– Не надо мне тут язвить, мальчик! – Гринхельт укоризненно глядел на собеседника. – Благодаря его воле и нашим навыкам, мы уже много лет удерживаем позиции в этом городе.
– Всё – всё, не ори. Я приношу свои искренние извинения Великому. Я не хотел никого обидеть, – произнёс Хуман примирительным тоном, положа руку на сердце и глядя на статую Червя позади своего наставника.
– Хорошо, Великий говорит, что извинения приняты. Кстати, хочешь послушать последних новостей города? – лукаво улыбнулся Грин.
– Ну, одну из новостей я знаю из первых уст, – собеседник усмехнулся в ответ. – Кто – то крадёт родственников не самых последних людей в обществе, чтобы потом их шантажировать. Причем, власти, которые должны контролировать и пресекать такие вещи, находятся в доле. Что это, кстати, за пацан в клетке сидит? Сын очередного купца?
– Не, этот выпердыш из музыкальной консерватории. Наши ребята с работ шли. С обычных работ, ничего преступного! – добавил Святой, когда увидел, как бровь Хумана вопросительно поползла вверх. – На строительстве помогали. У нас в городе будет свой игорный дом. Эх, загуляем тогда!
Он залихватски подмигнул.
– Так, о чём то бишь я? А, да! Шли, значит, наши парни с работ, видят - молодёжь с этой музыкалки прёт табуном. Ну, заприметили несколько хорошеньких девчат, стали к ним подкатывать. А ты знаешь, что у нас - то народ грубый и джентльменов мало очень, да и те, в случае надобности, очень быстро в грубиянов превращаются. Общаются они с девоньками, значит, шутки шутят. Да что греха - то таить – откровенно с ними заигрывают, прямо намекая на свои намерения самым неприличным образом!
Грин произнёс эту фразу с таким прямо театральным воодушевлением, что Хуману подумалось:
— «Тебе бы в труппу. А то сидишь тут, бандитствуешь. Талант зря только пропадает.»
– Тут из толпы выходят несколько студентиков и давай на наших телегу гнать: « Да как вы смеете так с дамами! Да как вам не стыдно! Да бла – бла – бла…» – Святой продолжал свою игру одного актёра, изображая фразы говоривших музыкантов правой рукой, большой палец которой при “разговоре” стучал об указательный и средний. – И всё бы хорошо, если бы франтики повозмущались, получили щелбанов и отвали бы нахер. Но нет, сука! Мы же, твою мать, люди чести и доблести, дворяне и соль земли! Понеслась жара, когда один из утырышей произнес фразу: «хамло». Тут парни наши напряглись и решили, что хватит играться. Мне говорили, что тот человек ещё долго будет отходить от сотрясения. Затем – интереснее: кто – то сказал – «дикари неотёсанные» – и тоже теперь будет созерцать потолки лазарета весь ближайший месяц. А в конце...
— Вообще жесть! Самый смелый из них назвал Молота “чёртовым быдлом”. А ты знаешь, насколько вспыльчивым бывает наш товарищ. Он сломал наглецу обе ноги, ну тут и остальные не стали стоять в стороне, и пошла драка. Точнее не драка, а бойня. Самый натуральный забив интеллигентного скота. Слава Великому, мы знаем нужных людей, и ситуацию уже замяли! Правда, если мы вытворим такое с мирными гражданами ещё один раз, то наш “налог” увеличится вдвое. Так обещали власти. А вот этого вот мы забрали для использования в качестве нашего презента Сообществу Вольных Медиков. Всё на благо науки, как говориться! – на этой фразе Гринхельт раскатисто рассмеялся.
От этого смеха пленница в клетке очнулась. Она села, огляделась вокруг широко раскрытыми глазами, потом остановила свой взгляд на паре собеседников.
– О! Смотри, мальчик мой, я, кажется, разбудил нашу принцесску!
Девушка начала громко мычать, дёргаться и хаотично мотать головой, отчего её волосы стали походить на оживших змей. Хуман, глядя на это действо, сказал:
– Интересно, если снять кляп, какими будут её первые слова?
— «За что? Почему? Отпустите! Вы не имеете права!», и так далее, и тому подобное, – ответил Грин. – Воистину, с куртизанкой сидеть интересней, чем с такими вот фифами! Ну да ладно.
Он махнул рукой на пленников:
— У нас тут следующая история. В наш славный городок заглянули гости из Подгорного королевства. Банк решили у нас организовать. Причём, не просто банк организовать, а построить настоящий механизм по высасыванию денег у всех и вся. В принципе, в этом нету ничего такого. Но вот только, их славное предприятие ввело бы в нищету три четверти города. Под это дело, вместе с одним купцом выкупили по договору площадку на месте сгоревшего в прошлом году склада. Купец только, как оказалось, из списка владельцев земли был исключён. Бумажка, регулирующая все их права и обязанности, была нашими гостями настолько хитро составлена, что их новый друг остался гол, как сокол: земли нет, доли в предстоящем деле тоже нет. Естественно, он побежал жаловаться в соответствующие инстанции. Там ему прямо сказали: «Всё понимаем, но сделать ничего не можем, извините». И тогда он прибежал к нам. Предложил порешать его дела за некоторую сумму. Конечно, мы доброму человеку, попавшему в такую каверзную ситуацию, отказать не смогли! Мы пробили по нашим каналам информацию об этих банкирах. Как оказалось, из родных земель их выперли за такие же наглости. Своих же подсиживали, а теперь ещё и чужих решили. Месяц где – то мы готовились. В это время, они отстраивали здание своего банка. А по истечении месяца, в одну из жарких ночей, в стене, конечно же совершенно случайно, пропал кирпич. И, конечно же совершенно случайно, вместо него туда легла замаскированная под кирпич бомба со стеклянным порохом.
– Стеклянный порох? – изумился Хуман. – Это же армейская разработка. Откуда оно у вас взялось? Мы с армией теперь дела имеем что ли?
– Необязательно знать кого – либо из армейских, чтобы достать такую штуковину. Достаточно знать нескольких толковых алхимиков, вертящихся в соответствующих кругах, а их, как ты сам знаешь, в определённых районах, имеется столько, сколько надо. Удивительный у нас город! Что не захочешь – всё есть! Ну – с, продолжим. Заложили мы, значит, бомбу. Поутру, наши банкиры пришли на место строительства, оценивать прогресс. Любят они, как оказалось, постоять, о будущем подумать, пофилософствовать. Стояли они так, стояли. А потом, как еба… Ой! Я извиняюсь великодушно перед мадамой! – Грин, саркастически усмехаясь, хлопнул себя по ноге, глядя из – за плеча Хумана на утихшую пленницу. – А потом, как шандарахнет! Шестерых из десяти убило сразу. Разорвало к чертям собачьим! Четверо отделались травмами разной степени паршивости. Рабочих, если тебе интересно, зацепило всех. Мир их праху, как говориться. Те оставшиеся недобитки мы перехватили, при попытке бегства из города. Падлы оказались очень сообразительными и прямой намёк после взрыва поняли. В ходе пыток, было узнано, что они прихватили при улепётывании не все ценности, а часть спрятали в городе, надеясь вытащить позже окольными путями. Хитрые суки оказались!
— А как наш скромный градоправитель отреагировал на все эти разборки? Убийства мирных не на нашей территории, и так далее по совокупности. Ты же только недавно говорил о увеличении налога за такие вещи.
— А никак. Нет, он, конечно, прилюдно сказал, что «А-та-та, как нехорошо! Какие бессовестные люди могли это сделать?!», но он и остальные сами были не против. Мы, перед делом, с ними всё согласовали. Им самим такие кадры в городе невыгодны, а юридически у сукиных детей всё чисто. Силой стражи их не выдворишь. Дожидаться каких – то изменений в законах — попросту долго. А кто знает, сколько дерьма эти банкиры бы натворили.
— Да-а-а, ну дела! – шумно выдохнул Хуман.
— А то! Думал, мы в твоё отсутствие тут прохлаждаемся что ли? Нет! – Святой ударил кулаком по столу. – Мы исправно трудимся на благо родины! И себя, конечно же!
Добавил он, спустя мгновение, и снова рассмеялся. Его собеседник начал смеяться вместе с ним.
— Как там твой очередной, новый друг? Какой это по счету, я что – то сбился? Нормально работает хоть?
— Нормально, – ответил Хуман, – все замечательно. Скучать не даёт.
— Ну ладно, ладно. – Гринхельт сощурил левый глаз, проницательно глядя на своего ученика. – Утомил ты старика своими расспросами. Давай, дуй в комнату, отсыпаться! У нас всех завтра много работы.
— Ну, во – первых, тебе всего тридцать три, старик, – молодой вор сделал особое ударение на слове «старик». – Во – вторых, я тебя байки свои травить не просил, ты сам разошёлся.
— Вот разпалился, ворчливый мальчишка! Цепляешься к словам, как всегда. Я шуткую, шуткую! Шутки понимать надо. Учись, пока не поздно.
— Я понимаю, Грин, – проговорил Хуман, тяжело поднимаясь из – за стола. – Я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы распознавать твои шутки.
Вор потянулся. Потом направился к выходу.
— А насчёт старика и прочего, так я тоже. Шуткую – добавил он, открыв дверь.
