в Испанию мы прокрались через Боснию, Хорватию и Италию в марте. за четыре дня достопили от Сантандера до Понтеведры, где на тот момент можно было запросить беженство без ситы, очереди и прописки.
получив манифест, мы обратились к КК за помощью (ошибка номер один, мы сделали это в Понтеведре, запуганные «знающими» людьми в интернете, которые утверждали, что никогда и ни при каких обстоятельствах отвязаться от Галисии нам не удастся. где подался, там и остался).
нам назначили интервью через три недели, начиная со дня получения манифеста. мы посмотрели прогноз погоды по Испании, подумали, что можно рвануть в тепло на время ожидания, чтобы как-то серость будней скрасить, а то три недели спать в палатке в +8 под дождём — не самая радужная перспектива (ошибка номер два. мы наивно предположили, что на тысячу километров нам вполне хватит 3-4 дней, но это же Испаааааания, поэтому за полторы недели мы преодолели двести километров и были вынуждены вернуться назад).
интервью прошло успешно, нам пообещали, что 4 апреля (= через неделю, интервью было 26 марта) нас переведут на нулевую фазу.
ну да, как же, держи карман шире.
четвёртого апреля на нулевую фазу перевели одного неблагодарного человека, который нас использовал, чтобы тоже переехать в Испанию, а нам предложили поселиться в ночлежке для бездомных, где мы и прожили месяц. не хочу говорить, что это было адово, но это было адово.
я за этот месяц безумно устала, чуть ли не сильнее, чем за целый март, что мы провели в трипе по северу Испании, читай: на трассе и в палатке под дождём.
самым невыносимым испытанием для интроверта (меня) было постоянное. пребывание. на. виду. с. необходимостью. общаться. с. людьми. все. время.
нас выгоняли в девять утра из хостела (нужно было одеться так, чтобы не замёрзнуть утром и не свариться днём, взять с собой ноуты, купальник, обувь, запасы еды). деться было некуда. побыть вдвоём было некогда, не говоря уже о том, что я могла бы по…ахахах…быть…ахахах…одна…ахахахазаз.
а поскольку по утрам нас не выпускали покурить, я ненавидела всех и вся, и нам, психованным и дёрганным, приходилось выходить ещё раньше, из-за чего я нервничала ещё сильнее.
я смеялась до слёз, когда поняла, что мы провели три недели в оккупированном городе, побывали в зоне военных действий в Индии, не улетели в Мексику и потратили все деньги, что у нас были, на билеты из Колумбии в Грузию, прожили полгода в лесу в летнем домике (зимой), стопили ночью за полярным кругом в середине января, пять дней не спали в Дубае в +50, встряли в аргентинской пустыне без воды и еды, работали: я тренером по плаванию (я — с детьми. с маленькими. в бассейне. Я.) и Сашка — учителем английского. перенесли коробку19 одновременно с джетлагом и десятидневным постчачным похмельем, нелегально приехали в Европу, я свалила из дома на велике и доехала до Москвы, проколола сама себе губу, и вообще — мы катаем по миру без денег последние восемь лет…
и самым сложным испытанием для нас стало пребывание в Испании (!) в бесплатной ночлежке (! благо, у нас была отдельная комната) с бесплатной едой (но из-за того, что мы веганы, в 80% случаев нам давали пустые макароны, картошку фри и пакет с фруктами и гаспачо), с курсами испанского, стиркой и снабжением всяческими жизненно необходимыми бесплатными причиндалами (ака: кроссовки, шампунь, солнцезащитный крем, бритвы, мыло, дезодоранты, стригалка для ногтей и т.д.).
но по ощущениям с трудом дотягивало до 2,5/10
зато уровень усталости достиг космических высот.
после этого нам дали передышку и на месяц поселили в общежитие, расположенное на третьем этаже здания школы, где до середины июня шли занятия, и нам приходилось каждый день прорываться сквозь толпы школьников. кормили там несравненно лучше (после того как мы повоевали с поварами и объяснили, что печёным помидором с сырым перцем не наешься, а баклажан medium rare — это вообще не еда).
мы подружились с другими беженцами, загорали, купались в ледяной речушке, играли в волейбол и ездили на курсы. не жизнь была, а сказка, и мы реально верили, что дальше будет лучше (ошибка номер три).
поскольку самым страшным был лагерь для беженцев в Оренсе, когда нам сказали, что нас селят в Виго, мы расслабились (хотя я прорыдалась нехило), и первые эмоции были вполне себе светлые и радостные. вот — первый рассказ о новом месте, который я написала на следующий день после переселения:
«Нас поселили в самом центре города, в главном здании Красного креста, где беженцам отведён целый этаж. Всего здесь восемь комнат + общая душевая и туалет с двумя кабинками. На этом же этаже небольшая комната-столовая с диванами и телевизором. В столовой три стола, кулер с водой и микроволновки. Обед, ужин по расписанию. Завтрак в любое время у себя в номере. Людей мало, довольно тихо, за пять дней пересекались с соседями раза три. Никаких бомжей нет. Курсы здесь же. Психолог тоже. Не очень удобно, что нужно звонить каждый раз, когда возвращаешься, и подняться на лифте без сопровождения можно только на третий этаж, оттуда один лестничный пролёт пешком, если никто не соизволил за тобой спуститься))
Комната небольшая, но довольно уютная, даже с мини-кухонькой, есть своя раковина и микроволновка, две тумбочки, шкаф и холодильник, огромное окно с видом на центральную улицу. В шкаф нам сразу поставили кофе, хлопья, печенье, соевое молоко, джем, какао и сахар, сказали, чтобы мы выбрали во Фройзе (они там будут затариваться) то, что нам можно ещё на завтрак/перекус, обещали соевый йогурт и веганский сыр.
Ещё дали санитарный набор, полотенца, смену постельного белья. Полотенца и постель меняют раз в неделю, личные вещи можно стирать в любое время, они выдают карточку, на которой лежит бабло, с ней идёшь в лавандерию, все сам стираешь/сушишь, когда деньги заканчиваются, они снова её пополняют. Через месяц сделают прописку здесь, тогда же выдадут городской проездной, на который ежемесячно будут закидывать 10-20 евро.
Помимо этого нам будут платить пособие — 56 евро в месяц на человека, но для этого нужно сделать испанскую банковскую карточку.
Здесь круглосуточно торчит кто-то из персонала, все молодые и довольно забавные.
Ещё сказали, что важно, чтобы у нас были друзья, и мы оставались с ними на связи, поэтому у нас есть возможность уезжать с ночёвкой, просто нужно подписать бумажку, что ответственность за свою жизнь и сохранность берём на себя, если сдохнем, красный крест не виноват))
НАМНОГО лучше, чем могло бы быть…»
мы прожили месяц на первой фазе программы помощи Красного Креста и успели испытать на себе все прелести жизни за счёт огромной благотворительной организации и непредвзято (ладно, очень предвзято) оценить все предоставляемые нам ресурсы, блага, жильё и всё такое прочее.
начнём с того, что поселили нас не в жилое помещение, а в переоборудованный офис в главном здании Красного Креста, куда люди приходят каждый день работу работать. на нашем этаже даже оставили один кабинет, где с восьми утра до восьми вечера сидели (наверное, и сейчас сидят) за компьютерами сотрудники и разбирались с бумажками, кейсами, документами и расписаниями. каждый раз, когда мы собирались выйти на улицу, мы проходили мимо их рабочего места.
комнаты были соответствующие (переделанному офисному помещению): восемь/десять квадратных метров с большим окном и голыми стенами: в лучших традициях минимализма. обстановка спартанская: мини-холодильник, микроволновка и раковина. один большой шкаф для постельного белья, столовых приборов, посуды, одежды, рюкзаков и той немногой разрешённой еды, которую позволено хранить у себя в комнате: мюсли, джем, маргарин, печенье и кофе/какао.
повесить осеннюю/зимнюю одежду было некуда, благо, конечно, зимы в Испании не российские (но пальтишко всё равно накинуть хочется).
обувь хранить предлагали прямо в комнате. очевидно, в одном шкафчике с едой и постельным бельём.
зимой обещали включать отопление на пять часов в день, в остальное время никто топить не собирался, поэтому на стенде объявлений была вывешена памятка: «открывайте окна на проветривание максимум на пятнадцать минут в сутки», а то замёрзнете.
не знаю, что страшнее – замёрзнуть или задохнуться, учитывая, что неприятным запахам некуда было деваться даже летом. с открытым двадцать четыре часа в сутки окном иногда попахивало (как-никак, обувь в комнате, вещи в комнате, рюкзаки в комнате, да и мы — существа из плоти и пота).
в открытом окне хорошего тоже было мало. располагалось наше временное пристанище на центральной улице с барами, ресторанами и католической церковью. испанцы – народ верующий, шумный и весёлый. 24/7 гремела посуда, орали студенты, буянили туристы, звонили колокола, голосили ссорящиеся парочки, вопили пьяницы и вообще все, кому не лень. спать в таких условиях было практически невозможно, существовать удавалось с натяжечкой.
покидать колонию-поселение нам было действительно не запрещено. длительные прогулки на свежем воздухе вроде как даже поощрялись. с одним условием: ты должен вернуться до двенадцати, трезвый как стёклышко. если задерживаешься – предупреди заранее. если полночь застигла тебя вдали от дома, а телепорт всё ещё не изобрели – позвони и огорчи этой новостью мониторов, а потом мчись «домой» на всех парах и больше так не делай. а то лишат пособия (56 евро в месяц на человека).
не ночевать в колонии поселения тоже было можно. семь раз за полтора года!!! десять с учётом экстренных ситуаций, типа пребывания в больнице или попытки трудоустройства в другом городе.
если же приспичило съездить в гости к друзьям (а это единственное, что тебе может приспичить, никакие митинги, походы в горы, желание съездить в город побольше, попасть на фестиваль, и т.д. не должны были становиться причиной отсутствия, будьте добры, изобретите уже телепорт), то соцработники требовали оставить домашний адрес друзей, телефон, личные данные, также нужно было подписать бумажку, подтверждающую, что тебя встретят, накормят, спать уложат, дадут денег на обратный билет, чтобы ты мог вернуться в карманный ад, где тебе предстоит прожить ещё полтора года.
у меня развилась клаустрофобия, и я никак не могла отделаться от чувства, что мы в тюрьме. я почти перестала спать, а если и засыпала, то только под утро. отоспаться возможности не было, потому что курсы испанского начинались в 9/10 утра. каждый вечер я ревела просто потому, что нужно было ложиться спать. со знанием, что меня не выпустят, если мне захочется подышать свежим воздухом, постоять на улице, наблюдая за несущимися мимо машинами, покурить и почувствовать себя свободным человеком. нет! это было запрещено. и взбунтоваться бы не вышло! потому ключей у нас не было. попасть в карманный ад можно было только в том случае, если впустит работник! не важно — утром, днём или глубокой ночью. без разницы, нужно ли было срочно попасть в туалет, забрать что-то из своей комнаты, укрыться от дождя или — банально — вернуться «домой», проникнуть туда было невозможно, пока кто-нибудь из сотрудников не откроет дверь (а им случалось отлучаться и на двадцать минут, и на час. и всё это время приходилось стоять на улице без возможности попасть к себе в комнату)
личное пространство в карманном аду отсутствовало. даже нам, привыкшим проводить вместе всё свободное время, было тесно, душно, узко и некомфортно. в девяти квадратных метрах не пукнешь, не поржёшь, наедине со своими мыслями не останешься. сидели мы вдвоём на сдвинутых односпальных кроватях и куковали. почему на кроватях? да потому что никакое рабочее место предусмотрено не было. стол нельзя, стул нельзя, столик нельзя, зеркало нельзя, комод нельзя, ничего, кроме прикроватных тумбочек, нельзя. а за прикроватной тумбочкой книгу не напишешь и видео не смонтируешь.
был вариант: сепарироваться. одному сбежать в столовую с тремя столами, синими диванами, на которых обычно дремлет сосед-венесуэлец, голыми стенами (классика) и телевизором. второму – закрыться в комнате и не выходить из неё, не совершать ошибку.
как минимум до тех пор, пока не приспичит сходить в туалет. тогда-то уже деваться было некуда.
туалеты на жилом этаже – точная копия туалетов для посетителей на всех остальных этажах: две кабинки для мальчиков, две кабинки для девочек и маленький предбанник. никаких персональных ванных комнат предусмотрено не было.это вам не отель, извините, это просто место, где нам предстояло провести полтора года [ПОЛТОРА ГОДА], где всякий раз мы слышали «приветики, как делишки?» из соседней кабинки, как только собирались…ну…поразмыслить.
спасибо, сделали две душевые кабины, а не предложили мыть стратегически важные части тела в раковине.
итак, на жилье красный крест сэкономил. вместо того чтобы выплачивать пособие на аренду квартиры (государство выделяет 400 евро в месяц на человека, между прочим), поселили дурачков бесплатно в переделанные офисные коморки. и под надзором, и без лишних затрат. чудно. крутитесь, как хотите.
ничего не переделывайте, не приносите, не уносите, после двенадцати не выходите, не бухайте (это в стране-то, где бокальчик вина раз в три часа – часть культурного кода), еду в комнате не храните, курсы по десять часов в неделю не пропускайте, и, конечно, наслаждайтесь едой…
местная еда – отдельная тема для разговора, больная, признаюсь, тема.
во-первых, готовить самим было строго-настрого запрещено, да и оборудованного помещения не было. во-вторых, пропускать приёмы пищи и есть где-то за пределами социального центра чисто технически разрешалось, но, опять же, было сопряжено с кучей неудобств. нужно было подписать официальную бумагу, подтверждающую, что ответственность за сохранность своей жопы ты берёшь на себя. эти бумажки перенаправляли в Министерство.
если таких бумажек было слишком много, с тебя спрашивали, откуда у тебя бабло, чтобы так часто обедать/ужинать вне центра.
по итогу такой беседы можно было нарваться на выселение (высшая мера наказания) или лишением финансовой поддержки (56 евро в месяц, не забываем!)
поэтому выбора не оставалось, приходилось питаться на месте (строго на кухне, строго в определенные часы, строго ограниченным количеством пищи, которой было катастрофически мало).
так что я бы назвала это – довольствованием ничего-не-содержащими-в-себе-отбросами, которые почему-то одобрили и врач, и диетолог, и нутриционист, на производстве, занимающемся приготовлением и поставкой пищи в социальные центры и лагеря для беженцев?!?!!!?!?!
привозили еду ежедневно (кроме субботы и воскресенья) по утрам. сотрудник катеринга затаскивал в столовую большие чёрные ящики с «горячими блюдами» на обед и с пластиковыми контейнерами на ужин, и испарялся, чтобы его тут же голыми руками не прибили.
в пятницу закидывали еды на три дня сразу. меню было однообразным и, мягко говоря, не сбалансированным.
говоря чуть откровеннее: дерьмовейшее.
на питание каждого беженца в государство выделяет двести пятьдесят евро в месяц, что в пересчёте на один приём пищи составляет 3,75 евро. на эти деньги можно нормально питаться. но не нам. на нас экономили.
девяносто процентов рациона составляла жидкая пища, точнее: безвкусные грязно-болотно-поносные «крем»-супы, представляющие из себя не что иное как ОДИН взблендерённый овощ с водой (обычно — тыква или кабачок).
себестоимость такого супа десять центов, питательность, калорийность, полезность — ноль, если добавить к этому второе блюдо: три блинчика с капустой, получалось пятьдесят центов на человека. куда девались еще 3,25 евро – загадка.
нам, как веганам, при заселении пообещали особое меню. не сказать, что мы рассчитывали на роскошь или ресторанный уровень, но то, что мы получили, язык даже не повернется назвать едой.
серое и неудобоваримое нечто, от которого тянет опорожнить кишечник любым доступным способом — самое достоверное описание.
не просто нечто, а нечто с пониженным содержанием белка и жиров, зато насыщенное углеводами.
в то время как наши соседи уплетали омерзительную вонючую рыбу, которой их пичкали каждый день, и которая, в отличие от наших блюд, содержала в себе хотя бы немного белка, мы жевали безвкусные овощи на пятьдесят калорий, белка в которых – 0,000001%, и то оказавшиеся там случайно.
когда мы решили взбунтоваться и написать в Министерство жалобу, с нами провели воспитательную беседу на сорок пять минут, в течение которой нам доказывали, что меню одобрено диетологом, и если нам кажется, что чего-то не хватает, то нам, вероятно, просто кажется. в любом случае, изменить ничего нельзя, потому что КК работает с поставщиком уже долго, и никакого влияния на него не имеет.
при идеальном раскладе нам бы добавили немного белка, но просить о подобном снисхождении — рискованное предприятие, потому что поставщик мог рассердиться и перестать вообще нас кормить, так как мы – никто и звать нас никак, и вообще мы сами выбрали стать веганами)))
уверовав в то, что выделываться мы больше не собираемся, нам пообещали компенсировать нехватку питательных элементов в «завтрачном пакете», то есть: добавить к мюсли, соевому молоку, джему и маргарину: тофу, веганский сыр, йогурт, колбаску и орешки.
сказано — сделано. два раза нам действительно привезли расширенный и дополненный пакет, а потом сказали, что мы им обходимся слишком дорого, и лишили нас даже этой последней маленькой радости.
среднестатистическому взрослому человеку в день рекомендуется потреблять две с половиной тысячи калорий, нам привозили еды на семьсот калорий на сутки, а потом удивлялись, что мы жалуемся.
вот три чудеснейших аргумента, приведённых нам нашей социальной работницей, в пользу того, чтобы мы заткнулись:
1. мы уже меняли поставщика, ситуация осталась неизменной.
2. никому не нравится еда, спросите у других жильцов.
3. вы сами выбрали веганство. А меню составляли профессионалы. вы, конечно, можете обратиться к врачу и доказать, что у вас в организме дефицит витаминов и минералов, но мы сделать всё равно ничего не сможем.
логика убийственная. не придерёшься и не поспоришь. к тому же, обратиться к врачу мы бы всё равно не смогли. для этого нужна была медицинская карта. А для того, чтобы получить медицинскую карту, нужно было быть прописанным в Испании три месяца. а для того, чтобы быть прописанным в Испании три месяца, нужно было отнести документы в Мэрию. к сожалению, даже после того, как мы получили бы прописку и обратились в больницу, нам бы пришлось прождать ещё от двух месяцев до полугода, пока медкарта не будет готова, а до тех пор…
нам предложили посещать психолога. хотя, погодите, посещать – это громко сказано. возможно — посетить. однажды. когда он вернётся из отпуска и выкроит свободную минуточку. и даже если бы это случилось, то повторный сеанс нам назначили бы на…следующий месяц.
каким-то магическим образом звёзды сложились так, что я ещё до перевода на первую фазу умудрилась попасть к психологине. она оказалась довольно милой тётечкой, рассказала мне про свою поездку в Питер, про свою однокурсницу, изучавшую русский язык, про книги Толстого и кризис среднего возраста. свой. про меня вообще ничего не сказала.
из доступных нам привилегий были ещё курсы испанского, которые проходили в том же здании, где мы жили, но этажом ниже. удобно. спустился, и ты уже в классе, слушаешь жалобы преподавательницы на то, что им вчетвером тесно в квартире площадью девяносто квадратных метров. ещё и туалет всего один. на четверых.
курсы длились по три часа. причём за раз и без перерывов. и разбирали мы в течение этих трёх часов одну разговорную тему. никакой грамматики, письма или чтения. развивали навык засыпания под монотонный бубнеж и стократное повторение одного и того же.
как ни странно, но курсы помогли моему испанскому регрессировать (!), хотя я не предполагала, что такое возможно.
если пять месяцев назад я могла на протяжении пары минут вести конструктивный диалог на испанском, то после курсов у меня в голове прочно засела обезьянка, бьющая в тарелки. спасибо, понравилось.
даже если допустить, что влачить жалкое существование в подобном месте (что бесплатно, то приятно, да) – лучше, чем спать на улице (что вовсе не обязательно), миссия продержаться в таких условиях полтора года всё равно оказалась невыполнимой.
так что пришлось искать другие пути.
