Когда мы представляем себе Гражданскую войну в России, перед мысленным взором неизменно встают две противоборствующие силы: с одной стороны — стройные колонны красных комиссаров и красноармейцев, с другой — офицерские погоны и золотые погоны белых армий. Это классическое противостояние навсегда вписано в учебники истории. Но между этими двумя гигантами, сжимавшими страну в тисках непримиримой борьбы, существовала «третья сила» — стихийная, разрозненная и оттого почти забытая. Это были «зелёные».

Их имя не связано с цветом знамён или политических программ. Оно родилось из самой природы: это были те, кто уходил в леса и поля, чтобы спастись от мобилизаций и насилия обеих сторон. Образ крестьянина с вилами, зажатого между молотом красной продразвёрстки и наковальней белых реквизиций, — вот точный портрет зеленоармейца.

Почему же о них говорят гораздо меньше? Проблема исторической памяти закономерна: у «зелёных» не было единого центра, вождя масштаба Ленина или Деникина, чёткой идеологии и громких побед. Они были обречены на поражение с самого начала, а историю, как известно, пишут победители. Их движение считали «бандитским» или «кулацким», не заслуживающим серьёзного анализа.

Однако именно в этой кажущейся хаотичности и заключена суть явления. Основной тезис этой статьи заключается в том, что зеленоармейческое движение было массовым, стихийным сопротивлением крестьянства любой централизованной власти, став ключевым проявлением анархистского начала и отчаянной борьбы за местное самоуправление в огне Гражданской войны. Это был голос самой земли, которая устала от крови и требовала права распоряжаться собственной судьбой. И этот голос звучал настолько громко, что его эхо во многом определило дальнейший ход российской истории.

Глава 1: Истоки народного гнева. Почему восстала деревня?

Если белое движение олицетворяло попытку реставрации старого порядка, а красное — радикальный прорыв в коммунистическое будущее, то зеленоармейцы стали голосом настоящего — голодного, разорённого и отчаявшегося. Их восстание не было инспирировано извне; его причины коренились в самой политике воюющих сторон, которая с беспощадной логикой обрушилась на главного кормильца страны — русского крестьянина.

1.1. Политика «военного коммунизма»: удушающая хватка государства

Большевики, отстаивавшие свою власть в огне Гражданской войны, взяли на вооружение жёсткую экономическую модель, получившую название «военный коммунизм». Для деревни эта политика обернулась катастрофой, систематически уничтожавшей все стимулы к труду и самую возможность выживания.

• Продразвёрстка: Центральным и наиболее ненавистным элементом этой политики стала продовольственная развёрстка. Её суть была проста и жестока: государство заранее определяло, сколько зерна, мяса и другого продовольствия ему требуется для армии и голодающих городов. Эту цифру спускали в губернии, уезды и, наконец, в отдельные сёла и крестьянские дворы. Фактически у крестьян изымали все «излишки», а зачастую — и необходимый для пропитания семьи и посева минимум. Приезжавшие в деревни вооружённые продотряды действовали беспощадно, не останавливаясь перед арестами и расстрелами «укрывателей». Для крестьянина, чей труд и урожай были не только источником дохода, но и смыслом существования, продразвёрстка была актом уничтожения основы его жизни.

• Трудовая повинность и милитаризация труда. Крестьянство воспринималось не только как источник продовольствия, но и как бесконечный ресурс рабочей силы. Введённая трудовая повинность заставляла крестьян покидать свои хозяйства для работы на лесозаготовках, строительстве дорог и укреплений. Труд, как и армия, был милитаризирован — за уклонение грозили суды и концлагеря. Это означало, что даже если у крестьянина чудом оставался хлеб, его могли силой оторвать от земли, обрекая семью на голодную смерть.

• Запрет свободной торговли: война с «мешочничеством». Естественной реакцией на голод и несправедливость распределения стало возникновение чёрного рынка. Армии «мешочников» — людей, рисковавших жизнью, чтобы пешком или в переполненных товарнях привезти из деревни в город немного еды для продажи или обмена, — стали кровеносной системой выживания для миллионов. Однако государство объявило и им войну, видя в частной торговле пережиток буржуазного строя. Заградительные отряды и карательные экспедиции против «мешочничества» окончательно отрезали деревню от города, превращая крестьян в узников их же собственных разорённых хозяйств.

1.2. Дезертирство как массовое явление: бегство от чужой войны

Вторым мощнейшим источником гнева и людским ресурсом для «зелёных» стало беспрецедентное по масштабам дезертирство из обеих воюющих армий.

• Причины массового бегства. Крестьянин в шинели, мобилизованный красными или белыми, чаще всего не понимал и не разделял высоких идеологических лозунгов. Он видел, как его семья голодает из-за продразвёрстки, как его деревню разоряют проходящие войска. Его собственный быт и мировоззрение были далеки от интернационализма Троцкого или лозунга «Единой и Неделимой» Деникина. Жестокость, царившая на фронтах и в тылу, одинаково проявляемая обеими сторонами, отталкивала простого человека. Главным для него была не классовая борьба и не имперские идеалы, а выживание его семьи и его хозяйства. Война за чуждые ему идеалы казалась бессмысленной.

• Масштабы явления. Дезертирство приняло характер эпидемии. По разным оценкам, к концу Гражданской войны число дезертиров из Красной Армии составляло от 2,5 до 4 миллионов человек. К ним нужно прибавить и тысячи бежавших из белых частей. Эти миллионы молодых, обученных военному делу мужчин не могли просто вернуться домой и мирно зажить — их ждали карательные отряды, ищущие дезертиров. Единственным убежищем для них становились леса, где они объединялись в вооружённые отряды.

Глава 2: Кто такие «зелёные»? Социальный портрет и идеология

В отличие от своих главных противников — Красной и Белой армий, — «зелёные» не были единой, централизованной силой с чёткими уставами и иерархией. Это было стихийное, полицентричное движение, рождённое отчаянием. Его социальный состав и идеология напрямую вытекали из причин, заставивших людей взяться за оружие.

2.1. Социальная база: лицо народного гнева

Ядро зеленоармейского движения состояло из трёх основных групп, слившихся в едином порыве сопротивления.

• Крестьяне-середняки (основная масса). Именно середняк, тот самый «хозяин-единоличник», чьим трудом и держалась русская деревня, стал главной социальной опорой «зелёных». Бедняк мог пойти в красноармейцы, рассчитывая на улучшение своего положения. Зажиточный крестьянин (кулак) был главной мишенью продотрядов. Но середняк, желавший лишь спокойно трудиться на своей земле, оказался под двойным ударом: его хозяйство разоряли и продразвёрсткой, и мобилизацией.

• Дезертиры из Красной и реже — Белой армий. Как уже отмечалось, миллионы дезертиров стали костяком и «профессиональным» элементом движения. Эти были люди, прошедшие военную подготовку, знавшие обращение с оружием и тактику боя. Они привносили в стихийные крестьянские отряды необходимую организацию и военный опыт.

• Местные жители, защищающие свои сёла и хозяйства. Важной чертой движения была его территориальная обособленность. В отличие от красных и белых, которые вели войну на перемещающихся фронтах, «зелёные» сражались за свою «малую родину». Это были отряды самообороны, создававшиеся для защиты конкретных сёл и деревень от карательных экспедиций, реквизиций и мобилизаций, невзирая на то, от кого они исходили.

2.2. Идеология и лозунги: стихийный анархизм и «негативная программа»

Идеология «зелёных» не была сформулирована в манифестах и программах. Она рождалась из лозунгов, которые находили отклик в сердцах миллионов, и из конкретных действий.

• Ключевой лозунг: «За Советы без большевиков!». Эта формула предельно точно выражала суть народного недовольства. Крестьяне изначально поддержали революцию, понимая под Советами прямое народовластие, возможность самостоятельно решать свои дела на местах. Однако очень скоро они увидели, что большевистская партия подменила власть Советов властью партийных комитетов, комиссаров и чрезвычайных комиссий. Их протест был направлен не против Советов как формы самоуправления, а против диктатуры одной партии, отнявшей у них эту власть.

• Анархизм и аполитичность. «Зелёные» были движением по своей сути анархистским. Они не стремились захватить власть в Кремле и создать новое государство. Их идеалом было вольное, самоуправляемое крестьянство, живущее по своим общинным законам. Лозунг «Земля — крестьянам, фабрики — рабочим», взятый у эсеров, они понимали буквально: земля должна перейти в их полное распоряжение, без вмешательства государства. Отсюда проистекала их аполитичность — глубокое недоверие ко всем партиям и «верхам», которые, по их мнению, только и делали, что обманывали народ.

• Негативная программа. Поскольку у «зелёных» не было детального плана строительства нового общества, их программа была, в первую очередь, негативной. Она определяла, против чего они воюют. Главными целями их борьбы были:

  • Продразвёрстка — как акция грабежа.

  • Мобилизация — как насильственное отрывание от семьи и земли.

  • Комбеды (комитеты бедноты) — как структуры, сеющие рознь в деревне.

  • Карательные отряды — как прямое воплощение насилия государства.

Глава 3: География и тактика

В отличие от регулярных армий, действовавших на стратегических фронтах, зеленоармейское движение вспыхивало локальными пожарами там, где терпение крестьян переполнялось, а гнёт власти становился невыносимым.

3.1. Основные очаги восстаний

• Западная Сибирь (самое массовое Западно-Сибирское восстание 1921 г.): Это восстание, охватившее Тюменскую, Омскую, Челябинскую и другие губернии, стало крупнейшим и самым массовым выступлением «зелёных». Его особенностью была относительная малочисленность дезертиров — основную силу составило всё взрослое мужское население сёл и деревень, поднявшееся против продразвёрстки. Восстание носило стихийный характер, но в короткие сроки повстанцы сумели захватить несколько городов и парализовать движение по Транссибирской магистрали. Его масштабы заставили советскую власть бросить на подавление лучшие части Красной Армии, включая курсантов военных училищ.

• Тамбовщина: Если в Сибири движение было массовым, но разрозненным, то на Тамбовщине под руководством Александра Антонова оно приняло черты высокоорганизованной партизанской армии. Здесь была создана стройная структура: «Союз трудового крестьянства» как политический орган и две повстанческие армии. Действия тамбовских «зелёных» отличались смелостью, координацией и эффективностью. Именно для подавления этого восстания советская власть применила всю свою военную мощь и беспрецедентные по жестокости меры, включая взятие заложников и создание концлагерей для семей повстанцев.

• Черноземье, Украина, Дон, Поволжье: В Черноземье и Поволжье вспышки были вызваны, в первую очередь, голодом и продразвёрсткой. На Дону и Кубани зеленоармейское движение тесно переплеталось с остатками белого казачьего сопротивления и было реакцией на политику «расказачивания». Особое место занимает Украина, где на фоне постоянной смены власти (петлюровцы, белые, красные, немцы, поляки) крестьянское повстанческое движение было особенно сильным и продолжительным.

3.2. Партизанская тактика: война тени

Тактика «зелёных» была классической партизанской тактикой слабой стороны, идеально приспособленной к их возможностям и целям.

• Внезапные нападения на мелкие гарнизоны, карательные отряды, продовольственные обозы. Главным принципом был избирательный и внезапный удар. Отряды «зелёных» избегали столкновений с крупными силами. Их целями были небольшие гарнизоны, где можно было захватить оружие и боеприпасы; карательные продотряды, как прямое воплощение ненавистной власти; и обозы, снабжавшие как красных, так и белых.

• Опора на знакомую местность и поддержку местного населения. Это был ключевой фактор выживания. «Зелёные» были неразрывно связаны с местным населением, которое было для них и источником продовольствия, и разведкой, и укрытием. Крестьяне предупреждали об движениях карателей, ухаживали за ранеными, скрывали участников отрядов. Без этой всенародной поддержки движение было бы быстро уничтожено.

• Отсутствие фронта, манёвренность. У «зелёных» не было и не могло быть линии фронта. Фронт был везде, где появлялся враг. Их стратегия заключалась в постоянном манёвре, изматывании противника, нарушении его коммуникаций и снабжения. Они отказывались от защиты какой-либо территории, кроме своих родных сёл, предпочитая отступить, чтобы нанести удар в другом, неожиданном месте.

Глава 5: Закат движения. Почему «зелёные» проиграли?

Несмотря на массовость и ожесточённость сопротивления, зеленоармейское движение к 1922 году было в основном сломлено. Его поражение стало следствием совокупности факторов.

5.1. Военное превосходство Красной Армии

• Применение регулярных частей, артиллерии, авиации. Против партизанских отрядов использовались не отдельные батальоны, а целые соединения под командованием опытных военачальников. На Тамбовщине командование осуществлял М. Н. Тухачевский, который применил против повстанцев артиллерию и авиацию.

• Создание частей особого назначения (ЧОН). Для борьбы с внутренними мятежами и проведения карательных операций были созданы части особого назначения (ЧОН), укомплектованные проверенными коммунистами и комсомольцами.

• Заложничество, расстрелы, концлагеря. Приказ Тухачевского № 0116 от 12 июня 1921 года о борьбе с бандитизмом на Тамбовщине стал хрестоматийным примером. Он предписывал расстреливать на месте без суда всех, кто уклоняется от сдачи оружия, а также брать в заложники членов семей повстанцев и высылать их. Неповиновение каралось расстрелом заложников.

5.2. Внутренняя слабость движения

• Локальность и разобщённость отрядов. Каждый отряд сражался за свой уезд или деревню. Не было единого стратегического плана, координации между очагами восстаний в Сибири, на Тамбовщине и на Украине. Это позволяло Красной Армии громить их поодиночке.

• Отсутствие единого командования, чёткой программы и снабжения. В отличие от большевиков, «зелёные» не имели ни единого лидера, ни политического центра. Их лозунги были понятны, но не предлагали конкретной государственной альтернативы. Снабжение боеприпасами, оружием и медикаментами было стихийным, что делало их уязвимыми в затяжном конфликте.

• Преимущественно оборонительный характер. Изначально «зелёные» не ставили целью завоевать власть в стране. Их стратегия была реактивной — ответ на действия власти. Они защищались, но не наступали. Эта оборонительная позиция, в конечном счёте, лишила их стратегической инициативы.

5.3. Смена политики: НЭП

• Замена продразвёрстки продналогом (1921). Х съезд РКП(б) в марте 1921 года, на фоне пика крестьянских восстаний, принял решение заменить ненавистную продразвёрстку фиксированным продовольственным налогом (продналогом). Это было гениальным тактическим ходом. Излишки, оставшиеся после уплаты налога, крестьянин мог продавать на рынке. Таким образом, главная экономическая причина восстаний была устранена. Для большинства крестьян необходимость рисковать жизнью в лесу отпала — теперь можно было легально трудиться и торговать.

Заключение: Несбывшаяся мечта о вольной деревне

История зеленоармейцев — это трагическая история о том, как стихийный народный протест оказался раздавлен машиной централизованного государства. «Зелёные» стали той «третьей силой», которая с оружием в руках отстаивала идею вольного крестьянского труда и местного самоуправления против диктатуры, будь она «красной» или «белой». Их ключевой лозунг «За Советы без большевиков!» ярче всего иллюстрирует суть конфликта: это было столкновение двух представлений о революции — народного, анархического, и партийно-государственного, тоталитарного.

Их поражение было закономерным. Противостоять военной мощи, террору и политической гибкости большевиков разрозненные и плохо вооружённые отряды не могли. Однако их борьба не была напрасной. Массовость и упорство зеленоармейского движения стали одним из ключевых факторов, заставивших советскую власть отступить и объявить НЭП. В этом их главное историческое значение: они доказали, что у государства есть предел, за которым народ перестаёт подчиняться.

Но цена оказалась страшной. Разгром «зелёных» и последующее «раскрестьянивание» страны утвердили полный контроль государства над деревней, окончательно похоронив мечту о «земле и воле». Эта победа власти над крестьянством предопределила характер советского строя на десятилетия вперёд и стала одной из самых мрачных и героических страниц в истории русского крестьянства.

Совсем недавно мне на глаза попалось интервью блестящего российского актера Юрия Назарова, которое он дал газете "Завтра" и каналу "Москва Доверие". Назаров является довольно популярным актером, на счету которого более 260 работ.

С первых же строк интервью становится понятным, что Юрий Владимирович является ярым коммунистом и никогда этого не скрывал. Родился он в далеком 1937 году, и по этой причине называет себя "ребенком войны". И действительно, его детство пришлось на военные годы.

Всю жизнь служа советской идее, Юрий Владимирович негодует, как можно было предать эту идею. Одним из главных предателей идеалов коммунизма он видит Бориса Николаевича Ельцина. Хотя следующими словами сам объясняет причины этого предательства.

Одно дело, когда вступаешь в партию в 18 лет на фронте, и жизнью отвечаешь за поступок, с другой - как Ельцин, в 31 год, с целью получения определенных преференций, которые он и получил, а получивши, хотел партию закрыть.

Но на это Назаров предлагает попросту наплевать. Его удивляет другое - как вся страна его терпела и не сказала

Ты что? Ты кто: враг, предатель, шпион?

Как можно было страну, спасшую весь мир от фашизма, превратить в колонию, сырьевой придаток Запада?

Не обошлось в интервью и без оценки деятельности Сталина. Как он относится к Иосифу Виссарионовичу?

Кем был Сталин? Каменной стеной. Вот как он сказал 3 июля 1941 года, что "наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами", - он сказал, Молотов повторил, так ведь оно и было. И победа была за нами, и Русь себя спасла, и весь мир спасла. А у нас сейчас врут как хотят, и Ленин придурок, и Маркс идиот, и Сталин людоед, а уж Берия - я не знаю... А Сталин и Берия по сей день защищают нас, атомный щит - это их рук дело.

Досталось и Никите Сергеевиче Хрущеву. Назаров считает, что тот никогда и не был коммунистом.

Кричать "Наша цель - коммунизм!" - это еще не значит быть коммунистом.

Начало крушению великого государства под названием СССР было положено именно в годы правления Хрущева.

Назаров видит спасение именно в коммунизме. Мир идет прямой дорогой к гибели. А строительство коммунизма не провалилось. Оно просто было остановлено объединенными силами врагов, как внешних, так и внутренних. В один ряд Юрий Владимирович ставит всех врагов - от Гитлера, до Ельцина с Чубайсом.

Только коммунизм, обгаженный всеми сегодня, спасет не только нашу страну., но и все человечество - только коммунизм, только человечность, гуманизм, уважение друг к другу, милосердие.

Такие выводы сделал Юрий Владимирович, пройдя длинный и не легкий жизненный путь.

Подписывайтесь на мой канал в Телеграм

В качестве «секретаря Берии» выступил высокопоставленный чекист, руководитель Особой группы НКВД Павел Судоплатов. А вопросы и предложения, изложенные Стаменову для передачи в Берлин, он получил от Берии. Их перечень и смысл не оставляет сомнений в авторстве. Совершенно узнаваемый сталинский стиль с двукратным повтором: «Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны».

Интересно другое. Сталину напрочь отказало чувство реальности. Он, как утопающий, цепляющийся за соломинку, полагал, что еще не поздно все остановить, превратить в ограниченный инцидент на границе, в своего рода наглядную демонстрацию немецкой силы для подкрепления территориальных требований. А ему — Сталину — теперь надо лишь убедить всех в необходимости нового Брестского мира. Да, позорного, но необходимого для спасения страны.

Что заставило в 1953-м Судоплатова написать этот документ о своем участии в таком позорном деле? Ведь вполне возможно, он ускорил его арест как доверенного лица Берии. Для Судоплатова, осознававшего, сколь наказуема может быть эта акция, важно было отмежеваться и от Берии, и от этого чрезвычайно опасного дела. Уступка Гитлеру территории — «измена Родине» в чистом виде! Главное — не оказаться здесь крайним.

Задним числом Судоплатов придумал объяснение позорной сталинской инициативе. В своих мемуарах (Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. М., 1996. С. 429–430.) он хитрит, относя это событие к 25 июля (месяцем позже), и в корне меняет его смысл, дескать, это была всего лишь дезинформация с целью выиграть время для собирания сил.

В своих показаниях в прокуратуре 10 августа 1953-го Судоплатов был точнее. Он текстуально воспроизвел 4 пункта, продиктованных Берией, вспомнив и о грозном предупреждении наркома держать все в строжайшей тайне, иначе Судоплатов и его семья «будут уничтожены» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 37–42.). Будучи арестованным, 21 августа 1953-го на первом же допросе Судоплатов пояснил, что со Стаменовым он встречался как с агентом, а вовсе «не вел переговоры как с послом», и вообще, если бы не был уверен, что это задание от советского правительства, — то не выполнял бы его (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 467. Л. 31–36.).

ИСТОРИЧЕСКИЙ ДОКУМЕНТ

Из объяснительной записки Павла Судоплатова в Совет Министров СССР

(Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 171. Д. 465. Л. 204–208; опубликовано в сборнике: 1941 год. М., 1998. Т. 2. С. 487–490.)

7 августа 1953 г.

Докладываю о следующем известном мне факте.

Через несколько дней после вероломного нападения фашистской Германии на СССР, примерно числа 25–27 июня 1941 года, я был вызван в служебный кабинет бывшего тогда народного комиссара внутренних дел СССР Берия.

Берия сказал мне, что есть решение Советского правительства, согласно которому необходимо неофициальным путем выяснить, на каких условиях Германия согласится прекратить войну против СССР и приостановит наступление немецко-фашистских войск. Берия объяснил мне, что это решение Советского правительства имеет целью создать условия, позволяющие Советскому правительству сманеврировать и выиграть время для собирания сил. В этой связи Берия приказал мне встретиться с болгарским послом в СССР Стаменовым, который, по сведениям НКВД СССР, имел связи с немцами и был им хорошо известен <…>.

Берия приказал мне поставить в беседе со Стаменовым четыре вопроса. Вопросы эти Берия перечислял, глядя в свою записную книжку, и они сводились к следующему:

1.Почему Германия, нарушив пакт о ненападении, начала войну против СССР;

2.Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны;

3.Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек;

4.Если нет, то на какие территории Германия дополнительно претендует.

Берия приказал мне, чтобы разговор со Стаменовым я вел не от имени Советского правительства, а поставил эти вопросы в процессе беседы на тему о создавшейся военной и политической обстановке и выяснил также мнение Стаменова по существу этих четырех вопросов.

Берия сказал, что смысл моего разговора со Стаменовым заключается в том, чтобы Стаменов хорошо запомнил эти четыре вопроса. Берия при этом выразил уверенность, что Стаменов сам доведет эти вопросы до сведения Германии…»

Да и Берия вынужден был оправдываться. На допросе 11 августа 1953-го он рассказал, как его вызвал Сталин и спросил: «В Москве ли еще Стаменов?» Узнав, что в Москве, Сталин очень хотел через его связи в Берлине выяснить: «Чего добивается Гитлер, чего он хочет?» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 30–36.)

После предъявления ему объяснительной записки Судоплатова Берия ответил, что первые два пункта правильны, а про остальные он «не помнит» (Там же). Через два дня Берию вновь допросили об этом эпизоде, «обрадовав» тем, что теперь постановлением прокуратуры от 12 августа 1953-го ему добавлено обвинение в «измене Родине» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 151–154.). Берия вновь стал упирать на то, что выполнял прямое задание Сталина, и теперь вспомнил и подтвердил и остальные пункты сталинского предложения Гитлеру, правда, уточнив, что речь шла не обо всей Украине и Прибалтике, а лишь об их части, и ничего не говорилось о Белоруссии, Буковине и Карельском перешейке (Там же). На следующий день, 14 августа 1953-го, Берия добавил: «Судоплатову я верил, не сомневался в нем, считал его смелым, находчивым, а также имел указание от И. В. Сталина не вводить новое лицо для связи со Стаменовым» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 156.).

После проведенной встречи со Стаменовым контролировалась шифровальная переписка посольства Болгарии с целью выяснить, передавались ли сталинские «мирные предложения». Об этом Берия докладывал Молотову. Объяснялся ли Молотов в 1953-м с членами Президиума ЦК КПСС по поводу этого события — неизвестно. И навечно замолчал инициатор возможной сделки с Гитлером — усопший диктатор.

Гитлер говорил со Сталиным

Откуда у Сталина взялась уверенность, что, получив отступного, Гитлер оставит его в покое? Накануне войны в потоке поступавших в Кремль разведдонесений было одно прелюбопытное сообщение от источника Лицеиста. Оно легло на стол Сталина 25 мая 1941-го: «Германский план войны с Советским Союзом разработан самым детальным образом. Максимальный срок войны 6 недель. За это время Германия овладела бы почти всей европейской частью СССР, но правительства в Свердловске не трогала бы. Если Сталину после этого удалось бы спасти социалистический строй в остальной части СССР, то Гитлер этому не мешал бы» (1941 год. М., 1998. Т. 2. С. 260.).

Этому источнику в Кремле вполне верили. Лишь после войны выяснилось, что обладавший обширными связями в верхушке рейха Лицеист (он же латышский корреспондент в Берлине Орестс Берлинкс) — агент-двойник, выполнявший прямые указания германского руководства. А ведь его сведения принимались Сталиным за чистую монету. И неудивительно, все его предсказания сбывались, например, о предстоящем захвате Югославии. Устами Лицеиста со Сталиным говорили Гитлер и Риббентроп, они напрямую посылали сигналы о том, что ждет СССР и его вождей.

История приобретения Лицеиста в качестве источника информации резидентом советской внешнеполитической разведки в Берлине Амаяком Кобуловым (псевдоним Захар) в полной мере открылась в 1947-м, когда на Лубянке допросили арестованного офицера германской разведки Зигфрида Мюллера. С 1940-го Мюллер служил в реферате «4-D» гестапо (слежка за иностранцами, аккредитованными в Берлине), а весной 1941-го он — референт русского сектора «Абверштелле-Берлин». Согласно его рассказу, в августе 1940-го заведующий отделением ТАСС в Берлине Иван Филиппов-Юдин (в 1939–1941 гг. заведующий отделением ТАСС в Берлине, после войны работал помощником политсоветника СВАГ, затем на руководящей работе в МИД СССР. — Н. П.) сделал Берлинксу предложение сотрудничать с советской разведкой, но Берлинкс тут же явился с этим в гестапо. Там моментально оценили ситуацию, и штандартенфюрер СС Рудольф Ликус завербовал Берлинкса (в гестапо он получил псевдоним Петер), а затем использовал как канал дезинформации. Через несколько дней Филиппов связал Берлинкса с резидентом Кобуловым.

Кобулов был в восторге от нового приобретения. Ему казалось, что Берлинкс ценный и многообещающий источник, обладавший обширными связями в верхушке рейха. Агенту присвоили псевдоним Лицеист и платили ежемесячно от 300 до 500 рейхсмарок. Немалая сумма! По словам Мюллера, донесения Берлинкса докладывались Гитлеру и Риббентропу, а немецкая дезинформация, передаваемая через него Кобулову, просматривалась и утверждалась Гитлером.

Берлинкс вошел в доверие к Кобулову настолько, что — то ли хвастаясь, то ли в порыве откровенности — тот ему заявил, что его доклады он направляет лично Сталину и Молотову. Разумеется, все услышанное от резидента Кобулова Берлинкс тут же передавал штандартенфюреру СС Ликусу (Ликус, прикомандированный к «личному штабу» Риббентропа, получил повышение в звании, став оберфюрером СС (Вишлев О.В. Накануне 22 июня 1941 года. М., 2001. С. 132). — Н. П.). Последнее сообщение Берлинкса о том, что Кобулов говорил, будто советское правительство не хочет войны с Германией, разозлило фюрера. На этом донесении Гитлер написал «лгун» и приказал Берлинкса арестовать. Однако его не арестовали, а как-то этот вопрос замяли и отправили в Швецию продолжать тайную службу.

А в Кремле доверяли Берлинксу полностью. Особенно понятными были для Сталина его сигналы о том, что военные приготовления вермахта на советской границе — всего лишь способ давления с целью добиться определенных уступок. И на сей счет скоро грядет германский ультиматум. Сталин его ждал. Ждал так, что терял терпение.

Не случайно за неделю до начала войны в печально знаменитом сообщении ТАСС от 14 июня (передано по радио 13 июня и на следующий день опубликовано в газетах) выражено прямо-таки недоумение по поводу отсутствия немецкого ультиматума и сожаление, что Германия «не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения». Этим сообщением Сталин пытался хоть как-то закамуфлировать концентрацию советских войск на границе и их наступательную конфигурацию. При этом явно намекал: а где ультиматум? Ведь ранее Гитлер всегда действовал по одной схеме — сначала требования, при последующем отказе — атака. По мысли Сталина, войну вполне можно было оттянуть, лавируя…

А если нет — то, дождавшись ультиматума, ударить самому, но не выглядеть при этом агрессором.

На сталинский зондаж (сообщение ТАСС от 14 июня) немцы не ответили и даже не сообщили о нем в своей прессе. Просто сделали вид, что не заметили. Степень раздражения и нервозности Сталина легко оценить по его знаменитой резолюции на сообщении наркома госбезопасности Всеволода Меркулова №2279/м от 17 июня 1941-го, в котором со ссылкой на источники в штабе германской авиации и министерстве хозяйства говорилось о том, что «все военные мероприятия по подготовке Германии к вооруженному выступлению против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время» (Секреты Гитлера на столе у Сталина. М., 1995. С. 161–163.). В сообщении говорилось, что и Венгрия примет участие в военных действиях на стороне Германии, а источник в министерстве хозяйства дал перечень функционеров рейха, назначенных начальниками военно-хозяйственных управлений «будущих округов» оккупированной территории СССР в Киеве, Москве и на Кавказе.

На этом сообщении Сталин ярким зеленым карандашом начертал: «Т-щу Меркулову. Может, послать ваш «источник» из штаба Герм. авиации к <непечатно> матери. Это не источник, а дезинформатор. И. Ст.» (Известия ЦК КПСС. 1990. №4. С. 221.).

Можно догадаться, что вызвало его гнев. Пункт второй сообщения был крайне неприятен и разозлил Сталина: «В кругах штаба авиации сообщение ТАСС от 6 июня воспринято весьма иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может» (Секреты Гитлера на столе у Сталина. М., 1995. С. 162.). Не только перепутали дату столь важного для Сталина сообщения ТАСС, но и смеют иронизировать вдобавок. Над тем, что казалось вершиной его государственной мудрости и дипломатического искусства, над его последней надеждой… К слову, немецкие антифашисты Харро Шульце-Бойзен — обер-лейтенант люфтваффе (агентурный псевдоним Старшина) и Арвид Харнак — старший советник министерства экономики (агентурный псевдоним Корсиканец) поплатились жизнью за свою работу на советскую разведку. Оба были казнены в 1942-м.

Не мог знать Сталин содержания записи Геббельса в дневнике, сделанной 16 июня — за считанные дни до начала войны. Министр пропаганды зафиксировал услышанное им от Гитлера объяснение грядущей развязки: «На сей раз делаем все иначе — мы не полемизируем в прессе, замыкаемся в полном молчании, а в день «Х» просто наносим удар» (Вишлев О.В. Накануне 22 июня 1941 года. М., 2001. С. 151.).

События развивались стремительно, и в Кремле нарастала паника. 21 июня Геббельс записывает в дневнике: «Вопрос относительно России обостряется с каждым часом. Молотов просился с визитом в Берлин, однако получил решительный отказ. Наивное предположение. Этим надо было заниматься полгода назад… В Финляндии мобилизация. Теперь-то Москва, должно быть, заметила, что грозит большевизму…» (Там же).

Да, Гитлер схему поломал. Ультиматума не было. Ударил первым, и ударил мощно. Сказать, что Сталин растерялся, — ничего не сказать. Он был раздавлен и морально сломлен. Выступить в первый же день перед населением не смог, поручил Молотову. Отсюда и риторика обиженных — «вероломно напали». Итак, что делать? Уступить и сохранить свою власть хотя бы в части страны! Причем чем раньше уступить, тем ближе ехать. Может, и не придется в Свердловск, а, пожертвовав западными областями и Прибалтикой, удастся и в Москве усидеть.

Гитлер предлагал Сталину убраться за Урал, а Сталин был готов пожертвовать в основном своими территориальными приобретениями 1939–1940 годов. Как точно отмечает историк Сергей Случ: «Сталин не понимал сущности Гитлера-политика, признававшего только один аргумент — силу. И те конвульсии на международной арене, которые демонстрировал Кремль весной 1941 г., в полной мере отражали эту неадекватную оценку происходящего» (Случ С.З. Сталин и Гитлер, 1933–1941: расчеты и просчеты Кремля // Сталин и немцы: Новые исследования. М., 2009. С. 121.).

Осталось неясным, передал ли Стаменов информацию по назначению. Берлин молчал. Гитлер верил в силу германских войск и в сталинских уступках не нуждался. Он полагал, что место Сталина все же не в Москве, а за Уралом. Кажется, в 1942-м, в узком кругу, на вопрос, кому доверить управление территорией СССР за линией Архангельск–Киров–Астрахань, куда немецкие войска не пойдут, фюрер высказался в том же духе: дескать, Сталину и доверим, он же знает, как управляться с этим народом.

«Когда кремлевскими стенами живой от жизни огражден…»

Минули годы. Генералиссимус Сталин овеян славой, и придворные историки пишут «правильную историю войны» — историю его побед. Но он помнит о том, что тайну его трусости и глубины падения в 1941-м знают три человека. Они знают то, чего лучше бы им не знать. Именно такое объяснение можно дать дальнейшим событиям, когда в 1950-м, вроде бы ни с того ни с сего, Сталин предложил министру госбезопасности Абакумову арестовать Судоплатова. Об этом рассказал и сам Берия, будучи под арестом (пунктуация оригинала):

«…в 1950 году в середине или в начале года Абакумов, будучи у меня в Совете Министров по другим вопросам, рассказал, что он имеет указание И.В. Сталина арестовать Судоплатова, Эйтингона и ряд других сотрудников. Абакумов не сказал мне за что их надо арестовать. Для меня было ясно, что арест Судоплатова означал его уничтожение. Поэтому я сказал Абакумову, чтобы он еще раз поговорил со Сталиным, тем более что причин ареста Судоплатова Абакумов не назвал. Я сказал Абакумову: «Я бы на твоем месте сохранил Судоплатова и не дал бы уничтожить» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 156.).

Сталинский демарш обеспокоил Берию. Он понимал, что, может быть, несложно расправиться с Судоплатовым, но потом ведь настанет и его очередь. А кто следующий, Молотов? В последние годы жизни диктатора тень недоверия легла и на того и на другого. Берию он держал «в узде» с помощью «Мингрельского дела», а Молотова вытеснил из «узкого руководства», публично раскритиковав на октябрьском (1952) пленуме ЦК КПСС как «капитулянта», пасующего перед Западом. Наверное, в дальней перспективе Сталин уготовил всей этой троице плохой конец. Но 5 марта 1953-го внесло свои коррективы.

/Никита Петров/