Сверхимпериализм (3)
Продолжаем знакомиться с книгой Майкла Хадсона.
Предыдущие части выложены в серии.
Политику принуждения европейских союзников к выплате военных займов с процентами автор называет политической агрессией высшей степени. Ведь во время войны обещания давались иные. Немцев же сами союзники тоже не жалели, и под грузом репараций германская экономика обанкротилась, а средний класс в стране исчез, создав почву для прихода фашизма. Проблемы должника становятся проблемами кредитора, так что появились они и у Британии с Францией. Тем было сказано, что они должны по-прежнему исполнять свои долговые обязательство, но только не путём наращивания своего экспорта в Штаты. Нет денег – затягивайте пояса и продавайте сэкономленное куда-то ещё. Ведь рынок США был надёжно защищён высокими пошлинами и нетарифными ограничениями.
В целом можно сказать, что это бремя долгов между странами подготовило грядущую войну, как предполагал в своё время Ленин. Правда, он видел угрозу в частном капитале. Но до поры, до времени долги выплачивались. Это происходило за счёт займов, взятых у американских банков. Так государственные долги потихоньку становились частными. Деньги шли по треугольнику: из США в Германию, затем во Францию и Британию, а оттуда – обратно в США, где ФРС намеренно держала процентную ставку на низком уровне, чтобы не обрушить британский фунт. Дешёвые деньги порождают желание срочно их куда-нибудь вложить. Например, в акции. Дешёвые деньги и надули пузырь на американской бирже.
Таким образом финансовый сектор Соединённых Штатов стал нести ответственность за благосостояние не только своей страны, но и европейских стран. Биржевой бум высасывал деньги из Европы тоже, что вызвало там сокращение кредита и давило на цену золота. Цены стали падать, возникла угроза банкротств. В 1928 году в дальних уголках мира началась депрессия, которая затем достигла США и Европы. Циркуляция средств по треугольнику оказалась нарушена. Американским банкам резко оказались нужны деньги, чтобы закрыть убытки после сдувания биржевого пузыря. Эти средства они стали доставать, в первую очередь, из Европы.
Первыми проблемы появились у фунта, чей курс оказался завышен. Это мешало британскому экспорту и затрудняло инвестиции, хоть и облегчало выплату долгов. В стране царила дефляция. Решили отыграться на рабочих, не повышая им зарплату – получили волну забастовок.
Больше всех в результате своей непоследовательности в ситуации с военными займами пострадали, в конце концов, сами Штаты, где финансовая пирамида была гораздо более внушительной. Иллюзия того, что европейцы смогут рассчитаться с долгами, перезанимая у частника, рухнула. В 1931 году президент Гувер объявил о моратории на выплаты межправительственных долгов. Берлин соскочил с крючка, но Лондон прочно сидел на нём, когда все побежали скупать фунты после банкротства Данат-Банка. Фунт рухнул, и система курсов валют вышла из равновесия. Гувер явно опоздал со своим мораторием. Последовала мировая война пошлин и девальваций. Британия вместе с рядом других стран вышла из золотого стандарта после того, как попыталась по-прежнему платить по американским счетам в условиях резкого сокращения выплат со стороны Германии. Они сформировали так называемую зону фунта. В золотом блоке остались США и Франция, которые вместе имели 80% мирового золота.
Исходя из того, как американцы милостиво обошлись с немцами и жёстко вели себя с англичанами, автор приходит к выводу, что причиной было стремление Штатов к мировой гегемонии. У них было два ближайших конкурента. Первый был союзником в войне, второй – врагом. После того, как враг оказался повержен, настала очередь давить союзника. Нечто подобное произошло и после Второй мировой войны.
В 1932 году состоялась конференция в Лозанне, где страны пытались найти решение проблемы послевоенных долгов. Срезав сумму немецких репараций на 98%, бывшие страны Антанты выступали под девизом из молитвы Господней: «и остави нам долги наша, яко же мы оставляем должником нашим». Но понимания в Конгрессе они не нашли. Британцам предлагалось пустить с молотка и сокровища своих музеев, и колонии. Мораторий Гувера истёк 30 июня, нужно было снова платить. Первыми были греки, которые сразу уведомили о двухлетней отсрочке платежей согласно договору с США. Так же сделали и некоторые другие мелкие должники. Стало ясно, что что-то списать будет необходимо, на чём настаивал и частный банковский капитал. Главный вопрос был – что списывать: частные или межправительственные долги? В принципе, решение можно было найти, но тут вмешалось ещё одно событие: выборы в Соединённых Штатах, где Гувер и республиканцы потерпели поражение. Президентом стал Франклин Рузвельт, которого больше заботило положение в своей стране, нежели ситуация в международных финансах.
Через два дня после американских выборов Греция объявила о дефолте по неотложной части своего долга. Английский и французский послы тоже попросили пересмотра вопроса с долгами. Но приём они встретили холодный. Неуступчивость Рузвельта дала новый импульс по скатыванию Европы в национализм и автаркию. Вторая мировая стала безальтернативной кульминацией.
В принципе, избиратели вправе ожидать от главы государства, чтобы тот отстаивал государственные интересы, так что изоляционизм был оправдан. Это европейские страны исторически больше зависели от международной торговли. Они верили в магическую силу рыночного равновесия, хоть и осознавали, что свобода торговли способствует ведущим участникам, подобно тому, как свобода движения капитала способствует кредиторам. Но потрясения двадцатых-тридцатых годов заставили их считать стабильность валютных курсов предпосылкой успешной торговли и благосостояния. Рузвельт же с самого начала дал понять, что конца света не случится, если одна или другая валюта обвалится. Европа должна платить по счетам, а средства на это должны найтись, стоит лишь прекращать тратить их на вооружение. Его не волновало, что сокращение оборонных расходов не повлияет на объём валютных резервов, если только страна не импортирует вооружения. Оно только вызовет безработицу.
Хоть президентская власть всё ещё принадлежала Гуверу, тот считал, что, в конце концов, разруливать придётся его сменщику. И потому он стал консультироваться с Рузвельтом по мере поступления сообщений от Франции и Британии о проблемах с выплатами. Гувер указывал на важность порядка в международных финансах, но сочувствия не встретил. Так что европейцам указали на необходимость своевременного погашения очередных пакетов. Гувер показывал пальцем на Конгресс в оправдание своих действий. 15 декабря Британия заплатила, а вот Франция объявила дефолт. Американцы были разгневаны при виде того, что французы не желали расставаться со своим золотом. Но падение британского правительства укрепило последних в правильности своего решения.
Не стоит забывать, что в самой Америке бушевала Великая Депрессия. Боролся с ней Рузвельт дешёвыми деньгами и высокими госрасходами. Он не был готов даже начинать обсуждать урегулирование военных долгов, о чём его просили европейцы. 4 марта 1933 года, через пять недель после прихода к власти Гитлера, он объявил в стране банковские каникулы, отменил сухой закон, ввёл пособия по безработице, а также зафиксировал высокие цены на сельхозпродукцию. Последнее подразумевало импортные квоты. 20 апреля он отвязал доллар от золота, стремясь поднять цены и оживить таким образом коммерцию.
Европе стало ясно, что в эти тяжёлые времена каждый будет сам за себя. Подешевевший доллар облегчил поток американских товаров на европейские рынки, чего нельзя было сказать о европейских товарах на американском. Преимущество отвязки фунта от золота оказалось нивелировано. Британия стала готовиться к худшему и заключать двусторонние торговые соглашения со своими ведущими торговыми партнёрами. И всё же они ещё надеялись договориться на конференции в Лондоне. Начало её было запланировано на 12 июня 1933 года.
Я не встречал лучшего описания процессов, которые начались после Версаля и привели к Великой Депрессии, а за ней – и к новой мировой войне. Майкл возлагает большую часть ответственности на эгоистичных американцев, которые блюли свой интерес. Но зададимся простым вопросом: как бы мы поступили на их месте? Списали бы французам и англичанам их долги, не получив никакой компенсации? А как смотреть в глаза своим фермерам и другим простым американцам, которые перебивались в то время с хлеба на воду? В международных отношениях господствует примат эгоистических государственных интересов. Правительство должно заботиться о своих гражданах, а о чужих гражданах пусть заботятся их правительства.
Единственное, о чём следовало тогда задуматься – это о том, что бардак у соседа рано или поздно может стать твоей проблемой. Но если сосед живёт за океаном, то это случится скорее поздно, чем рано. Однако прогресс транспорта продемонстрировал на примере Перл-Харбора, что наша планета не такая уж необъятная, и что о мире и стабильности часто лучше позаботиться даже в ущерб своим сиюминутным интересам. Но это будет потом. А пока Америка боролась с Великой Депрессией и не собиралась никому помогать.
