значит – всё-таки направлено, всё-таки к цели. Таким образом, "спиралевидная модель развития" тоже направленная.
А теперь интересное: циклическая модель предполагает, что мир вечен. А направленная модель предполагает, что он конечен. Ведь если у процесса есть цель – то есть и конец процесса. (Либо, если цель недостижима, она бессмысленна.)
Вы скажете, дудки: одной цели достигли – ставим перед собой другую, потом ещё другую и ещё другую, и так бесконечно? Но знаете ли, как в философии называется такая модель? "Дурацкая бесконечность".
Ладно, это мы уже вбок от вбока пошли, заканчиваем. Прогресс – модель эсхатологическая. То есть описывающая (невольно) конец мира. Его смерть.
Эта невольная эсхатология постоянно вырывается из подсознания сторонников направленной модели – то в виде концепции "конца истории" японо-американца Фукуямы (над ним у нас принято смеяться), то в виде советской концепции Коммунизма – Светлого будущего, наиболее выдающиймся представителем которой были не Хрущёв, не Суслов и не Маркс-Энгельс-Ленин, а Иван Ефремов, автор "Туманности Андромеды". Ну достигли светлого будущего, а дальше? Ради чего жить и трудиться, за что бороться? (Заметьте: для ответа на этот вопрос – "Что дальше?" – Ефремову тоже понадобился Космос...)
Вот, кстати, три иллюстрации к роману Ефремова. Сюжет один, но обратите внимание на "разночетния". Первая иллюстрация (слева) 1958 года: реалистичная, но слегка обобщённая, с налётом романтичной мечты. Вторая 1962 года: космос стал реалистичнее, добавилось деталей как в материальной среде, так и в характерах персонажей. "Космос реален". Третья – 1999 год, уже нарочитая условность, сказка, миф... (Зато важное значение приобретает бюст героини.) Тоже своего рода "три модели".
Так вот, теперь о цифровизации – цифровизация чего она. Если одним словом – то управления. "Цифровизация процессов управления процессами". (Не смейтесь, это правда так.) И начать это объяснение следует сначала – с кибернетики...
Кибернетика
Вы, конечно, знаете, что каких-нибудь полвека назад именно так называли всё то, что мы сегодня в быту называем "цифровизацией", то есть – "всё связанное с компьютерами".
Автоматический пылесос под названием "Кибернетика" из "Незнайки в Солнечном городе"
Однако само слово "кибернетика" весьма древнее, и история его интересна и примечательна. Ещё в 1834 году физик Ампер в книге «Очерки по философии наук» описал науку под названием «кибернетика». И заимствовал он это слово аж у древнегреческого философа Платона.
По-гречески «кибернетикес» (κυβερνητικης) означает «искусство управления кораблём», но сам Платон использовал это слово в трактате «Республика» как образное описание управления людьми: «Как мудрый кормчий правит в море кораблём, так и мудрый правитель правит своим народом».
То есть кибернетика – это наука об управлении.
В 1948 вышла книга «Кибернетика, или управление и связь в животных и машинах» Норберта Винера – учёного, которого называют основоположником современной кибернетики. Он сделал важное открытие: существуют универсальные законы управления и использования информации, единые как для машин, так и для живых организмов.
Что изучает, чем занимается кибернетика? Её интересуют абсолютно любые системы, в которых присутствует управление. В математической функции значение одной переменной может управлять другой переменной? Да. Значит, кибернетику интересует математика. Кошка бежит туда, куда бежит мышка? То есть можно сказать, что «мышка управляет кошкой»? Обезьяну можно научить дёргать за верёвку, чтобы получить банан? Да. Значит, кибернетику интересует поведение животных.
А поведение человека? Интересует ли оно кибернетику, как вы думаете?
Зачем компьютеры изучают «цифровой след» человека – то есть запоминают, как он ведёт себя в интернете? Какие совершает покупки, какими сервисами пользуется, какими передвигается маршрутами, какую информацию читает, а какую пролистывает, не читая, какие мнения «лайкает», а какие «дизлайкает», а значит, каких придерживается убеждений? Эта информация собирается в огромные базы данных – для чего?
«Очерки по философии наук» Ампера (1843) и «Кибернетика» Винера (1948)
В своей книге «Кибернетика» Норберт Винер писал о том, что законы кибернетики могут применяться для изучения поведения людей, развития общества, взаимодействия социальных групп.
А это значит, что компьютер может не только прогнозировать, как поведёт себя человек, но и программировать его на то или иное поведение. Например – настойчиво предлагать ему определённую информацию, а другую информацию – скрывать. Чтобы одних возможностей лишать, а другие – навязывать.
Для чего это нужно? Для того, чтобы попытаться справиться с индустриально-финансовым кризисом, охватившим планету, – чтобы перейти от "рыночной" системы к "планово-распределительной" – как в СССР, да, но на новом технологическом уровне. От "общества потребления", потребности которого индустриальная цивилизация больше не может обслуживать, – к обществу распределения. К обществу жёсткого экономического и социального регламента.
Вроде бы цель благая, но тут возникает следующая загвоздка...
Один из главных законов науки об управлении – кибернетики называется «закон Винера–Шеннона–Эшби». Он гласит:
«Управляющая система должна иметь бо́льшее разнообразие, чем разнообразие управляемых систем».
В переводе на понятный язык: «Тот, кто управляет, должен знать и уметь больше, чем тот, кем управляют».
А теперь подумаем: что должно произойти, когда средний компьютер будет уметь выполнять разных действий больше, чем средний человек? И когда компьютерная система будет знать о поведении людей больше, чем люди знают о поведении этой системы?
Совершенно верно. Компьютеры начнут управлять людьми.
Конечно, можно сказать, что сегодня и светофоры управляют людьми (кстати, с помощью тех же компьютерных программ), и ничего страшного не происходит – наоборот, от этого только лучше…
Но одно дело, когда светофор командует, как нам ходить по улицам. И совсем другое – если он начнёт командовать, куда нам идти. Как жить. Для чего жить. Чего хотеть, а чего не хотеть… Чувствуете разницу?
Когда люди массово и с охотой отказываются от главных завоеваний эволюции, выделяющих их из животного мира, – от разума и свободы воли, – возникает вопрос: в обмен на что?
На этот вопрос мы предлагаем ответить вам. Как вы думаете?
Журнал "Лучик" когда-то пообещал своим читателям отвечать на все их вопросы – если сможет. Этот вопрос пришёл на третий год существования журнала. Вопрос несложный, ответить на него можно просто: «Потому что Бог создал человека свободным».
Быть свободным – означает иметь возможность выбирать между добром и злом. Только когда мы совершаем такой выбор, мы – люди. Если выбора нет (следование добру или злу безальтернативно – предопределено алгоритмом) мы "винтики", или "элементы системы". Многим это нравится. Как правило, тем, кто считает свободу альтернативой порядку. Для таких людей идеалом социальной гармонии является муравейник или пчелиная семя.
Однако почему-то мы не созданы подобными муравьям и пчёлам. Одно из двух: либо природа ошиблись, и мы результат ошибки, – либо в том и состоит замысел, чтобы человек обладал свободой воли имел возможность выбирать между добром и злом. Зачем? Например, чтобы быть сложным и уметь создавать сложные вещи.
А зачем ещё?
«Зачем человек создан свободным, если свобода приносит ему и страдания?»
На этот вопрос можно ответить ещё проще.
Учёные много раз проводили сходные по смыслу эксперименты: помещали сообщество организмов в идеальные условия – то есть в такие, где нет недостатка пищи, перепада температур, никаких других раздражающих факторов и стрессовых ситуаций. И что же? Сообщество вырождалось и погибало.
Значит, условия, идеальные для индивида, опасны для вида. Страдание – это та цена, которую приходится платить за существование человечества. Вот простой пример. Что может быть хуже смерти? Однако вообразите, что было бы, если бы мы не умирали. Бессмертные заселили бы всю планету, и довольно скоро новым людям стало бы "некуда рождаться". Сначала у человечества не осталось бы детей. Потом – молодых. Некому бы стало влюбляться, сочинять плохие стихи и совершать прекрасные глупости...
Почему, отвечая на вопрос, мы не написали, что Бога нет, как того требуют самые строгие из наших читателей?
Потому что дети об этом не спрашивали.
Уже лет семь мы ждём этого вопроса от наших друзей детей, но они почему-то не спрашивают. Либо он для них неактуален, либо не хотят ставить нас в неловкое положение.
Зато они спросили, что такое совесть (и мы ответили), зачем ходить в школу и там со всеми дружить (и мы ответили тоже) и почему развалился СССР. И мы ответили, но этот номер для скачивания недоступен, а на Пикабу эту статью заблокировали. Очевидно, по многочисленным просьбам неравнодушных читателей.
В современном русском языке слово «подлость» имеет запредельно отрицательную окраску. Человек может быть грубым, ленивым, равнодушным и так далее – однако всему этому может быть какое-то оправдание. Оправдания подлости быть не может.
Антоним к слову «подлость» в русском языке – «благородство». Однако ещё какие-то 250-300 лет назад слова «подлость» и «благородство» означали совершенно другое!
Слово «благородный» буквально значило «хорошего происхождения», «родившийся в знатной семье», а слово «подлый» означало просто «бедный, низкий, подчинённый, зависимый» (сравните с предлогами «под», «подле»).
Людьми «благородного состояния» считались дворяне, представители высшего духовенства, с оговоркой – богатые купцы. Все же остальные люди – крестьяне, мелкие лавочники, уличные торговцы и так далее – составляли зависимое, то есть «подлое» сословие. Раз крестьянин или рабочий – значит, человек «подлый».
Такое явление, кстати, характерно не только для русского языка – например, староанглийское слово «виллан» («villain»), то есть просто «крестьянин», в современном английском тоже стало значить «злодей, мерзавец, проходимец».
Вот посмотрите, какие любопытные рекламные объявления можно было прочесть в газетах первой половины XVIII века, во времена императора Петра II:
В дому Франца Фиршта имеет быть ввечеру комедийное действо «Об Иезекии, царе Израильском». Благородные платят по рубли, а кто желает удовольствие особо выказать – тот волен и более комедиантам подавать. А подлому народу сие – не к сведению!
А в дому господ Апраксиных, у жены иноземца де Тардия, можно видеть птицу-струсь, из земель Африканских привезенную. Сия птица-струсь бегает скоряе лошади, а в когтях особливую силу имеет. Оная же птица-струсь, ко удовольствию почтенной публикус, железо, деньги и горящие угли охотно поедает. Благородные платят по изволению, с купечества брать будут по гривне. А что касаемо людей подлых, то смотреть им тую птицу-струсь опять же отказано.
Вот так! Если ты из простых людей, то тебя даже на страуса («птицу-струсь») поглядеть не пустят. А если «благородный» – то пожалуйста, хотя какой у этого человека на самом деле характер, ещё неизвестно. Может быть, он вообще отпетый негодяй и ворюга... Всё-таки в современном русском языке справедливости больше, вам так не кажется?
Как устроена бесконечность? Как измеряют расстояние до звёзд? Почему у Мальвины волосы голубые? Рассказывает журнал "Лучик".
Эту песенку в России знают все. Выражение «рожки да ножки» прочно вошло в память языка, стало элементом национального культурного кода. Однако вот вопрос: а откуда она взялась? Можем ли мы это установить? Оказывается, можем.
Начнём с музыки. Мелодия «Серенького козлика» – явно танец, считается на «раз-два-три, раз-два-три», очень похоже на вальс, только какой-то «прыгающий». Может быть, народный, старинный? Отличное предположение – это действительно старинный народный танец с трёхдольным размером, только не австрийский вальс, а польская мазурка!
В 1864 году итальянский композитор Цезарь Пуни поставил в Петербурге балет «Конёк-Горбунок, или Царь-Девица». В последнем акте балета танцоры исполняли дивертисмент – танцы двадцати двух народностей, населявших Российскую Империю. Польша в те годы входила в состав России, так что польский танец в этом дивертисменте есть. Это именно мазурка, и, услышав её мелодию, вы от удивления подпрыгнете – потому что это... тот самый «Серенький козлик», только в исполнении большого симфонического оркестра!
Сейчас для нас с вами мелодия «козлика» не имеет никакой национальной окраски – но русского человека середины XIX века она мгновенно переносила в Польшу (в точности как сейчас лезгинка моментально и безошибочно отправляет нас в сторону Кавказских гор).
Теперь текст.
Впервые в русской литературе текст этой песенки встречается в пьесе И.С. Тургенева «Месяц в деревне» (1850 год). Её поёт доктор Шпигельский (заметим, польская фамилия!) Лизавете Богдановне:
Шпигельский. Если вам непременно хочется знать мое мнение насчет Натальи Петровны, Веры Александровны, господина Беляева и вообще здешних жителей, слушайте же, я вам спою песенку. У меня голос прескверный, да вы не взыщите.
Лизавета Богдановна (с удивлением). Песенку!
Шпигельский. Слушайте! Первый куплет:
Жил-был у бабушки серенький козлик, Жил-был у бабушки серенький козлик, Фить как! вот как! серенький козлик! Фить как! вот как! серенький козлик!
Доктор Шпигельский и Лизавета Богдановна в постановке "Месяца в деревне" театром Вахтангова
Ну, а теперь просто факт.
То, что песенка эта изначально польская, – не догадка и не гипотеза: один из вариантов текста песенки сохранился в найденном в Санкт-Петербурге рукописном сборнике начала XVIII века «Старинные польские песни». В 1913 году этот сборник был переиздан под названием «Dawne pieśni polskie. Pokłosie z rękopisów petersburskich» («Давне пещни польске. Поклосье з ренкописуф петерсбурских» – «Старинные польские песни. Подборка из петербургских рукописей»).
Первая строчка "Козлика" из "Петербургской рукописи"
Там мы можем найти и оригинальные ноты песенки (кстати говоря, они ну очень не похожи на ту мелодию, которая известна нам, но чего вы хотите – 300 лет прошло!), и польский оригинал текста:
Była babusia domu bogatego, Miała koziołka barzo rogatego. Fiu tak, pfleik tak, barzo rogatego...
И так далее. (Слово «бардзо» («очень») пишется именно как «barzo», а не «bardzo», – это орфография польского языка начала XVIII века.) Попробуем перевести...
Перевод:
Жила бабушка из богатого дома, Был у неё козлик с большими рогами. Фиу так, пфлейк так, с большими рогами... Тот козлик был очень толстый Съел у бабуси тысячу кочанов капусты| Взяла бабуся прочную дубовую палку Прогнала козлика в ближнюю дубраву Бегает бабуся по дорогам, А найти не может, остались только рога От того сильно она раcстроилась, Что так печально потеряла козлика Тогда позвала к себе дорогих гостей Прийти на поминки со всей округи В одном роге пива наварила А во второй мёду нацедила Пейте, ешьте, мои дорогие гости, Да за козлика просите Господа Бога Пусть за него злые волки просят, Которые по лесам шкуру его носят Вот и случилось и бабули две беды Козла испугала, гостей разозлила.
Как видим, в оригинале взаимоотношения бабушки с козликом совсем не такие идиллические, как в русском варианте...
Почему и каким образом эта польская песенка в середине XIX века попала в коренную Россию и стала там популярной?
Точного ответа никто не знает, однако у исследователей есть веские основания предполагать, что это связано... с политикой!
1830 году в Польше началось восстание против российского владычества. Было оно долгим, кровавым, и закончилась полным поражением. Польша, до этого имевшая автономию, была превращена в обычную российскую провинцию, многие участники восстания и сочувствующие им были арестованы и сосланы в Россию – кто в Астрахань, кто в Оренбург, кто на Кавказ, а большинство в Сибирь. В результате сформировалась весьма многочисленная польская община – причем в большинстве ссыльные поляки были людьми образованными, интеллигентными. Это были студенты, преподаватели, писатели, врачи, армейские офицеры. Их охотно брали на работу в качестве домашних учителей и воспитателей. Вполне вероятно, что именно от польских ссыльных нехитрая песенка про козлика запомнилась сперва российским детям, а потом – и всем остальным.
Как устроена бесконечность? Для чего человеку совесть? Можно ли измерить добро и зло? Рассказывает"Лучик"– познавательный бумажный журнал для школьников и их родителей.
Давным-давно, в первой половине XIX века, жил во Франции великий физик Андре Ампер, знаменитый своими исследованиями электричества. Все знают, что сила электрического тока измеряется в амперах, а прибор для измерения силы тока называется амперметр. И вот в 1834 году великий физик Ампер написал книгу про... Догадались?
«Само собой, про электричество!» – скажете вы уверенно. И ошибётесь. Книга эта была одной из первых в мире работ по общенаучной философии, «науке о других науках».
Никогда про такую не слыхали? В разное время ей занимались Огюст Конт, Эрнст Мах, Карл Поппер, Бертран Рассел и даже... Владимир Ильич Ленин! Да-да, тот самый «Материализм и эмпириокритицизм»... Но вернёмся к Андре Амперу.
Андре-Мари Ампер (1775–1836)
Его книга называлась «Очерки по философии наук» («Essai sur la philosophie des sciences»), и в ней учёный пытался привести в единую стройную систему все известные на свете – и даже ещё неизвестные! – науки. Даже школьнику ясно, как день, что математика, например, намного больше похожа на физику, чем на историю или английский язык, верно? Вот об этом Ампер, собственно, и писал. В книге Ампера был большой раздел «Политика», в котором под номером 83 учёный разместил науку с названием... кибернетика!
Кибернетика в 1834 году?! Во времена Пушкина? Когда электрической лампочки ещё не изобрели? Да ещё и в разделе «политика»?
Мы привыкли считать, что кибернетика – это роботы, компьютеры, нейронные сети, искусственный интеллект, языки программирования... Да, всё это так – сейчас. И тем не менее, в 1834 году физик Ампер описывает в своей книге науку с названием «кибернетика». Заимствовал он это слово у греческого философа Платона – по-гречески «кибернетикес» («κυβερνητικης») означает «искусство управления кораблём», а сам Платон использовал это слово в своей книге «Республика» как образное описание управления людьми: «как мудрый кормчий правит в море кораблём, так и мудрый правитель правит своим народом».
Кибернетика Ампера и Платона – это наука об управлении людьми, о способах управления обществом. Своей кибернетике Ампер дал следующий стихотворный латинский девиз: «Et secura cives ut pace fruantur», что значит «И обеспечивает гражданам возможность наслаждаться миром».
Книгу Ампера по философии современники не особо оценили – фундаментальные труды этого учёного по электричеству внушали намного больше уважения, чем какие-то там измышления про разные науки. Слово «кибернетика» благополучно забыли – на сто с хвостиком лет. Однако в 1948 году в США выходит сенсационная книга – «Кибернетика, или управление и связь в животных и машинах» («Cybernetics: Or Control and Communication in the Animal and the Machine»). Автором её стал американский учёный Норберт Винер, личность весьма примечательная.
Норберт Винер (1894–1964)
Винер пошёл в школу в возрасте 9 лет – но учителя быстро выяснили, что его уровень знаний уже соответствует выпускным классам. Школу он закачивает в 11 лет, и сразу же поступает в университет Тафта. В 14 лет Норберт получает степень бакалавра математики. Одновременно он начинает изучать зоологию в Гарварде и философию в Корнелльском университете. В 17 лет он защищает диссертацию по математической логике и получает степень доктора философии.
Норберт Винер сильно интересовался вычислительными машинами. Во время Второй мировой войны был очень актуальным вопрос защиты от вражеской авиации – управление огнём зенитных пушек и пулемётов. В самолёт, летящий с большой скоростью, да ещё и маневрирующий, не получится целиться так же просто, как мы это делаем с пневматической винтовкой в тире. Можно ли создать приборы, способные «предсказывать» будущее положение самолёта? Автоматические приборы для управления зенитным огнём? Оказывается, можно. И такие приборы (ПУАЗО) были созданы – и в СССР, и в США...
Винер обратил внимание на то, что во многом ПУАЗО работают на принципе «обратной связи», когда система изменяет своё поведение в зависимости от того, какую она получает информацию, какими были результаты её действий «в недавнем прошлом». Это сильно напомнило ему поведение самых разных животных в природе, например, во время охоты – недаром он когда-то изучал зоологию! Именно тогда учёный пришёл к мысли, что существуют универсальные законы управления и использования информации, единые как для машин, так и для живых организмов. Так на свет появилась – уже во второй раз! – наука кибернетика.
Вопреки распространённому мнению, кибернетика – это далеко не только «наука о компьютерах». Не только процессоры и память, не только ввод и вывод информации, не только вычислительные системы и компьютерные сети (тот же Интернет). Это и математика – прежде всего теория алгоритмов и теория автоматов. Не тех автоматов, из которых стреляют, а, скажем, тех, которые продают вам бутылочку лимонада в парке, когда вы бросаете в щель монетку. Да-да, не удивляйтесь – про такие вот автоматы (ну, и более сложные тоже) есть целая математическая дисциплина! Кибернетика – это и теория информации, то есть исследование таких вещей, как шифрование, бесперебойная передача данных, устранение помех, распознавание изображений. Кибернетика – это и такие интереснейшие отрасли знания, как инженерная психология, эргономика, теория машинного перевода...
Что изучает кибернетика «вообще», «в целом»? Её интересуют абсолютно любые системы, в которых присутствует в том или ином виде управление или самоуправление. Значение одной переменной может управлять другой переменной (функция)? Да. Значит, кибернетику интересует математика. Кошка бежит туда, куда бежит мышка? То есть можно сказать (в известном смысле), что «мышка управляет кошкой»? Да. Значит, кибернетика будет интересоваться и биологией. Человек может управлять кораблём или самолётом? Да. Значит, кибернетика тоже будет интересоваться подобными явлениями, будет всячески их исследовать. Учительница велит девочке идти к доске – и та подчиняется, «учительница управляет девочкой»? Да. Командир в бою отдаёт приказы, управляет своими подчинёнными? Опять да. А значит, и здесь могут применяться кибернетические модели...
«А чем же тогда кибернетика не занимается?» – спросите вы недоверчиво. Многими вещами. То, что происходит «само по себе», то, что никаким образом не контролируется, неуправляемо, кибернетику слабо интересует. Скажем, движение планет в небе (небесная механика). Или погода на Земле (теория хаоса). Или разрушение механических конструкций (теория упругости). Или даже азартные игры (теория вероятности).
«А как же информатика?» – спросите вы. Ах, да, конечно... Труднее найти в школьной программе предмет более разнообразный – то учитель рассказывает про роботов и автоматы, умеющие классно играть в шахматы, то про видеоигры и 3D-графику, то показывает, как с помощью компьютера можно рисовать картинки, делать мультфильмы, сочинять музыку или просто писать электронные письма, то учит тому, как составлять программы на разных компьютерных языках – от детского «ЛОГО» до солидных взрослых «Пайтона» или «Паскаля»...
Так вот, изначально «информатика» – просто одна из вспомогательных дисциплин кибернетики. Каких-то 50 лет назад вместо слова «информатика» использовали более понятное русское слово «документалистика». Это наука, которая занимается вопросами накопления, хранения, преобразования и автоматического поиска информации. Вот базы данных – это как раз информатика в чистом виде...
А дальше – почти анекдот. Когда в начале 80-х годов в СССР принималось решение о том, чтобы ввести обучение детей в школах работе на компьютере, сперва предлагали назвать эти уроки «компьютерная наука» – ну, в точности как в школах США: «computer science». Решили, что так будет «непатриотично». Большинство учёных вполне разумно предлагали назвать этот предмет «основы кибернетики». Но партийное руководство заартачилось – слово «кибернетика» там многим не нравилось. Вот тогда и приняли предложение академика Андрея Ершова («первый советский учитель информатики») назвать предмет торжественно «Основы информатики и вычислительной техники», сокращённо ОИВТ. Ну а потом постепенно всё сократилось до просто «информатики».
«А почему советские руководители так не любили кибернетику?» – спросите вы. Это можно попробовать объяснить. Дело в том, что в своей книге «Кибернетика» Норберт Винер писал не только о том, как работают компьютеры и вообще вычислительные машины; не только о том, как управление и самоуправление работают в живой природе; но также о том, что законы кибернетики могут применяться для изучения поведения людей, развития общества, взаимодействия социальных групп. А это для советских коммунистов было самое настоящее «табу» – все законы развития общества у них были раз и навсегда «объяснены» в книгах по марксизму-ленинизму. И вдруг какой-то там американский «вундеркинд» предлагает исследовать поведение общества, ту же самую «священную» борьбу классов, с помощью каких-то там математических формул?! Ересь!!!
Именно поэтому первая реакция на кибернетику (в конце 40-х и начале 50-х годов) в СССР была крайне негативной. «Лженаука», «буржуазное реакционное идеалистическое учение» и так далее.
При этом исследования по вычислительным машинам и компьютерам в стране велись, и успешно – они были как воздух нужны и военным, и народному хозяйству. Но само слово «кибернетика» при этом отовсюду тщательно вымарывалось. «Вычислительная техника» – и ничего больше! К 60-м годам партийные идеологи немножко остыли, слово «кибернетика» стало вполне себе модным. Оно попало даже в сказку «Незнайка в Солнечном городе» – правда, со слегка юмористическим оттенком:
При словах «теория хаоса» многие вспоминают математика из фильма «Парк Юрского периода». Тот пытался объяснить смысл теории хаоса с помощью капли воды, скатывающейся по большому или указательному пальцу.
Последовавшие затем в фильме события заставили многих думать, что теория хаоса – это что-то вроде Закона Мерфи: если неприятность может случиться, то она случается. Это неправильно. Математик в фильме говорил о другом. Почему случается неприятность? Потому что всё предусмотреть невозможно.
Вот это в целом правильно и совершенно понятно. Непонятно только, для чего же тут понадобилась целая теория? Вот это мы и попробуем объяснить. (читать дальше)
Когда ты приезжаешь на ВДНХ и видишь разные корпуса наших советских республик только радуешься зайдешь в Армению и Азербайджан и можно в Таджикистан зайти. Это интересно и самобытно. А когда мой район заселили гасторбайтеры из Таджикистана, потому-что я живу в центре и рядом с моим домом куча строек, то какая тут на х*й толерантность, когда они уже з**бали совсем! И невозможно меня будет научить терпеть это.
Для наглядности видео от моего соседа, у нас на районе, осторожно мат.
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
В последнее время во многих школах проводят так называемые «уроки толерантности». Ну, и мы у себя в журнале решили попробовать. И вот что из этого вышло...
Слово «толерантность» происходит от итальянского «tolerantia» – «терпение». Сегодня этим словом называют способность человека терпеливо относиться к тому, что ему непонятно, неприятно, что его раздражает. Ну например: тебе не нравятся рыжие…
ЛУЧИК: С чего бы это вдруг? Я сам рыжий!
ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ: Да, извини… Ну тогда – тебе не нравятся толстые…
ЛУЧИК: Да я на это вообще внимания не обращаю!
КРИТ КРИТЫЧ: Ну а кто тебе не нравится?
ЛУЧИК: Ябеды и доносчики!
КРИТ КРИТЫЧ: Хм… Вот ведь незадача… Ну хорошо. Тебе не нравятся ябеды и доносчики. И что ты обычно с ними делаешь?
ЛУЧИК: Не дружу!
МАРЬ ИВАННА: Ну, это понятно. А случалось ли тебе давать ябеде тумака? Нос расквасить? Или задразнить его как-нибудь обидно?
ЛУЧИК: Я что, дурачок? Он же ябеда – всё учительнице расскажет! Зачем мне неприятности? Просто не дружу и всё. Иг-но-ри-ру-ю!
ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ: Вот! Значит, ты относишься к ябедам толерантно! Терпишь их... Получается, что ты молодец...
ЛУЧИК: Что-то я не понимаю. Это что же выходит? Один ябед терпит, другой – врунов, третий – мошенников каких-нибудь, четвёртый – взяточников и казнокрадов... И все молодцы?
Страницы журнала "Лучик" с "уроком толерантности"
Видишь ли, в чём дело, Лучик… Ты человек неглупый. Понимаешь, что хорошо, а что плохо. А тот, кто придумал «толерантность», считает, что все люди, во-первых, глупенькие, а во-вторых, дикие. Что их мёдом не корми – дай отлупить кого-нибудь рыжего – за то, что он рыжий. Вот и пытаются этих диких дурачков толерантности научить…
ЛУЧИК: А, ну хорошо. Значит, мне эта толерантность не нужна.
Конечно не нужна! И слово-то какое корявое! Есть другие слова – «вежливость», «сдержанность», «терпимость»... Или вот, например, «деликатность» – отличное слово! Означает умение относиться к другим людям так, чтобы их не обижать. Внимательно, бережно относиться. Вежливо!
ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ: Это слишком много слов получается. «Терпимость», «бережность», «деликатность»… А «толерантность» – одно слово. Удобнее.
Правильно! Одно. А теперь перелистайте журнал на 26-ю страницу. О чём мы там говорили? Когда человек вместо пяти-шести разных слов с разными оттенками значений привыкает пользоваться одним, что с ним происходит?
ЛУЧИК: Помню, помню! Он глупеет!
Выходит, когда человека заставляют пользоваться одним словом вместо нескольких, его специально заставляют глупеть. Ведь глупыми управлять проще. Что им скажут, то они и делают.
МАРЬ ИВАННА: Но ведь люди, которые дразнят и обижают других людей, тоже есть! Может быть, для них толерантность всё-таки нужна?
Каждому человеку необходимы три вещи: нравственность, культура и ум. Нравственный человек не будет дразнить рыжих и толстых, потому что его совесть замучит. Культурный – не будет, потому что понимает, что это низко и некрасиво – унизительно для него самого. А умный не будет – потому что понимает, что это может для него плохо обернуться (например, учительнице расскажут). Так что лучше уж проводить уроки нравственности, уроки культуры и уроки ума. Тогда никаких уроков толерантности не понадобится.
ЛУЧИК: Ну во-о-от… Три урока вместо одного! Спасибо!..
МАРЬ ИВАННА: И всё же мне неспокойно. Взяли и отменили урок толерантности… Мы что, самые умные?
КРИТ КРИТЫЧ: Не самые, были поумнее нас люди. Например, Франциск Ассизский *, живший ещё аж в тринадцатом веке. Он про эту толерантность ещё тогда всё хорошо объяснил…
_____________________________________________ * К сожалению, здесь "Лучик" ошибся: доказано, что текст молитвы составил американский проповедник-протестант Рейнхольд Нибур (1892–1971)
Страницы "Лучика"
Франциск Ассизский был монахом и проповедником. Он научил людей такой молитве:
«Господи, дай мне смирение, чтобы принять то, что я не могу изменить.
Дай мне силы, чтобы изменить то, что я не могу принять.
И дай мне мудрость, чтобы отличить одно от другого!»
Когда про толерантность рассказывают, получается, что это только смирение. А про мужество и мудрость забывают! Терпите, дескать, всё,что не можете изменить… Терпите всякое зло!
Вот этим и отличается «толерантность» от нашей терпимости. Терпимость – это когда терпишь то, что можно и нужно. А толерантность – когда терпишь вообще всё, в том числе и то, чего терпеть нельзя!
ЛУЧИК: Вы ещё про конформизм какой-то обещали мне рассказать…
Да. Уроков конформизма у нас пока не проводят… Было такое латинское слово «conformis» – «такой, как надо». От него происходит слово «конформность». Это когда человек меняет своё мнение под давлением других людей. Таких людей, меняющих своё мнение под давлением, называют конформистами.
Однажды психологи провели такой эксперимент. В комнату посадили двадцать человек. Перед этим девятнадцать из них предупредили об условиях эксперимента, а одного – нет. Этим людям показывали листок чёрной бумаги и спрашивал, какого она цвета. Все предупреждённые говорили, что бумага белая. И когда очередь доходила до испытуемого, он… тоже говорил, что белая! Хотя прекрасно видел, что это не так… Просто он БОЯЛСЯ СКАЗАТЬ ПРАВДУ. Боялся быть «не как все». Думал: «А вдруг я ошибаюсь? Вдруг то, что я вижу, мне только кажется? Ведь не могут же все врать?»
Конформизм, как и толерантность, – очень полезная штука. Для тех, кто управляет людьми. Для тех, кто заставляет их верить в то, чёрное – это белое. Так что мы не удивимся, если скоро в школах и «уроки конформизма» появятся…
КРИТ КРИТЫЧ: Только знаешь что, Лучик? Я не буду тебя ругать, если ты такой урок прогуляешь…