Книжная лига

Повествование начинается с того, как у героя ВОВ с фамилией Певзнер рождается трое близнецов как раз в день взятия Берлина в 1945 году. По дальновидному совету друга семьи по прозвищу "Анекдот" детей называют Сергей, Игорь и Даша. И на протяжении почти 60 лет мы следим за судьбой этих близнецов, их родителей и собственно немаловажного друга семьи. В аннотации написано: "беспощадное обличение чудовищных безумий террора, антисемитизма, фашизма, во всех их очевидных и скрытых проявлениях и следствиях, искромсавших судьбы нескольких поколений одной семьи и их родины". Так вот аннотация нагло врёт, и именно она подвела мои ожидания: возможно, поэтому первое впечатление от того, что я читал было сильно негативным.

Во-первых, я не зря упомянул продолжение повести "Очень страшная история". Ее стиль совпадает и со стилем романа. Все главные положительные герои изрекают необычайно много умных мыслей. Эти постоянные, часто излишние и неуместные "мудрости", как будто претендующие на громкие цитаты, откровенно утомляют. Да и многие рецензенты отмечают сумбурность и неровность повествования, словно автор спешил и боялся не успеть…

Во-вторых, в романе постоянно рассказывают анекдоты – как способ подчеркивания ужасной реальности. Но по большей части они притянуты за уши, а их рассказчик – тот самый друг семьи – выписан не так четко, чтобы читатель проникся его юмором. В итоге тоже начинают раздражать, хотя анекдоты про евреев я считаю великим культурным явлением.

Самая главная начальная претензия к роману — это то, что я хочу сказать в-третьих. Ужасный Сталин умирает в самом начале романа, и семейство живет далее в последующих советских эпохах. И вот не увидел я там какого-то ужасающего антисемитизма и фашизма (у иных авторов современников это показано гораздо откровеннее и страшнее), семья жила и жила неплохо, сталкиваясь отнюдь не с идеологическим государственным антисемитизмом, а с бытовым, соседским. И, насколько я сделал вывод из сюжета, корни неприязни лежали совсем не в плоскости религии, ксенофобии и других подобных явлениях, а исключительно в зависти и дурном характере некоторых граждан…

Главная героиня романа, Даша Певзнер, была очень красива и талантлива. Это всё, что нужно для драмы – здесь уже не важно, еврейка она или латышка. С таким набором характеристик можно сотворить хоть комедию, хоть трагедию, хоть сагу с элементами обоих жанров. Остальные претензии автора на тему антисемитизма весьма слабы: в ВУЗ могли не принять и русского, если где-то возник бы блат, или подставить в театре актера в результате интриг и любовного треугольника – какая разница, кто ты по национальности. Гораздо больше обоснованной неприязни и ненависти к СССР выписаны в романе у латышской женщины Дзидры и потомственного дворянина Георгия Елчанинова (оказалось, эта фамилия сыграла важную роль в семье самого Алексина, что он удостоил ее упоминание в романе). И, что характерно, ни слова о том, как жилось евреям по другую сторону фронта: они точно не страдали от того, что про них не пишут восторженную статью в газете. Герои произведения совершенно игнорируют этот момент.

Итак, первую половину романа я читал скорее через силу. Просто ради того, чтобы составить впечатление о том, как, мне казалось, "скатился" Алексин. Однако неожиданно сюжет романа разогнался, закрутился и в итоге выдал такой "вотэтоповорот", что я невольно сравнил его с шекспировскими трагедиями. И появилось некое подозрение, что Алексин писал роман не о том, как плохо быть евреем в СССР, а глобальнее, гораздо глобальнее. Это видишь не сразу, ослепленный аннотацией, культурным кодом, некоторой, как сейчас модно говорить, "повесткой". Антисемитизм, ярко выписанный в романе в романе, оказывается, не случайно так поверхностен. Потому что по факту антисемитизм это прикрытие. Прикрытие злобы, зависти, ненависти, собственных неудач и неверных решений. И тут всё начало становиться на свои места. Истоки сей драмы неизменны с древних времен: инаковость, гарантированно обрекающая тебя на проблемы. Умный и красивый, честный и культурный? – держись, будут бить. Я не могу раскрыть концовку, так не принято в рецензиях – она слишком неожиданная – и, хотя мне бы хотелось порассуждать о ней, даже, возможно, "похоливарить", ведь посыл-то как будто читается, мол, довели "оккупанты" до трагедии. Однако вдруг латышская женщина видит в приехавшей из Москвы еврейке натуральную "оккупантку", и ей не важно, кто она, что пережила. И вот уже становится отчетливо ясно: ненависть порождает только ненависть и страдания.  И ничего не меняется и не изменится.

Алексин публикует роман в двух частях в 1994, уже живя в Израиле. А через год после теракта в Тель-Авиве на улице Дизенгоф, вдруг вносит в свою сагу ряд правок и дописывает третью очень короткую часть. И там тоже случается страшный и драматический поворот, финал всей саги, в чем-то перечеркивающий более ранний посыл автора. Честно говоря, после обеих концовок я готов простить минусы романа и признать, что он достоин к прочтению, а Алексин-Гоберман не утратил талант, хотя призрак свободы, отсутствие цензуры и настроения 90-х заметно повлияли на его стиль и выражения.

"Сага о Певзнерах" – грустная книга. Она не предлагает выхода, она лишь подчеркивает то, что всё и все остаются на своих местах, позициях и мнениях. И ничего сделать нельзя. Безумие нынешних дней – прекрасное тому свидетельство. События прошлого уходят в учебники, границы государств пересматриваются, мировой капитал перераспределяется, а люди не меняются.

Если отвлечься и игнорировать постсоветский стиль автора в духе оскорбления всего советского и положительного упоминания всего досоветского (при царе благородные дворяне евреев не обижали, разумеется), если условно принять точку зрения героев романа и прожить их жизнь, если дочитать до конца, то в целом книга оставит весьма хорошие впечатления. Это совсем не эпическая сага, да и, по-видимому, не сага вовсе, но в то же время и не какой-то сионистский памфлет. Это попытка растерянного человека понять людей, осмыслить прошлое, поделиться с другими, позвать на помощь. Но ничего не меняется, и никто не меняется. Есть вероятность, что автор сам до конца не осознал, что роман вышел более глубоким, чем планировалось.

Есть такой анекдот… Смешной и трагичный. Он именуется жизнью. Ее можно назвать и «романом с вырванными страницами». Я вырываю страницы, вырываю страницы… Чтобы второстепенность не заглушила смеха и не спрятала слез. Но стены смеха на свете нет. А Стена плача пролегла от Иерусалима по всей земле.

PS: в 2011 году Алексин покинул Израиль и поселился в Люксембурге. Его приемная дочь - вторая жена режиссёра Карена Шахназарова, американская телеведущая.

Например, справа покачивал головой знакомый и безумно одинокий цветочек с пушистой головкой. Совсем как тот, который был нещадно смят жестокой рукой воительницы.

Бледный, никакой, почти незаметный среди растопыренных листочков травы. Другими словами, Вальканта не смогла пройти мимо. Свернула в сторону и вскоре стояла над крошечным светло-бежевым пятнышком. Потом присела и некоторое время рассматривала его вблизи.

Простой, но что-то в нем было такое притягательное. Тонкий стебелек, темная сердцевинка и пушистый ореол вокруг. Шарик, покрытый едва заметным узором. Он и вызвал неясный восторг в груди.

Следующим открытием оказалась яма, буквально выросшая под ногами на пути. Небольшая, но Вальканта умудрилась зацепиться носком сапога и едва себе ногу не свернула. Тупая ноющая боль преследовала еще какое-то время.

Еще цветок, но подальше. И еще.

Вальканта давно уже шагала по полю, чей конец таял вдали, выискивая светлые пушистые маячки. Кажется, Тахзу говорила, что все возвращаются в город через сутки после выхода. Так что в какую именно сторону топать – не столь важно. А тут хоть какой интерес. Все веселее, чем просто идти вперед и вперед.

Поле. Целое поле светлых цветочков. Порывы ветра, незамеченные прежде, радостно носили семена с пушистыми кисточками туда-сюда целыми облаками.

Мост был любопытным видением. Светлый с темными прожилками. Вальканта, лишь приблизившись, поняла, что он создан из знакомых пушистых семян. Потрогала поверхность ногой, прежде чем наступить. Кажется, прочный.

Обещанного Тахзу стража не видно, не видно никакого подобия портала или врат, или что-то, что должно было помочь перейти грань меж мирами. Сам мост уходит в светлое облако. Есть что-то под ним или нет – не разобрать. Чем заканчивается – тоже. Занятная вещь, если подумать.

Вальканта вернулась с моста на землю, где уселась в раздумьях, скрестив ноги и подперев кулаком голову. Взгляд блуждал по в целом довольно впечатляющей картине. Или картинке. Ни одного ответа на груду вопросов. Где же Тэмора, когда она так нужна?

Возвращалась в город тем же путем, которым пришла. Шагала и шагала вперед, не ставя перед собой никакой особой цели. Мысли раз за разом возвращались к мосту, оставленному позади. Вальканта мало что понимала в происходящем, еще меньше разбиралась, но одно чувствовала наверняка: соваться на мост одной желания никакого. Страшно вообще-то!

Неприятности сами нашли девушку, плутающую по улицам города. Совсем погрязла в думах и едва не схлопотала клинок в живот. Блестящее лезвие отбили, звон стали резанул по ушам, прогоняя напрочь все посторонние мысли.

Нападающий ушел в сторону от прямого столкновения с новым противником и предпочел сделать ноги. С ачха действительно лучше не связываться, особенно когда те не в духе. Каркар был в довольно сносном.

Прямой взгляд выдержать оказалось довольно проблемно. Вальканта вдруг почему-то ощутила себя нашкодившим ребенком, которого застукали на месте преступления. До боли знакомое, но давно позабытое ощущение.

- К тебе дело есть, - встрепенулась Вальканта, которой не нравились косые взгляды со всех сторон. Торчать посреди улицы у всех на виду и при этом не сражаться, здесь так не принято. Друзей в Тандер Сакт не заводят.

Каркар молча прошел вместе с ней с десяток шагов, пока не понял, что ищет не слишком опытная проводница. Вальканта услышала его тихое бормотание, однако предпочла сделать вид глухой. Послушно затопала следом, пока уже ее вели меж многочисленных домиков.

Зашла в дверь следом за массивной фигурой. Хлопок за спиной вызвал внутреннюю дрожь. Громко, даже если ожидаемо. Стряхнув пыль, осевшую от потолка, с головы, прошла вперед, где уселась на земляную скамью, разделившую внутреннее пространство дома практически пополам.

- Говори, - Каркар не сдвинулся в ее сторону, оставшись стоять у двери.

Вальканта заметила чужой быстрый взгляд к единственному окну. Сложно преградить все пути к бегству в одно лицо, но кинжал в спину не подведет. Была уверена, что ее знакомый не промахнется. Больше того, доспех не выдержит в том виде, в каком он есть.

- Я видела грань мира, - сходу выпалила Вальканта. По виду ачха поняла, что слова ее ошарашили на славу. Однако совсем в осадок мужчина выпал после следующей реплики. – Хочу предложить вам с Тахзу пойти со мной.

В пустом помещении повисла тишина. Бордовые глаза задумчиво рассматривали светлую фигурку в центре. Вальканта молча ожидала ответа. Вначале полагала, что за предложение сходу уцепятся всеми руками, но, к счастью, ошиблась. С ачха она прежде дел не имела. У Тэморы их почти не было. В городе всякое говорили об этой расе. В основном не слишком лестное.

- Почему ты думаешь, что сможешь вывести нас к переходу? – осторожно прозвучал первый вопрос.

Вальканта пожала плечами.

- Если акция со мной не была разовой, то шанс есть. Хотя, конечно, я не уверена, что переход пройдет гладко. Мы можем лишь проверить, - согласилась она с сомнениями Каркара. – Если у тебя нет достоверной информации про невозможность этого.

- Нет, - согласился Каркар с ней. Подумал и подошел ближе.

Вальканта проследила за его перемещением взглядом. Опасный тип. Движения плавные, мягкие, бесшумные, удивительные для массивной фигуры. Помимо физической силы, чувствовались и другие умения.

- Скажи, что это не благодарность за оставленную жизнь, - почти потребовали у нее, ошарашив не на шутку.

- А? Эм? Что? – не нашлась с ответом Вальканта на неожиданные слова.

- Мы с Тахзу оставили тебе жизнь, черт знает зачем и почему, - выдал ей Каркар. – Это в первый раз. И здесь, и там. Мы никогда не страдали сентиментальностью к чужим.

- Невесело ловить мышку, если она не убегает? – отчего-то подумала Вальканта вслух. С ней неохотно согласились. От ачха всегда и везде стараются держаться подальше. Даже на улицах при встрече переходят на другую сторону дороги. Вполне оправданная предосторожность.

- Если ты решила таким образом отблагодарить за милость, убью, - предупредили ее вновь о последствиях возможного проявления слабости. – Начинай придумывать.

Для наглядности в ловких пальцах убийцы показалось хищное лезвие короткого клинка. Мурашки по телу.

- Да я вообще не думала о таком! – возмутилась Вальканта угрозе и смутилась. Отвела взгляд в сторону, не зная, как и что ей вообще о происходящем думать. Палец, ковыряющий сухую и твердую поверхность земляной скамьи, выдавал с потрохами. Каркар поневоле обратил внимание на движение. – Нет, ну как? Думала, конечно. Вам бы точно не понравилось, если бы я сказала, что мне страшно соваться к какому-то там стражу, который вполне может и сожрать. А так, может, на вас отвлечется.

Вальканта замолчала, чувствуя, как горят уши от веселого раскатистого смеха ачха. Мужчина веселился так, что дом дрожал. С потолка осыпалась земляная пыль. Просто удивительная реакция на признание о том, что их с Тахзу хотят использовать в качестве расходного материала и продадут с потрохами при первом удобном случае.

- Очень хорошо, - отсмеявшись, произнес Каркар. Острые клыки блестели в кровожадной усмешке. – Эта причина мне нравится. Дождемся Тахзу.

- Хорошо, - кивнула Вальканта, соглашаясь с кратким планом.

В тишине сидели друг напротив друга. Вальканта ощущала неловкость, а вот ее компаньону, кажется, было откровенно плевать на такое положение дел.

- Скажи, ты никому больше не говорила о том, что видела?

- Никому, - чуть растерялась она вопросу. – Я никого здесь не знаю.

- Но тебе все равно, кто пойдет с тобой. Желающих было бы хоть отбавляй.

Вальканта предпочла промолчать на откровенную провокацию. Да, она зовет этих двоих не из чувства благодарности. Однако с ними все приятнее, чем с теми, кого не знает и увидит впервые. Опять же, есть шанс, что, не убив однажды, оставят жизнь в случае чего вновь.

А еще с ними не страшно.

Этого она тоже говорить не стала. Затихла и сидела молча до тех пор, пока дверь в доме не отворилась со знакомым скрипом, после чего прозвучал громкий хлопок. С потолка вновь посыпался песок.

Вальканта чихнула.

- Опять ты, - Тахзу недовольным взглядом смерила ледяную таали в потрепанных кожаных доспехах. Выглядит странно, как ни крути. – Каркар, что она вновь тут забыла? Только не говори, что притащил скуки ради.

- Сама пришла, - сумел удивить сестру Каркар. Кивнул возле себя. – Садись. У нее к нам дело есть.