Начало: часть 1.

Анатолий Левицкий, ставший верным соратником в этой тайной борьбе, в мае-июне 1940 г. также принял участие в короткой и несчастной кампании. Его боевой путь, на первый взгляд менее яркий и авантюрный, чем фронтовая история Бориса Вильде, был крайне типичен для сотен тысяч честных французских военнослужащих. Навязанный противником сокрушительный «блицкриг» и некомпетентность собственного командования практически не оставили этим солдатам и офицерам шанса реализовать свою волю к борьбе.

Как резервист старшего возраста (ему было уже 39 лет), к тому же отнюдь не горевший желанием менять уютную тишину кабинета ученого на уставную суматоху казармы, Левицкий был мобилизован относительно поздно – в октябре или ноябре 1939 г. Более того, его ждало назначение командиром взвода в пехотное учебное подразделение, дислоцированное в Понтуазе (пригород Парижа). Это позволяло ученому не прерывать связь с близкими и даже участвовать в научной работе Музея Человека, куда он в свободное от службы время гордо являлся в своей офицерской форме. В начале 1940 г., в связи с обычным для военного времени дефицитом офицеров он был произведен в младшие лейтенанты. Косвенно это свидетельствует о том, что педантичный и организованный Анатолий Левицкий был на хорошем счету у начальства.

С началом активной стадии боевых действий образцовый офицер-резервист продолжал выполнять свои обязанности и даже изумлялся в разговоре с одним из друзей (оставившим позднее воспоминания), насколько мало изменилась рутина армейской жизни. Однако очень скоро война жестоко постучалась в ворота французской столицы канонадой артиллерии неудержимо наступавшей на город 6-й и 18-й армий вермахта. Младший лейтенант Анатолий Левицкий со своим взводом 11 или 12 июня выступил на фронт в составе маршевого пехотного батальона, которому предстояло пополнить одну из дивизий «армии Парижа», наспех развернутой французским командованием к северо-западу от столицы . Командира батальона не поставили в известность, что днем ранее командующий французской армией генерал Вейган (престарелый и впавший в уныние сноб) отдал приказ частям оставить Париж без боя и отступать на Орлеан… В ужасающем хаосе, под ударами авиации люфтваффе и угрозой прорыва «бошей», одни войска отступали, другие, наоборот, шли им навстречу, и все это – по дорогам безнадежно забитым сотнями тысяч охваченных паникой беженцев. Батальон, в котором служил Анатолий Левицкий, после нескольких дней мучительных скитаний без четких приказов, просто растворился в этом потоке. 14 июня 1940 г., в день, ставший черным для Франции, пал Париж.
Но среди всеобщей растерянности и уныния Анатолий Левицкий, человек, отнюдь не военный по складу характера и, к тому же, не француз, проявил больше твердости, чем многие французские кадровые офицеры. Он сумел сплотить вокруг себя наиболее решительных солдат своего подразделения и в районе Шартра «догнал» отступающие части «армии Парижа». В ее составе он проделал путь поспешного отступления до Бордо и побережья Бискайского залива, где и встретил известие о перемирии. К сожалению, пока не удалось установить, участвовал ли Анатолий Левицкий со своим взводом в арьергардных боях (хотя это вполне вероятно). Не известен даже номер пехотного полка, в котором он служил на завершающем этапе войны. Французских историков всегда больше интересовало участие Вильде и Левицкого в движении Сопротивления, чем в военной кампании 1940 г.

После демобилизации Французской армии бывший командир взвода вернулся в Париж. Его невеста Ивонна Оддон после войны вспоминала, что Левицкий был «очень изможден, страдал от почечной инфекции и постоянно испытывал чувство вины от того, что он не смог сделать ничего, чтобы защитить Францию».
Словом, вопрос о том, имеет ли смысл продолжать сопротивление, ни для одного из друзей не стоял. И герой войны Вильде, и вдоволь испытавший позор поражения Левицкий были готовы продолжать борьбу. Предстоял выбор ее дальнейшей формы, и, согласно воспоминаниям Ивонны Оддон, это занимало их уже на первой встрече после возвращения с фронта. Современники признают, что Борис Вильде был прирожденным подпольщиком. «Подпольная жизнь была его родной стихией - собрания заговорщиков, хранение оружия, борьба со слежкой, опасные свидания, и если бы не его излишняя любовь к риску, его вечная азартная игра со смертью, он имел все данные стать руководителем всего движения против оккупантов», - пишет В. Сосинский.
Между тем, быт покоренной нацистами столицы Франции входил в новое русло, и парижане с присущим им жизнелюбием стремились всеми способами сохранить свои привычные традиции и занятия. Оккупационный режим во Франции в начале войны был относительно не жестким, он не может идти в сравнение с таковым на захваченных советских территориях, в Польше и в Югославии. И, тем не менее, по единодушному признанию современников, «ощущение несвободы и унижения буквально витало в воздухе». В такой атмосфере зарождались первые группы Сопротивления, пока еще неорганизованные и не совсем представлявшие тактику своих дальнейших действий. О подпольной деятельности Вильде и Левицкого в этот период имеются лишь отрывочные данные. «Легально» их жизнь снова вращалась вокруг пытавшегося вновь наладить научную деятельность Музея Человека. Можно предположить, что друзья осторожно старались выяснить умонастроения своих коллег и парижских интеллектуальных кругов вообще, подобрать людей, потенциально готовых к отпору. Существенным посылом для них, как и для сотен тысяч патриотов Франции, стала знаменитая речь генерала Шарля де Голля 18 июня 1940 г. по лондонскому радио, в которой он фактически брал на себя руководство «Сражающейся Францией» и заявлял: «Что бы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно потухнуть и не потjavascript:void(0);ухнет». Вильде, Левицкий и их товарищи с тех пор однозначно позиционировали себя как «верные голлисты».

Формирование подпольной группы интеллектуалов под руководством Вильде и Левицкого относятся к лету 1940 г. В ее создании Борису Вильде оказал большую помощь один из первых организаторов подпольной сети во Франции полковник в отставке Поль Оэ, председатель ветеранской организации «Национальный союз колониальных бойцов» (Union nationale des combattants coloniaux), который использовал ее структуры в качестве легального прикрытия для антифашистской борьбы. Действовавшие в условиях строгой конспирации и не пережившие войну, полковник Оэ и Вильде оставили крайне мало свидетельств своего взаимодействия. Но, учитывая, что на собраниях «группы Музея Человека» Вильде, ее командир и вдохновитель, заявлял, что «не является шефом и выполняет приказы подпольного командования», можно предположить, что именно полковник Оэ был для него вышестоящим звеном в иерархии Сопротивления. Некоторые французские авторы называют полковника «соорганизатором группы». Через него Вильде и его соратники действовали в контакте с полковником графом де Ля Рошером, начальником подпольной зоны «Север», и далее – с британской разведкой.
Исследователи группы Вильде-Левицкого и по сей день сталкиваются с многочисленными «белыми пятнами» в ее истории: созданная подпольщиками-интеллектуалами в 1940 г. конспиративная система «работает» по сей день, скрывая многие факты и подробности. Доподлинно известно следующее: в июле 1940 г. Борис Вильде и Анатолий Левицкий при активном участии своих коллег из Музея Человека создали подпольную группировку, в традициях французского революционного движения получившую несколько высокопарное название: «Национальный комитет общественного спасения» (Comité National de Salut Public). Постепенно абсорбируя надежных людей, группа в период своей наивысшей активности насчитывала около 30 человек. Французским историкам известно 28 имен ее участников, в т.ч. - Борис Вильде, Анатолий Левицкий, Ивонна Оддон, Жан Кассу, Пьер Вальтер, Леон Морис Нордманн, Клод Авелин, Эмили Тиллон, Жермена Тиллон, Пьер Бриссолетт, Жорж Итье, Симона Мартин-Шаффэ, Жаклин Борделе, Рене Сенешаль, Марсель Авраам, Агнес Гумберт и другие. Среди участников «группы Музея Человека» были сотрудники музея – ученые и технические работники (в т.ч. директор музея д-р Поль Ривэ, ставший ее рядовым членом), деятели искусств, журналисты, студенты. Самому молодому ее члену, студенту Рене Сеншалю по прозвищу «Мальчуган», не было и 19 лет, а самой пожилой – писательнице Эмили Тиллон – перевалило за 60. Всех их объединяло пылкое стремление сражаться за освобождение Франции, равно как и принадлежность к сугубо мирным специальностям. Недавний боевой опыт имели лишь четверо – фронтовые младшие командиры Вильде и Левицкий, журналист Пьер Бриссолетт, произведенный за храбрость в капитаны и награжденный «Военным крестом», а также Клод Авелин, поэт и публицист, в 1939 г. вступивший в армию добровольцем. Кроме того, кое-кто из старшего поколения помнил Первую мировую войну. Некоторый опыт подпольной работы имели только сам Борис Вильде и адвокат Нордманн (еврей, бежавший из Германии поле прихода Гитлера к власти), участвовавшие в немецком антифашистском движении в начале 1930-х гг. Впрочем, недостаток практических навыков конспирации участники группы компенсировали мощным интеллектуальным штурмом «литературного багажа человечества» по этой теме. В результате многие из них, особенно Борис Вильде и Клод Авелин, стали весьма успешными нелегалами.
Будучи одной из первых ячеек французского Сопротивления, «группа Музея Человека», тем не менее, не была обособленной. По линии полковников Оэ и де Ля Рошера она входила в общенациональную подпольную сеть «голлистов», связной с ними служила молодая сотрудница музея Жермена Тиллон (дочь Эмили Тиллон). Вероятно, поддерживалась связь и с подпольными группировками левого и коммунистического толка, однако об этом существуют лишь отрывочные данные. Борис Вильде также контактировал с радикальными группировками бывших военнослужащих, сразу взявших курс на вооруженные формы борьбы с оккупантами, в одну из которых входил его фронтовой друг лейтенант Баффару. Возможно, вместе с Баффару и его людьми Вильде мог принимать участие в нескольких диверсиях и нападениях на немецких военных, однако в данном случае он выступал «сам за себя», а не как представитель «группы Музея Человека». Как солдат Франции, Вильде храбро сражался против гитлеровцев на фронте. Однако во время оккупации, когда конкретный немец визуально приобрел в его глазах человеческие черты, он оказался слишком большим гуманистом, чтобы сконцентрироваться на насильственных формах борьбы. «Я боролся за Францию, но не против немцев. Они выполняют свой долг, как мы выполняли свой», - написал он в прощальном письме супруге за несколько часов до расстрела.

Имевшая весьма ограниченные боевые возможности (хотя некоторые ее участники и носили оружие), группа Вильде-Левицкого была сильна своим интеллектуальным потенциалом, который в условиях войны и оккупации был трансформирован в пропагандистский - тем более, что в их распоряжении имелась столь важная для подпольщиков инфраструктура, как типография Музея Человека. Встречи подпольщиков, на которых Борис Вильде (в его отсутствие – Анатолий Левицкий) координировал деятельность своих подчиненных, а также работа над пропагандистскими материалами проходили, как правило, в библиотеке Музея Человека, «хозяйкой» которой была невеста Левицкого Ивонна Оддон. Официальной «легендой» являлись заседания специально организованного научно-литературного клуба. В августе 1940 г. группой был выпущен тиражом в несколько сотен экземпляров текст распространенного лондонским радио обращения «33 совета оккупированным», содержавшего практические советы по конспирации и организации противодействия нацистам. Вскоре появилась листовка с текстом открытого письма д-ра Ривэ главе коллаборационистского правительства Виши маршалу Петену, обличавшего предательскую позицию «вишистов», и еще одна – с лозунгом «Генерал де Голль, мы с вами!». Печатные пропагандистские материалы печатались на ротаторе в типографии Музея Человека и распространялись членами подпольной группы, при чем зачастую довольно оригинальными методами. Их раскладывали по почтовым ящикам парижан, словно утренние газеты, расклеивали на бортах курсировавших по городу автомобилей (в т.ч. немецких), женщины оставляли их в шляпных коробках и свертках ткани в модных магазинах, а бесстрашная Жермена Тиллон однажды умудрилась под предлогом заигрывания прицепить листовку на спину немецкому офицеру.
Подпольная деятельность многих участников «группы Музея Человека» была гораздо шире, чем исключительно пропаганда. Большинство из них выполняли различные функции в системе нелегальной переброски за границу добровольцев, отправлявшихся в войска «Сражающейся Франции». Стараниями Вильде и Левицкого отправились воевать и несколько российских эмигрантов. Осуществлялось это либо по каналам полковника Оэ (в неоккупированную зону, затем – в Испанию, а оттуда, через Португалию либо британский Гибралтар – в Северную Африку), либо с помощью подпольных групп левого толка (через Ла-Манш); при чем первый путь считался предпочтительным как более безопасный. Главным специалистом по «переводу в свободную зону» в группе считался Жорж Итье. Среди вывезенных группой Вильде-Левицкого из оккупированной зоны был русский философ и публицист Георгий Федотов. Известно, что Жермена Тиллон и Леон Нордманн, а возможно, и другие участники группы, активно помогали еврейским семьям, стремившимся выбраться из страны или перейти на нелегальное положение, не дожидаясь депортации. Как минимум пятеро – Борис Вильде, Анатолий Левицкий, Клод Авелин, Пьер Вальтер, Жермена Тиллон были вовлечены в процесс сбора информации для британской разведки. Вильде и Авелин, на основании обнародованных после войны данных, характеризовались как весьма успешные агенты. В частности, исключительно заслугой Вильде считается получение и отправка в Великобританию секретных германских документов о постройке базы подводных лодок и подземных укрытий для авиации в Сен-Лазаре. Источник этой ценной добычи отчаянного выходца из России неизвестен до сих пор. Органами германской контрразведки после ареста Вильде тщательно проверялись его знакомые из числа немецких военнослужащих (в частности, один лейтенант и сотрудница женской вспомогательной службы люфтваффе), однако никто из них не был изобличен. Возможно, Вильде действительно мог завербовать кого-нибудь из них. В таком случае, он не «сдал» своего информатора и унес его имя в могилу. Словом, можно смело сказать, что этот неординарный человек являлся также успешным разведчиком.

Однако главным тайным проектом «группы Музея Человека» стало именно издание подпольной газеты, название которой – «Сопротивление» - с легкой руки генерала де Голля и других лидеров «Сражающейся Франции» получило столь масштабное значение. Появление неподконтрольных оккупационной цензуре СМИ, стоящих на ярко выраженных патриотических и антифашистских позициях, имело для Франции крайне важное значение. Зарождающееся и еще не наладившее свою боевую работу подполье концентрировалось в то время преимущественно на отправке добровольцев к де Голлю или беглецов за границу, а также (его меньшая радикальная часть) на том, чтобы «угробить пару бошей», нередко ценой собственной жизни. Печатного слова, с которым не сдавшаяся Франция обратилась бы к своим гражданам, за исключением малотиражных и создававшихся спорадически листовок, катастрофически не хватало.
Работа над периодическим изданием, более масштабным по тиражу и тематическому охвату, чем листовки, была начата группой Вильде-Левицкого осенью 1940 г., а первый номер был готов к распространению 15 декабря. Его название – «La Résistance» - по воспоминаниям уцелевших участников группы, восходило к средневековому девизу французских гугенотов (протестантов) -нонконформистов. «Это были всего-навсего несчастные листочки, отпечатанные на ротаторе с обеих сторон (первые два номера газеты отпечатал лично Левицкий – прим. автора), но они назывались «Сопротивление». Прекрасное слово, прекрасное безумие, прекрасная страсть… В подзаголовке значилось: «Официальный бюллетень Национального комитета общественного спасения № 1», - вспоминал позднее Клод Авелин, один из редакторов первого номера (кроме него, редакторскую работу выполнили Борис Вильде и литератор Жан Кассу). Французские исследователи до сих пор расходятся во мнениях относительно тиража первой нелегальной газеты сопротивляющейся Франции, однако, наиболее вероятно, он составлял до двух тысяч экземпляров – солидный масштаб для ограниченных возможностей подполья.
Передовица была написана Борисом Вильде; вскоре она стала фактически идеологическим манифестом и руководством к действию для патриотов Франции, боровшихся на оккупированных территориях. Следует признать, что Вильде преуспел вдвойне – как талантливый публицист и как талантливый подпольщик. Имеет смысл полностью привести текст этого произведения:
«Сопротивляться! Этот крик рвется из ваших сердец, из глубины отчаяния, в которое погрузил вас разгром родины. Это крик всех непокорившихся, всех, стремящихся исполнить свой долг. Но вы чувствуете себя разобщенными и безоружными, в хаосе идей, мнений и систем вы ищете в чем ваш долг. Сопротивляться — это уже значит сберечь свое сердце и свои мозги. Но прежде всего это действовать, делать что-то, что выражается в позитивных делах, разумных и полезных поступках. Многие пытались, и часто отступались, видя свою беспомощность. Другие же объединились. Но подчас их группы оказываются, в свою очередь, разобщены и бессильны.
Терпеливо, с трудом мы отыскивали и собирали их. Их уже много (в одном только Париже больше целой армии), людей горячих и решительных, которые поняли, что их усилиям необходима организация и что им нужны методы, дисциплина, руководство.
Какие методы? Объединяйтесь в ячейки с теми, кого знаете. Сами выбирайте себе старших. Старшие свяжутся с надежными людьми, которые направят их и дадут нам подробный отчет. Наш Комитет берет на себя руководство, чтобы координировать ваши действия с теми, кто находится в свободной зоне, и теми, кто сражается вместе с нашими союзниками. Ваша непосредственная задача – сорганизоваться, чтобы вы могли вступить в борьбу в тот день, когда получите приказ. Будьте разборчивы, привлекая решительных людей, и ставьте над ними лучших. Ободряйте и побуждайте тех, кто сомневается и больше не смеет надеяться. Разыскивайте тех, кто отрекся от Родины и предал ее, и следите за ними. Всякий день собирайтесь и передавайте информацию и важные наблюдения старшим. Держитесь строжайшей дисциплины, соблюдайте предельную осторожность и полную тайну. Остерегайтесь людей неразумных, болтунов, предателей. Никогда не хвастайтесь, никому не доверяйтесь. Постарайтесь взять на себя необходимые расходы. Позже мы обеспечим вас средствами, которые стараемся сейчас собрать.
Принимая на себя руководство, мы дали клятву посвятить все этой службе – решительно и беспощадно. Еще вчера незнакомые друг с другом, никогда прежде не принимавшие участия в политической борьбе ни в Сенате ни в Правительстве, независимые, простые французы, избранные для дела которому обязуемся , у всех нас только одно стремление, одна страсть, одно желание: возродить Францию чистую и свободную.»
Разумеется, небольшая группа Вильде-Левицкого, призывавшая стихийно возникающие ячейки сплачиваться вокруг нее, выступала от имени руководства подполья, в целях секретности, однако не без некоторого вызывающего апломба, присущего богемной и академической публике. 30 декабря 1940 г. вышел второй, «новогодний», номер газеты, содержавший пожелания «всем честным французам» победы Союзников и генерала де Голля, а также скорейшего освобождения страны. Первые номера «Сопротивления», несмотря на все опасности, были в основном распространены различными группами французского подполья в течение месяца. По имеющимся сведениям, гитлеровским «структурам безопасности» и французской полицией на оккупированных территориях было перехвачено менее 10% экземпляров, что также являлось существенным успехом подпольщиков. Возможно, эффективность оккупантов и их пособников оказалась столь невысока из-за того, что в тот период зловещая тайная государственная полиция "третьего рейха" (Geheime Staatspolizei, гестапо) еще не успела получить широких полномочий на оккупированной территории Франции, и борьбой с подпольем занималась армейская полевая полиция (Feldpolizei). Структуры последней традиционно уступали в этом отношении «ведомству Гиммлера».

Выход газеты подпольщиков вызвал широкий отклик у французской общественности. Более того, вскоре экземпляры «Сопротивления» пересекли Ла-Манш, и в 1941 г. содержательная передовая статья Бориса Вильде регулярно зачитывалась по лондонскому радио, вещавшему на Францию. Примерно к этому моменту относится и начало применения термина «Сопротивление» в том значении, в котором он вошел в историю Второй мировой войны. Так что, вероятно, Борис Вильде и Анатолий Левицкий еще при жизни успели ощутить первые лучи славы. К сожалению, они проникли к ним через зарешеченные окошки тюрьмы…
Выход подпольной газеты был справедливо оценен оккупационными властями как «прямая и явная угроза», и на выявление нелегальной редакции были брошены прибывшая из Берлина специальная группа гестапо во главе с гауптштурмфюрером Дойрингом (Doehring), разбавленная для «введения в курс дела» уже работавшими в Париже сотрудниками. Вероятно, с этого момента следует вести обратный отчет времени до краха «группы Музея Человека».______________________________________М.Кожемякин.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.