За 9 лет до убийства
Сражение между флотами США и Франции у Касабланки
Удары с воздуха
По плану операции «Торч» американское оперативное соединение TG.34 контр-адмирала Хьюитта, следовавшее из США к берегам Французского Марокко, высаживало 35 000 американских военнослужащих в трёх пунктах – у Федалы и в Сафи с задачей занятия Касабланки, и в районе Мехдия — Порт-Лиотей. Основной десант в залив Федала, что в 15 милях к северо-востоку от Касабланки, доставляла группа TG.34.9. Её огневую поддержку обеспечивали тяжёлый крейсер «Аугуста» (флагман Хьюитта), лёгкий крейсер «Бруклин» и четыре эсминца 26-го дивизиона эскадренных миноносцев.
Транспорты с войсками первой волны вышли в исходную точку в 6–8 милях от побережья к полуночи 8 ноября. Катера с десантом двинулись к берегу в 05:00, с опозданием на час. Несмотря на темноту, прибой и неопытность экипажей, к рассвету 8 ноября на берег были доставлены 3500 американцев, которые заняли Федалу. Только в 06:04 3-орудийная 138-мм береговая батарея на мысе Блонден и 3-орудийная 100-мм на мысе Федала открыли огонь по десанту. Сначала им отвечали только четыре эсминца 26-го дивизиона эскадренных миноносцев. В 06:20 с «Аугусты» поступил условный сигнал, и в бой с французами вступили остальные американские корабли.
Задачей Группы прикрытия TG.34.1 контр-адмирала Гиффена — линкор «Массачусетс», тяжёлые крейсера «Тускалуза» и «Уичита» и четыре эсминца 8-го дивизиона эскадренных миноносцев кэптена Муна, было удержать французский флот в гавани Касабланки. С ней взаимодействовали корабли авианосной группы TG.34.2 контр-адмирала Макуортера — авианосец «Рейнджер» (54 F4F «Уайлдкэт», 18 SBD «Донтлесс» и один TBF «Эвенджер»), эскортный авианосец «Суони» (29 F4F и девять TBF «Эвенджер»), лёгкий крейсер «Кливленд» и пять эсминцев. Палубная авиация имела задачу подавить авиабазы вишистов и достичь господства в воздухе (на марокканских аэродромах находилось 80 французских истребителей, 78 бомбардировщиков, 13 разведчиков-бомбардировщиков и 46 транспортных самолётов), а также атаковать батареи и корабли противника.
Торпедоносцы на палубе американского авианосца USS Ranger CV-4
Сигнал вступить в бой Хьюитта Гиффен получил в 06:26. «Рейнджер», находившийся на позиции в 30 милях северо-западнее Касабланки, начал поднимать в воздух самолёты ещё в 06:10. Начиная с 07:00 его истребители нанесли жестокие потери авиации вишистов на земле и в воздухе в Рабате, Рабат-Сале, Порт-Лиотее и Казэсе (Касабланка), чем сразу резко ограничили её активность. После успешных первых штурмовок налёты на авиабазы продолжались, так что уже к середине дня господство в воздухе было в руках американцев.
С момента подписания перемирия в июне 1940 года Касабланка была главным портом, используемым Францией в Атлантике, так как атлантические порты метрополии находились в руках немцев. Это была важнейшая после Тулона военно-морская база вишистов. Утром 8 ноября 1942 года здесь находились недостроенный линкор «Жан Бар» с действующей 4-орудийной 380-мм башней главного калибра №1, 2-я лёгкая эскадра в составе лёгкого крейсера «Примоге», лидеров «Милан» и «Альбатрос» и эсминцев «Брестуа», «Булоннэ», «Фуге», «Фрондер», «Альчион», «Темпет» и «Симун», которой с марта 1942 года командовал контр-адмирал де Лафон, три авизо и четыре патрульных судна, 10 тральщиков и 11 подводных лодок; здесь же ремонтировался лидер «Ле Мален», а гавань была забита торговыми судами. Французскими ВМС в Марокко командовал вице-адмирал Мишелье. С моря Касабланку защищали батареи у маяка на мысе Эль-Ханк (четыре 194-мм орудия и четыре 138-мм орудия) в 2 милях западнее порта, и на плато Укаша (три 100-мм орудия) восточнее гавани.
Американский тяжёлый крейсер USS Tuscaloosa CA-37
Первое сообщение о вражеских кораблях у берега поступило ещё до рассвета, после чего береговая оборона и боевые корабли французов изготовились к бою. В 05:20 Мишелье приказал отправить четыре лодки на позиции в район мыса Эль-Ханк, а затем ещё две к Федале и две к Сафи. Уже в 05:33–06:30 субмарины «Орфей», «Медуза», «Амазонка» и «Антиопа» вышли из гавани Касабланки, развернувшись к северу от Эль-Ханка; за ними до 08:30 последовали остальные четыре лодки. Приказ атаковать противника у Федалы был передан 2-й лёгкой эскадре в 06:30, но на подготовку к выходу ей потребовалось ещё полтора часа — кораблям необходимо было поднять давление в котлах до необходимого уровня. В 07:30 де Лафон перенёс флаг на лидер «Милан», так как флагман эскадры «Примоге» с 8 октября проводил текущий ремонт машин, котлов и артиллерии главного калибра. «Примоге» спешно вывели из ремонта и принялись готовить к выходу в море. 6-й дивизион эскадренных миноносцев, ремонтирующиеся «Симун» и «Темпет», так же пытались привести в боеспособное состояние.
Морская фаза сражения
Морское сражение началось в 07:01 – береговая батарея на мысе Эль-Ханк открыла огонь по «Массачусетсу». На обстрел Гиффен отреагировал, отдав приказ по своим кораблям вступить в бой. В это же время французские истребители «Хок» прогнали ГСМ Гиффена, расположившиеся было над Касабланкой, и тяжёлые корабли TG.34.1 в 07:04–07:06 начали обстрел намеченных целей без их корректировки. Вскоре, однако, самолёты «Рейнджера» очистили от неприятеля воздушное пространство над гаванью и ГСМ вернулись к выполнению своих обязанностей.
Палубный пикирующий бомбардировщик Douglas SBD Dauntless
«Массачусетс» с 07:04 стрелял по «Жану Бару», ошвартованному носом к морю у стенки набережной в бассейне Деланд. Француз в 07:08–07:18 дал шесть залпов по крейсерам, после чего прекратил огонь из-за закрывавшего обзор дыма и дымовых завес кораблей 2-й эскадры.
В 07:00 над Касабланкой появились 18 SBD «Рейнджера». В 07:10 12 пикировщиков лейтенанта-коммандера Карвера и лейтенанта Твидди атаковали корабли и суда в гавани.
Стоявшие вместе с патрульным кораблём «Серваннез» у пирса Делюр эсминцы «Темпет» и «Симун» находились в ремонте и имели неполный экипаж и вооружение. «Темпет» получил повреждения корпуса с внутренними затоплениями от осколков двух разорвавшихся у борта бомб; командир корабля капитан-де-корвет Депланку был смертельно ранен. В 10:20 подошёл буксир и оттащил корабль в бассейн Дельпит, где посадил его на мель. «Симун» был повреждён осколками бомбы, разорвавшейся у левого борта в районе отсека №1 в 07:18, а в 07:30 этот эсминец получил прямое попадание неразорвавшейся бомбой. В 10:45 буксир перетащил его во внешнюю гавань, чтобы использовать его как плавучую батарею.
Шестёрка SBD лейтенанта Эмбри атаковала «Жан Бар». В 07:18 одна 1000-фн бомба упала на ют линкора, другая бомба взорвалась на набережной у правого борта корабля, проделав большую пробоину в обшивке.
Возобновившие корректировку гидросамолёты испытывали затруднения с целеуказанием, поскольку гавань затянуло дымовой завесой. Поэтому тяжёлые крейсера неоднократно меняли цели. «Массачусетс» же в основном вёл огонь по «Жану Бару», добившись пяти прямых попаданий. Посчитав, что цель нейтрализована, «Массачусетс» после 08:28 переключился на батарею Эль-Ханк. В 08:30 Гиффен получил сообщение: «Говорит армия, вы убиваете городское население, на берегу никакого сопротивления» и в 08:33 «Массачусетс» прекратил стрелять. Крейсера прекратили стрельбу в 08:35.
Повреждённый французский линкор Jean Bart у пристани
Стреляя по «Жану Бару», «Массачусетс» попутно поразил множество кораблей и судов, стоявших поблизости от французского линкора. В 08:07 один из залпов, упавший с недолётом, ударил в край мола Делюр, и срикошетировавший от него 406-мм снаряд попал в корпус разводившего пары лидера «Ле Мален» между машинным и котельным отделениями. Корабль принял несколько сот тонн воды, навалился на пирс с креном 13,5° и сел носом на 2 метра; экипаж потерял четыре человека погибшими и семерых ранеными.
Кроме того, 406-мм снарядами были потоплены пароходы «Портос», «Липари», «Иль дˊУэссан» и «Савойя», а «Иль де Нуармутье» и «Ле Фузон» были повреждены. Кроме того, совместно с крейсерами и SBD были потоплены суда «Сан-Блейз», «Сан-Пьетро», большой плавучий док и стоявшие вдоль мола подводные лодки «Амфирит», «Псише» и «Ореад», а так же авизо «Дюбурдье» и вооружённый траулер «Розетта».
Американский линкор USS Massachusetts BB-59
Пока Гиффен, увлёкшись обстрелом целей в гавани, двигался курсом на запад, корабли 2-й эскадры под прикрытием дымовых завес вышли из порта.
2-я лёгкая эскадра стояла у пирса Делюр. Так как «Булоннэ» из-за ошибочного манёвра наскочил на пирс, первым в 07:37 покинул гавань «Брестуа». За ним последовали «Фрондер», «Булоннэ» и «Фуге», в 07:55 «Милан», «Альчион» и последним в 08:06 вышел «Альбатрос». «Примоге» готовился присоединиться к ним по завершению восстановительных работ в башнях артиллерии главного калибра.
Первый приказ адмирала в 08:10 был «принять порядок колонны дивизионов и следовать на 18 узлах курсом 60°». Де Лафон надеялся вдоль побережья в утреннем тумане скрытно подойти к стоянке транспортов. Однако в 08:18 он был замечен одним из патрулировавших над Федалой F4F лейтенанта Уорделла.
Французский эсминец L'Alcyon
В 08:20 по пеленгу 20° были замечены три эсминца 26-го дивизиона эскадренных миноносцев и французы перестроились в три колонны подивизионно — справа впереди «Милан» и «Альбатрос», немного слева сзади «Брестуа» и «Булоннэ» (5-й дивизион эскадренных миноносцев) и слева-сзади их «Фуге», «Фрондер» и «Альчион» (2-й дивизион эскадренных миноносцев). В 08:20 же начали штурмовку «Уайлдкэты» Уорделла. В 08:25 они атаковали снова. Их пулемётным огнём была выведена из строя зенитная артиллерия на «Брестуа», артиллерийский офицер «Альбатроса» получил тяжёлое ранение, на мостике «Милана» были ранены все, включая адмирала де Лафона (пуль избежал лишь капитан-де-фрегат Косте). На «Булоннэ» в числе других погиб командир корабля капитан-де-корвет де Пренеф, был разбит артиллерийский директор, перебит маслопровод, и корабль вынужден был вернуться в гавань. Расстреляв боезапас, истребители ушли на авианосец; Уорделл был подбит и совершил вынужденную посадку на поле к югу от Федалы.
Французский лидер эсминцев Milan
В 08:21 эсминец «Свенсон», который вместе с «Уилксом» и «Лэдлоу» находился на позиции западнее мыса Федала, заметил приближающихся французов. В 08:25 головной «Милан» открыл огонь по «Уилксу», накрывая его. В 08:28 открыл огонь «Альбатрос». Лидеры были приняты за лёгкие крейсера, поэтому американцы начали отход на север. В 08:30 «Милан» перенёс огонь на десантные катера у «жёлтого» сектора (к юго-западу от Федалы), а в 08:35 по ним открыл огонь и 2-й дивизион эскадренных миноносцев; один катер был потоплен, а другой – повреждён. В 08:34 «Альбатрос», продолжавший обстрел американских эсминцев, попал в носовую часть «Лэдлоу». Были разрушены жилые и бытовые помещения, четыре члена экипажа ранены, однако вспыхнувший пожар быстро потушили. «Лэдлоу» был выведен из боя — ему приказали присоединиться к охранению транспортов.
Американский эсминец USS Ludlow DD-438
Хьюитт, получив сообщение о вылазке, в 08:29 отдал приказ перехватить французов. Де Лафон находился всего в 4 милях от стоянки транспортов, когда в 08:40 заметил подходившие с севера «Аугусту» и «Бруклин» с эсминцами. Он прекратил стрелять, прикрылся дымовой завесой, повернул на 180° и начал отход с целью завлечь американцев под огонь батареи Эль-Ханк. При этом в 08:42–08:45 французов начинает штурмовать девятка SBD Карвера (один самолёт был сбит). На «Альбатросе» были повреждены директор и дальномер, из-за возгорания заряда в стволе артиллерийской установки №2 её расчёт был выведен из строя.
«Аугуста» открыла огонь в 08:43 с дистанции 18500 ярдов. В 08:48 обстрел французов начал «Бруклин». Когда дистанция сократилась до 17600 ярдов, американские крейсера сами попали под огонь «Милана». К 09:00 дистанция начала увеличиваться — американцы не последовали за французами в зону обстрела Эль-Ханка. В 09:04, когда дистанция увеличилась до 24 000 ярдов, Хьюитт прекратил бой и в 09:15 вернулся на позицию для прикрытия транспортов, а сопровождавшие его четыре эсминца — к мысу Федала. Перехватить неприятеля в 09:14 было приказано Гиффену.
Американский тяжёлый крейсер USS Augusta CA-31
Гиффен, спешивший 26-узловым ходом курсом 106°, заметил 2-ю эскадру («три крейсера на курсе 200°») в 09:16. «Массачусетс» открыл огонь в 09:18 с 19400 ярдов, а немного погодя подключились и тяжёлые крейсера. Французы начали отстреливаться в 09:21, одновременно ставя дымовые завесы.
Американцы стреляли против солнца, к тому же видимость из-за тумана и дымки была плохая. Де Лафон умело применял завесы, укрываясь от вражеских наводчиков и корабельных ГСМ. Вахтенный журнал линкора до 09:40 пестрит отметками о «поражённых крейсерах», но на самом деле ни в кого не попали, а радары вышли из строя от сотрясений при залпах. В 09:35 «Массачусетс» начал отворачивать на курс 280°.
В 09:15 из гавани вышел «Примоге» в сопровождении 5-го дивизиона эскадренных миноносцев; из четырёх его 155-мм башен действовали только две. В 09:35 он открыл огонь по линкору.
Французский лёгкий крейсер Primauguet
Отступление
2-я лёгкая эскадра под прикрытием дыма отступила к Касабланке, но в 09:39 «Фуге» и «Фрондер», поддержанные огнём «Примоге» и «Альбатроса», пошли на сближение с кораблями Гиффена для торпедной атаки. После нескольких накрытий в 09:40 «Фуге» был поражён в нос залпом «Тускалузы». Эсминец загорелся в районе мостика и начал быстро погружаться носом, вода достигла уровня палубы и затопила котельные; началась эвакуация раненых. «Фрондер» хотел подойти на помощь, но капитан-де-фрегат Стикка приказал ему не останавливаться, а сам продолжал обстрел линкора. В 09:55 Стикка отдал приказ «оставить корабль» и через несколько минут «Фуге» затонул в 5 милях к северу от Эль-Ханка.
Французский эсминец Fougueux
В 09:46 в вахтенном журнале линкора отметили: «Дистанция 15500 ярдов — попадание в один из эсминцев». На этот раз залп «Тускалузы» накрыл «Фрондера» — он был изрешечён осколками двух упавших у левого борта снарядов; ещё один 203-мм снаряд пробил корабль ниже ватерлинии без разрыва. Управление огнём вышло из строя и «Фрондер» в 09:51 скрылся в дымовой завесе, чтобы затем присоединиться к «Примоге».
В 09:53 «Массачусетс», находясь под прицельным огнём «Примоге» и батареи Эль-Ханк, принял курс 260°. Одновременно взяли под обстрел «французский крейсер на курсе 260°» (лидер «Милан»). В 09:55 нос лидера скрылся в огромном всплеске — 406-мм снаряд пробил носовой траверз «Милана» с правого борта ниже ватерлинии и взорвался на посту №2; один из осколков влетел в погреб зарядов. На мостике не ощутили удара. Капитан-де-фрегат Косте́ подумал, что корабль избежал попадания, но ему доложили, что огонь бушует в штурманской рубке. Был отдан приказ тушить пожар, однако все пожарные магистрали были перебиты при атаке «Уайлдкэтов». Переднюю часть лидера охватило пламя. Экипаж потерял убитыми двух офицеров, четырёх мичманов и 25 матросов и старшин, ещё 70 членов экипажа было ранено.
По приказу де Лафона корабль вышел из боя и кормой вперёд медленно направился к берегу. В 10:20 горящий «Милан» остановился в 1000 м севернее батареи Укаша. В 10:30 боезапас из кранцев был выброшен в море, из торпедных аппаратов выпущены все торпеды, а погреба затоплены. В 10:45 подошли авизо «Коммандан Делаж» и буксир «Лаванду». Остановившись в 1000–1500 м от кормы лидера (из-за зыби не мог подойти к борту), буксир на шлюпках снял с него 60 раненых, а авизо в 11:50 с де Лафоном на борту направился к «Примоге». Тем временем «Милан» в 12:30 перебрался ко входу порт, а в 13:46 сел на мель у Рош-Нуар.
Повреждённый французский эсминец Milan на отмели
В 15:00 пожар усилился, что вынудило Косте́ отдать приказ о немедленной эвакуации команды. «Милан» горел до позднего вечера. В бою он израсходовал 300 снарядов ГК.
Это был самый драматический момент боя. В 10:00 194-мм снаряд с Эль-Ханка попал в палубу линкора между носовыми башнями главного калибра, вызвав небольшой пожар. В 10:03 «Массачусетс», заметив слева по борту три торпеды 4-торпедного залпа «Медузы» и предпринял резкий манёвр уклонения, пропуская их вдоль бортов. Ранее «Антиопа» выпустила в «Тускалузу» шесть торпед, которые были «замечены слева по носу в 10:05» (вахтенный журнал крейсера). Корабль сманеврировал и уклонился от них. В 10:13 корабли Гиффена прекратили стрельбу, а в 10:18 снова развернулись на восток и направились к Федале, в направлении возобновившегося морского сражения.
Французский эсминец Brestois
Около 10:00 французские корабли перед Касабланкой были атакованы SBD лейтенанта Эмбри (это был второй его вылет). «Альчион» в 09:55 был накрыт серией бомб; осколки ранили нескольких членов команды и вызвали затопления. Американцы также заявили три попадания в «Примоге», но на самом деле крейсер и «Брестуа» получили только осколочные повреждения; командир последнего Мариани и его первый помощник были ранены.
Избиение
После выхода из боя флагмана 2-я эскадра осталась без управления. Принявший командование «Булоннэ» и 5-м дивизионом эскадренных миноносцев лейтенант Шазеро решил атаковать крейсера Хьюитта. В 10:00 он вместе с «Брестуа» на 26–28 узлах пошёл на сближение с ними; «Примоге» следовал за эсминцами. Хьюитт с «Аугустой» и «Бруклином» ещё в 09:51 начал выдвигаться на опасное направление. В 10:08 французские эсминцы с 16500 м открыли огонь по «Бруклину». Следуя западным курсом, кэптен Денебринк в 10:07–10:09 поворотом на 90° влево уклонился от 4-торпедного залпа подводной лодки «Амазонка» и в 10:10 с дистанции 13 000 ярдов открыл ответный огонь по приближающимся эсминцам.
Французский эсминец Boulonnais
«Булоннэ» сразу получил два попадания, окутался дымом, но вышел на дистанцию 11800 м и Шазеро дал приказ выпустить торпеды, однако выполнить его не успели. В 10:12 одновременно пять 6-дюймовых снарядов поразили эсминец, он тут же получил крен в 5° на левый борт. «Брестуа» вынужден был отойти к «Примоге».
Причинённые повреждения исключали возможность сохранить корабль, «Булоннэ» был обречён. Приказ эвакуировать раненых Шазеро отдал в 10:30. Уцелевшие члены экипажа собрались у ещё способных стрелять артиллерийских установок №2 и №3, но затем эсминец попал под обстрел линкора и «Бруклина», получил ещё два попадания, лёг на левый борт и в 11:07 затонул в 4 милях к северо-востоку от входа в гавань.
Американский лёгкий крейсер USS Brooklyn CL-40
В 10:20 к «Бруклину» присоединилась «Аугуста» с тремя эсминцами и разгорелось ожесточённое сражение. Американские крейсера, курсируя на полном ходу попеременно в юго-восточном и северо-западном направлениях, вели огонь по появляющимся время от времени из завес кораблям противника. Французы, энергично маневрируя, отвечали им с 14 000–16 500 м. Тем не менее, в 10:20 «Примоге» был поражён тремя невзорвавшимися снарядами — в нос, надстройку и в мачту. «Альбатрос», отстреливавшийся из артиллерийских установок №1, 4 и 5, в 10:40 получил повреждения от разорвавшегося у носовой части корпуса крупнокалиберного снаряда. Так как был деформирован участок корпуса длиной 7 метров, предположили падение снаряда с линкора.
В ответ в 10:46 «Бруклин» получил с «Альбатроса» 138-мм снаряд в 5-дюймовую артиллерийскую установку №1, который вывел её из строя и улетел за борт без разрыва (ранено шесть человек). 203-мм снаряд с «Аугусты» получил «Брестуа». «Уилкс» и «Свенсон» в это же время с 13 000 ярдов открыли огонь по французским эсминцам и «Примоге», но после того, как те скрылись в дыму, в 10:53 присоединились к «Бристолю» и повернули назад к Федале. Корабельные ГСМ американцев в ходе манёвренного морского сражения оказались бесполезными. Хотя радиосвязь была прекрасной, поле боя было скрыто дымовыми завесами, а французы так энергично маневрировали, что целеуказания запаздывали. К тому же, пилоты сами не разбирались, по каким целям стреляют их корабли, и зачастую неправильно их классифицировали.
В 10:29–10:30 в бой вступили корабли Гиффена — «лидер, двигавшийся курсом 052°, начал их обстрел» и оба тяжёлых крейсера открыли огонь в ответ. Затем на Гиффена переключились ещё несколько кораблей 2-й эскадры, а в 10:37 по линкору открыл огонь «Примоге». «Массачусетс», в свою очередь, в 10:35–11:00 обстреливает «Булоннэ». Крейсера в 10:38 прекращают стрелять и оттягиваются за корму флагмана, подальше от орудий Эль-Ханка, но «Массачусетс» в 10:57 получает оттуда попадание 194-мм снарядом, последствия которого, однако, были крайне незначительные.
В 11:02 командир «Тускалузы» кэптен Джилетт с «Уичитой» и эсминцем «Ринд» получил приказ покончить с французами, так как в 11:04 «Массачусетс», уже израсходовавший почти 60% 16-дюймовых снарядов, вместе с тремя эсминцами Муна был выведен из боя. Корабли Джилетта находились всего в 14 000 ярдах от противника. В 11:06 на курсе 100° «Тускалуза» открыла огонь по «французскому крейсеру, с которым уже вёл бой Хьюитт».
К этому времени американцы уже разобрались с «Примоге». Сначала 8-дюймовый снаряд попал в башню главного калибра №3. «Брестуа», «Альчион» и присоединившийся к ним около 11:00 «Фрондер» под градом снарядов «Массачусетса», «Аугусты» и «Бруклина» прикрыли отход крейсера дымовой завесой и огнём — в 11:01 линкор попал снаряд с одного из эсминцев в 20-мм артиллерийских установку №13; возникший небольшой пожар был быстро ликвидирован, пострадавших не было. В 11:30, уже на отходе, невзорвавшийся снаряд пробил борт крейсера и перебил трубопровод. Котёл №3 был повреждён, давление пара упало, скорость снизилась до 4 узлов. В 11:00 с «Рейнджера» в третий налёт поднялись 16 «Донтлессов».
Самолёт лейтенанта-коммандера Карвера сразу же рухнул в море из-за неисправности двигателя и группу к Касабланке повёл лейтенант Эмбри. Первая группа из семи самолётов занялась эсминцами, а вторая группа из восьми машин, пикируя с 12 000 до 1500 футов, атаковала «Примоге», зафиксировав два попадания; два самолёта при этом были повреждены зенитным огнём. Французы подтверждают попадания в 11:45 «крупнокалиберной бомбы» в кормовой дальномерный пост и в 12:00 ещё одной — в машинное отделение. После полудня корабль бросил якорь у берега за пирсом фосфатов. В 12:05 на крейсер прибыл де Лафон.
Около 11:15 покинул поле боя «Брестуа». В 11:45 отходивший эсминец был атакован SBD «Рейнджера». Взорвавшаяся в метре от борта бомба повредила нефтяную цистерну. «Брестуа» сначала намеревался стать на якорь рядом с «Примоге» у Рош-Нуара. На него перешёл де Лафон и эсминец с 12-градусным креном на левый борт в 15:30 добрался до пирса Делюр. Здесь его атаковали четыре из девяти поднятых в 15:15 F4F лейтенанта-коммандера Раби, каждый с двумя 100-фунтовыми бомбами. «Брестуа» в ходе этого налёта получил дополнительные повреждения. Падение давления в котлах не позволило остановить крен. Экипаж был эвакуирован с обречённого корабля к 21:00, за 24 минуты до опрокидывания.
Повреждённый французский лёгкий крейсер Primauguet
В 11:18 «Уичита» подключилась к обстрелу продолжавших бой кораблей французов. Те энергично маневрировали и прикрывались завесами, но выбивались один за другим. В 11:25 залп тяжёлых снарядов с попаданием в корму накрыл «Фрондера». Корабль подбросило от взрыва под корпусом, в машинное отделение хлынула вода. С увеличивающимся креном эсминец вышел из боя и направился в гавань на одной левой турбине. В 11:55 он сел на мель в 800 м от входа в порт. После полудня его отбуксировали в гавань и пришвартовали на стоянку «Темпета» у набережной Дельпит. Приказ покинуть корабль был отдан в 16:00, когда стало невозможно бороться с затоплением. В 01:45 9 ноября эсминец лёг на правый борт и затонул.
После нескольких накрытий, в 11:28 в левый борт «Уичиты» попал 194-мм снаряд с Эль-Ханка. Было ранено 14 моряков, но возникший пожар быстро погасили. Курс крейсеров был сразу изменён, чтобы выйти из сектора обстрела батареи. При этом «Уичита» в 11:39 едва не стала жертвой торпедного залпа субмарины «Антиопа». «Тускалуза» прекратила стрелять в 11:36, а «Уичита» — в 11:42.
«Альбатрос» из-за большого радиуса разворота маневрировал на 20 – 25 узлах отдельно от эсминцев. В 11:30 он получил два 8-дюймовых снаряда в нос от «Аугусты» и, отстреливаясь на зигзаге, в 11:35 повернул к берегу. В корабль попал ещё один снаряд с «Аугусты». На траверзе маяка Укаша в 11:45 лидер атаковали SBD «Рейнджера» и поразили его двумя бомбами. Одна попадает в кормовое генераторное отделение и валит трубу №3, вторая взрывается в топливной цистерне №4; вспыхнул сильный пожар, персонал котельных отделений вынужден был эвакуироваться, машины остановлены, корабль стал на якорь.
Поврежденный французский эсминец L'Albatros на отмели у Рош-Нуар
Около 11:45 по приказу Хьюитта бой был прекращён. «Тускалуза» и «Уичита» удалились на северо-запад, а «Аугуста» и «Бруклин» вернулись к транспортам. Но вскоре после 13:00 были замечены шедшие вдоль побережья в направлении стоянки транспортов авизо «Ле Грандье», авизо-тральщики «Ле Грасьез» и «Коммандан Делаж» и патрульное судно «Серванньез» – первые два корабля искали уцелевших с «Фуге», а вторые – с «Булоннэ». Американцы приняли авизо за «крейсер» и решили, что началась новая вылазка. «Аугуста» и «Бруклин» с эсминцами бросились на перехват. «Бруклин» открыл огонь в 13:12 с 17 200 ярдов, а «Аугуста» — в 13:26.
Дистанция вскоре сократилась до 14 300 ярдов, но попаданий не было — французы, снова умело прикрываясь дымовыми завесами, отошли под защиту батареи Эль-Ханк. «Коммандан Делаж» получил повреждения от разорвавшегося у борта снаряда (погиб один и было ранено восемь членов экипажа). Заодно под обстрел попали «Альбатрос» и тащивший его в порт буксир «Лаванду»; «Альбатрос» при этом получил два 203-мм попадания с «Аугусты». В 15:30 «Альбатрос» был посажен на мель между «Миланом» и «Примоге». На лидере погиб 21 и было ранено 59 членов экипажа. Он израсходовал в бою 420 снарядов главного калибра.
Гавань Касабланки 9 ноября 1942 года. Рядом с опрокинутым Frondeur стоит Tempête. За пределами гавани видны слева направо Primauguet, L'Albatros и Milan
Повреждённые лёгкий крейсер Primauguet и эсминцы L'Albatros и Milan
Получив известие о новом выходе французов из Касабланки, к месту боя примчались и корабли Гиффена. В 13:39 «Массачусетс» открыл огонь по «лидеру эсминцев», но в 13:50 прекратил стрелять и вышел из боя. Оба тяжёлых крейсера ограничились обстрелом Эль-Ханка.
В 13:40 девять SBD (4-й вылет) лейтенанта Эмбри атаковали «Примоге» с 15 000 футов. Крейсер получил три бомбы в мостик и корму, в числе 16 погибших были командир корабля капитан-де-вассо Мерсье, его 1-й помощник и три других офицера. Командование принял капитан-де-корвет Кениг. Адмирал де Лафон перешёл с «Брестуа» обратно на крейсер и отдал приказ перейти ближе к берегу. В 14:53 крейсер начал движение, но из-за попаданий его манёвренность была ограничена. В 15:30 он был атакован шестёркой «Донтлессов» лейтенанта Де Вейна, и в 16:00 сел на грунт у Рош-Нуара. Пожар продолжался, и в 17:00 экипаж был эвакуирован. Корабль горел всю ночь; из 457 членов экипажа погибло 47 и около 200 было ранено. В ходе сражения крейсером было израсходовано 512 155-мм снарядов.
В 13:56 самолёт с «Аугусты» сообщил, что все уцелевшие французские корабли тяжело повреждены. На этом морское сражение завершилось. 2-я лёгкая эскадра была полностью уничтожена, способным передвигаться остался только эсминец «Альчион», вернувшийся в порт в 19:30. Потери в личном составе достигали 166 человек убитыми и 380 ранеными из 2460 имевшихся. С американской стороны единственной жертвой был умерший от потери крови из-за ранения стрелок экипажа SBD с авианосца «Рейнджер». На этом самая яркая страница боевой деятельности французского флота во Второй Мировой войне завершилась.
Союзническая война. Часть V. Падение в гражданскую войну. Финал
Автор: Владимир Герасименко.
Читайте ранее:
Союзническая война. Часть I. Предпосылки
Союзническая война. Часть II. Италийский бык против римского орла
Союзническая война. Часть III. Начало боевых действий
Союзническая война. Часть IV. Перелом и возвращение Мария
Конец войне? И начало новой.
Поход Суллы на Рим в конце 88 года до н.э. почти никак не повлиял на ход зачистки последних очагов сопротивления италиков. Военные цели новых консулов на новый 87 год до н.э. мало отличались от таковых в прошлом году - требовалось взять Нолу, дозачистить Самний и наконец закончить эту проклятую войну. Сулла, отбывая в Грецию, оставил небольшое войско под руководством Аппия Клавдия закончить наконец осаду Нолы. Вот только избранных консулов меньше всего интересовала война, так как уж больно много в Риме было людей, которым перформанс Суллы очень не понравился.
Консул Луций Корнелий Цинна едва ли не первым же своим действием подговорил одного из народных трибунов вызвать в суд Суллу, еще не отбывшего из Италии, чтобы тот объяснился за произошедшее в прошлом году. Сулла вызов в суд проигнорировал, чем еще больше настроил против себя многих римлян, так как это было явное неуважение к Республике (как и причина по которой его вызывали в суд, лол). Таким образом Цинна завоевал немного политических очков, а заодно проверил позиции сторонников Суллы - сопротивление они оказывали минимальное.
Вероятно, именно в этот момент Цинна и решил сколачивать себе собственную “партию” (в римском политикуме никаких аналогов современных партий не было, скорее, группы по интересам, группирующиеся вокруг той или иной фигуры). А тут как раз италики снова подняли вопрос о более честном распределении новых граждан по трибам. По слухам за солидную взятку в 300 талантов серебра они убедили консула внести проект закона, аналогичного сульпициеву. И вот с этого момента ситуация завертелась.
Довольно быстро вокруг Цинны сформировалась группа из сторонников Сульпиция и италиков, а также противников Суллы. При этом к фракции Мария он не примыкал и вел самостоятельную игру. Решив заручиться поддержкой Мария Цинна к своему же закону о гражданстве выдвинул ещё один закон повторявший недавно отмененный Суллой - о возвращении изгнанников… в том числе и марианцев.
Не вызывает никакого удивления, что обе инициативы вызвали поляризацию граждан Рима - оппозицию Цинне возглавил его коллега по консульству Гней Октавий. Октавий не был сулланцем, но он, как и многие, он видел в законах Цинны угрозу стабильности Республики. Ситуация в городе очень скоро стала напоминать таковую всего годом ранее, только теперь вооруженные толпы за собой водил не трибун, а каждый из консулов. Октавий смог убедить большую часть народных трибунов наложить вето на законы Цинны, на что последний ответил, собрав огромную толпу своих сторонников, призвав в город италиков и всей этой оравой завалился на форум и потребовал отменить вето.
Доброе слово и пистолет куда убедительнее, чем просто доброе слово (с)
Сенат, жевавший до этого сопли, вероятно, под давлением самого Октавия выпустил наконец senatus consultum ultimum, аналогичный выданному в свое время для пресечения мятежа Гая Гракха или Сатурнина. Данное постановление вручило консулу Октавию право “спасти Республику” любой ценой - в данном случае устроив резню сторонников Цинны на форуме. Когда дело запахло жареным Цинна попытался перетянуть на свою сторону рабов, обещая им свободу, но не преуспел и вынужден был бежать из города. Сенат вдогонку за попытку мятежа и призывы к рабам лишил Цинну консульства и объявил врагом отечества. Вот только был один маленький нюанс - сенат превысил собственные же полномочия, так как решение об отзыве консульских полномочий могли принять только комиции. А комиции такого решения, понятное дело, не принимали.
Цинна, вовсе не отчаявшийся сложившейся ситуацией, вместо того чтобы прятаться по крысиным норам, отправился, да я знаю, что звучит как бред, но в армию, оставленную Суллой осаждать Нолу. И логика в его поступке была.
Во-первых, это была ближайшая к городу армия, армия не очень довольная Суллой, который не взял их на возвращение востока, армия чьи офицеры были открыты к интересным предложениям, номинированным в серебре. Проще говоря Цинна подкупил часть офицеров, прибыл в расположение армии и устроил представление очень похожее на то, что всего несколькими месяцами ранее показывал Сулла.
А во-вторых, Цинна находился в положении очень похожем на то, в котором был Сулла всего пару месяцев. А потому можно было повторить ход Суллы. Цинна картинно бросил на землю символ его властных полномочий - фасции. Воззвав к гражданской сознательности легионеров консул Республики Цинна заявил, что в городе произошел вооруженный переворот, что коррумпированный сенат проигнорировал волю народа, вот этого самого народа, который сейчас стоял перед ним, народа являющегося источником власти Республики. Растроганные солдаты сами вручили Цинне фасции, усадили на курульное кресло и пообещали вернуть его в Рим. Не прошло и полугода, как очередной консул Республики шел войной на столицу.
Но в отличии от Суллы Цинна действовал гораздо осторожнее. Он активно ездил по Италии, собирал деньги и солдат на войну, в первую очередь с италиков. Вел активную переписку с оставшимися в Риме сторонниками и другими политиками, недовольными деятельностью Октавия и сената. Вскоре 6 из 10 народных трибунов этого года оказались в Капуе у Цинны, а также ряд уважаемых сенаторов. Услышав о мятеже, в Этрурии высадился Марий, который признал власть Цинны и принялся сам объезжать Италию и вербовать ветеранов. Кстати, правая рука Цинны герой войны с италиками Квинт Серторий был против, он похоже уже метил в консулы после победы, но после появления Мария его оттеснили на второй план.
Причем я обращу внимание, что все эти замечательные люди устроили все это не ради италиков или еще каких популярских или не очень идей, нет, шла острая фаза борьбы за власть в условиях, когда все старые нормы и традиции были отправлены в утиль.
Точно также, как Цинна, Гней Октавий и сенат спешно собирали по Италии силы чтобы дать отпор мятежникам не для того чтобы защитить законы Суллы, а потому что за свою власть они боролись, пока Сулла развлекался в Греции. Естественно, что такой праздник жизни не мог пропустить Помпей Страбон с его личной армией. Этот ушлый пиценец решил одновременно вести переговоры с обеими сторонами. Единственное, что его волновало - это второе консульство, уж очень он его хотел. Цинна после появления Мария в его лагере дать такое обещание не мог, а вот Октавий - вполне. Поэтому Помпей двинулся на защиту Рима, не переставая зондировать почву на противной стороне. И делал он это не просто так - на стороне Цинны и Мария было заметное преимущество в силах.
План Цинны был прост - он не собирался штурмовать Рим, а всего лишь заблокировать пути подвоза еды и заморить голодом. Еще раз - консул Республики собирался заморить голодом людей, избравших его!
Люди, голосовавшие за Цинну, в этот момент
Сенат, видя численный перевес противника, пошел на совершенно экстраординарные меры. Было предложено гражданство всем италикам, которым до этого его не дали, кроме все еще сражавшихся самнитов. Когда эта мера не дала значимого результата, то консулы (в пару Октавию после смещения Цинны избрали фламина Юпитера Луция Корнелия Мерулу) приказали командующему борьбой с самнитами Квинту Цецилию Метеллу Пию заключить с ними мир на любых условиях!
Правда очень быстро выяснилось, что далеко не на любых, так как самниты не только потребовали гражданства для себя, но и для бежавших к ним лиц, а также хотели получить обратно пленных, дезертиров и захваченную римлянами у них добычу. Метелл и сенат посчитали условия позорными и от заключения мира отказались. Зато Марий и Цинна согласились на все требования самнитов и получили их поддержку. Чувствуете, чувствуете эту заботу об интересах государства?
В Риме тем временем начался мор, который унес жизни многих солдат, оборонявших город и Помпея Страбона, которого многие римляне ненавидели и считали виновным в их бедственном положении. Сенат, не желая умирать, решил сдаться Цинне. Цинна и Марий пообещали не чинить в городе резни, но, войдя в город, тут же устроили небольшие чистки.
Первым к праотцам отправился консул Октавий, который демонстративно сел на улице в курульное кресло и ждал расправы. Голову все еще легитимного консула выставили на рострах! После чего личная стража Мария из бывших рабов - бардиеи - начали ловить врагов “третьего основателя Рима” и кого убивать сразу, а кого в сильно помятом виде тащить на “народный суд”. Надо ли говорить, что “осужденных” этаким революционным марианским трибуналом ждало единственное наказание - смерть. Правда, Марий, желающий соблюсти видимость законности, все же не трогал действующих магистратов из-за их неподсудности (кроме Октавия, конечно же). А вот по окончании полномочий некоторых ждала незавидная участь.
Всего от марианского террора пострадали, как считается, несколько десятков человек, из которых четверо были консулярами (бывшими консулами), т.е. максимально уважаемыми людьми. Эта волна террора устрашила современников и заставила некоторых из влиятельных римлян бежать из города и не отсвечивать. Суллу вставший на сторону захватчиков сенат лишил проконсульского империя, объявил врагом отечества и санкционировал послать против него армию. Консульские выборы на 86 год до н.э. провели с учетом прошлогодней ошибки Суллы - допущены до них были только два кандидата: Марий и Цинна.
Народ продемонстрировал безоговорочную поддержку им. Марий наконец-то занял напророченное ему еще в юности 7-е консульство после чего 14 января совершенно внезапно умер.
Формально Марий и Цинна в 87 году до н.э. закончили войну с италиками, замирившись с самнитами. Вот только существовал нюанс в лице Суллы, который никакие договоры Мария и Цинны не признавал. Поэтому ставить точку в войне с италиками было еще рано.
Сулла возвращается
События 88-87 годов до н.э. со всей очевидностью продемонстрировали, что сенат полностью потерял свой статус и готов лечь под любого захватчика, у которого была сила. Многим сенаторам, устроенные “марианцами” репрессии не пришлись по душе. Но после смерти 7-кратного консула Цинна предпочел пойти с уважаемыми людьми на компромисс. Цинна и его сторонники, сохраняли за собой верховную власть за счет некоторых махинаций с избирательной системой: следующие годы консулат будет занимать Цинна и допущенный им же до выборов соратник - сначала Флакк, потом Карбон. Циннанцы (а ни Цинна, ни Флакк, ни Карбон не разделяли каких-то особенных идей Мария, так как их не было) за счет таких махинаций получали привилегированный доступ к магистратурам, но вцелом на все должности, кроме консулов, избраться могли и не примкнувшие к этой фракции люди.
Таким положением дел, с одной стороны, были довольны далеко не все, так как теперь высшая ступень власти оказалась доступна только креатурам Цинны, а на низшие магистратуры чаще попадали люди из его окружения. С другой стороны, Цинна оказался способен стабилизировать Республику и был вполне договороспособен. Ни Цинна, ни другие его сторонники, после смерти Мария, не бросали видимый вызов сенату и действовали преимущественно в рамках законов и традиций. Поэтому в сотрудничестве сената и Цинны нет ничего удивительного.
Чего уж там, одним из цензоров 86-85 годов стал консуляр Луций Марций Филипп. Да-да, тот самый консул-консерватор, что выступал против италиков, торпедировал законодательство Друза и фактически спровоцировал старт Союзнической войны, теперь проводил очистку сената от противников Цинны и включение в состав цензовых списков граждан италиков. Власть циннанцев едва ли кому-то казалась вечной - теперь уже сам Цинна был уязвим к методам популяров, которыми рано или поздно могли против него самого воспользоваться. И к кому бы пошел тогда попавший в затруднение консул? Ага, к сенату. Поэтому Цинну терпели.
Недодиктатор Римской республики Луций Корнелий Цинна
На этом фоне Сулла из Рима виделся натуральным мятежником, который узурпировал власть над армией и воюет ради собственных амбиций, а не Республики. Никаким альтернативным центром силы он в тот момент не был и не мог быть - вся его легитимность зиждилась на проконсульском империи, который был отозван сенатом вместе с объявлением его врагом народа. Своего марионеточного сената, который мог бы легитимировать его положение, у Суллы не было. Взяться ему тоже было неоткуда, так как перспективы военачальника были крайне туманны и ставку на него сделали совсем уж отчаявшиеся граждане, которых к Сулле сбежало пара десятков. Недовольство Цинной, имевшее место быть у части сенаторов, все же не делало их сулланцами, так как мятежный военачальник, систематически игнорирующий волю уважаемых людей, представлял собой еще большее зло.
И все было бы у Цинны и Республики хорошо, если бы консуляр Флакк сумел победить Суллу. Но мятеж Фимбрии, которому вскружила голову перспектива получить все почести от этой войны, а также бесспорный военный талант Суллы, привели Республику к ситуации неизбежности возобновления гражданской войны. С одной стороны была легитимная власть Республики в лице консулов Цинны и Карбона при полной поддержке сената и народа Рима, а римский плебс хорошо помнил, как армия Суллы красила стены города кровью всего-то пару лет назад. С другой, Сулла не имеющий никакой легитимности, но командующий армией чисто за счет авторитета у собственных же солдат. Уже одним этим Сулла бросал вызов всей республиканской системе.
Любой компромисс с Суллой требовал уступок не только от военачальника, но и от сената и циннанцев. А уступать им друг другу было попросту нечего - обе стороны воспринимали конфликт, как буквально битву за свою жизнь, так как ожидали от противника повторения веселеньких репрессий. Да и сенат, который вцелом войны не хотел, пойдя на уступки Сулле, лишь подтвердил бы, что теперь власть закона уступила место власти меча. Сулла, у которого в сущности выбора не воевать не было, оказался в сложной ситуации: у него не было ни одного законного или хотя бы похожего на таковой повода идти снова войной на Рим. А это значило, что привлечь на свою сторону или хотя бы обеспечить нейтралитет населения и какой-то значительной части политиков - едва ли выйдет.
Поэтому Сулла выбрал довольно иезуитское объяснение подготовки к войне с Республикой: мол он не против Республики воюет, а только против отдельных марианцев с целью мести им за пролитую кровь. Заострю внимание - никаких лозунгов о переустройстве Республики Сулла не выдвигал, так как это тут же оттолкнуло бы от него слишком многих. В своих письмах к сенату мятежник пытался убедить уважаемых людей признать лишение его полномочий недействительным, отказаться от поддержки Цинны и его сподвижников и дать Сулле и прочим изгнанникам право вернуться в Италию… с армией, которая нужна им исключительно для собственной защиты!
На компромисс это предложение было не очень похоже, да и не могло быть - Сулла ведь отлично понимал, что признание его действий законными - это в любом случае унижение для сената и сенаторов, которые с Цинной активно сотрудничали. Тем более, что Сулла фактически предлагал положиться на его честные намерения не преследовать своих врагов, если они убегут сами. И хотя сенаторы не могли видеть будущего и знать, что Сулла в размахе репрессий уделает Мария, как ребенка, тем не менее о чем-то догадывались. Марий ведь тоже им обещал не устраивать ничего такого, а потом устроил. Поэтому ни о каком компромиссе речи не шло вообще.
Сенат, не хотевший войны, конечно попытался всех переиграть и выпустил декрет о разоружении армий Суллы и консулов: мол если у вас личные разборки, так давайте вы их лично и решите. Но на этот декрет все наплевали и продолжили готовиться к войне. Одним из самых ценных активов циннанцев было положительное мнение о них у италиков, что позволило в своё время Цинне навербовать много легионеров среди новых граждан. Естественно, что консул распространял среди италиков слухи, что Сулла идет на Рим чтобы лишить их гражданства и отомстить за войну. Но Сулла, поступил в данном случае, как грамотный политик - в письмах к сенату, которые естественно зачитывались народу, он сообщал, что уважает законы о наделении италиков гражданством и не будет их отменять. Такие заверения Суллы позволили ему почти полностью исключить италийский фактор из будущего противостояния. Почти…
Помните же, как Марий и Цинна пошли на уступки самнитам и луканам в вопросе примирения с ними? Так вот в этом вопросе проявилась вся суть режима Цинны - эту крайне болезненную проблему нельзя было взять и решить без потерь. Но можно было закрыть глаза и сделать вид, что никакой проблемы нет: её просто не решали - ни в одном законе статус самнитов так и не был определен. А что это значило? Правильно, что для Суллы они все еще мятежные италики, которых надо покорить. Поэтому самниты и луканы единственные из всех италиков однозначно выбрали сторону Цинны.
Точнее уже не Цинны, а Гнея Папирия Карбона (его сторонники карбонцы или таки карбонарии?). Консул Цинна умудрился очень невовремя умереть при крайне подозрительных обстоятельствах. Его убили недавно мобилизованные легионеры во время подготовки к переброски в Иллирию. Причина мятежа туманна. Но так как дело происходило в Пицене и где-то рядом ошивался Помпей, то есть подозрения, что он мог быть причастен. После смерти Цинны в лагере его сторонников не осталось столь же авторитетной фигуры, которая могла бы сплотить вокруг себя Республику для отпора Сулле. Наоборот, возобладало, как пишут историки “коллективное начало”, когда каждый сам себя мнил начальником, а в итоге начальником не был никто.
Действия циннанцев на протяжении всей войны в одной картинке
Карбон с треском проиграл выборы 84 года до н.э. даже не смотря на то, что он контролировал их проведение (из-за чего есть версия, что он мог намеренно уйти на задний план в надежде, что все как-нибудь без него разрешится, а он потом вернется на все готовенькое). Новые же консулы Луций Корнелий Сципион Азиатский и Гай Норбан оказались такими себе командующими и не смогли ни выработать внятный план войны, ни координировать действия собственных армий. Циннанцы (давайте уж далее их так для удобства именовать) смогли за короткое время мобилизовать в Италии от 100 до 200 тысяч солдат. У Суллы было не более 40 тысяч. Т.е. противники мятежного проконсула имели минимум двухкратный перевес в силах. Но по неизвестной причине они сосредоточили свои силы на севере Италии, тогда как Сулла, что было очевидно всем, высадится на юге в Брундизии. Позже, действуя несогласованно, они были разбиты по частям, а часть войск консула Сципиона еще и перебежала на сторону Суллы.
Успеху Суллы в первый год конфликта немало способствовало то, что после его первых побед отношение к нему начало меняться, как в том историческом анекдоте про заголовки газет во время возвращения Наполеона к власти. На сторону Суллы встал Метелл Пий, до этого по договору с Цинной сычевавший в Африке, и привел с собой порядка 20 тысяч солдат. Еще сколько-то навербовал в Пицене молодой Помпей. Также к Сулле присоединился тогда еще не очень знаменитый Красс, находившийся в опале во время правления Цинны. Чем больше побед одерживал Сулла - тем шире была река перебежчиков на его сторону. Например, наш старый знакомый, уже цензорий Луций Марций Филипп, который во время цензуры вычеркнул из списка сенаторов Суллу, после поражений консулов Норбана и Сципиона перебежал на его сторону
Выделить какую-то единую позицию италиков в конфликте сложно. В основном общины становились на ту сторону, которая сейчас контролирует их территорию. Были, конечно исключения. Уже упомянутые самниты держались проциннански, также на стороне циннанцев выступало много этрусков и умбров из-за тесных связей с семейством Мариев. Именно вербовка италийцев позволила циннанцам после крупных поражений 83 года до н.э. набрать новые армии. В то же самое время сулланцы тоже активно вербовали италиков на подконтрольных территориях, например Красс был послан набирать марсов.
Не смотря на разгром двух консульских армий и успешные действия Метелла Пия и Помпея на других фронтах, конец 83 года до н.э. не принес решительной победы ни одной из сторон. Опытная, закаленная в боях армия Суллы, даже после перехода на его сторону армии Сципиона и других более мелких подразделений, была все еще меньше сил циннанциев, которые активно вербовали италиков.
Чтобы подорвать поддержку италиками своих противников зимой 82 года Сулла начал заключать с общинами договоры о сохранении их гражданских прав. Этим шагом военачальник не утверждал, что те у кого не будет такого договора гражданский статус потеряют, но явно намекал, что лучше бы с ним договориться сейчас. Для многих общин эти соображения будут пока не важны, но когда легионы сулланцев покажутся на горизонте они еще сыграют свою роль.
82 год до н.э. должен был стать ключевым для Суллы. И он же, совершенно внезапно, подарил последний всплеск италийского фактора в римской политике.
Окончательное решение
Одной из ключевых проблем противников Суллы в войне 83-82 годов до н.э. было отсутствие у них действительно талантливых военачальников. На фоне неудач прошлого года сенат попросил вернуться к власти не хватавшего звезд с неба, как военачальника, но все еще авторитетного, Карбона. А в пару ему выбрали Гая Мария-младшего. Последний не проявил себя, как великий полководец, но под его знамена стекались ветераны Мария, а это был важный козырь.
Судя по всему избрание Мария-младшего в очередной раз сорвало перспективы получить консулат Серторием (здесь оговорюсь, что во время мятежа Цинны Серторий не был еще даже претором, что не мешало по тогдашним законам стать консулом, но его консульские амбиции в тот момент - это всего лишь гипотеза). Этот военачальник циннанцев, конечно, тоже не был столь же талантлив, как Сулла, но умел неплохо воевать. И вероятно, такой кидок, и стал причиной по которой Серторий обиделся на Карбона и ко и сначала удалился Испанию и из нашего повествования (но он еще вернется в собственном цикле).
Отсутствие же таланта у Гая Мария-младшего вскоре во всей красе проявило себя, когда у местечка Сигния он встретил войска Суллы и потерпел жестокое поражение, заставившее армию спасаться бегством в сторону города Пренесте, за стенами которого укрыться успели не все. Сулле досталось немало пленных, среди которых оказалось много самнитов. Для мятежного военачальника представители этого племени были все еще восставшими негражданами, а следовательно к ним можно было применить окончательную санкцию. Все пленные самниты были показательно казнены у стен Пренесте для устрашения осажденного в городе войска.
После этого акта насилия Сулла, оставив небольшой осадный отряд, отправился в сторону уже никем не прикрытого Рима, куда Марий-младший успел послать первым весточку и знатно так поднасрать всем циннанцам. По его приказу городской претор Брут Дамассип арестовал и казнил часть сенаторов и всадников, заподозренных в симпатиях к Сулле. Удивительно тупой ход, который отвернул от циннанцев немало колеблющихся до того момента людей. Неудивительно, что городские ворота Сулле открыли почти сразу, выдав при этом активных его противников.
Примерно такая реакция должна была быть у Карбона при известиях о деятельности Мария-младшего
И пока будущий диктатор наскоро устраивал дела в Риме, в Самнии, Лукании и Кампании вспыхнуло восстание. Показательная жестокость к самнитам, а также резня устроенная сулланцами в кампанском Неаполе, вызвали взрыв возмущения у племен, которые считали свое положение в Республике наиболее уязвимым. Вскоре в тылу у Суллы из ничего возникла армия численностью около 40 тысяч человек, настроенных крайне решительно. Они направились к Пренесте, чтобы снять осаду с Мария-младшего, но Сулле чудом удалось их перехватить и не дать деблокировать осажденного консула.
Тогда италики двинулись в обход Суллы на Рим! И снова он успел перебросить войска и встать перед Коллинскими воротами. По слухам командующий силами италиков Гай Понтий Телезин призывал своих воинов уничтожить волка в его логове. Но италики в тяжелейшей битве потерпели поражение. На этом фоне потерявший веру в победу Карбон сбежал из Италии, а Марий-младший погиб во время сдачи Пренесте. Организованное сопротивление Сулле в Италии, как циннанцев, так и италиков завершилось.
Сулла, получив контроль над полуостровом, наконец мог приступить к укреплению собственной власти и Республики. Здесь нет никаких противоречий, так как Сулла, действительно намеревался обеспечить устойчивость созданного им режима, как для себя, так и для своих сторонников. А для этого требовалось найти решение множеству проблем, которые привели к череде конфликтов 80-х годов до н.э. Сулла видел ключевую проблему в том, что сенат из-за постоянных склок с всадниками и внутренних конфликтов потерял уважение и авторитет в обществе, которые требовалось вернуть. Методы для этого Сулла выбрал уже привычные, но придав им совсем иной масштаб - тотальное уничтожение любой оппозиции.
Только если раньше такие решения санкционировались сенатом против наиболее радикальных фракций, угрожавших безопасности государства, теперь Сулла уничтожал любое инакомыслие в первую очередь себе. А заодно он создавал новые элиты, лично обязанные Сулле своим положением и заинтересованные в сохранение прочих его политических решений, так как были теперь повязаны с ним кровью. Именно эти люди массово пополнили опустошенный войнами и репрессиями сенат, став опорой режима.
Правда, все действия Суллы с его первого похода на Рим и до смерти нанесли авторитету сената вред едва ли меньший, чем совокупно все популяры вместо взятые. И данный орган после окончания диктатуры был еще слабее, нежели прежде, из-за чего конституция Суллы не продержится даже десятка лет. А устранить обнаруженный им же самим критический баг Республики - что любой достаточно популярный военачальник может начать силой навязывать сенату свою волю, ему и вовсе не удалось. Поэтому Суллу можно смело записывать в едва ли не главные могильщики Республики, который такими методами её спасал, что значительно приблизил её смерть.
Сулла, если бы ему показали, что будет с Республикой через пару десятков лет
Тем не менее, если вопрос стабильности Республики Сулла не решил, то вот италийскую проблему он закрыл. Диктатор не стал нарушать данные обещания, что сохранит гражданство италиков. Но статус многих общин, не проявивших лояльность в ходе гражданки, был понижен, а на их территории выведены колонисты из ветеранов Суллы. Самнитов и луканов ждала жестокая расправа - многих из их лидеров изловили и казнили, города были разрушены, а земли в массе своей переданы ветеранам. От некогда гордых народов останется только тень.
Сулла действительно не стал отменять законы о распределении италиков по всем трибам, а расселение ветеранов, хоть и вызвало недовольство, но в то же время обеспечило лояльность местного населения. Муниципальное переустройство территорий Италии при Сулле продолжилось, также, как и интеграция италиков в республиканские институты. Сулла отлично понимал, что откатить назад вопрос с гражданством - это гарантированная война в будущем. А он все же старался снизить любые потенциальные факторы дестабилизации государства, не совсем отдавая отчет, что сам и явился главным из них. В последующих актах гражданских войн вопрос италиков уже не будет иметь почти никакого значения. Более того, именно переустройство земельного фонда Суллой, которое серьезно перемешало италиков и римлян, помешало после смерти диктатора начать снова его передел - так как это задело бы интересы буквально всех.
Эпилог
Конфликт с италиками из-за гражданства стал тем камешком, что спустил на Республику лавину. Если действия гракханцев и кимвро-тевтонская война лишь расшатали систему, то Союзническая война привела к совершенно неожиданной самими римлянами эскалации внутриэлитных конфликтов. Сама по себе эта война не была предрешена, но стала неизбежной из-за совершенного непонимания значительной частью сенаторов настроений в Италии. При этом то, насколько легко уже побеждая в войне они пошли на серьезные уступки, говорит о том, что законодательство Друза имело все шансы на реализацию, если бы не противодействие консерваторов и досадное стечение обстоятельств.
Война с италиками стала для римлян тренировкой уже к войнам друг с другом, которые станут привычны в последующие десятилетия. Не произойди эти события, то история Республики пошла бы по совершенно иному пути. Сулла, Марий, Цинна, Октавий, Карбон и прочие герои нашей истории могли так никогда и не повоевать друг с другом, а их имена шли бы с скучными сносками “стал консулом в таком–то году”, “воевал с такими-то племенами”. Возможно, что по другому и быть не могло. Рим начался с братоубийства и был построен на реках крови. В 1 веке до н.э. римляне просто вернулись к истокам.
Источники:
Кембриджская история древнего мира. Том 9. Последний век Римской Республики. 146-43 гг. до н.э.
Короленков А.В. «Первая гражданская война в Риме»
Короленков А.В. «Армия в годы первой гражданской войны в Риме»
Циркин Ю. Б. «Гражданские войны в Риме. Побежденные»
Трухина Н.Н. «Политика и политики "золотого века" Римской республики»
А.Н. Гвоздева, В.О. Никишин «Кризис в Риме в конце II века до н.э. (аграрный и правовой аспекты)»
Филянов Н.А. «Социально-политический аспект законопроектов Ливия Друза Младшего»
Филянов Н.А. «SOCII NOMINISQUE LATINI И CIVES SINE SUFFRAGIO В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЕ ГАЯ ГРАКХА В 122 г. до н.э.»
Лапырёнок Р.В. «НАСЛЕДИЕ АГРАРНОГО ЗАКОНА ТИБЕРИЯ ГРАКХА. ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС И ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В РИМЕ В 20-х годах II в. до н.э.»
Лапырёнок Р.В. «LEX SEMPRONIA AGRARIA И СОЮЗНИКИ»
Кирюшов Д.А. «АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА ГАЯ ГРАКХА»
Также на автора повлияли работы Утченко С.Л.
Оригинал: https://vk.com/@vv1992-souznicheskaya-voina-prevraschaetsya-...
Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.
Детектив про маму фараона Хеопса. Рассказывает журнал «Лучик»
Трудно найти человека, который не слышал бы о египетских пирамидах – и, конечно же, о самой высокой из них (138 метров) пирамиде Хеопса. Правда, на самом деле «пирамида Хеопса» – это неправильное название. Фараона, по приказу которого воздвигли эту пирамиду, звали Хуфу. Хеопсом его назвали древние греки, причём на 2000 лет позже.
Долина пирамид в Гизе, аэрофотосъёмка. Самая большая – пирамида Хуфу (Хеопса)
А как фараона звали на самом деле, мы знаем благодаря учёным-египтологам, научившимся читать египетские иероглифы. В текстах внутри пирамиды имя царя встречается очень часто: «круглый хлеб» – «птенец перепёлки» – «рогатая змея» – «птенец перепёлки». Эти буквы читаются как Х-У-Ф-У.
Имя фараона Хуфу, написанное иероглифами
Современные раскопки показали, что пирамиду окружают десятки гробниц, в том числе – несколько малых пирамид, предназначенных для жён Хуфу. И пусть вас не обманывает слово «малых»! До того, как эти пирамиды были частично разрушены, их высота составляла почти 30 метров, то есть каждая «малая» пирамида была высотой с хороший девятиэтажный дом!
Общая площадь комплекса, окружающего Великую пирамиду, составляет около 40 гектаров – это самый настоящий «город мёртвых», по-гречески «некрополь». Раскопки вокруг пирамиды Хуфу начались в 1902 году и продолжаются до сих пор, настолько огромны размеры этого некрополя!
Карта некрополя вокруг пирамиды Хуфу
Странная находка
В 1925 году раскопки в Гизе возглавлял Джордж Эндрю Райзнер, американский профессор египтологии, опытнейший специалист. Его заинтересовал небольшой нерасчищенный участок между малой пирамидой GI-a (которую считали принадлежащей царице Мерититес) и мастабой 7110, в которой когда-то был похоронен принц Кауаб.
Джордж Эндрю Райзнер (слева)
Чутьё не подвело археолога – под песком обнаружилось основание ещё одной малой пирамиды, однако по многим признакам было ясно, что пирамиду эту начали строить, а затем почему-то забросили.
Неподалёку от незавершённой пирамиды располагались небольшой холм и древняя каменоломня. 9 февраля штатный фотограф экспедиции решил сделать снимки каменоломни и вдруг обратил внимание на почти незаметную прямую полосу известкового раствора, ведущую в сторону холма…
Археологи начали удалять песок и щебень вдоль этой полосы и в конце концов добрались до склона холма, в котором обнаружили овальную цементную пробку. Разбив цемент, учёные увидели перед собой прямоугольный вход, заложенный блоками из известняка. Открытие! Неужели новая гробница?! Загадочный объект, не похожий ни на что виденное археологами ранее, получил название G7000X.
Объект G7000Х на схеме некрополя
Один за другим известняковые блоки вынули – и обнаружилась лестница, ведущая вниз к вертикальной шахте, заваленной в точности такими же блоками. Начав её расчищать, на глубине 10 метров археологи обнаружили в стене шахты небольшую нишу с остатками жертвоприношения. Тут были череп и кости быка, два кувшина и осколки чёрного базальта – в точности такого же, которым было облицовано основание заупокойного храма... Остатки жертвоприношения говорили о том, что учёные обнаружили новую гробницу; чёрные осколки базальта позволяли сделать вывод, что гробница была построена, когда некрополь Гизы уже существовал.
Лестница и вход в шахту. Фото и схема в поперечном разрезе
Учёные продолжали вынимать тяжёлые известняковые блоки из шахты, она казалась бесконечно глубокой. 15, 20, 25 метров... Наконец, 17 марта, спустя две недели после начала раскопок, на тридцатиметровой глубине исследователи обнаружили долгожданный слой каменной кладки – перед ними была погребальная камера!
Поперечный разрез объекта G7000Х
Из стены вынули камень – сквозь отверстие была видна загадочная чёрная пустота; археолог Алан Роу просунул руку с зажжённой свечой и увидел блеск золота. Неслыханная удача! Гробница оказалась неразграбленной!
Разобрав каменную кладку, археологи наконец проникли внутрь гробницы, остававшейся нетронутой почти 4500 лет...
У стены стоял алебастровый саркофаг, закрытый тяжёлой крышкой. На крышке лежали обитые золотом длинные шесты. В точности такие же золотые шесты лежали между саркофагом и стеной. Весь пол был усыпан золотыми пластинками – когда-то они украшали деревянную мебель. За тысячи лет дерево истлело, а золото сохранилось. Дальше были видны каменные вазы и медные кувшины. Ни к чему этому нельзя было даже притрагиваться, поэтому египтологи рассматривали древние сокровища в бинокли. Наконец, на одном из золотых листов они смогли разобрать надпись иероглифами: «Владыка двух корон Снеферу, Гор, Небмаат».
Погребальная камера, какой её увидели археологи. Саркофаг и золотые шесты
Имя Снеферу (или Снофру) было хорошо известно учёным – фараон Снеферу был отцом Хуфу, неутомимым строителем. Он умудрился построить для себя не одну, а целых три гигантские пирамиды. Похоже, первые две не понравились капризному фараону, и он повелел выстроить для себя третью... Итак, гробница принадлежала фараону Снеферу? Но это было бы очень странно – зачем было строить себе целых три пирамиды, чтобы в конце концов быть похороненным в тщательно спрятанной крохотной гробнице рядом с пирамидой своего сына?
Да и выглядело погребение странно. Во-первых, гробница фараона должна быть просторнее. Во-вторых, вещи были уложены небрежно, керамические сосуды разбиты, а в углу погребальной камеры были видны остатки раствора и медные инструменты рабочих...
Разгадка!
Расчистка шахты заняла у археологов целый год. Это была ювелирная работа – каждый фрагмент, каждый черепок, каждый золотой листочек сперва фотографировали на месте, затем осторожно – чтобы не потревожить соседние фрагменты! – поднимали пинцетом, ещё раз фотографировали и делали запись в журнал. Торопиться было ни в коем случае нельзя!
Шаг за шагом учёные восстанавливали рассыпавшиеся от времени древние предметы. Вот украшенная кровать с подголовником, с ножками в форме львиных лап… Вот обитые золотом кресла, вот золотой ларец, деревянный сундук, внутри которого лежали прекрасные алебастровые сосуды, золотые чаши и блюда, серебряные браслеты, украшенные бабочками из лазурита и малахита...
Так выглядела пирамида до того, как рассыпались деревянные предметы
И наконец был найден практически рассыпавшийся в пыль деревянный шест с надписью золотыми иероглифами: «Мать владыки Верхнего и Нижнего Египта, шествующая за Гором, поводырь правителя, избранница, дочь бога Хетепхерес».
Итак, гробница принадлежала царице Хетепхерес – жене фараона Снеферу и матери фараона Хуфу!
Новые загадки...
Учёные были уверены, что внутри алебастрового саркофага они найдут мумию царицы и её драгоценные украшения, ведь в замаскированной нише сбоку они нашли ларец с канопами – забальзамированными внутренними органами царицы. Значит, и мумия здесь…
Но представьте себе разочарование и изумление учёных – саркофаг был совершенно пуст!
Саркофаг царицы Хетепхерис, матери фараона Хуфу, пуст!
Ситуация была загадочной. Как такое могло произойти? Кто-то из острых на язык журналистов назвал происходящее «древнеегипетским детективом».
Загадка 1. Царица Хетепхерес, любимая жена фараона Снеферу, должна была быть похоронена вместе с мужем, в его пирамиде – то есть в Розовой пирамиде Дашура. Почему же её саркофаг и утварь оказались в Гизе, рядом с пирамидой Хуфу?
Загадка 2. Почему гробница царицы была тайной? Почему над ней не было возведено ни пирамиды, ни храма, ни даже маленькой мастабы? Вокруг пирамиды Хуфу построены сотни мастаб для никому не известных царевичей, принцесс и придворных, а мать самого фараона вдруг хоронят в тайной гробнице?
Загадка 3. Почему внутри саркофага не оказалось мумии? Следы жертвоприношения в нише на 10-метровой глубине говорили о том, что те, кто производил захоронение, были убеждены, что мумия находится внутри! Жертвоприношение совершалось, чтобы умилостивить дух покойного. Если бы люди знали, что саркофаг на самом деле пуст, они не приносили бы жертву, когда запечатывали гробницу!
Загадка 4. Почему вещи царицы были сложены в беспорядке? Почему большая часть керамической посуды в гробнице оказалась разбитой? Почему сама гробница (запечатанная с жертвоприношением!) была недоделанной, в ней остались даже инструменты рабочих?
С момента открытия гробницы G7000X прошло уже почти 100 лет, а среди учёных до сих пор не утихают споры – как решить эту удивительную детективную головоломку.
Версия профессора Райзнера
Царица Хетепхерес была похоронена в Розовой пирамиде вместе с мужем, фараоном Снеферу. На трон взошёл фараон Хуфу, который начал грандиозное строительство Великой пирамиды и прилегающего комплекса в Гизе. Уже начал возводиться заупокойный храм – и тут до фараона доходят печальные вести. Гробницу его матери в Дашуре ограбили!
Воры распеленали мумию, сорвали с неё драгоценные украшения, а саму мумию уничтожили, чтобы скрыть следы. Однако злодеев схватили – вместе с награбленными сокровищами.
В Древнем Египте и в самом деле ловили грабителей гробниц – например, до нас дошёл так называемый «папирус Амхерста», в котором приведены показания воров, ограбивших в 1100 году до нашей эры гробницу фараона Собекемсафа II. Каменщик по имени Амон-Панафер, плотник Сет-Кенахт, маляр Хепи и ещё пятеро рабочих, сговорившись, проделали ход в гробницу, вскрыли саркофаги фараона и его жены. Воров ожидала богатейшая добыча. Но и риск был велик – по законам Древнего Египта за воровство из гробниц полагалась смертная казнь...
Серебрянные браслеты из гробницы Хетепхерес
Однако вернёмся во времена фараона Хуфу. Чиновник, отвечавший за охрану гробниц фараона Снеферу и царицы Хетепхерес в Дашуре, страшно испугался. За такую «утрату бдительности» можно было легко поплатиться жизнью! Дрожа от ужаса, он предстал перед фараоном с докладом – и, чтобы спасти свою голову, сказал фараону, что воры схвачены, но не сказал, что мумия царицы уничтожена.
Разгневанный фараон приказал перезахоронить царицу в новом комплексе в Гизе и построить для неё достойную пирамиду (большинство исследователей считают, что это была пирамида GI-a).
На время строительства пирамиды было решено поместить саркофаг царицы (фараон был уверен, что мумия его матери находится внутри) и остальную утварь во временную гробницу.
Нетрудно предположить, что фараон под угрозой строгого наказания приказал вести работы как можно скорее.
Неподалёку от каменоломни была вырублена шахта в скале. Сперва её хотели заглубить всего на 10 метров, однако стены там пошли трещинами – скала оказалась недостаточно прочной. Было принято решение вести шахту глубже. Хороший прочный камень начался только на глубине 30 метров, рабочие начали вырубать погребальную камеру – но в срок, выделенный фараоном, они явно не укладывались.
Кресло и кровать из гробницы Хетепхерес (реконструкция)
Чиновник, отвечавший за перезахоронение царицы, тоже испугался за свою голову и приказал по-быстрому спустить саркофаг царицы и её утварь в незавершённую гробницу. В спешке большая часть посуды была перебита, но это уже мало кого волновало. Гробницу торопливо запечатали, замаскировали и доложили фараону, что «всё в порядке».
Что же произошло потом?
После смерти Хуфу в стране начались беспорядки: за трон соперничали Джедефра и Хафра – сыновья фараона. Грандиозное строительство в Гизе приостановилось, а о перезахоронении царицы Хетепхерес (точнее, её пустого саркофага) попросту забыли – на долгие 4500 лет...Скорее всего, фараон Хуфу не дожил до того момента, когда новая пирамида для его матери была построена.
Паланкин царицы. На нём надпись: "Мать царя, которая наставляла его. Та, чьи наставления всегда исполнялись"
В наши дни в Каирском музее можно увидеть бережно восстановленные учёными предметы из гробницы царицы Хетепхерес – её кресло, её кровать, сделанный из позолоченных балок складной балдахин, носилки, сосуды для косметики, золотые инструменты для маникюра, серебряные браслеты... Когда смотришь на эти предметы, прежде всего восхищаешься работой древних мастеров и как-то забываешь о той невероятной детективной истории, которая случилась больше четырёх тысяч лет назад.
Почитать номера журнала "Лучик" можно здесь: https://www.lychik-school.ru/archive/
Поездка в Пизу. Часть вторая
Первая достопримечательность, которая мне встретилась в Пизе, оказалась памятником Виктору Эммануилу, первому королю всея объединенной Италии. Дядя выглядит довольно импозантно, напоминая оперного героя карузовской эпохи. Позу скульптор ему выбрал такую, что кажется, как будто король немного отклоняется от вертикали. Впрочем, в Пизе этим никого не удивишь.
Памятник Виктору-Эммануилу, первому королю объединенной Италии
Перейдя через мост Ponte di Mezzo, что переводится как "Срединный мост", так как он находится прямо посередине города, я окунулся в средневековую Пизу. Галереи, маленькие улочки и крохотные, по нашим меркам, площади, начали сменять друг друга.
Меня поразила своей красотой церковь San Michele in Borgo, своим светлым мраморным фасадов выделяющаяся среди потемневших от времени фасадов остальных зданий. И объясняется это тем, что хотя церковь и построена в XII веке монахами-бенедектинцами, в XVII веке её фасад был перестроен, и появились эти декоративные арочки наверху.
Церковь San Michele in Borgo
Ещё эта церковь интересна тем, что на её стенах сохранилась средневековая предвыборная агитация. В Пизе ректора университета избирали голосованием, и агитация за тех или иных кандидатов велась по всем правилам предвыборных технологий.
Куда идут все туристы в этом городе? Естественно, сделать фоточку, как они подпирают Пизанскую башню. Окольными путями, покружив по городе, и я добрался туда.
Пизанская башня
Не смотря на падающий статус башни, на нее можно подняться, купив билет. Однако, посмотрев на очереди к башне, я решил отказаться от этой идеи.
Совсем недалеко от Пизанской башни находится Piazza del Cavaglieri, которую обрамляют шедевры пизанской архитектуры.
Во времена Римской империи, именно на этой площади был центр города и здесь располагался римский форум. В Средние века эту площадь облюбовали для постройки своих резиденций правители города. Здесь же построил свой дворец Козимо Медичи, правитель Флоренции, под властью которой Пиза оказалась с начале XV века.
Церковь San Stefano
На этом фото изображён церковь San Stefano, авторства известного итальянского архитектора и художника Джорджио Вазари. Церковь построена по приказу Козимо Медичи для рыцарей ордена св. Стефана, утвержденного для борьбы с сарацинами на море. Внутри храма хранятся турецкие знамёна, захваченные рыцарями ордена в боях с неверными. К сожалению, храм был закрыт, и мне не удалось увидеть их.
Рядом с храмом св. Стефана находится дворец рыцарей, Palazzo dei Cavaglieri, где кандидатов в рыцари ордена обучали боевым искусствам. Построил дворец тоже Вазари. Особенное внимание привлекает декоративная роспись фасада здания. Сейчас в этом здании располагается Высшая нормальная школа.
Palazzo dei Cavaglieri
Перед дворцом установлен памятник Козимо Медичи. Время его не пощадило. Лицо не рассмотреть из-за сколотого куска, скипетр из левой руки украли какие-то любители сувениров.
Памятник Козимо Медичи
С боку от Palazzo dei Cavaglieri располагается ещё один дворец.
Palazzo del Orologio
Хотя, назвать это здание дворцом как-то язык не поворачивается, уж больно оно простовато. Но, тем не менее, пизанцы называют его Palazzo del Orologio, Дворец с часами. И это задание тоже построил Вазари, и опять же, для рыцарей ордена св. Стефана. Здесь для них открыли больницу, где лечили рыцарей, получивших ранения и увечья в боях с сарацинами.
Концлагерь "Озаричи"
Вы хотите головоломок?
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!