Подкаст с продюсером, журналисткой, моделью Верой Вайс.
В подкасте говорим о творчестве, музыке, поэзии, о книге и проекте "Выбор", о детстве автора, о творческом пути, о культуре, о развитии поэзии и о многом другом.
Также можно услышать прочтение С. Есенина "Черный человек" (отрывок).
"Нами правят, наше сознание программируют, наши вкусы предопределяют, наши идеи нам предлагают – и все это делают в основном люди, о которых мы никогда и не слыхивали. Таков логичный результат организации нашего демократического общества. Именно такое взаимодействие необходимо для мирного сосуществования людей в эффективно функционирующем обществе" Эдвард Бернейс"Пропаганда"
Начал читать основной труд Бернейса "Пропаганда". Примечательно, что с самых первых строк, он вроде бы раскрывает нам плебеям глаза, на то что нами управляют и в то же самое время, сам использует приемы манипуляции. Эдик выставляет всё таким образом, что нам мол без этого никуда не деться и альтернативы нет. Манипуляция - фундамент демократии! Они высшая каста, вы низшая, так что подчиняйтесь. Мне это всё напомнило одну американскую писательницу русского происхождения, у которой атлант расправил плечи... Тезисно я с работой уже знаком, ибо периодически натыкался на отсылки к ней, да отрывки читал. Вероятно что информация предоставляемая в данной работе, не станет для меня каким-то откровением, ибо социальная психология(и философия)входит в сферы моих интересов. Но всё же допускаю, что могу почерпнуть для себя что-то новое!
В сборнике научно-фантастических рассказов и новелл "Заложники будущего" американского писателя Роберта Абернати читатели отправятся в захватывающее путешествие по неизведанным уголкам Вселенной и глубинам человеческого сознания.
От исследования далеких планет до освоения новых технологий и столкновения с инопланетными цивилизациями, эти истории расширяют границы воображения. Абернати мастерски создает захватывающие сюжеты, наполненные научной достоверностью и философскими размышлениями.
В рассказах сборника поднимаются вопросы о природе реальности, границах человеческих возможностей и влиянии технологий на нашу жизнь. Читатели столкнутся с парадоксами времени, загадками искусственного интеллекта и последствиями научных открытий.
Язык Абернати точен и поэтичен, погружая читателей в живые миры и увлекая их в захватывающие приключения. "Заложники будущего" - это идеальный сборник для любителей классической научной фантастики, жаждущих расширить свои горизонты и задуматься о самых фундаментальных вопросах человеческого существования.
Название сборнику дала новелла, которой и открывается книга. "Заложники времени" - новелла в которой Роберт Абернати бросает вызов самой истории.
В научно-фантастической новелле "Заложники времени" Роберт Абернати предлагает захватывающую и тревожную альтернативную историю, в которой два американских солдата из 1945 года переносятся на сто лет вперед в мир, где победила нацистская Германия.
Сержант Рэй Мэннинг и рядовой Дуган оказываются в кошмарном будущем, где Россия была стерта с лица земли новым, ужасающим оружием, а Соединенные Штаты лежат в руинах и вот-вот будут полностью оккупированы. Свидетелями этого мрачного мира становятся американские солдаты, сражавшиеся против нацизма во время Второй мировой войны.
Оказавшись в ловушке времени, Мэннинг и Дуган должны найти способ выжить в этом чуждом и враждебном мире, при этом пытаясь понять, как и почему история пошла таким катастрофическим путем. Их поиски ответов приведут их к столкновению с нацистскими угнетателями, подпольными повстанцами и секретами, которые могут изменить ход времени.
"Заложники времени" - это захватывающая и провокационная история, которая исследует хрупкость истории и опасности тоталитаризма. Абернати мастерски создает атмосферу страха и напряжения, заставляя читателей задуматься о том, как даже самые незначительные события могут привести к самым катастрофическим последствиям.
"Крах на Титане" - еще одно потрясающее произведение Роберта Абернати в котором он исследует опасности слепой веры в технологии.
В научно-фантастическом рассказе "Крах на Титане" Роберт Абернати поднимает тревожные вопросы о слепой вере в технологии и последствиях создания существ, лишенных собственной воли и эмоций.
Действие происходит на спутнике Сатурна, Титане, где исследователи обнаруживают остатки древней цивилизации. Среди их открытий - существа, названных "вулли", которые не обладают собственными мыслями или эмоциями, но могут воспринимать и выполнять команды своих человеческих хозяев.
Изначально вулли кажутся идеальными слугами и работниками, неустанно выполняющими приказы своих хозяев. Однако эта безропотная покорность вскоре оборачивается трагедией, когда люди, несовершенные и подверженные страстям, отдают приказы, ведущие к насилию и разрушению.
"Крах на Титане" служит предостережением о том, что мы должны тщательно обдумывать этические последствия наших технологических достижений. Абернати исследует хрупкость человеческой природы и опасности создания существ, лишенных собственного самосознания и способности к независимому мышлению.
Этот рассказ также подчеркивает важность критического мышления и ответственности при использовании новых технологий. Он призывает нас задавать вопросы о потенциальных рисках и последствиях наших действий и избегать слепой веры в то, что технологии всегда будут служить нам на благо.
В рассказе "Возвращение гигантов" Роберт Абернати исследует темную сторону прогресса.
В этом научно-фантастическом произведении Роберт Абернати предлагает мрачное и тревожное видение будущего, в котором человечество нашло отвратительный способ решить проблему перенаселения.
История следует за звездолетом "Квест III", который возвращается на Землю после десятилетий безуспешных поисков нового дома для землян, страдающих от перенаселения. Однако по прибытии на орбиту Земли звездолет сталкивается с враждебностью и сопротивлением со стороны земного правительства.
Вскоре экипаж "Квеста III" узнает, что на Земле был найден способ справиться с перенаселением, но этот способ настолько ужасен, что сам по себе является преступлением против человечности, звездолет отворачивается от своей родной планеты и отправляется обратно к звездам.
"Возвращение гигантов" - это мощное обвинение против бездумного прогресса и моральной деградации. Абернати исследует пределы человеческой изобретательности и ставит под сомнение, на что мы готовы пойти, чтобы решить наши проблемы.
Этот рассказ служит предостережением о том, что мы должны всегда быть бдительны в отношении потенциальных последствий наших действий и никогда не жертвовать нашими моральными принципами в погоне за удобством или выгодой.
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Сегодня хочу вернуться к теме Иудеи в начале нашей эры и сделать дополнительную заметку о всё том же персонаже (и закрыть эту тему окончательно), поэтому историческая часть сегодня будет не слишком большой.
В прошлый раз я рассказала о том, как Иудея вошла в состав римской провинции Сирия, и потомки Ирода Великого утратили статус царей, превратившись в просто этнархов и тетрархов. У Ирода I было, по крайней мере, девять сыновей и пять дочерей. Александр и его родной брат Аристобул IV умерли ещё в 7-м году до н.э., причем второй оставил после себя, по меньшей мере, пятерых детей, в том числе Ирода Агриппу и Иродиаду. Брат Александра и Аристобула Антипатр пережил их всего года на три. Поэтому их отец в своем завещании разделил свои владения между тремя подросшими к тому моменту сыновьями – Архелаем, Филиппом II и Антипой. Ирод Архелай, как я уже упоминала, был сослан ещё Октавианом Августом. А вот прочие остались на Ближнем Востоке и участвовали во всяких междусобойчиках.
Одна из самых известных их семейных историй приключилась с Иродом Филиппом I (он же Ирод Боэт; ок. 27 до н.э. – 33/34 н.э.) и его единокровным братом Иродом Антипой (20 г. до н.э. – после 39г. н.э.). Первый был сыном Ирода от Мариамны (II), дочери первосвященника Симона бен Боэтуса (и её не надо путать с казненной Мариамной из рода Хасмонеев, сыном которой был Аристобул IV), вроде как был лишен наследства и потому жил без понтов, обычным, хотя и не бедным частным лицом, а второй – являлся родным братом сосланного Ирода Архелая, их мать звали Мальфакой (или Мальтака).
К чему я рассказываю все эти семейные подробности? А к тому, что выросшие сыновья Ирода Великого не только не питали к друг другу слишком уж тёплых чувств, но и заключали довольно странные брачные союзы, самое странное в них – это их близкородственность, хотя не только это.
Так вот Ирод (Филипп) I женился на своей племяннице Иродиаде, дочери единокровного брата Аристобула (да-да, той самой), и у них родилась дочь, названная Саломеей, которая будто бы славилась своей красотой и грацией. А потом случилось ещё более странное, и Иродиада ушла от мужа…к его другому единокровному брату – Ироду Антипе. Причем Антипа первым браком был женат на набатейской царевне Фазелис, дочери Ареты IV.
Неизвестно, какая муха его укусила, но, навещая своего брата, он увидал его красавицу-жену и закрутил с ней роман. Причём всё зашло настолько далеко, что Антипа попросту увёл Иродиаду у Филиппа и женился на ней сам. Ну, то есть как женился… Неизвестно, дал ли развод Иродиаде Филипп (судя по всему, нет, но его статус был существенно ниже, чем у Антипы, видимо, тот решил, что можно не заморачиваться поэтому)), а вот сам Антипа с женой, как положено, развестись не сумел. Фазелис, прознав об измене мужа, сбежала в Набатею и нажаловалась папе на такое безобразие. Тот, разумеется, страшно разозлился, и отношения у Антипы с бывшим(?) тестем испортились. Да так, что Арета позже вторгся в его владения (в Галилею и Перею) и разгромил его армию в 36-м году. Не помогла даже дружба с императором Тиберием.
В общем, история стала резонансной и возмутительной, потому что фиг с ним с кровосмешением (инцест – дело семейное), но подобные нарушения супружеской верности и брачных договоренностей – это уже слишком. И одним из главных обличителей этих двоих стал Иоанн Предтеча (годы жизни ок. 6-2 дон.э. – ок. 30 н.э.), предположительно родственник (троюродный брат по матери) и друг Иисуса Христа, который ритуально очистил в водах Иордана будущего Мессию, и проводил подобный обряд со многими другими своими последователями. Чем закончилась эта история с обличительными речами, да и жизнь самого Иоанна, известно – Иродиада подговорила свою дочь, Саломею, станцевать для отчима так, чтоб тот сам предложил исполнить любое её желание, и девушка в награду попросила голову Иоанна. Причем по некоторым версиям Антипа согласился на эту казнь с большой неохотой, а позже, согласно Евангелию от Луки, облачил в светлую одежду Иисуса (чем признал его невиновным) и отправил обратно к Пилату, после чего отношения между Иродом Антипой и Пилатом заметно потеплели.
("Танец Саломеи", картина А. Маркизио)
Однако все помнят, чем всё закончилось в итоге. Судьба не только осужденного, но и тех двоих, что пытались спасти его от креста, сложилась так себе. Так после смерти Тиберия, благодаря интригам брата Иродиады, Ирода Агриппы, Антипа был оговорен и сослан в Лугдунум (нынешний Лион). Иродиада последовала за ним, хотя ей и предлагали остаться под надзором брата, ставшего правителем Иудеи (правил с 37 по 44-й годы). По одной версии Антипа умер в ссылке по естественным причинам, по другой – был убит.
Ирод Агриппа, кстати, был известен ещё и тем, что подверг преследованиям учеников Христа: бросил в темницу Петра и казнил Иакова. Он же наговорил всякого разного на Понтия Пилата, и тот, в конце концов, Луцием Вителлием (отцом будущего императора Вителлия и на тот момент римским легатом в Сирии) был отстранен от должности и отправлен в Рим. Дальнейшая его судьба остается неизвестной. Умер он, очевидно, после 37-го года н.э.
И интересно то, что Понтий Пилат, «раскаявшийся» и «обратившийся, со временем стал героем ряда новозаветных апокрифов, а Эфиопская православная церковь даже канонизировала его жену Прокулу, которую стали отождествлять с христианкой-римлянкой Клавдией, упоминаемой у апостола Павла. В результате возникло двойное имя – Клавдия Прокула. Эфиопская же церковь стала почитать Пилата как святого.
Но сегодня я хочу рассказать о произведении, которое придерживается неканонической точки зрения на другого человека из истории о жизни и смерти Иисуса Христа – об Иуде Искариоте, которого традиционно рассматривают как подлого предателя и лжеца без всяких «но». Однако существуют альтернативные взгляды и на его мотивацию, и на суть его поступка, да такие, что всё начинает выглядеть с точностью до наоборот. В художественной литературе есть произведение, которое преподносит эту историю именно с апокрифических позиций, что и делает его столь необычным:
«Иуда Искариот» Л.Н. Андреева
Время действия: I век н.э., ок. 26-35 гг. н.э.
Место действия: Иудея как часть Римской империи.
Интересное из истории создания:
Существует апокрифический текст («Евангелие Иуды»), который рассказывает историю жизни и предательства Иуды совершенно иначе: Иуда не только был единственным учеником Христа, который правильно и в полной мере постиг его учение и тайны мира, но и выдал его римлянам не по собственному почину, а по настоятельной просьбе своего Учителя.
Эта рукопись была обнаружена в Египте в 1978-м году и написана на коптском языке. Согласно данным радиоуглеродного анализа создана она была в III-IV-м веках н.э. Однако на основе текстологической экспертизы, касающейся особенностей диалектных и заимствованных греческих слов, предполагают, что найденный текст может быть копией, переведенной на коптский язык, утраченного древнегреческого оригинала II-го века н.э. Полностью восстановлен и опубликован найденный кодекс был в 2006-м году.
Интересно тут то, что ещё задолго до того года эту мысль вложил в свою повесть Леонид Николевич Андреев (1871-1919), русский писатель, драматург и фотограф (считается одним из первых, кто в России освоил цветную фотографию), родоначальник русского экспрессионизма и представитель Серебряного века русской литературы.
(Л.Н. Андреев)
Повесть «Иуда Искариот» была им написана в 1906-м году, а впервые издана в 1907-м под заглавием «Иуда Искариот и другие» в альманахе «Сборник товарищества „Знание“ за 1907 год», книга 16. При создании этой повести Андреев советовался с М. Горьким, и тот позже о данном произведении отозвался так: «Вещь, которая будет понятна немногим и сделает сильный шум». Что ж, для царской России даже того времени это, должно быть, и впрямь было очень смело.
Вероятно, отчасти данной повестью вдохновлялся Егор Летов при создании песни «Иуда будет в раю». Во всяком случае, когда один из поклонников задал ему вопрос о том, почему Иуда будет в раю, он ответил: «Читайте рассказ Леонида Андреева «Иуда Искариот»».
О чём:
Повесть начинается с краткого пересказа слухов и мнений об Иуде Искариоте, причем характеризовали его как исключительно неприятного и порочного человека. При этом дальнейшее повествование строится так, что выглядит Иуда скорее как человек со странностями и явными психическими проблемами. Другие ученики Христа при этом лишены даже и такой особенности, это обычные, простые, даже заурядные люди, со своими собственными жизнями и обычными приземленными желаниями. Они спорят, хвастаются, забавляются, ведут беседы о высоком или просто о всякой всячине, но при этом не возникает ощущения, что они заняты какими-то духовными поисками. Однако вместе с тем у них с Иудой есть нечто общее – все они преданно следуют за Иисусом, который уже несколько лет странствовал по стране, а незадолго до Пасхи отправился в Иерусалим. По пути с ним и его учениками происходили всяческие истории, приятные и не особо, причем вторых было больше.
Иуда поначалу никому не понравился, и все это явно выражали, но затем, ради своего Учителя, сделали вид, что относятся к нему лучше. Единственный, кто из учеников Христа действительно проникся к нему интересом – это Фома. Первая половина повести во многом посвящена именно их беседам и попыткам Фомы разобраться, что же в самом деле представляет из себя этот странный и некрасивый Иуда. И в какой-то момент Фома стал замечать, что и в словах Иуды есть смысл, и суждения его порой отражают реальность, а, самое главное, Иуда, который «никого не любил», в действительности до потери себя самого любил их Учителя.
Отрывок:
Не смогла удержаться от искушения и не процитировать один из ключевых отрывков:
«…Наконец нетерпеливый Каиафа спросил:
— Что надо тебе?
Иуда еще раз поклонился и громко сказал:
— Это я, Иуда из Кариота, тот, что предал вам Иисуса Назарея.
— Так что же? Ты получил свое. Ступай! — приказал Анна, но Иуда как будто не слыхал приказания и продолжал кланяться. И, взглянув на него, Каиафа спросил Анну:
— Сколько ему дали?
— Тридцать серебреников.
Каиафа усмехнулся, усмехнулся и сам седой Анна, и по всем надменным лицам скользнула веселая улыбка; а тот, у которого было птичье лицо, даже засмеялся. И, заметно бледнея, быстро подхватил Иуда:
— Так, так. Конечно, очень мало, но разве Иуда недоволен, разве Иуда кричит, что его ограбили? Он доволен. Разве не святому делу он послужил? Святому. Разве не самые мудрые люди слушают теперь Иуду и думают: он наш, Иуда из Кариота, он наш брат, наш друг, Иуда из Кариота, Предатель? Разве Анне не хочется стать на колени и поцеловать у Иуды руку? Но только Иуда не даст, он трус, он боится, что его укусят.
Каиафа сказал:
— Выгони этого пса. Что он лает?
— Ступай отсюда. Нам нет времени слушать твою болтовню, — равнодушно сказал Анна.
Иуда выпрямился и закрыл глаза. То притворство, которое так легко носил он всю свою жизнь, вдруг стало невыносимым бременем; и одним движением ресниц он сбросил его. И когда снова взглянул на Анну, то был взор его прост, и прям, и страшен в своей голой правдивости. Но и на это не обратили внимания.
— Ты хочешь, чтобы тебя выгнали палками? — крикнул Каиафа.
Задыхаясь под тяжестью страшных слов, которые он поднимал все выше и выше, чтобы бросить их оттуда на головы судей, Иуда хрипло спросил:
— А вы знаете... вы знаете... кто был он — тот, которого вчера вы осудили и распяли?
— Знаем. Ступай!
Одним словом он прорвет сейчас ту тонкую пленку, что застилает их глаза, — и вся земля дрогнет под тяжестью беспощадной истины! У них была душа — они лишатся ее; у них была жизнь — они потеряют жизнь; у них был свет перед очами — вечная тьма и ужас покроют их. Осанна! Осанна!
И вот они, эти страшные слова, раздирающие горло:
— Он не был обманщик. Он был невинен и чист. Вы слышите? Иуда обманул вас. Он предал вам невинного.
Ждет. И слышит равнодушный, старческий голос Анны:
— И это все, что ты хотел сказать?
— Кажется, вы не поняли меня, — говорит Иуда с достоинством, бледнея. — Иуда обманул вас. Он был невинен. Вы убили невинного.
Тот, у которого птичье лицо, улыбается, но Анна равнодушен, Анна скучен, Анна зевает. И зевает вслед за ним Каиафа и говорит утомленно:
— Что же мне говорили об уме Иуды из Кариота? Это просто дурак, очень скучный дурак.
— Что! — кричит Иуда, весь наливаясь темным бешенством. — А кто вы, умные! Иуда обманул вас — вы слышите! Не его он предал, а вас, мудрых, вас, сильных, предал он позорной смерти, которая не кончится вовеки. Тридцать серебреников! Так, так. Но ведь это цена вашей крови, грязной, как те помои, что выливают женщины за ворота домов своих. Ах, Анна, старый, седой, глупый Анна, наглотавшийся закона, — зачем ты не дал одним серебреником, одним оболом больше! Ведь в этой цене пойдешь ты вовеки!
— Вон! — закричал побагровевший Каиафа. Но Анна остановил его движением руки и все так же равнодушно спросил Иуду:
— Теперь все?
— Ведь если я пойду в пустыню и крикну зверям: звери, вы слышали, во сколько оценили люди своего Иисуса, что сделают звери? Они вылезут из логовищ, они завоют от гнева, они забудут свой страх перед человеком и все придут сюда, чтобы сожрать вас! Если я скажу морю: море, ты знаешь, во сколько люди оценили своего Иисуса? Если я скажу горам: горы, вы знаете, во сколько люди оценили Иисуса? И море и горы оставят свои места, определенные извека, и придут сюда, и упадут на головы ваши!
— Не хочет ли Иуда стать пророком? Он говорит так громко! — насмешливо заметил тот, у которого было птичье лицо, и заискивающе взглянул на Каиафу.
— Сегодня я видел бледное солнце. Оно смотрело с ужасом на землю и говорило: где же человек? Сегодня я видел скорпиона. Он сидел на камне и смеялся и говорил: где же человек? Я подошел близко и в глаза ему посмотрел. И он смеялся и говорил: где же человек, скажите мне, я не вижу! Или ослеп Иуда, бедный Иуда из Кариота!
И Искариот громко заплакал. Был он в эти минуты похож на безумного, и Каиафа, отвернувшись, презрительно махнул рукою. Анна же подумал немного и сказал:
— Я вижу, Иуда, что ты действительно получил мало, и это волнует тебя. Вот еще деньги, возьми и отдай своим детям.
Он бросил что-то, звякнувшее резко. И еще не замолк этот звук, как другой, похожий, странно продолжал его: это Иуда горстью бросал серебреники и оболы в лица первосвященника и судей, возвращая плату за Иисуса. Косым дождем криво летели монеты, попадая в лица, на стол, раскатываясь по полу. Некоторые из судей закрывались руками, ладонями наружу, другие, вскочив с мест, кричали и бранились. Иуда, стараясь попасть в Анну, бросил последнюю монету, за которою долго шарила в мешке его дрожащая рука, плюнул гневно и вышел.
— Так, так! — бормотал он, быстро проходя по уличкам и пугая детей. — Ты, кажется, плакал, Иуда? Разве действительно прав Каиафа, говоря, что глуп Иуда из Кариота? Кто плачет в день великой мести, тот недостоин ее — знаешь ли ты это, Иуда? Не давай глазам твоим обманывать тебя, не давай сердцу твоему лгать, не заливай огня слезами, Иуда из Кариота!
Ученики Иисуса сидели в грустном молчании и прислушивались к тому, что делается снаружи дома. Еще была опасность, что месть врагов Иисуса не ограничится им одним, и все ждали вторжения стражи и, быть может, новых казней. Возле Иоанна, которому, как любимому ученику Иисуса, была особенно тяжела смерть его, сидели Мария Магдалина и Матфей и вполголоса утешали его. Мария, у которой лицо распухло от слез, тихо гладила рукою его пышные волнистые волосы, Матфей же наставительно говорил словами Соломона:
— Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города.
В это мгновение, громко хлопнув дверью, вошел Иуда Искариот. Все испуганно вскочили и вначале даже не поняли, кто это, а когда разглядели ненавистное лицо и рыжую бугроватую голову, то подняли крик. Петр же поднял обе руки и закричал:
— Уходи отсюда! Предатель! Уходи, иначе я убью тебя!
Но всмотрелись лучше в лицо и глаза Предателя и смолкли, испуганно шепча:
— Оставьте! Оставьте его! В него вселился сатана.
Выждав тишину, Иуда громко воскликнул:
— Радуйтесь, глаза Иуды из Кариота! Холодных убийц вы видели сейчас — и вот уже трусливые предатели пред вами! Где Иисус? Я вас спрашиваю: где Иисус?
Было что-то властное в хриплом голосе Искариота, и покорно ответил Фома:
— Ты же сам знаешь, Иуда, что учителя нашего вчера вечером распяли.
— Как же вы позволили это? Где же была ваша любовь? Ты, любимый ученик, ты — камень, где были вы, когда на дереве распинали вашего друга?
— Что же могли мы сделать, посуди сам, — развел руками Фома.
— Ты это спрашиваешь, Фома? Так, так! — склонил голову набок Иуда из Кариота и вдруг гневно обрушился: — Кто любит, тот не спрашивает, что делать! Он идет и делает все. Он плачет, он кусается, он душит врага и кости ломает у него! Кто любит! Когда твой сын утопает, разве ты идешь в город и спрашиваешь прохожих: «Что мне делать? мой сын утопает!» — а не бросаешься сам в воду и не тонешь рядом с сыном. Кто любит!
Петр хмуро ответил на неистовую речь Иуды:
— Я обнажил меч, но он сам сказал — не надо.
— Не надо? И ты послушался? — засмеялся Искариот. — Петр, Петр, разве можно его слушать! Разве понимает он что-нибудь в людях, в борьбе!
— Кто не повинуется ему, тот идет в геенну огненную.
— Отчего же ты не пошел? Отчего ты не пошел, Петр? Геенна огненная — что такое геенна? Ну и пусть бы ты пошел — зачем тебе душа, если ты не смеешь бросить ее в огонь, когда захочешь!
— Молчи! — крикнул Иоанн, поднимаясь. — Он сам хотел этой жертвы. И жертва его прекрасна!
— Разве есть прекрасная жертва, что ты говоришь, любимый ученик? Где жертва, там и палач, и предатели там! Жертва — это страдания для одного и позор для всех. Предатели, предатели, что сделали вы с землею? Теперь смотрят на нее сверху и снизу и хохочут и кричат: посмотрите на эту землю, на ней распяли Иисуса! И плюют на нее — как я!
Иуда гневно плюнул на землю.
— Он весь грех людей взял на себя. Его жертва прекрасна! — настаивал Иоанн.
— Нет, вы на себя взяли весь грех. Любимый ученик! Разве не от тебя начнется род предателей, порода малодушных и лжецов? Слепцы, что сделали вы с землею? Вы погубить ее захотели, вы скоро будете целовать крест, на котором вы распяли Иисуса! Так, так — целовать крест обещает вам Иуда!..»
("Раскаяние Иуды". Картина Э. Эрмитейджа)
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Должна сказать, читать эту повесть было не так-то просто. Не в плане того, что она сложно написана – написана она как раз довольно простым языком – а в плане того, что автор вынуждает следить за Иудой, и ты вот читаешь, и не знаешь, как к этому Иуде относиться. Невольно на ум пришла цитата из того произведения, что я сейчас читаю – «Такие разговоры бывают только во сне: интересный, но бредовый». Вот этими словами можно описать примерно первую часть этой повести. Иуда ведёт себя скорее не как мерзавец, а как тот, у кого не все дома. Но при этом он и не дурак. Он действительно многое понимает, во многом разбирается, но мысль течет у него, мягко говоря, странно, и подобно людям, с которыми он взаимодействовал, я тоже не могла с уверенностью сказать, где гг этой истории реально верил в чушь, которую порол, а где тонко и дерзко стебался, провоцируя окружающих. Особенно показателен был момент, когда Иуда в ответ на подколку заявил:
«— А кто был мой отец? Может быть, тот человек, который бил меня розгой, а может быть, и дьявол, и козел, и петух. Разве может Иуда знать всех, с кем делила ложе его мать? У Иуды много отцов; про которого вы говорите?».
И, читая это, я поначалу задалась вопросом о прошлом этого Иуды, и о том, почему он так сказанул о своих родителях. Была ли это всамделишная ненависть, обида и/или месть? Или же чистая провокация? А если то была провокация, то она удалась. Хотя бы тут не буду спойлерить, и рассказывать, какую это вызвало реакцию, и почему это важно в контексте всей повести)
Главные мысли, какие Андреев вложил в «Иуду Искариота», можно было заметить и в романе Мессадье «Человек, который стал богом», но, в отличие от него, Андреев написал об этом реально хлёстко и прямолинейно. То, как рассказывает об этом он, полностью переворачивает всё с ног на голову, потому что получается, что Иисус не столько пошёл на жертву, сколько рискнул, ведь для него пришло время собирать плоды того, что он посеял, и он мог лишь надеяться, что взросло и вызрело именно то, что он надеялся получить. Шанс был.
Настоящую же жертву принёс именно Иуда, ту жертву, на которую, если судить по его обвинениям, не пошли остальные ученики Христа. Если прочитать повесть, то становится понятно, как многим он пожертвовал, чтобы исполнить волю своего Учителя, в то время, как остальные вроде бы и соблюдали всё, что им заповедовали, и в то же время смалодушничали и главное так и не сделали – не отреклись во имя своих любви и веры от самих себя, от того, что было важно и желанно для них, не сумели отбросить свои страхи. И опять же, от этого они не выглядят какими-то мерзкими предателями, они по-прежнему выглядят просто обычными людьми, которых попытались вознести на слишком большую высоту, хотя они к тому оказались не готовы. И это очень интересно, если вспомнить, как сложились жизни и судьбы апостолов в последующие десятилетия.
На меня эта повесть произвела большое впечатление, хотя читать её было трудно, и, если подходить к ней философски, то тут находится очень много подводных камней и неоднозначностей. Я понимаю, что, по всей видимости, имел в виду автор, что он мог иметь в виду, но то, как он это преподнес делает эти мысли, скажем так, не бесспорными. Короче я рекомендую ознакомиться, чтобы, как минимум, составить собственное мнение. А если найти других прочитавших, то можно зависнуть за философскими беседами на вечерок-другой, причем крутиться они будут вовсе не вокруг религии, а именно вокруг человеческих взаимоотношений, идей и идеалов. Не каждая книга так может. А эта ещё и по объёмам небольшая.
И я дублирую вопрос из прошлого поста с заделом на будущее:
Дальше, через пару заметок, рассказывать буду только о нашей эре. Вопрос вот в чём - стоит ли продолжать сквозную нумерацию постов или лучше начать вторую часть с нумерацией от №1 и т.д. для нашей эры?
Тем, кто уже проголосовал, от меня большое спасибо! Для тех, кто в прошлые разы опрос не заметил, отличный шанс проголосовать теперь - вместе мы можем сделать подачу материала удобнее. После этого опроса уже приму какое-то решение, и либо продолжу нумеровать в дальнейшем порядке, либо обновлю нумерацию.
Как продолжить нумеровать посты для заметок по периоду после Р.Х.?
Обычно я сам пишу рецензии — какие-то покороче, какие-то поразвёрнутее. А на этот раз я попросил её написать моего давнего знакомого — писателя Валерия Гапеева. Потому что это рецензия на мой роман, а на своё правильно не напишешь — либо завысишь планку, либо занизишь, не там акценты расставишь… да и вообще — автору почти всегда не виднее, просто потому, что изнутри смотреть неудобно, а то и вообще невозможно. Я свои пояснения начал и продолжу давать в специально созданной для обсуждения группе.
Всё же парой слов предварю. Читая, каждый создаёт свой мир. И у разных людей он будет отличаться. Мир, увиденный Валерием Гапеевым, в общих чертах похож на тот, который я строил, но всё же он немного иной. И он помог мне тоже взглянуть на свой роман под другим углом, с другими акцентами, некоторые из которых я и сам у себя не заметил… А ещё у меня есть отзывы читателей, они тоже по-иному видят.
Да, где можно почитать роман… Например, тут. Или тут. Или прямо в группе.
Финал без супергероев
Перед нами апокалипсис. Очередной в мире книг и фильмов. Отличие? Есть: у нас предвидится полное разрушение и исчезновение всего. То есть вообще. И – перерождение. Это спойлер, но без него никуда.
Кратко начало: Земля слетает с катушек и улетает к чёртовой бабушке от солнца. Потом оказывается, что из-за событий в космосе траектория движения Земли приняла чрезвычайно вытянутый эллипс. И вот из-за такой орбиты Земли будет очень холодно. Долго. А потом ещё и жарко.
Подход автора к теме довольно нетривиален. Никаких властей и секретных списков, подготовленных заранее укрытий и прочего. Супергероев тоже нет. В космосе никаких драк на звездолетах. На земле – да, случаются.
Начало – этакое даже где-то пасторальное: в глубине России, в местах отдалённых и почти Богом забытых собралась случаем компания, которая и встретила новость о грядущем большом шухере…
Что понравилось в самом начале. Автор, рискну сказать красиво, рисует картинку кистью средневекового мастера – где все реалистично до волосков на бровях. Очень даже заметно, что от каждого эпизода до полной картинки автор сверялся буквально с реальными фактами и фактами научными. Иными словами, реальность получилась самая настоящая, и так бы и было, если бы Земля начала свой путь к орбите Юпитера. То есть, имеем один допуск фантастический, остальное – реальность.
Не в пользу этого приёма: внимание к деталям и множественным техническим-природным процессам у читателя, жаждущего динамики, может вызвать чувство затянутости повествования. Но, с другой стороны, именно детализация всего образа жизни создаёт невероятную достоверность повествования.
Отмечу минус: автор увлёкся «техническим обоснованием», и упустил героев. В самом начале герои видны, они характерны и западают в память. Но, спустя время героев все больше. А вот раскрывать их поглубже, придавать им все более яркие черты, добиваться узнаваемости автор как-то не стал.
Ещё о некоторых моментах, которые, на мой взгляд, не доработаны, как следует.
В начале романа автор прибегает к сменяемой перспективе. То есть, если все повествование идёт от одного главного героя, то вот вставка, другая, третья – от имени иных героев, героинь. Не считаю это удачным ходом, поскольку в таких перспективах невольно содержатся и ретроспективы, что грузит мозг не особенно нужной информацией. С другой стороны, героев становится немало, «давать слово» каждому – есть ли смысл? А если не всем, то нужно тогда определять ядро колонии и уже закручивать все события вокруг ядра. Получилось так, что автор не выдерживает технически верного врезания этих перспектив. Поэтому они, как говорят, вначале густо, а дальше – почти пусто. Хотя приём этот здесь сработал в нескольких местах и неплохо. Хороши и отдельные вставки.
Мне не хватило во всем повествовании какого-то человеческого конфликта, внутренней драматичности отношений (в этой группе). Да, здесь случается всякое. Например, приём в колонию новых членов, имеющих несколько иное понимание роли мужчин и женщин в обществе благодаря национальным культурным особенностям, создаёт самую реальную угрозу для всей колонии.
Вообще, очень хорошо видна зыбкость существования социума в заведённом порядке. До срывания в автократию или даже авторитаризм здесь полшага. Целью автора, очевидно, было показать и схемы самоуправления. И вывод, нужно сказать, весьма простой и для кого-то покажется заурядным: управление зависит от правителя. Банально, да, но вот в таком мирке вдруг реально осознаётся, в какой огромной степени нормальная жизнь всех зависит от моральных и нравственных установок ведущего (или группы ведущих). А ещё немаловажно: их воли и наличия определённой силы.
Этот момент не особенно разворачивается, но через все описание жизни колонии проходит красной нитью мысль: самое демократичное, нормальное, человеческое во всех смыслах устройство группы людей, держится буквально на волоске, на согласии и доверии. И как легко всё может рухнуть. По сути, колония почти беззащитна перед одним единственным человеком с жаждой власти, если такового не заметит вовремя.
Как настоящее противостояние образа мыслей и жизни разных групп автор вводит весьма динамичный большой эпизод. Где будут стрелять и убивать, где хватит места жестокости и жёсткости, и вот здесь невольно задумаешься: что же творится на всей земле сейчас, в больших городах и сёлах? (Для меня в этом месте – перебор с жестокостью. Почти «чернуха» получилась.)
Страшное происходит, это бесспорно. А вот таких колоний наверняка единицы…
Этот мирок собрался побороться с долгой и морозной зимой. И было бы всё скучно, если бы автор не начал ненавязчиво указывать на то, что свихнувшаяся в своём изменении орбиты планета – это не вся беда. Вкручивание или вклинивание кусков прошлого или будущего в настоящее, которое происходит на локальных участках без видимых причин – первый звоночек о чем-то более грозном, чем мороз. Мне лично импонирует отношение героев к происходящему: они поняли, что сталкиваются с реальными вещественными картинками минувшего, которое по неведомым причинам встраивается в их жизнь и быстро исчезает, и… идут дальше заниматься делами: кто рассаду сажать, кто дрова заготавливать. И в том истинная логика: а что ещё делать? Сидеть, раздумывать? Не до этого – им нужно выжить.
Главный вопрос: а зачем выживать, в чем смысл? Не замёрзнем возле Юпитера, сгорим возле Меркурия. Через год-два закончится дизтопливо, сломаются механизмы типа генератора (и они начали ломаться). Выход? Ну, разве что под землю… На там-то без механики уж точно делать и вовсе нечего. Без света не будет пищи. И на земле не останется зверья.
Следил за этой мыслью… Но у автора подобрались герои, которые не устроили последний громкий шабаш с получением от жизни в последние минуты всех возможных утех, чтобы в близком конце сказать: «Я круто пожил! Я получил удовольствие, не жалею…». Такой подход уже наблюдался в первой части книги.
А здесь просто живут. Сохраняя человечность. И даже (спойлер) детей рожают.
Конечно, коль появились гости из прошлого-будущего, значит, врата открылись для более серьёзных тем, нежели элементарного выживания колонии. Исподволь, не в лоб, без долгих объяснений, что это и как работает, автор вводит в ткань текста тему более сложную. Опять же, спойлерить не стану. Скажу лишь, что в итоге мы понимаем, что наблюдаем во всей красе авторскую интерпретацию Откровения Иоанна Богослова. Правда, без некоей битвы, которая, я так понял, уже прошла, растянутая во времени. Просто окончание всех веков. Исподволь, неспешно разворачивающееся.
Что не понравилось в этом окончании… Ко мне прилетел флэшбэк от Кинга – «Лангольеры», и от него же второй – «Долгий джонт». С другой стороны, кто доподлинно знает, как выглядит бесконечность или сама пустота? Каждый рисует, как может. Но похоже, мы все испытываем настоящий ужас от созерцания истинного Ничто.
Во второй части книги очень много непонятного, как я уже говорил. И что мне нравится в этой части и отношении к непонятному – автор не бросается, сломя голову, всё пытаться объяснить. В принципе, и некому – его герои не настолько научно подкованы, чтобы понять истинную природу абсолютно всех вещей. Да, они понимают процессы горения и расхода кислорода в закрытых помещениях, но не работу непонятных (может, атомных) источников тепла, невесть откуда взявшихся. И вот этот момент приятен тем, что даёт мне, как читателю, возможность додумать, провести нити между событиями, попытаться самостоятельно понять явления. Достроить.
Здесь замечаем, как исподволь, окуная в разные отвлечённости, непонятные явления, мифические отступления автор ведёт нас от той первой печки в избе к вопросам философским. Мир вокруг нас внезапно набухает архисложностью, и сейчас те самые явления, которые вызывали у нас интерес и желание их понять, и на самом деле оказываются мелкими. Они – как листья на берёзке, начавшие желтеть и падать вниз. И чтобы понять смысл происходящего, нужно отойти от берёзы дальше, сфокусироваться не на одном жёлтом листике, а на всей окружающей природе. И тогда придёт понимание глобального явления. Автор предлагает своё видение Вселенной, места разума в ней. И это очень привлекательно, потому что действительно ново и подано умело.
В общем и целом, роман читается с интересом. Сам текст – очень выверенный, ровный, грамотный и читабельный.
И только одно меня не устроило серьёзно: неужто выбор зависит в итоге не от самого человека, а от того места, где он оказался в час Х? И хватит ли на всех хороших людей таких мест?
Я часто встречаюсь с осуждением бедолаги Ницше как философа безнравственного, безбожного и вообще вдохновителя фашизма. И теперь давайте честно: чаще всего мы знаем о какой-то философской концепции не из первоисточника. Ну вроде того, как я могу рассуждать о трудах Декарта, не прочитав ни одного из них (простите мою темноту).
В этом-то и причина, почему несчастному немцу всё время достаётся. Такой уж у него сформировался образ в культуре. Я уже писала, как над этим образом поработала сестрица философа.
Начнём с того, что из контекста, в котором жил Ницше, вполне логично следовало, что «Бог умер — это мы его убили». Веру заменили лицемерными обрядами, о всеобщей любви и гармонии в обществе, в котором стало возможно зарождение фашизма, говорить очевидно не приходится.
Своею добродетелью они хотят выцарапать глаза своим врагам; и они возносятся только для того, чтобы унизить других.
«Так говорил Заратустра»
Вообще, параллельно с Ницше я читала некоторых христианских авторов, и это интересный опыт. Хотя христианскую этику он отрицал и считал, что мораль — это способ выживания слабых людей, которые взяли контроль над сильными, всё-таки многие идеи философа на удивление глубоко христианские по своей сути.
Например, по Ницше не делать зло — это ещё не значит делать добро:
«Неспособность ко лжи далеко не есть ещё любовь к истине».
«Так говорил Заратустра»
“Они желают лишь одного: чтобы никто не причинял им страдания. Поэтому они предупредительны к каждому и делают ему добро. Но это трусость - хотя бы и называлась она «добродетелью»”.
«Так говорил Заратустра»
Но главное, что Ницше персонализировал этику. Сократ ввёл понятия, Платон идеи, и мы стали жить в обобщённом мире. Где нет конкретного человека, а есть люди в целом. Ницше с этим спорил. По его мнению, нет идеи собаки — есть конкретная собака.
Кьеркегор говорил о личности ещё раньше. При этом он был христианским философом. Приводил в пример случай, когда Авраам собирается принести в жертву Исаака. Заповедь «Не убий» существует для всех, а у Авраама личное общение с Богом. И, по Кьеркегору, только индивидуальность в общении с Богом находит своё истинное существование.
И вот по Ницше сверхчеловек — это, в первую очередь, личность, способная создавать собственные идеи.
В то время как «сегодня принадлежит толпе», и вот как он это описывает. Очень похоже на общество постправды, верно?
Чему толпа научилась верить без оснований, кто мог бы у неё это опровергнуть - основаниями? На базаре убеждают жестами. Но основания делают толпу недоверчивой.
«Так говорил Заратустра» — произведение, которое нужно читать медленно и вдумчиво. И тогда оно принесёт множество чудных открытий. Это самое известное произведение Ницше, но сам он предлагал начинать знакомство с его творчеством с книги «Сумерки идолов». Так что имейте в виду.
Я постоянно перечитываю "Науку логики" Гегеля и постоянно нахожу в ней что-то новое, каждый раз углубляя собственное понимание. Пройдемся вкратце по "Качеству" - первому разделу первого тома "Науки логики", возможно это поможет интересующимся философией Гегеля чуть лучше понять это Великое произведение. Рассмотрим движение мысли в этом первом разделе кратко, понятно и с примерами.
Гегеля в "Науке логике" интересует царство чистой мысли: как устроено и как работает наше мышление? Чтобы понять это, нужно начать с самого начала - расчистить пространство у себя же в голове, убрать всё наносное и увидеть как работает чистая мысль, как она устроена. Ближайшим материальным проявлением мысли, за которое можно хоть как-то ухватиться и исследовать, является язык, слова, категории. Мышление и язык начинаются с осознания (пусть даже и очень туманного) того, что что-то есть. Если мы не осознаем "естьности", значит мы в небытии, нас самих нет, мышление не может начаться. Что-то есть. Мы пока не знаем что, поэтому откинем это "что-то". Перед нами просто "есть". Что такое это "есть"? Это самая фундаментальная философская категория - бытие. Но какое оно, это бытие? Никакое. Мы ничего не можем сказать о его качествах. Оно пустотно. Оно, по своей сути, по своему содержанию, ничто. Вот и вторая самая фундаментальная философская категория - ничто. Следите внимательно за ходом мысли: бытие перешло в ничто.
А что такое это "ничто"? Оно какое? Такое же никакое. Такое же никакое, как что? Как бытие. Вот и ничто перешло обратно в бытие. Получается бытие и ничто ничем друг от друга не отличаются (логически, в чистом виде), но при этом в мышлении постоянно переходят одно в другое. Они тождественны и они различны, как по сути тождественны и различны такие операции как 0+0 и 0-0. Они одинаковы, но они же переходят друг в друга, как разные. А что это значит? Что это такое за явление или процесс, когда одно и то же переходит в другое, но остается тем же, собой? Это есть становление. Вы как человек - это один и то же объект, переходящий из одного состояния в другое, ваше детство теперь есть ничто, но тот ребенок 10, 20, 30 лет назад - это всё равно были вы же. Однако у нас здесь еще нет никакого объекта, перед нами само это чистое становление, как переход бытия в ничто (прехождение), а ничто в бытие (возникновение), при том, что и первое, и второе есть одно и то же.
Но теперь получается, что перед нами одно и то же, которое переходит от самого себя в себя же. Одно переходит в другое, но это другое оказывается тем же самым одним и процесс повторяется снова. Разность бытия и ничто полностью ликвидирована, их больше нет, как разных, они слились друг в друге в этих взаимопереходах. Но раз нет разности бытия и ничто, которые теперь слились в одно, значит нет и становления, которое основывалось на тождестве и различности бытия и ничто. А что же осталось? Что-то одно, единое, целое - результат становления, то, что стало, наличное бытие.
Что такое наличное бытие? То, что стало. Существование чего-то определенного, пока непонятно чего. Это бытие, но уже не пустое, не чистое, а бытие, ставшее результатом становления. Это некая реальность, оказавшаяся перед нами. Наличное бытие не чисто, а определено тем, что оно есть результат становления. Это его качество, отрицающее прежнее, чистое состояние бытия. Реальность наличного бытия переходит в отрицание прежнего состояние. Реальность - это утверждение некоего качества, но утверждение одного возможно лишь тогда, когда отрицается другое. Реальность одного, переходит в отрицание всего другого. Реальность и отрицание различны, но теперь становятся тождественными и неразрывно связанными. Единством реальности и отрицания становится нечто (не+что).
Реальность и отрицание слились в нечто. Реальность, чтобы сохранить себя, вынуждена отрицать другое, иное. Реальность переходит в отрицание, чтобы сохранить себя, переходит в свою противоположность. Таким образом в нечто выделяются два момента: в-себе-бытие как момент равенство нечто с собой, бытие-для-иного - как момент неравенства нечто с собой. Равенство с собой возможно только при наличии неравенства с собой. Утверждать себя можно только отрицая в себе же иное. Утверждать можно только отрицая. Утверждение не может быть без отрицание. Утверждение переходит в отрицание. Является им одновременно. Итак, нечто отрицает в себе иное, чтобы утвердить себя. Но что такое это иное чисто логически? Иное - это другое нечто. Иное - тоже нечто. Таким образом, нечто и иное логически тождественны. А значит нечто отрицает в себе себя же, подобно тому, как человек, взрослея, отрицает себя же маленького, но если человек не будет утверждать себя взрослого, отрицая себя же прежнего, его жизнь остановится. Жизнь - это постоянное утверждение себя же нового, отбрасывая себя же прежнего, но оставаясь всё тем же собой.
Таким образом, нечто и равно себе и неравно одновременно, оно сохраняет себя, отрицая себя же. Как это возможно? Что это значит? А это значит, что перед нами изменяющееся нечто. То качество, которое нечто стремится сохранить в себе называют определением. То качество, которое отрицается, выталкивается из нечто в иное, есть характер или внешняя определенность. Однако и то, и другое есть лишь качества. Но и то, и другое есть качества, которые могут выполнять как роль определения, так и роль внешней определенности в зависимости от того, что из них брать за главное качество, а что, за второстепенное, а значит они тождественны и нетождественны одновременно и перед нами теперь два нечто: определение одного является лишь внешней определенностью (отрицаемым качеством) у другого, а внешняя определенность первого является определением у другого. Таким образом, если я мужчина, значит где-то в мире есть женщины, по сравнению с которыми я понимаю, что я мужчина. Если я взрослый, значит где-то в мире есть дети, по сравнению с которыми я понимаю, что я взрослый. Да, я никогда не был женщиной, чтобы стать мужчиной, но был ребенком, прежде, чем стать взрослым. Но для того, чтобы быть взрослым мужчиной я в равной степени отрицаю, отбрасываю от себя как женственность, так и детскость. Получается нечто и другое нечто (иное) связаны и разделены одновременно, так как они различны, но это разница порождается одними и теми же качествами, каждое из которых в нечто и ином играют свою роль (определения или внешней определенности). Как это возможно? Это возможно лишь на границе этих двух нечто. Граница – это то, что соединяет и разделяет два нечто, которые теперь становятся ограниченными нечто, но и сама граница - это тоже ограниченное нечто, а перед нами теперь остались только ограниченные нечто - конечные нечто.
Граница сама оказалась нечто, но теперь уже не просто нечто, как раньше, а ограниченным нечто - конечным. Конечное, будучи изменяющимся нечто, стремится выйти за свои пределы. Сила, побуждающая к этому выходу есть долженствование. Но долженствование порождается самим фактом существования предела, который, в свою очередь, бессмысленен без долженствования, а значит они сливаются в одно - бесконечное движение нечто к иному, а от того иного к следующему и так далее. Так наше конечное бесконечно движется к иному и в итоге просто сливается с бесконечным, ибо нет больше ничего, кроме этого бесконечного движения, кроме бесконечного.
При более детальном рассмотрении, бесконечность распалась на два противоположных момента: дурную бесконечность и истинную бесконечность. Дурная бесконечность - это бесконечная прогрессия конечных нечто по сути в никуда, без какого-либо смысла и направления, "скучное чередование" иных, символом которого является линия, бесконечно протянутая в обе стороны. Истинная бесконечность - это круговое движение, возвращение нечто к себе же, так как нечто, изменяясь становится иным, а иное, изменяясь становится снова иным (другим иным, иным иным), то есть, чисто логически, становится снова нечто (подобно тому, как отрицание плюса есть минус, но затем отрицание минуса снова есть плюс). Оба процесса (линейное и круговое движение) существуют одновременно, а потому их синтезом является спираль - для-себя-бытие - такое бытие, в котором различия между нечто и иным более не имеют значения, как не имеет особого самостоятельного значения и бесконечное движение от нечто к иному и снова к иному. Это новое нечто есть единая цельность, только оно одно и есть, а раз нет больше иного, значит оно есть лишь для себя.
Так как для-себя-бытие – это бесконечное бытие, в котором различия между нечто и иным стерлись, то оно предстает перед нами как нечто одно, единственное бытие, кроме которого ничего больше нет. Для-себя-бытие, следовательно, есть одно. Но одно как нечто может быть лишь только там, где есть его противоположность - многое. Для-себя-бытие распалось на одно и многое. Одно и многое, отталкиваясь и притягиваясь, переходят друг в друга, сливаясь в количество. Качество перешло в количество, закончился первый раздел «Учения о бытии» - "Качество".
Я уже выкладывал в своем блоге видео этого автора с Youtube, которое меня заинтересовало. Для думающих и рассуждающих людей оно будет полезно, я думаю. Выводы делать вам, как всегда. Рекомендую, в общем.