Это ещё повезло, что гастроотделение в то время в городе в нашем существовало. Однако появился новый прикол - по всей стране стали активно закрывать вытрезвители. А я оказался на лечении именно в этот период, как раз ранней весной, когда на улице слякоть.

И вот наберут на улице каких-нибудь забулдыг и куда их девать? Вытрезвителя нет. Его уже разбирают по кирпичам. А у алконавтов явные признаки переохлаждения или пневмонии. Вот и везут их в гастро. Одного чудика привезли, положили на койку в коридоре.

Медсестрички бедные спиртиком его оттёрли, прокапали, в себя привели. А потом в карман его куртки сунулись, а там шприц лежит с какой-то хренью. А он на утро уже бодренький, чистенький, довольный. Ну короче Ален Делон.

По ходу он решил зашухериться. И у медицинского поста подсел за столик к инвалидам, как умный стал кроссвордики разгадывать. И видели бы его лицо: как только увидел в конце коридора менты идут, так его как ветром сдуло.

И это ещё относительно нормальный персонаж. А раз в палату, где я лежал, положили дедулька, инсультника что ли. Стало ему на дороге плохо, ноги отказали. Вот по всем признакам неврологическая какая-то дрянь.

Но он у меня сразу подозрение вызвал. То всё косился на меня. Потом к одному мужику прицепился, начал с ним маршировать по коридору туда-сюда. А ночью грохот. Выскочили мы в коридор, а этот самый инсультник там клопов невидимых ловит. Дежурный врач его вообще в служебном лифте закрыл, а он ему и там указывает на этих невидимых клопов.

Эх, чудушка! А ведь мог бы закосить со своим инсультом, может быть даже повезло и группу получить. И это ещё тоже нормально. Один раз от очередного грохота проснулись, тут вообще все из всех палат вышли как на демонстрацию. В этот раз какой-то придурок кресло что ли возле процедурного кабинета в стену кидал.

Ну не больница, а дурдом натуральный!Кстати, из дурки тоже однажды бабушку привезли. Ну у неё тоже пневмонию нашли. Но в психушке такое не лечат, отправили сюда. А с кукухой у неё конкретно не в порядке. Утром откроет дверь в палату и спрашивает: "Мы уже приехали?" Спросонья чуть не выматеришься. Откуда приехали? Она улыбнётся блаженно так и елейно ответит: "Но мы же все на поезде едем из Германии"

А уж сколько уж там этих нариков с их передозами я насмотрелся, в техникуме столько не встречал. Иной раз даже места для них не хватает, и вот ставят кровать к кровати. И все в палате дружно как по команде начинать свои манатки прятать.

Только сейчас понимаю, что из-за таких персонажей так выматывался бедный медперсонал, что у них чисто физически на других больных сил не хватало. А потому уже относились иногда даже пофигистки. Не обращали просто внимания на проказы некоторых чудиков.

Вот, например, был период, когда в палатах была одна молодёжь, практически все допризывники. Для них эти приколы с клопами и прочим были просто из разряда "лишь бы поржать". И как только главврач за порог, чуть темнеет, так они гуськом топают на второй этаж, и через балкон спускаются на улицу и сваливают на дискач

Придут иной раз с разбитыми мордами, включат магнитофон, и заорёт чуть не на весь коридор песня Иры Ежовой "На больничной кровати". Потом пёрышки почистят и отнесут медсёстрам апельсины, что маманьки им натаскали, или так вообще запрутся с ними до утра в вип-палате (так называлась местечко на пару коек для блатных). Часто эта VIP палата пустовала, вот там и тусили некоторые сестрички

А пацаны ещё такие мелкие, но жизнью уже прожжённые. Два таких персонажа со мной лежали в одной палате на соседних койках. Один, как и я, тоже с детства по больницам бегал, так он ещё в детской больнице роман закрутил с практиканткой из медучилища, а когда подрос, кинул её. Другому 18 только исполнялось, но он уже не одно лето вместе с мужиками на заработки в Москву гонял.

Они как-то одного даже нарика под крыло взяли чисто из жалости. Тот вечно в вязаной шапочке такой ходил, а потом разговорились и выяснилось, что он в Чечне во время войны в плен попал и веру другую принял, даже с другим именем вернулся. А был вроде чуть ли не мастер спорта. А здесь на родине подсел на иголку.

Насколько можно верить в эти сказки, я судить не стану. Но впечатлений, вот честно признаюсь, хватило на всю жизнь. Это был просто трешак, товарищи. Но молодые ещё были, зелёные. Нам всё по приколу. А некоторые парни умудрились ещё и амуры крутить с девками из соседних палат, потому им как-то недосуг было наблюдать за теми, кого фельдшеры скорой прозвали подснежниками.

На следующее утро я про всё это забыл. Но в обед случайно кашлянул — и у меня сразу же заболела голова. И пока я анализировал происходящее — сильно устал. А это все симптомы налицо. Позавчера я проснулся уже глубоко больным человеком и во сне репетировал речь на собственных похоронах. Ну вот это: «Он был прекрасным человеком, нам всем его будет не хватать» — и человек на трубе играет печальную мелодию из «Долгой дороги в дюнах».

Признаков было достаточно, знаков судьбы тоже, и я записался на тест. Тестирование, оказывается, проходит без выходных. Людей стало намного меньше, и компьютер предложил мне пройти тест в этот же день, в час дня. От неожиданности, на нервной почве, у меня усилился кашель, голова начала раскрываться, усталость прям вдавливала меня в землю — и бонусом пошли сопли.

На тестирование я пришёл уже безнадёжно больным и практически умирающим человеком. Из-за усталости развилось плохое настроение, и из списка приглашённых на мои похороны выбыли пять неблагонадёжных товарищей. Когда я приходил сдавать тест в первый раз, полгода назад, стояла длинная очередь из машин, отдельно стояли те, кто пришли пешком, и в стороне была выделенная полоса для колясочников. Все друг от друга шарахались, медики были упакованы в химзащиту с аквалангами, в воздухе витало напряжение. В этот раз меня встретил человек в маске, спущенной на подбородок. Я пытался пихать ему телефон со штрих-кодом и паспорт, он поморщился, махнул рукой в сторону кабинок и продолжил скучать. В очереди на тест нас было двое: бабуля лет семидесяти и я. Она прошлась по мне презрительным взглядом и отгородила себя от меня велосипедом. Это на случай, если я полезу целоваться, предположительно. Бабушка была не в моём вкусе, и я тоже отошёл от неё подальше — от греха. Она даже оскорбилась, как мне показалось. Из двадцати кабинок приём вёлся только в одной. Откуда-то из недр этого шатра неспеша выплыл молодой человек, глянул в планшет и назвал моё имя. Как обычно — с ошибками, но за пять лет я уже привык. Бабушка с велосипедом испепелила меня взглядом — видать, приехала заранее, а меня вызвали раньше неё.

А вот эти люди, которые берут тесты — они во всём мире одинаковые, оказывается. Вот им надо сделать больно — обязательно. Я уселся в кресло. Женщина в полном обмундировании откуда-то из глубины себя сказала: «Высморкайтесь», — и дала салфетку. Ну, дело нехитрое, и я дал стране угля. Она сразу подошла ко мне и начала совать мне эту палку в рот. Ощущение — что она хотела достать до мозга. И у неё получилось. Вторая палочка полезла ко мне в нос — куда-то так далеко, что я не удивлюсь, если она взяла анализ у меня прямо из лёгких. Я поморщился и спросил, куда выкинуть салфетку с моими соплями. Заграница же, всё культурно — не на пол же бросать. Она посмотрела на меня пронзительно, через стекло защиты, и сказала: «Забирайте с собой. Нам от вас ничего не надо». Я даже расстроился. Но потом подумал логически и понял: если каждый будет им оставлять салфетки со своим добром — к вечеру там соберётся целое ведро вируса. А оно им надо? Ведро это.

Я вышел, и за мной поскрипела бабуля с великом.

А тут же всё на кодах и паролях кругом. Утром приходит имейл с ответом. Ну напишите сразу ответ! Нет — надо зайти, ввести пароль, подтвердить — и только потом. Если честно, где-то в глубине души, где-то очень глубоко, я даже расстроился. На моих потенциальных похоронах, во сне, обо мне люди столько всего хорошего наговорили...

И главное — голова сразу болеть перестала, горло больше не першит, и усталость как рукой сняло. В жизни бы не подумал, что слово «негативный» имеет такую оздоровительную силу.

А потом смотрю на свою двухлетнюю Леночку и вспоминаю, как переживал, когда болел её старший брат Тимур, как тревожился за них, за себя, за завтрашний день. А по итогу… всё хорошо. Всё в порядке. Если бы мне когда-то сказали, что всё сложится именно так — я бы, наверное, меньше нервничал. Меньше боялся. Больше радовался бы простым вещам:

-Например тому , как Тимур, уже почти взрослый, всё ещё держит меня за руку, когда переходим дорогу.

- как Лена, увидев голубя, кричит: «Папа, птися!»— и тычет в него всей ладошкой.

-что  у меня есть дело, которое не просто кормит, но и лечит— в прямом и переносном смысле.

- тому , что даже после недели болезни мир всё ещё прекрасен — мокрый, зелёный, с криками детей и запахом лета.

Жизнь — не идеальная картинка из юношеских мечтаний, но по основным пунктам я доволен.

Профессия научила меня главному: тело умеет восстанавливаться. Даже когда кажется, что «всё, пиши пропало» — оно находит ресурс. Так и жизнь.

Сегодня мне 39. Я не олигарх, не нобелевский лауреат и не гуру остеопатии (пока). Но у меня есть:

- Руки, которые умеют ставить на ноги других — и этим кормят мою семью.

- Дети, которые орут, но зато искренне.

-Друзья, ставшие давно ещё одной семьёй.

- Ученики, которые потом благодарят, пишут: «Вы научили меня чувствовать тело» — а это дороже денег.

- Белые ночи за окном, которые напоминают: Ты жив. Дыши. Это тоже пройдёт.

Ведь жизнь — это бесценный дар. И иногда, чтобы это понять, достаточно просто выйти на улицу после болезни. Вдохнуть влажный воздух. Услышать смех ребёнка.

Так что…если вам сегодня тоже кажется, что «всё плохо» — вспомните возможно, через 10 лет вы посмеётесь над своими страхами. А пока — просто вдохните поглубже.

P.S.Спасибо всем, кто был рядом эти годы. Особенно тем, кто терпел мои шутки про «сейчас я вам шею вправлю» 😁.

Или что я МАК и волшебник!

P.P.S. А что, если представить, что и дальше всё будет… нормально?Что в 50 я оглянусь и подумаю: «Да, были трудности, но в целом — хорошо». Может, тогда уже сейчас стоит меньше переживать, а больше — жить?

Что думаете?

Всё, всех раненых распихали, дошла и до меня очередь.
— Ну, — говорит, — давай посмотрим. Раздевайся.
Ну а я что — я привык врачам верить. Стою, вешаю одежду на стул. Она на меня так посмотрела, что я сразу начал одеваться обратно. Ещё и рука вверх всё время — неудобно.

Она из ящика с железяками что-то достала — так звякнула, что у меня аж в ушах закололо.
— Давай, — говорит, — Стасика будем вытаскивать.
— А чего это он Стасик?! — возмутился я. — Это сорт клещей какой-то особый?
— Нет, — говорит, — к нам каждый год приезжает опытный грибник Стасик. Его все тут знают. Стасик уже всем, чем только можно, переболел и ездит к нам чисто в гости — с очередными клещами.

Тут она впилась этому Станиславу в зад и давай его крутить по часовой стрелке.
— Потому, — говорит, — мы теперь всех клещей Стасиками и называем, — подытожила она и положила моего Станислава в пробирку.
— Ну всё, — серьёзным голосом сказала она. — Если начнётся красная сыпь — значит энцефалит. Если сойдёшь с ума — значит Лайма.
— Вайкуле?! — зачем-то поинтересовался я. Тоже Петросян местного разлива.
— А когда с ума сойдёшь — тебе уже всё равно будет, Вайкуле или Ротару.

— Недельку подожди, — уже без юмора сказала она. — Придут анализы клеща. Если заражённый — с тобой свяжется семейный. А если нет — значит, повезло.

Сошёл я с ума с тех пор или нет — не знаю. А покраснений, в итоге, не было.

В море же всё гораздо проще. Приземлённее, я бы сказал. Как бы абсурдно это ни звучало в ситуации, где земли нет вообще.

Первый раз надо мной, восемнадцатилетним, пошутили на палубе. А я подвоха вообще не почуял — дурак. Заходит ко мне старший матрос и говорит:
— На улице больно жарко, иди, идиотка, рыбу из шланга пополивай.

Ну а я что? Пошёл. Стою со шлангом в болотных сапогах и фуфайке на голое тело — поливаю рыбу. Дурное дело нехитрое, чай. И тут чувствую — я еду. Струя в шланге стала такой мощной, что меня как заправского фигуриста начало мотать по скользкой палубе. Я все элементы выполнил — на мастера спорта международного класса как минимум. Пируэты, сальто, риттбергеры и прочие тулупы с зависанием в воздухе. Причём, чем больше я сопротивлялся, тем изощрённее шланг мотал меня по палубе.

Вышли на мой бенефис все. Мокрые, конечно, были, но наржались на две жизни вперёд — заразы, блин. С тех пор я стал сильно бдительнее и больше ничего на палубе не поливал. Даже если сильно просили.

А мы же поначалу до Британии просто по Балтике шатались. В совке всю рыбу из прибрежных вод выгребли — приходилось идти рыбачить в шведскую или датскую зону. Балтийское море не слишком разнообразное в плане рыбы, надо признать: салака, килька (двух видов), лосось, треска, камбала и всякая никому ненужная дребедень.

Вот среди этой дребедени была, например, рыба-игла. Она длинная, как змеюка, но с костяным вытянутым носом. Думаю, у неё есть какое-то официальное название, но мы её так называли. Ну и пинагор. Я, когда его первый раз увидел, сразу понял значение выражения "чудо природы".

Он практически круглый, чуть больше теннисного мячика. Там в конце — крохотный нелепый хвостик, чтобы хоть немного на рыбу был похож. А так — зелёный, с ирокезом как у викингов, маленький круглый ротик и угрожающий вид. Если бы я не знал, что это — подумал бы, что это что-то инопланетное.

В трале может быть 10 тонн рыбы, и она, естественно, погибает при таком давлении. Погибает всё — кроме этого мяча. Он тупо амортизирует своей внутренней пустотой и прекрасно себя чувствует в окружении помершей салаки или кильки.

Ах да, совсем забыл: чтобы мало не показалось, у него на брюхе ещё и присоска. К чему он там в воде присасывается — вообще непонятно. Но у нас они висели целым оркестром на борту судна. Просто прислоняешь его к борту — он врубает присоску и висит. И в целом прекрасно себя чувствует. Судно вибрирует и гудит на ходу, и этот самый пинагор не просто висит присосанный — он ещё и гудит в унисон с бортом.

Так распорядилась судьба-злодейка, что рот у него идеально подходит под сигарету. Рыба-оркестр какая-то. То есть если сигарету прикурить и засунуть пинагору в рот — он её ещё и курить будет. Нет, пепел сам не стряхивает и накуривается довольно быстро, но первый раз это всё выглядит очень смешно.

Ну и рыбацкая классика — повесить цепь рыбаку на крючок и смотреть, с каким азартом он тянет "огромную рыбу". Спиннинг в дугу, судно качается — придаёт эффект сопротивления… В общем, надо было видеть выражение его лица, когда он вытащил цепь.

Наверное, без вот такого простого, незатейливого юмора в море можно было бы сойти с ума — не хуже, чем от болезни Лайма. Есть ещё и армейский юмор, но Советская армия очень вовремя из Латвии ушла, и наш год был первым, кто не пошёл служить бескрайней родине.

Так же на нас закончилась пятибалльная система в школе и десятилетнее среднее образование.
Но, как говорится, это уже совсем другая история.