Мещане всегда соблазняются призрачной возможностью доказать самим себе и всему миру, что они ни в чем не виноваты.
И доказывают более или менее многословно и скучно, что в жизни существуют необоримые, роковые законы, созданные богом, или природой, или самими людьми, что по силе этих законов человек может удобно устроиться только на шее ближнего своего и что, если все рабочие захотят есть котлеты, — на земле не хватит быков…
- Максим Горький. Из Статьи "Заметки о мещанстве"
Статья была впервые напечатана в большевистской газете «Новая жизнь» в октябре–ноябре 1905 г. В ней писатель описывает характер мещанства, как сословия мелких собственников (мелкой буржуазии).
11 октября 1931 года в гости к Максиму Горькому в особняк Рябушинского на Малой Никитской улице явились высокие гости: Сталин, Ворошилов и Молотов.
Дело происходило здесь
Иосиф Виссарионович попросил хозяина что-нибудь прочесть. Горький прочёл гостям романтическую поэму "Девушка и смерть".
А.Н. Яр-Кравченко. Горький читает Сталину поэму "Девушка и смерть" (За спиной писателя стоит его сын Максим Алексеевич Пешков )
Чтение произвело на Сталина сильное впечатление. Он взял у Горького книгу, по которой тот читал, и написал следующий отзыв:
"Эта штука сильнее, чем "Фауст" Гёте. (Любовь побеждает смерть)".
Обратите внимание, в скобках Сталин даёт объяснение: почему, по его мнению, "эта штука сильнее" – потому что любовь оказывается сильнее смерти. (В трагедии Гёте любовь побеждена гордыней Фауста, – Маргарита сходит с ума и убивает свою мать и свою дочь.)
А.М. Герасимов. Сталин и Ворошилов в гостях у Горького
То есть Сталин "Фауста" читал. В отличие от многих смеющихся над его простодушной фразой. (Дескать, ишь сравнил "пролетарского писателя" с великим Гёте...). А простодушная фраза содержала в себе знание предмета.
Эту встречу запечатлел фотограф
Интересно, что в русской литературе ХХ века есть два других широко известных произведения, в которых откровенно цитируются сюжет и отдельные мотивы "Фауста".
Эти произведения принадлежат одному и тому же автору (но не Горькому), и Сталин этого автора знал и ценил. Следил за его судьбой, помог ему в тяжёлый жизненный момент... Этот автор в конце жизни даже написал произведение о Сталине, но опубликовано оно не было и широкой известности не получило...
Догадались?
Если нет, продолжим. Эпиграфом к одному из этих произведений является строчка из "Фауста": "Часть вечной силы я, Всегда желавший зла, творившей лишь благое". Влюблённую в героя этого произведения женщину тоже зовут Маргарита (как и женщину, любившую Фауста), и её тоже охватывает что-то вроде безумия.
Ну конечно. Это она.
Вот только Маргариту Гёте забирает к себе Бог (за свои страдания она попадает в рай несмотря на совершённые ею страшнейшие из злодейств), а никого не убившую Маргариту Булгакова забирает чёрт.
Дьявол дарит Мастеру и Маргарите сатанинскую пародию на Райский сад – ПОКОЙ. Казалось бы – чего такого сатанинского в покое? Сидишь себе починяешь примус, думаешь о хорошем, плохое отфильтровываешь (оно от лукавого) а хорошие мысли, которые ты простираешь окрест, материализуются... Вот прямо перед тобой в телевизоре.
Вспомним строчки Лермонтова из стихотворения "Родина":
Люблю отчизну я, но странной любовью, Не победит её рассудок мой. Ни слава, купленная кровью, Ни полный гордого доверия покой, Ни тёмной старины заветные преданья Не шевелят во мне отрадного мечтанья...
"Полный гордого доверия покой" – это алиби труса. Боящийся боли, боящийся страха, боящийся борьбы выбирает "покой", прикрываясь "гордостью" и "доверием".
Покой – следствие равнодушия. Если не переживаешь за поступки и судьбу близкого человека, не споришь с ним до хрипоты, до битой посуды, до слетевших с петель дверей, значит, и не любишь. Или любишь – но "в плепорцию", как говорили герои Станюковича, не в ущерб собственному комфорту.
Да, а что же второе произведение того же автора?..
У Фауста был ученик по имени Вагнер. Этот самый Вагнер создал искусственного человека – Гомункулуса. Гомункулус называет создавшего его Вагнера "папашей"...
А действие "Фауста" начинается с того, что Фауст и Вагнер подбирают на улице собаку!
...И приводят её домой.
В "Фаусте" собака оказывается Мефистофелем.
В "Собачьем сердце" – тоже "много радости детишкам не приносит".
Почему Булгаков доверил эту "столь высокую" роль люмпену? Ответ на этот вопрос вы найдёте в нашей заметке "Аннушка, пролившая масло".
Анна Павловна Горячева – та самая Аннушка из "Мастера и Маргариты"
Нет, это не статья из детского журнала. Это "просто так".
По Сети много лет гуляет байка о том, как в старости убийца Пушкина бросил вызов Алексею Пешкову, будущему классику русской литературы. Мы проверили, насколько соответствует действительности эта легенда.
Спойлер для ЛЛ: нет
Согласно сюжету этой истории, в конце XIX века молодой, но уже популярный писатель Максим Горький (настоящее имя — Алексей Пешков) в одном городке под Парижем был представлен пожилому сенатору, который оказался бароном де Геккереном — тем самым Жоржем Дантесом, автором рокового выстрела в Пушкина на дуэли в 1837 году. Горький отказался пожимать руку убийце своего кумира, чем вызвал гнев француза, и после обмена колкостями было решено сойтись на дуэли. Однако на следующее утро Горький получил письмо от Дантеса, в котором тот сообщал, что ознакомился с сочинениями Горького и стихи литератора привели его в восторг. «Я заколебался и понял, что не могу лишить русскую поэзию её восходящего солнца! В связи с этим наш конфликт прошу считать исчерпанным!» — якобы написал Дантес, и с тех пор Максим Горький бросил писать стихи.
Если проследить хронологию распространения легенды о Горьком и Дантесе за последнюю четверть века, то несложно заметить, что следы ведут к рассказу Григория Горина, опубликованному в интернет-издании «Газета.ru» в феврале 2000 года. В рубрике «Невероятные истории Григория Горина» литератор знакомил читателей с интересными байками, поведанными ему представителями старшего поколения. На тот момент никого из рассказчиков уже не было в живых, а сам Горин сомневался в правдивости каждого из сюжетов, поэтому обращался к читателям с просьбой по возможности поделиться дополнительной информацией, написав ему на электронную почту. К сожалению, развития эта инициатива не получила — вышло только четыре истории, а 15 июня того же года Горин скоропостижно скончался. Получил ли писатель какие-то важные комментарии от читателей про историю о Дантесе и Горьком — неизвестно.
Горин пишет, что услышал её примерно в 1970 году на семинаре молодых писателей в Ялте от писателя и литературоведа Виктора Шкловского. Тому о случае из своей биографии якобы поведал сам Максим Горький. Действительно, Шкловский дружил с Горьким с 1915 года, много раз бывал у него дома и неоднократно упоминал коллегу в своих воспоминаниях и литературоведческих работах. Однако ни в одном издании работ Шкловского, включая собрание сочинений, «Проверено» не нашло упоминаний случая с Дантесом. Нет их и в 25-томном полном собрании сочинений Максима Горького.
Действительно, французский офицер Жорж Шарль Дантес, свояк Пушкина, за убийство поэта был приговорён к смертной казни, которую потом заменили высылкой с жандармом за границу. На родине он прожил долгую жизнь, вместившую славную политическую карьеру — членство в Учредительном собрании, звания командора ордена Почётного легиона и почётного сенатора. Впрочем, вопреки содержащемуся в рассказе Горина утверждению, нет достоверных сведений о том, что Дантес после дуэли встречался с Натальей Гончаровой или её вторым мужем Ланским (за него вдова Пушкина вышла только через семь лет после гибели поэта), поскольку был арестован и выслан из страны, а впоследствии стал в России персоной нон грата. Даже его жену Екатерину Гончарову родственники провожать не пришли. В одной из российских газет печатали интервью сына Дантеса, который якобы однажды был свидетелем случайной встречи своего отца с Натальей Гончаровой на парижской улице, но разговор тогда не состоялся. Также нет сведений о возвращённых Дантесом «компрометирующих письмах».
Есть неподтверждённая легенда о том, что в 1887 году с Дантесом встретился пушкинист Александр Онегин. Достоверно известно лишь одно: последние годы жизни Жорж Дантес провёл в своём доме в Сульсе, на северо-востоке Франции, который после франко-прусской войны отошёл Германии. Там он скончался в 1895 году в возрасте 83 лет после продолжительной болезни. В рассказе Горина утверждается, что примерно в тот год и состоялся памятный разговор Дантеса с Горьким.
Однако Максим Горький свою первую поездку за границу совершил только в феврале 1906 года через Финляндию по поручению революционеров. К 1895 году он вовсе не был «популярным русским писателем» — на тот момент 27-летний литератор напечатал лишь несколько рассказов, очерков и новелл, а его стихотворения не публиковались вовсе, если не считать вышедшей в том же году поэмы в прозе «Песня о Соколе». Переводить Горького на иностранные языки начали только через несколько лет, а русского языка Дантес практически не знал, поэтому не мог ознакомиться с творчеством Пешкова. До 1895 года у русского литератора даже не было возможности посещать рестораны под Парижем и встречаться с сенаторами, да ещё и с личным переводчиком — он кое-как зарабатывал себе на хлеб статьями и фельетонами в поволжских газетах.
«Проверено» не нашло никаких следов упоминания истории о Дантесе и Горьком до публикаций Григория Горина. Если даже допустить, что эту историю ему и правда рассказал Виктор Шкловский, то всё равно её основные утверждения опровергаются фактами из биографий двух основных фигурантов. Шкловский был известен в литераторской среде как выдумщик — например, ему приписывают авторство выражения «гамбургский счёт» с соответствующей историей о терминологии борцов, якобы услышанной вживую. Судя по всему, и здесь мы имеем дело с литературной мистификацией.
«Думаю, что нигде не бьют женщин так безжалостно и страшно, как в русской деревне, и, вероятно, ни в одной стране нет таких вот пословиц-советов:
«Бей жену обухом, припади да понюхай - дышит? - морочит, ещё хочет». «Жена дважды мила бывает: когда в дом ведут, да когда в могилу несут». «На бабу да на скотину суда нет». «Чем больше бабу бьешь, тем щи вкуснее».
Сотни таких афоризмов, - в них заключена веками нажитая мудрость народа, - обращаются в деревне, эти советы слышат, на них воспитываются дети.
Детей бьют тоже очень усердно. Желая ознакомиться с характером преступности населения губерний Московского округа, я просмотрел «Отчёты Московской судебной палаты» за десять лет - 1900-1910 гг. - и был подавлен количеством истязаний детей, а также и других форм преступлений против малолетних. Вообще в России очень любят бить, всё равно - кого. «Народная мудрость» считает битого человека весьма ценным: «За битого двух небитых дают, да и то не берут».
Есть даже поговорки, которые считают драку необходимым условием полноты жизни. «Эх, жить весело, да - бить некого».
Я спрашивал активных участников Гражданской войны: не чувствуют ли они некоторой неловкости, убивая друг друга?
Нет, не чувствуют.
«У него - ружьё, у меня - ружьё, значит - мы равные; ничего, побьём друг друга - земля освободится».
Однажды я получил на этот вопрос ответ крайне оригинальный, мне дал его солдат европейской войны, ныне он командует значительным отрядом Красной армии.
- Внутренняя война - это ничего! А вот междоусобная, против чужих, - трудное дело для души. Я вам, товарищ, прямо скажу: русского бить легче. Народу у нас много, хозяйство у нас плохое; ну, сожгут деревню, - чего она стоит! Она и сама сгорела бы в свой срок. И вообще, это наше внутреннее дело, вроде маневров, для науки, так сказать. А вот когда я в начале той войны попал в Пруссию - Боже, до чего жалко было мне тамошний народ, деревни ихние, города и вообще хозяйство! Какое величественное хозяйство разоряли мы по неизвестной причине. Тошнота!..»
(Максим Горький. «О русском крестьянстве», 1922 год)
«Злой человек. Он похож на семинариста, которого насильно постригли в монахи и этим обозлили его на все. У него душа соглядатая, он пришел откуда-то в чужую ему, Ханаанскую землю, ко всему присматривается, все замечает и обо всём доносит какому-то своему богу. А бог у него – урод, вроде лешего или водяного деревенских баб».
Максим Горький о Льве Толстом:
«Во Льве Николаевиче есть много такого, что порою вызывало у меня чувство, близкое ненависти к нему, и опрокидывалось на душу угнетающей тяжестью. Его непомерно разросшаяся личность — явление чудовищное, почти уродливое, есть в нем что-то от Святогора-богатыря, которого земля не держит.»