Основатели студенческой корпорации в Рижском политихническом училище, 1880 г. Среди них сын помещик Екатеринославскоц губернии - Иван Орестович Евецкий, печальной прославившийся во время громкого уголовного процесса 1913 г., в ходе которого он был осуждён за убийство своей любовницы.
Таможенник Павел Артемьевич Верещагин, герой знаменитого советского фильма «Белое солнце пустыни», чрезвычайно популярен в народе. Верещагин, блистательно сыгранный Павлом Луспекаевым, стал неофициальным символом таможенной службы, а его фразы навсегда вошли в народный фольклор. «Я мзду не беру — мне за державу обидно!», — говорил суровый таможенник в годы безвременья, когда не было уже ни таможни, ни державы, которой он когда-то служил, и казалось, не будет уже никогда. Кинодраматург Валентин Ежов, которому было поручено написание сценария, ставшего основой «Белого солнца пустыни», действовал в условиях крайнего дефицита времени — ему на работу отвели всего полтора месяца. Но Ежов, в отличие от своих современных коллег, к делу относился очень ответственно. Потому он отправился в Среднюю Азию, чтобы побеседовать с ветеранами сражений с басмачами. В этих беседах и всплыло имя офицера российской пограничной стражи Михаила Поспелова, чья история очень заинтересовала сценариста. Факты из биографии Поспелова перекочевали в историю Верещагина. Более того, если сравнить фотографию самого Поспелова в форме офицера дореволюционных времен и фотографию, которая в фильме висит на стене в доме Верещагина, не остается никаких сомнений в том, что и внешний образ героя был списан с него.
Прототип Верещагина обучался у полковника Верещагина
Михаил Поспелов родился в мае 1884 года в городе Орле. Получив домашнее образование, он поступил в Тифлисское пехотное училище, которое окончил по второму разряду. Вот еще любопытный момент: когда Поспелов поступил в Тифлисское училище, его начальником был герой русско-турецкой войны, участник Памирской кампании, полковник Александр Васильевич Верещагин. После выпуска Поспелова определили на службу в Либавский пехотный полк. Служба протекала спокойно, что молодого деятельного офицера не радовало. Осенью 1910 года он добился зачисления в пограничную стражу в 7-й округ на среднеазиатскую границу. В 1913 году поручик Поспелов, отлично зарекомендовавший себя на новом месте, получает назначение в 30-ю Закаспийскую бригаду, которая охраняла границу с Персией и побережье Каспийского моря. Русско-персидская граница была очень неспокойным местом. Здесь постоянно действовали шайки контрабандистов, с сопредельной стороны бандиты совершали набеги на туркменские поселения, захватывая девушек для продажи в рабство в Персии.
«Красный шайтан»
Сначала под началом Поспелова находился пост «Гермаб» («Чистые ключи»), а затем и весь Гермабский погранотряд, контролировавший 100-верстный участок границы, имевший в своей структуре 4 конно-сторожевых кордона: «Гермаб», «Сулюкли», «Мерген-Улья» и «Сарам-Сакли». Поспелов был великолепным воином: в совершенстве владел элементами кавалерийской подготовки, за успехи в соревнованиях по стрельбе был награжден шестью императорскими призами. Награды были прикреплены к ножнам шашки, которую он долго хранил. Но дело было не только в отличном владении оружием и большой физической силе. Поспелов, что называется, душой болел за порученное ему дело. Он обустраивал быт своих подчиненных, решал их проблемы, наладил тесные связи с местным населением. Поспелов помогал жителям приграничных селений, а они помогали пограничникам, видя в них свою единственную надежную защиту от бандитов.
Благодаря этому командир Гермабского погранотряда организовал хорошо разветвленную сеть разведки, что позволяло пограничникам знать заранее места и время набегов бандитов и попыток прорыва контрабандистов. Его уважали и боялись враги, давшие ему прозвище «Красный шайтан». Это было еще до появления большевиков — причиной стали не политические взгляды Поспелова, а его роскошные огненно-рыжие усы. Он появлялся внезапно для контрабандистов в самых неожиданных местах, из-за чего наиболее суеверные бандиты стали подозревать, что этот русский офицер обладает еще и навыками боевой магии.
«Я не уйду»
Дом Верещагина из фильма тоже не выдумка — он во многом срисован с дома Поспелова. В посаженном русскими пограничниками саду росли грецкий орех, яблони, груши, вишни, абрикосы, алыча, а в пруду плескались карпы. В 1917 году, как и Верещагин, Поспелов превратил свой дом в маленькую крепость. Старый мир рушился — Российская империя ушла в прошлое, и наступило безвластие, при котором бандиты и контрабандисты стали действовать нагло, не опасаясь отпора. Гермабский отряд практически развалился — солдаты, набранные, в основном, в Центральной России, рвались домой, и Поспелов не мог их уже удержать. Ему самому предлагали уехать за границу, говоря о том, что здесь его служба никому теперь не нужна, а там он может стать большим человеком. «Я пограничник, и мое дело — охранять границу Отечества. И я отсюда никуда не уйду», — отвечал упрямый Поспелов. С горсткой бойцов теперь он уже оборонял не 100 верст границы, а собственный дом, обучив владению винтовкой, пулеметом и гранатами жену Софью. В этой крепости росли и две маленькие дочери Поспелова, Лена и Вера. Наиболее дерзкие бандиты, решившие поквитаться с «Красным шайтаном», получали настолько жесткий отпор, что бросали планы мести раз и навсегда. А сам пограничник в перерывах между этими схватками, как и Верещагин, глушил тоску самогоном.
Власть возвращается
Он оставался единственным из командиров 30-й Закаспийской бригады, кто остался в строю. И в 1919 году Поспелов стукнул кулаком по столу, решив, что пора наводить порядок. «Красный шайтан» набрал добровольцев из числа местных жителей, которые устали от бандитского беспредела, вооружил и занялся их обучением. Вскоре ему удалось восстановить пограничную службу сначала на посту «Гермаб», а затем и на всем участке ответственности Гермабского погранотряда. Бандиты и контрабандисты, наткнувшись на сопротивление, предпочли уйти подальше, туда, где «Красный шайтан» не мог до них добраться. Тем временем чаша весов в Гражданской войне стала склоняться в сторону большевиков. И «Красный шайтан» стал «красным» и в политическом смысле — 24 декабря 1919 года приказом по войскам Туркестанского фронта товарищ Поспелов Михаил Дмитриевич был назначен командиром пограничного батальона с дислокацией в населенном пункте Гермаб. Времена были трудные, и Поспелову приходилось нетривиальными способами решать вопросы снабжения. Для того, чтобы обеспечить своих пограничников хлебом, он продал все ковры, которые были в его доме еще с дореволюционных времен. В марте 1921 года Михаил Поспелов стал командиром 1-го пограничного полка с дислокацией в городе Ашхабад. Задача полка — охрана всей советско-персидской границы. С формированием войск ВЧК Туркестана он назначается начальником 1-го района 35-й пограничной бригады.
Начальник научного каравана
Погранвойска молодой республики остро нуждались в подготовленных кадрах. В 1923 году в Ашхабаде при непосредственном участии Поспелова была создана школа для подготовки младшего комсостава. Курс был рассчитан на 3 месяца. Выпускники школы становились начальниками и помощниками начальников застав на среднеазиатской границе. Впоследствии эта школа была переведена в Ташкент. В конце 1925 года Михаил Поспелов был отправлен в бессрочный отпуск в связи с достижением предельного возраста службы. Отпуск получился своеобразным: к нему за помощью обратились руководители экспедиции Академии наук СССР в Кара-Кумы по поиску серы для ее промышленной разработки. Ученым был нужен человек, который знал местность, прекрасно ориентировался в бескрайних песках, знал местные обычаи и владел туркменским языком. Таким человеком и стал Поспелов, занявший должность начальника каравана. По признанию ученых, высокий профессионализм отставного пограничника позволил экспедиции, несмотря на тяжелейшие условия, добиться блестящих результатов. Спустя год работал Поспелов и в повторной экспедиции. В конце 1920-х опытный офицер помогал добивать банды басмачей, а перед Великой Отечественной войной он перешел на работу в пожарную часть города Ташкента.
Есть такая профессия...
В 1950-х годах ему был присвоен статус персонального пенсионера Узбекской ССР. До последних лет жизни Михаил Поспелов сохранял военную выправку, носил гимнастерку и пограничную фуражку. 10 августа 1962 года, в возрасте 78 лет, человек, всю свою жизнь посвятивший служению державе, умер в Ташкенте. Внук и правнук Михаила Поспелова были выпускниками суворовского училища, достойно служили в Вооруженных Силах, продолжая традицию, заложенную предком. Михаил Дмитриевич Поспелов не дожил восьми лет до появления своего «кинодвойника». Но таможенник Верещагин, полюбившийся большой стране, стал достойным воплощением образа человека, посвятившего жизнь своей Родине.
Недавно один наш читатель рассказал о мальчике, который не слышал ни одной сказки Пушкина. Его мама выбросила все книги Александра Сергеевича после того, как узнала про его скабрёзные эпиграммы и кощунственную поэму «Гавриилиада».
Над принципиальной мамой можно посмеяться, конечно. Но мы не будем. Лучше расскажем вот какую историю…
В 1826 году во время посещения Святогорского монастыря Пушкин увидел открытую Библию и машинально прочёл страницу, на которой она открыта. Это была Книга пророка Исайи, отрывок, в котором пророк говорит о том, как ему явились шестикрылые Серафимы:
«И сказал я: горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами…» (то есть «мне ли говорить о Боге, если это делают ангелы»). «Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих, и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твоё удалено от тебя, и грех твой очищен. И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? Кто пойдёт для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня» (Ис. 6, 5 — 8).
Атмосфера монастыря, душевное состояние, в которое погрузился поэт, оказывают на него странное и сильное впечатление. Несколько дней эти образы преследуют его, пока наконец он не встаёт ночью и не записывает стихотворение «Пророк». Напомним отрывок:
...И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул...
Почему этот случай так взбудоражил Пушкина? Может, потому, что его собственные уста были «нечисты» — осквернены многими от буйства гормонов происходящими скабрёзными строками?
И это он сам, Пушкин, ощущал «духовную жажду» — и желал быть призванным к служению, быть может, более высокому, чем легкомысленное «служенье муз»?
Заметьте, сколь сложен обряд, описанный в стихотворении: и язык вырвал, и грудь рассёк, и сердце вынул, и на место сердца вставил пылающий уголь, тогда как в Книге ангел всего лишь касается этим углём уст пророка. Словно не было у поэта уверенности, что одно лишь прижигание уст поможет. Будто чувствовал: без КАЗНИ никакое возрождение для него невозможно...
И вот наступает 1828 год. Он становится для Пушкина годом тяжёлого нравственного кризиса. В правительстве идёт следствие по делу написанной им за семь лет до этого ходящей в анонимных списках «Гаврилиады». За богохульство анонимному автору поэмы полагается каторга. Только надо его ещё сперва отыскать. Этим занимается специальный следственный орган — Временная верховная комиссия.
Допрошенные по делу указали на предполагаемое авторство Пушкина. Ему пришлось испытать небывалые доселе страх и унижение. Одно дело — встать в ряды декабристов, бунтовщиков, и совсем другое — оказаться осуждённым за литературное хулиганство.
Пушкин не боялся ни смерти, ни гонений, но он боялся бесчестия. И — потерял лицо. Он лгал Временной комиссии, приписывал авторство «Гаврилиады» покойному князю Дмитрию Петровичу Горчакову, пытался вводить в заблуждение друзей. «Вряд ли был в его жизни момент большего в собственных глазах позора», — пишет литературовед В. С. Непомнящий.
Царь вроде бы поверил Пушкину и просил его лишь помочь следствию отыскать того, «кто мог сочинить подобную мерзость». Пушкин был в отчаянии. Граф П. А. Толстой посоветовал ему не запираться. И Пушкин пишет царю письмо, в котором признаётся в «шалости столь же постыдной, как и преступной».
Царь поступил благородно. Прочитав письмо, он повелел прекратить расследование, но никому не сообщил о признании Пушкина. (Недаром Николая Павловича Романова современники называли царём-рыцарем.)
Пушкин испытал огромное сотрясшее его душу облегчение. Бывают очищения слёзные, очищения страданием, очищения смехом, а бывает — очищение стыдом. Стыд — одно из сильнейших чувств: он способен провоцировать физиологические реакции от покрасненья ушей до обморока, стыд может мучить долго, как рана, и заживать, исчезая из эмоциональной памяти без следа.
Для человека чести, каковым Пушкин являлся, пережитое, без сомнения, было той самой «Серафимовой казнью», вследствие которой прежний человек умирает и появляется на свет другой человек. Вскоре после окончания следствия (завершившегося в конце осени) он пишет:
Как быстро в поле, вкруг открытом, Подкован вновь, мой конь бежит! Как звонко под его копытом Земля промёрзлая звучит!..
Злосчастный 1828 год заканчивался. В декабре 1828 или январе 1829 на детском балу у танцмейстера Иогеля Пушкин впервые видит юную Наташу Гончарову. Начинается, как принято говорить, «совсем другая история».
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
22 апреля 1870 года родился Ульянов Владимир Ильич, более известный всему миру под псевдонимом Ленин.
Интересные факты о том, каким был Ленин, когда «бегал с кудрявой головой» — по той самой улице, которая названа в его честь (Московская улица, сейчас улица Ленина).
Вопреки распространенному убеждению, у Ленина в роду нет калмыков. Его дед по папе, Илье Николаевичу, происходил из села Андросова Нижегородской губернии, после чего переехал в Астрахань. Прадед и прапрадед были крепостными крестьянами нижегородских помещиков. А вот в маме, Марии Александровны Бланк, кровей было намешано: в ее роду имеются русская, немецкая и шведская линии. У Ленина имеются именитые родственники: его прапрабабушка Кристина Маргарет Эдлер была связана родственными узами с семейством Курциусов. Эрнст Курциус был одним из крупнейших историков античности, археологом, автором трехтомника «История Греции». Его брат Георг написал учебник по древнегреческому языку, который был переведен и на русский язык, и имелся в библиотеке Ульяновых.
Ленин, как и все дети того времени, был крещеным. В Никольскую (Казанскую) церковь, которая располагалась на Карамзинской площади (ныне — пересечение улицы Гимова и эспланады), маленького Володю отнесли на шестой день после рождения. Крестными мальчика были этнограф, краевед, управляющий Симбирской удельной конторой Арсений Белокрысенко и мать коллеги и друга Ильи Николаевича, Наталья Ауновская.
Исследователи считают, что от религии Владимир отошел, когда ему было 16 лет. По закону Божьему при этом гимназист Ульянов имел отличные оценки.
Никольская церковь была одной из красивейших в Симбирске. После революции она была взята на охрану государством музейным отделом Главнауки Народного Комиссариата Просвещения СССР. Однако в 30-е годы ее уничтожили.
Знаменитый дом на улице Московской, приобретенный семьей Ульяновых (именно в нем сейчас расположен музей), семья купила за 3750 рублей. Бывшая хозяйка — вдова титулярного советника Екатерина Молчанова. Купчая была оформлена на маму Ленина, Марию Александровну.
В детстве Володя был пухленьким, крупным мальчиком, что видно по его фотографиям. Он поздно начал ходить, много падал и часто ударялся головой — родители даже опасались, что это отразится на умственных способностях их сына. Интересно, что акушерка, которая принимала роды, говорила: «Либо очень умный, либо очень глупый выйдет».
Позже он стал бойким, веселым мальчиком, любил шумные игры, ломал игрушки. Играл в солдатики и предпочитать командовать другими детьми. В пять лет (по тем меркам очень рано) выучился читать, затем был подготовлен к гимназии и в 9,5 лет пошел в первый класс.
Маленький Володя был мастером на все руки. Вместе со старшим братом и сестрами делал из картона, бумаги и других материалов елочные игрушки, солдатиков, по чертежам из детских журналов изготавливал гимнастические снаряды, ходули. А позднее помогал отцу ремонтировать мебель и делал полки для книг.
Будущий вождь мирового пролетариата неплохо рисовал. Известен его рисунок «Тотемами», который Володя послал своему другу в Оренбург. У маленького Володи был очень хороший слух, он хорошо для своего возраста играл на рояле. Однако, поступив в гимназию, это занятие забросил.
В детстве Володя чуть не утонул. Вместе с сыном портнихи, жившей во флигеле усадьбы Ульяновых — Колей Нефедьевым, он ходил на Свиягу. Однажды, увидев большую канаву, Володя подошел к ее краю и, не удержавшись, упал на дно, в трясину. Коля спас ему жизнь — он начал громко кричать. Володю вытащили подбежавшие рабочие.
В подростковом возрасте Володя был очень вспыльчивым. Известен его конфликт с преподавателем французского языка в гимназии. На родине, во Франции, он был кучером, а в России выгодно женился на помещице и решил преподавать язык в гимназии. Учитель неправильно написал слово на доске, и Володя его высмеял прямо на уроке. Ульянову выставили 4 по поведению — из-за этого ему, круглому отличнику, могли не дать золотую медаль. Илья Николаевич серьезно побеседовал с сыном, конфликт был погашен.
У Володи была огромнейшая тяга к знаниям. Он легко заучивал наизусть большие тексты, с лету сдавал экзамены в гимназии, читал на древнегреческом языке выступления ораторов. Знания давались ему без зубрежки — он просто прочитывал материал и моментально его воспроизводил.
Многие замечают, что в доме Ульяновых у Володи самая неудобная комната — ничем не огражденная, по сути, это лестничная площадка на втором этаже. Здесь всегда было очень шумно: лестница спускается ко входной двери. Помещение совсем крохотное, помимо печки, здесь есть место лишь для кровати и пары стульев. Изначально эту комнату хотела оставить себе Мария Александровна, но Володя захотел быть рядом с Сашей, которому подражал. Кроме того, он таким образом решил воспитывать силу воли, учился делать уроки, не отвлекаться на посторонние разговоры.
В студенческие годы Володя пытался курить. Отучить его от вредной привычки смогла только Мария Александровна, которая напомнила ему о бедности. Тогда семья жила только на пенсию отца, лишних денег на табак не было. Этот аргумент стал для Володи решающим.
В рассказе Василия Шукшина «Критики» показана дружба между дедом и внуком. Вот концовка рассказа:
««Гражданин Новоскольцев Тимофей Макарыч одна тысяча… девяностого года рождения, плотник в бывшем, сейчас сидит на пенсии. Особых примет нету.
Вышеуказанный Тимофей двадцать пятого сентября сего года заявился домой в состоянии крепкого алкоголя. В это время семья смотрела телевизор. И гости ещё были…
Тимофей тоже стал смотреть телевизор. Потом он сказал: «Таких плотников не бывает». Все попросили Тимофея оправиться. Но он продолжал возбуждённое состояние. Опять сказал, что таких плотников не бывает, враньё, дескать. «Руки, говорит, у плотников совсем не такие». И стал совать свои руки. Его ещё раз попросили оправиться. Тогда Тимофей снял с ноги правый сапог (размер 43–45, яловый) и произвёл удар по телевизору.
Само собой, вышиб всё на свете, то есть там, где обычно бывает видно.
Старший сержант милиции КИБЯКОВ».
…Встал, сложил протокол вдвое, спрятал в планшет.
– Пошли, дядя Тимофей!
Петька до последнего момента не понимал, что происходит. Но когда Кибяков и отец стали поднимать деда, он понял, что деда сейчас поведут в каталажку. Он громко заплакал и кинулся защищать его:
– Куда вы его?! Деда, куда они тебя!.. Не надо, тять, не давай!..
Отец оттолкнул Петьку, а Кибяков засмеялся:
– Жалко дедушку-то? Сча-ас мы его в тюрьму посадим. Сча-ас…
Петька заплакал ещё громче.
Мать увела его в уголок и стала уговаривать:
– Ничего не будет с ним, что ты плачешь-то? Переночует там ночь и придёт. А завтра стыдно будет. Не плачь, сынок.
Деда обули и повели из избы. Петька заплакал навзрыд. Городская тётя подошла к ним и тоже стала уговаривать Петьку:
– Что ты, Петенька? В отрезвитель ведь его повели-то, в отрезвитель! Он же придёт скоро. У нас в Москве знаешь сколько водят в отрезвитель!..
Петька вспомнил, что это она, тётя, привела милиционера, грубо оттолкнул её от себя, залез на печку и там долго еще горько плакал, уткнувшись лицом в подушку».
Тотальный совок в отдельно взятой избе: собственный телевизор человеку у себя дома разбить нельзя! А глядя на таких «рассудительных», «честных», «правильных» и лишь формально городских тёть и их дядь, да ещё если с русским деревенским («отрезвитель», «центер», «исть») акцентом – а особенно если наигранным – тут не то что телевизор, всю хату разнесёшь. А заодно и страну. Ведь в стране эти тёти устраивались, как правило, неплохо. Не плотниками, а всё по районо, горкомам, собесам…
«Они были очень умные и всё знали – Петькина тётя и её муж. Они улыбались, когда разговаривали с дедом. Деда это обозлило».
Известный художник кисти и слова, мыслитель и любитель русской деревни Чудик из одноимённого рассказа В.М. Шукшина:
«– Ммх!.. – чего-то опять возбудился Чудик. – Никак не понимаю эти газеты: вот, мол, одна такая работает в магазине – грубая. Эх вы!.. А она домой придёт – такая же. Вот где горе-то! И я не понимаю! – Чудик тоже стукнул кулаком по колену. – Не понимаю: зачем они стали злые?»
Не понимает он! Кулаком стучит! А не ты ли сам, горе луковое, растил святорусско-быдлодеревенскую да пролетарско-гоповскую скотинку? Всех ведь своими художествами и юродствами бесил – попутчиков в транспорте, телеграфистку, сноху. Даже 50-рублёвую бумажку потерял (полмесяца работы), лишь бы родная жена пару раз тебе шумовку к бестолковой голове приложила.
Вот ещё один шукшинский любитель русской деревни и критик хамства-грубости, на этот раз из рассказа «Выбираю деревню на жительство»:
«Некто Кузовников Николай Григорьевич вполне нормально и хорошо прожил. Когда-то, в начале тридцатых годов, великая сила, которая тогда передвигала народы, взяла и увела его из деревни. Он сперва тосковал в городе, потом присмотрелся и понял: если немного смекалки, хитрости и если особенно не залупаться, то и не обязательно эти котлованы рыть, можно прожить легче. И он пошёл по складскому делу – стал кладовщиком и всю жизнь был кладовщиком, даже в войну. И теперь он жил в большом городе в хорошей квартире (отдельно от детей, которые тоже вышли в люди), старел, собирался на пенсию. Воровал ли он со складов? Как вам сказать… С точки зрения какого-нибудь сопляка с высшим юридическим образованием – да, воровал, с точки зрения человека рассудительного, трезвого – это не воровство: брал ровно столько, сколько требовалось, чтобы не испытывать ни в чём недостатка, причём, если учесть – окинуть взором – сколько добра прошло через его руки, то сама мысль о воровстве станет смешной. Разве так воруют! Он брал, но никогда не забывался, никогда не показывал, что живёт лучше других. Потому-то ни один из этих, с университетскими значками, ни разу не поймал его за руку. С совестью Николай Григорьевич был в ладах: она его не тревожила. И не потому, что он был бессовестный человек, нет, просто это так изначально повелось: при чём тут совесть! <…>
Словом, всё было хорошо и нормально. Николай Григорьевич прошёл свою тропку жизни почти всю. В минуту добрую, задумчивую говорил себе: «Молодец: и в тюрьме не сидел, и в войну не укокошили».
Это вам не какой-нибудь скандально проворовавшийся из-за жадности советский служащий, а подлинный враг народа, глубоко законспирированный. Что ещё он втихаря вытворял на гражданке или натворил бы на войне, бог его знает.
Игорь Анчиполовский, «Птицам пиздец» (1989 г.):
Стервятники порвали металлические сетки, Проникли сквозь окно в президентский дворец – И в доме, где даже тишина была ветхой, Свил себе гнездо одинокий стервец.
Из тарелок с гниющими остатками обеда Он пищу черпал для себя и птенца, А птенец, птенец, шалун и непоседа, Озорно плевал в кормящего отца.
Вырос младший стервец, и безумные птицы Покинули старый президентский дворец И понеслись к той волшебной границе, За пределами которой птицам пиздец.
Что и говорить, отупевший от чудиков народец не удержал ящик от паденья. Да ещё и уронил максимально криво: парник под названием СССР, в отличие от ну совсем нетепличной Российской империи, не воспитал себе хороших могильщиков. Надо было побольше детей, как в своё время Я.М. Юровского в восемь лет на завод, в клуб к Владимиру Ланцбергу. И побольше таких школ и клубов. И тогда – возможно – не сносить кое-кому головы. Ну а так, сначала старший стервец, а после него малыш-непоседа принялись проедать гниющие остатки криво упавшей советской державы.
Однако щемящих лириков тонкой душевной организации добрый и хрупкий умирающий СССР породил немало. Как, по-видимому, никакое другое общество. Очень многие из этих поэтов ушли рано.
Борис Рыжий (1974 – 2001), «Костёр» (стихотворение написано в 1993 году, из-за схожести смысла и образного ряда и резкой разности ритмик это, можно сказать, как ряшкой об забор трагическое заключение к оптимистичному «Коли втомлюся я життям щоденним…» Леси Украинки):
Внезапный ветр огромную страну сдул с карты, словно скатерть, – на пол.
Огромный город летом – что костёр, огонь в котором – пёстрая одежда и солнце. Нищие сидят на тротуарах в чёрных одеяньях. И выглядят как угли. У девчушки на голове алеет бант – она ещё немножко тлеет. Я ищу в пустом кармане что-то – может, деньги для нищих, может, справку в небеса, где сказано, что я не поджигатель. …А для пожарника я просто слаб.
Девочка, как вполне мог бы сказать улыбающийся едва ли не на всех фотографиях поэт Андрей Дементьев, светит прощальным светом. Только у Дементьева не красное на чёрном, как у Б. Рыжего или К. Кинчева, а розовое, в розовой нежной коже, на белом.
Леся Украинка (третья слева, внимательно-ласково смотрит на карапуза) в кругу родственников и знакомых. Зелёный Гай, 1906 г.
«Алёша любил детей, но никто бы никогда так не подумал – что он любит детей: он не показывал. Иногда он подолгу внимательно смотрел на какого-нибудь, и у него в груди ныло от любви и восторга… Особенно он их любил, когда они были ещё совсем маленькие, беспомощные» (В.М. Шукшин, «Алёша Бесконвойный»).
Но Алёша Бесконвойный – редчайший среди шукшинских чудиков достойный человек. Недаром он тяготел к городскому образу жизни: по выходным не работал в колхозе (по субботам топил баню). Конфликтовал, естественно, по этому поводу с колхозным начальством, терпел насмешки односельчан. Можно сказать, защищал русскую культуру (баня, как известно, её символ) от русской разновидности богоносного хрена и рагуля, то есть, простите, святого землепашца, сеятеля и хранителя, пусть в массе своей и не такого агрессивного и взвинченного, как настоящий рагуль.
И философия у Бесконвойного не то что у деревенщиков-народолюбцев:
«…Как хотел Алёша, чтоб дети его выучились, уехали бы в большой город и возвысились там до почёта и уважения. А уж летом приезжали бы сюда, в деревню, Алёша суетился бы возле них – возле их жён, мужей, детишек ихних… Ведь никто же не знает, какой Алёша добрый человек, заботливый, а вот те, городские-то, сразу бы это заметили. Внучатки бы тут бегали по ограде… Нет, жить, конечно, имеет смысл. Другое дело, что мы не всегда умеем. И особенно это касается деревенских долбаков – вот уж упрямый народишко! И возьми даже своих учёных людей – агрономов, учителей: нет зазнавитее человека, чем свой, деревенский же, но который выучился в городе и опять приехал сюда. Ведь она же идёт, она же никого не видит! Какого бы она малого росточка ни была, а всё норовит выше людей глядеть. Городские, те как-то умеют, собаки, и культуру свою показать, и никого не унизить. Он с тобой, наоборот, первый поздоровается».
Можно назвать Лесю Украинку прирождённым педагогом. Ну, или, скажем, киллершей. Галина Лысенко (дочь украинского композитора Николая Лысенко) вспоминала:
«…Мне было лет восемь-девять (значит, речь идёт о начале 1890-х гг., Лесе лет двадцать – Т.М.).
К какому-то празднику готовилось представление детской оперы «Зима и Весна»… Эта опера была гораздо серьёзнее и сложнее, чем другие, тоже детские… а между тем «артистические силы» состояли из одних детей. Должно быть, решающей была тут помощь взрослых. Одним из лучших советчиков и постоянных руководителей в этом деле была Леся Украинка, или просто Леся, как её тогда у нас звали. На её долю выпали самые большие хлопоты – она и режиссёр, и балетмейстер, костюмер и декоратор, да к тому же ещё и суфлёр.
Леся сама придумывала эскизы и сама же шила по ним одеяния для Осени, Зимы, Снеговика и Весны… Все мы удивлялись «ювелирному» мастерству Леси…
Ежедневно Леся приходила репетировать с нами, примерять костюмы, по десять раз повторять наиболее трудные сцены, а нам этого не хотелось. Особенно надоело нам повторять движения, за чем Леся тщательно следила. Бывало, что мы совершенно теряли терпение и убегали куда глаза глядят. Но неумолимый режиссёр вытаскивал нас из-под дивана или из-за какого-нибудь шкафа и расставлял по местам. Не припомню, чтобы Леся по этому поводу когда-либо раздражалась – всегда спокойная, ласковая, она ещё и шутила при этом.
Она и вообще всегда была добродушной…» [29]
Во время самого спектакля, как вспоминала писательница Оксана Стешенко, Леся «старательно помогала одевать и подбадривать артистов. Леся вообще любила детей» [30].
Леся Украинка подрабатывала частными уроками. На них [31] или в ходе случайных разговоров [32] с представителями подрастающего поколения аккуратно, я бы даже сказал: ювелирно, продвигала социалистические идеи. Поэтесса была крепко связана с киевской социал-демократической группой и дружила со многими её представителями, но сама в эту группу не входила. Товарищи её туда не включали: берегли больную, хрупкую женщину от царских тюрем и ссылок. [33, 34] Увы, никто не уберёг Лесю от К.В. Квитки, юриста по образованию, борца за свободу, который в самый мерзкий (он же самый святорусский) период Российской империи (при Николае II) преспокойненько служил в судах рашки. А в первом салорейхе (УНР) стал аж замминистра юстиции.
Ну и напоследок лирическое отступление. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Её называли «самой популярной и влиятельной женщиной в России». Она провела в заключении 32 года. Свой последний приговор не услышала...
Мария Александровна Спиридонова родилась в 1884 году Тамбове. Её отец был зажиточным тамбовским дворянином, владел двумя домами и паркетной фабрикой.
Мария Спиридонова в юности
Однако уже в 15-летнем возрасте Мария оставила гимназию и устроилась работать конторщицей в губернское дворянское собрание, примкнув к местной подпольной организации эсеров. Была подвергнута аресту за участие в демонстрации, но вскоре отпущена. После революционных событий 1905 года, стала активисткой эсеровской боевой дружины.
Всероссийскую известность Спиридоновой принесло убийство. 16 января 1906 года она застрелила советника тамбовского губернатора Гавриила Луженовского, который был организатором местного отделения «Чёрной сотни» и усмирителем крестьянского восстания в Тамбовской губернии.
Незадолго до расстрела Луженовского эсеры прислали ему и его матери письмо, в котором приговаривали его к смертной казни. Естественно, что Луженковский появлялся в общественных местах только в окружении охраны. Спиридонова, переодевшись гимназисткой, выслеживала его несколько недель. В конце концов она подстерегла советника губернатора на вокзале, когда тот выходил из поезда. Спиридонова выстрелила в него пять раз, но сразу не убила. Луженковский скончался через три недели мучений.
Жертва Спиридоновой Г.Н. Луженковский. Его жена и дети
Дело о покушении на Луженовского широко освещалось в газетах. В либеральной прессе была запущена утка о якобы имевшем место изнасиловании революционерки в тюрьме. Этот факт неоднократно отрицала сама Спиридонова. Другое дело, что во время задержания на месте преступления Спиридонова была жестоко избита. (Пристав Жданов и казачий офицер Аврамов, принимавшие участие в избиении Марии Спиридоновой при задержании, вскоре были убиты эсерами.)
Так или иначе, но «прогрессивная общественность» того времени сочувствовала отнюдь не жертве покушения, а юной и симпатичной (пока ещё) террористке. На суде она не раскаивалась, держалась вызывающе: «Я в полном согласии с ним (с политическим приговором, вынесенном Луженковскому эсерами) и в полном сознании своего поступка взялась за выполнение приговора, потому что сердце так рвалось от боли, так стыдно и тяжко было жить».
Спиридонова ожидала приговора 16 дней. Она ждала смертной казни и боялась, что не сможет встретить её с достоинством. В камере, размышляя о том, что ей предстоит, она лепила человечков из хлебного мякиша и «вешала» их на вырванном из головы волоске. Но казнь ей была заменена на каторгу. Как позже писала Спиридонова, такие моменты навсегда меняют человека.
Мария Спиридонова за решёткой тюремной больницы
Место заключения ей назначили на Нерчинских рудниках, в Акатуйской каторжной тюрьме (примерно 600 километром от Читы). По пути следования осуждённых эсерок к месту заключения, местная общественность встречала их, как знаменитостей. Вот торжественная встреча Марии Спиридоновой, Марии Школьник, Анастасии Биценко, Александры Измайлович, Ревекки Фиалки и Лидии Езерской на Омской железнодорожной станции 30 июня 1906 года во время этапирования к месту заключения
Счастливые солдаты и офицеры конвоя фотографировались с ними "на память":
Жизнь политических заключённых была там вольной: их содержали вместе, отдельно от уголовных, режим был мягким – разрешались регулярные прогулки в лесу и многодневные свидания с родственниками вне тюрьмы, с проживанием «на квартирах».
На каторге. Мария Спиридонова - крайняя слева
Тем не менее, Спиридонова считалась «мученицей царского режима» и сразу после Февральской буржуазной революции, отбыв около двенадцати лет заключения, была амнистирована и освобождена личным распоряжением Керенского.
Наступил расцвет её политической и общественной деятельности. Именно к этому времени относятся слова американского журналиста Джона Рида о Спиридоновой как о самой известной и влиятельной женщине в России. Она становится одним из лидеров партии левых эсеров, входит в состав ВЦИК РСФСР. Её избирают председателем двух съездов Советов крестьянских депутатов, членом президиума ВЦИК. Она признаёт необходимость сотрудничества с большевиками и часто встречается с Лениным. Именно союз с левыми эсерами в конце 1917 – начале 1918 года помог большевикам закрепиться у власти.
Однако вскоре пути эсеров и большевиков разошлись. Эсеры были не согласны с концепцией диктатуры пролетариата, справедливо считая тогдашнюю Россию страной прежде всего крестьян. Они протестовали против политики большевиков в деревне. А главное – резко изменили своё отношение к Брестскому миру. На V Всероссийском съезде Советов Спиридонова обвиняет большевиков в измене и заявляет о возобновлении террора: «Теперь, как и при царизме, в моей руке будут тот же револьвер, та же бомба». Кстати, выступала на этом съезде Спиридонова, стоя на столе.
После взрыва в резиденции Мирбаха
Бомба взорвалась уже через несколько дней: 6 июля 1918 года в резиденции немецкого посла. По замыслу эсеров, его гибель должна была разорвать Брестский мир. В тот же день Спиридонову арестовывают, но, учитывая «заслуги перед революцией», вскоре освобождают. Но – тоже ненадолго.
По словам Николая Бухарина, свидетельствовавшего против Спиридоновой на Московском Революционном трибунале, «все речи Спиридоновой поражали своей логической несообразностью, были сплошным истерическим криком и свидетельствовали о её полной неуравновешенности».
Приведём, кстати, некоторые фрагменты этих речей. Вот фрагменты из открытого письма Спиридоновой в ЦК партии большевиков:
«Вместо свободного, переливающегося, как свет, как воздух, творчества народного, через смену, борьбу в советах и на съездах, у вас — назначенцы, пристава и жандармы из коммунистической партии».
«Вы настолько приучили народ к бесправию, создали такие навыки безропотного подчинения всяким налётам, что авксентьевская, американская, красновская диктатура могут пройти, как по маслу».
(Эсер Н. Д. Авксентьев, как раз в это вреям собирал антибольшевивтские силы в Сибири. П.Н. Краснов – один из руководителей добровольческой армии, организатор белого движения на Дону.)
В феврале 1919 года трибунал постановил сроком на один год изолировать Марию Спиридонову от политической деятельности. Предполагалось, что в течении этого времени она будет лечиться в санатории. Однако вместо санатория революционерка угодила в психиатрическую больницу, где объявила голодовку и едва не умерла. По ходатайству Клары Цеткин летом 1921 года Спиридонову освободили из больницы под надзор ЧК и поселили в подмосковной Малаховке. Там она жила вместе с боевой подругой Александрой Измайлович (они познакомились на Нерчинской каторге). Бывшие террористки (в 1906 году Измайлович, так же, как Спиридонова, выпустила пять пуль в свою жертву – минского полицмейстера Д.Д. Норова) жили в абсолютной нищете, имея одну на двоих, одну кофту, одну шапку и одно пальто.
Спиридонова отошла от политики, но её тюремные мытарства ещё только начинались. В 1923 году за попытку бегства из страны она была сослана в Среднюю Азию. В 1930 году – снова арестована и направлена сначала в туберкулёзную больницу в Бутырской тюрьме, затем – в ссылку в Уфу. Срок ссылки несколько раз продлевался, а в 1937 году, на волне борьбы с троцкизмом, Спиридонову арестовали в седьмой, последний раз.
Спиридонову обвинили в том, что она «входила в состав объединённого эсеровского центра и в целях развёртывания широкой контрреволюционной террористической деятельности организовывала террористические и вредительские группы в Уфе, Горьком, Тобольске, Куйбышеве и других городах…». Содержалась в Уфимской тюрьме, а затем в Москве в Бутырской тюрьме. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила её к 25 годам тюремного заключения.
К тому времени, по свидетельству осуждённой тогда же эсерки Ирины Каховской (принадлежавшей к роду декабриста Петра Каховского), Спиридонова выглядела так: «Она шла по коридору столыпинского вагона седая, худая и держалась за стенку. Увидя меня за решёткой другого купе, она крикнула свой приговор и, показав на уши, сказала: «Ничего не слышу».
Последняя фотография из "личного дела"
К концу жизни Мария Спиридонова превратилась в полностью физически разрушенную женщину с признаками психического заболевания. У неё не было даже личных вещей (согласно протоколам обысков, за ней числились только кружка и ложка). Последнее заключение отбывала в Ярославской и Орловской тюрьмах.
Она пробыла в заключении 32 года. Отбыть свой последний 25-летний срок не успела. 11 сентября 1941 года, в связи с угрозой немецкой оккупации Спиридонову в числе других заключённых, считавшихся особо опасными, вывезли в Медведевский лес в десяти километрах от города и ликвидировали. Свой последний приговор она не услышала из-за полной глухоты. Возможно, смерть стала избавлением от того ада на земле, в котором жила «эсеровская богородица».
Что интересно: Мария Спиридонова была частично реабилитирована в 1988 году. Однако уже в 1992 году её реабилитировали ПОЛНОСТЬЮ.
Провожая одну за другой громкие даты, мы, конечно, не могли оставить своих подписчиков без соответствующей истории, сценарий которой был написан в далеком прошлом. Наша история будет посвящена одновременно и боевым действиям, и любовным перипетиям, а декорациям к ним послужат события более чем столетней давности - не так часто освещаемый нами период Великой войны (1914-1918 гг.)
Плац-парадная площадь Красноярска (совр. Красная площадь). Отсюда красноярцы отправлялись на фронт
Первого августа 1914-го года Российская империя вступила в Первую мировую войну - за две недели до этого, 17 июля 1914-го в стране была объявлена всеобщая мобилизация, ставшая ответом России на объявление Австро-Венгрией войны Сербии. Буквально через несколько дней, 20 июля, мобилизация была объявлена в Енисейской губернии - вскоре из красноярцев были сформированы пять стрелковых полков (из них два запасных), две дружины народного ополчения, отделение конного запаса и казачий дивизион. Среди тех, кто отправился на фронт, был и наш герой - Дмитрий Поварнин. Парень отличался меткой стрельбой, потому сразу был определен в снайперы. Долгое время удача сопровождала красноярца - из каждого боя Поварнин выходил целым и невредимым, но однажды, в один из тяжелейших моментов войны, и она отвернулась от него.
«Их отряд сразу же занял не слишком удачную позицию, снайперы были уязвимы. В какой-то момент рядом с ним разорвался снаряд, образовалась воронка. Двух товарищей, что были рядом, сразу же убило. А его оглушило и контузило со страшной силой…»» (Из воспоминаний Ирины Глушаковой, внучки ветерана Первой мировой)
Дмитрий Поварнин (сидит). Фото из архива Ирины Глушковой, внучки ветерана Первой мировой
Когда Дмитрий очнулся, его товарищей уже не было рядом - русские войска оставили поле боя, а его, Поварнина, очевидно приняли за мертвого. Первым, что он услышал, была немецкая речь - именно так начинался новый этап в военной биографии красноярца. Он, вместе с другими своими соотечественниками, оказался в немецком плену. Злобные фрицы избили русских, не оказавших сопротивления, а после посадили на корабль и отвезли. Следующие дни Поварнин провел в темной корабельной каюте.
«Духота, вонь, стоны… Не было воды, раз в несколько дней раненым кидали куски хлеба, как собакам. Боевые товарищи умирали один за другим, а дед каким-то образом сумел выжить. Их привезли и выгрузили в портовом городе в Германии. В каком - дед либо не хотел говорить, либо по-настоящему не помнил. Там всех пленников выставили на продажу, как рабов. В то время немцы брали себе их для работы в домах»
История Дмитрия Поварнина во многом похожа на судьбу другого красноярца - Егора Аксеновича Константинова. Его, в отличие от своего земляка, отличал потрясающий голос, что позволило Константинову стать полковым запевалой. Однако благословение Аполлона не стало для него панацеей от ужасов войны. В 1916-м году он оказался в немецком плену, однако, как и нашему герою, ему повезло - он не оказался в лагере военнопленных, а попал на работу к немецкому хозяину. Условия содержания военнопленных в те годы регламентировались принятым Гаагским соглашением, согласно которому пленные получали медицинскую и другую помощь, а также право оставаться в принявшем их государстве. Немецкие семьи нуждались в крепких мужских руках, потому и стала нередкой подобная практика распределения военнопленных.
Егор Константинов
То же произошло и с Поварниным. Его, очевидно выставленного на одной из немецких площадей, заприметила 18-летняя девушка, родители которой пришли выбирать себе слугу. Возможно именно ее решение повлияло на окончательную судьбу солдата, ибо в тот день Поварнин был принят в качестве рабочего в богатый немецкий дом, за что после русский долгие годы благодарил Анну (девушку), называя ее своим ангелом-хранителем.
«Только благодаря ей он выжил, ведь родители Анны его приняли хорошо. Залечили раны, выходили, кормили, поили, не изнуряли работой. Именно там он взял за привычку тёплыми вечерами выпивать кружечку пива с жареными колбасками или копчёным сыром»
Анна в свою очередь сразу же влюбилась в Дмитрия и вскоре, в 1917 году, родила ему сына. Но несмотря на то, что и сам Поварнин любил свою немецкую невесту, солдат мечтал вернуться на родину и, как только война закончилась, сбежал из немецкого дома, ничего не сказав своей молодой жене. А вернувшись в Сибирь, женился, однако еще долгие годы вспоминал девушку, благодаря которой остался в живых. Здесь у него родилось двое детей, увидел Дмитрий и внуков - одной из которых, внучке Ирине, и поведал историю своей молодости. А она, в свою очередь, загорелась идеей найти своих немецких родственников.
Дмитрий Поварнин после войны
А что же с полевым запевалой Егором Аксеновичем? Его немец вскоре женил на своей дочери, а после один за другим у него появилось двое сыновей. Однако и он, предприняв несколько попыток, все-таки сбежал на родину, где у него появилось еще пятеро детей от двух последующих жен. Закончилась непростая и интересная судьба русского солдата также, как и начиналась - с песни. Многочисленные родственники Константинова вспоминают, что в один из субботних дней, когда вся семья собиралась в баню, Егор Константинович затянул песню и вдруг замолк - уже навсегда. Вместе с обоими русскими женами его же и похоронили, но и немецкая у ветерана всегда оставалась в памяти - «очень хорошая она была, хозяйственная». Да и об оставленных сыновьях Егор Аксенович уж очень переживал..
А на этом всё. С вами был Бородатый Горец, до новых встреч и новых историй. Все самое интересное - статьи, ролики и подкасты, вы можете найти в нашей группе «Бородатый Бард» Вконтакте, а также здесь, на Пикабу! Также предлагаем вам познакомиться с другими постами серии "Как..", посвященным региональной истории, т.б. событиям и героям, так или иначе связанными с родиной "Бородатого Барда" - Красноярским краем.
Внучка ветерана Первой мировой Дмитрия Поварнина Ирина Глушкова с фотографиями тех лет
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
В очень туманной и запутанной биографии культового американского писателя и поэта XIX века есть странный эпизод, про который исследователи долго не могли понять – был он или не был. Уж больно фантасмагорично все выглядит, да и документальных подтверждений нет. Кроме свидетельств самого Эдгара По!
Речь идет о пребывании автора стихотворения “Ворон” в России – на берегах Невы.
В 1839 году великий американский мистик написал свою автобиографию, в которой в частности указал, что за десять лет до того “в донкихотском порыве бежал из дома без гроша в кармане, чтобы принять участие в борьбе греков, сражавшихся за свою свободу, и, не добравшись до Греции, попал в Россию, в Санкт-Петербург”.
Русские исследователи XIX века описывают это как установленный факт. И даже приводят любопытные подробности. Согласно их данным, Эдгар По оказался в Петербурге без паспорта, не имея возможности продолжить свое путешествие. Далее описывается, как американский писатель блуждает по Невскому проспекту, заглядывает во все кабаки, ввязывается в скандалы, пьяные драки с матросами и в конце концов попадает в кутузку.
На волю Эдгару По удается выйти, благодаря вмешательству американского консула Генри Мидлтона. Он же помог соотечественнику вернуться на родину.
Однако американские литературоведы более позднего времени, проведя детальнейшие исследования биографии Эдгара По, установили, что пределы Америки он покидал только однажды – когда мальчиком провел пять лет в Англии. После 1820 года он никогда больше не пересекал океан и не мог оказаться в Санкт-Петербурге.
Почему же тогда Эдгар По вставил этот эпизод в свою автобиографию? На этот вопрос у филологов ответа нет. Известно лишь, что тема Санкт-Петербурга его явно волновала. Именно этот город он почему-то упорно указывал в качестве обратного адреса, когда писал приемной матери письма из армии.
Современные исследователи полагают, впрочем, что По действительно мог побывать в Петербурге. Но только не Эдгар, а его старший брат Генри, который был моряком. Возможно, именно из его рассказов писатель и заимствовал этот эпизод.