Побеждённые (6)
Продолжаем знакомиться с книгой Роберта Герварта.
По иронии судьбы нации, которые наиболее процветали в Австро-Венгрии, первыми заявили о своей независимости. 12 ноября 1918 года эта сделала Австрия, а четырьмя днями спустя – Венгрия. Новые руководители Австрии не скрывали, однако, что собираются присоединить страну к Германскому Рейху. Всё в рамках права на самоопределение, а как же. Поражение запустило сепаратизм по всей империи. Жители Праги вышли на улицы с красно-белыми богемскими флагами, в то время, как Антанта формально признала Масарика главой государства. Все эти национальные революции проходили более-менее мирно. Так было и в Загребе. Однако не всем хорватам, включая Анте Павелича, хотелось жить в одной стране с сербами. Проблемы были и в других уголках распадающейся империи, которая отличалась высокой этнической пестротой. Мирные революции стали перерастать в кровавые гражданские войны.
Одна из таких войн началась 1 ноября после провозглашения Львова столицей Западно-Украинской народной республики. На Львов выдвинулись войска Польской республики и после двухнедельных боёв взяли город. Сама война длилась ещё более полугода и закончилась поражением Украины. Неспособность урегулировать территориальные диспуты мирным путём стала одной из причин, запустивших послевоенную войну насилия. Ещё одним примером может служить обещание Антанты дать Польше выход к морю и одновременно обеспечить её территорией с бесспорно польским населением. Если принять во внимание, что по всему побережью Балтийского моря на север от Варшавы жили преимущественно немцы, нетрудно было заключить, что одно из обещаний президента Вильсона окажется невыполненным. На территории страны, помимо титульной нации, проживали немцы, литовцы, белорусы, украинцы, чехи, словаки, евреи. Её армию пришлось сшивать из осколков трёх разных армий. В послевоенной борьбе за власть верх одержал Юзеф Пилсудский. Он с юности отличался политической активностью. Первый раз был арестован за участие в планировании покушения на царя 1887 году. Да-да, в том самом деле, за которое повесили старшего брата Ленина. С тех пор – жизнь подпольщика. Тюрьмы, аресты, побеги, ограбления банков и поездов с целью получения средств на революцию. Воевал он на стороне Германии во главе Польского легиона, но ближе к концу войны загремел в тюрьму после того, как убедился, что немцы не собираются предоставлять независимость полякам и стал проявлять строптивость. В ноябре 1918 года он триумфально вернулся в Варшаву. Легионеры провозгласили его первым маршалом Польши.
Границам этой страны предстояло ещё устояться. Целых три года Польша находилась в постоянном состоянии войны с практически всеми внешними соседями, а также «внутренним врагом» – евреями. Причина была всё та же – территориальные амбиции националистов. Но по-настоящему экзистенциальной была война с Советской Россией. Вначале поляки дошли аж до Киева, после чего Красная Армия пошла в контрнаступление, отбив Киев и взяв Минск. Ленин решил воспользоваться возможностью и свергнуть буржуазное правительство в целях экспорта революции. Он даже организовал летом 1920 года марионеточную Польскую социалистическую республику Советов под руководством Дзержинского. Правда, долго это правительство, курсировавшее на бронепоезде между Смоленском и Белостоком, не продержалось: всего три недели. Красная Армия уже подходила к Варшаве. Поляки потеряли поддержку Антанты, за исключением небольшого французского контингента, где бывал молодой способный офицер по фамилии де Голль. Дипломаты уже эвакуировались из города, как произошло Чудо на Висле. В результате этой битвы Красная армия была изгнана, а в сентябре Ленин попросил мира, после которого территории западных Украины и Белоруссии надолго попали под власть Польши. Стоит заметить, что в течение кампании обе стороны «отличились» зверствами по отношению к вражеским солдатам и мирному населению, в том числе, конечно, и к евреям.
Практика создания новой реальности с помощью военных была широко распространённой. В январе 1919 года началось вооружённое противостояние с чехами в Тешине, который парижские переговорщики впоследствии разделили на две части. Молодое чехословацкое государство также послало войска в Судеты, где в подавляющем большинстве жили немцы. 4 мая 1919 года чешские военные открыли огонь по безоружным демонстрантам, убив с полсотни человек. Ядро новой республиканской армии составили легионеры, вернувшиеся кружным путём из России. Они отметились многочисленными зверствами и грабежами против немецких и венгерских «сепаратистов» и евреев. После того, как их нападение отразила революционная Венгрия, они запустили террор против гражданского населения: евреев, католического духовенства и коммунистов.
Сербия, потерявшая 28% населения, начиная с 1912 года, имела достаточно причин заниматься собиранием земель после военной победы. К ноябрю 1918 года сербская армия вошла в Хорватию и Словению. Вместе с ней за присоединение австрийской Каринтии воевали и словенцы с хорватами из бывшей австро-венгерской армии. Впоследствии Каринтия отошла после референдума к Австрии. А то, что было частью (главным образом) довоенной Венгрии, вошло в новообразованное Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев. Новое государство было более слабым, чем другие осколки империи: сказывался недостаток друзей в Париже, а также этническая пестрота. Сербские националисты во главе с Николой Пашичем считали новую страну просто увеличенной Сербией, в то время как их хорватские оппоненты в лице Анте Трумбича считали сербов полуцивилизованной помесью славян и турок. Теперь им пришлось уживаться вместе после того, как в июле 1917 года они договорились о единой парламентской монархии с династией Карагеоргиевичей во главе. Вот только в вопросе федерализма согласие так и не было достигнуто. На юге, в Черногории, разгорелась гражданская война между «белыми» (сторонниками полной интеграции с Сербией) и «зелёными» (кто хотел сохранить своего монарха). В конфликт вмешалась Италия, прислав свои войска, но вторжение было отбито. В конце концов, молодое югославское государство не смогло объединить различные видения своего будущего в единый проект. Политики оказались неспособны к компромиссам, что во многом объясняет межнациональные конфликты, разгоревшиеся впоследствии.
28 июня 1919 года двое представителей Германии подписали договор в Зеркальном зале Версаля. Место было выбрано то же, где в своё время Бисмарк заставил подписать мир французов после Франко-Прусской войны. Перед подписанием их заставили пройти перед длинной шеренгой из искалеченных ветеранов войны. Немцы выглядели, как преступники, которым зачитывают обвинительный приговор. Германия теряла 13% территории, 10% населения и суверенитет над Рейнской и Саарской областями. Где-то были проведены плебисциты, как, например, в Верхней Силезии 20 марта 1921 года. В конце концов, парижские заседатели отдали Польше треть спорной территории с 43% населения, в том числе те общины, которые проголосовали за то, чтобы остаться в Германии. Немцы назвали это «справедливостью победителя». Также забрали все заморские территории. Статьи 231 и 232 договора возлагали всю ответственность за войну на Германию. Это узаконивало тяжёлые наказательные репарации, наложенные на страну для компенсации военного ущерба Франции и Бельгии. Немцам припомнили их зверства и тактику выжженной земли при отступлении в 1917 году. Победители отдавали себе отчёт в нереальности столь высоких сумм для выплаты, но не могли делать уступок, чтобы не разгневать свой истощённый войной электорат. Ограничивалась немецкая армия, которой запрещалось иметь аэропланы, танки и подводные лодки. Свой флот Германия затопила за 11 дней до конца войны.
Немцы поразмыслили, возобновить ли войну, но после ультиматума Антанты 22 июня не нашли другой альтернативы, кроме как согласиться. У Шейдемана и других парламентариев были все основания думать, что все демократические реформы для ублажения Вильсона были сделаны впустую. Энтузиазм населения сменился чувством фундаментальной измены и неприятия условий Версаля. Этот договор критиковал даже экономист Кейнс, участвовавший с британской стороны, сравнивая его с карфагенским миром.
При этом с немцами обошлись лучше, чем с Австрией, от которой отрезали Южный Тироль в пользу Италии, Южную Штирию в пользу Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, а Фельдсберг и Бёмнель отдали Чехословакии. На Галицию выдвинули претензии поляки, а Богемия с тремя миллионами немецкоговорящих стала частью Чехословакии. Соединиться с Германией не позволили, хоть это имело экономический смысл для голодающей альпийской республики. Право на самоопределение наций имели не все, как оказалось. Небольшие участки территорий с венгерской и словенской стороны сохранили принадлежность к Австрии после референдумов, что привело к столкновениям австрийской полиции с венгерскими боевиками. В декабре 1921 года один из городов вернулся в Венгрию после референдума. Австрийцы впоследствии обвинили Будапешт в шантаже населения и фальсификациях.
Бургенланд был не самой большой территориальной потерей для Венгрии, которая потеряла две трети территории и 73% населения после подписания своего Версаля, то есть Трианона. Напрасно венгры настаивали, что не отвечают за империализм Габсбургов, что Советская республика уже в прошлом, что их наказывают сильнее остальных. Все доводы разбивались о глухую стену непонимания. Страны-победители, а также их советники, видели венгров угнетателями меньшинств в своей половине империи при мадьяризации. 4 июня 1920 года национальные флаги на общественных зданиях Будапешта были приспущены, чтобы оставаться в таком положении два десятка лет, вплоть до возвращения северной Трансильвании в августе 1940 года. Ещё годом позже венгерские войска вместе с вермахтом вторглись в Советский Союз в «справедливой» войне за пересмотр Трианона и глобальный разгром большевизма. Даже в наше время Трианон остаётся для многих венгров символом несправедливости Антанты, разжигая желание «поквитаться», то есть пересмотреть его условия. При удобном случае, конечно.
Болгария территориально не так сильно пострадала, хотя сами они так не считали. Было потеряно 11 тысяч квадратных километров территории и выход к Эгейскому морю. А ещё репарации, которые в соотношении с ВВП были наивысшими. Болгарам припомнили их неверность России и Антанте, хоть они и говорили, что это всё элиты затеяли, которые уже не у власти. Узнав об условиях, некоторые боевые генералы выступили за возобновление войны, но реалисты во главе со Стамболийским, говорили, что худой мир лучше доброй ссоры. Его, как мальчика, вызвали в зал дворца в Нёйи для подписания договора. Рядом стоял греческий премьер-министр и старался выглядеть не очень уж счастливым.
Ещё одна волна беженцев из соседних стран захлестнула Болгарию. Их общее число достигло 5% населения страны. На протяжении большей части межвоенного периода страна зализывала раны, финансовые и гуманитарные, в условиях кризисов и международной изоляции. Внутренние распри, столкновения, меняющиеся правительства и военные путчи – такое это было время.
В руках союзников лежала судьба и Османской империи. Президент Вильсон не испытывал к ней большого интереса и покинул Париж сразу после Версаля. США даже не объявляли им войну. Так что империю нарезали на куски Франция с Британией. Согласно принципу самоопределения Малая Азия должна была остаться турецкой. Проблема была, однако, в том, что были претензии от соседей. Греция указывала на многочисленные греческие общины на полуострове. Своё место хотела застолбить Италия. Армяне хотели аннексий на востоке, а курды тоже хотели как минимум автономии. В августе 1920 года представители правительства султана подписали в Севре последний из серии мирных договоров. По нему лишь треть Анатолии оставалась турецкой. Проливы ставились в международную администрацию. Реакция на договор, как и в других проигравших странах, граничила с ужасом. Однако, в отличие от других договоров, его не ратифицировали, а через два с половиной года подписали другой договор с совсем иными условиями.
Мстительная жестокость союзных держав была вызвана, во многом, национализмом, вспыхнувшем во время войны. В глазах Антанты Центральные державы сами повредили себе, заговорив о «справедливом мире» всего несколькими месяцами спустя после того, как сами безжалостно нарезали Россию и Румынию. Побеждённые смотрели на дело со своей колокольни. Они ясно видели лицемерие Запада, позволившего «самоопределяться» только тому, кому надо. Да и как можно справедливо нарезать территории со смешанным населением? В этом процессе старый антагонизм между, например, чехами и немцами, дополнился новым, как между чехами и поляками. Все новые государства имели на своей территории значительные национальные меньшинства: в Польше было 35% неполяков, в Чехословакии жило больше немцев, чем словаков, а в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев имелось ещё два миллиона представителей других народов. Эти меньшинства тут же стали требовать воссоединения с родиной. За пределами Рейха оказалось 13 миллионов немцев (с Австрией), а Будапешт сожалел о потерянных трёх миллионах соотечественников. Проблема собирания земель мучила европейских политиков десятилетиями. Эти все новые государства были сами империями в миниатюре. Прежнее мирное сосуществование народов в пределах империй кануло в Лету. Былые университеты-оплоты космополитизма в приграничных областях превратились в рассадники национализма. Немцы, которые жили вперемешку с другими народами за пределами Рейха, всё чаще голосовали за правых. Имперский проект гитлеровской Германии вырос на этой логике этнического конфликта и передела территорий, запущенной в Первую мировую и усиленной при последовавшей перекройке границ.
Разумеется, никто и не задумывался о самоопределении народов колоний. Устав Лиги Наций эти народы даже не упоминал. Были введены мандаты классов А (бывшая Османская империя), B (большинство германских колоний в Африке) и C (Намибия и все остальные германские колонии). Если высшим мандатам была обещана независимость когда-то в будущем, то класс С был обыкновенной колонией, которая просто по-другому называлась.
Страны-победители осознавали, что новые национальные меньшинства нужно как-то защищать, и предложили новым странам подписать специальные договоры о меньшинствах, которым бы гарантировались права на политическую организацию и образование, например. Нарушения договоров можно было бы обжаловать в Гааге. Венгрия бы вступалась за своих соотечественников в Словакии, например. Правда, как быть меньшинствам, у кого не было национального государства, как евреям? Последних преследовали и за лоялизм по отношению к ушедшим империям, и за большевизм. В целом эти договора оказались неэффективны. Даже в наиболее толерантной Чехословакии словаки, которые, в отличие от чехов-протестантов, были католиками, не получили требуемой автономии. А ведь Масарик сам был наполовину чех, наполовину словак. Ещё хуже приходилось населению Судет, где немцы спикировали в социальной иерархии с самого верха на самый низ.
Побеждённые державы видели, что эти договора были лишь фиговым листком, прикрывающим несправедливость применения принципа самоопределения наций, и не имели иллюзий, решив для себя, что «потерянные» меньшинства нужно будет вернуть любой ценой. Ревизионизм вышел на политическую сцену задолго до появления там нацистов.