Решил начать новый цикл рассказов про свой третий полевой сезон. Обещаю интересные истории, встречи с необычными людьми и даже таинственные случаи. Для тех, кто читает мои рассказы впервые - краткая справка:
В 1983 году я поступил учиться в Пермский университет на отделение геофизики. Закончив первый курс, загремел в армию, очень неудачно попал под массовый призыв студентов в армию, так называемый "спецнабор". Вернувшись в 1986 году из армии, съездил в своё самое первое поле - искал золото на Северном Урале, там я окончательно и бесповоротно понял, что геология это именно та работа, которой мне хочется заниматься. Летом 1987 года вновь отправился в поле, только теперь уже в Туву, где собирал геохимические пробы и копал шурфы. И вот подошло время нового полевого сезона, который я провёл верхом на вездеходе.
Верхом - это не фигура речи. Мы действительно ездили НА вездеходах. В смысле - наверху.
В Туве на шурфах я всё-таки сумел заработать свою первую профессиональную болезнь – миозит. Проще говоря – воспаление костной мышцы, которое я подхватил, копаясь в грязи и глине на шурфах или просто посидев на холодных камнях – подпопники в те времена были ещё очень большой редкостью. Нога моя в бедре болела и не хотела сгибаться, поэтому ходил я как Михаил Казаков в фильме «Здравствуйте, я ваша тётя!», чем сильно радовал всех своих однокурсников. Так что ко мне довольно надолго прилепилась фразочка:
- Я старый солдат и не знаю слов любви!
В больнице мне прописали кучу мазей и процедур, а также освобождение от занятий по физкультуре на два месяца, из-за чего мы так крепко поругались с заведующим спорткафедрой университета, что он наотрез отказался ставить мне зачёт за год. «Ну нет, так и не нужно, я всё же в университет пришёл на геофизика учиться, а не на спортсмена» - решил я, старательно грызя гранит науки и не догадываясь, как круто изменит мою будущую жизнь этот в общем-то дурацкий незачёт.
Весной 1988 года народ начал собираться на производственную практику. Предложений куда ехать на практику было довольно много, но интересных только два: морская геофизика на Камчатке и электроразведка в Нарьян-Маре. Если честно, то оба предложения были настолько вкусными, что я на какое-то время впал в ступор. С одной стороны мне жуть как хотелось съездить на Камчатку: вулканы, море, далёкие острова… А с другой стороны – в Нарьян-Мар собирались ехать все мои друзья. Собственно говоря, они-то и уболтали меня ехать в Нарьян-Мар.
Душистый город Новодвинск
В Архангельский аэропорт Талаги мы прилетели ранним утром. В этот раз к нашей дружной компании - Валере, Шурику, Андрею и мне – присоединились ещё трое: Андрей Горбунов, Женя Ланцев и наша однокурсница и по совместительству жена Шурика Лена. Да-да, на третьем курсе большинство моих однокурсников успело пережениться, и только мы с Валерой ходили молодыми, красивыми и совсем не женатыми.
Из аэропорта наш путь лежал в город Новодвинск, где находилась база одноимённой геофизической экспедиции, в которой нам предстояло трудиться в ближайшие два месяца. Ну а если точнее, то в Ненецкой геофизической партии этой самой экспедиции. Автобус №140 лихо домчал нас до Новодвинска, и мы направились к неожиданно молодому на вид начальнику экспедиции, который встретил нас довольно радостно:
– Земляки приехали! – обрадованно сказал он. - Я ведь тоже в Перми учился. Сегодня отдыхайте, а завтра с утра будем устраивать вас на работу, как раз должны «ненцы» подъехать.
Вахтовый ГАЗ-66 отвёз нас в Новодвинск, где мы заселились в общежитие неподалёку от Архангельского целлюлозно-бумажного комбината. Суровая вахтёрша, явно заставшая на своём посту ещё Великую Отечественную войну, предупредила нас о недопустимости проноса и распития на территории вверенного ей участка спиртных, спиртосодержащих и слабоалкогольных жидкостей. Мы клятвенно пообещали, после чего нам были милостиво вручены ключи от двух комнат с видом на бумкомбинат. Удивившись затхлому воздуху в комнатах, мы побросали вещи, раскрыли окна нараспашку и отправились гулять по городу.
Общее фото у Новодвинского общежития. Кстати, сохранилось оно до сих пор, и даже почти не изменилось.
Вот оно, это самое общежитие на ул. Ворошилова, 22
И первое, что нам бросилось в глаза, а точнее в нос – это запах. Практически весь город пропитался какой-то невообразимой палитрой запахов. Истинный парфюмер наверняка распознал бы в них лёгкие нотки целлюлозы и горечь кислот, разбавленные дикими ароматами сульфидов и щелочей, используемых при производстве бумаги. Но мы были весьма неискушенными в этих вопросах, поэтому через некоторое время начали мечтать если не о противогазах, то хотя бы о простых ватно-марлевых повязках.
– Господи, - пробурчал Женя Ланцев, тщетно пытаясь прикрыть нос платком. – Как они здесь живут-то?
– Ни за что не поеду сюда жить, - сказал я, ещё не догадываясь, что именно с этого дня свяжу свою жизнь с этим городом на долгие 7 лет. Всё-же жизнь, бывает, выдаёт очень изысканные сюрпризы.
Прогуливаясь по довольно скучной улице Ворошилова, мы совершенно неожиданно наткнулись на вино-водочный магазин. Поржав над тем, что наконец-то наткнулись на местную достопримечательность, мы свернули на другую улицу прошлись по ней… и снова вышли к этому же самому винному магазину. Ну это безобразие, решили мы, и снова отправились гулять. Полчаса спустя мы снова оказались у этого же магазина. Нет, ну это судьба, поняли мы! Отстояв длиннущую очередь в магазин, (всё же на дворе - самый разгар борьбы с пьянством и алкоголизмом), мы приобрели пару бутылок настойки «Стрелецкой» поскольку пьянствовать не собирались. К слову сказать, выпить мы их не смогли, поскольку настойка оказалась редкой гадостью на вкус.
Помните эти знаменитые винные очереди?
Вот он, этот магазин, который нам всё время попадался на пути. Судя по названию, ассортимент его за эти годы совершенно не поменялся. И балкон в кирпичик до сих пор сохранился.
Когда же мы вернулись в общагу, нам стало понятно почему были закрыты окна в комнатах: за время нашей прогулки комнаты насквозь пропитались запахами бумкомбината. Пришлось закрывать окна обратно в надежде на то, что запах химии постепенно выветрится, после чего завалились спать.
А эта Женькина фотография в общаге Новодвинска стала прообразом одной моей карикатуры
Юмор, конечно, весьма злободневный. Но в то время карикатуры мои расходились просто "на ура". Даже уговорили сделать выставку в студклубе Пермского университета.
Разбудило меня яркое солнце, светившее прямо в глаза. Глянув на часы (а часы у меня тогда были абсолютно не убиваемые «Командирские», механические и со стрелками) я заорал:
– Подъём! Проспали!! Двенадцать часов уже!!!
Ничего не понимающий народ повыскакивал из постелей и начал судорожно одеваться: всё-таки за два года армии мы все научились быстро и без раздумий подниматься по тревоге. Надевая штаны, Женька глянул на свои электронные «Сейко» с калькулятором и будильником, которыми жутко гордился:
– Да блин! – сказал он. – Так ещё же 12 часов ночи!
– Да какой ночи! – возмутился я. – В окно-то глянь. Солнце вовсю светит.
Новодвинский целлюлозно-бумажный комбинат летней ночью.
Солнце действительно светило вовсю, правда на улицах было совершенно пусто: не ездили машины, не ходили люди. Вроде бы день, а такое чувство, что весь город вымер - очень странное зрелище, если честно. Быстрее всех осенило Шурика:
– Так это же белые ночи! – воскликнул он. – Мы ведь на севере!
Поругавшись, посмеявшись и сфотографировав «ночной» Новодвинск, мы снова завалились спать. Все-таки на завтра нас ждали великие дела.
P.S. Окончена первая глава новой истории.
Пишите, комментируйте, спрашивайте и критикуйте - ваши отзывы помогают писать новые истории.
