Книжная лига

Ранней осени дыханье застилает земли, и я с накопленным летним теплом рад приветствовать вас, дорогие друзья и товарищи! Хочу представить вам самую меньшую по хронометражу, но не по значимости работу на моём канале! Артур Кларк – Девять миллиардов имён бога. Это новый для меня автор, с которым я был знаком весьма поверхностно, но даже таких представлений достаточно, чтобы ощущать его величие и значение для фантастики, как жанра! Это философская история, которая на мой взгляд задаёт очень значительные и неоднозначные вопросы о природе бытия и смысла всего сущего. Гораздо более глубокие, чем может показаться на первый взгляд. Вообщем я с превеликим удовольствием взялся за эту работу.

В этот раз история на четыре персонажа и разошлась она соответственно на четыре голоса. Спешу представить вам усердного дебютанта в озвучании и моего хорошего друга – Александра Якунчева, который профессионально говорил на руководительском за менеджера небольшого предприятия! Вместе с ним в паре звучит его тёзка - Александр Крюков, артист краснодарского театра драмы. Он уже принимал эпизодическое участие в работе по Булычёву (вы не слушали?) но тут он мастерски воплотил задуманного мной полноценного и ёмкого персонажа – верховного ламу! Хочу раскланяться в благодарностях им обоим, мне слышится отличный контрастный дуэт людей разного мировоззрения!

Двух работяг Джорджа и Чака (привет Стивену Кингу, ага), озвучили мы с братом Игорем, моим постоянным и самым надёжным артистом! Как и всегда ему отдельное особое спасибо и за старательное участие и за поддержку!)

Для записи музыкального оформления, помимо электронного звучания моего любимого Absynth от Native Instruments, я впервые применил записи живого инструмента – укулеле, это был особенный творческий вызов, вдохновлял на который меня Ханц Циммер. Я намерен продолжать в этом направлении. Надеюсь и вам понравится!

Обложка Stable diffusion

Как и всегда рекомендую получать удовольствие в наушниках!

ЗЫ: Ну теперь не иначе грядёт завершение цикла про Грегора и Арнольда и юбилейная 30я работа следом! Планов и идей много, надеюсь что никакие препятствия не задержат производственный процесс на долго!)

С огромной благодарностью ко всем, кто поддерживал добрым словом, лайком и комментом. Ваш Lastfrom.

https://t.me/Lastfromgram

https://vk.com/lastfromfirst

https://www.youtube.com/@Lastfromfirst

Но я никогда не был доволен этим финалом. Он казался мне вялым и бессильным (в оригинале: limp-dick, то есть импотентным). Такими же ощущениями он отзывался и позже, когда я перерабатывал версию для издательства Doubleday, добавив в нее все, что было вырезано, включая моего любимого психопата — Малыша ("Не ты мне скажешь, мать твою, а я тебе!") После всей этой работы, большей частью проделанной в 1986–1987 годах, я снова уперся в "Не знаю" Фрэнни и вновь остался неудовлетворен. Но, так как придумать ничего лучше я не сумел, я (уж простите за каламбур) оставил все как есть (в оригинале: let it stand).

Я знал, что должно было произойти со Стю и Фрэнни по пути обратно на Восточное побережье. Я знал, что Фрэн упадет в колодец и еще раз встретится с Бродягой (или Праздным гулякой, the Walkin’ Dude); можно назвать это "Последним искушением Фрэнни Голдсмит". Я видел эту историю ясно и отчетливо, но в окончательную (по крайней мере на тот момент) версию "Противостояния" она не вписалась.

Во-первых, мне хотелось закончить книгу на героях, оставшихся в Боулдере. Во-вторых, роман и так получился чрезмерно длинным, а я прекрасно представлял реакцию критиков на то, что они бы назвали "авторским самовлюбленным растягиванием". Я помнил особенно злой отзыв о громоздком романе Джеймса Миченера, критик сказал примерно следующее: "У меня два совета насчет этой книги. Первый — не читайте ее. Второй — если все-таки будете читать, не уроните ее себе на ногу".

Так история о Фрэнни — довесок, побочный сюжет, реприза, называйте как угодно — осталась ненаписанной. Но потом Джош Бун, талантливый молодой режиссер, договорился о новой экранизации "Противостояния" для стриминга CBS All Access (первая, для ABC, тогда называвшейся "мини-сериалом", была снята целиком Миком Гаррисом по моему сценарию). Кажется, где-то во время промо-тура я упомянул сюжет с колодцем. Джош об этом знал и попросил меня написать "Фрэнни в колодце" как своего рода эпилог к сериалу CBS. Я с радостью согласился. Между "Фрэнни в колодце" и финальным появлением Флэгга у меня даже появилась возможность хотя бы косвенно ответить на то самое мучительное "Не знаю".

А еще через несколько лет Крис Голден и Брайан Кин предложили — думаю, без особой надежды, — чтобы я согласился на их роль редакторов сборника рассказов по мотивам "Противостояния": об эпидемии, унесшей 99,8 процента населения Земли.

Моей первой реакцией было отказать. Слишком уж это напоминало музыкальную индустрию с ее привычкой выпускать "трибьют-альбомы" в честь престарелых исполнителей или тех, кто уже ушел в великий небесный джаз-бэнд. Элла Фицджеральд поет Дюка Эллингтона, Дайна Вашингтон — Бесси Смит, Нилссон поет Рэнди Ньюмана, а знаменитые "Various Artists" исполняют все: от "The Carpenters" до Джими Хендрикса и Уоррена Зивона.

Так что изначально идея мне не понравилась. Я подумал: "Я ведь не старый, не мертвый и еще не трясусь от дряхлости". Но потом мне сделали операцию по замене бедра — последствия давней аварии, — и я очнулся на больничной койке, чувствуя себя стариком. Когда наконец выбрался из нее — сначала с ходунками, потом на костылях, — то понял, что и я дряхлею тоже (хотя только в дни недели, заканчивающиеся на "у" (то есть во все дни — прим. переводчика)). Сейчас я в основном хожу без костылей, но после операции воспринял этот проект иначе.

Отчасти потому, что вспомнил о "Фрэнни в колодце". Иногда я задумывался: а сколько еще историй могло бы появиться в мире, пораженном Супергриппом или уже после него? Честно признаюсь: такие мысли особенно часто приходили во время пандемии коронавируса, когда вдруг невозможно стало достать даже сливки для кофе, а люди вытирали задницы рекламными буклетами, потому что туалетная бумага напрочь исчезла с полок. Я также думал о том, что происходило в других уголках мира и даже в животном мире (отмечу, что один из рассказов этого сборника, "Африканская расписная собака" Катрионы Уорд, прекрасно отвечает на этот вопрос).

Был и еще один важный момент: я уважаю редакторов задуманного сборника "Конец света, каким мы его знаем". Господа Голден и Кин — отличные писатели, и потому я доверил им собрать отличную, разнообразную антологию. Что, собственно, они и сделали. Единственное мое разочарование заключается в том, что они, быть может, излишне скромничая, не включили туда собственные рассказы.

А в остальном — какой богатый урожай! Мое желание о "других уголках мира" сбылось: помимо истории Катрионы Уорд, есть рассказы, действие которых разворачивается в Англии, Пуэрто-Рико, Канаде, Пакистане... даже одно жуткое путешествие — подарок от Тима Леббона — на космический корабль, вращающийся на умирающей орбите. В книге — тридцать четыре истории от одних из лучших авторов ужасов, фэнтези и научной фантастики. Другие писатели, вроде Каролайн Кепнес, С.А. Косби и Мэг Гардинер, обычно работают в иных жанрах, и потому их участие придает сборнику особую свежесть. В итоге каждый из этих авторов выложился по полной, и результат принес мне огромное удовольствие. Я рад, что дал этому проекту зеленый свет.

Это конец света, каким мы его знаем... и я чувствую себя прекрасно.

Интересно и доступно, но не тупо и содержательно. Вполне неплохо прочитается в паре с одной из моих любимых книжек «Жизнь одного вождя» про Сталина.

Кароч мне было интересно! В том числе краткий экскурс в ту эпоху, когда Корея была под Японией. Ща дочитаю «Поющих в терновнике» (охеренные, уже за середину перевалил) и думаю прочитать «Патинко"/"Дорогу в тысячу ли» про Корею 1930-х как раз.

***

Оч смешно, как Ким Ир Сен был годами марионеткой советской России (флаг Северной Кореи придуман в Москве; для первого появления на публике русские вояки ему свои пиджак с брюками отдали и прочая прочая) – и как к концу жизни в его автобиографии было написано, как он лично учил советские армии воевать, как Сталин про него всем друзьям рассказывал, как он брал японские города и всякое такое. (По свидетельству сбежавших на юг приближенных, дед к концу жизни как будто уже сам поверил в эти сказки про белого бычка).

• Ночь первая: любопытство и влечение. Вместо того чтобы устремить взгляд внутрь себя и в текст молитвы, он рассматривает красоту мертвой панночки. Он допускает в свое сердце греховное любопытство и плотское влечение. Это первая брешь в его защите. Он не устоял перед искушением — и этим приоткрыл дверь для воздействия ведьмы.

• Ночь вторая: уныние и пьянство. Осознав угрозу, он не ищет спасения в искренней молитве или в том, чтобы обратиться за помощью к Церкви. Нет. Он выбирает самый человеческий и самый губительный путь — залить страх вином. Грех уныния и чревоугодия ослабляет его дух и рассудок ещё сильнее. Он добровольно топчет свою и без того слабую веру.

• Ночь третья: отчаяние. К финальной ночи в Хоме не остаётся ни веры, ни надежды. Он рисует защитный круг уже механически, сам не веря в его силу. Им движет животный ужас и отчаяние — смертный грех, означающий полную потерю надежды на Бога. Круг защищает его тело, но душа уже давно незащищена.

И вот появляется он — Вий. Существо, чей взгляд убивает. Но ключ к разгадке вот в чём: Вий — слепой. Он не может сам найти Хому. Его нужно подвести и поднять ему веки.

И здесь — главный философский момент всей повести. Хома делает это сам.

Он слышит команду: «Поднимите мне веки!» — и поддается ей. Из любопытства? Из ужаса? Из последней искры того самого «не поверю, пока не увижу»? Он сам смотрит в глаза своей гибели.

Вий — это не причина, а следствие. Это материализовавшееся отчаяние, неверие и грех самого Хомы. Монстр приходит не потому, что его позвали, а потому что душа философа была уже готова его принять, была опустошена и лишена защиты.

Так о чём же эта притча?

Гоголь создал не историю про внешнего злодея. Он написал притчу о том, как внутренняя слабость, малодушие и отсутствие истинной, сердечной веры делают человека уязвимым для тьмы.

Зло проникает не через щели в дверях, а через бреши в нашей душе, которые мы сами создаём: любопытством к запретному, уходом в грех вместо молитвы и, в конечном счёте, отчаянием.

Мы нередко возводим вокруг себя защитные барьеры из ритуалов, убеждений или наставлений, веря, что они обеспечат безопасность. Однако повесть «Вий» предостерегает нас: когда сердце опустошено сомнениями и неуверенностью, даже самая мощная преграда окажется бессильной. Одна лишь слабость духа способна разрушить любые стены и открыть путь злу.

Однако, если взглянуть внимательнее, гибель Хомы Брута представляется не случайной западнёй, а закономерной трагедией медленного нравственного упадка, состоящего из трёх основных этапов.

Акт нулевой: Соблазн — искра падения

Ещё до акта насилия разворачивается событие, запускающее маховик рока. Уставший, ищущий ночлега Хома сталкивается со старухой-ведьмой — и та является ему в облике пленительной панночки. Этот миг искушения становится решающим. Потерявший бдительность, измождённый философ поддаётся её чарам. Это уже не борьба со злом, а увлечённость, подчинённость соблазну, охваченность странным притяжением и болезненным любопытством. Зло проникает в его жизнь не грубой силой, а через обман и приманку. Физического греха ещё нет, но уже совершён грех духовный — проявленная слабость и открытость искушению. Именно эта внутренняя уступка становится той искрой, что задаёт импульс всем последующим ступеням падения.

Акт первый: Грех убийства — начало падения

Фундамент трагедии Хомы заложил именно акт насилия. Несмотря на угрозу, исходящую от потусторонних сил, его решение убить панночку становится роковым. Независимо от природы жертвы, этот поступок ложится тяжёлым бременем на совесть героя. Преступив библейское предписание «не убий», богослов теряет статус невинной жертвы обстоятельств и превращается в пособника зла. Руки его осквернены кровью, и моральное очищение, которое могло бы служить защитой в дальнейшем, оказывается утраченным навсегда.

Второй акт: грех сомнения — путь духовного падения

Хома вновь оказывается внутри круга, начертанного молитвенным ритуалом. Внешне он исполняет всё верно, однако Гоголь намеренно выделяет важное обстоятельство: герой произносит молитвы сухо, автоматически, лишённые подлинной веры и душевного участия. Будучи философом, человеком, получившим образование в области богословия, Хома так и не принял эти знания сердцем. Священные тексты воспринимаются им лишь как механические формулы, волшебные чары, которые сработают независимо от внутренней силы убеждения. Его надежда покоится исключительно на обрядовых действиях, а не на истинной вере. Именно эта внутренняя пустота создаёт уязвимое место в духовной обороне героя, позволяя злым силам проникнуть внутрь.

Третий акт: Чревоугодие и уныние — путь добровольного падения

Осознавая всю тяжесть ситуации, Хома принимает судьбоносное решение. Вместо молитвы, раскаяния и ясности мысли он выбирает иной способ забыться. Просит спиртного и огромную порцию пищи, надеясь заглушить собственный страх едой и питьём. Таким образом обнажаются две известные страсти — чревоугодие и уныние.

• Обжорство проявляется как стремление найти успокоение через физическое наслаждение, попытка скрыться от внутренних проблем за счет плотских удовольствий.

• Отчаяние выражается в отказе бороться, в пассивности духа и принятии своего положения как неизбежного и безнадежного.

Таким образом, «Вий» — это не просто «страшилка», а строгая духовная притча. Гибель Хомы Брута — это следствие не столько внешнего зла, сколько внутренней слабости, маловерия и нежелания бороться за свою душу. Он гибнет не от Вия, а из-за того, что шаг за шагом сам подготовил себя к этой встрече, позволив злу вселиться в свою душу через грех, отчаяние и маловерие. Эта история — вне времени, ведь она предупреждает нас о том, что главная битва со злом происходит не в нарисованном на полу круге, а в сердце человека.

Не знаю как вы, но я получая новую крупицу знаний сразу улетаю в мечты представляя как её применю, к чему она меня приведёт, чего я достигну с её помощью. Я мечтатель. Иногда узнавая что-то я теряюсь для мира и не могу продолжить делать дела. И мне это нравится.

Для общего развития полезно, но гайда как захватить власть внутри нет. Только как удержать.

Книга 9 Испаний из 10 Италий

Ещё больше постов моём телеграм канале Чиловый беляш.

Пы. Сы.

Думал разбить пост на два, но мне так больше нравится.